Текст книги "Императрица и смерть (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4
День четвёртый. Лорд-отравитель

В сущности, не имеет никакого значения, за что ты умираешь.

Аластар

Мир людей тяжело отпускал Орлану. Ей часто снился Петербург, пробка на проспекте Рождественского. Снилось, как она ведёт машину. Потрясающее чувство лёгкости оставалось ещё на несколько минут после пробуждения. Снилось, как она возвращается домой после работы, а на улицах хрустят свежей ледяной корочкой лужи. Она никогда не жаловалась, что скучает.

Когда Орлана просыпалась в своей спальне, окна которой выходили на императорский сад, ей иногда слышался гул машин. Но здесь не водили машин, и улицы, созданные только для неспешных вечерних прогулок, были выложены перламутровыми камешками.

Квартал магов природы опять поразил её: во всём Альмарейне стояла осень и северные ветра срывали с вечноосенних деревьев последние листья, а здесь, под высокими прозрачными куполами, зеленели сады, и фрукты зрели так низко, что достаточно было протянуть руку, чтобы сорвать.

Под купол, который накрывал резиденцию Эрвина, Аластар вошёл первый, пропустил императрицу и сам сомкнул полог. Здесь было тепло и чуть душно, и пахло яблоневым цветом. Их встретили: трое магов в сером появились из ниоткуда. Один тут же что-то шепнул Аластару, двое других шаг в шаг пристроились за Орланей.

– До сих пор неизвестно, какой использовали яд, – обратился начальник тайной полиции к императрице, чуть замедляя шаг, – лорда Эрвина поместили в другие покои, под нашим контролем всё, вплоть до его настольных книг и приготовления еды. Но лорд Линкей вчера нейтрализовал действие яда, и теперь установить что-то наверняка уже невозможно.

– Так почему же он отпустил своего целителя? – спросила Орлана, слушая, как шуршат подошвы её сапог по перламутровым камням. Её спутники двигались абсолютно бесшумно.

– Рассказывает, что тот его очень просил отпустить на праздник вхождения в силу сына.

Орлана кивнула: это был важный праздник, всё равно, что день рождения у людей. В самой резиденции стояла непривычная тишина – звуки шагов крал ковёр, похожий на коротко подстриженную лужайку, а потолок оплетали вьющиеся растения с широкими листьями. В дверных проёмах лианы опускались до самого пола, и на них распускались небольшие пёстрые цветы.

– И добрую половину слуг... туда же. Я подожду снаружи, моя императрица. -Склонив голову, Аластар замер перед плотно закрытой дверью.

Стражи смерили их взглядоми и молча опустили скрещенные мечи.

Эрвин полулежал в постели, рассматривая дно пустого бокала. Комната была совсем пустой, видимо, её наспех приготовили, даже не подумав, что глава природных магов – большой любитель разных излишеств в интерьере.

– Лежите. – Орлана пресекла попытку Эрвина подняться и, всё же позволив церемонно поцеловать себе руку, опустилась на единственный здесь стул. – Как вы себя чувствуете, лорд?

Эрвин сдвинул брови на переносицу и отставил свой бокал.

– Скучновато, если откровенно. Вы зашли меня проведать, я искренне тронут, – произнёс он, не глядя на Орлану. – Как же прошёл совет?

– Он закончился после того, как вы ушли, лорд, – сказала она. – Надеюсь, ради вашей же безопасности вы расскажете мне, кто всё это устроил.

На мгновение ей почудился аромат пряных цветов, когда-то яркий, тревожащий обоняние, а сейчас – смытый дождём. Орлана оглянулась на окно: плотно задёрнутые гардины не могли пропустить и дуновения ветерка.

– Вы считаете, я должен это знать, ваше величество? – изумился Эрвин.

Он смешно сморщил лоб – совсем как Риан, если отобрать у него синюю птицу с воинственно торчащими на голове перьями, – и сжал пальцами край покрывала, отчего рисунок из золотистых ромбов и овалов сморщился тоже.

– Непременно, я считаю. Просто не могу представить, чтобы у половины ваших слуг вчера вечером нашлись неотложные дела.

Эрвин медленно покачал головой.

– Я встречался вчера с женщиной, ваше величество. – Покрывало мялось под его пальцами. – Думаю, не стоит объяснять, почему я ей доверяю?

Лорд Эрвин, глава касты природы, к своему невеликому по меркам магов возрасту успел дать жизнь двум сыновьям и дочери, после чего тихо и мирно разъехался с женой: она бесконечно гостила у далёких родственников в провинции, и это нисколько не смущало верховного мага природы. Ходили слухи о его неразборчивости в связях, но Орлану слухи не касались. Ровно до сегодняшнего утра.

Она сложила руки – ладонь к ладони – под подбородком.

– Избавьте меня от долгих и мучительных уговоров. Вы же сами прекрасно знаете, что это всё равно вскроется. Я имею подозрения, что это была Ишханди. Разубедите меня, если сможете, лорд.

Эрвин сморщился ещё больше и покачал головой. Орлана прикрыла глаза, собирая внутри себя остатки спокойствия, которые с самого утра успел испытать на прочность Ольвэ.

– Вчера вы впервые явились на совет вместе. Да, я была расстроена, но не настолько, чтобы потерять бдительность. Я уверена, вы сможете дать мне объяснение, потому что в голову мне просится только одно, и оно весьма и весьма нелицеприятное. Если всё на самом деле было именно так, мне придётся убить вас обоих.

Орлана попробовала улыбнуться – уголки губ дёрнулись в непонятной гримасе, – чтобы он не воспринял шутку как угрозу, но Эрвин сжимал край покрывала с прежней силой.

– Уверяю вас, между нами не было ничего... ничего, что противоречило бы правилам приличия, – откликнулся он сухо, так, что на Орлану едва не подуло пустынным ветром, от которого на зубах скрипит песок.

За окнами чуть посветлело: в щель между сдвинутыми гардинами пробился солнечный луч, в котором танцевали пылинки.

– В таком случае хочу вам сообщить, что прямо перед визитом к вам леди Ишханди заглянула и к Ольвэ. Она не рассказывала? – Засмотревшись на пылинки, Орлана не сразу и заметила, что Эрвин спустил ноги на пол, собираясь встать.

– С Ольвэ вчера общались все члены совета, ваше величество. – Он сел на краю постели.

– Лежите, лорд, – качнула головой Орлана. – Вы общались с ним через кристаллы связи. И разве вы не помните, как Ишханди рассказывала о его неприятной ухмылке? Она единственная, кто виделась с ним лично.

Он передумал, сунул ноги обратно под покрывало и болезненно сморщился. Видно, не все последствия отравы целители смогли предупредить.

– Единственное, что я могу сказать вам, императрица, Ишханди и я не совершали ничего противозаконного.

Орлана поднялась на ноги и одёрнула подол мантии.

– Где же я это уже слышала? Хорошо, лорд, я приняла к сведению вашу позицию. Поправляйтесь.

Аластар ждал её за дверью, как раз на таком расстоянии, что ещё шаг – и можно было бы решить, что он подслушивал.

– Он не отрицал, – сообщила она ему на ходу.

Этим утром, едва сдерживаясь от припоминания самых жутких демонов, Орлана рассказывала Аластару о сообщении Ольвэ. Наместник Тарамна всячески желал ей здоровья, долгих лет правления и ненавязчиво намекал, что вчера в приватной беседе с одним очень близким императрице магом обсудил все преимущества предстоящего договора. В конце концов, он выразил свою искреннюю надежду на то, что леди Орлана снизит-таки торговую пошлину.

Орлане пришлось вспоминать прошлое: лист бумаги, солнечное перо и паутина схем. Мир людей не отпускал – ей так и чудилось, что вот-вот щёлкнет закипевший электрический чайник, что сама собой распахнётся форточка её кабинета, и оттуда пахнёт Нью-Питерскими яблоками.

В это время начальник тайной полиции добывал информацию своими способами, и когда оба закончили поиски, выяснилось, что к лорду Эрвину под вечер заглянула некая особа, скрывающая лицо под золотого цвета накидкой.

И этой особой была Ишханди.

Орлана снова срезала цветы, снова вдыхала терпкий запах сломанных стеблей. Весь её мир превратился в кладбище, на котором хоронили не только людей и магов, но и ощущение осеннего Нью-Питерского дождя на ладонях, шум машин за окном кабинета, запах костров в степях – всё это лежало глубоко в земле. На котором давно истлели в прах Сабринино: 'Не пропадай надолго, дорогая' – и: 'Какие проблемы, мелкая?' – Истемира.

На котором точно так же неотвратимо хоронили улыбку отца.

Да, можно не резать стебли кухонным ножом, не ударять со злостью, наискось, можно заживлять заклинаниями сочащиеся соком ранки, но ей было важно резать именно так. Разве мыслимо по-другому собирать цветы для мёртвых?

Садовник проходил по дорожкам оранжереи после неё, прикасался к раненым стеблям, шептал то ли заклинания, то ли слова извинений. Орлана оглянулась один раз: он стоял на коленях – прямо на камнях – перед кустом, плачущим росой с листьев.

Она сама никогда не плакала, срезая цветы для мёртвых. Орлана спускалась в склеп по пыльным ступеням, которые ещё были озарены дневным светом, потом создавала себе небольшой шар белого пламени и шла дальше, по узкому коридору. Здесь колонны из серого камня подпирали низкий свод, который не давал дышать, а воздух пах подземельем.

За одной из каменных дверей коридора пряталась крошечная комната – всего два постамента, серый камень и нерушимый холод. И два тела: принц и наёмная убийца. Сохранённые магией, они нисколько не изменились с момента смерти, только исчезли страшные раны. Только лица стали спокойнее.

Орлана садилась на постамент в ногах Сабрины и делила цветы точно поровну. Цветы, которые она принесла несколько дней назад, успевали захонуть, и Орлана безжалостно жгла их в белом огне.

Она знала: её брат и подруга не слишком-то любили друг друга и при жизни. Истемир презрительно говорил ей: леди убийца. А Сабрина ему отвечала не менее обидным: ненаследный принц.

Вселенский Разум поступил жестоко: он свёл после смерти двух непримиримых врагов и – когда-то – двух самых близких Орлане людей. Сейчас они лежали на расстоянии пары шагов друг от друга: Сабрина в алом платье, Истемир – в расшитом золотом костюме, каждый со своим мечом.

Орлана не разговаривала с ними. Что вообще может быть глупее, чем беседовать с мёртвыми! Она осторожно прикасалась к скрещенным на груди рукам подруги, поправляла прядь волос на лбу брата.

Прядь тут же падала на прежнее место, но Орлана не видела: она уже уходила, и шар белого пламени плыл следом.

Срезать цветы для мёртвых она могла только ножом.

Ольвэ подёрнул подол алого платья. Держа куклу за ноги, он расправлял складки на её одеянии с таким тщанием, с каким смахивают пылинку с плеча любимой. Кукла благодарно улыбалась ему в ответ, смотрела бессмысленными глазами. Глянцево блестели её искусственно нарумяненные щёки.

– Счастлив, что вы навестили меня, императрица. – Он осторожно вернул куклу на полку, в стройный ряд таких же разряженных красоток, стереть с которых надменную ухмылку красных губ могло только солнце. – Останетесь на обед? Было бы громадной честью...

Сегодня был день посещений, и на удивление все оказались рады видеть незваную гостью.

– Аппетита нет. – Показательно не замечая его невежливости, Орлана самовольно уселась в ближайшее кресло.

Гулкая комната с такими высокими потолками, будто строители хотели разделить помещение этажей на пять, да забыли, пахла ночным полем. Кричащая аскетичность голых стен к пятому мгновению пребывания здесь становилась безразлична, а к одиннадцатому – казалась изысканным стилем.

– Жаль, но, возможно, вы передумаете. – Тонкие пальцы Ольвэ скользнули по прядке чёрных волос куклы. – Я тут пригласил на дружескую беседу несколько интересных собеседников. Дарин тоже будет. Он обещал поведать нечто занимательное. Знаете, господин президент умеет рассказывать забавные истории.

Орлана знала, что он будет всячески указывать ей на свою душевную дружбу с президентом Маара, только сейчас её это совершенно не трогало.

– Сожалею, – выдавила из себя Орлана. Её вдруг прошиб мороз по коже: на широкой полке, рядом с такими же безразличными ко всему миру куклами, стояла кукла-Сабрина. В алом платье с широким чёрным поясом, с блестящими в неярком свете солнца волосами, она улыбалась одними губами и смотрела остекленевшими глазами на Орлану.

Императрица вскочила на ноги так резко, что заставила Ольвэ вздрогнуть.

– Что вы, я не хотел вас расстроить, – сдавленно выговорил он, но Орлана не обратила внимания.

Голова куклы была чуть склонена к плечу, будто бессмысленные глаза на самом деле внимательно изучали гостью. Алое платье самого простого покроя шло складками. Мгновение – и сходство рассеялось. Перед Орланей на полке стояло бездушное изображение человека, по росту – чуть ниже Риана, наряженное в маленькое алое платье.

– Но знаете, – отозвался откуда-то сбоку Ольвэ, – я всё же решил пересмотреть свои условия. С моей стороны было бы непочтительно забывать всё то, что ваши предки сделали для моей страны.

Иногда Орлане хотелось стукнуть лорда наместника, чтобы он научился говорить без витиеватостей.

– Меня устроило бы снижение торговой пошлины всего в два раза. Сдаюсь. Вы победили.

Она обернулась: собеседник покивал ей со значительным видом. Именно с таким видом, как будто тут же хотел добавить: 'Ну, мы же взрослые и умные. Обязательно договоримся'.

Орлана набрала в грудь воздуха, чтобы разразиться обличительной тирадой, спокойно и с уверенностью в голосе, как у отца, заявить, что они могут объявлять о своей независимости по пять раз на дню, а потом выдохнула. Потом снова набрала.

– Лорд. Не ждите никаких уступок с моей стороны.

Кукла в алом платье подмигивала ей с полки хитрым чёрным глазом, и неизвестно откуда взявшийся солнечный зайчик запутался в её волосах.

Ольвэ, на лице которого появилось неподдельное огорчение, развёл руками.

– Тогда этим вечером я жду вас для подписания всех бумаг.

– Обязательно прибуду.

Этим утром Линкей отчаянно увещевал её в том, что необходимо начать переговоры, Герольд пугал остановкой работ в Морейне и Аралерне, потому что Ольвэ отдал приказ свернуть поставки необходимых артефактов. Конрад хмыкал и задумчиво шевелил усами. Не слышно было только отравленного Эрвина, потому что в зале советов его место вообще пустовало.

Не явилась и Ишханди.

– Вас проводить? – Озадаченный её замешательством, Ольвэ предложил руку, словно Орлана сама не могла шагнуть в портал.

Его узкая, почти женская ладонь была наряжена в перчатку, белоснежную, украшенную у запястья серебряной цепочкой с подвесками. И тут Орлана снова ощутила резкий, терпкий аромат духов, будто ветром, сорвавшимся вниз с высокого потолка, пахнуло ей в лицо – горькими восточными цветами и пылью.

– Что это за аромат, лорд? – Орлана растянула вопрос, будто мелодию, чтобы он почувствовал каждую её нотку и каждую нотку пряных духов.

Цепочка зазвенела, Ольвэ спрятал руку за спину.

– Это маарская вишня, императрица. Сейчас она зацветает на востоке республики. Изысканный аромат, не так ли?

Сейчас запах раздражал её так, что, казалось, от него резало глаза.

– Прошу, переоденьтесь к вечеру. – Орлана подошла к порталу и ещё раз оглянулась.

Ольвэ, внимая её словам, чинно сложил руки на груди – ладонь к ладони, – оставив всё же между ними крошечный промежуток. И другая рука его была без перчатки.

– Орлана у Ольвэ, – сообщила Ишханди. – Если ты к ней.

Луксор от неожиданности сделал шаг назад, но портал уже закрылся, и он упёрся спиной в стену. Ишханди превратила приёмную императрицы в напоённый солнечным светом деревянный домик. Так и чудилось, что за окнами зашепчет молитвы море и закричат голодные чайки.

Она поднялась из плетёного кресла и, как кошка, выгнула спину, разнимая затёкшие мышцы.

– Ясно. – Луксор пригляделся: ему показалось, или сегодня лицо магички стало ещё бледнее? – В общем, нам и без неё неплохо бы поговорить.

Всё же чего-то она дожидалась, сидя в приёмной так долго, что заломило спину от неудобного кресла, что от скуки пришлось рассматривать акварельные пейзажики на стенах – они проступили очень уж реалистично. С приходом Луксора прозрачные шторы на окнах стали тяжелеть, превращаться в бордовые гардины, как в их с Орланей спальне. Ишханди окинула комнату безразличным взглядом.

– Ты рутинист, – вынесла окончательное решение она, как судья. – Погряз в своей жизни. Я, знаешь, одновременно жалею тебя и завидую. Говори уже, что хотел, не до церемоний сейчас.

Она снова опустилась в кресло – словно бы собиралась танцевать, а Луксор не пригласил, чем немало разочаровал. Он решил, что лучше будет подойти. Ишханди всё равно сидела, напряжённо отвернувшись к окну. Конечно, не было за окном никакого моря, разве что море серого тумана, но как же хотелось!

– Я говорил с Орланей. И я не понимаю, почему вы на неё накинулись с этим расследованием. Она только пытается справиться с ситуацией. – Луксор тряхнул руками. Ладони были испачканы в чёрной краске: на сегодняшней лекции приходилось рисовать много формул. – Пытается вернуть привычный ритм жизни. Она не только потеряла отца, на её плечи свалились все проблемы Манталата. Это архисложно.

– Я знаю, – откликнулась Ишханди так покорно и просто, что Луксор на секунду устыдился своего резкого тона и замолчал. – Но она никогда не выберется из той ямы, куда сама себя загоняет, если только не вытащить силой. Она ищет виноватого, а когда не найдёт, схватит первого, попавшегося под руку.

По деревянным стенам поползли бордовые полосы – цвет стен в их спальне выбирала Орлана, а он только согласно кивал, обнимая её за плечи одной рукой.

– О, нет-нет-нет. – Луксор прикрыл глаза: ему казалось, что Ишханди от его слов только сильнее сжимала губы. Ещё немного, и они бы превратились в тонкую ниточку. А сам он, кажется, начинал злиться. Не просто так магичка хаоса со всеми удобствами устроилась в приёмной императрицы, хотя разговаривать с ней точно не желала. – Давай не будем делать из Орланы монстра. Она совсем не глупая, и уж тем более не безумная.

Ишханди не отвела взгляда, хотя там, куда она смотрела, уже не осталось ничего от того окна деревянного домика у моря. Там было высокое стрельчатое окно, за которым в небе висели тёмные тучи – вовсе не антрацитово-белые чайки.

– Руана тоже не была безумной. Просто однажды ей сделали очень больно. – Она поднялась и в этот раз не потянулась. Судорожно расправленные плечи чуть дрогнули. – Я поняла, что ты хотел сказать мне. Совершаешь ошибку, но это – твоё право. Спасибо, что не отказал.

Она подняла руку, чтобы создать портал, Орланаа машинальным движением подёрнула длинный рукав, спадающий до середины пальцев, но Луксор жестом остановил её.

– Ещё секунду. Ответь, почему ты не ночевала в замке, когда случилась беда с императором. Орлана сидела с ним, не спала сутками. Ты могла помочь.

Он смотрел в пол – как деревянные половицы затягиваются ковром, – и его поднятая в останавливающем жесте рука почти касалась груди магички. Ишханди с трудом вздохнула.

– Моя магия несёт тёмную силу. Я могла сделать только хуже. Разреши пройти.

Луксор обернулся ей в след: лёгкая вуаль чуть колыхалась от магического ветра. От каждого шага звенели драгоценные серьги.

– Глупая отговорка, – с мутной неприязнью проговорил он ей вслед, но так и не понял, услышала ли Ишханди.

Орлану он нашёл в комнате, окна которой выходили на зимний сад. Нашёл почти случайно. Пробегая по галерее, за приоткрытой дверью заметил её, с ногами забравшуюся в кресло. Луксор понял, что Орлана не одна, что она разговаривает – лениво перекидывается фразами с собеседником – и как будто бы засыпает, склонив голову на мягкую спинку.

В соседнем кресле, напряжённо сцепив на коленях руки, сидел Адальберто. Последнее время его можно было найти только в такой позе и только с таким вот, остановившимся, взглядом. Окликнут – отзовётся не сразу и ответит невпопад, если ответит вообще, и этим словно даст почувствовать всю ненужность суетных, глупых разговоров.

Только Орлане удавалось чуть растормошить его. Она приходила, садилась рядом и закрывала глаза, будто засыпая. Проходило несколько минут, и Адальберто замечал её, задавал какой-нибудь вопрос, а она откликалась.

– Я тебя везде ищу. – Луксор остановился в дверях.

Орлана открыла глаза, и её губы дёрнулись в подобии улыбки. Сегодня чёрная маска скрывала будто бы даже больше её лица, чем обычно. Сегодня Орлана не теребила её, не пыталась утереть капли пота, от которых щипало кожу. Притерпелась.

– Прости, не знала, что Ольвэ возжелает со мной общаться. Проходи, – качнула головой она. – Мы обсуждаем одну интересную тему, нужно твоё мнение.

Полдень выдался таким же серым, как и череда полдней до него, даже в зимнем саду стало уныло и пусто. Уже забылось, как едва ли не десяток дней назад солнце просвечивало золотом сквозь листья вечноосенних деревьев, как ветер, пахнущий рекой, гонял по дорожкам сада серебристые живые пушинки.

– Ну если и правда такую интересную, – улыбнулся Луксор.

Вместо того чтобы сесть, он прошёл к прозрачной стене: сад застыл, как на фотокарточке. Замолчал фонтан, и поблекли перламутровые камни, которыми были выложены дорожки.

Орлана за его спиной зашевелилась. Оглянулся: она вытягивала затёкшие ноги.

– Адальберто сказал, есть такой яд, который мог бы впитываться прямо в кожу, а потом и в кровь. – Она всё-таки сняла маску и, недовольно сморщившись, почесала щёку. Совсем не накрашенная, с нелепо остриженными волосами она выглядела студенткой-пятикурсницей, никак не старше.

– Я тоже слышал что-то подобное. – Луксор опустился на подлокотник её кресла, и Орлана тут же схватилась за его колено. – Кажется, такие яды впрыскивают в перчатки или обувь.

Крошечная комната, созданная, казалось, только для того, чтобы сунуть в неё лишние несколько кресел и понаблюдать из них, как шевелятся листья на деревьях, подходила для приватных бесед лучше некуда. Луксор вспомнил, как в первые дни в мире магов Орлана пыталась устроиться – сидела попеременно в каждой из комнат и из каждой уходила, чтобы больше не возвращаться. Однажды она добралась и сюда – забралась в то самое кресло, которое было повёрнуто к окну. Луксор долго искал Орлану по замку, а она тихо сидела здесь, подобрав под себя ноги. Она тосковала, и он это чувствовал. Потом тоска пошла на спад: Орлана придумала разговаривать с ещё не родившимся сыном, и сны о том, как она ведёт автомобиль, больше не ввергали её в грустную задумчивость.

– Ну вот и я о том же. – Адальберто поднял вверх указательный палец. – Нужно время, чтобы яд впитался в кожу. Всё это глупости, что ядом можно мазать дверные ручки. Умный маг тут же сообразит помыть руку.

Орлана удручённо развела руками.

– Лорды, вы мне сейчас такую версию загубили!

Луксору оставалось только гадать, завела она разговор, потому что и правда интересовалась ядами, или просто хотела отвлечь Адальберто.

– Как Эрвин? – опять очнулся он, хотя остановившийся взгляд был устремлён мимо. Мимо – даже не в заснувший зимний сад.

– Лезет целовать всем леди руки, а значит, идёт на поправку, – сказала Орлана.

Она хотела добавить ещё что-то, но в коридоре послышался шум, в дверь стукнули, и Орланино лицо враз сделалось каменным. Она натянула маску, до сих пор лежащую в подоле её платья, и разрешила:

– Войдите.

На пороге комнаты возник маг в мантии стражника, рукоять огненного меча показывалась из-за его спины, а знак отличия на отвороте говорил о том, что вошедший – капитан караула. Никак не меньше.

– Моя императрица, лорд Герольд просил передать, что если вы хотите с ним говорить...

Орлана поднялась на ноги.

– Где он?

Луксор коснулся её руки, и она ответила едва заметным пожатием.

– В вашей приёмной.

Орлана кивнула, отпуская стражника, и обернулась к Луксору и Адальберто. Взгляд её был уставшим и виноватым.

– Опять будет рассказывать о ритуалах погребения. Но схожу. Нельзя отказывать.

Адальберто кивнул ей в ответ, развёл руками.

– Насчёт яда... Ты всё же попробуй поговорить с ней. С платьем я помогу.

Луксор так и не понял, что он имел в виду.

В свою приёмную Орлана входила с тяжёлым сердцем. Сколько ещё она сможет удерживать Совет от того, чтобы они насильно упокоили душу отца? Ровно до тех пор, пока общим голосованием они не признали, что императрица окончательно свихнулась, и вообще в неё вселилось всем известное пугало – Руана.

– Добрый день, лорд... – Она осеклась: в приёмной, превратившейся теперь в светлую веранду с мягкими креслами, её ждал не только пощипывающий бородку Герольд.

Рядом с ним, сцепив руки в замок, сидел мужчина в джинсах и светлой рубашке. Всё, что выдавало в нём мага, – небрежно наброшенная на плечи белая мантия. Внимательные тёмные глаза тут же принялись изучать Орлану так, что ей захотелось немедленно одёрнуть платье, а заодно и причесаться.

Герольд поднялся с кресла, зазвенев сразу всеми своими амулетами.

– Леди Орлана, разрешите представить вам Дерена Бахакара, главу Побеждающих.

Маг в джинсах тоже встал, взял её протянутую руку, и вместо положенного поцелуя Орлана получила весьма крепкое пожатие.

Продолжения ей не требовалось – любой маг, будь то житель Альмарейна или самого крошечного городка на границе империи, слышал об отряде Побеждающих. Особенно – что уж тут скрывать – об их великом сражении с богиней смерти, хотя и без него маги отряда успели натворить добра в пределах своего мира, да за его пределами тоже.

– Солнца над вашим домом, – автоматически выдала Орлана, пряча руку в складке мантии. Предчувствуя, что парой фраз не отделаться, она опустилась в соседнее кресло. – Чем обязана такому приятному знакомству?

– Герольд сказал, что вас интересует история с богиней смерти. – Дерен кашлянул, послав своему другу многозначительный взгляд, но тот сделал вид, что наслаждается магией комнаты: он создавал в углу статую девушки, поддерживающей тонкими руками потолок. – А именно о самом изгнании её души.

Теперь кашлянул Герольд.

– Я бы употребил другое слово.

– Ну что вы, давайте называть вещи своими именами. – Орлану теперь уже было сложно удивить. Похоже, терпение Совета и правда лопнуло, и вот они подсылают ей этого Дерена, оставляя всего два варианта действий: либо императрица согласится на все его предложения, либо прогонит – тем самым заслужив репутацию Руаны. – Итак, вы пришли рассказать мне, как собираетесь насильно упокоить душу моего отца.

Она кивнула Дерену, побуждая его к ответу, но тот молчал, уставившись в стеклянный пол, под которым распускались цветы. Мужественный подбородок ходил ходуном.

Тогда заговорил Герольд.

– Леди Орлана, не сочтите это за давление с моей стороны. Я вернусь, пожалуй, к нашему вчерашнему разговору. Неупокоенная душа представляет собой слишком большую опасность, чтобы я мог просто так махнуть на неё рукой.

– Послушайте, – мягко перебила его Орлана. – Я всё это слышу уже в императорский тысяча первый раз. Я просто спросила у лорда Дерена, как он предложил бы действовать.

На мгновение повисла тишина, в которой было слышно даже, как лопаются тугие бутоны цветов, потом глава Побеждающих поднял голову.

– Императрица, могу я поговорить с вами наедине?

Орлана удивилась, как это наполненный обидой взгляд Герольда не пронзил Дерена насквозь. Учёный вцепился в подлокотники кресла так, что задрожали от напряжения пальцы. Сейчас он снова напомнил Орлане её преподавателя физики в институте. Седой профессор очень расстраивался, когда студенты не могли ответить на вопрос, и порой в его глазах даже блестели слёзы. Орлана физику никогда не могла выучить, сколько бы ночей не проводила над учебниками.

В общем-то, ей было всё равно, поставил ли ей твёрдую пять или милостивую три, но совесть грызла просто зверски. Говорили, что после её ответов профессор заперся на кафедре и долго не выходил оттуда.

– Можете, – она поднялась, – проходите в кабинет.

Взгляд Герольда жёг ей спину ровно до тех пор, пока не захлопнулась тяжёлая дверь. Орлана заняла своё место за столом, а Дерен садиться не собирался.

Он измерил комнату шагами, вдохнул и остановился, оперевшись на спинку стула.

– Не сердитесь на Герольда. Своей убийственной прямотой он в самом деле хотел помочь, хоть в это и трудно верить. – Гость снова кашлянул, словно его горло пересохло от непомерно долгой для него речи.

– Да ради Вселенского Разума... Вы считаете, у меня нет больше дел, как только таить злобу? – Орлана потянулась к хрустальной подставке с солнечными перьями.

На столе было гладко и девственно: никаких упоминаний об отце, никаких книжек, заложенных алыми лентами. Только стопка чистых листов и солнечные перья. И в верхнем ящике не таится её фото с зелёным зонтом – она спрятала карточку в спальне, вместе с простой деревянной рамкой, вместе с осколками стекла. В груди больно сжалось от ощущения необратимости.

Дерен никак не хотел садиться, стоял и рассматривал стул, будто выискивая там тайные знаки.

– На самом деле всё не так просто, как хотелось бы Герольду, – глухо произнёс он, и Орлана заметила, что по мочке его уха вьётся кровавый след, словно сорвали серьгу. – Мы и правда проводили ритуал. Но почти никто не знает, что богиня смерти несколько раз возвращалась после него. Озлобленная, хоть уже ослабевшая. Нам приходилось снова и снова запирать её душу.

Тонкое солнечное перо хрустнуло в пальцах Орланы. Сверкающий осколок царапнул палец, упал на стол. Отстранённо наблюдая, как на коже собирается капля крови, она слушала Дерена.

– Если же вы и правда не видите другого выхода кроме этого ритуала, я помогу всем тем, что знаю сам. – Он качнул стул на себя и тут же вернул на место – тонкие ножки ткнулись в ковёр.

Орлана была готова разрыдаться у него на плече, если бы была уверена, что в ответ он погладит её по голове, а не останется стоять таким же истуканом.

– Лишь один вопрос. – Она упёрлась подбородком и сцепленные замком пальцы. – Герольд знает то, что вы сейчас рассказали мне?

Дерен издал звук, похожий на усталое рычание тигра.

– Это знают все главы каст кроме тех, кто знать не желает. У нас тут идеальная империя, как вы считаете.

Орлана и правда не знала, как реагировать на такие новости, поэтому она только порывисто кивнула.

– Я смогу вас найти, если вы мне понадобитесь?

Дерен выпустил спинку стула, и тот в очередной раз опустился передними ножками на ковёр.

– Я планировал визит в мир людей, но если нужно, я всё отложу.

Как только он вышел, Орлана подошла к шкафу. Книгу, которая чаще всех остальных лежала на столе отца, она разыскала быстро. К счастью, тут же нашлось и несколько алых лент. Она не помнила точно, на какой странице лежала закладка, поэтому уложила на первую попавшуюся – по толщине прочитанных страниц показалось похоже.

Рукописные приказы тоже вернулись на своё место – на самый край стола. Орлана так и не нашла времени, чтобы разобраться с ними. Не было только статуэтки, которую она разбила об пол вчера, но это ничего – можно принести какую-нибудь другую. Большая важность, каким изваянием бумаги придавливать!