Текст книги "Цена клятвы (СИ)"

Автор книги: Мария Баринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Руки старика дрожали. Демос принял письмо с печатью в виде трех копий, пронзивших пылающее сердце. Лахель предложила слуге воды, и тот с благодарностью осушил стакан.

«Неужели сейчас пришло время посвятить меня в твою тайну, Ирвинг? Не мог подождать хотя бы до похорон, старая ты перечница?»

Казначей бережно вскрыл печать. Пробежавшись глазами по нескольким строкам, Демос, не отрываясь от чтения, резко приказал по-эннийски:

– Убейте его.

Лахель, оказавшаяся ближе всех к Кэйничу, метнулась к старику, резко пнула его сзади по ногам и поставила на колени. В следующий момент послышался хруст шейных позвонков.

– Спасибо, – холодно произнес Деватон и взглянул на труп со свернутой шеей. – Этот человек должен исчезнуть.

Слуги кивнули и потащили тело в другую комнату. Они не задавали вопросов.

«Впрочем, вряд ли я бы смог им объяснить причину».

Оставшись в одиночестве, он перечитал письмо.

Убей человека, который принес это письмо. Немедленно!

Итак, Демос, я умер.

Поначалу я боялся втягивать тебя в эту интригу, но вскоре понял, что не могу не поделиться с тобой этим знанием. Ты – единственный человек во всем дворце, кому я доверяю. Теперь, сынок, у тебя будет выбор: забыть или ввязаться в игру, где даже мне не известны все действующие лица.

Император Маргий и покойный лорд-губернатор Годо Дермид умерли не случайно. Мы втроем расплатились за излишне романтичное представление о будущем империи. Стремление к реформам сыграло с нами злую шутку, показав, что даже влиятельнейшие лица империи не способны повлиять на ее судьбу. Мы были идеалистами и проиграли, а потому я не позволю тебе совершить те же ошибки, что в свое время допустили мы. Именно поэтому я хочу, чтобы однажды ты все же добрался до ключа, который я тебе отдал, и применил его по назначению. Верю, что ты разберешься с этой головоломкой.

Как мог, я замел следы и даже велел избавиться от Кэйнича, поскольку пытаюсь отвести их внимание от тебя. Когда слуга ушел, я принял яд и умер. Хочу уйти сам, пусть в таком случае не попаду в Хрустальный чертог и не встречусь с женой. Кэйнич тоже кое-что знает, и лучший выход для него сейчас – быстрая смерть. Мой старый друг заслужил место на небесах. А ты остаешься на этой земле. Сделай так, чтобы наша смерть не оказалась напрасной.

Как писал малоизвестный, но талантливый поэт Анрэй Конлаокх: «Счастливец тот, кто, уходя, узрел покой». Наконец-то я его вижу.

Надеюсь, ты преуспеешь. Но, что бы ты ни решил, умоляю, будь осторожен.

Ирвинг.

Демос поджег письмо от пламени свечи и бросил на серебряный поднос. Бумага нехотя догорала и упрямо цеплялась за жизнь.

«Почти как я».

Казначей вытащил из-под одежды цепочку с восьмигранным кулоном и снова принялся внимательно его изучать. Он крутил его в руках, проверял крем ногтя на предмет наличия потаенных отверстий и полостей – тщетно. Демос все еще не мог вспомнить, где же видел нечто-подобное. Вздохнув, он тщательно заправил ее обратно за воротник туники.

Эллисдор

Скользкий и холодный каменный мешок, в который бросили Джерта, не освещался. Воздух в темнице был тяжелым, влажным и вонял гнилью. Эннийца бил озноб. Он лениво отогнал крысу от подноса с остывшей едой – животное обиженно пискнуло и ретировалось в дальний угол камеры.

Из коридора доносился тихий шепот, но Медяк, как ни напрягал слух, не смог понять, кто говорил. Наконец, в замке заворочался ключ, скрипнули дверные петли. Полоса яркого света резанула по привыкшим к мраку глазам. Джерт смог разглядеть только два силуэта, черневшие в проеме.

– Только полчаса, – пробасил незнакомый голос. – Потом они вернутся, и мне влетит. Да и тебя по головке не погладят.

– Поняла. Успею.

Энниец удивился, узнав в говорившей Артанну.

– Я постучу, когда время выйдет.

– Угу, – буркнула наемница и закрыла дверь.

Едва зайдя в камеру, вагранийка инстинктивно дернулась от резкого запаха и кашлянула. Факел в ее руках потрескивал.

– Привет, командир! – усмехнулся наемник. – И ты бить будешь?

– Ну у тебя тут и ароматы.

– Уж извини. – пожал плечами Джерт. – Моей последней пищей была гороховая каша, сама понимаешь.

– О да. После нее у нас в сортирах целый оркестр гастролировал – слышно, поди, было аж из Хрустального чертога. Как ты?

– Жить буду, – тихо проговорил наемник.

Артанна принялась его осматривать, но света не хватало. Одежда эннийца была перепачкана засохшей кровью, на лице красовались несколько синяков и ссадин. Картину довершала рассеченная бровь, но серьезных повреждений на теле Джерта вагранийка не обнаружила.

– Переломы есть?

– Вроде нет. Даже нос целый.

– Вижу, – кивнула Сотница. – Везучий ты сукин сын.

– Пить хочу. Дашь воды?

Артанна отстегнула от пояса мех и подала эннийцу.

– У меня мало времени и много вопросов, дорогой. Если нас застукают, всем будет очень неловко, так что давай в темпе.

– Ты-то как сюда попала? Ко мне никого не пускают.

Вагранийка загадочно улыбнулась.

– Оказывается, не все в этом драном замке до сих пор считают меня предательницей. Кое-кто помог. Сейчас служба в Святилище, а местный народ очень набожен. Удобный момент.

– А ты почему не на проповеди или как это у вас называется?

– Я не следую Пути.

Брови Джерта поползли вверх.

– Я был уверен, что, прожив столько лет в Хайлигланде, ты тоже веришь.

– Было время, когда верила. Но перестала, – по тону Артанны энниец понял, что распространяться о причинах она не намеревалась. – А теперь, если ты позволишь, вопросы буду задавать я.

– Задавай, командир.

Вагранийка бросила на пол грязный плащ и усевшись прямо перед подчиненным, пристально глядя ему в глаза. Судя по виду, она не была настроена шутить.

– У тебя неприятности, Медяк. Большие.

Джерт с усмешкой обвел рукой камеру.

– Да я уже понял.

– Придержи язык, – отрезала женщина. – Поскольку ты в моем отряде, твои проблемы касаются и меня лично. И хотя для Грегора ты никто, меня он знает хорошо. Я постараюсь тебя защитить, если ты дашь мне повод и расскажешь все честно. Но торопись: у герцога буйный нрав, и он с легкостью может отсечь твою симпатичную башку прежде, чем я успею что-либо сделать.

Она была права – Грегор Волдхард не отличался ни терпением, ни рассудительностью. И потому Джерт не стал пререкаться:

– Ну давай пооткровенничаем.

– Что такое «Рех Герифас»? Это каким-то образом связано с отравлением?

Медяк прислонился спиной к мокрой стене и поежился от холода.

– Вот ты и начала задавать правильные вопросы. Соображаешь, командир, – сказал он. – Это старинный культ, сохранившийся в Эннии в крайне извращенном виде со времен Древней империи. Еще во времена многобожия он был чем-то вроде духовной школы, набиравшей в ученики исключительно сирот и обучавшей их искусству смерти. В Древней империи к вопросу отхода в мир иной относились трепетно, и «Рех Герифас» помогали людям совершить переход из одного состояния в другое. Например, выходцы этой школы были палачами, добивали раненых на поле боя и безнадежно больных в лечебницах. Словом, облегчали смерть тем, кто уже точно не мог этого избежать. Служили они пожизненно, давали кучу обетов и в целом были скучными ребятами. Но, как это часто случается, постепенно благие намерения скатились в коммерцию, – Медяк развел руки в стороны и пожал плечами. – Ныне это общество искусных шпионов, наемных убийц и воров. Лучшее в Эннии. Если раньше туда набирали только сирот, то сейчас не брезгуют и рабами. Это все лирика, общеизвестные факты. Но меня кое-что смутило во всей этой заварушке с отравлением и послом.

Артанна не сводила с узника глаз.

– Что именно?

– «Рех Герифас» – спесивые и высокомерные патриоты, убежденные в превосходстве Эннии над другими ошметками Древней империи вроде Бельтеры или Таргоса, и потому работают они только на соотечественников.

– Выходит, заказчик родом из Эннии?

– Похоже на то, – кивнул Джерт. – Раз «Рех Герифас» прислали второго, значит, деньги взяли вперед. И много. Их услуги стоят баснословно дорого.

– Стоит ли нам ждать третьего убийцу?

– Я бы пока не снимал дополнительную охрану, – честно ответил Медяк.

Наемница в сердцах выругалась.

– Почему ты сразу мне не сказал, дубина? Ну почему, а?

– Когда бы я мог успеть? Едва Инья разговорилась, я сразу побежал к вам. Ты сама понимаешь, что любое промедление стоило бы жизни послу.

– Ладно, допустим, – согласилась Артанна. – Ты можешь подтвердить свои слова хоть чем-нибудь? Как проверить, что ты не набрехал с три короба? Доказательства, Медяк. Мне нужны доказательства!

– Женщина в камере. Инья. У нее сзади на шее клеймо. Такие отметины носят все из «Рех Герифас». Плесни мне на руки, командир. Хоть умоюсь.

Артанна достала кусок заранее заготовленного бинта и, смочив его водой, принялась бережно оттирать лицо эннийца от запекшейся крови и грязи.

– Какая забота, – осклабился наемник. – Столько ласки – и все мне.

– Засохни. Ты меня и так раздражаешь, но вида твоей раздувшейся рожи я и вовсе не вынесу.

В дверь тихо постучали, возвещая об истекающем времени. Артанна закончила умывание и снова поднесла факел к лицу Джерта.

– Везучий ты хрен, Медяк. Через неделю будешь как новенький.

– Не совсем везучий, раз оказался здесь.

Вагранийка сунула грязные бинты в карман.

– И все же, Джерт, я пока не могу понять одного.

– Ну?

– Ты слишком хорошо осведомлен об этих «Рех Герифас». Понимаю, что в Эннии они на слуху. Но гильдия-то, судя по твоим рассказам, закрытая. Намек понятен?

В дверь забарабанили настойчивее. Медяк склонил голову.

– Видят боги, рано или поздно это все равно пришлось бы сделать.

Он повернулся к ней спиной и оттянул ворот грязной рубахи, обнажив на шее след от удаленного клейма. Кожу с татуировкой просто грубо срезали, и, насколько Артанна могла судить по состоянию шрамов, очень давно.

– Так ты один из них?

– Уже много лет нет. Я был, как бы правильно выразиться… послушником.

– Ты же говорил, что там пожизненная служба.

Джерт невесело усмехнулся.

– Мне снова повезло.

Дверь вновь сотряслась от череды ожесточенных пинков.

– Пора ретироваться, – Артанна поднялась на ноги и направилась к выходу.

– Эй, командир!

– М?

– Спасибо.

Наемница остановилась возле порога.

– Ты – часть моего отряда, Медяк. А своих людей я берегу.

Когда за ней захлопнулась дверь, Джерт прислонился к стене и закрыл глаза. Он сдержал обещание и честно ответил на все вопросы.

Но не мог рассказать ей всего. Хотел, но не мог.

* * *

Альдор ден Граувер болезненно поморщился, наблюдая за Артанной, ставшей причиной очередной вспышки герцогского гнева. Следовало отдать наемнице должное, натиск она выдерживала стойко – должно быть, привыкла за годы жизни подле отца Грегора. Волдхард-младший бушевал, метеля кулаками по столу, и ревел, как медведь. Наконец, ее терпение лопнуло.

– Довольно, Грегор!

– Довольно? – крикнул он. – Ты нарушила мой приказ и пробралась в темницу!

– Все. Надоел, – едва сдерживая ярость, прорычала Артанна. – Напоминаю, что «Сотня» еще не подписала контракт. Это означает, что мои люди находятся здесь добровольно и не связаны обязательствами службы. Ты не имеешь права посягать на их свободу, не согласовав эти действия со мной. Таков закон Хайлигланда и Гивоя. Мой отряд подчиняется только мне и находится под моей же защитой. Моей и только моей. Ты забываешь, что все это время мы несем службу лишь из уважения к памяти твоего отца, – Сотница торопливо шагала по кабинету герцога, шумно топая ногами. – Я теряю людей, терплю твое самодурство и выгляжу идиоткой в глазах своих бойцов, которые не понимают, чего ты от нас хочешь, не заплатив! Ты не имел права заключать моего человека под стражу без моего согласия.

– Она права, – барон понимал, что, встав на сторону Артанны, и сам рисковал попасть под горячую руку, но закон в действительности оказался на стороне вагранийки. Впрочем, Альдор сомневался, что Грегору было дело до закона.

– Я пытаюсь относиться к твоим действиям с пониманием, прекрасно осознавая, насколько тебе тяжело, – взяв себя в руки, продолжила Артанна. – Но, Грегор, это переходит все разумные границы. Я отправилась в камеру Джерта, чтобы понять, чем он может быть полезен в сложившихся обстоятельствах, и энниец меня не разочаровал. Поговори с ним сам, а после – отпусти и передай под мой надзор. Таково мое требование. Научись разговаривать с людьми без грубой силы.

– Ты непочтительна, – прогремел герцог прямо в лицо наемнице. – С чего ты решила, что можешь выдвигать мне требования?

Сотница переглянулась с Альдором и пожала плечами.

– С того, что ты, гордость Ордена, не держишь обещания. Чего же стоят твои клятвы? – она наклонилась к самому его уху. – И не пытайся меня запугать – против своего отца ты все еще щенок. Я не склоняла головы перед Рольфом, хотя служила ему, и не намерена делать этого перед его сыном. Буйный нрав не делает тебе чести: немного людей пойдут за непоследовательным командиром.

– Я не…

– Ты хотел моих советов – вот они. Возьми себя в руки и начни вести себя как герцог. Но для начала поговори с Джертом.

Герцог, все еще сконфуженный сравнением с покойным родителем, кивнул.

– Не сомневайся, сейчас же его допрошу.

– И еще, – добавила Артанна. – Если завтра контракт не будет подписан, «Сотня» уйдет. Мне надоело мариновать своих парней в этом замке.

– Хорошо, – согласился Грегор. – Мы подпишем договор.

Вагранийка сделала молодецкий глоток вина прямо из серебряного кувшина и со всех сил грохнула им по столу.

– Дайте знать, когда будете готовы к предметному разговору.

Она вышла, не попрощавшись. Грегор вытер расплескавшееся по столу вино.

– Не думал, что скажу это, но я и правда по ней скучал, – тихо сказал он.

* * *

Отполированные до блеска ежедневным ритуалом вагранийские клинки отражали дневной свет, робко пробивавшийся из-за штор. Внизу рокотали голоса, топали десятки ног, звенела сталь в кузнице, раздавались отголоски боевых песен. Артанна аккуратно положила оружие на стол возле кровати и пригубила бокал кислого вина. В последнее время она предпочитала смешивать его с водой.

Грегору хватило цинизма разместить Сотницу в апартаментах, принадлежавших ей после брака Рольфа и Вивианы. Впрочем, наемница была уверена, что он сделал это не со зла. Возможно, данным жестом герцог пытался расположить ее к себе, демонстрируя, что помнит о месте, которое она некогда занимала в этом замке и жизни его семьи. Однако он совершенно забыл, что место это было скандальным. Или намеренно не хотел помнить – Грегора никогда не интересовали интриги.

Время почти не тронуло эти покои: та же мебель из мореного дерева, те же тяжелые синие занавески. Сохранилась даже посуда. Однако шкафы и полки пустовали: всю скромную библиотеку Артанна перевезла в Гивой. Как ни старались замковые слуги, комната выглядела необжитой, и вагранийка не спешила исправлять положение. Кто знает, что еще мог устроить молодой Волдхард? С появлением «Сотни» Артанна чувствовала себя гораздо уютнее в обществе грубых и веселых вояк, а не пустых стен, даривших лишь нежеланные воспоминания. Ее дом давно был в Гивое.

В дверь постучали.

– Открыто.

Могучая фигура герцога заполнила весь дверной проем. Грегор сделал неуверенный шаг.

– Я пришел извиниться.

Сотница не дала себе труда обернуться.

– Извинения приняты, – только и сказала она. Стычка с Грегором не оскорбила ее, но заставила крепко призадуматься о последствиях их сотрудничества. – Чем обязана?

Волдхард закрыл дверь на засов и, подойдя к столу с остывшим обедом, щедро налил себе вина. Залпом осушив бокал, он с громким стуком поставил его на место. Грегор был бледен и молчалив пуще обычного. Артанна нервно крутила в руках грубо вытесанную трубку и выпускала дым в приоткрытое окно.

– Снова куришь? – наконец спросил герцог.

– И пью. Иначе вообще никогда не сдохну. Это место так и манит пуститься во все тяжкие. Мне здесь плохо, Грегор – все напоминает о том, что давно следует забыть. Выть хочется.

– Я не думал, что ты до сих пор так болезненно переживаешь случившееся.

– Как-нибудь справлюсь, – примирительно улыбнулась женщина. Что бы ни произошло между ними ранее, следовало ответить добротой на дружеский жест. – В конце концов, это только моя война с самой собой. И ничья больше.

– Возможно, за это отец тебя и любил.

– За что?

– За силу духа и честность, от которой порой сводит зубы.

– Что поделать, не всем она по вкусу. Взять хотя бы тебя. Признаться, я думала, что сегодня мы подеремся. Тебе бы нервы подлечить, герцог.

Грегор помрачнел.

– Знаю. Эта история с покушением на Ириталь постоянно выбивает меня из колеи.

– То ли еще будет. Именно поэтому – особенно поэтому – ты должен владеть собой, – Артанна выбила истлевший табак прямо в окно. – Тебе ведь известно, что покушения могут продолжиться?

– Твой человек сказал. Этот Джерт мне очень пригодился. Передай ему мои извинения.

– И не подумаю. – Герцог удивленно взглянул на Сотницу. – Медяк – очень нахальный тип. Надеюсь, он кое-что переосмыслил, пока сидел в камере.

Грегор положил тяжелую ладонь на плечо наемницы.

– Моя гордость сегодня понесла большие потери, но ты оказалась права.

– Забыли, – кивнула наемница и мягко отстранилась. – Что ты намерен делать дальше?

– Альдор подготовил договор о найме «Сотни».

– Наконец-то. А после?

– Я заставлю Дом Деватон ответить за попытку убийства посла Латандаля.

Артанна удивленно вскинула бровь.

– С чего ты взял, что виноваты именно они?

– Кое-что о «Рех Герифас» рассказал брат Аристид – он долгое время путешествовал по Эннии. И та заключенная, Инья. Стараниями твоего эннийца она все же заговорила.

– Не сходится. Даже если так, то Деватоны убрали бы тебя, а не леди Ириталь. Латандаль враждует с Эннией, но при чем здесь империя? Смерть посла не выгодна никому, кроме короля Эйсваля, если он прознал о том, что вы спите вместе.

Грегор опешил. Артанна видела, как с его лица схлынули краски.

– Откуда… Кто тебе сказал?

– Я, по-твоему, слепая идиотка? – усмехнулась наемница. – Это же очевидно. Мне ли, бывшей любовнице твоего отца, не распознать схожие признаки столь знакомой болезни и у сына? Да у тебя на лбу написано!

– Видимо, мне нужно поработать над своим лицом. Если так, то именно я подставил Ириталь под удар.

– Тише, Грегор. Возможно, тебе просто напомнили о том, как мало значит один человек для империи. Даже если этот человек – герцог или возможная императрица. Оставь самобичевание и пока не делай громких заявлений.

– Я не намерен действовать открыто, но напишу Великому наставнику и подробно изложу факты. Надеюсь, его святейшество от меня не отвернется.

Артанна пожала плечами.

– Ты знаешь мое мнение о церковниках, но волен поступать, как считаешь нужным.

– Благодарю за советы, Артанна. Возможно, я так и не научился как следует благодарить людей, но я хочу, чтобы ты знала – твоя помощь неоценима.

– Рада слышать.

– Альдор ждет в канцелярии. Не затягивай с подписанием контракта, – сказал Грегор и вышел, оставив Сотницу наедине с мрачными мыслями.

– Как быстро ты меняешь гнев на милость, – вздохнула она, когда за ним закрылась дверь.

Артанна в очередной раз убедилась, что, согласившись служить этому человеку, лишалась права на ошибку.

Миссолен

Проходя по нижней галерее, Демос проигнорировал бросившихся к нему канцелярских служащих и спустился по лестнице со всей скоростью, на которую был способен. Шаркали ноги, стучала трость, мелькали узоры на полу – казначей торопился. Проклятая боль в ноге никак не желала его отпускать.

Энриге Гацонский ждал Демоса возле милого фонтанчика, украшавшего небольшой сад в одном из атриумов закрытой части дворца.

«Что случилось с его павлиньей манерой одеваться?»

Вопреки обыкновению наряд гацонца не отличался обилием ярких оттенков. Лишь перстень с кроваво-красным рубином размером с голубиное яйцо украшал изящную бледную руку. Увидев Деватона, Энриге приветливо улыбнулся.

– Рад встрече, лорд Демос.

– Взаимно, ваше величество.

– Прошу, оставьте этикет, – отмахнулся король. – У меня нет времени на титулы и формальности.

«Выходит, ты всерьез чем-то обеспокоен?»

– Как пожелаете.

Люди Ихраза позаботились о том, чтобы разговору не мешали. Собеседники устроились на мраморной скамье, прячась от палящего солнца в тени фруктовых деревьев.

– Итак, чем я могу быть полезен вашему величеству?

Энриге тихо рассмеялся.

– Сразу к делу! Как же мне в вас это нравится, – воодушевленно сказал он и, понизив голос, наклонился к Демосу. – Я хочу попросить об услуге. Личной услуге.

«Так-так…»

– Я весь внимание.

– Вчера вы познакомились с моей блистательной дочерью Витторией.

– Она поразила меня в самое сердце, – ответил казначей. – До сих пор не могу прийти в себя.

«И, что удивительно, я почти не солгал. Будь у меня лицо посимпатичнее да нрав погорячее…»

– Воистину! Дети у меня получаются превосходно, в отличие от всего, что я делаю руками. Хранитель мне свидетель, я не хочу расставаться со своим сокровищем, но мне снова нужно выводить ее в свет. Вы понимаете, к чему я веду?

«Еще бы!»

– Разумеется. Вы говорили, ей двадцать два?

– В следующем месяце исполнится двадцать три года. Еще молода – и уже такая трагичная судьба, – гацонец издал печальный вздох. – Два брака – и оба неудачны. В восемнадцать осталась вдовой, а в двадцать три – разведена.

– Как? Разведена? – притворно возмутился Демос. – Мне казалось, вы заключили прочный союз с маркизом Ульбри. Что же он натворил, раз сам Великий наставник расторг священный союз?

«Уверен – ничего. Просто тебе захотелось продать свое сокровище подороже, не так ли?»

Король перешел на шепот:

– Маркиз был уличен в связи с мужчиной. Мне больно об этом говорить, друг мой… Такой позор! Но лучше я сам поведаю об истинной причине, нежели молва донесет до вас приукрашенные слухи. Ульбри – мужеложец. А ведь я питал большие надежды на их союз с моей дочерью.

«Никого в Гацоне не удивит столь незначительная деталь. Имей ты настоящие виды на маркиза, скандал был бы тихо замят. Тогда зачем ты настоял на разводе?»

Демос сочувственно кивнул.

– Сожалею, ваше величество. Ваша дочь заслуживает лучшей участи.

– Бедняжка несколько лет скрывала это даже от меня, опасаясь гнева и всеобщего порицания. В конце концов мы подняли тревогу, когда устали ждать наследников. В Гацоне молодые супруги стараются удовлетворить ожидания родственников как можно быстрее. А затем, когда тайное стало явным, начались церковные разбирательства, занявшие еще год.

«И теперь, полагаю, маркиза аккуратно усадят гузном на кол. Бедняга».

– Это ужасно, ваше величество. Просто ужасно. К счастью, Великий наставник оказался на вашей стороне.

– Хвала Гилленаю, да. Однако Виттория болезненно пережила эти процедуры, – Энриге выдержал трагическую паузу. – И я так хочу снова сделать ее счастливой.

– И вы полагаете, я могу помочь?

«Интересно, как?»

– О да, ваша светлость. Я осмелюсь просить вас принять мою дочь в качестве официальной гостьи Дома Деватон.

«Внезапно. С чего он взял, что из меня выйдет нянька? Хотя, полагаю, дело в другом. Король держит нос по ветру и понимает, что я оказался основным претендентом на трон».

Демос рассеянно крутил в руках трость, в то время как его мысли были заняты обдумыванием желания короля.

– Понимаю, это неожиданная просьба, ведь подобный акт может быть расценен окружающими как будущий союз наших Домов, – добавил Энриге. – Но, в первую очередь, я хочу, чтобы моя дочь пришла в себя после унижения, не оглядываясь на слухи, которые распускает гацонская знать. В Миссолене ей будет дышаться свободнее.

«Близость к императорскому Дому улучшает цвет лица, верно?»

– И правда, неожиданное предложение, – задумчиво произнес он. – Я польщен вашим доверием.

– Больше мне не на кого положиться, лорд Демос.

«Не на Волдхардов же, с которыми твоя семья вот-вот породнится, в самом-то деле!»

– Я поговорю с матерью.

Энриге просиял.

– Леди Эльтиния была в восторге от этой идеи! Виноват, вчера мы коснулись этого вопроса за партией в ульпу.

«Живая молодая женщина в моем доме. В доме, где уже на протяжении пяти лет не слышали детского смеха. В доме, где балами заправляет молодящаяся старуха. В доме, хозяин которого даже не считает нужным его посещать. Ну еще бы мать не была в восторге от перспективы заполучить в свои лапы богатую гацонскую красавицу».

– Однако считаю своим долгом предупредить вас, что я не смогу уделять должного внимания вашей дочери, – уточнил Демос. – Служение государственным интересам поглотило меня с головой. Впрочем, моя мать с удовольствием возьмет на себя заботы о досуге леди Виттории.

«Шах и мат, мама! Разбирайся с этим сама».

Короля это устроило.

– Да будет так, – он ласково погладил напомаженную бородку. – Для меня имеет значение лишь счастье дочери. Ей будет полезно оказаться в обществе леди Эльтинии, ибо ваша мать – воплощение очарования и лоска. Виттории есть чему поучиться у такой наставницы.

«Выкручивать яйца местной знати? Плести интриги?»

– Уверен, вдовствующая герцогиня будет счастлива представить вашу дочь столичной знати, – ответил казначей.

«А заодно – в очередной раз воткнуть мне шпилю в нежное место. Она никогда не успокоится».

Правитель Гацоны громко хлопнул в ладоши – то был жест, означавший успешное завершение сделки.

– Отлично, лорд Демос. Сообщайте обо всех расходах, связанных с пребыванием моей дочери. Не экономьте: я покрою все издержки, лишь бы она снова улыбалась.

– Приложу все усилия.

– У вас ведь были дети, ваша светлость? До той трагедии…

Демос, позабыв о трости, уставился на носки своих сапог.

– Двое мальчиков, – тихо ответил он.

– И на что бы вы пошли ради них, останься они в живых?

Казначей пристально посмотрел в глаза королю.

– На всё.

– Тогда вы меня понимаете, – Энриге поднялся и разгладил подол туники. – До встречи, лорд Демос. Да пребудет с вами божья милость.

«Еще как понимаю. Но, даю руку на отсечение, тебе глубоко плевать на чувства собственной дочери. Вскоре твой сын женится на Рейнхильде Волдхард, хайлигландке императорских кровей. Почему бы в таком случае не упрочить свое положение, выдав дочь за Деватона? Ты породнишься с обеими сторонами конфликта. Соблазнительный план. Как же тут устоять?»

Эллисдор

Решение спуститься в Нижний город далось Артанне нелегко. Разрываясь между желанием развеяться и гарантированно безопасным просиживанием штанов в замке, наемница все же выбрала риск. Давящие каменные стены, одни и те же лица, замкнутое пространство и постоянное напряжение обитателей герцогских владений – все это начинало сводить ее с ума.

Нижняя часть Эллисдора представляла собой беспорядочное нагромождение построек различной высоты, хищно ощерившихся черными силуэтами на фоне безлунного неба. Единого архитектурного стиля и плана у старого города не было. Хозяева побогаче предпочитали возводить свои жилища из серого камня, бедняки довольствовались домами из хлипкой древесины. Пожары на этих узких улицах случались часто – совсем как в Гивое и десятке других знакомых ей городов.

Пробираясь через широченную лужу, превратившую темный переулок в пруд с каменными берегами, Артанна внезапно остановилась, услышав знакомую мелодию. Из приоткрытых окон таверны доносились слова старой хайлигландской песни: наемница узнала чистый тенор Белингтора. Осознав, что все еще стояла по щиколотку в воде, Артанна ругнулась и зашагала на звук. Вступив в очередную глубокую лужу, она недовольно зашипела, затем свернула за угол, обошла закрытую лавку пекаря и, наконец, вышла к дверям трактира.

Судя по небрежной вывеске, он носил название: «Кающийся грешник», а хозяин также сдавал комнаты на верхнем этаже. Время от времени к песне и звону посуды присоединялся наигранный звонкий женский смех. Даже в империи церковный запрет на занятие проституцией соблюдался условно, а в постоянно воюющем Хайлигланде на это и вовсе не обращали внимания. Как бы ни были набожны Волдхарды, они понимали, что даже самая возвышенная молитва не опустошит яйца бойца и не наполнит казну. Нет ничего проще, чем обложить бордели налогами, коли блуд неискореним.

Ноги понесли Артанну внутрь. Раз уж представился случай, ей захотелось выпить знаменитой хайлигландской крепкой, да побольше.

Грешников в трактире она насчитала с три десятка, кающихся – ни одного. Нижний этаж был полностью забит предававшимися пороку пьянства горожанами и солдатами, верхний ярус утопал в сизом дыму. Завеса оказалась настолько плотной, что разглядеть ничего выше собственной головы Артанна не смогла. Зал пропах смесью табака, жаркого с мясом, свежего хлеба, пива и знаменитой травяной настойки. Переступив через лужу рвоты на пороге и стараясь держаться в тени, вагранийка подошла к стойке.

Белингтор в окружении изрядно принявших на грудь горожан лениво перебирал струны цистры. Рядом с Черсо сидели две молодые девицы, подобравшиеся поближе, чтобы послушать музыку. Служанка воспользовалась поводом наполнить опустевшую кружку музыканта, чтобы продемонстрировать манящий вырез платья. Гацонец многообещающе улыбнулся и кивнул наверх, намекнув на продолжение вечера в одной из комнат. В какой дыре бы ни оказался Черсо Белингтор, обшарпанный музыкальный инструмент обеспечивал ему всеобщее признание и бесплатную выпивку. Хорошо устроился. Как-то они с Артанной попытались прикинуть, сколько же белингторовых ублюдков развелось на свете к его тридцати годам, но, в очередной раз сбившись со счета, оставили эту затею.

В углу Малыш Шрайн и рыжебородый Дачс резались в карты два-на-два с местными, сопровождая процесс скабрезными шутками и громким хохотом. Играли бодро, ставок до небес не поднимали и, судя по всему, проводили время за картами просто ради удовольствия. Дачс воспринял приказ не нарываться на проблемы буквально и засунул подальше свои шулерские трюки, в противном случае к этому моменту он успел бы обчистить весь зал.

На втором ярусе посвежевший и бодрый Джерт громко декламировал какие-то стихи по-эннийски, размахивая кружкой. На коленях наемника пристроилась молодая женщина в неприлично открытом платье. Шлюха нежно поглаживала его украшенную синяком щеку и звонко смеялась каждой скабрезной шутке.

Несколько служанок с подносами и кувшинами шустро лавировали меж столов остальных «грешников». На пристроившуюся к стойке Артанну никто не обращал внимания.

До тех пор, пока она не сняла капюшон.

Сидевший рядом с наемницей вояка преклонного возраста – с поблекшими глазами, видевшими слишком много за его безрадостную жизнь, – уставился на лицо вагранийки:

– Будь я проклят! Да это же Артанна-предательница!

Разговоры резко стихли. Посетители поворачивали головы в ее сторону, по залу прошел ропот. Вагранийка не отреагировала и молча вернулась к своей кружке.