Текст книги "Цена клятвы (СИ)"

Автор книги: Мария Баринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Он мрачно усмехнулся и закрыл глаза.

А затем чья-то рука коснулась его плеча.

– Тихо, – сквозь едкий чад было тяжело понять, кто говорил. – Не шевелитесь, я постараюсь вас освободить.

Казначей закашлялся. Когда порыв ветра немного рассеял дым, он с удивлением уставился на молодого Волдхарда, поднимавшего оглобли и кусок телеги, придавившие ногу.

– Отползайте! Я не смогу долго держать, – прорычал Грегор. Вены на шее хайлигландца вздулись, лицо покраснело, руки дрожали от усилия.

Демос схватил больную ногу и с силой потянул ее, пытаясь игнорировать приступ чудовищной боли. Освобожденная из-под обломков конечность словно взорвалась. Грегор с грохотом опустил ношу и подошел к кузену.

– Маргий… Положите его обратно, – первым делом проговорил Демос.

Грегор бросил короткий взгляд на труп:

– Императору больше некуда торопиться.

«Согласен, без него церемонию точно не начнут. И все же…»

– Вы сможете идти?

Деватон бросил на Грегора красноречивый взгляд:

– Увы, дорогой кузен, боюсь, шествие придется продолжать без меня.

Когда Волдхард помогал Демосу подняться, лицо казначея исказилось очередной гримасой боли. Наконец-то прорвавшиеся сквозь суматоху Ихраз и Лахель приблизились к господину. Он коротко кивнул слугам и обратил взор на кузена:

– Переверните повозку, водрузите гроб обратно и идите к площади. Хоть на руках несите Маргия, но прощание должно состояться. – Грегор недоверчиво взглянул на Демоса, но бельтерианец жестом пресек возражения. – Просто дойдите до площади. Все, что произойдет дальше, будет заботой Великого наставника.

– Но вы…

– Я пойду следом и присоединюсь к вам позже.

На лице Волдхарда отражалась внутренняя борьба.

– Если вы настаиваете, – с сомнением пробормотал хайлигландец.

– Настаиваю! – Демос ткнул сухим пальцем в грудь кузена. – Во имя милости Хранителя просто выполните мою просьбу! Дядя заслуживает нормального прощания!

Волдхард нехотя согласился и, развернувшись, проследовал к перевернутой повозке.

«Вот же упрямец».

Демос, поддерживаемый под локти Ихразом и Лахель, медленно продвигался в конец дворянской процессии. Леди Эльтиния, завидев сына, бросилась к нему с объятиями.

– Со мной все в порядке, – он неуклюже высвободился из крепкой хватки. – Могло быть хуже.

Эннийские послы тактично отошли в сторону. Мать поправила выбившуюся из прически прядь и внимательно осмотрела Демоса:

– Ты же ранен!

– Милостью Хранителя меня вовремя вытащил лорд Грегор, – поспешил успокоить ее казначей. – Я благодарен ему.

– Какое благородство, – фыркнула Эльтиния. – Неужели мальчишка до сих пор следует всем заветам Ордена?

Демос на миг задержал взгляд на могучей фигуре кузена, только что водрузившего гроб с телом императора обратно на повозку. Откуда-то взялась свежая черная ткань, снова посыпались цветы и послышались возгласы ликования. Казначей позволил матери отряхнуть свою тунику.

– Кузен кажется праведником, но время покажет, кем он является на самом деле, – задумчиво произнес он.

Эльтиния внимательно глядела на Грегора. Мусор успели убрать, зеваки продолжали возбужденно шуметь. Волдхард отделился от группы солдат, проверявших подпругу лошадей, и направился к Демосу.

– Праведность, если она не подкреплена смирением, весьма опасное качество. А Грегор Волдхард явно не из тех, кто смирится с неудобным положением. Ради всех нас будь осторожен, – прошептала мать.

– Буду.

«Как всегда».

Хайлигландец приблизился к Демосу и протянул руку:

– Идемте, кузен. Мы оба должны помочь дяде вознестись, скрепив нашу веру молитвой. Я вижу в этом знаке божественную волю – Хранитель желает, чтобы мы вдвоем простились с императором.

Леди Эльтиния, стоявшая за спиной Волдхарда, выразительно посмотрела на сына и пожала плечами.

«Нас, конечно, двое. Все бы хорошо, да жаль, что корона – лишь одна».

Демос взял себя в руки и натянул любезную улыбку:

– Вы меня удивляете, лорд Грегор. Приятно удивляете, спешу заверить.

– Как же иначе? – обаятельно улыбнулся хайлигландец. – Гилленай учил подставлять плечо и протягивать руку помощи в час нужды.

«Ты либо наивный болван, либо решил вести свою игру. Что опаснее?»

– Разумеется, мой дорогой кузен, – поспешно согласился Демос. – Иначе и быть не может. Я с радостью принимаю вашу помощь. Проводим же нашего дядю вместе.

Казначей бросил последний взгляд на мать и с видимым облегчением оперся на локоть Волдхарда. Медленно двигаясь, они проследовали в начало процессии.

Леди Эльтиния с тревогой смотрела вслед хромающему сыну.

* * *

Огромная площадь перед храмом была забита людьми. Белокаменный собор, украшенный множеством высоких тонких башенок, изящными скульптурами и стрельчатыми окнами с великолепными витражами, внушал благоговение и заставлял задуматься о ничтожном месте маленького человека в огромном мире. Прекраснейший храм, однако, был лишь незначительной частью Эклузума – владений Великого наставника Ладария. Здесь короновали, венчали и отправляли в последний путь всех правителей империи. Демос вздохнул с облегчением.

«Все почти закончилось».

Дворяне и важные гости стояли позади наставников в строгом иерархическом порядке, толпе же досталось все остальное место на площади. Ритуал прощания уже начался, но горожане все прибывали, надеясь успеть посмотреть на императорский костер.

Великий наставник Ладарий, в облачении которого было больше серебра, чем ткани, возносил длинные молитвы. Гроб с покойным императором разместили на высоком деревянном помосте, обложенном хворостом. Окончив песнопения, Ладарий посмотрел на Демоса, кивком приглашая родственников проститься с Маргием. Казначей обратился к Грегору:

– Кажется, нам придется идти вместе и на этот раз.

– Сочту за честь, – хайлигландец улыбнулся и помог кузену подняться на помост.

Увидев герцогов вместе, толпа заревела в экстазе. Полетели цветы, люди кричали и молились, воспевали хвалу империи и покойному.

«Надо отдать ему должное, этот молодой Волдхард очень эффектно появился в столице».

Демос не без усилия принял из рук Великого наставника новый факел. Стоявшие внизу монахи ожидали сигнала, чтобы поджечь деревянную конструкцию с разных сторон.

Две руки – обожженная и затянутая в кожаную перчатку – взялись за длинное древко факела. Пламя коснулось соломы и хвороста, в которых утопал гроб Маргия. Небольшие языки пламени лизали сухое дерево, разгораясь все сильнее. Глядя на огонь, Демос почувствовал нарастающее внутри напряжение.

«Ненавижу, ненавижу, ненавижу!»

– Пора уходить, – сухо сказал он.

Кузены аккуратно спустились. Ладарий подал монахам знак поджигать костер снизу. Через несколько мгновений огонь занялся настолько сильно, что поглотил гроб целиком. Толпа гудела и выкрикивала прощальные слова. Церковники вновь затянули песни. Шум заглушил даже треск поленьев и гул огня. Демос поморщился: слишком жарко, слишком душно, слишком знакомо…

Грегор легко тронул кузена за плечо:

– Я благодарен вам за оказанную честь, лорд Демос. И рад близкому знакомству.

– Взаимно, – кивнул казначей. – Лишь сожалею, что оно не состоялось несколько дней назад во дворце.

Волдхард обезоруживающе улыбнулся:

– Мне тоже жаль, – ответил он. – Но я не смог отказать самому Энриге Гацонскому. Моя сестра, сами понимаете… Если ваше приглашение еще в силе, при удобном случае я с удовольствием нанесу визит вашему Дому.

«При удобном случае… Дерзишь, братец. Ну что же, сам виноват. Хранитель мне свидетель, я хотел, как лучше».

– Разумеется. – Демос немигающим взглядом смотрел на разбушевавшееся пламя. Грегор оторвал взгляд от костра и с тревогой посмотрел на кузена.

– Вы очень бледны. Вам действительно не нужна помощь? Все же сегодня вам досталось, а скоро состоится заседание…

– Ценю вашу заботу, лорд Волдхард, – казначей с усилием оторвал взгляд от пламени и растянул губы в уродливой улыбке. – Нет причин для беспокойства. Просто у меня… особые отношения с огнем.

Эллисдор

Ириталь не осмеливалась признаться, что на самом деле не любила Эллисдорский замок. Совершив множество визитов, проведя в его стенах недели напролет, она так и не смогла привыкнуть к угнетающей архитектуре Хайлигланда. Здания здесь по большей части были приземистыми, стены – невероятно толстыми, даже храмы и монастыри, казалось, являли собой готовность держать длительную оборону. Что уж говорить о замке – за всю многолетнюю историю он ни разу не был взят приступом, лишь затяжные осады заставляли обессилевших от голода правителей открывать ворота.

Разумеется, в особенностях местной архитектуры прослеживалась весьма четкая логика – страна, сотни лет пребывавшая в перманентном состоянии войны с северянами, не могла позволить себе роскошь строительства ажурных мраморных дворцов. Ни в островном Латандале, ни в расположенном на самом юге западной части материка Латан Уфаре законы военного времени не действовали, что позволяло правителям возводить восхитительные в своей легкости и красоте здания.

В Хайлигланде все было иначе.

Солнце светило, но грело лишь летом, и этого едва хватало для сбора одного урожая, в то время как в Латан Уфаре умудрялись собирать по три за год. Зимой унылые пастбища и низкие холмы Хайлигланда превращались в голую пустошь, замерзали реки и озера, замирала жизнь. Особенно суровые зимы уносили больше жизней, чем эпидемии оспы или чумы.

И все же хайлигландцам повезло гораздо больше, чем рундам. Люди, которых в империи называли не иначе как варварами, всего лишь стремились выжить. Ириталь удивляло, почему всего за какое-то тысячелетие и хайлигландцы, и освендийцы умудрились забыть, что имели с рундами общих предков. Мощное телосложение, высокий рост, выдающаяся выносливость – все это досталось родичам Грегора Волдхарда от варваров, давным-давно спустившихся на юг в поисках пригодной для возделывания земли. И сейчас те, кто некогда принадлежали к тому же несгибаемому народу, никак не хотели делиться обретенным богатством с бывшими сородичами. Рунды, отчаянно нуждавшиеся в плодородной почве, были готовы драться за нее до конца. Хайлигландцы, в свою очередь, отстаивали права на собственность с поистине ошеломляющей жестокостью.

Эта война, казалось, не закончится никогда.

Ириталь понимала: у северян непременно получится захватить Спорные земли, но только если враждующие друг с другом племена смогут ударить сообща. Поговаривали, что в Рундкаре появился вождь, объединивший множество кланов. Армия Магнуса Огнебородого увеличивалась с каждым годом, наращивала мощь и угрожала границам.

Тем хуже было для Хайлигланда.

Посол тяжело вздохнула, бережно закрыла одолженную у наставника книгу и прошлась до окна. От долгого чтения «Северных хроник» за авторством странствующего брата Арция затекла спина, а ноги умоляли о разминке.

Ириталь прищурилась от яркого солнца. Заметно потеплело. На холмах, окружавших Эллисдор, уже вовсю проклевывалась зеленая трава. Дни стали длиннее, на суровых лицах замковых слуг все чаще появлялись улыбки. Даже нудные проповеди наставников в большом Святилище Нижнего города стали заметно короче – церковники в этих краях понимали важность каждого светлого часа для людей, старающихся успеть сделать до темноты как можно больше.

Но ничто из этого Ириталь не радовало.

Посол услышала, как за дверью ее покоев сменились очередные караульные. Служанки-латанийки бросили тревожные взгляды на госпожу. Ириталь лишь пожала плечами, демонстрируя бессилие. То, что поначалу показалось ей обыкновенным проявлением заботы, внезапно оказалось ударом с неожиданной стороны.

Грегор неприятно ее удивил. В день своего отъезда, холодным ранним утром, он отбыл сразу же по окончании краткой службы в маленьком замковом Святилище. Ириталь узнала об отъезде герцога только когда спустилась к завтраку. Тем же утром Ириталь увидела солдат возле дверей отведенных ей покоев. Сам факт наличия охраны ее не удивлял – статус посла обязывал принимающую сторону брать на себя обязанности по обеспечению безопасности важной гостьи. Чаще всего это поручалось замковой страже, но Ириталь стерегли люди из личной гвардии Грегора. То были воины, но не стражи, и обычно они не снисходили до охраны гостей.

Не имея оснований для подозрений, Ириталь нашла объяснение и этому – в конце концов, империя пребывала в состоянии зарождающегося хаоса, судьба огромного государства пока что оставалась неизвестной, а северяне обладали неприятным свойством быстро оправляться от нанесенных хайлигландцами ударов. Рассудив трезво, латанийка успокоилась и перестала искать второе дно там, где его не было.

Так продолжалось ровно до тех пор, пока она не попыталась покинуть замок.

Наткнувшись на решительное сопротивление стражи, Ириталь поспешила обратиться к барону, назначенному управляющим замка в отсутствие Грегора. Альдор ден Граувер с безукоризненной вежливостью, достойной императорского придворного, сообщил послу, что охрана была приставлена к ней по личному приказу лорда Грегора. Когда же Ириталь осведомилась о причинах, барон ими не поделился, но объявил, что ее превосходительству запрещалось покидать Эллисдор до возвращения правителя.

Приказ Грегора можно было толковать как угодно, но суть его оставалась неизменной – Волдхард превратил свою возлюбленную в узницу.

Гвардейцы преследовали ее везде – на всех церемониях и встречах, во время прогулок и отдыха, за трапезой и даже в Святилище. В час молитвы конвоиры не покидали зал, а лишь отходили на почтительное расстояние, дабы не мешать вознесению речей во славу Хранителя. Верные Грегору солдаты следовали за ней по пятам и контролировали каждый шаг латанийки, разве что не заглядывали в ее ночной горшок. Впрочем, Ириталь была уверена: прикажи им лорд Волдхард, они без вопросов сделали бы и это.

– Ради моей безопасности, как же! – раздраженно прошипела посол, отвернувшись от окна. – Да он просто решил держать меня в заложниках до решения Малого совета, зная, какую ценность я представляю для империи!

Ее дамы молчали, опустив глаза.

Ириталь едва сдерживала бессильную ярость. Смерть Маргия сильно предвосхитила события, сбила с толку, заставила ее действовать практически вслепую. Не следовало обладать выдающимся умом, чтобы понять: бездетный правитель оставит после себя сомнительное наследие, рискующее перерасти в междоусобицу. Сама Ириталь с этого момента оказалась в крайне затруднительном положении – невеста императора без жениха. Она понимала, что никогда не сможет переиграть Горелого лорда, и не желала становиться частью интриг его Дома. Грегор представлялся Ириталь более выгодным союзником – молод, красив, горяч, не особенно прозорлив, но горячо любим народом Хайлигланда. Все это могло сделать его достойным соперником Демоса за счет поддержки знати, не согласной с кандидатурой Деватона. Пока что сложившаяся ситуация давала Ириталь передышку и время на размышления. Одно посол знала точно: ни при каких обстоятельствах ей не следовало появляться в Миссолене. Ибо каждая из противоборствующих сторон сделала бы все возможное, чтобы получить ее в качестве союзницы. Или, что вернее, заложницы. Она ожидала подобного хода от Деватона, но отнюдь не от своего возлюбленного.

Ириталь не могла допустить и мысли, что Грегор Волдхард, эта дубина в кольчуге, перехитрит ее и окажется не лучше тех, от кого она так стремилась укрыться. Доверившись ему, отдав самое ценное и опорочив себя в глазах всего мира, она получила лишь заточение в Эллисдорском замке. Решив выбрать наиболее легкий из возможных вариантов, леди Ириталь сама загнала себя в ловушку. Следовало как можно быстрее выбираться из этой паутины, пока дело не приняло угрожающий оборот.

Она срочно нуждалась в новом плане.

* * *

– Ваша милость! – громко прошептал слуга Ганс на ухо Альдору, жестом указывая на Ириталь, расположившуюся на скамье возле входа в канцелярский кабинет. Посол, как ей и было положено, появилась в сопровождении неизменных гвардейцев и пары златовласых служанок.

Барон закатил глаза и тяжело вздохнул. Он уже предвкушал очередной спор с недовольной вынужденным заточением женщиной. Предыдущие попытки втолковать ей, что положение не изменится до возвращения Грегора, успехом не увенчались – раз в несколько дней латанийка врывалась в кабинет барона, бесцеремонно отрывала его от работы и весьма эмоционально высказывала соображения относительно приказа герцога.

Впрочем, сегодня, к удивлению Альдора, леди Ириталь была сдержана. По крайней мере, ей хватило такта обозначить свое присутствие и дождаться, пока у барона появится время на разговор. Понимая, что лучше закончить с ней побыстрее, Альдор нехотя передал бумаги помощникам и направился к гостье.

Их неприязнь была взаимной, но ради любви герцога и всеобщего спокойствия оба держали себя в руках. Грегор подозревал, что дружба между двумя самыми близкими ему людьми так и не заладилась, но не стремился предпринимать какие-либо шаги для их примирения.

Грегора Волдхарда не волновали такие мелочи.

У Альдора и посла даже могли бы найтись общие темы для разговоров – оба увлекались историей и литературой, но в общении с леди Ириталь барону было трудно выходить за рамки сухой светской беседы. Каждый раз, заговаривая с ней, он не мог отделаться от воспоминаний о муках, которые эта молодая женщина причинила его ближайшему другу, и не находил сил ее простить. Поэтому, когда Грегор повелел приставить к латанийке охрану и ни под каким предлогом не выпускать ее из Эллисдора, Альдор ден Граувер почувствовал злорадное удовлетворение – пусть немного помучается. Не одному же Грегору постоянно страдать за двоих.

– Ваше превосходительство, – барон поклонился с подчеркнутым изяществом и сохранил бесстрастное выражение лица. – Если вы желаете знать, изменилось ли ваше положение, вынужден огорчить. Новых распоряжений от его светлости не поступало.

Ириталь вспорхнула со скамьи, многослойные одеяния взметнулись за ней зелеными волнами. Ткань великолепно подчеркивала цвет глаз, а прическа на этот раз была убрана не цветами, но молодыми листьями, ради которых служанки, судя по всему, ободрали осину, выросшую возле замкового Святилища. То-то утром Альдору дерево показалось непривычно голым на фоне прочей растительности.

Латанийка обворожительно улыбнулась.

– Давайте немного прогуляемся, – она подала сенешалю руку, унизанную серебряными браслетами. – Совсем недалеко, обещаю. Я хочу вам кое-что сказать.

Барон пожал плечами и молча позволил Ириталь взять себя под локоть. Гвардейцы и служанки проследовали за ними, оставаясь позади.

– Что вас привело, леди посол? – не глядя на девушку, спросил Альдор.

– Я переосмыслила наши с вами отношения и пришла к выводу, который меня огорчил.

– Могу ли я поинтересоваться, что это за вывод?

Ириталь склонила голову к плечу барона.

– Видите ли, мы с вами искренне печемся о будущем одного и того же человека, но при этом ведем себя как враги, – шепнула она. – Вам не кажется это неправильным?

Неправильным ему казался выбор Грегора, но вслух этого произнести Альдор не смел.

– Возможно, – кивнул он. – У вас есть предложения?

Посол снова улыбнулась:

– Этот край и так постоянно страдает от войн. Давайте подарим ему хотя бы одно маленькое перемирие между двумя людьми. Ради того, кому мы оба желаем лишь добра.

Барон бросил на женщину заинтересованный взгляд. Разумеется, она изменила тактику. Поняв, что ничего не добьется скандалами и угрозами, латанийка решила подкупить его дружбой. Это было ожидаемо и неудивительно.

– Я согласен, – выдержав паузу, ответил Альдор. – Да будет мир. Ради того, кому мы оба желаем лишь добра. Но только ради него.

Латанийка просияла.

– Отличное начало. Я высоко ценю вашу мудрость. – Барон искоса посмотрел на посла и не дал себе труда улыбнуться в ответ. – И раз мы теперь друзья, приглашаю вас закрепить наше долгожданное примирение совместным ужином.

От церемонных расшаркиваний барона затошнило. Альдор помедлил, подбирая правильные слова.

– Я безмерно признателен за приглашение, однако вряд ли смогу принять его в ближайшее время. Увы, в отсутствие лорда Грегора и его мудрой свиты справляться с потоком прошений стало весьма сложно.

Ириталь сочувствующе закивала, но лишь крепче сжала руку барона.

– Я понимаю. И все же настаиваю, чтобы вы как можно быстрее меня посетили. Мой повар приготовит изумительных куропаток в пряностях.

Альдор поклонился:

– Непременно. Еще раз благодарю за приглашение, ваше превосходительство. А теперь я должен вернуться к работе.

– Разумеется, – латанийка улыбнулась ему на прощание и, поманив к себе гвардейцев, покинула зал.

– Этого еще не хватало, – тихо проговорил барон, когда свита Ириталь скрылась в темноте коридора.

Внезапное расположение женщины, которая раньше не выносила его на дух, не застало его врасплох, но заставило задуматься о ее мотивах и планах на ближайшее будущее. Следуя логике, леди Ириталь должна была заручиться его, Альдора, доверием, убедить весь замок в своей безобидности и, воспользовавшись преимуществом, либо сбежать, либо начать плести какую-то хитрую интригу внутри самого замка.

Но, что бы она себе ни надумала, это барону было совершенно ни к чему. Кроме того, Альдор ден Граувер терпеть не мог жареных куропаток.

Вольный город Гивой

Человек в надвинутом на самые глаза капюшоне указал на худощавого лекаря, выходившего из лавки травника:

– Об этом эннийце ты говорил?

Гнилой переглянулся с двумя товарищами и кивнул. Встречу назначили близ рыночной площади вольного города. Место выбрали удобное: все подходы неплохо просматривались, но закоулок, где наемники встретились с нанимателем, был скрыт от лишних глаз за кучей барахла и телегами торговцев. Рядом истерично лаяла собака, безуспешно пытавшаяся добраться до здоровенного черного кота, надменно взиравшего на суетливую дворнягу с вершины забора.

Незнакомец, вечно носивший свой дурацкий капюшон, нанял троих наемников из «Братства» сравнительно недавно. Работенка была не пыльная: пока он не требовал от них ничего, кроме сбора сведений о живущих в Гивое выходцах из Эннии и слежки за некоторыми из них.

Наниматель поведал, что охотился за головами беглых рабов, но более о себе не сказал ничего. Даже не назвался. Это во многом объясняло его скрытность: попадаться на глаза беглецу он не хотел. Впрочем, у каждого были свои тайны, и наемники предпочитали не лезть не в свое дело до тех пор, пока этот странный незнакомец исправно им платил.

А распоряжался он своими средствами весьма щедро. Гораздо щедрее, чем Танор.

– Ага, – прошепелявил Гнилой. – Этого зовут Рианос, служит при «Сотне». Тихий мужик. В город выходит редко, обычно сидит в поместье. Иногда принимает болезных из горожан, там же. Видать, в «Сотне» нечасто увечные бывают, раз он тратит время на других.

Наниматель небрежно отмахнулся и поглядел вслед лекарю.

– Приведите его на пятую пристань сегодня вечером. Но тихо.

Гнилой почесал плешивый затылок, провел языком по коричневым зубам и подозрительно прищурился.

– Эй, приятель, мы так не договаривались! – Он сказал это громче, чем следовало, и в следующий момент оказался крепко припечатан к стене амбара. От удара с крыши посыпалась пыль, что-то позади зловеще скрипнуло.

– Тише, – шикнул тип в капюшоне и, убедившись, что наемник не собирался поднимать шум, ослабил хватку.

– Ты сказал, что заплатишь за слежку, – возмущенно затараторил Гнилой. – Так мы и следили за эннийцами. Но ты не говорил, что придется кого-то хватать. Тем более – из «Сотни».

– В чем проблема?

Гнилой вытаращился на нанимателя:

– Как в чем? Это же «Сотня»! Артанна на короткой ноге с градоначальником. Ты не местный и не знаешь здешних порядков. Будь это любой другой энниец – без вопросов. Но Артанне и ее бойцам без повода лучше дорогу не переходить. Наш главарь и так с ней на ножах, но он дал приказ никого из «Сотни» не трогать. Если выяснится, что мы взяли этого лекаришку, дерьмо полезет со всех щелей!

– Эта вагранийская шлюха долбанутая на всю седую башку, – со знанием дела подхватил Кривой – долговязый наемник с приметным изогнутым шрамом на лбу. – О ней и раньше всякое говорили, дескать, крыша у бабы поехала после рундского плена. Но после того, как пришили одного из ее дружков, она совсем рассвирепела. Мы, случись что, не хотим попасть под раздачу. Так-то.

– А если Танор прознает… Нам лишние проблемы не нужны, приятель, – подытожил Хромой и неуклюже припал на одну ногу. – Так что извини, чужак. Не могем.

Наниматель повернулся к товарищам Гнилого и оскалился.

– Успокойтесь, парни, – миролюбиво сказал он. – Проблем с Артанной не будет. Мне нужен лишь энниец. Рианос был рабом, и он сбежал. Я здесь для того, чтобы вернуть собственность домой. Три золотых имперских аурэ – и вы приводите его в условленное место. Сегодня же. Если сделаете все тихо, ни у кого не будет повода для беспокойства.

В качестве демонстрации серьезных намерений он потряс кошелем. Монеты сладко звякнули, стукнувшись друг о друга.

Наемники неуверенно молчали, обдумывая излишне щедрое предложение. На один аурэ можно было жить по-королевски в течение целой недели, лить рекой хайлигландскую крепкую, нюхать паштару и даже включить в программу ежедневное посещение дорогого гацонского борделя, где каждая шлюха походила на царицу. Но внезапная смена задания насторожила даже Гнилого, а уж он не привык крутить носом, когда дело доходило до выполнения грязной работенки. Что-то во всем этом предприятии было не так.

Человек в капюшоне вздохнул и покачал головой:

– Видимо я не настолько убедителен. Хорошо, проясню ситуацию. Вы соглашаетесь и приводите эннийца в указанное место сегодня, пока мое предложение в силе. Завтра ваши услуги мне уже не понадобятся, и вы лишитесь шанса хорошенько отдохнуть за счет моего хозяина, – в тихом и спокойном голосе незнакомца чувствовалась едва уловимая, но весьма очевидная угроза. – Ибо завтра отходит корабль до Агарана, а я очень хочу на него успеть. Хозяин соскучился по своему сбежавшему рабу, но он не будет ждать вечно, и меня поджимают сроки. Однако вместе со мной исчезнет и наша маленькая тайна, а золото – останется. Ну разве не соблазнительно звучит?

Гнилой продолжал молчать. Их было трое, они могли бы убить этого чужака и завладеть его деньгами прямо сейчас – Гнилой не сомневался, что его товарищи думали о том же. Там, под полой темного плаща, скрывалось настоящее богатство, стоило только протянуть руку. Но проверять отчего-то не хотелось.

– А что нам мешает просто убить тебя и забрать золото? – с вызовом спросил Кривой. – Прямо сейчас.

Человек в капюшоне широко улыбнулся:

– О, право дело, не стоит. Я крайне талантлив во всем, что касается драки, иначе господин не отправил бы меня за море в одиночку. – В подтверждение своих слов он показал вторую руку. Вместо мешка с золотом смуглые пальцы нанимателя сжимали рукоять ножа. – Не нужно ссориться, если мы можем помочь друг другу.

– Эй, ладно тебе, – Хромой аккуратно тронул заказчика за плечо. – Не нагнетай, чужак. Приведем мы твоего эннийца.

– Он нужен мне сегодня до полуночи, – наниматель спрятал нож и снова потряс кошелем. – Это вы получите на месте. Каждый по одному аурэ.

Гнилой кивнул, и его собеседник вновь оскалился, обнажив непривычно ровные и белые зубы. Такие крепкие и здоровые, что наемника взяла зависть – он-то давно растерял большую часть своих. Кинжал вернулся в ножны, напоследок сверкнув лезвием.

– Ты меня понял? – еще раз обратился заказчик к Гнилому.

Головорез цокнул и подтянул ремень.

– Будет тебе твой раб, как и договорились. Только не размахивай передо мной этой тыкалкой.

Ответа он не получил. Незнакомец в капюшоне просто скрылся за углом и быстро смешался с толпой на площади. Через несколько мгновений наемники совершенно потеряли его из вида – чужак словно растворился в воздухе.

– Вот же сукин сын! Угрожать мне вздумал, – прошипел Гнилой и смачно плюнул под ноги. – Интересно, сколько еще у него золотых в кошеле? Что, если мы действительно его ограбим?

Кривой нервно почесал шрам и покачал головой:

– Плохая идея, задницей чую. Я порасспрашивал о нем народ в порту, но ничего толком не узнал. Как будто его и не было вовсе! Не к добру это. Но Танор нам никогда столько не платил, а я новую бабенку в борделе приметил. А может вообще уйду со службы и уеду на юг…

Хромой хрустнул увечной ногой и зло покосился в сторону площади.

– Этот человек работает на эннийского господина, а наставник в церкви говорил: «Не доверяй эннийцам», – напомнил он. – Надо быть начеку.

Гнилой презрительно посмотрел на спутника и снова сплюнул:

– Наставник так говорит, потому что все эннийцы – безбожники и не следуют Пути. Нам-то какое дело до веры?

– Но все-таки…

– Ты аурэ-то хоть раз в жизни держал в руках?

– Нет…

– И я не держал, – вздохнул Гнилой. – Но очень хочу. И мне плевать, что это золото лежит в кошеле безбожника.

* * *

Смеркалось. Рианос кутался в шерстяную накидку в попытках спастись от промозглого ветра с реки. Одной рукой лекарь придерживал полы плаща, вторая была занята корзиной с травами для снадобий. Лекарь уже миновал торговый квартал и решил срезать путь, пройдя через старые литейные. Пряные ароматы трав немного заглушали уличную вонь. Рианос отщипнул небольшой ярко-зеленый листок от тонкого стебля и отправил в рот: это кислое растение хорошо отбеливало зубы и снимало воспаления. В Эннии его жевали все – от босяков до членов Магистрата – и называли гурусом. Отвар из его плотных листьев помогал от лихорадки, а весной, с ее переменчивыми ветрами и простудами, это свойство было особенно полезным. Рианос очень жалел, что в Гивое, в отличие от Эннии, попытка достать гурус превращалась в целое приключение: на родине-то он рос на каждом шагу.

Впрочем, с этим можно было смириться. Не самая крупная жертва ради свободы.

Лекарь снова поправил распахнувшиеся полы плаща и перехватил корзину поудобнее. Темнело быстро, а до поместья «Сотни» оставалось еще полпути через не самые дружелюбные окраины и затем – по совсем раскисшей северной дороге. Рианос еще мог успеть разобрать и даже перетереть некоторые из купленных трав прежде, чем колокол зазвонит к ужину. Сейчас он жалел, что не взял коня и по привычке отправился в город пешком.

Рианос все еще чувствовал себя чужим в Гивое и не тешил себя надеждой, что это когда-нибудь изменится. Если имперцев здесь терпели и привечали, то эннийцам не доверяли и могли даже поколотить.

С другой стороны, кому он был нужен?

Лекарь едва успел миновать литейный квартал с покосившимися деревянными бараками, когда из-за угла вышел коренастый человек с проплешинами на голове.

– Эй, мужик! Ходи сюда! – услышав неприятный скрипучий голос, Рианос остановился и огляделся по сторонам. В переулке больше никого не было. Плешивый подошел ближе, его испещренное мелкими шрамами от оспы лицо выглядело озабоченным. – Я где-то тут булавку от плаща потерял. Медная такая, не видел?