Текст книги "Императрица и смерть (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Конрад с интересом посмотрел на Орлану и зашевелил усами так, как будто увидел вместо императрицы гигантскую муху.

– Разрешите, я ещё раз попробую, – Герольд сложил руки на груди – ладонь к ладони, – возможно, леди Орлана не понимает всех тонкостей ситуации.

– Возможно, – согласилась вместо неё Ишханди и подёрнула длинные рукава до запястий, словно собиралась драться. – Вы должны войти в положение, она слишком много времени провела в мире людей. Там несколько другие законы и... всё прочее.

Ишханди оправдывала её, но Орлана чувствовала издевку в её голосе. Магичка хаоса сложила руки перед собой и послала ей полный дружеского участия взгляд.

– Моя императрица, посмотрите на это с другой стороны. Никто не хочет унизить достоинство императора Зорга. Но, думаю, вы уже поняли, что в вашей стране весьма сильны традиционные обряды. – Волнение Герольда постепенно сошло на нет, и вот он уже читал свою привычную лекцию. – Это не случайно. Традиции – дар предков, которые научились избавляться от многих проблем.

Орлана поймала себя на том, что нервно отбивает такт ногой, и с раздражением на саму себя отвела взгляд от собеседника. Потеряв зрительную связь с ней, учёный на мгновение запнулся.

– Итак... погребение – одна из таких традиций.

Конрад зевнул. Или очень натуралистично сыграл зевок.

– Я уже слышала про возвращение предков, – так спокойно, как только могла, произнесла Орлана. – Но неужели вы действительно думаете, что явится Руана и начнет разрушать всё направо и налево?

Воцарилась тишина, но всего на несколько секунд. Потом зашумели все разом: никто не раскрывал рта, чтобы высказаться вслух, но гул стоял, как в аудитории, полной ошалевших от безнаказанности студентов. Орлана поняла, что чувствует их мысли – неясный, нечленораздельный гул. Она поборола желание тряхнуть головой, чтобы выбросить оттуда этот шум.

– Императрица довольно ясно высказалась про эти вопросы, – сказал молчащий до этого ни один совет Аграэль. – Мы собираемся здесь в ночи, чтобы уговорить её?

– Ваше величество, – вкрадчиво произнёс Линкей, заглядывая Орлане в глаза. А она почему-то не могла оторвать взгляда от сеточки мелких морщин у его губ, – маги бегут из Альмарейна. Им страшно, и, знаете, возможно, что Руана не вернётся и не будет никого убивать, но она прогоняет уже сейчас – одним упоминанием о себе.

Тихие шаги почти никто не услышал, только Орлана увидела, как зале появился Идрис. Молча он прошёл к своему месту, почти бесшумно отодвинул стул и опустился на него. Тогда его заметили и остальные.

Фиолетовая накидка сползла с его плеча, открыв рубашку, украшенную золотыми цепочками. Такие же цепочки переплетались в длинных волосах, конец одной грустно свисал почти до самого стола. Идрис сидел, опустив голову и перебирая пальцами манжет рубашки.

– Хорошо, – вздохнула Орлана. – Сколько времени должно пройти, прежде чем в наш мир проникнет Руана?

Герольд чуть смутился, получив в полное распоряжение внимание всего Совета – кроме мага времени.

– Если верить древним исследованиям, то от трёх до пяти дней. – Он, как будто извиняясь, развёл руками.

– Нормально, – кивнула своим мыслям Орлана. – Вы дадите мне эти дни, если я дам слово, что разрешу совершить ритуал после?

Идрис оторвался от созерцания своих рук и выжидательно взглянул на неё. Не удивительно, до неё тут обреталось мало императриц, ставящих Совету ультиматумы. Герольд кашлянул и, дёргая себя за бородку, опустился на стул. Лекция могла считаться законченной.

   – Тянуть время? – выдохнула Ишханди, и Орлана снова поразилась ужасному запаху её духов.

– Может, поговорим о Тарамне, пока предки не спустились, чтобы карать нас? – предложил Эрвин. Маг природы выглядел не лучшим образом – щёки ввалились, и со лба он то и дело вытирал испарину. – Что будем делать с этим предприимчивым Ольвэ?

Ишханди царапнула ногтями паутинную поверхность стола, звук получился на редкость мерзким. Сидящего справа от неё Линкея передёрнуло.

– Что вы обычно делаете с провокаторами? – Орлана усмиряла бешено колотящееся сердце. Разговор про Ольвэ казался ей куда легче, чем спор об упокоении отца. – Быстрее замолчит, если не подшепчем заклинаний в огонь.

За окном стало совсем темно. Уже было не ясно: звёзды ли горят в глубине ночного неба или отражаются в нём огненные шары, освещающие город. Альмарейн лежал у подножья далекого леса сплошным серебристым заревом.

– Если Тарамн и правда выйдет из состава империи, это будет сильным ударом по нашей экономике, – возразил Линкей.

– Побойтесь Вселенского Разума, лорд. Куда он выйдет, его растопчут тут же, как пылевого демона, – сердито выплюнул Аграэль.

– Не скажите, – Линкей даже не обернулся на него, – много же охотников найдётся прибрать к рукам лучшего в мире создателя артефактов. Республика Маар, опять же. Кто больше всех кричал о правах суверенности? Возможно, имеет смысл и правда сократить пошлины?

Эрвин кивнул, вытирая подрагивающей рукой лоб.

– Вам плохо, лорд? – не выдержала Орлана. – Не произойдёт ничего жуткого, если вы покинете совет пораньше, обещаю.

Все обернулись в его сторону, но Эрвин только слабо улыбнулся и ободряюще поднял руку, мол, волноваться не о чем.

– Ваше величество, предложите ему сократить пошлины, скажем, на четверть. Это не нанесёт слишком уж больших убытков, а суммы так и правда немалые, – оторвался от созерцания своих рук Герольд. – Союзы ремесленников поддержат их требования, а мы окажемся в очень невыгодном положении.

– Как только мы пойдём на уступки, на демонстрации выйдут все остальные колонии, и каждая потребует хорошей жизни. – Орлана услышала, как зазвенели драгоценные камешки в серьгах Ишхади: секунду назад она смотрела на Эрвина и вот резко обернулась к императрице. – Они с чего-то взяли, что будут жить не как Маар. Они до сих пор не успели разобраться с последствиями урагана, как их накрыло наводнение. Все хотят жить, как Манталат.

– Подходящее же они выбрали время для демаршей, – негромко произнёс Конрад.

Со своего места, оперевшись на стол, поднялся Эрвин.

– Позвольте, я...

Он не договорил – рухнул на пол, повалив стул. Вскочили все разом: Ишханди со вздохом изумления, Конрад, звякнув мечом. Орлана оказалась возле Эрвина, когда над ним уже склонился, бормоча что-то, Линкей. Через несколько страшных секунд лицо мага природы стало хоть и бледным, но уже не синюшным, и, тяжело вздохнув, Линкей произнёс:

– Нечто странное. Похоже, его отравили.

Орлана не выдержала – присела рядом и коснулась шеи Эрвина, нащупала пульс: сердце исправно билось. Она смогла успокоено вздохнуть, только когда мага природы перенесли в его резиденцию, под присмотр личного целителя.

Потом обсуждение уже не клеилось, а Ишханди, всё ещё гневно сверкающая глазами на Орлану, вообще отказалась участвовать в разговоре.

Орлана ловила себя на мыслях о сыне – было уже поздно, а Риан наверняка не засыпал и мучил Мэрсайл своими криками. Ей хотелось взять его на руки и забыться в привычном маленьком мирке.

Казалось, все вздохнули с облегчением, когда она предложила закрыть совет.

Вопреки всем ожиданиям, в комнате Риана царила тишина. Орлана поняла это, ещё стоя в коридоре. За одну секунду успев разволноваться и придумать ужасную историю с похищением, она открыла дверь. У кроватки принца, тихонько напевая, стояла Вера.

– Беспокойный, – не обернувшись, произнесла она. – Никак не хотел засыпать.

– Он привык, что я его укладываю, – глухо откликнулась Орлана. – Я думала, вы уже ушли.

На цепочках над кроватью висели игрушки Риана – синяя, враждебно нахохлившаяся птица, пушистый белый волк и кукла в красном платье. Вера толкнула птицу, та закачалась, смешно дёргая крыльями.

– Я хотела посмотреть на внука, – похолодевшим тоном сообщила она. – Только и всего.

   Орлане стало скверно от этого тона. Она долгие годы выращивала внутри железный стержень спокойствия, но стоило матери сделать один случайный жест – и железный стержень крошился, как грифель карандаша.

– Два года он был тебе не нужен, – перешла на полушёпот Орлана.

– Выйдем, – кивнула на дверь Вера.

Орлана сложила руки на груди и плечом подпёрла дверь, когда мама потянулась к ручке. Если разговора не будет в этой комнате, то его не будет и вовсе, а Орлана не за этим повторяла по ночам свой вопрос, единственный вопрос, который вставал комом в горле.

Вера отступила на шаг и поинтересовалась:

– Ты хочешь разбудить ребёнка?

Орлана тряхнула головой.

– Скажи, ты его правда любишь? Ты любишь Ордена?

Её мама всегда была очень красивой. В детстве Орлана не обращала внимания на её внешность, а потом всё чаще слышала комплименты из чужих уст. Она жила с этой красотой. С осознанием того, что красота не перешла к ней по наследству. Лицом её матери хотелось любоваться, как произведением искусства, а к своему в зеркале Орлана просто привыкла.

Вера улыбнулась, уже примирительно, как могла только она – после крупной ссоры просто улыбнуться и сделать вид, что ничего не было.

– Ты всё ещё не можешь мне этого простить. Хочешь, чтобы я ответила? Да, я его люблю.

Она всегда ненавидела, когда Орлана смотрела на неё так, а теперь только пожала плечами.

– Когда-нибудь ты поймёшь.

– Нет, – выдохнула Орлана в едином порыве, – никогда.

Но Вера её не слушала. Уже не хотела.

– И единственный раз я ненавидела его, знаешь, когда? Ты была ещё маленькой, а он предложил оставить тебя Зоргу и уйти. Я злилась, потому что не могла тебя отдать. Молчишь?

Вера отстранила поникшую Орлану в сторону и открыла дверь.

Несколько секунд она пыталась отдышаться и найти слова, но когда выскочила из комнаты следом... Тихонько покачивалась лёгкая занавеска у приоткрытого на ночь окна, и огненные шары парили под самым потолком, но Веры в коридоре уже не было. Она любила уходить именно так, не давая шансов ни оправдаться, ни поссориться ещё больше.

– Моя императрица...

Орлана вздрогнула и обернулась: привалившись плечом к стене, стоял Аластар. Он даже не попытался спрятаться.

– Она свернула вправо. Там лестница наверх, – услужливо оповестил он.

– Нельзя так подкрадываться, – возмутилась Орлана. Пальцы сами собой сжимались в кулаки и разжимались снова. На лице начальника тайной полиции играла насмешливая улыбка – то ли причудливая пляска теней.

Аластар невозмутимо взглянул на неё, поправил белоснежную манжету.

– Но, моя императрица, вы сами просили доложиться вечером. Я узнал, что вы собирали Совет, ждал вас в приёмной, но, когда совет кончился, я вынужден был искать вас.

'Врёт', – глядя на него, размышляла Орлана. Никого он не ждал, и уж тем более не искал. Он просто возник из темноты, звёздами понаблюдал за спектаклем о личной жизни императрицы, а потом соизволил материализоваться – вот и всё.

– Пойдёмте в кабинет, – процедила она.

Здесь было убрано – с пола исчезли бумаги, книги, осколки солнечных перьев. Только фотография, лишённая теперь своей стеклянной защиты, вернулась на стол, да ещё и рукописные приказы спрятались в шкафу, за прозрачными дверцами.

Аластар снова устроился на стуле, прямо напротив Орланы, и сцепил пальцы на коленях. Блики белого пламени дёргались на выпуклых пуговицах его пиджака-камзола.

– Эрвина отравили, – то ли спросил, то ли рассказал Аластар. – Мои подчинённые уже там. Завтра к утру я сообщу вам, если найдётся нечто интересное.

Орлана взяла фотографию: уголок измялся, битым стеклом царапнуло матовую поверхность, и улыбка этой девушки с зелёным зонтом казалась фальшивой. Орлана вдруг поймала себя на мысли, что эта девушка на фотографии – и есть она.

– Надеюсь, это не Руана подсыпала отравы ему в вечерний чай, – бухнув фотографию на место, заметила Орлана. – Для неё как-то скучно.

– Кто, простите?

Он притворялся. Сидел напротив неё, склонившись так, что вот ещё немного – и Орлана ощутит теплоту его дыхания, – и притворялся, что ничего не знает о Руане.

– Императрица Руана, – повторила она из вежливости, которой оставалось маловато. – Проверьте там отпечатки её пальцев, или что бывает у призраков?

Аластар изобразил улыбку: надо же, императрица шутит.

– Удача, что помощь подоспела так быстро, – мягко увёл разговор в сторону начальник тайной полиции. – Если бы целителя не было рядом, для лорда Эрвина всё могло бы оказаться куда трагичнее.

С тихим шорохом приоткрылось окно, и в комнату ворвался порыв ночного ветра. Он взметнулся, мазнул по её лицу запахом моря и разочарованно улетел восвояси: ни бумаг на столе, ни длинных волос – нечем поиграть.

– Вы сгущаете краски, – покачала головой Орлана. – Как же его личный целитель, который обязан тенью ходить за главой касты?

– В том-то и дело, моя императрица, что лорд Эрвин отпустил своего личного целителя этим вечером. Завтра утром, я думаю, мы узнаем куда больше подробностей. Ну а пока, вы хотели услышать мой отчёт?

Он так ловко переводил разговор с одной темы на другую, пользуясь её усталостью, из-за неё у Орланы не появилось желания возмущаться. Она опустила лицо на подставленные ладони и едва не вздрогнула, когда вместо кожи пальцы коснулись ткани, и только тут вспомнила про маску. Тут же захотелось сорвать её и умыться холодной водой, но напротив сидел Аластар и, улыбаясь, наблюдал за её мучениями.

– Да, я помню. Рассказывайте. – Вместо умывания пришлось подняться и подойти к окну.

На аллеях парка горели шары белого пламени, сменялся караул, а на дорожках всё ещё лежал туман – едва заметный, похожий на чересчур разросшуюся плесень.

'Когда же ты наконец исчезнешь, чтобы тебя демоны побрали!'

– В Альмарейне сейчас неспокойно. Нельзя сказать, что началась паника, но кое-кто решил покинуть столицу. Знаете, погостить у родственников в провинции. Безобидное такое желание. Как и следовало ожидать, мало кто считает, что смерть императора была естественной.

Орлана обернулась на него: нет, начальник тайной полиции не смеялся, он говорил вполне серьёзно. Он смотрел куда-то в угол, и пальцы, сложенные сферой, замерли в напряжении.

– Но слухи больше упирают на дворцовые интриги. Вы ожидали это услышать, моя императрица? Мало кому приходит в голову, что он и правда мог умереть от невиданной до сих пор болезни. Всё же это – самый страшный вариант. Дворцовые интриги интереснее.

Орлана передёрнула плечами и плотно закрыла окно – не хватало ещё прийти утром в остывший за ночь кабинет, как в склеп.

– Ну и кто же? Я? Ишханди? Орден?

Аластар удивлённо изогнул брови, хотя в его глазах ничего не изменилось: там стоял всё тот же похоронный туман. Или этот туман теперь мерещился Орлане везде?

– Вас это действительно интересует?

В самом деле, императрице больше нечем заняться, поэтому она посреди ночи решила допросить начальника тайной полиции, а потом пройдётся по всем горожанам.

– Я задала вопрос.

– Ишханди и Орден имеют примерно равные шансы стать народными злодеями.

Орлана, глядя в серебристую Альмарейнскую ночь, попробовала улыбнуться. Орден – понятно и предсказуемо, а её мачеху зачислили в убийцы, даже не раздумывая, зачем ей было нужно убивать.

– Хорошо, – с непонятным удовлетворением произнесла Орлана. Она чувствовала, как ноют мышцы от простой улыбки. – Это так хорошо, лорд. Спасибо за помощь. Думаю, вы можете идти отдыхать. Я жду вас завтра.

Зашуршала мантия Аластара, он поднялся. Его отражение в чёрном стекле чуть склонило голову.

– Тайная полиция никогда не отдыхает, моя императрица.

После его ухода в ушах звенело от тишины ночного сада. Ссора с матерью всё никак не шла из Орланиной головы, сколько бы она не стояла, сжимая руки у груди и вглядываясь в серебристую ночь.

'Орден – чудовище', – думала она.

Чудовище, чудовище под красивой маской. Чудовище, которое недрогнувшей рукой закололо её брата. Которое отобрало у неё мать, ослепив, приворожив неизвестной магией, ведь добровольно такое совершить невозможно. Могло ли это чудовище так же, не дрогнув, убить и её отца?

Могло.

...В спальне Орлана оказалась уже глубоко за полночь, и вместо свернувшегося на своей половине кровати Луксора она застала только гладко застеленную, холодную постель. Уголки губ задрожали сами собой.

– Может, засиделся в библиотеке? – полушёпотом спросила она у тишины. В лицо пахнуло пряным, чужим запахом. Орлана сорвала с лица маску.

Она приняла ванну, наблюдая, как болезненно подрагивают язычки белого пламени, как корчатся в судорогах их отражения в воде и изумрудно-зелёных стенах ванной. Ожидала, что войдёт Луксор. Он не вошёл.

Кровать оставалась холодной и непомерно большой. Орлана улеглась на самый край, обхватив подушку руками. Незнакомый пряный запах душил её, от него щипало в глазах. Она поднялась, открыла окно.

Тишина сменилась ночными звуками: шёпотом ветра в листьях, далёкими-далёкими голосами. Несколько секунд Орлана стояла, вдыхая ночную свежесть, потом потянулась за маской, нашедшей покой на ночном столике. Потом она накинула мантию – прямо на ночную рубашку – кажется, это начало перерастать в привычку, и, выйдя из покоев, обратилась к стражу:

– Позовите ко мне начальника караула.

– Вот как. – Её длинные ногти выстукивали по деревянному подлокотнику кресла такую дробь, что позавидовал бы любой армейский барабанщик. – Благодарю за соболезнования. А вы не могли бы выйти вон, лорд Орден?

Её щёки порозовели, как и всегда, когда она приходила в ярость. Ишханди, видно, считала, что, появляясь в замке только по особой необходимости, она убережёт себя от лишних встреч. Но её резиденция в квартале хаоса представляла собой не такую уж неприступную крепость.

Здесь – витражные окна от потолка до пола, но витражи тускнели ночами, а под высокими сводами зданий, там, куда не в силах дотянуться свет белого пламени, собирались голоса призраков.

Орден опустился в кресло, как будто бы его только что пригласили остаться и пригубить на сон грядущий старого, выдержанного вина.

– Почему же вы не ночуете в замке, леди? Хотя молчите, я понял. Тягостные воспоминания. – Он закинул ногу на ногу, наблюдая, как сверкает в свете белого пламени серебряная пряжка сапога. – Ваши мужья подозрительно быстро мрут, не находите?

– Кто вам дал право врываться сюда? – зашипела Ишханди, сжимая в кулаки тонкие холодные пальцы.

Нет, он не касался её рук, но знал: её пальцы холодеют от гнева.

– Почему вы так расстраиваетесь? Я обличён во всех грехах, изгнан, предан забвению, всё, как вы и хотели. – Орден в жесте непонимания развёл руками.

– Орден, немедленно выметайся! – Она вскочила на ноги, уперевшись кулаками в стол. – Я не желаю слушать упрёки ещё и здесь.

Орден задумчиво уставился в витражное окно у неё за спиной, подпёр голову рукой, как будто держать её прямо – невыносимый труд. Она могла бы позвать охрану, но не стала. Она могла бы просить его замолчать, но и тогда бы он не послушал.

– Дождь, – вздохнул он. – Ужасная погода стоит. Леди Орлана расстроена.

– Она была бы меньше расстроена, если бы ты убрался в свой Малтиль, – уже тише, на выдохе, на последнем приступе бешенства откликнулась она.

Ишханди села обратно в кресло, провела рукой по столу и потёрла кончики пальцев друг об друга, словно стирая с них серую пушистую пыль. Длинные рукава платья соскользнули вниз, по запястья.

– Хватит уже прикрываться Орланой, ты любишь это дело, я знаю. Не нашла ничего лучше, чем подослать девчонку ко мне и Вере. Думала, она разболтает всё отцу, но она замолчала, и тебе пришлось ждать ещё двадцать лет.

Ишханди дёрнула плечом, как будто отбросила дружески похлопывающую по нему руку.

– Тебе уже некому об этом доложить, нечем мне угрожать, жаль, правда?

Орден покачал головой: 'Не жаль'. Под пальцами скользнула шелковистая ткань мантии: он сжал её, едва не порвав.

– И за что же ты отправила в мир Ничто моего брата, демоница?

В той далёкой весне пели птицы. Стоило только сумеркам опуститься на императорский сад, как они тут же затевали перекличку в кронах деревьев. Чуть светились круглые камешки под ногами, и воздух был таким прозрачно-чистым, что казалось, стало слышно, как шумели волны Сантарина.

– Это тебе. – Орлана протянула ей цветок – красные лепестки затрепетали под порывом ветра. Ишханди осторожно взяла подарок за крепкий, чуть надломанный и от этого терпко пахнущий стебель.

– Что это?

– Цветок, – пожала плечами молодая императрица и отправилась дальше по аллее сада, изобразив, что срочно должна возвращаться к неотложным делам. Например, к наблюдению за падением листа с ветки вечноосеннего дерева.

Ишханди удивлённо крутила подарок в руках. В её касте был обычай срывать цветы только на похороны – постепенно увядающее растение символизировало и смерть мага.

– Не думай о плохом, – негромко произнёс Зорг за её спиной. Он чуть коснулся плеча Ишханди. – Люди дарят цветы тому, кто им нравится. Такой обычай.

– Странный обычай, – вздохнула магичка хаоса.

Луксора нашли сразу – там, где его и ожидала увидеть Орлана, в библиотеке. Он сонно тёр глаза, выбираясь из-за стола ей навстречу. Орлана то вздыхала, то сжимала зубы, то складывала руки на груди, силясь победить бурю эмоций, которые успели разыграться всего за десяток минут.

Воины в тёмных мантиях проводили их до самых покоев.

– Ну прости, любимая. – В спальне Луксор обнял её и осторожно ткнулся губами в шею. – Я читал и задремал. Не сердись, пожалуйста. Как прошёл совет?

– Я волновалась. – Орлана уколола палец о брошку и со злостью отшвырнула свою мантию. Брошь звякнула, ударившись об пол. – И что это за запах? Я ничего не могу понять.

Терпкий настойчивый аромат всё ещё был здесь, хотя в открытое окно дышала ночь и от холода уже сводило колени. Но Луксор ни капли не смутился, он поднял мантию и аккуратно сложил её на кресло, потом присел, чтобы найти брошь.

Успокаивающе напевая что-то себе под нос, он закрыл окно и почти силой уложил Орлану на кровать.

– Ты просто устала. Какой ещё запах? Я ничего не чувствую. – Он лёг рядом и обнял её, тепло уткнувшись в плечо. – Спи, любимая. Уже очень поздно.

– Нет, – Орлана задёргалась в его руках, – как ты можешь не чувствовать? Запах, очень настойчивый, я просто дышать не могу. Терпкий такой, как будто пряности.

– Любимая, если ты имеешь в виду это... – с закрытыми глазами пробормотал Луксор. – Твои духи. Ты забыла, спи.

Орлана замерла на несколько секунд, потом всё-таки вывернулась из рук мужа. Чудом не натыкаясь в темноте на мебель, она ушла в ванную, где всё ещё мерцали забытые белые огоньки, мириады раз отражённые в стенах. Здесь, в небольшой нише, была расставлена вся её косметика и несколько флаконов с духами. Орлана больше остальных любила самые старые – с запахом Нью-Питерских яблок, к другим прикасалась лишь изредка.

Она провела пальцем по флаконам, выстроившимся, как маги войны на параде, и быстро нашла самый крошечный – этот ей подарила Ишханди в день свадьбы. Запах сначала понравился Орлане, но к концу беременности начал раздражать, и флакон был запрятан в самый дальний угол ниши, с тех пор и не выбирался оттуда.

Аромат... ну да, это – тот самый аромат, который сбил её с толку сегодня вечером. Орлана посмотрела флакон на свет: за хрустальной стенкой плескалась прозрачная жидкость. Оставалось не больше половины.

Но она не могла использовать столько. Орлана была уверена, что, когда брала в руки флакон в последний раз, он оставался почти полным.

– Любимая, – в дверном проёме появился хмурый Луксор, – что случилось?

– Кто-то брал мои духи, – ледяным тоном откликнулась Орлана.

– Служанка. – Он ободряюще улыбнулся. – Делала уборку и случайно задела.

– Случайно открыла, случайно задела, случайно вылила половину флакона, – кивнула Орлана и, отстранившись, прошла в спальню.

Луксор пошёл следом и уселся на край кровати, всем своим видом показывая, что ему жаль. Полумрак в комнате разбавлялся лишь светом шаров белого пламени из сада, и когда глаза привыкли к нему, стало видно, как чуть колышется штора, как чуточку блестит оставленная на столе брошка.

– Давай поговорим, Орлана. Что теперь происходит?

Она села на противоположную сторону кровати, опустила потяжелевшую голову на ладони. В висках стучало, но сна не было ни в одном глазу.

– Ольвэ решил срочно объявить о независимости Тарамна, – выдала Орлана. – Что ещё? Мой отец умер. Совет меня игнорирует. Эрвина отравили. Тайная полиция шевелится со скоростью раненой улитки. Ишханди смотрит, как на предателя. Мама не упустила момент, чтобы начать ссору. Орден... Ордену достаточно просто существовать. А мне не у кого даже спросить совета. Впрочем, тебе же всё равно. Наука – вот что главное.

Она улеглась, едва не запутавшись в одеяле, и закрыла глаза. Луксор обнял её сразу же, прижал к себе и горячо прикоснулся губами к уху. Его сердце билось теперь совсем рядом.

– Что было на совете? Они не согласились на расследование?

– Как сказать, – вздохнула Орлана. – Может быть, я уговорила их повременить. А может, завтра всё начнётся заново.

Луксор провёл рукой по её волосам, непривычно коротким, с колючими ещё кончиками.

– Хочешь, я поговорю с Ишханди? Она перестанет на тебя срываться, обещаю.

Орлана открыла глаза: он навис над ней, всё такой же хмурый – морщину на переносице хотелось расправить пальцами, – и длинные чёрные пряди, сегодня не убранные в хвост, щекотали ей шею. Орлана сдержалась.

– Не хмурься. Ишханди тяжело, это всем ясно. Ей больно, плохо, одиноко. Она отгораживается. А может, это она убила папу.

Луксор резко поднялся на руках, и складка между бровями стала ещё глубже.

– В смысле? Ты думаешь... она убила?

Орлана шевельнула ногами, укладываясь так, чтобы было удобно смотреть в его глаза.

– У неё были шансы. Она скрывается сейчас у себя в резиденции, разве не странно? – Она снова закрыла глаза: перед ними плясали цветные пятна. – К тому же, она так ревновала. Не нужно говорить с ней. Просто... будь завтра со мной.

Чтобы уснуть, как и в прошлую ночь, ей прошлось снова почувствовать мятный вкус снотворного.