Текст книги "Фениксова песнь (СИ)"

Автор книги: Мария Крайнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Он обвел нас ничего не выражающим взглядом.

– Доброго вам времени суток, господа повелители! Вы уже решили, как именно будете замыкать Круг?

– Э-э-э... – протянул Тинхарт, явно смущенный осведомленностью нежданного гостя.

– О-о-о, – передразнил его эльф.

– А-а-а, – согласился повелитель, понимая, что выпихивать парня за дверь храма все равно никто не будет. – Нет, еще не решили.

– Понимаю. – Взгляд Алетариэля из бесстрастного стал сочувствующим. – Не так просто решить, кто готов умереть, а кто нет. Это как в шахматах: для того, чтобы выиграть, приходится жертвовать фигурами.

– Жертвовать? – удивленно переспросил граф. – Умереть? Что?

Остроухий приподнял брови:

– Вы что, даже не осматривали алтарь?

Тинхарт покаянно развел руками: мол, не успели. Ничего не выражающее лицо Алетариэля дрогнуло, маска вдребезги разлетелась, и эльф с немым осуждением сцапал золотоволосого повелителя за ухо. Тот коротко ругнулся, но вырываться не стал, хотя полукровка, по моему мнению, с Темным Властелином потягаться мог.

– Сейчас я тебе покажу, – мрачно пообещал остроухий, волоча Тинхарта к алтарю. – Сейчас я вобью в твои мозги хотя бы тень просветления...

Граф проявлял чудеса вежливости и покорности, безмолвно признав, что в принципе бессмертный эльф знает куда больше него. Я переглянулся с Симой, Сима – с Шейном, и мы втроем направились за увлеченным воспитательным процессом Темным Властелином. Только Лефранса осталась в стороне, всем своим видом показывая, что знания случайного знакомого, в чьем интеллекте она очень сомневается, недостойны ее высочайшего внимания.

Впрочем, нас это мало волновало. Повелители давно смирились с прихотями вампирши, а мне не шибко хотелось с ней разговаривать. Слишком много чести – ты согласен пойти на компромисс, но раз за разом убеждаешься, что по отношению к некоторым... кхм... личностям это бессмысленно. На-до-е-ло. Пусть сама наступает на горло своей гордости.

Пока я думал, Алетариэль успел довести графа до алтаря. Тот что-то увидел и как-то неестественно выпрямился, остекленев взглядом и окаменев лицом. Шейн заглянул ему через плечо, но и на его лице чувства не отразились – только еще ярче засияли золотые всполохи в глазах. Я же, увидев, в чем дело, витиевато выругался, помянув как Аларну, так и Дьявола, за что заслужил подзатыльник от Темного Властелина.

– Лучше не вспоминать о таких созданиях в Серебряном Лесу, – наставительно подняв палец, донес до меня он. – Тут и без них опасно.

– Извините, вырвалось, – покаялся я.

– Понимаю. Партия заводит вас все дальше и дальше во мрак, – улыбнулся он, словно предчувствуя что-то интересное. Так ведут себя менестрели, оказавшиеся в эпицентре зарождающейся легенды. – Кем вы пожертвуете: пешкой – или все-таки королем?

– О чем ты? – растерянно переспросил я.

– А? Да ни о чем, – отмахнулся Алетариэль. – Наслаждайся.

Чем именно нужно насладиться, для меня осталось загадкой. Камень в изголовье алтаря оказался дымчатым раухтопазом. Он медленно, отвечая на отсвет зависшего у сводов огонька, переливался всеми оттенками серого. Такие камни в основном узле Ведьминого Круга не принимают никакой платы, кроме смерти – причем не временной, а окончательной, со всеми вытекающими последствиями. Замкнуть такой Круг можно, только принеся в жертву мага. А поскольку в нашей компании магами были все, но наименьшую ценность представлял я, меня мороз по коже и продрал.

– Ясно, – наконец сказал Тинхарт. – Понятно. Шейн, Хастрайн, гасите огоньки. Мы уходим.

– Уходите? – удивился Алетариэль. – Но это невозможно! Так вы не сможете выи...

– Заткнись, папочка, – перебил его граф, потирая покрасневшее ухо. – Я не собираюсь выигрывать на таких условиях. Эти ребята, – он широким жестом указал на нас, не забыв даже обо мне и Лефрансе, – мои друзья, и я не собираюсь ими жертвовать. Ясно?

– Во-от как, – согласился Темный Властелин. – Что ж, раз такое дело... Я, так и быть, помогу вам избавиться от химер. Должны же вы выйти живыми хотя бы из этого Леса. Это позволит мне не терзаться угрызениями совести, когда все закончится. Я буду знать, что хоть чем-то вам помог. Остальное уже не мои проблемы.

Прозвучало это вроде бы ровно и спокойно, но я почувствовал какой-то подвох. Однако Тинхарт спорить не стал:

– По рукам, остроухий.

Эльф и полукровка обменялись рукопожатием. Я продолжал ненавязчиво наблюдать за Алетариэлем, хотя пока что мое наблюдение ни к каким результатам не приводило. Кроме того, я заметил, что и Сима поглядывает на него как-то странно, едва заметно шевеля губами, будто вспоминая чью-то фразу. Я хотел подойти к ней, но Тинхарт как раз в этот момент решил, что пора действовать, и снял с двери щит.

Вой разом оборвался, и химеры ворвались в храм. С пальцев светлого эльфа тут же сорвался сгусток голубоватого сияния, угодил в пасть ближайшей твари и разорвал ее на куски, красочно разбросав оные по залу.

Я рванул из ножен меч, ударом вскользь отсек пробегающей мимо кошке один хвост. Она передумала нападать на Шейна, многообещающе взвыв и повернувшись ко мне перекошенной от боли харей. Клыки у нее были не то чтобы большие, но внушающие уважение – пусть оно и является последним, что следует испытывать по отношению к подобному существу. Я криво усмехнулся, надеясь, что меня кто-нибудь прикроет – и почти сразу спиной к спине со мной встала Сима, руки которой ниже локтя превратились в кривые, жутковатые мечи. По сравнению с ними мое оружие казалось верхом изящности, но повелительница, видимо, внешним видом своих конечностей не интересовалась, успешно держа оборону. Убить насевшую на нее кошку девушка не могла – для этого нужно было позволить химере прыгнуть, – и даже не пыталась, видимо, тоже надеясь на чью-нибудь поддержку.

Моя противница, возмущенная таким пренебрежением к своей персоне, села на задние лапы, подняла морду к потолку и завыла. Я незамедлительно оглох, а потом почувствовал, как по правой скуле течет нечто горячее. Сомнений насчет данного вещества я не испытывал, поэтому попробовал отрубить коварной кошке голову. Она ловко увернулась, спружинив всеми четырьмя лапами, и почти сразу снова бросилась в атаку. Ее разверстая пасть слабо меня вдохновляла, и я, не мудрствуя лукаво, вообразил четырехгранный щит, возникший в шаге передо мной. А еще я вообразил, как химера в него врезается и сползает на пол, так что был немало разочарован, снова увидев ее живой и здоровой.

– Эти твари чувствуют магию! – прокричал я.

– Мы заметили! – дуэтом воскликнули Тинхарт и Шейн.

"Молодцы", – подумал я, повнимательнее присматриваясь к дву... то есть, уже однохвостой кошке. Она ответила мне таким недобрым взглядом, что впору было извиниться и пообещать больше так себя не вести, но я только стиснул зубы и процедил:

– Ну же, иди сюда, девочка... Кис-кис-кис...

Во взгляде твари появилось столько отвращения, что мне стало не по себе. Очень неудобно лезть в сумку, когда одна твоя рука занята мечом; делать это, когда на тебя пялится агрессивно настроенная химера, неудобно вдвойне. Но я справился, нащупав сужающийся к горлышку флакон, на крышке которого была очень приметная вмятина. Открутить ее оказалось сложным делом, но я справился, пару раз прервавшись на вялое отмахивание от недовольной паузой противницы. Наконец крышка слетела, и я, заставив кошку снова увернуться от лезвия меча, плеснул ей на задние лапы (хотел на морду, но не попал) ядовито-розовую жидкость.

Как она взвыла! Ко мне удивительным образом вернулся слух, а потом и чувствительность: поврежденное ухо вспыхнуло болью так, что у меня на мгновение потемнело в глазах. Когда я опять смог видеть, конечности химеры превратились в жутенькое кровавое месиво, в котором не менее жутенько розовели кости. Тварь по-прежнему была жива, но всю свою маневренность волшебным – то есть эликсирным – образом утратила. В уголках ее слабо фосфорецирующих зеленых глаз быстро росли крупные капли, первые из которых уже сползали по вяло оскаленной морде.

– Добей ее, – тихо, но твердо скомандовал Тинхарт.

Я оглянулся. Три кошачьих трупа валялись за алтарем, один бился в конвульсиях у ног повелителя, еще несколько было разбросано вдоль стен. Ошметков плоти и осколков костей на полу тоже прибавилось – Алетариэль не терял времени даром. Моя химера оказалась последней, и, как мне показалось, попросту плакала от боли и отчаяния.

Ведь это ее храм, с опозданием сообразил я. Мы убивали этих существ в их собственном доме... И о чем я только думал?!

– Хастрайн, – снова окликнул меня граф. – Эти твари разорвали бы нас на куски, не окажи мы сопротивление. Тут не до жалости, понимаешь? Либо их жизни, либо наши. Третьего не дано.

Я слышал его, но не слушал. И химеру я тоже видел каким-то не своим зрением, чувствуя только, как по моему телу сначала обжигающе, а потом с ледяным холодом расползается пустота. Пальцы внезапно ослабели, меч со звоном упал на пол, а я пошатнулся, отступил и пробормотал:

– Н-не могу.

– Слабак, – презрительно бросила Лефранса. Затем подошла, подняла мое оружие и безо всяких сомнений отрубила кошке голову. – И зачем ты только с нами поперся? Возись с тобой, как с маленьким ребенком – то не могу, это не буду, а третье не умею. Ты просто жалок. Глупый, неуверенный, слабый мальчиш...

– Лефранса! – одернул ее Тинхарт. – Хватит!

Я вяло отмахнулся, мол, пусть продолжает. Но вампирша послушно отступила, хотя ее усмешка не сулила ничего хорошего ни мне, ни графу.

– Что ж, раз тебе так хочется с ним возиться – возись. Только в бой с демоном брать его не смей. Не хватало еще, чтобы этот могильный червь все испортил, пожалев адское отродье. Мы договорились? Отлично. Теперь пошли.

И она, подавая остальным пример, быстро вышла из храма.

ГЛАВА 21,

в которой я замыкаю восьмикольцевой Круг

Повелители ветров быстро шли по лесу, на этот раз напрочь игнорируя тропинку. Светлый эльф вел их вперед так уверенно, что ни у кого не возникало сомнений: он прекрасно знает дорогу. За ним вышагивала Лефранса, раздражение которой можно было почувствовать даже на расстоянии. Так же, как разочарование Тинхарта и обиду Симы. Никаких эмоций не было только у некроманта – он плелся за повелителями, опустив голову и двигаясь, как заводная игрушка.

Шейн шел замыкающим, а потому никаких проблем не возникло. Когда Алетариэль поднырнул под низко нависшие ветки, повелитель остановился и на всякий случай сделал вид, что поправляет шнуровку рубашки. Никто не обернулся и не окликнул его. Парень выждал несколько минут, пока шаги друзей не затихли в серебристом пространстве леса, а затем коснулся ладонью нагрудного кармана. Амулет омутов все еще был там – и Шейн грустно улыбнулся. Он понимал, что другого пути нет, но до последнего надеялся, что кто-нибудь найдет более простой и менее жестокий выход.

"Надо спешить", – напомнил чужой голос в его голове. Пожиратель снов знал, что жертва никуда от него не денется, и уже не пытался скрыть свое присутствие. Теперь он точно был рядом – невидимый, но все равно ощутимый. – "Ты ведь не хочешь, чтобы твои друзья столкнулись с демоном до того, как ты замкнешь Круг?"

Повелитель ничего ему не ответил, только повернулся и быстро зашагал обратно, к храму. Хозяев там больше не было, но магическая основа продолжала работать – по крайней мере до тех пор, пока кровь химер еще не высохла на ее угловатых гранях.

"Кем вы пожертвуете: пешкой – или все-таки королем?" – спросил Алетариэль... И попал в точку. Королем, по мнению Шейна, был Тинхарт – самый сильный и самый властный из повелителей. И он наверняка принес бы в жертву себя, если бы был в храме один – просто не хотел бессмысленных пререканий и понимал, что лечь и погибнуть никто ему не позволит. Сима любила графа трепетной любовью сестры, Хастрайн уважал, и даже Лефранса относилась к нему по-своему дружелюбно. А кем был Шейн? Провидцем, в чьи руки случайно попала сила родом из легенд – или всего-навсего одержимым, чья жизнь была куда дешевле жизней тех, чей разум не находился под контролем духа-пожирателя? Хотя какая, в общем-то, разница? Парень не стал бы жертвовать друзьями, даже если бы не было никакой одержимости. Они должны жить. Они это заслужили – потому что никогда не сдавались, постоянно сражаясь за пусть странную, но все-таки цель: найти свое предназначение. Воины Альна, демон, пророчество... Сейчас это все показалось повелителю маленьким и ничтожным. Глупым. Бессмысленным.

Шейн добрался до храма, зашел и осторожно закрыл за собой дверь. Вспомнив о Тинхарте, улыбнулся и поставил на нее щит. Тяжелый запах крови и требухи ничуть парня не беспокоил. Его вообще мало что беспокоило, кроме легкого, но все равно неприятного страха. Повелитель боялся, что этот страх испоганит весь ритуал, и пытался затолкать его в самые дальние уголки сознания. Однако что-то постоянно выпихивало проклятое чувство обратно. Что-то – или... кто-то.

– Я тебе не сдамся, – громко сказал седой, надевая на шею амулет. Цепочка больно впилась в кожу: артефакт чувствовал разлитую в пространстве энергию.

"Хорошо", – согласился пожиратель снов, и страх накатил с новой силой. – "Давай посмотрим, кто из нас сильнее".

Шейн подошел к алтарю, дрожащими пальцами расшнуровал ворот рубашки. Затем бросил ее на пол, прямо в кровь – все равно больше не пригодится. Забрался на алтарь, в последний раз посмотрел на выход и почти сразу отвел взгляд, разозлившись сам на себя. Лег. Попытался устроиться поудобнее. Как ни ворочайся, камень был одинаково твердым, и Шейн даже слегка расстроился – вот так вот, в последние минуты жизни, тебе отказывает в удобстве какая-то бездушная глыба!

"Как ей не совестно", – послышался ироничный голос духа. Повелитель никак не отреагировал, шаря в ножнах на поясе. Вообще-то метательные ножи были одинаковыми, но он все равно прикоснулся к рукояти каждого, будто прощаясь с полюбившимся оружием. Последний нож удостоился чести убить своего хозяина: Шейн судорожно стиснул пальцы на рукояти, посмотрел на острие и остановил его в сантиметре от своей кожи.

"Лучше не медлить" – посоветовал пожиратель снов. – "Иначе потом ты уже не решишься".

– Замолчи, – тихо попросил повелитель. Ему тут же почудился короткий ответный смех, а потом в храме стало тихо, как в могиле.

Парень облизал пересохшие губы, дернул левым плечом и закрыл глаза. Амулет ненавязчиво пристроился в ямочке ключиц, словно самостоятельно выбрав самое удобное место. Шейн чувствовал его холод, одновременно тревожный и успокаивающий. Мол, делай свое дело, человек, а уж я не подведу. Только жертву принеси.

– Именем... – Парень запнулся, почувствовав, как протестующе забился в груди дар повелителя. – Именем Солнца и Двулуния, Света и Тьмы, Рая и Ада, укажи мне путь, замкни грани Круга, забери себе мою жертву...

Магия рвалась и трепетала, пальцы мелко, противно дрожали. Шейн пробормотал последние слова, на мгновение удивился звенящей тишине, а затем одним сильным ударом вогнал нож в свое сердце. Он вошел по самую рукоять, и в тот же миг над алтарем развернулось синее кольцо. Оно было таким широким, что, если бы было надо, парень мог бы преспокойно левитировать вверх, ни одной частью тела его не задев. Кольцо разгоралось тем сильнее, чем больше бурлила в теле Шейна энергия повелителя – последним, отчаянным усилием пытаясь удержать своего хозяина в этом мире. Если бы он мог двигаться, то увидел бы, что на полу медленно проявилось еще одно кольцо – и начало медленно угасать, когда парень, всхлипнув, разжал крепко стиснутые пальцы.

***

Алетариэль вывел нас на небольшую поляну и так резко остановился, что Лефранса в него врезалась. Тинхарт с Симой оказались порасторопнее, а Шейн шел где-то позади, так что ему участь вампирши не грозила.

– Черт, – выдал светлый эльф, торопливо пятясь обратно к деревьям.

Господин Уль, чье появление и заставило его остановиться, криво улыбнулся:

– Не совсем.

Нападать он не спешил, но и дружелюбие во взгляде отстутвовало напрочь.

Лефранса встала, худо-бедно доковыляла до своих товарищей, но, к моему удивлению, не сказала ни слова. Хотя демон, столько времени нам досаждавший, заслуживал ее саркастических замечаний куда больше, чем я.

Выглядел наш противник неважно: волосы неровно острижены, одежда измята, лицо хищно заострилось. Правда, уверенности мне это не прибавляло.

– Мы совсем забыли о приличиях, – с сожалением аристократа сказал господин Уль. – Я рад приветствовать вас, о непобедимый северный король, в этом лесу. Разумеется, это не лучшее место для встречи, – демон с сожалением поджал губы, – Но вас, как я слышал, как раз подобные и привлекают. Скажите, пожалуйста, вам нужны эти создания?

Он так небрежно указал на нас, будто мы были мусором. В другой ситуации я бы, наверное, разозлился, а сейчас было все равно.

– Нужны, – согласился Алетариэль. – Да и вы пригодились бы. Не хотите перейти на сторону более древнего зла, пока не поздно?

– Увы, нет, – огорченно ответил господин Уль. – Ваше предложение, бесспорно, очень интересно, но я уже заключил договор с одним из существ этого мира. По его условиям, принять новый я не могу.

Светлый эльф либо умело скрывал страх, либо вообще его не испытывал. Когда он заговорил снова, в мелодичном голосе прозвучала угроза.

– Очень жаль. Что ж, тогда просто уйди с дороги.

– Не могу, – развел руками демон. – По все тем же условиям я обязан поймать этих существ... по крайней мере, троих... и доставить своему хозяину. Не поймите меня неправильно, – осторожно продолжил он, – мне ведь совсем не хочется этого делать. Договор уже давно перестал быть таким забавным, как мне посулили. Но я не могу не сдержать свое слово, поэтому, раз уж вы возражаете, мне придется забрать повелителей ветров силой.

Алетариэль усмехнулся:

– Попробуйте.

– Я думал, вы благоразумны.

– Меня ваши мысли мало волнуют, – отмахнулся остроухий. – Нападайте уже, что ли, а то у меня нога затекла.

Это прозвучало так буднично и спокойно, что я даже удивился, когда господин Уль бросился вперед. Проследить за его атакой у меня не получилось – только мелькнула красная голова, – но Алетариэль, не прикладывая никаких видимых усилий, сделал несколько шагов в сторону. Обычный человек, да и вампир тоже, так бы не смог – это было чисто эльфийское, вроде бы медленное и грациозное, но все равно безотказное движение. Демон пролетел мимо, как запущенный из катапульты камень, а затем с рычанием развернулся. Темный Властелин, до этого со скукой изучающий свои ногти, помахал ему рукой.

К следующей атаке господин Уль подготовился более основательно. Он резко махнул правой рукой, и ладонь мгновенно обросла длинными, очень внушительными шипами. Демон сделал вид, что собирается снова напасть на остроухого, но в последний момент дернул рукой в нашу сторону.

Я успел подумать, что вот она – моя смерть, но в последний момент шипы исчезли в бледных голубых вспышках. Алетариэль снова отошел от противника, а затем, хмурясь, погрозил ему пальцем:

– Это был очень подлый ход!

– А мне какая разница? – огрызнулся господин Уль.

И я внезапно понял, почему он на этот ход пошел. Разве стал бы демон с таким уважением разговаривать со мной или, например, с Тинхартом? Нет. А вот разговор с Алетариэлем он вежливо поддерживал, пока не понял, что эльф не собирается ему уступать. Почему? Да потому что тот был если не более сильным противником, то по крайней мере равным.

Больше подлых ходов не было. Темный Властелин трижды оказывался в шаге от адского пламени, без труда парировал все удары господина Уля и при этом безжалостно их критиковал, чем раздражал демона еще больше. Медленно, но верно красноволосый терял над собой контроль, из человека превращаясь в нечто оскаленное, рычащее и смазанное, как пятно краски на прозрачном стекле. Он весь оброс длинными черными шипами, которые, впрочем, на Алетариэля впечатления не произвели. Светлый эльф продолжал насмехаться, безошибочно угадывая каждое движение противника – пока в одном из выпадов тот его все-таки не задел. Судя по всему, получилось это случайно, потому что удивились оба. Господин Уль остановился, недоверчиво уставившись на красную полосу на щеке эльфа, а тот, в свою очередь, потрясенно ее потрогал и сосредоточил взгляд на своих измазанных в крови пальцах.

– Больно, но не смертельно, – заключил он, когда затишье начало уже затягиваться. Демон досадливо рыкнул и атаковал снова, но на этот раз Алетариэль не парировал. Он ударил сам – неизменной огненной магией, которая отбросила противника на несколько метров, всеми выпуклостями познакомив с деревом. Оно хоть и казалось иллюзорным, но тест на плотность выдержало, и демон со стоном рухнул на траву.

Темный Властелин словно забыл о нем, сосредоточенно ощупывая порез блекло светящимися пальцами. Минута – и о ранке уже ничего не напоминало, кроме испачканных пальцев и слегка покрасневшей кожи.

– Не люблю, когда по лицу течет, – пояснил остроухий в ответ на наши недоуменные взгляды. – Ну, ты нападаешь? Мне скучно, – вновь повернулся он к господину Улю. – Эй, что с тобой?

Демон не ответил. Он сидел, потрясенно глядя на свои руки – они медленно рассыпались сияющим золотым порошком. Минута – и остались только запястья, другая – рассыпались в пыль шипы, третья – покрылось трещинами изящное лицо. Опустились веки, сомкнулись губы, остановилось дыхание. Одно мгновение – и господин Уль исчез в россыпи светлых искр, оставив после себя только горсть золотистой пыли.

Мне показалось, что я разучился дышать. Зрелище было, мягко говоря, не очень. Но все-таки лучше, чем плачущая химера в храме – сейчас я хотя бы знал, что моей вины в смерти живого существа нет.

– Вот как, – едва слышно сказал Алетариэль, закрывая лицо ладонями. – Вы все-таки выиграли партию. Жалкие фигурки, лишенные короля...

– О чем ты? – растерялся Тинхарт.

– А ты ничего не заметил? – глухо пробормотал эльф. – Совсем ничего?

Золотоволосый повелитель оглянулся. Посмотрел на меня, на Симу, на Лефрансу. Закрыл глаза, медленно сцедил выдох и бросился обратно в чащу.

– Я не понимаю, что он... – начала вампирша, но Сима ее перебила:

– Шейн! Добровольная жертва... Куда мы только смотрели!

Лефранса немного помолчала, переваривая услышанное, а затем резко побледнела. Сима всхлипнула, а потом, шагнув к вампирше, горестно возрыдала в ее плечо. Та небрежно потрепала волосы девушки, то ли успокаивая ее, то ли успокаиваясь сама.

Я постоял. Подумал. Решил, что Тинхарту моя помощь не помешает, и обратился к Алетариэлю:

– Если я пойду прямо, то выйду к храму?

– Забирай немного влево, и выйдешь, – пообещал остроухий. Он, кажется, уже не интересовался происходящим, упоенно копаясь в демонических останках.

Я поблагодарил его за помощь и двинулся в указанном направлении. Полупрозрачный силуэт промелькнул в прорехах между деревьями – Град, все это время неизвестно где пропадавший. Я остановился, с каким-то отупением на него уставившись, и призрак подошел ближе. В его ладонях, как на легких волнах, покачивалась книга в черном кожаном переплете.

– Я подумал, что тебе пригодится, – туманно пояснил парень, протягивая ее мне. Я взял, открыл и все так же тупо посмотрел на те самые правильные формулы воскрешения, которые с таким интересом изучал в особняке Тинхарта. В горле резко пересохло, сердце словно попалось в капкан, и я с трудом выдавил:

– Так, выходит... ты все это время... знал?

– Да, – покаялся призрак. – Я чувствую смерть. Подумал, знаешь ли, что если не могу ее предотвратить, то могу помочь... ну, повернуть вспять.

– Ясно, – согласился я. – Ты гений, Град. Спасибо.

– Всегда пожалуйста. Удачи тебе. Я отвлеку Тинхарта, а ты, главное, из храма выйди – хватит с него энергетических всплесков. До встречи, Хастрайн.

– Прощай, дружище.

Призрак махнул рукой и грациозно уплыл за деревья. Я выждал несколько минут, прежде чем пойти за ним следом. Серебряный лес вел себя как положено, не хватало только далекого воя. Наверное, мы здорово нарушили здешнюю природу вещей, угробив химер.

В голове крутились какие-то странные мысли. Не то, чтобы меня это напрягало – они по жизни были не очень, – но что-то в них не давало мне покоя, заставляя раз за разом вспоминать Темного Властелина. Причем беспокоил меня не сам его образ, так меня разочаровавший, а звучание имени. Алетариэль. Halle-Tarihell. А-ле-та-ри-эль... ри-эль... Точно!

"А кем были твои коллеги? – тем врененем поинтересовался Шейн.

– Трое людей и светлый эльф. Насколько я знаю, его имя – Риэль."

Вполне разумно сократить свое полное имя для того, чтобы поучаствовать в таком сомнительном деле, как создание философского камня. Получается, Аэлэль был знаком с непобедимым северным королем еще тогда, когда он и королем-то не был? Или Алетариэль просто оставался инкогнито, питая к общему делу такой же интерес, как сейчас – к повелителям ветров?

Кто их знает, этих эльфов, мрачно подумал я. Они ведь бессмертны, если не вспоминать о каленой стали и отравленных стрелах. Магия светлого эльфа, понять суть которой у меня не получилось – она не основывалась на стихиях, не была природной, не привязывалась к единому источнику, – вполне могла защищать его от всех невзгод. Если уж он так легко сражался с высшим демоном...

Очень скучно, наверное, так долго жить. Может, будь я на месте Алетариэля, тоже наблюдал бы за ходом истории – дома-то он прожил не один век, а так хоть какое-то развлечение.

Пока я думал, деревья закончились, и моему взгляду открылось дивное зрелище. Храма не было. Был только алтарь, вокруг которого диковинным цветком распустились стены. Пространство шло рябью чистой энергии, выброшенной даром Шейна для того, чтобы замкнуть Круг. Результат был налицо – из-под обломков стен проглядывали выжженные черные грани.

Идти стало сложнее – щедро разлитая вокруг магия создавала иллюзию, будто я нахожусь под водой. Но я справился и добрался до тела друга. Повелитель лежал на алтаре, молитвенно скрестив руки, и мне вспомнилось, как естественно он выглядел в роли храмовника. Такими и должны быть настоящие слуги Богов – спокойными, рассудительными, порой вспыльчивыми, но готовыми на самопожертвование во благо других.

По седым волосам Шейна пробегали голубые витки разрядов – дар был еще жив и отчаянно цеплялся за погибшего хозяина. Под ресницами виднелись розоватые пятна, а под обмякшими пальцами я заметил рукоять метательного ножа. Не ритуальный стилет и не агшел... тогда как, вот КАК он смог замкнуть Круг?!

"Воскресишь и спросишь", – с ехидцей пробурчал мой внутренний голос. Я фыркнул и попробовал взять повелителя на руки. Не получилось: Шейн оказался тяжелым, словно был парнем не худым, а очень, очень толстым. Пришлось его левитировать.

Я отошел от храма шагов на пятьсот, чтоб наверняка, и почти сразу наткнулся на подходящую полянку. Либо удача была на моей стороне, либо, наоборот, совсем не на моей. Долго думать об этом я не стал: вытащил из ножен агшел, встал на четвереньки и, открыв принесенную Градом книгу, принялся вдохновенно чертить на земле Фигуру.

Это была не пента– и не гексаграмма. Центральная звезда, которую так чтили в Академии, в рисунке отсутствовала вообще. Были только углы, соединяющиеся между собой немыслимым, но все-таки реальным способом, и четко обозначенный центр с тремя перекрестными линиями.

Получилось кривовато, хотя, присмотревшись, сходство с оригиналом я обнаружил. На всякий случай поправив несколько линий, я левитировал тело Шейна в центр. Рисунок тут же вспыхнул бледным зеленым огнем, подтверждая, что все правильно: труп есть, остался только ритуал. Я сделал глубокий вдох, а затем медленный выдох. Все, пора. Кто знает, может, я буду первым, кто успешно замкнет все четыре грани реальности – жизнь, смерть, свет и тьму? Тогда я стану великим, и, несомненно, войду в историю.

"Размечтался", – неодобрительно вякнул голос. – "Лучше делом займись, а не великим вершителем судеб себя воображай".

Я устыдился, и, сунув агшел в ножны, вновь поднял книгу. Страницы трепетали под дыханием потустороннего мира, и пришлось покрепче обхватить их пальцами, чтобы не сбиться.

– Именем Смерти, – вдохновенно зачитал я, – которая бьется в сердце каждого и несет за собой череду воспоминаний; именем Жизни, в оковы которой заключен весь мир; именем света, сияющего во тьме; именем тьмы, разрушающей свет; я прошу Тебя открыть мне великие Дороги, впустить меня в бесконечное Пространство, позволить мне найти душу... Aga terne klarre, aga shecenla kear, kiaslene htucve aga...

Над Фигурой замкнулось сперва одно, затем еще одно, и еще одно... восемь колец! Восьмикольцевой Круг полыхнул ядовитой зеленью, тело Шейна заволокло белой туманной завесой, а затем все резко, будто кто-то погасил солнце, исчезло и кануло во тьму.

ГЛАВА 22,

в которой я встречаю настоящего пожирателя снов

Маленький рыжий мальчик стоял на центральной площади Аль-Нейта, завороженно рассматривая фонтан. Тот возносил к небу несколько десятков струй, которые падали вниз причудливым угловатым каскадом.

– Нам пора идти, Шейн, – с улыбкой сказала стройная, очень красивая женщина в зеленом платье. – Папа будет волноваться.

– Точно, – согласился малыш, хватая мать за руку. – Бежим!

Женщина со смехом подхватила его на руки, обняла и поцеловала в лоб.

Я стоял в стороне, не совсем понимая, где нахожусь и что происходит.

Площадь пошла рябью, а затем исчезла в кроваво-красной вспышке. Сперва она поглотила в себя все окружающее, а затем начала медленно проявляться – теперь уже совсем другой картиной. Небольшой, но уютный дом, кошка на накрытой тулупом лавке, плотно закрытые ставни. Рыжий мальчик, заливисто смеющийся не пойми над чем. Присмотревшись, я увидел, как реальность порождает его семью: мать, сидевшую за столом, и отца, строящего ребенку потешные рожицы. Шейн в точности их копировал, и мужчина тоже то и дело захлебывался смехом, глядя на своего сына с такой любовью, что мне стало завидно.

Впрочем, комната тоже быстро исчезла – на этот раз в свете золотом. Он долго кружился вокруг, вызывая странные ассоциации – может, я нахожусь внутри золотой монеты? – а когда начал исчезать, я снова увидел рыжего повелителя. На этот раз он был куда старше – высокий, аккуратно причесанный, с приколотым к вороту рубашки бессмертником. Мгновение, и рядом возник Тинхарт – тоже совсем юный и весело смеющийся. О чем они говорят, я не услышал – воспоминание Шейна исчезло еще быстрее, чем предыдущие, и снова проявилось уже в куда более мрачном виде.

Инквизиторские застенки я узнал с первого взгляда. Рыжий подросток лежал на покрытом трещинами столе, обхватив руками голову и скуля, как побитая собака. Сбоку, у ярко полыхающего камина, лежала его мать, остекленевшим взглядом смотрящая в потолок. Рядом с ней, уткнувшись лицом в пол, валялось, неестественно изогнув конечности, истерзанное тело. В прорехах между его ребрами торчали кривые зубцы, а лодыжки представляли собой сплошное кровавое месиво. Узнать в трупе отца повелителя было непросто, но я справился. Как и женщина, он был давно и необратимо мертв, а на его лысой голове красовалась выжженная цифра "28". Задуматься над тем, что она значит, я не успел: этот образ тоже быстро исчез, сменившись сперва какими-то лицами, а потом – густым зеленым лесом. Шейн, по-прежнему раненый и слабый, сидел под раскидистым дубом, а над городом, в сторону которого он смотрел, полыхало синее зарево. Инквизиция жестоко поплатилась за пленение повелителя и убийство его семьи. И, похоже, не только она: горел весь город, а поседевший подросток с глубокими голубыми глазами смотрел на него так бесстрастно, словно уже давно повзрослел и научился самостоятельно решать, что плохо, а что хорошо.