Текст книги "Императрица и смерть (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Орлана рисовала палочкой на песке, а Риан, стоя рядом на коленях, озадаченно рассматривал её рисунок. Самое важное – то, что с ними всё в порядке. Зря он рассердился на Ишханди.

Он подошёл с ней, присел рядом. Ишханди смотрела по-прежнему мимо, и её ресницы дрожали.

– Послушай, – Зорг накрыл ладонью её нервно сцепленные пальцы, – не надо жить прошлым.

Она дёрнулась – то ли кивнула, то ли отбросила с лица упавшую прядь волос. Зорг осторожно завёл локон ей за ухо.

– И спасибо, что рассказала.

Ишханди несмело улыбнулась – дёрнулись уголки губ. Поймала его руку и прижалась к ней щекой.

Над Малтилем висели серые тучи. Осторожно прикрыв за собой дверь, Вера вышла из спальни. Её лицо, и так редко вспоминавшее улыбку, стало и вовсе каменной маской, и сейчас, когда сильнее проступили горькие морщины у губ, и тени залегли на веках, Вера казалась куда старше, чем день назад.

Время имело большую власть над людьми, меньше – над магами. Те старели куда медленнее и жили дольше. Но красота, которую Орлана так и не унаследовала от матери, хранилась долго, как засушенный цветок в хрустальной вазе. Однако недолго живут сухие цветы, только прикоснись – и лепестки осыплются на пол бурой трухой.

Вера опустилась в кресло, так и не подняв глаз на свою гостью.

– Ты не сможешь с ним поговорить. Он не приходил в себя со вчерашнего вечера. Ещё недолго осталось, да?

Орлана не ответила, в шуме ветра за окном ей слышались голоса мёртвых: вот усмехнулась Сабрина, шутливо укоряя её за неопрятную причёску. Коротко откликнулся Истемир – она помешала ему, влезла с вопросами посреди тренировки, и ему стоило больших усилий, чтобы не накричать на сестру. Что-то тихо произнёс отец, может быть, напомнил сказку о маленькой императрице, которую рассказывал ей в детстве или просто пожелал спокойной ночи – Орлану всегда успокаивал звук его голоса, уверенность, звучащая в нём.

– Я всё-таки боюсь, – прошептала Вера, нервно убирая с лица упавшие волосы. – Страшно боюсь потерять его. Ну что ты молчишь? Как всегда, приходишь и молчишь. Как отец разговаривал с тобой, я не могу понять, из тебя же слова не вытянешь.

– Мама, – оборвала её Орлана, немея от непривычности этого слова, – я сделала всё, что было в моих силах. Я меняла прошлое, я уговаривала Совет подождать с ритуалом. Но, видно, это всё было бессмысленно. Наверное, если бы я сразу им уступила, всё вышло бы по-другому. Прости, я не могу спасти Ордена. Я не смогла спасти никого из близких.

Серое утро лежало на полу комнаты тенями деревьев. Прозрачная вуаль штор покачивалась от дуновения ветра. Сегодня, как и всегда, одно из окон было приоткрыто, и воздух пах прелым листьями.

– Ты сдаёшься? – подняла на неё глаза Вера. – Я первый раз за всю жизнь вижу, чтобы ты отрекалась от своих убеждений. Не могу поверить в это.

Орлана болезненно поморщилась. Ветер забирался под мантию и холодом дышал в шею, словно смерть, что уже стояла за её левым плечом. За правым место занял Мидар. Она бессильно тряхнула руками.

– Я не сплю ночами. Я вообще не могу спать без снотворного. Я не помню, когда в последний раз видела сына, я растеряла друзей. Я вымотана до предела. Какие ещё нужны доказательства тому, что ничего нельзя поделать?

– Выбираешь лёгкий путь. – Вера поднялась из кресла, будто бы вспомнив о срочных делах. Будто бы у неё вообще были дела, кроме лежащего в соседней комнате Ордена. Так она давала понять, что поворот разговора её не устраивает вовсе. – Обидно. Не думала, что ты сдашься.

Страшное слово колоколом зазвенело в воздухе.

– Я не сдалась, – до боли сжала пальцы Орлана. – Я должна думать о живых. О Риане, Луксоре, о тебе. Не хочу тащить вас в мир Ничто из-за собственной прихоти во всём разобраться.

– О нет, – покачала головой Вера, – дело не в том. Моя дочь выбрала профессию следователя вопреки моим уговорам. Она сбежала из дома, жила в одиночестве и долго отказывала себе во всём, чтобы закончить институт. Потом она ушла в мир магов, спасать отца. Она выстояла против Ордена, не имея за душой ни магии, ни оружия, ничего, кроме силы духа. Она всегда добивалась своего, последним заклинанием, последней пулей... Что они сделали с тобой, Орлана?

Орлана никогда не ждала от неё похвалы. В детстве, до шума в голове повторяя гаммы, она мечтала вызвать улыбку гордости на губах матери, но никогда не добивалась даже сухого одобрения. Потом она устала ждать и ушла, втайне надеясь на понимание. В двадцать пять она была уже капитаном – слишком удачная карьера для молодой девушки без связей и без особых талантов. Но опять наткнулась на безразличие.

Орлана уже не ждала и не надеялась. Не думала. Она до боли в исцарапанных пальцах сжимала брошь на мантии и спрашивала себя снова и снова, каково это, услышать слова одобрения, когда весь мир уже рухнул.

Она не чувствовала ничего, но с губ сами собой сорвались слова. Откуда им было взяться, если она и думать боялась о чём-то подобном?

– Я не знаю. У меня есть одна мысль. Всего одна, и если она окажется пустышкой, я... – Орлана медленно покачала головой.

Вера замерла над ней, сложив руки на груди. Трудно было понять, надеялась ли ещё на что-то эта женщина с горькими складками у уголков рта, но она не уходила, бросая разговор на самой высокой ноте. Она не кривила презрительно губы.

– Я приду сегодня вечером. Или завтра. – Стараясь ни на кого не смотреть, Орлана поднялась. – Если успею что-то узнать.

Ветер шуршал ветками за окном, и в этом шуме ей слышался голос Сабрины. Наёмная убийца тихо пела о давно погасшей звезде и душах умерших, в тонких пальцах она держала иголку, и чёрный шёлк ложился на белый шёлк замысловатой паутинкой узоров.

– Странную вещь вы спрашиваете. – Дерен в задумчивости покачал ногой.

Он пил чай на веранде своего дома, когда ему нанесла визит императрица. Через плотно закрытые окна был виден облетевший сад: уголок, некогда заросший плетущимися лианами, теперь обнажился, от пышных зарослей остались только хрупкие голые стебли, три высоких дерева и стайка птиц, прыгающих по жухлой траве – кто-то бросил им крошек со стола, нахохлившимся от холода пичугам.

Так и не дождавшись приглашения, Орлана опустилась на соседнее плетёное кресло.

– Хочу услышать всю эту историю. По порядку. Начиная с самого первого появления богини смерти.

Дерен отставил чашку на небольшой круглый столик. От красноватой жидкости к потолку поднимался пар.

– Вы всё-таки решили согласиться с Советом и провести ритуал?

– Я соглашусь. – Орлана кивнула, наблюдая за копошащимися птицами. – Но сначала хочу убедиться, что это не опасно.

– Да, ничего сложного. – Он повёл рукой, приглашая садиться и Мидара, но тот остался верен себе. Застыл за правым плечом Орланы. – Маги предпочитают молчать о своих ошибках, и ошибки хоронят их в гробницах из серого камня. Всё было так.

Леди Ишханди была права, когда обвинила касту учёных в том, что это они сотворили материализованную смерть. Учёные не желали никому зла, но то, что было создано, вырвалось из-под контроля. Как вообще можно силой оставить смерть взаперти? Нарушилась какая-то тонкая грань. Скандалы, паника, мор... казалось, что империя обречена. Да что там империя, под угрозой оказались оба мира. Тогда ведь уже открылся проход в мир людей, так? Но тёмная Ида ослабла.

– Ида? – перебила его Орлана, сама того не ожидая.

Дерен качнул головой.

– Крошка Ида – так назвали её учёные, когда она была ещё комочком мрака у них под стеклянным куполом. Так вот, она растеряла большую часть своих сил и дала себя поймать. Её собирались рассеять, куда уж проще! Но вышло странное – у Иды появилась душа. У неё появилась воля к жизни. Смешно звучит, да? И обычное рассеяние тут не помогло.

Он пожевал губами и подхватил со стола чашку.

– Душа богини смерти не упокоилась, просто не захотела. Она прыгала из тела в тело, путала следы, отстаивала своё право на существование. Ида вела себя как вполне разумное создание, и однажды учёные решили дать ей шанс. Она жила в нашем мире как обычная женщина. Ведь если не брать в расчет её не поддающуюся нашим законам магию, она и была обычной. Хотела казаться такой.

Орлане хватило только на секунду представить, что рядом с ней, бок о бок, может существовать материализованная смерть, чтобы всё внутри заледенело и хмурый день показался затишьем перед бурей.

– Но потом её всё-таки упокоили?

Дерен пожал плечами, глядя мимо собеседницы.

– Да. Она жила, с кем-то там крутила любовь, чем-то там была занята, а потом выяснилось, что она продолжала убивать. Пусть не так много, как раньше, пусть куда осторожнее, но она не могла без этого. Нам с вами для жизни нужна еда и вода, а ей – сила смерти. Тогда и было решено упокоить её душу. Нельзя сказать, что всё прошло легко и гладко.

Орлана передёрнула плечами: показалось, что в комнату влетел ледяной ветер.

– Истемир... мой брат, выходит, её сын?

– Так болтают, – уклончиво отозвался Дерен. – Орден ничего внятного говорить на этот счёт не стал. Но это и всё. Есть ритуал, с помощью него Иду удалось загнать в мир Ничто. Есть прах тела, в котором она жила – его развеяли по миру людей. Последние лет двадцать пять не было и намёка на её воскрешение.

Деревья за окном качали ветвями, подметая низкое серое небо.

– А что она могла, эта богиня смерти? – Сцепив руки на груди, Орлана пыталась согреться. Не вышло, ледяные ладони теплее не становились.

Маг потёр кончиками пальцев вытатуированную на шее лилию хаоса. Ворот рубашки отогнулся, выставляя цветок во всей красе – прорисованы были даже крошечные тычинки.

– Она могла убивать. Мгновенно, одним усилием воли. Против её магии нельзя сражаться нашей – они разные по природе, разные по своей сути. Её невозможно убить оружием или заклинанием. Её можно изгнать или... скажем, она сама захочет уйти.

Он улыбнулся Орлане и отпил из своей чашки.

– Я помог вам хоть немного?

– Вы говорите, прах развеяли по миру людей? – погружённая полностью в свои мысли, переспросила Орлана.

За окном накрапывал дождь – опять. Птицы попрятались, оставив ветки деревьев бесполезно выпрашивать у небес хоть лучика солнечного света.

– Так вышло, – пожал плечами Дерен. – Да вы и сами, наверное, слышали об этой истории. Она произошла совсем недавно.

Он помолчал и попросил:

– Улыбнитесь. Нам всем сейчас так нужен солнечный свет.

– Мне бы только повод. – Орлана почувствовала, как уголки губ дёргаются в горькой гримасе.

Идрис сидел на ветке дерева, нахохлившийся, в компании таких же грустных от холодного ветра птиц. Край фиолетовой накидки промок и свисал с его плеча собачьим хвостом. Вплетённые в кисти золотые ниточки больше не сверкали: им не в чем было искриться, солнце давно скрылось за тучами.

– Мокрый, как демон дождя. – Луксор два раза хлопнул по стволу дерева, чтобы убедиться, что маг времени его слышит. Тот вздрогнул, но голову не повернул.

– Мне сказали убираться прочь, – хмуро ответил Идрис.

– Недалеко ты убрался. Даже из сада не вышел. Слезай, есть дело. – Луксор глянул вверх – на мага времени, сквозь переплетение ветвей.

На лицо упала большая капля, Луксор недовольно мотнул головой.

– Я птиц вольный, куда хочу, туда и убираюсь, – буркнул Идрис. – Тебе какое дело?

– Такое, что из-за тебя моя жена переживает. Слезай, и пойдём извиняться, вольный птиц. Это несложно, я тебя по дороге научу.

Идрис поднял к небу голову, будто бы увидел там интересную надпись.

– С чего ты вообще взял, что я собираюсь извиняться?

Луксор устало опёрся о дерево. Небо сыпалось сверху мелким противным дождём.

– С таким выражением лица, как у тебя, только петлю вяжут. И лезут в неё. Спрыгивай, она тебя не съест.

Больше его уговаривать не пришлось. Ветка дерева закачалась, и маг времени рухнул вниз, вовремя, правда, сгруппировавшись и приземлившись, как большая фиолетовая кошка, на четвереньки.

– Точно не съест? А то я только брюки постирал, – хитро сузил глаза Идрис, отряхивая налипшие на одежду листья.

Луксор хмыкнул и направился к ближайшей дорожке. Идрис зашагал следом: зашуршали опавшие листья под его сапогами. Он пристроился на полшага сзади и зазвенел цепочками в волосах, поправляя их растопыренными пальцами.

– А как вы с ней познакомились?

Луксор хотел притвориться, что не расслышал вопроса, но потом воспоминания о петербургских дождях возникли из полынной мглы, сами собой выросли вместо замка шпили высоток, и далёкие ковыльные поля заполонили горизонт бронзовым маревом. Он невольно улыбнулся. Орлана тогда носила очки, чтобы казаться серьёзнее и старше, и смешно морщила лоб, когда искала подвохи в его словах.

– На поминках моего отца. Она приехала, чтобы высказать соболезнования.

– И там всё уже было? – Чуть ускорив шаг, Идрис заглянул ему в лицо. Край его накидки свисал по-прежнему облезлым хвостом, но цепочки в волосах уже победно звенели.

– И там всё уже было понятно, – подтвердил Луксор.

– Не молчи. – Идрис оббежал его и теперь заглядывал в лицо с другой стороны. – Расскажи, как тебе удалось? Она же холодная, как свора снежных демонов.

Луксор усмехнулся. Беззубая хитрость мага времени его не пугала.

– Ну, я не пытался довести её до бешенства публичными скандалами, скажем так.

Идрис обиженно сморщился и отстал. По крайней мере, пока они не добрались до нужной галереи замка, он только тихо сопел за плечом Луксора и ни разу больше не поинтересовался прошлым.

В спальне нёс свою службу Мидар.

– Где Орлана? – поинтересовался Луксор, окидывая взглядом комнату. Здесь её не было, а уйти далеко без своего телохранителя она бы вряд ли смогла.

– Императрица Орлана принимает ванну, – невесело отчитался тот.

Сказать, что Луксор сразу заподозрил неладное, было бы преувеличением, но в душе шевельнулось подозрение: Орлана редко позволяла себе такую роскошь посреди дня.

– Ну да. И долго?

Идрис, застрявший на пороге комнаты, с любопытством косился на едва заметную за драпировкой дверь в ванную комнату.

– С полчаса, – не шевельнувшись, выдал Мидар. Глубокий капюшон скрывал его лицо полностью, а Луксору было бы интересно взглянуть на его выражение.

Он решительно стукнулся в дверь.

– Любимая, у тебя всё хорошо?

Она не ответила, за дверью не послышалось даже плеска воды. Вот тогда к горлу и подступило гадкое предчувствие.

– Я войду, ладно?

Дверь не была заперта: Орлана вообще не имела привычки запираться в ванной. Луксор вошёл и тут же погрузился в приятный полумрак, сдобренный крошечными янтарными огоньками. Они сотни раз отражались в изумрудных стенах, делая комнату необъятной. Ванна была наполнена почти до краёв.

Луксор опустил в воду пальцы – горячая. Тут же, на специальном выступе лежала чёрная мантия и платье. Он поднял их. Подол мантии немного намок, и тут же ему под ноги, на влажные ещё плитки, упал кусочек чёрной материи – маска.

– Её здесь нет, – не своим голосом произнёс Луксор, опускаясь на колени. Намокшая маска прилипла к полу и никак не давалась в руки.

Минуту в совершенной тишине и пустоте Луксор стоял на коленях, зажмурившись. Ему показалось, что бархатная тряпка – маска – всё ещё хранит тепло её кожи. Потом он вздрогнул и очнулся.

Орлана пропала, его Орлана. Бросила в ванной императорскую чёрную мантию и ушла. Маску бросила тоже, хотя с ней-то не расставалась все последние дни.

Луксор обернулся: у двери стоял Мидар. Капюшон был откинут, а остановившийся взгляд устремился в одну точку – в точку, где под самым потолком висел янтарный огонёк.

Горел асфальт от сбитых с неба звезд.

Орлана

Шум машин обступил её со всех сторон – так показалось в первую секунду. Орлана открыла глаза, как вынырнула: крошащиеся кирпичные стены перед глазами. На мгновение её охватила паника, показалось, что портал вывел не туда, что она ошиблась, забыла какую-то важную мелочь. Но подул ветер, пахнущий яблоками, и страх растаял вместе с темнотой.

Справа горели фонари, их сырные головки подпирали тёмное небо. Время... вот время она не рассчитала, здесь стоял вечер. Сунув замёрзшие руки в карманы джинсов, Орлана зашагала по переулку к освещённой улице. Из-под её ног с шипением удрала то ли кошка, то ли крыса, не разобрать в полумраке. Под подошвами сапог хрустнуло стекло.

Улица, поразившая её шумом машин, оказалась даже не главным проспектом, это была небольшая улочка с парой мигающих светофоров и вывесок. По обе её стороны вырастали высотные дома, и светящиеся окна складывались на них в вычурные фигуры.

Орлана минуту постояла на тротуаре, вдыхая запах бензина, чужих жизней и яблок – обычный запах большого города, – и, зажмурившись, радостно улыбнулась.

– Здравствуй, Нью-Питер...

В ответ он подмигнул ей бездной огней. Орлану задел прохожий – очень увлечённый разговором по мобильному телефону молодой человек, – и она обернулась ему вслед. Над городом висело серебристое зарево огней и бледная луна.

Здесь ей всё показалось ярче и ближе, запахи – ощутимей, сырость дождя – реальнее. Город плакал ей на лицо холодными каплями. Ощутив, как осенний ветер продувал тонкий свитер насквозь, Орлана заторопилась к центру города. Она должна была успеть до конца рабочего дня.

...В лужицах фонарного света плавали кленовые листья. На проспекте Рождественского стояла сигналящая на все голоса пробка. По ней, горожане обречённо шутили, можно было сверять часы, Орлана помнила. Чуть подальше протыкал тёмное небо шпиль университетской высотки. Возле здания, похожего на готовый ко взлёту космический корабль, от фонарей было по-дневному светло. Орлана остановилась и глянула на часы, даже не запоминая, что увидела.

Белым светились окна проходной. Раньше, когда она здесь работала, в заднем кармане джинсов всегда носила с собой пропуск. Сейчас рука Орланы машинально дёрнулась к карману, но тут же остановилась. Центр по обеспечению безопасности между мирами издевательски подмигнул ей окнами самых верхних этажей.

Орлане очень хотелось войти сейчас в здание, перекинуться парой фраз с Моцартом – охранником на проходной, – зайти на чашечку кофе к следователю по особо опасным делам – Антонио уж знал толк в кофе, а в коридоре столкнуться с вечным соперником – Кайлом и посостязаться с ним в острословии. Но... ах, да. Кайла убили.

Орлана сцепила руки на груди. Прошлая жизнь стояла перед ней в паре шагов – призраком. Запах яблок и Нью-Питерского дождя витал в воздухе, но, ах, это был уже не тот запах, что вдыхала прежняя Орлана, капитан Центра, Орлана, уезжающая по вечерам в небольшой дом на окраине города, откуда видны звёзды.

С проспекта Рождественского звёзд никогда не было видно. Орлана совсем продрогла, когда из дверей проходной вдруг вынырнул молодой человек. Он что-то крикнул на прощание в хлопнувшую дверь, запахнул куртку и, чуть ссутулившись, пошёл вдоль по тротуару, туда, где горела синяя буква 'М' – знак Нью-Питерской подземки.

– Ник! – позвала она сбившимся от волнения голосом.

Но он услышал. Обернулся и скользнул взглядом по торопившимся кто куда прохожим. Вдруг увидел её и узнал.

Орлана не успела опомниться, как он подхватил её за талию и закружил, вызывая молчаливое недовольство прохожих.

– Орлана! Неужели это ты? Сколько же я тебя не видел?

– Где-то года два, считая с твоей свадьбы. – Она ощутила под ногами твёрдую почву, но от куртки Ника так и не отцепилась. Огни города всё ещё неслись хороводом перед глазами.

Ник потянул Орлану к краю тротуара и там, рядом с прозрачным домиком автобусной остановки, вгляделся в её лицо.

– Ну да. Императрица без мантии и без охраны. Что-то случилось?

Просидев с ней за одной партой восемь лет школы и пять лет института, а потом и проработав бок о бок столько, сколько было отмерено судьбой, Ник иногда понимал её без слов. Впрочем, во всех остальных случаях ему приходилось долго разжёвывать, но Орлана считала это не самым страшным мужским недостатком.

– Случилось, – кивнула она, представляя, какой бледной, а ещё вероятнее – сине-зелёной – выглядит в свете неоновых ламп.

– Всё ясно. – Ник пошевелил бровями, глядя мимо, и, тут же приняв решение, снова посмотрел ей в глаза. – Тебе хоть есть, где ночевать?

Выдавив жалкую улыбку, Орлана покачала головой.

– Почему я так и знал? Ладно, пойдём.

Он взял её за руку и втянул в людской поток, текущий к пасти метро. Ещё не успев толком прийти в себя, Орлана вертела головой.

– Только перекусим где-нибудь, а то я с утра так нормально и не поел, – на ходу объяснял план действий Ник. – А дома пусто и грустно.

Решив оставить все вопросы на потом, Орлана полностью подчинилась обстоятельствам: терминал в метро проглотил её жетон, на эскалаторе Ник надел на неё свою куртку, не обращая на сопротивление никакого внимания. Быстро пришла электричка – их удачно занесло в угол между сиденьями и неработающей дверью.

В не по размеру большой куртке она быстро отогрелась и с жадным любопытством стала рассматривать спутников: обычные люди, какие чаще всего даже не смотрят друг на друга, разъезжаясь по домам после рабочего дня, показались такими интересными, каждый со своей причиной для сумрачного настроения.

Она поймала улыбку Ника в тёмном стекле, за которым проносились пучки пыльных проводов.

– Замечательно, – засмеялась она. – Я совсем одичала. Кроме магов Совета никого и не вижу, а они уже достали меня, хуже пылевых демонов.

– Тихо! Тс-с-с... – прошипел Ник, дурашливо склоняясь к её уху. – Вот узнают, кто с ними в одном вагоне едет...

После такой разлуки Орлана ожидала неловкости, своего смущения за то, что невозможно найти правильных слов, но ничего подобного не случилось.

– Расскажи что-нибудь о себе. Как дела в Центре?

Ник спрятал взгляд и усмехнулся.

– Ты не поверишь, но всё по-старому. Антонио теперь подполковник, Герману, ну, тому, которого взяли на твоё место, недавно дали капитана. Ходит – сияет. Дел, как обычно, невпроворот. Видишь же, как поздно с работы возвращаюсь? Рауль и Мартимер там ещё на дежурство остались.

Электричка дрогнула и, выпустив на станции 'площадь Безмолвия' почти половину пассажиров, дальше тронулась налегке.

– Ты прости, что я без предупреждения и вообще так тебе навязываюсь. – Проследив за буквами, бегущими по электронному табло, Орлана укусила себя за язык, чтобы не выложить причину своего визита прямо сейчас. В душном, забитом пассажирами вагоне говорить оказалось куда легче, чем один на один в мраморных залах замка. – Так вышло, что я больше ни к кому не могу обратиться.

– Какие вопросы! Перестань вообще извиняться. – Ник потянул её за рукав своей куртки. – Пойдём, скоро выходить. Как тебе мир людей? Не очень убого?

Он смотрел в сторону, будто бы и в самом деле увлёкся яркой рекламой свадебного салона или схемой метро, а Орлана обнялась с поручнем. Натянутая ирония последней фразы выбила её из колеи.

– Перестань, – попросила она. – Я скучала. Ты знаешь.

Пыльные провода за стеклом – как горящий огонь, – смотреть на них она могла бесконечно, пока поезд летел в темноте, смотреть и со сладким ужасом различать новые, почти мистические подробности: запертые двери, детали неясного назначения.

– Не знаю, – отозвался Ник, беря её за плечо. – Ты не приходила раньше. Приходи потом ещё, ты же можешь, да?

Орлана кивнула, пытаясь в мельтешении огней за окном найти себе оправдания.

– Даже не могу придумать, как извиниться, – улыбнулась она. – Ты прав.

Электричка вынесла их на просторную станцию, наводнённую людьми. Здесь стены были украшены цветной мозаикой, и в стилизованном изображении города угадывалась надпись: 'Петербург-69 – город-врата'.

– Парк Героев-первопроходцев, – объявил механический голос. – Следующая...

Они не дослушали. Толпа навалилась, и Орлана выпустила руку Ника. Она едва не потеряла его в пёстрой массе людей, которые разговаривали, подталкивали друг друга, забираясь в вагоны, а она стояла на месте и, ещё не успев испугаться, озиралась. В этой части города она не бывала раньше. Ник нашёл её сам и снова взял за руку. Орлана ощутила, какие тёплые и шершавые у него ладони.

Они вскочили на эскалатор, случайно задев полную женщину с пакетом, под завязку набитом продуктами.

В длинном переходе играла скрипка. Орлана долго глядела по сторонам, пока не заметила музыканта – тоненькая светловолосая девушка в лёгкой ветровке водила смычком по струнам, и на лице её было написано молитвенное благоговение.

А на улице шёл дождь. После светящегося белыми и жёлтыми огнями метро спальный район, погружённый в вечерние сумерки, казался чуть мрачным. На углу, рядом с перекрёстком, сверкала вывеска небольшого кафе.

Ошалевшая от шума метро, Орлана была рада опуститься за столик в тихом зале с приглушённым светом. Кроме них здесь, на ночь глядя, оказались ещё две пары, примостившиеся в уютных нишах. Орлана сняла куртку Ника и одёрнула свитер.

Пока он ходил за заказом, она смотрела в окно на встающие на светофоре машины. Недалеко, в десятке шагов от перекрёстка, нашлась автобусная остановка. Изредка подъезжающие алые автобусы выплёвывали хмурых пассажиров, и те быстро исчезали, кто в подворотнях, кто в гостеприимно распахнутых дверях супермаркета.

– Ну что, немного пришла в себя? – Ник поставил на столик поднос с несколькими тарелками и двумя стаканами сока.

Один – Орлана не могла обойти вниманием – был рубинового цвета. Гранатовый сок. И Ник, оказалось, помнил о её пристрастиях.

– Ох, – она снова рассмеялась и поймала себя на этом, – в ушах до сих пор гудит с непривычки.

Она подхватила золотистый ломтик картошки, отправила его в рот.

– Мне кажется, или в Нью-Питере и правда ничего не изменилось?

Над входной дверью зазвенел ловец ветра, в кафе вошли ещё одни поздние посетители. Ник, отрезав кусок от своей котлеты и прожевав его, пожал плечами.

– Сложно сказать. Когда меняется на твоих глазах, ничего не замечаешь. А ты давно уже тут не была. Слушай, ты ведь тогда даже не пришла попрощаться.

– Да. – Орлана опустила взгляд в свой стакан с соком. – Плохо всё вышло.

За окном стало ещё темнее – или так казалось? – но Орлану больно кольнула мысль, что сегодня она опять не уложит Риана спать. Так скоро он Мэрсайл начнёт называть мамой.

– Мне только Антонио потом что-то рассказывал. Путано, как всегда. Вроде бы там была история с государственным переворотом. Они и не думали, что ты уйдёшь, иначе бы попытались удержать.

– Я знаю, – отозвалась Орлана, цепляясь взглядом за блики света в гранатовой глади. – Не очень люблю про это вспоминать, но... в общем, Орден обманом захватил власть, и пришлось его оттуда потеснить.

Ник с напряжённым вниманием выслушал и кивнул.

– И что там опять случилось?

Орлана поводила пальцем по краю стакана. Она понимала, что тянуть время бессмысленно и чем раньше она начнёт этот разговор, тем раньше они вместе придумают, как можно раскрыть её загадку.

– Понимаешь, – она Орлана машинально понизила голос, – моего отца убили.

Ник отложил вилку.

– Да, я слышал, что он умер. Но у нас говорили, что от какой-то болезни.

– Ну да, от такой странной, никому не известной болезни. – Орлана кашлянула и вернулась к своему обычному, чуть приглушённому тону. – В том-то всё и дело. Ты меня знаешь, я не могу оставить всё так. Тем более что вокруг этой истории проблем всё больше и больше.

Зазвенел колокольчик, и хлопнула входная дверь у неё за спиной. Кто-то вышел, но Орлана обратила на это мало внимания. Терпкий вкус граната на губах показался вкусом крови.

– Я понимаю, но чем именно я могу помочь? – Ник развёл руками.

Она быстро глянула в окно, будто искала шпионов, но в окно только мерно колотился дождь: рисовал запятые на стекле. В кафе зазвучала тихая музыка, и женский голос с французским акцентом запел о любви и смерти. Над их столиком зажглось бра.

– Рассказываю. – Блики в соке расползлись и сделались звёздами, и Орлана подняла глаза. – Слышал историю о богине смерти? Явно не так часто, как я. Так вот, была такая богиня, она обладала непонятной силой, могла убивать всех направо и налево. Но нашлись умные маги, которые прогнали её в мир Ничто, и с тех пор о богине ничего больше не было слышно.

Она обожгла губы о ломтик картошки, но, не обращая внимания на жар, проглотила его, почти не жуя.

– Ты считаешь, что она возродилась и пошла убивать высших магов? – уточнил Ник.

– Пока у меня такая версия. Наравне с тремя другими. Всё не так уж просто. Говорят, что она убивает мгновенно, а эта болезнь длится несколько дней. Но всё это мелочи. Прах богини смерти был развеян в мире людей, и я подумала... что, если поискать здесь случаи похожих болезней? Ведь если она и правда воскресла, это могло произойти здесь, а силы она должна была откуда-то брать. Значит, она убивала.

Ник задумчиво покрутил картофельным ломтиком в тарелке с соусом.

– Ты бы могла пойти сразу к Богдану Сергеевичу, и он бы все архивы на уши поставил.

Машин на дорогах становилось всё меньше, и припускался с новыми силами дождь. Мимо окна кафе пробежала девушка под жёлтым зонтом, тонкими каблучками разбрызгивая воду в лужах.

– Могла бы. – Орлана склонила голову. – Представь, императрица приходит к маршалу соединённого государства за помощью, начинается шуршание во всех инстанциях. Узнают люди, узнают в мире магов, услышит Совет. Альмарейн и так на грани паники после смерти императора. Не знаю, сколько ещё можно будет скрывать болезнь Ордена.

Она поймала мрачный взгляд Ника и призналась, что от этой истории не по себе станет кому угодно.

– Я не знал, что всё так серьёзно, – медленно выдал он. – У нас ничего об этом не слышно.

– Ну да, а так – я сбежала в мир людей, чтобы встретиться с друзьями и отвлечься от мрачных мыслей. Во всяком случае, Совет привычно спишет всё на мою глупость и молодость.

Ник словно и не слышал последних её слов. Он внимательно рассматривал Орлану, будто надеялся увидеть на её лице руны древних смертельных заклинаний.

– Слушай, не сердись, но я должен спросить. Зорг, Орден... Из высших магов – императоров, – выходит, осталась ты одна.

– Не будем сгущать краски раньше времени, – заторопилась прервать его Орлана, когда поняла, к чему клонится разговор. – Я чувствую себя хорошо, и давай больше ни слова об этом.

Ник отодвинул поднос с пустыми тарелками в сторону и решительно хлопнул руками по столу, так, что недопитый гранатовый сок заплескался по стенкам стакана.

– Итак, сколько у нас есть времени и что за него нужно успеть?