Текст книги "Фениксова песнь (СИ)"

Автор книги: Мария Крайнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Только через две чашки в моей голове появился достаточно умный вопрос. До этого времени повелители сидели молча – Сима пила чай, Шейн глядел в небо, словно надеясь, что Аларна снизойдет до общения с ним, а Тинхарт любовался розами. Что хорошего он в них нашел, я по-прежнему не знал, и сад золотоволосого продолжал напоминать мне кладбище богачей. А я хоть и люблю кладбища, но не настолько, чтобы жить на их территории.

– Так, – буркнул я, переводя взгляд на чайный осадок на дне чашки. Он напоминал то ли горы, то ли корабль. – Что мы имеем. Граф Ивэль прибывает на праздник к Зарату Ладору... кто он там у нас? Никто? Ну и славненько. Нечего всяким гадам титулы получать. Так вот, граф прибывает и прихватывает с собой троюродного брата, его жену и господина храмовника. И эта самая жена почему-то носит имя девушки-повелительницы, которая – о ужас! – сбежала от братства воинов Альна, которое возглавляет вышеупомянутый Зарат. Вы не находите в этом ничего странного?

– На самом деле не находим, – ответила мне Сима. – Потому что имени они моего не знают. Но Тинхарт предусмотрел возможную опасность и выдумал нам новые имена. Поэтому я – Лура, – (я с трудом сдержал смех) – ты – Шег, а он – Райн.

Я с большим сомнением посмотрел на Шейна:

– А почему это ему достался кусок моего нормаль... настоящего имени?

– Не придирайся, – скривилась Сима.

– Верно, – поддержал ее Тинхарт. – Очень глупо ограничивать конспирацию сокращением своего имени. Поэтому это самое сокращение досталось Шейну, а тебе, как бы взамен – его переиначенное имя.

– Ясно, – не согласился, но плюнул на вопросы я.

Окончание и без того короткого слова утонуло в реве охотничьего рога. Я заподозрил, что это не рог, а рожище, и охотники везут его на телеге, а дуют так вообще вчетвером. Словно в ответ на мои мысли, рог проревел повторно и смолк, сменившись слитным возгласом повелителей:

– Ну наконец-то!

– Что наконец-то? – не понял я.

– Дело в том, – немедленно пояснил Тинхарт, – Что на вас моя компания не заканчивается. Сейчас ты познакомишься с графиней Эгшер.

Я хотел что-то спросить, но золотоволосый меня уже не слушал. Он встал и выскочил из беседки, как в задницу ужаленный. Сима и Шейн остались на своих местах, но обернулись в сторону ворот – те как раз распахнулись, и открывшего их Нару едва не затоптала белоснежная лошадь. Всадница, чье тело скрывали доспехи, а лицо – шлем, невозмутимо придержала поводья, и слуга успел спастись. Зато к лошади... тьфу, к гостье вышел улыбающийся Тинхарт – он преспокойно ссадил ее с седла и указал на нас.

Ходячий доспех посмотрел в указанном направлении, кивнул и угрожающе пошел вперед. Мелкие камни, которыми была усыпана дорожка, отчаянно хрустели под жуткими железными сапогами. Графиня Эгшер – а, судя по тому, что уже ворота закрывали, это была она, – дошла до беседки, села на лавку рядом с Шейном (ума не приложу, как ей это удалось при таком количестве железяк на теле) и сказала:

– Всем привет, а вот и я.

– Привет, – радостно откликнулась Сима. – Я так рада тебя видеть!

– Я тоже рада, – согласилась графиня, не удосужившись даже поднять забрало. – Здорово выглядишь, кстати. Не знала, что ты у нас Богиня маскировки. Шейн?

– Да?

– Неплохие косички. Сам сплел или помог кто?

– Если Аларна к тебе благоволит, ты можешь творить и большие чудеса, – флегматично ответил повелитель, игнорируя яростный взгляд Симы. Судя по всему, помогала Шейну именно она, и графиня это заметила.

– Умница, рыжая. Я знала, что сам он так не умеет.

Сима, к моему удивлению, польщенно улыбнулась. А я-то думал, что сейчас она прибьет графиню, даже не заметив доспехи. Однако та, наверное, была избранной. Назови Симу рыжей кто-то другой – девушка размазала бы его по стенке и потом с удовольствием ходила мимо кровавого пятна, ощущая неподдельную гордость за свое великое деяние.

Я улыбнулся. Повелительница немало меня забавляла.

Графиню моя улыбка чем-то оскорбила, и она подалась вперед, совсем не по этикету устроив локти на столе. Подперев шлем тяжелыми латными перчатками, она уставилась на меня пустым провалом на месте глаз. Я улыбаться прекратил и вопросительно приподнял бровь.

– Так-так-так, – сказала графиня, и из-под забрала ее голос прозвучал, как из погреба. – Кто принес эту гадость в дом?

– Никто не приносил, – пожал плечами я. – Гадость сама пришла.

– Леф, это наш друг, – вмешалась Сима. – Он меня спас. И Шейна тоже.

– Это потому, что Аларна мне благоволит, – с прежним равнодушием в голосе сказал седой. – Она поруководила действиями своего чада, пусть душа его и осквернена дьявольской гнилью.

– Фи, – я готов был поклясться, что графиня поморщилась. – Ты же знаешь, Шейн, я не люблю храмовников. И некромантов тоже, – добавила она, немыслимым образом сжимая латную перчатку в кулак.

– Что поделать, чадо, – отозвался Шейн. – Пути господни нам понять не дано. Великая Богиня сводит своих чад во имя великих дел, и они должны принять это и объединиться. Смири свою гордыню, и человек с оскверненной душой покажется тебе простым, как облако в ясном небе.

Графиня помолчала. Потом еще помолчала. В общем, пока она молчала и переваривала услышанное, в беседку вернулся Тинхарт и полюбопытствовал:

– Ну как, драка уже была?

– Нет, – грустно ответила графиня. – Шейн посоветовал мне засунуть в задницу свою гордость и объединиться с этим могильным червем.

– Я не так сказал, – ревниво возразил седой.

– Да мне без разницы, – пожала плечами она. Доспехи встретили это действие дружным скрежетом. – В общем, так, червь, – обратилась ко мне графиня. – Я, конечно, постараюсь потерпеть и все такое, но если однажды ты проснешься с разорванным горлом, не удивляйся.

– Люди с такими ранами обычно не просыпаются, – равнодушно ответил я.

– Люди – нет. А некроманты могут.

– Значит так, ребята, – вмешался Тинхарт. – Или нет... – Он помолчал, размышляя, и решил, что проще воздействовать на каждого по отдельности: – Значит так, Леф. Ты неукоснительно следуешь совету Шейна и относишься к господину магу, как к равному. И уж тем более не называешь его могильным червем. Ясно?

– Ясно, – с неохотой согласилась графиня.

– Хастрайн, – перевел на меня взгляд золотоволосый, – К тебе у меня претензий нет. Разве что добавь к своей вежливости немного терпения. Лефранса вспыльчива, как и любое другое дитя племени наровертов, и иногда теряет над собой контроль.

Я очень удивился, но постарался ничем этого не выдать. Если до слов Тинхарта я думал, что сам разберусь со стервозной графиней, то после них крепко в этом засомневался. Нароверты – это вампиры нашего мира, которые, впрочем, встречаются даже реже, чем твари из Безмирья. Но между теми и этими вампирами стоит непреодолимая пропасть. Наши кровопийцы – вовсе даже не кровопийцы и едят нормальную еду. Правда, об этом знают очень немногие, а потому наровертов на всякий случай побаиваются. А вот вампиры из Безмирья – дикие существа, которые сходят с ума от близости человеческой крови. С этими лучше не связываться и быстро отправлять их туда, откуда они пришли.

И вот теперь оказывается, что четвертая повелительница – дитя племени наровертов, вампирша. И это уже открытие, поскольку в Академии считают, что нароверты не владеют магией. Видно, для повелителей ветров сделали исключения и в этом – мол, пусть рождаются, кем хотят, лишь бы существовали...

***

Причина поспешных сборов и раннего переодевания в парадную одежду так и осталась для меня секретом. По-настоящему готовиться к празднику начали только под вечер. Тинхарт с Шейном выбрали один из залов (по их словам – тот, который не жалко) для начертания рун перехода. Меня с Симой оттуда выгнали, сказали, что обойдутся своими силами. Девушка посчитала, что так и должно быть, поэтому невозмутимо убралась в библиотеку. От нечего делать я пошел с ней и теперь бродил между стеллажей, разглядывая корешки книг.

Помимо тех, которые я прочел, здесь было еще очень много настоящих сокровищ. Но времени на них не оставалось, поэтому я не стал травить душу и начинать читать. Симу же такие мелочи не беспокоили, и она неудобно – так, чтобы не испортить платье и прическу – устроилась на диване, закрывшись тоненькой красной брошюркой. Интереса ради я посмотрел на название. "Эльфийские кланы и КАК ИХ РАСПОЗНАТЬ". Я тут же возгордился своей осведомленностью в этом вопросе, – эльфийские кланы отличали друг от друга по цвету волос, – но приставать к девушке с разговором не стал. Пусть читает и наслаждается лестными эпитетами в адрес остроухих. Заодно потренируется перед балом – вдруг там эльфы будут?

Мне вот интересно, почему праздники всегда превращают в балы? Устроили бы какое-нибудь веселье – так нет, танцуйте, сволочи... и делайте вид, что вам это нравится, даже если милые прекрасные дамы оттоптали вам все ноги.

Я понятия не имел, как танцует Сима. Но очень надеялся, что к концу вечера мои ноги останутся в целости и сохранности, поскольку они мне пока еще были дороги. Может, когда я стану дряхлым стариком, меня перестанут беспокоить такие мелочи – но и на балы тоже звать не будут. И буду я лежать, вспоминая, как отплясывал с рыжей зеленоглазой бестией, и попивать эетолиту... Если к тому времени каким-то божественным образом разбогатею, конечно.

Очень скоро бродить мне надоело, и я сел за стол. Обвел взглядом разбросанные по нему бумаги, а потом ткнулся лбом в столешницу и закрыл глаза. Спать мне не хотелось, но с закрытыми глазами было спокойнее – как будто сквозь закрытые веки бредовость происходящего не могла до меня добраться. Как и страх перед возможным разоблачением, которого, попытался я себя убедить, не будет, НЕ БУДЕТ!

Хлопнула дверь. Поднимать голову мне не хотелось, так что я остался сидеть в прежней позе. И очень пожалел об этом, когда услышал голос графини-вампирши:

– Эй, малыши! Как я вам, а?

Я пробормотал, что новые доспехи ей очень к лицу, но на балы в них не ходят. Сима рассмеялась, а графиня с неподдельным удивлением в голосе воскликнула:

– Ты что, слепой? Какие доспехи?

– Ы-ы-ы, – в лучших традициях зомби протянул я и поднял голову. Нашел взглядом Лефрансу, неопределенно хмыкнул, но хвалить не стал.

Вместо меня это с энтузиазмом сделала Сима:

– Ой, как тебе идет! Просто прелесть!

Я тоже так считал, но признаваться в этом графине не собирался. После разговора в беседке мое желание общаться с ней исчезло напрочь, поэтому я ограничился вежливым кивком.

Лефранса оказалась хрупкой девушкой с роскошными каштановыми волосами и немного раскосыми карими глазами. По случаю праздника она надела черное платье с красным узором на правой стороне юбки. Узор странно сочетался с кулоном, расположившимся в ямочке между ее ключиц: большой камень, напоминающий рубин, казался каплей свежей крови на бледной коже Лефрансы. Когда вампирша направилась к Симе, по полу часто застучали невидимые из-за подола каблуки.

– Этот замок такой странный, – поделилась наблюдениями она, садясь. Сима вежливо потеснилась и отложила в сторону свою брошюрку. – Та крепость, в которой Тинхарт жил раньше, была лучше. Теплее, что ли. А тут пока до жилого крыла дойдешь, можно сдохнуть от тоски.

– Тинхарт на это и рассчитывает, – улыбнулась Сима. – Представь, придут к нему враги, которые не знают, что в замке есть жилое крыло. Придут, начнут его искать и перемрут по дороге.

– Это вряд ли, – возразила Лефранса. – Враги, в отличие от друзей, часто бывают настойчивы.

– А это ленивые враги. И искать Тинхарта им лень, – выкрутилась Сима.

Вампирша пожала плечами и откинулась на спинку дивана. Судя по всему, она совсем не боялась ни платье помять, ни прическу испортить. Сима покосилась на подругу с завистью, но следовать ее примеру не стала. Люди не обладают и десятой долей вампирьей грации и легкости. Если платье Лефрансы еще могло спастись благодаря простому движению плеч, то у Симыного не было шансов. Поэтому повелительница осталась сидеть, и я прямо предчувствовал, что она будет портить наряд после бала, безжалостно его сдирая и падая в кровать.

Это если мы ни во что не вляпаемся, конечно.

И мои мысли, и грустные думы девушки прервал Тинхарт, заглянувший в открытые Лефрансой двери и сообщивший, что портал готов.

Сима тут же встала и выскочила из библиотеки, словно за ней гналась стая разъяренных упырей. Лефранса, наоборот, прошествовала мимо меня медленно и гордо, рисуясь. Мол, смотри, какая красавица мимо тебя идет! Только вот потанцевать с тобой она непременно откажется, потому что ты этот, как его, могильный червь.

Я отнесся к ее демонстрации с равнодушием. Настоящим, не напускным. Потому что Сима, простая и забавная, нравилась мне куда больше, чем надменная вампирша.

ГЛАВА 11,

в которой храмовник проявляет оригинальность

Я был безгранично удивлен, что портал выбросил меня не в очередные кусты, а в нормальный, освещенный магическими огнями зал. В его углу уже стояли Тинхарт и Лефранса, раскланиваясь с двумя мужчинами. Один был низеньким, круглым и лысым, сильно нервничал и постоянно вытирал лицо платком. Второй, наоборот, был высоким, стройным и невозмутимым, как раз под стать Лефрансе. Я даже понадеялся, что красота и обаяние вампирши сразят его наповал и он заберет ее себе, избавив меня от лишних хлопот. Однако стоило мне появиться, как внимание хозяев тут же переключилось на меня, и низенький выдал:

– А это, значит...

– Мой брат, Шег Ивэль, – улыбнулся Тинхарт.

– Очень рад, очень рад, – суетливо подскочил ко мне лысый и потряс мою руку. – Я Варг, господин Шег, очень рад знакомству.

– Взаимно, – рассеянно ответил я, глядя на второго мужчину. Тот посмотрел на меня так, словно я и правда был могильным червем, поэтому сразу мне не понравился. А тех, кто мне не нравится, я предпочитаю запоминать сразу.

Мужчина был одет в расшитый золотом камзол, как и все люди с манией величия. Его темные волосы были завязаны в "хвост" на затылке, а серые глаза выглядели как-то странно. Может, из-за того, что веки покраснели и припухли, а может, из-за того, что левая щека была щедро обмазана чем-то белым.

Зря он это. Лучше бы забинтовал.

– Господин Ивэль, – шелковым голосом произнес мужчина, отвешивая мне едва заметный поклон. Настолько едва заметный, что, будь я дворянином, непременно вызвал бы его на дуэль. Но дворянином я не был, а потому счел, что Зарату Ладору хватит и ответной грубости – я не поклонился вообще, хоть дружелюбную мину и сохранил. – Я рад приветствовать вас в своем доме. Господин Тинхарт сказал, что вы весьма сведущи в магии, – как ни в чем не бывало продолжил Зарат, улыбаясь появившейся в центре зала Симе. – Я буду рад, если вы найдете время обсудить со мной кое-какие детали. Видите ли, магическим даром я не наделен, но знать о нем все считаю необходимым.

– Всенепременно, – вежливо ответил я, про себя обозвав врага занудой. О великая Аларна, что может быть хуже, чем враг, планы которого будут строиться на трезвом расчете? Разве только враг, который заведомо слабее тебя – и все равно лезет.

Зарат удовольствовался моим ответом и отправился встречать Симу. А потом – Шейна, благо он появился в двух шагах от девушки. В адрес религии Зарат тоже высказался весьма заинтересованно и попросил повелителя уделить ему пару минут после праздника, все с той же целью "обсудить кое-какие детали". Шейн покладисто согласился, и мне стало бы жаль Зарата, если бы не его напускное дружелюбие.

"Раскланявшись" со всеми, хозяин замка отправил нас в бальный зал. И мы с облегчением туда рванули, надеясь, что со стороны это выглядит не слишком похоже на побег.

– Не нравится мне тут, – пожаловалась Лефранса. – Как будто дем...

– Тихо, – перебил ее Тинхарт. – Не говори... не говорите ничего лишнего, пока мы здесь. Даже если рядом нет никого чужого.

– Что ж, – голос Симы слегка дрожал, как и ее пальцы, которыми она вцепилась в мой локоть. – Здесь довольно мило.

Как по мне, это замечание было не к месту. Коридор, по которому мы шли, обладал такими "достоинствами", как низкий потолок, гобелены с какими-то монстрами на стенах и черный мрамор, из которого все поверхности и состояли. Желтые магические огни, развешенные в просветах между гобеленами, не придавали тепла даже на вид. Что уж говорить о большем.

Лефранса тоже нервничала, но после предупреждения Тинхарта молчала. Только кусала губы, и я наконец заметил ее клыки – четыре сверху и шесть снизу. И как она только ест? И как она только губы не прокусывает?!

Коридор повернул, и нам в глаза ударил яркий свет. Открытые двери в бальный зал коварно поместили за углом, чтобы новоприбывшие гости с минуту постояли под чужими взглядами, пытаясь проморгаться. Ну мы и постояли, ругая на чем свет стоит и Зарата, и архитекторов, чьим рукам и умам принадлежала здешняя планировка.

Проморгавшись, мы прошли в зал и разделились. Лефранса ушла с Тинхартом, Шейн смиренно встал у стены под тяжелым канделябром и спрятал ладони в рукавах. Сима осталась со мной, и мы с ней пошли куда глаза глядят сквозь живое человеческое море. Море волновалось и с интересом на нас поглядывало, но с вопросами не лезло. И я был ему благодарен за это.

Зал поражал... и вызывал приступ страха одновременно. Он казался бесконечным. То ли я не мог высмотреть противоположную стену за человеческими головами, то ли она была слишком далеко. С высокого потолка свисали светильники на несоразмерно тонких цепях, и я старался на всякий случай обходить их стороной. Сима не возражала. И даже обрадовалась, когда мы обнаружили скопление тонких невысоких столиков, на которых стояли холодные закуски.

– Знаешь, я так хочу есть, – задумчиво сказала она, глядя на рисовые шарики в большом синем блюде.

– Что мешает? – поинтересовался я.

– Воспитание, – улыбнулась Сима. И процитировала: – "Невежливо начинать трапезу в отсутствие хозяина".

– Зря ты это, – я обводил взглядом толпу, опасаясь увидеть даже смутно знакомое лицо. – Хозяин тут сам вежливостью не отличается, а ты боишься его объесть. Кушай, не стесняйся. Вон, бери пример с этого парня.

Я указал на гнома, сидевшего... а нет, стоявшего неподалеку. Он сосредоточенно уплетал бутерброды с рыбой, явно вознамерившись съесть все, пока на него никто не смотрит. За спиной обжоры болталась традиционная секира. Для низенького гнома она была велика, а потому шкрябала лезвием по полу, оставляя на плитах тонкие, но все равно заметные царапины. Но больше всего меня впечатлила необъятная борода, которая по размеру превосходила своего хозяина.

– Нет, спасибо, – не впечатлилась Сима. – В другой раз поем.

– Как пожелаешь, – согласился я.

– Что ты там высматриваешь, Хас... то есть Шег? Ой!

Я как раз высмотрел то, чего так боялся, и резко развернулся к столам. Аларна меня побери! Что же делать?!

– Что случилось? – прошипела Сима, ненавидя меня за то, что пришлось снова посмотреть на рисовые шарики.

– Там Сулшерат... Мой декан, – тихо ответил я.

– Ты уверен? – испугалась она, тут же позабыв о еде. И, дождавшись моего кивка, задумчиво сказала: – Слушай, не надо так волноваться. Ты сейчас сам на себя похож. Я не сомневаюсь, что с твоей нынешней внешностью он тебя не узнает.

– Узнает, – тоскливо протянул я. – По глазам.

Сима промолчала, озадаченно нахмурившись. А я запоздало сообразил, что мы только что пошли вразрез с советом Тинхарта. Да и вообще я вел себя как дурак – хотя это, похоже, мое обычное состояние.

Не сговариваясь, мы с девушкой начали неторопливое отступление в другой конец зала. Но, отвернувшись раз, я потерял из виду высокий колпак декана и уже не был уверен, что мы случайно его не встретим. Да и вообще в груди нарастало какое-то странное, абсолютно незнакомое чувство. Я был твердо в чем-то уверен, но в чем?

– Господа! – раздалось от выхода.

Мы с Симой обернулись, но за чужими головами ничего не увидели. Девушка вопросительно посмотрела на меня, и я сказал:

– Это не Зарат. Больше похоже на...

– Его помощника, – кивнула повелительница.

На нас возмущенно зашикали, и мы заткнулись, хмуро глядя на ряды высоких женских причесок. Помощник хозяина замка, как назло, молчал, разродившись речью только тогда, когда какая-то дама возмущенно фыркнула и отправилась искать своих знакомых.

– Гм... я хочу сказать, что господин Ладор по некоторым причинам опаздывает, – смущенно вякнул Варг. – Но он нашел, чем развлечь вас на время своего отсутствия! Я рад представить вам господина Грейна, – прозвучали редкие вежливые хлопки, – менестреля королевства рыцарей!

Я закатил глаза. Хороших менестрелей в Гро-Марне – раз и обчелся, потому что там в ходу дешевые трактирные песенки. Впрочем, неудивительно – у рыцарей не остается времени на искусство. Они и возвращаются-то ненадолго, похвалиться подвигами в кругу знакомых, а то и незнакомых, но заинтересованных людей.

...Или не возвращаются.

Около трех лет назад я был знаком с Шедаром, рыцарем из ордена Чистой Крови. Былое величие орден сохранил только в названии, но Шедар был увлечен идеей искоренить всех нечистых тварей в нашем мире. И начать он решил с дракона, обитающего вниз по течению Волнистых Рек, в двух днях пути от Райанита. До сих пор помню, как он хвалился на городской площади – мол, я убью крылатую гадину и навсегда избавлю город музыкантов от ее загребущих когтей! Потом Шедар исчез, и исчез надолго. И только год спустя до Академии дошли слухи, что парень погиб в дороге, став жертвой жадности какого-то селянина. В селе судят просто: даже самый великий воин любит выпить и закусить. Вот Шедара и споили, а потом обезглавили и обобрали. Словом, не дошел парень до своего подвига... Правда, надолго разбогатеть убийце не удалось – ребята из ордена нашли его и растянули на дыбе. Жестоко, но справедливо.

От воспоминаний меня отвлек чей-то пинок. Я пнул ответно и только потом посмотрел, кто был столь невежлив. Посмотрел – и замер на месте, потому что обнаружил рядом весьма раздраженного Сулшерата.

– Не делай такое лицо, – попросил магистр. Я оглянулся, но Симы рядом не обнаружил – ее рыжая шевелюра мелькала в волнующейся толпе, которая торопливо отступала, чтобы освободить место для менестреля. Мы с Сулшератом тоже отступали, но медленнее.

– Магистр, что вы тут делаете? – выдавил я, когда мы остановились в самом неудачном – первом – ряду.

– Развлекаюсь, – спокойно ответил Сулшерат. – Нахожу ответы на интересные вопросы.

– Магистр, я...

– Я ни в чем тебя не обвиняю, – отмахнулся он, глядя на Грейна, выходящего в центр зала. – Только хочу предупредить. Он здесь, среди гостей. Тот, кого вы ищете.

Я не стал спрашивать, откуда он знает и что обо всем этом думает. Только прикусил язык и еще раз оглянулся на Симу – кто-то тут же толкнул меня в плечо и попросил не мешать смотреть. Пришлось на время выкинуть повелительницу из головы и уделить внимание происходящему. Только вот в голову тут же полезли мысли о высшем демоне, свободно расхаживающем по залу, и по спине пробежали мурашки.

"Ты легко узнаешь его", – прозвучал в моей голове голос Сулшерата. Я вздрогнул и посмотрел на магистра, но тот безмятежно наблюдал за бродячим певцом. Остались слова, которые слышал только я, да слегка остекленевший взгляд. – "У него красные волосы, зеленые глаза и клыки. И нет ауры. Кажется, будто перед тобой – пустое место". – Сулшерат "помолчал", а потом задумчиво продолжил: – "Он очень опасен, Хастрайн. В открытой стычке с демоном не справятся даже твои повелители. Вам придется брать его хитростью, обманом. Или искать противоположную силу. Но вряд ли ангелы покидают небеса так же часто, как их темные братья уходят со своих земель".

Кажется, магистр сказал все, что хотел. Я на всякий случай подождал пару минут, но ничего не дождался и тоже засмотрелся на менестреля. Ему как раз принесли стул, и он грациозно на него уселся – этакий полуэльф с коротким ежиком темных волос, уверенный, что окружающие от него в восторге. Сулшерат вежливо похлопал, а я сообразил, что сейчас последует какая-нибудь песня, и попробовал затесаться в толпу. Не получилось – позади меня собралась компания хмурых мужчин, которые всем своим видом намекали, что просьба потесниться очень их оскорбит.

Менестрель же ласково погладил лютню, коснулся струн и завел:

– Оттуда, откуда приходит солнце,

где криком бьется морской прибой,

оттуда, слышите, он вернется,

оттуда, знайте, придет домой.

Придет и ярким огнем укроет

все села, тракты и города.

За все столетья безумной боли

он нам заплатит, и навсегда

От солнца спрячет леса и реки,

луга, поля и отроги гор.

И смолкнет теплый весенний ветер,

и превратится огонь в костер,

в котором, как в старой легенде гномов,

сгорят надежды и все мечты.

И в мире больше не будет дома,

и ничего, кроме пустоты

не будут чувствовать больше люди.

Да и не будут они людьми.

Лишь отзвук воя больших орудий

услышат в каждом углу земли,

и мир расколется, разобьется,

исчезнет в теплой туманной мгле...

Весь мир умрет, когда он вернется

и прикоснется к своей земле.

Последний куплет мне понравился. Я как раз думал о демоне, поэтому меня... пробрало. Менестрель тут же перестал меня раздражать, и я с интересом наблюдал за тем, как он подкручивает колки.

Но тут кто-то, возмущенно сопя, начал пробираться через толпу. Женщины взвизгивали и подхватывали юбки (некоторые при этом стыдливо краснели), мужчины ругались, однако никого не было видно. Загадочный обидчик стал виден только тогда, когда выскочил за пределы первого человеческого ряда – и им оказался тот самый гном, который так увлеченно ел бутерброды. Он упер руки в бока, явно борясь с искушением схватить секиру, и заорал:

– Да что ты знаешь о гномьих легендах, недоносок?! Ваше эльфийское племя только и делает, что прячется в своих лесах и ворует чужие артефакты! Небось потому и прячется, что отдавать не хочет! – ярился гном. Не выдержав, он все-таки выхватил секиру и махнул ею – лезвие прошло в пальце от лица полуэльфа. Тот никак не отреагировал, и это взбесило бородатого еще больше. – Что? Небось, эту легенду ты не слышал? Да что ты вообще знаешь о гномах, паршивый... паршивый... струнодерг, вот!

Менестрель улыбнулся, задумчиво провел указательным пальцем по струне.

– По заказу господина гнома, – громко сказал он, – Я спою песню про подгорный народ.

Бородатый не успел ни возразить, ни возмутиться. Из-под рук полуэльфа побежала задорная, быстрая мелодия, под которую впору было танцевать. Потом в нее вплелся голос.

– Неприступные пики гор

под собою сокрыли мир;

не найдет туда входа вор

и не выберется вампир.

Не пробьет себе путь друид

и не сможет явиться маг.

Этот мир лишь для тех открыт,

кто народу друг, а не враг.

А народ там силен, как лев

невысок, крепко сбит, умен...

Полон низких прекрасных дев

и бессмертием окрылен.

Каждый житель тех гор – кузнец,

каждый – мастер холодной стали,

королевский скует венец

и украсит его камнями.

Или – сделает вам мечи,

чьи клинки обоюдоостры.

О секретах своих молчит

Народ гор, хотя с виду – просто

им дается любой заказ.

Хоть, наверно, неинтересно

что-то делать для чуждых рас

тем, кто горы мог сдвинуть с места.

Даже детям народ знаком

из подгорного темного мира.

Менестрель задумчиво посмотрел на бородатого и закончил:

– Каждый знает – опасен гном,

а особенно – гном с секирой!

Я заподозрил, что окончание песни оскорбит любителя бутербродов еще больше, чем упоминание о гномах в предыдущей песне. Но гном лишь махнул рукой и отвернулся от полуэльфа, всем своим видом показывая, что не собирается пускать в ход свою опасную секиру. Грейн задумчиво понаблюдал за бородатым, но от комментариев воздержался и даже не обиделся, что на этот раз аплодисментов не было.

Однако сдержанность гнома продлилась недолго.

Он потихоньку краснел, стиснув зубы и нахмурившись, и его пальцы все крепче сжимались на рукояти секиры. Ударь он менестреля – и тот скончался бы на месте, так как тяжелое гномье оружие без труда пробивало даже тяжелые латы.

Я наблюдал за безмолвными противниками, скрестив руки на груди, и не сразу заметил, что тонкие ароматы женских духов вытеснил запах полыни. На языке тут же появилась неприятная горечь, а в голове прозвучал взволнованный "голос" Сулшерата:

"Это он! Смотри внимательно!"

Я почувствовал себя так, будто находился на лекции по демонологии. Правда, до сих пор на лекциях не присутствовали живые демоны.

Он вышел из толпы, вежливо извинившись перед дамой, которую случайно толкнул. Высокий, неестественно бледный, с приятным, располагающим к себе лицом. Тонкий прямой нос, большие глаза темного зеленого цвета, напоминающего водоросли. Красные волосы не достигали плеч, но почти полностью скрывали чуть заостренные уши. Клыков я не увидел, но был уверен, что демон прячет их намеренно.

Он обошел гнома и присел, чтобы заглянуть ему в глаза. Бородатый попятился, видимо, почувствовав исходящую от красноволосого опасность. Демона это ничуть не обидело, и он доверительным тоном сказал:

– Это неважно, нравится тебе его музыка или нет. Потому что одно дело – слушать и совсем другое – играть и петь самому. Ты пел когда-нибудь? Нет, не в тавернах и кабаках, а для кого-то. Не пел? Вот и заткнись. Если ты никогда не чувствовал, как рождается твоя собственная музыка, этого господина ты никогда не поймешь. Так что прекрати гневаться и отойди, не мешай людям.

Гном пробормотал нечто невразумительное, но послушался. Демон поднялся, коротко кивнул менестрелю и быстро пошел к открытым дверям в зал.

– Кто это? – заинтересованно спросила молоденькая девушка рядом с Сулшератом.

– Это один из воинов господина Зарата Ладора, – радушно ответил декан. – Но высокостоящий, раз ему позволяют присутствовать на празднике. К сожалению, – Сулшерат толкнул меня локтем, и я понял, что сейчас услышу что-то важное, – Имя этого молодого человека мне неизвестно.

– Как жаль, – огорчилась девушка, и даже рюши на ее платье разочарованно поникли.

"Неизвестно, – подумал я, прикусив нижнюю губу. – Что в этом такого важного?"

Лекция по демонологии послушно всплыла в голове. Причем ярко, с образом большой доски в аудитории, испещренной рунами и схемами вызова. Именно вызова, не призыва – демоны сами решают, явиться человеку или нет.

Мне показалось, что я снова сижу за своей партой, рисую непонятные закорючки в углу тетради и слушаю Сулшерата, который говорит:

– Демоны называют свои имена только тем людям, с которыми готовы заключить договор. Договоров может быть сразу несколько – для демона ничего не стоит находиться в двух и более местах сразу. Эту их возможность часто называют ключевой, когда пытаются понять суть демонической магии. К сожалению, демонологи пока далеко не продвинулись, и нам известно только то, что демоны высшей ступени умеют искажать время и пространство, а также взывать к стихии огня. Остальные стихии им недоступны, так как являются гибельными для их места обитания.