Текст книги "Фениксова песнь (СИ)"

Автор книги: Мария Крайнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Наконец замок тихо, едва слышно щелкнул, и дверь бесшумно приоткрылась вовнутрь. Я прикусил губу, сделал ма-а-аленький шажок и заглянул за створку.

Комната оказалась рабочим кабинетом. У распахнутого окна белыми призраками колыхались шторы, порой розовея в неровном отсвете свечи. Она стояла на столе, в дорогом ажурном канделябре, и на ее пляшущий огонек смотрел человек. Если это был Хорнэт, то выглядел он потешно, так как был одет в длинную ночную рубашку, показавшуюся мне женской. Он меня не услышал и сидел, не подозревая о чужом присутствии.

Я задумался, бесшумно проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь. Створка не скрипнула, будто тоже прониклась ситуацией и заботилась о конспирации. Человек продолжал сидеть, и я, сощурившись, сообразил: это все-таки Хорнэт, но с ним что-то не так. Мужчина выглядел постаревшим и побитым жизнью, будто только что узнал о смерти близкого человека и не мог прийти в себя. Мне даже стало как-то неловко. Он тут скорбит, бедняга, и не подозревает, что совсем рядом находится убийца.

Мне стало противно. Во-первых, я бесил сам себя, потому что убивать не любил и не хотел. Во-вторых, меня бесила Халу, которой я так легко согласился помочь. В-третьих, меня бесил Хорнэт, который соврал мне, – и соврал не раз, судя по рассказу хранительницы, – отправлял людей на верную смерть, надеясь спасти свою задницу, и корчил из себя невиновного.

В том, что лгал именно он, а не Халу, я не сомневался. Светлые духи никогда не врут и ничего не делают просто так, и надо было сильно вывести из себя хранительницу, чтобы она занялась созданием нежити и убийствами людей.

Убийствами, которые продолжатся, если не убрать первопричину.

Я обвел кабинет тоскливым взглядом. Убивать Хорнэта со спины мне казалось подлостью, а устраивать дуэль посреди ночи – глупостью. Особенно если учесть, что на вопли хозяина сбегутся слуги, а потом и стража.

На мгновение мне померещилась темная тень, метнувшаяся в угол. Я замер, сощурился, пытаясь что-нибудь разглядеть, и, когда это не получилось, прикоснулся к дару. Комната мгновенно стала белой, а мужская фигура за столом – красной. В углу никого не было, и я мысленно обругал себя за глупость, снова обратив взгляд к своей будущей жертве. Хорнэт повел плечом, закрыл руками лицо и вздохнул.

Я осторожно протянул вперед руку, взял четыре потока энергии и сплел их в некое подобие цветка. В голове послушно всплывали знакомые формулы, и цветок начал уверенно обрастать шипами, больше напоминающими ножи. Я не сводил взгляда с Хорнэта и отмечал развитие заклинания машинально, больше полагаясь на дар, чем на зрение. Лепестки цветка приподнялись, потянулись друг к другу и образовали еще один, самый внушительный, шип. Короткая красноватая вспышка известила меня о том, что все готово, а Хорнэта – о том, что у него проблемы. Мужчина растерянно обернулся, и цветок в то же мгновение сорвался с моих пальцев, сделавшись видимым.

Я был морально готов к чему угодно: что Хорнэт закричит, или захрипит, испуская реки крови, что цветок пробьет ему шею или грудь. Но вокруг мужчины вспыхнул полупрозрачный золотой купол, и мое заклинание красными искрами разлетелось по кабинету, не причинив Хорнэту никакого вреда.

Мужчина встал, стиснув кулаки. Он выглядел бы угрожающе, если бы не ночная рубашка, под воротом которой что-то коротко поблескивало.

– Амулетами балуетесь? – поинтересовался я, пытаясь прощупать уровень защиты противника. Получалось плохо: энергетические щупальца, которые я протянул к нему, рассеивались в сантиметре от щита. Тем не менее вывод я сделал – защита хорошая.

– А вы – воровством? – в тон мне ответил Хорнэт, и его лицо исказила ухмылка. Я вернул ее, с иронией сказав:

– Нет, господин хороший. Я балуюсь убийствами людей, которые бессовестно врут нанятым магам и сбрасывают трупы своих... противников, конкурентов?.. в озеро, принадлежащее светлому хранителю.

Мужчина побледнел и отступил на шаг, будто я его ударил.

– Откуда... ты знаешь?!

– Глупый вопрос, – пожал плечами я. – Вы наняли некроманта, господин Хорнэт. Некроманты умеют договариваться с духами, особенно если эти духи ослеплены местью и обидой.

Мне показалось, что глаза собеседника вот-вот вылезут из орбит.

– И... о чем же вы договорились? – спросил он, вытирая вспотевшее лицо рукавом.

– А вы разве не догадались? – я изобразил удивление. – О вашей смерти, разумеется. В этом мире есть определенные законы, господин Хорнэт. Нельзя врать магу. Нельзя вредить хранителю. Нельзя безнаказанно убивать.

– И это говорит тот, кто пришел ко мне ради убийства? – неуверенно ухмыльнулся мужчина. Ирония ему не удалась: голос дрожал, как, впрочем, и стиснутые кулаки.

– Нет, тот, кто был выбран в роли судьи. – Я не испытывал никакой радости от этой самой роли, но мой голос оставался ровным и спокойным, что, похоже, произвело на Хорнэта впечатление.

... Темная тень скользнула из угла, присела на край стола, и мужчина отшатнулся, отчаянно крестясь. Я тоже не ожидал ничего подобного, но остался на месте, исподлобья глядя на еще одного ночного гостя.

Алетариэль на меня не смотрел. Он с нехорошей улыбочкой наблюдал за Хорнэтом, перебирая пальцами по столешнице. Звук получался удивительно мелодичный, но его портило пощелкивание зубов хозяина дома, которого трясло, как в лихорадке, и пошатывало вперед-назад.

– Я разочарован, – с такой печалью сказал светлый эльф, будто мы стояли на руинах города, ворота в который открыл врагу Хорнэт. – Я верил в твою невиновность. Я считал, что тебе нужна помощь. Я ошибся, мой... недруг, – покачал головой Алетариэль. – И некромант прав. Нельзя вредить хранителю, потому что, пытаясь защитить свою... собственность, он способен на все. А ты скармливал ему людей, которые были тебе верны, и притворялся миленьким, добреньким... впрочем, ты почему-то очень нервничал в моем присутствии. Потел постоянно. Глаза отводил. Вот и причина нашлась.

Эльф одним быстрым, неуловимым движением оказался рядом с мужчиной. Его тонкие пальцы щелкнули по поверхности золотистого щита, и тот осыпался на пол едва заметной пыльцой. Алетариэль оскалился, как зверь, жаждущий крови, и схватил Хорнэта за воротник.

– Ко всем законам, перечисленным некромантом, – прорычал он, – я хочу добавить еще один. Нельзя врать Темному Властелину! За это можно жестоко поплатиться!

Хорнэт пискнул, как мышь, которую поймали за хвост, и медленно осел на пол. Прошло мгновение, и его тело начало сдуваться, натужно шипя. Еще мгновение – и из-под одежды, отвратительно извиваясь, начали выползать белые могильные черви.

Алетариэль не убил его – только обрек на весьма неприятное существование. У меня словно гора с плеч свалилась – убивать никого не пришлось. Пускай ползет с миром, озеру Халу больше ничего не грозит.

Стоило мне вспомнить о хранительнице, как распахнулись створки дверей, и она вошла в кабинет. По-прежнему обнаженная, бледная, чуждая этой реальности, она с интересом посмотрела на расползающихся червей. Подошла, наступила на одного босой ногой, с чавканьем раздавила. Остальные тут же превратились в белую подрагивающую кашу. Меня передернуло, а Халу перевела взгляд своих белесых глаз на Алетариэля. Тот смотрел на хранительницу с удивлением, но без страха, и, поймав ее взгляд, поклонился.

– Я рад встрече с тобой, Халу, хранительница озер, горная ворожея.

– Я тоже рада, Алетариэль, непобедимый король, – улыбнулась она. – Но скоро рассветет. Мне надо идти. Спасибо тебе за помощь, – хранительница покровительственно потрепала волосы остроухого и повернулась ко мне. – И тебе спасибо, некромант.

– Я ничего не сделал.

– Ты вынес убийце приговор, а значит, совершил справедливый суд, – туманно ответила Халу, и ее фигура начала тускнеть. Спустя минуту о хранительнице напоминал только нежный цветочный запах и белый цветок, заправленный за ухо Алетариэля.

Эльф осторожно его потрогал, а потом поймал мой взгляд и вопросительно изогнул бровь.

– Темный Властелин, значит? – мрачно поинтересовался я.

Он только виновато улыбнулся.

С одной стороны, мне хотелось расспросить его поподробнее. Что понадобилось такому, как он, здесь, вдали от Белых Берегов? С другой, побыстрее убраться из поместья мне тоже хотелось.

Смущенный моим молчанием, Алетариэль спросил:

– Что тебя так удивляет? Просиживать задницу в замке, знаешь ли, очень скучно.

– Большинство твоих... коллег, что ли... так не считает, – возразил я.

– Потому что они люди, – пожал плечами эльф. – Люди любят власть куда больше, чем все другие разумные расы, вместе взятые.

Я хмыкнул:

– И это говорит мне тот, кто малой кровью взял Велиссию, Гро-Марну и Старое Герцогство? По-моему, твои поступки говорят сами за себя. Ты тоже очень любишь власть, а значит, не имеешь никакого права попрекать других правителей.

– Я? Власть? – глаза Алетариэля стали до того круглыми, что он показался мне ребенком, только что услышавшим большую, по его мнению, глупость. – Да пропади она пропадом, эта власть! Я же не виноват в том, что родился сыном короля! Папа, кстати, был редкостным занудой, только и делал, что шарахался от послов других королевств и возводил ограду вокруг своего. Надеялся, что никто никогда к нему не полезет. Да как же! Стоило госпоже Крагарре узнать, что король Белых Берегов выжил из ума, как она тут же приперлась со своим духом-покровителем и выжгла половину городов, пока папочка не решил, что настало время дать ей отпор. В итоге он погиб, мне всучили корону... Не мог же я ее выбросить, в самом деле, – остроухий почесал затылок. – Да и Крагарру домой так и не отправили, пришлось брать управление войсками в свои руки.

Я подумал, что ослышался:

– Крагарра? Ты воевал с Крагаррой?

– Ага, – как ни в чем не бывало кивнул он. – С ней и с ее духом. Без него эта женщина была просто никем. Стоило пожирателю снов понять, что запахло жареным, как он растворился в пространстве и бросил Крагарру на волю случая. Ну а поскольку рядом был я, и я был обязан отомстить за папину смерть, мы сразились в честном бою. На равных, меч против меча.

– И она...

– Она проиграла.

Алетариэль сказал это так спокойно и просто, будто не было ничего необычного в смерти самой великой заклинательницы в истории. Я ни на секунду не усомнился в его словах, хоть и не понимал, зачем он рассказал мне все это. В моей голове потревоженными пчелами закружились вопросы, но остроухий, в последний раз покосившись на белое месиво на полу, торопливо вышел из кабинета.

– Эй! Ты куда? – удивился я, выбегая вслед за ним.

– Туда, – туманно ответил эльф, уверенно шагая по лабиринтоподобным коридорам. – Думаю, тебе тоже пора уходить. Береги пове... своих спутников, – добавил он, останавливаясь и указывая мне на лестницу. – Конечно, твоих сил маловато, чтобы я счел тебя достаточной защитой для них, но это лучше, чем вообще ничего. – Он дернул плечом, подтолкнул недоумевающего меня к ступенькам и сказал: – Ступайте. И ведите себя тихо.

С этими словами он, не оглядываясь, отправился дальше. Я немного постоял, недоумевая, что за бесовщина вокруг меня происходит, и неторопливо пошел вниз. Лестница была самой обычной, за время пребывания в поместье я видел по меньшей мере пять таких. Но вывела она, вопреки моим опасениям попасть в еще какой-нибудь коридор, в центральный зал дома, где меня ждали повелители.

Солнце еще не взошло, а потому Лефранса стояла без доспеха. Тинхарт нетерпеливо переминался с ноги на ногу, Шейн казался изваянием, а Сима, заметив меня, с улыбкой пошла навстречу.

– Доброе утро, – сказала она и с сомнением посмотрела на темное окно. – Или не утро. В общем, привет.

– Привет, – согласился я. – А где Град?

– Тинхарт отправил его следить за стражей, – скептически ответила девушка. – Только, как по мне, сделал он это зря. В ужасе перед тобой, нежитью и всеми проблемами мироздания доблестные воины перебрали вина.

– Они могут проснуться, – неуверенно возразил Тинхарт.

– Угу. Поэтому нам лучше поскорее убраться, – подытожила Сима и протянула мне мою сумку. Я перекинул ремешок через плечо, благодарно улыбнулся, и мы все вместе, не сговариваясь, направились к выходу.

***

В одном Хорнэт не соврал: от поместья до леса было рукой подать. Открытого пространства почти не было, повсюду виднелись низкие деревца, кустики и какие-то постройки. Последние помогли нам добраться до леса незамеченными, но вступать под его мрачный свод в темноте мы не решились. Только когда рассвет превратил облака в сгустки живых огней, а Дайра и Шимра погасли, словно задутые свечи, мы вошли в самое сердце королевства Шаэл.

Оно встретило нас неприветливо. Тинхарта хлестнула по щеке ветка, оставив глубокую ссадину. Лефранса, облачившаяся в доспех, споткнулась о корень и покатилась вниз по тропе, гремя и ругаясь с одинаковой громкостью. Сима по колено провалилась в какую-то нору. Оттуда что-то зловеще зашипело, и девушка так быстро выскочила обратно, что чуть не оставила неведомому созданию свой сапог. Я воспользовался своими скромными познаниями по части телекинеза, чтобы вернуть обувку, и шипение прекратилось так же внезапно, как и началось.

Настала наша с Шейном очередь страдать, и уже пострадавшие повелители недвусмысленно на нас косились. Не знаю, чего они ожидали: что нас сожрет какое-нибудь дерево, угробит дикий зверь или засосет под землю, но все мои неудачи закончились пятнышком птичьего помета на плече. Я, не расстроившись, вытер его листиком, а нагадившее крылатое начало с верещанием носиться в кронах деревьев. Назвать эти звуки щебетом у меня не поворачивался язык: беспорядочные вопли периодически становились стонами, а то и вовсе каким-то хриплым рычанием. Разглядеть птицу среди густой листвы не удалось. Только темная тень мелькала.

Серебряный Лес не зря прозвали Серебряным. Он был частью потустороннего мира, которая за долгие годы существования приобрела почти реальную четкость. Деревья с белыми стволами уходили высоко вверх, раскинув широкие, крепкие ветки, покрытые серебристой листвой. Она была до того похожа на кусочки пепла, что сначала я удивлялся, как это она не разлетается при малейшем дуновении ветра.

Тропа понемногу спускалась вниз, и идти стало сложнее. Появились камни – маленькие, тускло мерцающие, отдаленно напоминающие раскаленные угли. Потом тропа ощерилась островками сизой травы, из которой опасливо выглядывали мелкие голубые цветы. Сима с интересом на них косилась, но срывать поостереглась.

Спустя примерно два часа резко начало темнеть. Видимо, мы пересекли границу, за которой Лес уже не подчинялся законам нашего мира. Деревья из неподвижных исполинов превратились в зыбкие, колеблющиеся миражи, а тропа стала зыбкой пляшущей лентой. Она так и норовила выскользнуть из-под ног, но Лефранса, идущая впереди, беспощадно топтала ее тяжелыми латными сапогами.

Цветы тоже изменились. На двух верхних лепестках появились крохотные белые глазки, а на самом нижнем – ротик, приоткрытый в удивленной гримасе. Остальные четыре лепестка остались неизменными.

Я чувствовал себя так, будто замкнул Круг и умер, навсегда оставшись в мире духов. Правда, последних вокруг не было – только издали доносился непрерывный тоскливый вой. Я сильно сомневался, что он принадлежит живому существу, а потому совсем не хотел идти в его направлении. Мы и не шли: тропа постоянно забирала влево, будто хотела вывести нас к столице королевства.

В нашем маленьком отряде царило подавленное молчание. Даже я, некромант со стажем (пусть и небольшим) чувствовал себя слегка не в своей тарелке – что уж говорить о повелителях? Правда, стоит отметить, что спокойствие им сохранять удавалось. Только Сима зябко ежилась, когда вой нарастал или менял тональность, оглядываясь на Тинхарта и Шейна.

О местонахождении Храма Воющей Химеры я имел весьма смутное представление. Лекция, ему посвященная, постоянно отклонялась на перечисление тамошних энергетических источников, потусторонних узоров, которые вроде бы можно было преобразовать, и возможности сотворить межпространственный разлом, выпустив тех или иных духов в наш мир – смотря в какую плоскость удастся пробить пространство. Никто не знал, с какой точкой потустороннего мира соотносится Серебряный Лес, и желанием проверять, соответственно, тоже никто не горел.

Тропа привела нас на поляну, окруженную неким подобием дубов, и оборвалась. Тинхарт крайне удивился ее неблагонадежности, прошелся вперед, но продолжения не обнаружил. Вернувшись к нам, он только развел руками, и все тут же приуныли окончательно. Ну, почти все.

Я остановился так, чтобы мои пятки были на тропе, а пальцы ног – там, где она обрывалась. Закрыл глаза. Прислушался к своим ощущениям. Они были весьма противоречивы. Особенно мешал дар, который чувствовал близость мира духов и трепетал, готовый в любой момент разорваться. Ни о каком контроле и речи не шло, поэтому энергию я оттягивал медленно и осторожно, боясь выдернуть горячий комок из собственной груди.

Потоки понемногу складывались в узкую стрелку, которая, с минуту подрожав, указала направо. Я не раздумывая пошел в указанном направлении, но, поравнявшись с дубами, услышал недовольный окрик Тинхарта:

– Эй, ты куда?

Мне жутко захотелось ответить "туда", в лучших традициях Алетариэля. Но я сдержался, обернулся и спокойно ответил:

– Энергия, выходя из дара и смешиваясь с той, что разлита здесь, сама указывает на Храм.

– Господи, – неожиданно рыкнула Лефранса, заставив Симу подпрыгнуть, а меня – недоуменно приподнять брови. Тинхарт тоже обернулся, надеясь увидеть, что так поразило вампиршу, а Шейн со смешком сказал:

– Знаешь, мне кажется, что взывать к Богам из этого проклятого леса бесполезно. Они все равно тебя не услышат.

– Да мне без разницы, – махнула рукой Лефранса. – Я просто пытаюсь вызвериться, дабы избавиться от возмущения.

– И чем оно вызвано?

– Да тем, что этот могильный червь снова первым сообразил, что делать! У меня уже в который раз возникает чувство, что мы с вами – не маги, и этот придурок среди нас единственный умный.

– Лестно, – криво улыбнулся я.

– Тебе – да, – согласилась Лефранса. – А нам – нет.

Сима закатила глаза:

– Леф, скажи, какая разница, кто думает? Главное, что к результату это приводит всех, а не только его одного.

Вампирша с минуту помолчала, мрачно сопя из-под забрала. А потом с презрением, сквозь зубы цедя слова, ответила:

– Вы все меня бесите.

– Ты нас тоже, – утешил ее Тинхарт. – Все, хватит разговоров. Хастрайн, показывай дорогу.

И я не подкачал! Полез в чащобу, как бывалый медведь: только ветки затрещали. Лишенные моего энтузиазма, повелители недовольно пыхтели, периодически злобно переругиваясь.

Вне тропы лес был совсем другим. Его откровенная иллюзорность завораживала. Мне очень скоро начало казаться, что я иду по дну глубокой реки, а деревья – это такие причудливые водоросли. Даже мои спутники изменились. Особенно Шейн, который приобрел непередаваемое сходство с призраком, в чьих глазах плясали яркие золотые отблески. Град, кажется, тоже это заметил, потому что поглядывал на парня весьма заинтересованно.

Энергетическая стрелка продолжала указывать мне дорогу, понемногу приобретая неприятный карминовый цвет. Он совершенно не вписывался в серебристо-серую реальность, тревожа ее и вгоняя в нервный трепет. Порой мне казалось, что она вот-вот уничтожит мое заклинание, но стрелка оставалась целой, разве что дрожала все сильнее.

Деревья начали понемногу расступаться, и впереди показалось что-то светлое, бело-розовое, такое же непостоянное и колеблющееся, как и все остальное. Я сощурился, пытаясь рассмотреть получше – и в этот же миг мое заклинание лопнуло, осыпавшись на землю серым налетом пепла.

Я вздрогнул, отдернул руку, но выругаться не успел.

Бело-розовое пятно замерло, сделавшись вполне реальным – по крайней мере, на вид. Это был купол, всего лишь купол – разве что размерами он превосходил поместье покойного Хорнэта. У его основания виднелась дверь – довольно-таки потрепанная, деревянная, покрытая следами чьих-то внушительных когтей.

Но мое внимание куда больше привлекла каменная кошка, венчающая шпиль. Она опиралась на тонкую иглу одной лапой, брезгливо поджав остальные и вздыбив короткую гриву. Ее кожистые крылья были распростерты, а два хвоста, казалось, вот-вот начнут раздраженно рассекать воздух.

– Дошли все-таки, – облегченно вздохнул Тинхарт и первым пошел к двери.

Остальные не торопились, настороженно следя за графом-добровольцем. Он дернул за потрепанную дверную ручку, створка со скрипом распахнулась – и в ту же секунду вой, звучавший так давно, что мы перестали его замечать, захлебнулся и сменился тишиной. С непривычки она показалась мне весьма мрачной, и не зря. Вой зазвучал снова – уже гораздо ближе, и ему незамедлительно ответили.

Химера на крыше Храма дернулась, ее каменное тело пошло рябью – а потом вниз полетели осколки гранита, освобождая светло-серую шерсть. Кошка недобро на нас покосилась и сорвалась в полет – так просто и естественно, будто никогда и не останавливалась.

Тинхарт не стал ждать, пока она приземлится.

– В храм! – воодушевленно проорал он, подавая нам пример и исчезая в темном проеме.

ГЛАВА 20,

в которой хозяева храма возмущаются

Идеально круглый зал, выход из которого был только один – он же вход – никак не освещался. В полумраке вспыхнул сначала синий магический огонек, и к нему тут же присоединилось еще два – зеленый мой и золотой – Тинхарта. Стены откликнулись переливчастым сиянием, и мы, разинув рты, уставились на украшающий их узор. Он состоял из мелких драгоценных камней, подогнанных впритык друг к другу, но почему-то не раздражал своей излишней роскошью, а производил неприятное, даже зловещее впечатление. Как будто мы оказались в гостиной потустороннего мира, и эта гостиная красочно намекала, что либо мы идем дальше, либо выметаемся обратно в лес – и поскорее, пока она не разозлилась.

Я попытался подбросить огонек к потолку, но на полпути он зашипел и погас, встретившись с невидимым препятствием. Недовольно фыркнув, я зажег еще один, но отправлять его на смерть не стал, остановив там, где стены плавно переходили в своды. Вспыхнув, огонек выхватил у тьмы контуры странных линий на полу, единственный канделябр, стоявший на подставке для книг, и узкий прямоугольный камень, под которым линии пропадали.

– Вот и алтарь, – донес до остальных Тинхарт, подходя ближе.

– Я рада, – с иронией сказала Лефранса. – Но, знаешь, будет неприятно, если химеры сожрут нас, пока мы будем замыкать Круг.

– Об этом не беспокойся. Я поставил на дверь щит, – невозмутимо сообщил граф. И, подумав, добавил: – Впрочем, если я упаду и начну дергаться в конвульсиях, можешь снова начинать волноваться.

– Это не смешно, – поморщилась вампирша.

Повелитель пожал плечами, намекая, что повод для смеха можно найти в любой ситуации, и не его беда, что окружающие этого не хотят. Зато Шейн успокаивающе сказал:

– Не волнуйся, Леф. Если что, с химерами я справлюсь.

– Доверимся же самому самонадеянному среди нас, – закатила глаза девушка. – Ладно. Что с Кругом?

– Честно говоря, – почесал затылок Тинхарт, – Это вообще мало напоминает Круг. Скорее уж квадрат, вписанный в треугольник.

– А я думаю... – подала голос Сима и запнулась, скривившись от снова зазвучавшего воя. Пытаясь его перекричать, она мужественно продолжила: – Думаю, что сам Круг скрывается под основной фигурой, как в храмах Листвит. Там он проявляется непосредственно во время ритуала.

– Логично. Я вижу только одну проблему, – так спокойно сказал Шейн, словно был преподавателем и читал очень нудную лекцию, оспорить которую студенты не могли.

– Какую? – дуэтом поинтересовались Сима и граф.

– В каждом храме заключена определенная доля энергии божества, которому в нем поклоняются, – пояснил седой. – А этот храм посвящен химерам. Воющим химерам, если быть точным. И они явно против нашего присутствия, судя по реакции сторожа.

– Сторожа? Ты про кошку со шпиля?

– Да.

– Ой, да какая разница, против они или нет? – фыркнула Лефранса. – Их разрешения мы явно не добьемся, так зачем зря забивать себе мозги?

– А затем, – наставительно ответил повелитель, – Что без одобрения хозяев мы нормального результата не получим. Что, если Круг построен на определенном виде энергии, доступ к которому могут открыть только химеры?

Вампирша несколько погрустнела, но Тинхарт живо отыскал выход из ситуации:

– Я придумал! Давайте просто поймаем одну кошку и принесем ее в жертву?

– Отличная мысль! – обрадовался Шейн. – Ты тогда иди лови, а мы тебя здесь подождем.

Ко всеобщему разочарованию, энтузиазмом граф не воспылал, почти сразу сообразив, что над ним жестоко подшучивают. И в самом деле, разве можно в одиночку поймать химеру? Несмотря на маленький размер и внешнюю безобидность, эти твари живучее и опаснее дакарагов. Если и открывать на них охоту, то только всей толпой – и уж точно не в Серебряном лесу, где против нас настроена даже сама атмосфера.

– Короче, – продолжил седой повелитель, мужественно взяв на себя бразды правления, – Сейчас мы будем испытывать Круг методом мага. Хастрайн, раздевайся.

– Что? – опешил я. И, попятившись к двери, продолжил: – Вы совсем с ума посходили?

К моему ужасу, вид у Шейна сделался такой сочувствующий, будто он разговаривал с душевнобольным.

– Что именно тебе не нравится? – участливо спросил он, подступая на шаг. Потом еще на один, так, что мне пришлось отчаянно замахать руками:

– Хватит на меня давить! Вы серьезно считаете, что я лягу на незнакомый алтарь и безропотно принесу себя в жертву Кругу? Одумайтесь, ребята! Я в этом храме впервые, и, знаете ли, совсем не хочу, чтобы мне досталась честь... э-э-э... первопроходца. Тем более если она достанется посмертно.

– Струсил, – презрительно констатировала Лефранса.

– Нет, – к моему удивлению, возразил Шейн. – Не струсил. Он просто не понимает, почему должен рисковать ради нас.

– Так ведь раньше рисковал же, – не меняя тона, возразила вампирша. – Когда Симу спасал. Когда на праздник к Зарату Ладору ходил. Когда совался в подземелья под Старым Герцогством. Либо я тупая, – Лефранса всем своим видом дала понять, что на самом деле так не думает, – и не понимаю, что изменилось, либо этот мальчишка сейчас побежит сморкаться в мамочкину юбку. И заодно расскажет ей, что злые, бессовестные повелители ветров подло его обманули.

– Во-первых, – сквозь стиснутые зубы процедил я, – У меня нет мамы. А во-вторых, Лефранса, до сих пор вся подлость и злость исходила только от тебя. И мне плевать, что ты обо мне думаешь. Я не буду ради интереса замыкать незнакомый Круг, тем более что вокруг черт знает что творится. И, знаешь ли, я очень обрадуюсь, если ты сейчас из той гордости, что так сильно тебя душит, сама ляжешь на алтарь и...

Я хотел сказать "сдохнешь", но Тинхарт вклинился между мной и разъяренной вампиршей, проорав:

– Ну-ка прекратите, идиоты! Лефранса, ты неправа. Хастрайн, хватит грубить. Шейн, я что-то не помню, чтобы мы признавали тебя руководителем.

Лефранса возмущенно фыркнула и скрестила руки на груди, намекая, что признает мою правоту только тогда, когда небо рухнет на землю. Я ее примеру не последовал, полностью согласившись с графом.

– Прости, – неискренне покаялся седой повелитель. – Я что-то увлекся.

– Ничего страшного, – великодушно ответил Тинхарт. – А поступим мы вот как... Это еще что?

В следующее мгновение его последний вопрос резко заинтересовал всех. Откуда-то из-под потолка на нас спикировало что-то маленькое и серое, доверительно устроившись на плече золотоволосого. Граф брезгливо стряхнул неведомое создание, и оно, возмущенно замахав тонкими кожистыми крылышками, снова село – уже на мой сапог. Я с интересом на него уставился, по привычке пытаясь определить, из какого оно класса нежити. Однако на нежить существо было похоже меньше всего – тоненькое, даже ущербное тельце на семи длинных лапках, – четыре с одной стороны и три с другой – с непомерно большими, почти в два раза превышающими размер тела крыльями. Маленькие красные глазки смерили меня оценивающим взглядом, а потом существо радостно выдало:

– Ба, да мы с тобой уже знакомы! Щас, погоди, материализуюсь...

– Оно разговаривает, – выдохнула Лефранса, и расстояние между мной и ней как-то сразу увеличилось.

– А мы не заметили, – фыркнула Сима. Эта, наоборот, подошла поближе и задумчиво произнесла: – Голос знакомый... Вроде, не так давно где-то слышала...

Я был с ней полностью согласен. Более того, даже знал, кому именно этот голос принадлежит, о чем поспешил сообщить:

– Алетариэль.

Повелительница с сомнением посмотрела на серое существо, но подвергать мои слова критике не стала.

– А что он здесь забыл? – поинтересовалась она.

– Действительно, – нахмурился я, – Что ты здесь забыл, многоуважаемый?

– Я же говорил, что вас догоню, – сдавленно ответил Темный Властелин. Голос был такой, будто на него уронили что-то очень, очень тяжелое.

Я перебрал в памяти последний разговор с остроухим и заключил:

– Нет, ты такого не говорил.

– Правда? Ну ничего, только что сказал. Все, парень, не отвлекай меня.

– От чего?

Алетариэль не ответил. Серое тельце на моем сапоге, и без того не шибко красивое, стало совсем бесформенным. А потом началось...

Первым ЭТО заметил Шейн. Он поднял голову, и невесть откуда взявшаяся снежинка упала ему на нос. Таять, как все нормальные снежинки, она не захотела, и повелитель смахнул ее на пол, коротко, но веско выругавшись.

Следующая снежинка медленно и красиво, будто танцуя, осела на алтарь. А потом снег, уже не стесняясь, повалил валом, быстро превратив в белый симпатичный холмик изрядно надоевшую мне Лефрансу.

За это я готов был простить Алетариэлю все его чудачества. Вампирша, на всякий случай пронзительно завизжав, выскочила из снежного плена, и затем резко затормозила и выбросила вперед правую руку, в ладони которой, как я с опозданием заметил, был сформирован довольно-таки мощный энергетический заряд. Сработал он безукоризненно: снег разметало по стенам, полу и по нам. Я стряхнул холодный комок с лица, а Сима, которой залепило глаз, с возмущением возопила:

– Какого черта?!!

Голос Алетариэля ответил ей ничуть не радостнее:

– Знаете, у меня тот же вопрос! Может, хватит раскидывать меня по всему храму?!

Девушка благоразумно промолчала, попятившись к стене. Вой, надрывно и жутковато звучащий за дверью, уже никого не беспокоил. Говорящая серая тварь, а потом и снег успешно разрушили все его очарование. "Очарование".

Комки, столь успешно разбросанные Лефрансой, медленно, но уверенно сползлись в одну кучу. Достигнув единства между собой, они приняли вид чего-то, отдаленно напоминающего снеговика – а потом, полыхнув красным пламенем, явили нашим взглядам слегка потрепанного Темного Властелина.