Текст книги "Фениксова песнь (СИ)"

Автор книги: Мария Крайнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Я хотел запрыгнуть в воду, как в придорожное озеро – с разбегу и с диким воплем, но побоялся, что ванна перекинется, поэтому забрался осторожно и неторопливо. Холодная вода сначала неприятно обожгла кожу, а потом показалась мне божьим благословением. Я закрыл глаза, с ужасом обнаружил под веками все ту же липкую белую муть и распахнул их пошире, с трудом удержавшись от соблазна подпереть парой щепок.

Это что же такого случилось, что потусторонний мир стал так нагло влезать в мои сны? По спине поползли медленные мурашки, переставляющие лапки только из чувства долга. Я повел плечами, и они как будто растворились, растаяли. Нехорошее подозрение, что сны связаны с происходящим в королевстве беспределом, я попытался прогнать. Не получилось. Духи любили вмешиваться в мир живых, и все, вплоть до поведения Ее Величества и глупости воинов Альна, вполне могло оказаться делом их призрачных рук.

В мире было только одно существо, которое могло сказать что-то определенное на этот счет. Но поговорить с ним в городе я не мог. Некромантию ограничивали и без вмешательства воинов, и существовал ряд законов, нарушение которых грозило проведением трех-четырех дней в подвалах под ратушей. Например, запрещалось вызывать духов в крупных городах, не поощрялось поднятие двухуровневых зомби на расстоянии меньше мили от городских стен, не дозволялось ходить по улицам без диплома в кармане. Если кто-то из горожан просил помочь с изгнанием домовичка или духа-вредителя, об этом следовало докладывать начальнику городской стражи. И это был еще один повод, из-за которого я так любил скитаться по трактам. Там никто не ограничивал мои права, более того – в моем присутствии часто нуждались. И не так важно, что после того, как я забирал оплату, приходилось уезжать. Главное – можно было использовать дар в любой момент, когда заблагорассудится, без всяких дурацких запретов.

В сарае я провел часа два, а то и больше. Там было тихо, спокойно и пусто, достаточно пусто для того, чтобы ни о чем не беспокоиться. Возвращаться в лавку совсем не хотелось, но я справедливо рассудил, что в случае побега Оарн меня не простит. Городской страже, конечно, не сдаст, но, если я вернусь, у него появится отличный способ толкать меня на разного рода авантюры.

В заставленной товарами части дома было уже темно. Я протянул вперед руку, прошел до шторы и осторожно поднялся вверх по лестнице. Толкнул дверь. В жилой комнате ярко горел дорогой магический огонек – такие продавали в храмах, выдавая за проявление божественной силы в нашем мире. Меня это, надо сказать, забавляло. Храмовники считали магический дар чем-то вроде изъяна, который изменяет человека (и даже делает его похожим на демона) отнюдь не в лучшую сторону. Но они как-то упускали из виду тот факт, что любой маг способен бесплатно сотворить точно такое же "проявление божественной силы" и с дьявольским смехом разнести храмовую теорию о Богах в пух и прах.

Оарн сидел на лежаке, считая разбросанные по покрывалу золотые монеты. Я прикинул, сколько мне понадобится времени, чтобы заработать столько же – вывод получился неутешительный. Отвлекать торговца от его занятия я не стал и сделал вид, что не заметил, как его брови съехались к переносице. Я лег на кровать, попробовал закрыть глаза, но уже знакомая белая муть отбила всякое желание спать.

Прошло около десяти минут, пока Оарн досчитал, довольно хмыкнул и ссыпал деньги в мешочек с золотой вышивкой. После этого он обратил на меня грозный взгляд. Ну, почти на меня. Мои босые ноги никак не отреагировали на проявленное к ним внимание, и торговцу пришлось кашлянуть, привлекая непосредственно мое.

– Да? – обреченно поинтересовался я. Чего греха таить, я надеялся, что Оарн забудет о предстоящем разговоре и не станет меня трогать, но с тем же успехом можно было рисовать гексаграмму под грозовой тучей и верить, что молнию она не привлечет.

– Что "да"? – недовольно буркнул торговец. – Хорош строить из себя молчаливого героя, Хастрайн! Давай рассказывай, что за мысль зародилась в твоей больной голове!

Нет, ну и этот туда же! Я оскорбленно фыркнул, коснулся пальцами ровной пряди волос. Потом тихо и очень спокойно сказал:

– Во-первых, я не считаю себя героем. Ни обычным, ни больным – и от тех, и от других слишком много проблем. Во-вторых, я попросил бы вас, – я старательно выделил последнее слово, – Не разговаривать со мной в таком тоне, потому что это отбивает всякое желание продолжать разговор.

– Пфе, – хохотнул Оарн. – Слушай, не хочу тебя обидеть, но ты ведешь себя, как ребенок. Только не нормальный ребенок, а такой... как из дома на улице Весны, что ли. Помнишь его?

Помню, мрачно подумал я. Фраза "Да чтоб тебя в дом на улице Весны сдали!" была едва ли не самым страшным оскорблением для жителя Тальтары. В этом доме содержали сирот, работать с которыми было попросту невозможно. У каждого ребенка был такой сдвиг в мозгах, что, пребывая там, возникало жгучее желание нарушить городской закон и телепортироваться куда подальше. Я был в доме на улице Весны всего один раз, в конце третьего курса, когда меня попросили изгнать каграса. Этого духа привлекала агрессия, и в приюте сирот он достиг таких размеров, что двигался с большим трудом. Изгнать его было несложно, но с тех пор я обходил улицу Весны десятой дорогой, слишком хорошо помня как духа, так и странные детские взгляды. Вроде и спокойные, бесстрастные, но почему-то угрожающие. Эти взгляды вызывали желание броситься прочь, но я этого сделать не мог – отчасти из-за ценной практики (нечасто приходится изгонять каграсов размером со шкаф!), а отчасти из-за профессиональной гордости (я же некромант! Неужели меня смогут испугать какие-то дети?!)

И вот теперь – меня сравнивают с этими маленькими странными существами. Да еще кто! Друг! Я всерьез подумывал на него обидеться и вообще ничего не рассказать, но это подорвало бы мой и без того сомнительный авторитет еще больше. Поэтому я только скептически приподнял бровь, не став торопиться с ответом.

– Ладно, извини, – пробормотал Оарн, отводя взгляд. – Но ты правда как ребенок. Пусть не такой скрытный, как те, но все равно черт знает, чего от тебя ожидать! У тебя же мысли меняются со скоростью стрекоз, а предупреждать об этом ты никогда не считаешь нужным.

– Я вытащу девчонку, – равнодушно сообщил я, пропустив возмущенную речь торговца мимо ушей. Так равнодушно, что сам поразился безжизненности собственного голоса. Оарн тоже смолк, растерянно хлопнул глазами и спросил:

– Что ты сделаешь, прости?

– Ты слышал.

– Слышал, просто... о Боги, да зачем тебе это надо?!

– Оарн, тебя не поймешь, – честно сказал я, переводя взгляд с друга на потолок. – То ты считаешь, что девчонке надо помочь, потому что она ни в чем не виновата. То бесишься, потому что это рискованно. Определись, что ли. И не беспокойся, я же не прошу тебя мне помогать.

– А зря, – рассеянно пробормотал торговец. – Моя помощь может тебе пригодиться.

Спорить с этим было бессмысленно. Но я не мог промолчать и напомнил:

– Если ты тоже ввяжешься в это дело, то от твоей репутации ничего не останется. Городская стража и воины Альна ее растопчут и не заметят. А мне терять нечего, – Я иронично улыбнулся. – Мое имя и приметы знает совсем немного людей. И ни один из них, я уверен, меня не выдаст.

– Конечно, нет. Но...

– Слушай, заткнись, – попросил я. – Я не собираюсь менять свое решение. В Велиссии происходит что-то странное. Я хочу понять, что. Может, отсюда надо побыстрее сваливать, а я об этом еще не догадываюсь?

– Ты дурак, Хастрайн, – тоскливо сказал Оарн и сел на край лежака. – То есть... Если честно, я рад, что ты собираешься помочь этой девчонке. Но когда я тебе о ней рассказывал, я был уверен, что ты и пальцем не шевельнешь. И ты оправдал мои ожидания. Сначала. Что изменилось теперь?

Я задумался. Обещание, данное магистру, нарушать не хотелось. Поэтому я ограничился туманным:

– Воины Альна охотятся не только за повелителями ветров.

– А за кем еще?

– Думаю, ты скоро сам об этом узнаешь. Да и не только ты.

Оарн лег, поворочался, устраиваясь удобнее, и стукнул кулаком подушку. Я этого не видел, но звук был до того характерный, что я с трудом подавил приступ смеха.

Торговцу моя затея казалась опасной и сложной. Я же был уверен в том, что все сложится наилучшим образом. Эта уверенность появилась неожиданно и не подкреплялась ничем, но росла с каждой минутой. Я же некромант, черт возьми! Мне же постоянно везет. Почти постоянно...

ГЛАВА 5,

в которой я исполняю задуманное

Весь следующий день прошел в тумане жуткой усталости. Уснуть мне так и не удалось, и, хотя до этого не раз приходилось не спать сутками, я почему-то чувствовал себя совершенно разбитым. Особенно меня донимала головная боль, тупо пульсирующая в висках и безжалостно ездящая по ушам. Левое, обремененное серьгой-амулетом в форме заключенной в круг гексаграммы, чувствовало себя особенно тоскливо.

Видимо, мой внешний вид соответствовал состоянию, потому что ни гном, ни травник не предъявили мне никаких претензий за спешку. Первый с гордостью отрекомендовал мне мои новые сапоги: черные, сшитые из плотного чешуйчатого материала (вот уж не знал, что гномы увлеклись охотой на василисков!), на высокой шнуровке, они действительно заслуживали установленной мастером цены. Второй долго ворчал, что кости летучих мышей и порошок инсидианы ныне очень дорого стоят, но, наткнувшись на ледяное равнодушие с моей стороны, смолк и помог мне рассортировать отвары по внутренним кармашкам сумки.

Можно было унять боль с помощью магии, но потом за это все равно пришлось бы расплачиваться. Поэтому я стоически терпел. В лавку Оарна я вернулся быстро и сразу же завалился спать, наплевав как на лезущий в мои сны потусторонний мир, так и на повторный поход в Академию. Да, было бы не лишним попрощаться с Сулшератом и Кеорном, но наутро мне нужна была свежая голова. Ничего, я все равно уверен, что они меня простят – слишком редко видят для того, чтобы долго сердиться.

Удивительно, но снов я не почти не видел. Только раз возникло чувство, что я куда-то иду, да еще то и дело появлялся до боли знакомый напев. Он то затихал, то становился громче, и проснулся я, когда прозвучала особенно высокая нота. Головную боль как рукой сняло, так что я с наслаждением потянулся, потрогал пострадавшее вчера ухо и, убедившись в его наличии, наклонился за сапогами.

Оарн спал, свесив голову с лежака, и так раскатисто храпел, что я удивился, как меня это сразу не разбудило. Справившись со шнуровкой, я аккуратно застелил кровать, прикрепил к поясу ножны с агшелом и перекинул через плечо ремешок сумки. Таскать меч сейчас не хотелось, и я решил, что окончательно разберусь с собой уже в таверне.

Друга я решил не будить, а потому взял с тумбочки у кровати чернильницу и перо, а в сумке нашарил потрепанный обрывок дешевого желтого пергамента. На мгновение задумался, а потом быстро написал: "Большое спасибо за гостеприимство. Когда буду в городе в следующий раз, непременно зайду к тебе. Следи за новостями. Хастрайн".

Записку я оставил на видном месте, то есть на подушке. Потом, окинув комнату прощальным взглядом и задержав его на резной спинке кровати, я тихо проскользнул за дверь, сбежал вниз по лестнице и покинул лавку.

На улицах было еще темно, хотя Дайра успела померкнуть и начать медленный спуск к краю земли. Небо завесилось редкими клочками облаков. Крыши домов и тонкие шпили храмов казались тенями из другого мира. Я шел почти бесшумно, стараясь не тревожить эти тени и твердо зная, что вся их нынешняя таинственность исчезнет вместе с рассветом.

Ночь – интересное время. Не потому, что она кого-то там меняет, и не потому, что мысли принимают совсем другой облик. Просто ночь – это время, когда наш мир ближе всего к потустороннему. Когда полог между мирами настолько тонок, что его можно разрушить одним прикосновением – и так же легко вернуть на место.

Среди магов очень популярны легенды о ночных существах. Не о вампирах, которые так волнуют большинство порядочных граждан Велиссии, а о тех загадочных, неизвестных, странных... не знаю, как их назвать. Они не духи и не нежить, а словно часть темноты, причем та часть, без которой ночь потеряет все свое очарование. Сулшерат считал, что эти существа напрямую зависят от каждого из нас. "Только ты один можешь решать, что прячется во тьме за твоей спиной, – говорил он, нравоучительно поднимая палец. – Ты и твое воображение. Темноты не боятся только серые люди, у которых нет ни одного огонька".

Как по мне, в этом магистр был прав. Огоньки – человеческая душа – очень быстро реагируют на разлитую в воздухе энергию, даже если человек не является магом. А существа ночи, хоть и появляются из ниоткуда и исчезают в никуда, все-таки оставляют после себя магический отпечаток. Так что страх, который люди испытывают в темноте – абсолютно нормальное явление.

Я прошел через кольцевые переулки и вышел к таверне. Сквозь окна, несмотря на раннее время, пробивался тусклый свет. Видно, хозяин решил поэкономить до лучших времен и зажег обычные свечи. Вышибала отсутствовал, так что я беспрепятственно поднялся на порог и открыл дверь.

Пустота общего зала несколько меня поразила. Не было ни одного посетителя, хотя на столах все еще красовалась посуда и стояли свечные огарки – судя по всему, господа воры разошлись спать совсем недавно. Я тупо посмотрел на едва тлеющие угли в камине, обвел взглядом стойку и вздрогнул, услышав:

– Эй, зеленоглазый!

Я мысленно обозвал себя идиотом. Совсем забыл, как в подобных заведениях приветствуют незваных гостей – стреляют из угла, пока те тупо пялятся на пустые столы. Какой же привлекательной мишенью я был, а? Даже удивительно, что Альбинос не сделал какой-нибудь пакости.

Вор выбрал очень удачное место – спиной к стене. С его позиции открывался обзор на весь зал, коий Альбинос, впрочем, созерцать не спешил. Все его внимание безраздельно досталось мне, и на этот раз взгляд очень даже сфокусировался. Значит, парень внял моей просьбе и отдохнул. Замечательно.

Я сел напротив него, потер виски и спросил:

– Ты готов?

– Да. На всякий случай я подобрал два комплекта отмычек. Крыс говорил, что воины Альна могут использовать не современные раклеры, а старые, с символом Ше.

– Радуга, – несколько разочарованно поправил я. Конечно, не стоило ожидать от вора знания ритуальных символов, но все-таки...

Альбинос вопросительно склонил голову:

– Прости, что?

– Символ, который вы называете "Ше" – это Радуга. Когда она вплетается в сталь при выковке, читается заклинание, которое призывает "семь цветов завязать узлом, заискриться и замереть". То есть заблокировать дар.

Альбинос с минуту подумал над этой информацией, а затем серьезно кивнул:

– Спасибо. Я запомню.

Я равнодушно пожал плечами. Снова начала болеть голова, и одна ее половина как будто была тяжелее второй. Жутко хотелось уронить ее на стол и не поднимать до вечера, но сделай я это – и вся моя затея уйдет коту под хвост.

– Ты ужасно выглядишь, – сказал Альбинос, прищурившись. – Не спал?

– Спал, – тоскливо возразил я. – Но на пользу мне это не пошло, как видишь.

– Я слышал, что маги не болеют человеческими болезнями.

Я удивленно изогнул бровь:

– Это не так.

– Да, сведения людей о магах часто ошибочны, – признал вор. – Например, некоторые считают, что маги могут снимать раклеры с пленников одной силой мысли. А тебе для этого нужны отмычки и человек, который умеет ими пользоваться.

– Ты сегодня удивительно разговорчив, – хмыкнул я, вспоминая прошлую нашу встречу. – Поверь, с магами все не так просто.

Альбинос кивнул, задумчиво нахмурился и поинтересовался:

– Ты будешь есть?

– Нет, – поморщился я.

– Тогда зачем мы здесь сидим?

– Я думал, ты будешь...

– Я уже поел.

– Отлично. – Я поднялся и тут же об этом пожалел: перед глазами поплыли цветные пятна, в которые гармонично вписался отблеск тлеющих угольков. Пришлось подождать, пока мир успокоится и вернется на свое место, прежде чем сказать: – Тогда пошли.

***

Старая дорога, с которой открывался восхитительный вид на Кладбище Богачей, выглядела в сто раз лучше новой. По крайней мере, в том месте, где мы с Альбиносом устроили засаду. Плюсов было хоть отбавляй: во-первых, она была полностью выложена синеватым камнем, не скрывающим топот копыт, во-вторых, очень хорошо просматривалась с любой позиции, а в третьих – от нее уходило ответвление к могилам. Деталь вроде бы несущественная, но для некроманта кладбище – верный источник силы и вдохновения. То есть стоило мне посмотреть на кресты, вспомнить об учиненном воинами Альна произволе и "повелительнице", как я тут же преисполнялся уверенности в правильности своей миссии.

Прятаться мы не стали, пораскинув мозгами и решив, что сидящие у могилы родственника люди вызовут меньше подозрений, чем прячущиеся в кустах. Это решение далось нам методом проб и ошибок. То есть сначала мы влезли в кусты, напоролись на скопления шипов и, ругаясь на чем свет стоит, приняли неизбежность плана Б.

"Родственника" мы выбрали победнее и поближе к дороге. Им оказался некий Анек Райю, коего не почтили личным памятником – только увесистым деревянным крестом, на котором выжгли слова "Смерть побеждает любое зло". Видимо, при жизни Анек был не слишком добрым человеком, хотя, если подумать, доброта перед лицом смерти тоже уязвима. Хорошие люди умирают отнюдь не реже, чем плохие.

Альбинос так талантливо изобразил на своем лице скорбь, что я было подумал, будто парень был знаком с этим Райю. Однако вор разнес мое предположение в пух и прах, спокойно пояснив, что чем достовернее мы будем выглядеть, тем лучше. Пришлось тоже загрустить, что при учете не проходящей головной боли далось мне очень легко. Если бы Анек мог нас видеть, он был бы просто польщен оказанным ему вниманием.

Утро разгоралось, проливая на небо оранжевую и зеленоватую краску. Облака уплыли куда-то на север, и сияние, пришедшее из ниоткуда, выглядело до одури неестественно. По крайней мере, до тех пор, пока не появилось солнце. Оно медленно выглянуло из-за края земли, сонно сощурилось и стало заползать выше, оставляя за собой широкую огненную полосу.

Воины Альна не спешили. У ребят явно был в планах завтрак, а то и обед, так что я успел несколько раз отлучиться к дороге, вычертив над ней сложные узоры. Альбинос неодобрительно на меня косился, но ничего не говорил: понимал, что без магии мы экипаж не остановим.

Когда я решил, что предпринятых мной мер вполне достаточно, и снова принялся созерцать надпись на кресте Анека, вор поинтересовался:

– Ты уверен, что ее повезут в Эскарат сегодня?

– Да, – кивнул я.

Вопреки моим ожиданиям, Альбинос не стал возмущаться и напоминать, что мы сидим здесь уже очень долго, а воины Альна по-прежнему не показываются. Он просто промолчал и нахмурился, что можно было истолковать и как сомнение в моих словах, и как просто плохое настроение.

Спустя еще где-то полчаса я тоже забеспокоился. Что, если экипаж решил поехать другой дорогой и мы только зря тратим время? Я попытался прогнать эту мысль, но она тут же обросла десятком вариантов, почему воины Альна могли отказаться от изначального плана. Например, почувствовали магию, которую я потратил на узоры, или получили какое-нибудь сообщение из Эскарата. Или "повелительнице" удалось сбежать самой. Однако в момент, когда сомнения стали просто невыносимыми и захотелось бросить все и вернуться в город, городские ворота Тальтары покачнулись, открылись, и на дороге появился серый закрытый экипаж.

Я внутренне возликовал, внешне оставшись печальным по случаю преждевременной кончины Анека Райю. Альбинос усмехнулся, исподлобья оценил "противника" и довольно хмыкнул, когда ворота во второй раз дрогнули и начали закрываться. С кладбища экипаж казался букашкой, которую можно прищелкнуть ногтем – то есть пока он до нас доедет, створки окончательно закроются, и стража не заметит неожиданных приключений воинов. До тех пор, пока те не вернутся в город и не заявят о нападении и краже, конечно.

Экипаж ехал неторопливо, возница – человек в алой мантии с капюшоном – на лошадей внимания не обращал, предоставив им идти, как заблагорассудится. Те пользовались свободой действий вовсю и еле плелись. Повозка подскакивала на камнях, и через несколько минут наблюдения я удивился, как возница вообще до сих пор с нее не свалился. Будь я на месте "повелительницы" – уже придумал бы не только гениальный план побега, но и как проклясть воинов, не используя магический дар. Благо, методы существовали, пусть для них и надо было быть виртуозом. Ничто так не толкает к быстрому освоению знаний, как понимание того, что скоро тебя настигнет смерть. Особенно если эти знания помогут ее избежать.

Экипаж добирался до кладбища бесконечно долго. Улитки и то могли дать ему фору. Я заметил, что Альбинос больше за ним не следит – вор преспокойно пялился на последнее пристанище Анека в этом мире, словно вокруг не существовало ничего другого. М-да, все таки Крыс был прав – парень знаток своего дела, хоть и кажется для этого слишком маленьким. Хотя... Интересно, а чистокровный ли он человек? Отличать людей от полукровок я еще не научился, а спросить было не у кого. Разве что у Шаира, и это, пожалуй, еще один повод его призвать: все равно в ближайшее время возможности (да и желания) вернуться в город не будет.

Когда экипаж достиг кладбищенской ограды и поплелся вдоль нее, возница бросил на нас настороженный взгляд. Мы предались скорби с удвоенным энтузиазмом. У воина, если это был воин, а не нанятый ими работник, тут же отпали все подозрения. Альбинос потер ладонью щеку, дождался, пока возница перестанет на нас смотреть, и бросил косой взгляд на дорогу.

Я знал, что он ищет. Узоры. Только вот искать их уже не надо...

– Вставай, пошли! – крикнул я, перепрыгивая через ограду и начиная умопомрачительный забег к экипажу.

Возница удивленно оглянулся, но сделать ничего не успел: полоса дороги перед лошадьми вспыхнула, раздался ровный, будто отдаленный, гул, и животные с диким ржанием бросились к обочине. Там их ждали неприветливые колючие кусты, которые внесли в ситуацию еще больше хаоса. Мужчина вылетел со своего места, описал красивую дугу в воздухе и рухнул куда-то в кусты.

Дверца экипажа распахнулась, на мгновение явив нам оббитые красной тканью сиденья и темный силуэт в углу, и на дорогу выскочило трое мужчин. Один был в красной мантии, другой – в белой, а третий – в синей. Последний так мило улыбался, что я понял: сейчас мне покажут, где раки зимуют, и подробно объяснят, почему нельзя нападать на воинов Альна средь бела дня.

Красные мантии носят как служители секты, так и люди, которые на них работают. От таких не стоит ждать серьезных проблем. Все, что они могут, в лучшем случае заканчивается умением фехтовать, в худшем – беспорядочно махать кулаками в надежде хоть раз попасть по обидчику. Белые мантии носят старшие служители, которые наделены небольшой, но приятной властью: они могут распоряжаться действиями и временем своих младших "братьев", заставляя их как оглашать очередные пророчества, так и мыть полы в особняках, где обитает верхушка воинов. Синие... Синие носят природные маги, поэтому с мило улыбающимся человеком придется быть осторожным.

– Так-так-так... – протянул Белый, смеривая меня ироничным взглядом. – Что мы видим? Выпускник Академии Магов, – он усмехнулся, заметив мой жетон, – Совершает глупое нападение на наше братство... С очень непонятными целями. Что тебе нужно, маль...

Окончание слова утонуло в низком жутковатом бульканье. Чуть выше ключиц воина словно из ниоткуда материализовалась рукоять метательного ножа, медленно сползающая ниже и вспарывающая человеческую плоть без малейших усилий. Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять: нож бросил Альбинос.

И тем самым положил начало решительным действиям.

Человек в красной мантии с диким ревом бросился на меня, а Синий ушел в сторону, отгораживаясь от нас экипажем. Я увернулся от одного удара, второго, а затем услышал, как из-за повозки доносится спокойное бормотание.

Аларна меня забери! Шаман! Такие маги, конечно, медленнее обычных, но черт знает, что может получиться из их волшбы. Я выхватил из ножен меч, махнул им перед лицом противника – острие прошло в ногте от испуганно выпученных глаз. Красный решил не рисковать своей жизнью зря и бросился прочь, к городу, где его ждало спасение.

Или не ждало.

Метательный нож настиг человека в пяти шагах от повозки. Мужчина упал, забился, как рыба на берегу, и спустя пару минут затих.

Я осторожно заглянул за экипаж... и столкнулся с шаманом. Синий растерялся и упустил черный матовый ком, который сжимал в ладонях – тот покатился по земле, оставляя за собой черный выжженный след. Я от души треснул шамана по тупой башке, вложив в удар все свое негодование. Синий закатил глаза, обмяк и хряснулся на землю у моих ног.

– Мой учитель говорил, что оставлять свидетелей неразумно, – прозвучал спокойный бас за моей спиной. – Этот червяк побежит в Академию и сделает все, чтобы узнать, кто на него напал. А, учитывая твою внешность, это будет очень просто.

– Я не собирался никого убивать, – сказал я, оборачиваясь. Альбинос невозмутимо подбрасывал в воздух третий нож – он делал два оборота в воздухе, прежде чем снова упасть в ладонь вора. – Я хотел оглушить. Стереть память.

– Я слышал, что это легко, – кивнул Альбинос, ловя нож и пряча в рукав куртки. – Но не навсегда. Есть заклятия, которые способны вернуть память, правда?

– Да.

– Значит, мы возвращаемся к тому, что оставлять свидетелей неразумно.

Вор оттеснил меня в сторону, присел рядом с шаманом и приподнял его голову. Задумчиво хмыкнул, прежде чем стянуть с шеи Синего покрытый серебром амулет. Я отвернулся, зная, что произойдет дальше. И не ошибся. Тихий хруст показался мне громом среди ясного неба, и к горлу подступила тошнота.

Альбинос вышел из-за повозки и направился к Белому – забирать свой нож. Наблюдать за этим мне абсолютно не хотелось, поэтому я подошел к дверце экипажа и осторожно ее открыл. Темная тень в углу испуганно сжалась, обхватила себя руками за плечи и судорожно, как в последний раз, вздохнула.

– Не бойся, – попросил я. – Тебе никто зла не причинит. Выйди, пожалуйста, на свет.

Она не двигалась, но и страх, еще мгновение назад густо разлитый по экипажу, исчез. Прошло около минуты, прежде чем "повелительница" приподнялась, держась за сиденье, и спрыгнула на дорогу.

Невысокая, в рваном льняном платье, ниже колен превратившимся в лохмотья, девушка уставилась на меня таким звериным взглядом, что я попятился. Ее бледное, покрытое ссадинами лицо не имело определенного выражения и больше всего напоминало статую. Пухловатые губы, чуть вздернутый нос, миндалевидный разрез пронзительно синих глаз – девушка показалась бы мне симпатичной, находись мы в какой-нибудь другой ситуации. Ее вьющиеся иссиня-черные волосы падали на плечи, создавая странный, но приятный контраст с бледной кожей.

– Кто ты такой? Что тебе нужно? – вопросила "повелительница", и в уголках ее глаз сверкнули слезы. – Совершишь казнь прямо здесь, не доезжая до Эскарата?

– Нет, – растерялся я. – Я хочу помочь.

Она замерла, глядя на меня с огромным недоверием.

– Слушай, если бы я хотел совершить казнь, я бы ехал в одной повозке с этими ребятами, – пожал плечами я. – Но они почему-то валяются на дороге, а ты стоишь передо мной и совершенно несправедливо обвиняешь.

Девушка нахмурилась. С минуту помолчала, кусая нижнюю губу, а потом спросила:

– Чего ты хочешь?

– То есть?

– Ты убил воинов и спас мне жизнь. Значит, потребуешь что-то взамен. Что?

Теперь задумался уже я. Нет, ответ для нее у меня был, но требовать рассказа обо всем здесь, на дороге, показалось мне неразумным. Поэтому я подождал, пока вернется Альбинос, и только после этого снова заговорил:

– Протяни вперед запястья, пожалуйста.

– Зачем? – тут же насторожилась девушка.

Я молча посмотрел на ее запястья. Темные широкие браслеты, сковывающие магию, не имели определенного цвета: они становились то черными, то синими, то серыми. Под материалом, покрывающим раклеры снаружи, плескалась живая субстанция, пульсируя темными рваными клочками, казавшимися крохотными копиями грозовых туч. Девушка проследила за моим взглядом и окончательно растерялась.

– Ты снимешь их? Так просто?..

– Не я. Он.

Альбинос приветственно кивнул. "Повелительница" несколько нервно качнула головой в ответ, но возражать не стала. Протянув руки вперед, она обреченно зажмурилась, словно ожидала грома и молний. Однако их не последовало. Вор вытащил из внутреннего кармана куртки связку тонких витых шпилек, отцепил от нее одну и вдохновенно заковырялся в замке первого браслета.

Прошла минута. Вторая. Девушке надоело жмуриться, и она приоткрыла один глаз. Альбинос не обратил на это никакого внимания. Спустя еще пару минут замок щелкнул. Раклер раскрылся и упал на дорогу, тонко, почти хрустально зазвенев.

Я наклонился, поднял его и спрятал в сумку. Синеглазая нахмурилась, но ничего не сказала.

Вор показал нам то, что осталось от первой отмычки – черный оплавленный кусочек металла.

– Вот почему я не люблю иметь дело с магией, – буркнул он, пряча ее в карман. – Одни убытки от нее.

– Тебе за них платят, – равнодушно напомнил я.

Кстати, об оплате. Не обратив внимания на скептическое фырканье Альбиноса, я выудил из кармана кошель и отсчитал шесть золотых монет. Это куда больше изначальной цены, но парень заслужил. Во-первых, избавил меня от необходимости марать руки, а во-вторых, ни разу не попался под ноги. В общем, вел себя, как настоящий профессионал, заслуживающий поощрения своего, пусть и не слишком честного, труда.

Мелодичный звон отзнаменовал падение второго раклера. Его я тоже спрятал в сумку. Можно было отдать Альбиносу, но вряд ли парень захочет так рисковать: воины Альна наверняка прошерстят весь город, узнав, что пленница не доехала до Эскарата.

На запястьях девушки остались жутковатые кровоподтеки, но она все равно с наслаждением их потерла. В цвете ее глаз появилось что-то металлическое, и я понял, что "повелительница" впервые за черт знает сколько времени касается дара. На то, чтобы поверить, что способности вернулись, ей потребовалось несколько минут. После этого девушка благодарно улыбнулась и сказала:

– Спасибо. Вам обоим. Извините за недоверие. В последнее время я совсем забыла, что в мире иногда случаются чудеса.

– Мы на такой высокий статус не тянем, – заверил я ее. – Надо уходить.