Текст книги "Цена клятвы (СИ)"

Автор книги: Мария Баринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Кивер бросил вопросительный взгляд на Грегора.

– Деньги тебе еще пригодятся в Эллисдоре, – сказал Волдхард. – Гилленай завещал помогать ближним, так что поезжай с нами. Но в качестве благодарности расскажешь, что за дело у тебя к самому лорду Грегору.

Эльга радостно кивнула и принялась отвязывать свою клячу.

– Хвала Хранителю, нашлись нормальные люди! Я вам не помешаю, обещаю.

Джерт, поняв намерения Грегора, лишь тихо усмехнулся и почесал сильно отросшую щетину. Киверу было все равно – его заботила только безопасность лорда. На том обсуждение было окончено, и они выехали из города.

Через пару часов, когда солнце начало припекать, всадники остановились на привал. Артанна достала из седельной сумки свежий хлеб, твердый сыр и вяленое мясо. Эльга, до этого момента не проронившая ни слова, подошла к вагранийке.

– Здесь сухари с травами, сушеные ягоды и несколько луковиц, – она робко протянула Артанне мешок. – Позвольте хоть поделиться пищей, раз денег вам не нужно. Сухари, клянусь, отменные! По рецепту моей прапрабабки, сытные, ядреные. Завсегда ими перебивались в голодные годы. Да и я на них держусь от самого Ульцфельда – там в последний раз ела горячую похлебку.

– Ну давай сюда, попробуем, – наемница отломила небольшой кусок серого хлеба и отправила в рот. – Драть меня, и правда вкусно. Эй, парни, налетайте! – подозвала она остальных. – Наша попутчица в стряпне дока.

Кивер, взяв на себя роль дегустатора, незаметно попробовал пищу и, убедившись, что яда не было, протянул горсть сухарей своему лорду. Грегор тщательно прожевал и облизал пальцы:

– Эльга, да тебе нужно идти в поварихи! Объедение.

Девчонка зарделась. Джерт переглянулся с Артанной и схватил еще горсть сухарей.

– Ну, раз мы наконец-то начали разговаривать, дитя, поведай нам, что ведет тебя в Эллисдор, – обратилась к Эльге Артанна.

Волдхард и Кивер расположились на поваленном бревне. Рядом виднелся след от кострища – они были не единственными путниками, решившими передохнуть на этом месте.

Девушка помрачнела.

– Уверена, лорд Грегор и слушать не станет. Но попытка – не пытка.

– У меня есть друзья в замковой страже, – подыграл Кивер. – А у друзей – другие друзья… Расскажи, может и получится тебе помочь.

– В баронстве Ульцфельд есть местечко Гайльбро. Слыхали? Я оттуда, – Эльга отрезала себе ломоть хлеба. – Эта деревня долгое время принадлежала обители Гнатия Смиренного, и все ее жители были монастырскими сервами. Потом, лет сто назад, община нашла средства, чтобы выкупить свободу. Копили много лет. Мои предки были среди тех, кто собирал деньги. Откупались тогда ото всех – от церковников, от барона, даже герцогу отправляли золото. Оно ведь как устроено – отвяжешься от одного, так обязательно найдется кто-нибудь другой, да познатнее. Потому нужно было задобрить всех, чтобы получить бумагу о вольной.

– И что сейчас происходит в Гайльбро? – спросил Грегор.

– Мой отец был старостой деревни и торговал шерстью. А до него – дед и прадед. Нашей семье принадлежит много земли в этом поселении – что-то выкупили, что-то завещали дальние родственники… А важно то, что торговля в этих местах идет хорошо. Ульцфельд рядом, до Гивоя недалеко, Гацонский тракт, опять же… Вот монастырь все это время и пытается заполучить наши владения обратно. Покамест дед и отец были живы, они отстаивали Гайльбро, и церкви не удавалось ничего сделать. Но несколько месяцев назад батька отдал богу душу. Сыновей нет, осталась только я да сестры, совсем малы еще. И началось… То я слишком молода, то ничего не смыслю в делах, даром что еще в материнской утробе слышала звон косточек на счетах, то нечего бабе делать в торговле… В меня не верят. На словах они, как водится, все герои, а как дошло до дела, так позасовывали языки в задницы и молчат. Некому отбиваться от церковников. Если не я, то уж не знаю, кто сдюжит.

– Разве община не должна обратиться к барону Ульцфельду? Вы же, получается, теперь платите налоги в его казну, – рассуждала Артанна.

– Это к лорду Хальвенду что ли? Обращались уже, – вздохнула Эльга. – Он за нас не вступился. Говорит, не хочет с монахами ссориться. Положить ему на наши беды большую кучу. Потому и еду к самому герцогу.

– Но что говорят в монастыре? – спросил Волдхард, не спуская внимательного взгляда с девушки.

– Да как всегда в таком случае… Говорят, деревня бесхозная, а так не положено. Твердят, что обладают… Как его там… Щас вспомню… Историческими правами на наши земли, вот как! А мы, дескать, вольнодумцы и смутьяны. Только не правда это никакая. Чуть ли не еретиками нас назвали, и все потому, что мы захотели сажать то, что сами захотим, а не что повелят. Ну и торговля в вольных селениях всегда идет лучше – мы не выгоняем иноземцев и безбожников. Пусть себе живут, лишь бы нам не мешали. А в монастырских владениях так нельзя.

– Ладно. Но почему община отправила тебя к герцогу, если можно было написать прошение? – не унимался Грегор.

– Ха! – невесело усмехнулась Эльга и вгрызлась зубами в луковицу. – Так некому документ составить. Ведь оно как заведено – при деревне есть Святилище. При Святилище есть наставник. У наставника есть помощники, которые и занимаются бумагами. Написать-то я и сама могу, но печать поставить на документе должны церковники. Так вот, с тех пор, как началась эта кутерьма, наставники отказываются помогать с этим делом. Молиться – молятся, обряды ведут, но что-то сверху – хрен. Видать, сговорились с монастырскими. Поэтому и пришлось самой ехать – так оно надежнее, чем бумагу марать. Да и мне спокойнее.

Артанна достала мех с водой и сделала пару глотков.

– Чем именно угрожает монастырь?

– Обвинением в ереси, чем же еще? – пожала плечами Эльга. – Говорят, если не пойдем на мировую, отлучат всю нашу деревню, пришлют братьев-протекторов да спалят там все к черту вместе с людьми. Уже распускают слухи по соседним деревням, что мы-де отреклись от Хранителя, потому и открыли ворота безбожникам да всяким иноверцам. С нами отказываются торговать. Нищаем.

Волдхард нахмурился.

– И чего ты ожидаешь от лорда Грегора? – задумчиво спросил он.

Эльга скорчила кислую гримасу.

– Да я и не надеюсь его увидеть, если честно. Он, говорят, человек занятой, постоянно в разъездах. Но я слыхала, что можно обратиться к барону Альдору, помощнику ихнему. Он, дескать, может выслушать и, коли дело важное, от герцога не утаит. А скажу ему, что монахи пошли супротив закона божьего и мирского, помощи попрошу. Ждать долго придется, понимаю. Но без ответа я из Эллисдора не уеду, – девчонка решительно хлопнула кулаком по стволу дерева.

– Думаю, дождешься. Ты бойкая девчонка, сразу видно, – сказал Грегор, вытирая руки о штаны. – Кстати, что думаешь о самом герцоге?

Вопрос Волдхарда вызвал на лице Артанны тень улыбки. Джерт понимающе усмехнулся и подошел к лошадям.

– Да нет у меня времени о нем думать, добрый человек, – ответила Эльга. – Мне б в амбаре не сгореть, как еретичка, когда меня и всю деревню в него загонят. Но вроде о лорде Грегоре говорят хорошее, хоть он и бывший монах. Нам их не за что любить, сам понимаешь. Что бы там о нас ни говорили, но в Гайльбро всегда любили и почитали Хранителя. Мы трудяги, а не еретики, – заключила девушка и поднялась на ноги.

– Я помогу тебе, – тихо сказал Грегор.

– Ты уже мне помог, добрый человек, – тяжело вздохнула дочь старосты. – На все прочее воля божья.

Эллисдор

– Ставлю пузырь хреновухи, что Эльга бахнется в обморок, когда все поймет, – прошептал Джерт и заговорщически подмигнул Артанне.

– С обмороком загнул, – тихо ответила вагранийка и улыбнулась, представив лицо девчонки. – У здешних людей нервы крепкие. Но удивится знатно, это точно.

Кобыла Эльги тащилась впереди, сразу за лошадьми Грегора и Кивера. Наемники замыкали процессию и немного отстали, чтобы поговорить. Всего несколько сотен шагов отделяли их от Эллисдора. Отчетливо виднелись строгие очертания башен ратуши и нагромождение построек на рыночной площади. Над Нижним городом недовольно насупились неприступные стены замка. Хлопали на ветру лазурные флаги и знамена, галдели толпы горожан. Эльга крутила головой, дивясь всему подряд – в столице Хайлигланда прежде ей бывать не доводилось. Артанна понимающе хмыкнула – в свое время она вела себя точно так же.

Подъехав к Южным воротам, Грегор и Кивер спешились и перекинулись несколькими фразами со стражей. Лица воинов вытянулись при виде герцога, но дисциплина взяла свое. Эльга, погруженная в созерцание городского пейзажа, вздрогнула, когда Артанна тронула ее за плечо:

– Нас пропускают, шевелись.

Грегор обернулся:

– Поехали в замок.

– А как же…

– Все уладим, – отмахнулся он. – Не отставай.

Девушка настороженно обернулась, ища объяснений у Артанны.

– Все в порядке, – успокоила ее вагранийка. – Он знает, что делает. Добро пожаловать в Эллисдор.

Позади нее Джерт издал сдавленный смешок. Наемница шикнула на него.

– Не порти момент, дурак! – сквозь зубы проговорила она, но и сама не смогла сдержать улыбки.

Быстро проехать через город не получилось – ярмарочный день был в самом разгаре, и на улицах царило столпотворение. Наконец, преодолев плотный людской поток, путники выехали на мост, тянувшийся к замковым воротам.

Грегор не выдержал и, увидев свободную дорогу, пустил коня в галоп.

Ворота открылись. Стража приветствовала возвратившихся путников, в то время как дочь старосты ничего не могла понять. Лошадку Эльги аккуратно взяли под уздцы, а самой девушке помогли спрыгнуть на землю. Артанна и Джерт отдали поводья слугам.

Грегор и Кивер обнялись со спустившимися во двор эрцканцлером. Наконец, вспомнив о попутчице, Грегор жестом пригласил Эльгу подойти ближе.

– Я хочу представить тебе барона Альдора, – сказал Волдхард. – Расскажи ему все, что говорила мне, он выслушает тебя. А сейчас прошу меня простить.

Коротко кивнув, он скрыться в господском доме. Альдор посмотрел на девушку:

– Ну здравствуй, дитя. Как тебя зовут?

– Эльга, ваша милость. А вы правда барон и передадите мои слова герцогу?

– Разумеется, – ответил он. – Только не могу взять в толк одну деталь…

– Какую?

– Зачем мне передавать лорду Грегору то, что он уже наверняка слышал?

Девушка удивилась.

– Простите?

– Человек, который привез тебя в Эллисдор, и есть лорд Грегор.

Эльга остолбенела. У девчонки перехватило дыхание, на залитом краской лице застыла смесь стыда и удивления. Выпучив глаза и приоткрыв влажный рот, она силилась что-то сказать, но не смогла произнести ни слова. Наблюдавшая за кульминацией герцогской шутки Артанна ткнула Джерта локтем:

– С тебя хреновуха, Медяк.

Энниец тяжело вздохнул.

– Госпожа Толл! – раздался робкий голос за спиной наемницы. – Там это…

Вагранийка резко развернулась, едва не сбив подошедшего серва с ног.

– Что еще?

– Вас зовет мастер Шрайн. Говорит, срочно.

– Что ж Малыш сам не дошел, раз так срочно? – проворчала Артанна. – Где он?

– Там, – слуга махнул рукой в сторону казармы. – Очень срочно!

Ничего не ответив, наемница устремилась в указанном направлении. Джерт, уловив тревожные нотки в голосе серва, последовал за командиром.

На входе в казарму они увидели столпившихся бойцов «Сотни». Вопреки обыкновению, наемники выглядели взбудораженными. Хмурился даже Белингтор. И курил, что само по себе служило недобрым знаком. В последний раз Черсо был замечен с трубкой в зубах, когда умерла его горячо любимая матушка.

– Что стряслось? – громко спросила Артанна.

Фестер, оказавшийся ближе всех к Сотнице, посторонился, пропуская ее вперед.

– Там… – кивнул он на двери и скорбно замолчал.

– Да вы все языки проглотили? Что вы мне тамкаете? – рявкнула Артанна, озираясь по сторонам.

– Ты должна сама это увидеть, – тихо отозвался Белингтор и судорожно вдохнул дым. – И услышать.

Наемница выругалась и, грубо отпихнув замешкавшегося в проходе воина, влетела в слабо освещенный темный зал. Бойцы во главе со Шрайном и Веззамом окружили койку, вокруг которой суетился замковый лекарь – Артанна увидела его приметную черную мантию. Здесь же был и брат Аристид – снова блистал познаниями в лекарском ремесле. Когда вагранийка подошла ближе, бойцы молча расступились.

– Вал? – Артанна узнала секретаря, которому полагалось выполнять поручения в Гивое, и растерянно уставилась на Малыша. – Какого рожна он здесь делает?

– Я его привез, – донесся до Артанны голос сбоку. Она обернулась и увидела десятника Танора. Кого-кого, но его она точно не ожидала встретить в Эллисдоре.

– Пираф. Ты что здесь забыл, мать твою?

– Тише! – шикнул монах. – Юноша ранен, ему нужен покой. Пусть спит. Вам лучше поговорить в другом месте.

– Ну-ка пойдем побеседуем, – Артанна схватила Пирафа за ворот грязной рубахи и подняла на ноги. – На улице.

Десятник Танора попытался сопротивляться.

– Полегче, я тоже не здоров.

– Я тебя сейчас мертвым сделаю, если не пошевелишься! – гаркнула женщина и пинком отправила Пирафа на выход.

– Помощь нужна? – спросил Джерт.

– Помолчи, Медяк. Очень обяжешь, – бросила через плечо Артанна и вышла.

Вытолкав незваного гостя на улицу, наемница отволокла его на ступени соседнего крыльца и грубо усадила на шаткие доски. Под задницей Пирафа что-то треснуло. Десятник коротко ругнулся.

– Так, дорогой, – начала она. – Сейчас ты расскажешь, какого черта заявился в Эллисдор, и почему мой секретарь валяется на койке без сознания.

– Гивою каюк, – морщась от боли, сказал Пираф. Только сейчас Артанна заметила его перебинтованную руку.

– Подробнее, мать твою! Когда вы приехали?

Вагранийка села на корточки напротив него и достала кисет.

– Вчера вечером. Да плевать на нас с Валом! Твое поместье взяли штурмом.

Сотница опешила.

– Что?

– Что слышала, – Пираф зло сплюнул под ноги. – Танор помер. Власть в городе захватили Чирони. Весь Гивой кишит гацонскими кондотьерами. Черти расфуфыренные.

Артанна уставилась на него пустыми глазами. Под ложечкой засосало, тревожное ощущение необратимости болезненно кольнуло под ребро. Она рассеянно взглянула на свои руки – пальцы дрожали так, что вытащенная по привычке трубка едва не выскользнула на землю.

– Медяк!

– Да, командир?

– Разгони зевак. Быстро.

Шрайн отстегнул от пояса флягу с хайлигландской крепкой и передал ее Артанне. Трясущимися руками Сотница поднесла пойло к губам, расплескав янтарного цвета настойку и намочив свою рубашку.

– Так, – справившись с первыми эмоциями, сказала наемница, – давай с самого начала.

Пираф знаком попросил выпить. Сделав несколько молодецких глотков, он прочистил горло.

– Что говорить, баба ты сильная. Отметелила Танора знатно – он так и не встал. А через три дня и вовсе испустил дух. Хотя некоторые говорили, что Чирони сами его прикончили. Утверждать не возьмусь – меня в тот момент рядом не было.

– Я не настолько серьезно его отделала. Танор был крепким мужиком, – покачала головой Артанна. – Убивать я его не собиралась. Ладно, продолжай.

– Еще не успев похоронить Танора, Чирони возглавили «Братство».

– Ожидаемо, – проговорил Шрайн.

– Угу. И они явно давно готовились к такому раскладу, потому как всего через несколько дней Гивой заполнился гацонскими наемниками. Как Чирони это провернули и чего им наобещали, не знаю. У меня были другие заботы: берег свою шкуру и пытался разгрести бардак.

– Что они сделали с моим поместьем? – тихо спросила Артанна. Веззам видел, как ходили желваки на ее лице.

– Взяли штурмом, – хрипло сказал Пираф и закашлялся. – Гацонцев было две сотни, моя десятка в этом тоже участвовала, хотя мы никого не резали, клянусь. Ваши не отбились. Всех, кто оказывал сопротивление, перебили. Даже слуг. Тех, кто согласился присоединиться к Чирони, оставили в живых.

– А Тарлина?

– Жива. Поняв, что выстоять не удастся, ваши все же сдались. Парень, которого сейчас выхаживают лекари, тоже был среди них.

Сотница смерила Пирафа недоверчивым взглядом:

– Неужели Валу так просто дали уйти?

Кто-то принес горящую лучину. Артанна достала кисет, но ее руки тряслись так сильно, что она просыпала половину драгоценного табака на землю. Шрайн бережно взял из рук Артанны курительные принадлежности, набил трубку сам и протянул Сотнице. Артанна поднесла огонек к ароматной смеси и сделала несколько горьких вдохов, но пряный аромат не принес ожидаемого облегчения.

Она предполагала, что это могло случиться. Догадывалась, что у Чирони был план. Но наплевала на это, решив вернуть долг Волдхарду. И сколько жизней оказалось угроблено ради ее прогнившей чести?

– Я вывел паренька, – отвечал Пираф, следя за нервными движениями Сотницы. – Через неделю, когда шум начал помаленьку утихать, Чирони взялись за чистку в своих рядах. Ты же знаешь, что я с гацонцами всегда был не в ладах. Старики, что воевали вместе с Танором еще когда Чирони у мамки в брюхе сидели, начали мешать. Помнишь, ты за меня стрелу в задницу схватила? – Вагранийка кивнула. – В общем, тогда это и правда были Чирони. Подтвердилось, когда начали убирать неугодных.

– Выходит, ты бежал от своих же?

Наемник пожал плечами.

– Да, как и вся моя десятка. Иначе валялись бы мы в канаве с перерезанными глотками. И этот бесполезный малец прибился. Точнее, его Тарлина к нам отправила. Сама не смогла – ее отсутствие заметили бы слишком быстро. Но просто так нас не отпустили, как ты понимаешь, – Пираф снова закашлялся. – Вот уж поди пойми Хранителя: нас было одиннадцать человек, а выбрались из той заварушки только мы вдвоем с Валом. Он и предложил двинуться в Эллисдор, чтобы тебя найти.

– Сколько человек из «Сотни» погибло?

– Почти все. Хорошо, если осталось три десятка, да и те сами сложили оружие. Говорю тебе, бойня там была. Самая настоящая кровавая баня, – десятник поднял глаза на вагранийку. – Мне жаль, Артанна. Правда.

– Твою же мать! – вырвалось у Сотницы. Она со всей силы грохнула кулаком по деревянным перилам. Полетели щепки. Артанна посмотрела на свою руку, насчитала несколько заноз. Текла кровь, но боли почему-то не было.

– Сколько человек у Чирони? – спросил Веззам.

– Две с половиной сотни. Сброд, конечно, но кое-на что сгодились, как видишь.

– Без шансов, – процедил Джерт.

– Да уж понятно, – огрызнулась Артанна. – А ты чего здесь торчишь? Пошел вон отсюда.

Медяк ретировался. Пираф поправил свою потрепанную щегольскую шапку. Позолоченная брошь, купленная у ювелира в Гивое, отвалилась, а истертый бархат был заляпан дорожной грязью и жиром.

– Это еще не все новости, – сказал беглец и жестом попросил выпивку.

– Давай уже, радуй. И так веселее некуда.

– Чирони захватили ратушу. Правят оттуда. Наместник жив, но подчиняется «Братству». Теперь город полностью под их властью.

– А Гвиро? – наемница с опаской подняла глаза на Пирафа. Он отвел взгляд.

– Мертв.

У вагранийки упало сердце. Она молча опустилась на ступени рядом с десятником.

– Дерьмо.

– В жизни бы не подумал, что Чирони способны на подобное.

– Что хуже всего, – тихо отозвалась наемница, – даже я не смогла вовремя понять, насколько они отморожены. Как это случилось?

– В поместье?

– С Гвиро.

– Глупо. Когда штурмовали ратушу, его ранили. Шальная стрела. В живот.

– Сильно мучился?

– Не знаю.

– Проклятье! – прошипела Артанна. – Не заслужил.

Пираф пошарил рукой в кармане и достал перстень с розовым камнем. Артанна его узнала.

– Вот, вытащил у синьора, когда перебирал тряпки. Хотел продать при удобном случае, да потом передумал. – Десятник протянул украшение наемнице. – Я же тебе вроде как должен. Возьми, пусть будет на память.

Сотница бережно прикоснулась к самоцвету.

– Это и так моя вещица. Должна была стать обручальным кольцом. Видать, в браке побывать мне точно не светит.

– Ты и Гвиро? – удивился десятник. – Вот уж бы не подумал…

Артанна сняла перчатку и надела перстень.

– Федериго давно предлагал, а я все тянула. Собиралась согласиться после возвращения из Эллисдора. А оно вот как вышло.

– Черт. Прости.

– Спасибо, что не продал.

Некоторое время они сидели молча. Артанна, уставившись в одну точку, задумчиво крутила перстень на пальце. Наконец, Пираф осторожно дотронулся до плеча наемницы:

– Понимаю, тебе сейчас не до того, но…

– Говори.

– У меня больше нет командира, нет людей, да и дома, видать, я уже окажусь не скоро…

Женщина скосила глаза на десятника:

– Хочешь в «Сотню»?

– Ты не возражаешь?

– Принят. У меня никогда не было к тебе претензий, а народу в «Сотне», как видишь, поубавилось.

– Спасибо.

– Ладно, поговорим после. Мне нужно увидеть герцога, – Артанна поднялась на ноги. – Возможно, он сможет нам помочь.

– Я бы не был в этом так уверен, – тихо проговорил Веззам, проследовавший за наемницей. – Лорду Грегору, кажется, самому не помешала бы помощь.

Артанна прошла несколько шагов и остановилась, оставив казарму за спиной. Она откупорила одолженную у Малыша флягу и залпом осушила ее до дна. Ваграниец молча стоял рядом. Вытерев рот тыльной стороной ладони, наемница повернулась к Второму:

– Ступай к наставнику и попроси о поминальной службе. Многие следовали Пути, я знаю. Пусть за них помолятся. И купи выпивки – сегодня помянем.

– Я договорюсь с кастеляном.

– Спасибо.

– Артанна… Если я…

– Ценю твою помощь, Веззам. Но сейчас мне нужно побыть одной. Пожалуйста.

Второй молча кивнул и оставил командира в покое. Артанна медленно пересекла внутренний двор замка, отчего-то показавшийся ей слишком тесным. Часть ее поредевшего войска была занята в карауле. Глядя на бойцов, совершавших обход на крепостных стенах, наемница едва сдерживала слезы. Что она им скажет? Как будет смотреть в глаза?

– Прими мои соболезнования.

Артанна обернулась и увидела Джерта. Энниец обладал почти мистическим талантом подкрадываться незаметно.

– Спасибо, Медяк.

– Я могу чем-то помочь?

– Спроси у Малыша или Веззама. Я отдала распоряжения. А сейчас, пожалуйста, уйди.

Джерт достал из-за пазухи бутыль с хреновухой и молча отдал командиру, а затем поспешил оставить Артанну в одиночестве.

Она медленно поднялась на крепостную стену и, облокотившись на парапет, застыла, устремив взгляд вдаль – на Гацонский тракт, извивавшийся меж поросшими редкой травой холмами.

В очередной раз она пожалела, что так и не научилась относиться к «Сотне» как к средству заработка. Не могла – все быстро стало слишком личным. Рольф предупреждал, что однажды могло случиться нечто подобное. Предостерегал, советовал не привязываться. А она, как это часто бывало, пропустила дельное наставление мимо ушей. Всему виной жалостливое бабское сердце. Гонять и строить бойцов – одно. Куда хуже ей давалось переживать их потерю.

А ведь она должна была к этому подготовиться, раз решилась покинуть Гивой.

«Сотня» стала единственной целью в жизни Артанны с тех пор, как она уехала из Эллисдора. В обустройство поместья была вложена вся ее душа. Люди – опытные бойцы и зеленые новобранцы, служанки и лакеи, счетоводы и конюхи, прачки и кузнецы, – все они были той семьей, которую она так отчаянно хотела иметь, но которую позволить себе не могла. Все они были ее детьми, родить которых Артанна была уже не способна. Окончательно это признать Артанна смогла только сейчас. Больше не было смысла лгать самой себе. И оттого потеря резала сердце еще сильнее.

Она знала по имени каждого бойца, помнила, у кого из них остались жены и дети, а у кого – престарелые родители. Теперь ей предстояло написать сотню писем и разослать их во все концы материка.

Грани алмаза на перстне поймали луч закатного солнца и весело заискрились. Артанна сняла подарок Гвиро и положила на каменный парапет.

– Ну какого рожна ты не сдался? Зачем полез в драку? Что тебе стоило просто засунуть язык в задницу и переждать бурю, как ты всегда поступал, Федериго? – тихо обратилась она к перстню. – Дурак! Гребаный дурак.

Любви между ними не было, но Артанна уважала помощника наместника и действительно собиралась согласиться на предложенный союз. В конце концов, у них могло получиться что-то путное. И меньше всего она желала Федериго такой идиотской смерти.

– Это ведь отныне на моей совести, – вздохнула она. – Тебе-то хорошо – помучился день-другой и умер. А мне теперь со всем этим жить.

Грудь сдавил спазм. Впервые за годы, прошедшие с момента отъезда из Эллисдора, Артанна почувствовала подкатившие к горлу рыдания. Наемница огляделась и не заметила ни души. Можно было с чистой совестью разреветься, давая выход чувствам. Но делу бы это не помогло.

И все равно сдержаться не получилось. Рыдания едва не выбили из Артанны дух, а спазм заставил рухнуть прямо шероховатые камни крепостной стены. Так она и стояла – на коленях, вцепившись скрюченными пальцами в парапет, и выла в голос, а холодный хайлигландский ветер уносил звук ее рыданий на юг.

Через пару минут истерика ее отпустила. Вагранийка поднялась на ноги и торопливо вытерла слезы, а порыв ветра неприятно укусил мокрые щеки. Шмыгнув носом, наемница несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, а затем надела перстень.

Легче не стало.

Однако этим прохладным вечером Артанна нар Толл поклялась уничтожить каждого из людей Чирони. Даже если ради этого ей придется сровнять весь вольный город с землей.

Миссолен

Сидя в подпрыгивавшем на брусчатке экипаже напротив брата Ласия, Демос уже не обращал внимания на тряску. То было третье путешествие невесть куда в компании старшего дознавателя Коллегии. Церковник, имевший столько же красноречия, сколько волос на голове, равнодушно рассматривал собственные руки и хранил безмолвие. Серебряный диск на шее брата Ласия дергался, как припадочный, постоянно отвлекая Деватона от размышлений.

Демос даже не пробовал начинать светскую беседу. Каждый раз его бесцеремонно отрывали от работы, и не терпящим возражений, но безукоризненно вежливым тоном приглашали отправиться в путь. Судя по тому, что всякое путешествие заканчивалось в новом месте, Великий наставник имел то ли неутолимую тягу к разнообразию, то ли вконец распоясавшуюся паранойю. И, несмотря на все заверения в благосклонном расположении к Дому Деватон, другом Демоса он уж точно не считал.

Однако в этот раз его конвоиры хотя бы бросили плохо набитую подушку на скамью.

«Высшее проявление расположения, следует понимать. Я точно им для чего-то нужен».

Вторая встреча с его святейшеством имела место в стенах древнего загородного аббатства сразу после кончины лорда Ирвинга. Тогда Ладарий настоятельно рекомендовал Демосу прислушаться к увещеваниям Малого совета и занять пост канцлера империи. Деватон выслушал, но согласия не дал – как и завещал его предшественник. Сил сопротивляться хоровому вою советников хватило ненадолго. Начался хаос. В конечном итоге Демос сдался.

«Громко же мне икнется эта тяга к порядку».

Подпрыгивая на колдобинах, новый канцлер судорожно пытался предугадать, зачем понадобился Великому наставнику на этот раз. Его снова везли за город, и, чем дольше длилась эта поездка, тем сильнее Демос нервничал.

«Младший казначей. Главный имперский казначей. Канцлер империи. Головокружительная карьера!»

Это не могло быть простым везением, да и совпадением не казалось. Демоса преследовало ощущение, что словно чья-то невидимая рука тащила его вверх по ступеням должностной лестницы. Мать так расстараться не смогла бы: при всей любви к интригам, она не обладала и долей намека на подобную власть. Это вряд ли мог спланировать Ирвинг перед смертью: его больше заботила тайна, добраться до которой Демос все никак не решался. Это не мог быть и Ладарий: Великий наставник ясно дал понять, что намерен соблюдать строжайший нейтралитет, пока не будет избран новый правитель.

Экипаж остановился. Брат-протектор, облаченный в начищенные доспехи и белый плащ, украшенный серебристым диском Хранителя, открыл дверь и любезно помог Демосу спуститься. Чем чаще он наносил визиты Ладарию, тем вежливее становился его эскорт.

Вокруг раскинулся идиллический пейзаж – зеленый луг с нежными желтыми цветами, тихое журчание ручья и рощица, перед которой возвышался небольшой деревянный дом. Из трубы валил дым, доносились ароматы свежего хлеба и трав. Брат Ласий проводил Демоса до двери и вернулся к экипажу. Пожав плечами, Деватон вошел внутрь.

Ладарий, облаченный в простую монашескую рясу, суетился вокруг печи и почти идеально гармонировал с внутренним убранством хижины, словно никогда не носил усыпанного хрусталем и алмазами венца.

«Зачем этот цирк? Что ты хочешь мне показать? И кем хочешь казаться?»

– Канцлер Деватон! Вижу, вы успешно добрались, – приветливо улыбнулся церковник. – Уверен, вы голодны.

«Еда – последнее, о чем я могу думать в твоем обществе. Особенно жареная».

– Готов съесть лошадь, – солгал Демос, целуя серебряный диск церковника.

Ладарий вытащил из печи горшок с ароматным рагу и водрузил его на грубый дубовый стол в компанию к головке сыра и ароматному хлебному кругляшу. Также на столе дожидались начала трапезы кувшины с вином и водой. Великий наставник сел и, жестом пригласив Демоса разделить трапезу, отрезал толстый ломоть сыра.

– Надеюсь, дорога вас не настолько утомила, чтобы забыть о делах?

– Как говорилось у Даминия? «Если хочешь провести жизнь в покое, держись подальше от политики», если не ошибаюсь? – проговорил новоиспеченный канцлер и налил себе воды. – Вы никогда не приглашаете меня просто так. Что случилось, ваше святейшество?

– Полагаю, с учетом вашего нового статуса, мы будем видеться чаще.

«Не могу сказать, что рад этому факту».

– Это должно меня тревожить?

– Отнюдь, – покачал головой Ладарий. – Вы поднимаетесь все выше, ваша светлость. Дальше только корона.

– Я безмерно польщен доверием Совета.

– И, надеюсь, оправдаете наши надежды.

Герцог поднял глаза на церковника. Ладарий смотрел на него в упор.

– Я с рождения только и занимаюсь тем, что пытаюсь оправдать чужие надежды, – твердо ответил Демос.

Его святейшество отломил кусок хлеба и, водрузив на него сыр, отправил в рот. Демос медленно жевал хрустящую хлебную корку, не сводя глаз с собеседника.

– Гонец привез этим утром, – вытерев руки, Ладарий вытащил из складок одеяния свиток и протянул его Демосу. – Рекомендую прочесть это послание лишь после того, как закончите трапезу. Боюсь, оно способно испортить аппетит.

– Пожалуй, я рискну, – ответил Демос и рассмотрел письмо. На сломанной печати он увидел скрещенные меч и топор Хайлигланда.

Он углубился в чтение, и, чем дольше изучал текст, тем сильнее менялся в лице.

– Клевета, – произнес он, закончив читать. – Не ожидал такой подлости от кузена.

Ладарий наигранно вздохнул.

– Лорд Демос, вынужден признать, вы мне симпатичны. Настолько, что я даже смирился со связями вашей семьи в Эннии, закрываю глаза на слуг-рабов и эксцентричные выходки леди Эльтинии. Я многое готов вам простить в обмен на честность и самоотверженную службу государству. Но это, – церковник выразительно посмотрел на письмо, – заставляет меня сомневаться. Вам есть что противопоставить этим обвинениям?