Текст книги "Императрица и смерть (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Внутри всколыхнулось старое, уже подзабытое желание быть похожей, стать такой же – и так же осторожно расправлять широкую ленту на поясе, – но она запнулась о свои же мысли. Она хотела быть такой ровно раз в пару месяцев и каждый раз тыкалась в глухую стену невозможности.

– Сейчас я была в прошлом. Ты знаешь, что Орден приходил в Альмарейн за пять дней до смерти отца? – Орлана обернулась на дверь в противоположной стене. За ней наверняка находилась спальня. За ней наверняка находился Орден.

– Да, я это знаю, – легко пожала плечами Вера.

Она шагнула в сторону окна, где тонкая занавеска покачивалась от ветра, и едва не укололась об остриё меча – металлического, не огненного, – вынырнувшего из-за спины Мидара в долю мгновения.

– Прошу, не приближайтесь к императрице, – произнёс он со всем возможным почтением, с которым только можно разговаривать, тыча мечом в человека.

– Она вряд ли собиралась меня убивать, – чуть раздражённая за то, что на полуслове оборвался разговор, выговорила Орлана телохранителю.

– Простите, но таковы правила, – безучастно откликнулся он, и только сейчас Орлана поняла, что значила последняя ухмылка Аластара.

– О, ради Вселенского Разума, – Вера подняла руки, словно сдаваясь на милость победителя, – больше не приближусь.

Она воспользовалась промедлением, чтобы ещё растянуть время, – так, по крайней мере, казалось Орлане, сердце которой колотилось хоть и в привычном темпе, но нет-нет, да и начинало щемить. Вера отправилась к окну, чуть изменив дорогу, тщательно закрыла рамы и расправила штору.

– Так ты знала, что они разговаривали с отцом? – потребовала объяснений Орлана.

Вера поправила сухие стебельки в вазе, встревоженные, они запахли терпко, по-осеннему. Если бы их касалась Орлана, они бы давно трухой лежали на полу. Вера достаточно испытала её терпение и обернулась.

– Да, знала. У нас нет секретов друг от друга.

Ну зачем она затронула самую дикую, самую детскую боль в душе?

– Хорошо. – Орлана проглотила боль, хоть та ещё несколько секунд цеплялась за язык злыми, обиженными словами. – Тогда ты знаешь, зачем Орден приходил?

– Он хотел взять тебя в ученицы. – Она подняла на Орлану взгляд и улыбнулась, как будто соседней комнате не умирал её муж.

Мидар застыл за правым плечом императрицы неслышной тенью, снова спрятал свой меч.

– А убить моего отца он не хотел? – Она покосилась на дверь в спальню – приоткрытую, пропускающую луч солнечного света.

– Ты думаешь, что говоришь? – Вера выразительно постучала согнутым пальцем по виску. – Орден и сам болен, а ты собираешься сделать из него убийцу?

Луч солнечного света ей всё-таки примерещился, а на мраморном полу лежал только очередной высохший лепесток. На небо наползи тучи, и вот солнца не стало.

– Тут я предполагаю только две возможности. – Орлана натянула выше на лоб сползающую маску. Может, её и правда стоило снять? Не ощущала же она себя голой без этого куска ткани неделю назад, месяц, год. – Или Орден не рассчитал с силой заклинания и теперь мучается от отката, или он так мастерски притворяется, чтобы отвадить от себя подозрения.

Вера кивнула, будто выслушав поздравления с давно забытым праздником, только мышцы на её шее напряглись, как струны. Задень – и зазвенит в воздухе сердитая, гулкая мелодия.

– Великолепно. Ты не нашла ничего лучшего, как только обвинить его. Всё правильно. Ведь теперь можно и отказать в помощи.

Она собиралась уйти и бросить разговор на середине – Орлана всегда чувствовала, когда матери надоедало приводить доводы и стоять на своём. Вера тогда удалялась, эффектно хлопнув дверью или не хлопнув ничем, оставляя её в бессильной злости кусать губы.

– Иди, – неожиданно легко для самой себя согласилась Орлана. – Я уже закончила.

Она поднялась из кресла, бросила последний взгляд на букет иссушенных цветов. Что хорошего в мумиях растений? Ощутила тень телохранителя у себя за спиной – ещё непривычное нарушение этикета: раньше так близко подходить к ней имели право только родные.

– Я зайду к Ордену, ты не против?

Впрочем, она не ждала ответа.

Дверь оказалась не заперта, а в комнате стоял полумрак, именно такой, когда задёргивают шторы посреди солнечного дня, и ещё лежат на мраморе приглушённые полотна света, но уже не прыгают солнечные зайчики в зеркалах и стеклянных дверцах шкафов.

Он открыл глаза, когда Орлана вошла. Когда она остановилась возле его постели, приподнялся. Она не почувствовала ничего: ни торжества, ни вкуса мести. Ни желания подать руку.

– Может, признаешься, зачем тебе понадобились ученики?

Орден хмыкнул, отвернулся. С той стороны кровати стояла Вера – бледная и злая, губы сжаты, руки сложены на груди, скрещены почти ритуальным жестом – не тронь, не подойди.

– Почему у меня не может быть учеников? – Орден снова обернулся к Орлане. Измерил её взглядом, как будто даже сейчас, лёжа в постели, возвышался над ней, а она стояла на коленях, облизывая с губ текущую кровь.

Он вдруг сделал странное – поднял руку, потянулся к ней.

Меч Мидара тут же вспорхнул в воздух, Орлана отпрянула: она хоть и ожидала от дяди откровенной подлости, но не так быстро, в самом же деле.

– Прошу, сделайте шаг назад, моя императрица, – смиренно произнёс за её спиной Мидар, так и не отводя меч от лежащего неподвижно Ордена.

Она послушалась, и по коже запястья прощекотала мантия телохранителя: он вышел вперёд, загораживая её от возможного нападения. Орден засмеялся – обидно и горько.

– Ты не потащишь меня за собой, – ответила на его смех Орлана.

Она подняла взгляд на мать: та не шевельнулась, и в глазах не таял лёд.

– Ты не посмеешь, – шепнула Вера едва слышно, неясно, к кому обращаясь. То ли к Мидару, застывшему с мечом наизготовку, то ли к Орлане, почти бессознательно сжимающей кулаки, то ли к Ордену – секунду назад покусившемуся на жизнь её дочери.

– Для меня тут всё понятно, – замершим на одной ноте голосом вторила ей Орлана. – Я вернусь в Альмарейн. Если это заклинание придумал ты, ты его и снимешь. Я пришлю к тебе Герольда для помощи. А потом вернусь в прошлое и прерву вашу с отцом встречу. Всё так просто. Прощай.

До двери оставалось два шага, когда сзади раздался голос Ордена.

– Ты недоучка.

А в мгновение до Орлане казалось, что она сможет сдержать злость. Резко обернувшись, она ткнулась в его презрительную улыбку. Ну да, тот самый Орден стоял над ней, когда она капала кровью на чёрный мрамор.

– Если бы я мог это снять, я бы не валялся тут, – сердито выплюнул он ей в лицо, и слова больно иссекли щёки. – Не хочешь быть следующей – советую поднапрячься. Мёртвая императрица никому не нужна.

Орлана набрала в грудь воздуха, сузила глаза, но выдохнула. Не сегодня и не сейчас состязаться с Орденом в угрозах. У неё есть дела куда важнее.

Когда Орлана и её телохранитель вышли, когда едва слышно схлопнулся за ними портал, Вера опустилась на край кровати. Её судорожно выпрямленные плечи поникли, ресницы устало опустились.

– Ну и зачем ты к ней потянулся? Патетики захотелось? Вряд ли она станет держать тебя за руку.

Орден коснулся её колена, скрытого под шелковистой тканью платья.

– Ну, Зоргу это уже не повредит.

Вера не оттолкнула его, хотя он видел – это стоило ей больших трудов.

– Ты же обещал!..

Адальберто убрал руки с её лба, и Орлана чуть не застонала от досады: так бы весь оставшийся день и просидела, погружённая в темноту и тёплую целительную магию. Но пришлось открывать глаза.

В окна ещё стучался умирающий серый дождь. В замке зажгли шары пламени – день выдался ещё пасмурнее, чем вчерашний.

– Дорогая, вообще-то, спать иногда надо, – проворчал Адальберто, где-то в дальнем углу комнаты смывая с рук остатки её боли. – И есть тоже. Ты же ничего не ешь, откуда силы возьмутся?

Орлана улыбнулась. Очень редко, когда он отчитывал её, он снова становился тем самым Адальбертоом, которого она знала, а не его бледной тенью. Тогда Орлане хотелось рассмешить его, сделать что-то откровенно глупое, например, выбежать сейчас под дождь.

Но она знала, что не выбежит уже – вряд ли позволит это самой себе.

– Интересно, там Идриса не нашли ещё?

Адальберто закончил плескаться в воде и подозрительно спросил:

– Не боишься наделать страшных глупостей?

– Я очень нервничаю, – призналась Орлана. – Как ты думаешь, получится стереть из прошлого покушение?

Так бывало, когда всю ночь ждёшь падения самой яркой звезды, а звезде, в конечном счёте, всё равно, чего ты там ждёшь. Она висит в небе и подмигивает тебе – издевательски. Орлана и не думала, что уже привыкла к смерти отца.

Если бы Адальберто сейчас сказал, что ему очень хочется верить в удачу, что всё обязательно выйдет, а иначе и случиться не может, что... Орлана уняла бы нервную дрожь в пальцах. Она бы поднялась и сама пошла искать мага времени. Но он замолчал, уставившись в блестящее от капель дождя стекло, прокашлялся. Сцепил руки на груди.

– Ты сделала всё, что могла. Просто, понимаешь, никто ещё не возвращался из мира Ничто. Может быть, не стоит дразнить Вселенский Разум?

Орлана подошла к нему сзади и обняла за плечи, уткнулась лицом во взъерошенные пряди на затылке. Его волосы пахли давно пропавшим из Альмарейна солнечным светом.

– Я никогда не прощу себе, что не смогла спасти отца, – прошептала она, как будто бы боялась, что больное откровение услышит Мидар – тот замер статуей у двери, и под капюшоном алой мантии было не разобрать, что выражают его глаза.

Есть ли у него вообще глаза.

– Так что там насчёт Идриса? – преувеличенно бодро повторила она и зашагала к дверям.

...Маг времени ждал их в приёмной. Если бы Орлана волновалась чуть меньше, а Идрис позаботился о создании хоть одного огненного шара, она бы обязательно рассмотрела комнату. Но горели только крошечные янтарные огоньки рядком, на подоконнике. Свечи? Человеческие лампочки? Идрис держал в руках большую пиалу и осторожно принюхивался к идущему от неё пару.

Когда закрылся портал, он только мельком взглянул на Орлану и её спутника: по ней мазнул быстрым взглядом, а на него покосился с явной неприязнью, – и снова уткнулся в свой напиток.

– Поднимитесь, когда с вами разговаривает императрица. – По мечу Мидара заплясали янтарные блики.

Он вовсе не собирался угрожать магу времени, меч тут же был опущен, но Идрис вздрогнул. Горячая алая жидкость плеснулась на его пальцы, он дёрнулся, и пиала оказалась на полу вверх донышком. По ковру растеклось пахнущее розой пятно.

– Так она вроде пока ничего и не сказала, – зло прокомментировал Идрис, зачем-то отряхивая руки одну о другую и разглядывая свой разлитый по полу ужин.

Орлана удержала тяжёлый вздох. Ей показалось, что за её правым плечом Мидар едва слышно рычит – побеспокоенным тигром.

– Ну и какие планы? – тем же смертельно обиженным тоном поинтересовался Идрис, нехотя поднимаясь с кресла.

Телохранителя он теперь показательно не замечал. Едва не задел его локтем, когда приблизился к Орлане.

– Помнишь прикосновение? Нужно сделать так, чтобы его не случилось. – Она подавила желание сделать шаг назад: маг времени подошёл слишком близко, и снятая Адальбертоом боль в затылке вдруг снова вспыхнула.

Уголки его губ дёрнулись и расползлись в улыбке. Идрис с довольным видом потёр руки, будто бы предвкушая вкусный ужин.

– Даёшь разрешение?

– Даю, – скрепя сердце кивнула Орлана. Ей не нравилась эта змеиная улыбка, ей не нравилось, что она почти чувствовала теплоту его дыхания, но Идрис был единственным, кто мог спасти её отца от смерти.

Вера в то, что всё ещё может стать хорошо, яркой звездой горела в небе, хоть над Альмарейном уже три ночи не поднималось звёзд.

– Я всё сделаю, – изогнул одну бровь Идрис. В свете янтарных огоньков его глаза казались жёлтыми, демоническими.

Живая золотистая пушинка запуталась в длинном ворсе ковра. Она барахталась, то выползая на самый кончик ковровой ворсинки, то проваливаясь ещё ниже, а под потолком кабинета императора горел один единственный шар белого пламени.

Лоб Зорга расчертила глубокая морщина, и Орлана не могла опуститься перед ним на корточки и разгладить её. Пока – не могла.

Орден многозначительно ткнул пальцем в потолок. Он сделал это с такой страстью, что единственный пламенный шар нервно закачался в воздухе.

– ...Да её сможет убить любой недоучка из академии при определённой доле желания.

Зорг склонил голову вперёд, так что в тени стало не разобрать выражения его лица.

– Может, её и нужно обучать. Но не тебе. Я найду ей другого учителя. Прошу, возвращайся в Малтиль.

Орден хлопнул в ладоши.

– Хорошо, я вернусь. Усядусь в своём любимом кресле и буду ждать Орлану. А ты всё же спроси у неё. Вдруг ты совсем не знаешь, чего хочет твоя дочь.

– Иди, – произнёс Зорг и протянул руку к своей книге, заложенной красной лентой.

И тут дверь распахнулась.

– Ой. – Застывший на пороге Идрис втянул голову в плечи. – А я тут подумал... мне выйти? Зайти? Э... можно?

Улыбка медленно сползла с лица Ордена. Занесённая рука опустилась на колено, по которому он немедленно и нервно забарабанил пальцами.

Зорг откинулся на спинку кресла.

– Кажется, твоё возвращение из ссылки не останется в тайне. – Он подтянул книгу к себе и, автоматически перелистнув несколько страниц, снова поднял глаза на Идриса. – Ты не мог бы немного подождать в приёмной?

– Конечно, – расплылся в подобострастной улыбке тот, не отрывая взгляда от Ордена.

Тот едва заметным жестом указал, куда ему следует уйти и сколько там подождать. Медленно пятясь, маг времени скрылся за дверью и так громко хлопнул ею, что шар под потолком затрепетал в смертельном ужасе.

– Хорошо, что я не обязан здесь жить, – выдавил Орден. – А то пришиб бы кого-нибудь ненароком.

Дверь тихонько скрипнула, и в неровном свете пламени стало видно, что она чуть приоткрылась. В образовавшейся щёлке торчала кисточка фиолетовой накидки.

– Довольно, – хлопнул ладонью по столу Орден. – Я ухожу.

Судя по тому, как подрагивали уголки его губ, здорово же ему пришлось сдерживаться, чтобы не добавить всего, что он думал о магах времени на самом деле.

И в центре кабинета расцвёл портал.

Орлана открыла глаза. Сердце зашлось, как сумасшедшее, а в спину чуть пониже лопаток холодом дохнуло безвременье.

– Долго же ты в себя приходишь, – послышался голос Идриса.

Перед глазами проступили пятна: светлые одежды мага времени, серая клякса окна. За ним – то ли ранние сумерки, то ли всё ещё день, не разобрать.

– Трудно с непривычки по времени прыгать, – заметил Идрис, и при доле воображения его тон можно было даже принять за сочувствующий. Он сидел на краю стола, покачивая в такт своим мыслям ногой.

А её руки ощутимо дрожали. Идрис отвернулся к окну.

– Ты была там, всё видела. Что скажешь?

– Он не прикасался, – прошелестела Орлана. Голос подчинялся ей плохо, хуже некуда.

Орден не дотронулся до её отца, а значит, у них получилось. Но почему тогда по аллеям сада стелется всё тот же серый туман, почему в открытое окно дует горький ветер? Почему на столе императора – сломанное солнечное перо, припрятанное под стопкой бумаг, почему убрана в шкаф книга, заложенная алой лентой?

В саду пронзительно и надсадно закричали птицы.

– Что-то не так, – хриплым от волнения голосом сказала Орлана.

В галереях замка было сумрачно и тихо, и сложно понять – тихо, как в том мире, из которого ушёл Зорг, или как в том, где его убийства не случилось. В комнате, окна которой выходили на зимний сад, их ждали Луксор и Адальберто. Ползучие тени растекались по стенам.

Адальберто поднялся ей на встречу, Луксор послал встревоженный взгляд. Орлана остановилась в центре комнаты и лихорадочно огляделась, даже не понимая, что именно ищет.

– Где мой отец?

Адальберто осторожно взял её за руки, взглянул чуть исподлобья, будто бы и сейчас смотрел поверх очков.

– Орлана. Он умер.

Она села в кресло: разом ослабли ноги. Кругом, в липком сумраке, обсуждали происходящее. Луксор и Адальберто хором спрашивали, что произошло. Идрис отвечал путано, хмуро молчал Мидар. Орлана ждала, когда все уйдут и оставят её наедине со стуком дождя в оконное стекло, но Идрис всё рассказывал.

– Любимая, – перед ней на колени опустился Луксор. – Ты ни в чём не виновата.

– Только не надо мне говорить... Да, я сделала всё, что могла. – Она выдохнула и постаралась, чтобы голос зазвучал спокойнее. Если её сочтут сорвавшейся истеричкой, вряд ли кто-то станет помогать и выслушивать. – Просто это может быть кто угодно. Орден, который приходил ещё раз, Ишханди, Ольвэ, случайный прохожий.

– Всё не так безнадёжно, – попытался утешить её Луксор.

За его спиной многозначительно кашлянул Адальберто. Видно, решил, что с императрицы уже хватит пустых надежд. Луксор глянул на него через плечо.

– Здесь не принято пожимать руки в знак приветствия. Если бы посмотреть на встречу Зорга и Ольвэ...

– Наверное, уже достаточно, – отправив к демонам всякую вежливость, оборвал его Адальберто.

Луксор дёрнулся с заметным раздражением.

– Я не прав? Здесь вообще не любят прикасаться друг к другу. Разве что близкие родственники. Поэтому любое прикосновение чужого подозрительно.

– Спасибо за поддержку. – Орлана провела ладонью по его щеке. – Но они считают, что всё это бессмысленно. Я никогда не смогу найти убийцу. Если это вообще было убийство. А если это неизвестная болезнь, которая косит только высших магов, то это дело целителей, а не моё.

– Да она не потянет ещё один визит в прошлое. – Идрис скрестил руки на груди. Он демонстративно отошёл в самый угол – подальше от телохранителя.

– Я потяну, – огрызнулся Луксор.

Орлана сжала его пальцы. Адальберто всем своим видом показал, что больше не участвует в обсуждении: он смотрел в окно, туда, где за стенками прозрачного купола молчал отключенный на зиму фонтан с солёной водой, и нервно потирал переносицу.

– А это может оказаться интересным, – откликнулся вдруг маг времени, и его губы растянулись в хитрой улыбке.

– Давайте, вперёд! – хлопнул в ладоши Адальберто. – У вас опять ничего не выйдет, а я потом буду её успокоительными отпаивать.

Луксор, глядя на неё, закусил губу. Орлане очень хотелось закричать о том, что она ни во что больше не верит, что серого неба сыпет серый дождь, а по аллеям давно расползся туман. Что когда она оглядывается назад, она видит только обгорелые балки, хоть там и должен быть знакомый с детства дом.

Она устало качнула головой.

– Идите.

Адальберто вздохнул и махнул рукой.

Когда ушли Идрис и Луксор, в комнате стало сумрачно, зябко, и время тянулось медленно. Холодные секунды одна за другой шуршали о стекло ветками дерева. Орлана искусала ногти и губы, а Адальберто измерил комнату во всех возможных направлениях, разве что по стене до потолка не добрался. В конце концов, он вышел, невнятно объяснившись, и в комнате повисла тишина – ещё тяжелее, чем потусторонний шёпот дождя в кабинете.

Орлана обернулась: Мидар застыл за её правым плечом, привалившись к стене. В полумраке комнаты весь тот немногий свет, что ещё пробивался в окна, будто собрался на его мече. Воин проводил ладонью по долу.

Она вспомнила, точно так же любил скрашивать ожидание Истемир: он доставал свой меч и любовался им, поворачивая так и эдак. Их похоронили вместе – Истемира и меч, даже после смерти одного не решившись разлучить.

– Поговори со мной, – попросила Орлана.

Мидар словно не удивился, спрятал меч и опустился рядом с её креслом на одно колено.

– О чём вы хотите говорить, моя императрица?

– Расскажи мне о себе, о своей семье, о друзьях. – Она отбросила с лица прядь грубо обрезанных волос. Пока было тихо – совсем тихо, – мир ещё хранил надежду. Ей нужен был чей-то голос в темноте, чтобы и самой не уйти в мир Ничто следом за отцом.

Он качнул головой.

– Только наполнив сердце покоем пустоты, воин может достигнуть истинного мастерства.

Вот и весь ответ, простой, как лезвие меча, и такой же прямой.

– Когда-то мой брат согласился бы с тобой.

Воспоминание пришло само собой. Первый раз – без помощи Идриса. Такое яркое, выросшее из одной единственной фразы, из горького вздоха, из прикосновения – двумя пальцами к месту повыше переносицы.

Тот вечер был похож на сотню предыдущих и от этого казался рутинным. Орлане уже слегка поднадоела большая гостиная, где все собирались после ужина, где белое пламя горело ровно. Она бродила от окна к окну, давно угомонив Риана и теперь не находя себе занятий.

Она бы пошла спать, но не привыкла ложиться в одиночестве. Луксор был очень занят: он хмурил брови и в задумчивости поглаживал кончиками пальцев корону ферзя. Зорг осматривал шахматную доску с другой стороны с не меньшей задумчивостью. Орлана подошла к ним, упёрлась ладонями в стол, склоняясь над доской.

– Почему эта фигура никогда не ходит? – Она указала на короля.

Они хором объяснили. Орлана постояла ещё, кусая губы.

– И почему король почти не ходит?

– Понимаешь, милая, есть император, а есть императрица. – Зорг погладил её по руке. – Императрица сильнее.

И съел ферзём пешку Луксора.

– Но если убьют императора, то конец империи, – вздохнул тот, плавно выдвигая вперёд коня.

Они вели эту партию давно, ещё с того самого дня, когда вспомнили о шахматах, и Орлана уже отчаялась узнать, кто выиграет.

В самом дальнем углу гостиной дремал Адальберто, его Орлана не стала трогать даже от скуки: проснётся, попытается поймать на носу несуществующие очки и начнёт ворчать. Она не была уверена, что выполнила все из его указаний на сегодня.

Поэтому Орлана присела на подлокотник кресла Ишханди. Та лишь на мгновение оторвалась от старых, едва ли не крошащихся в её руках рукописей. Солнечное перо мелькнуло в её пальцах искоркой света.

– Невесело тебе с ними? – Лёгкая улыбка осветила бледное лицо.

Древние руны она переписывала на новые мелованные листы, с особой тщательностью выводя каждую закорючку. Орлана немного последила за её работой, за тонкими пальцами под тенью полупрозрачных рукавов и, вздохнув, сползла с подлокотника.

Она опустилась на колени перед шахматной доской, уперевшись подбородком в край стола.

– Научите меня играть. Только попонятнее. – Она с выражением посмотрела на открывшего было рот Луксора. – Я видела шахматы только в глубоком детстве.

Рука Зорга повисла над шахматным войском. Он улыбнулся.

– Хорошо, милая. Смотри, – его пальцы скользнули по макушкам фигур, – это пешка. Она... как маг войны. Умеет убивать тех, кто стоит рядом.

Орлана положила голову на стол так, что фигуры показались великанами.

– Это слон. Ну, пусть будет Аластар. Всегда действует исподтишка. И ходит наискось. – Он двинул наискось по белым клеткам изящную фигуру, на Орланин вкус больше похожую на леди в бальном платье, чем на начальника тайной полиции. – Это конь. Он как демон, вечно ходит не по-людски. Так что его тоже стоит опасаться.

– А императрица? – подала голос Орлана.

Зорг расставил фигуры по своим местам.

– Императрица может ходить, как ей захочется.

Луксор тёр подбородок, глядя в одну точку. Орлана даже не сразу заметила, как прислушались к их разговору Ишханди и проснувшийся Адальберто. Магичка хаоса осторожно сложила свои рукописи на колени и, подперев голову рукой, наблюдала за действиями Зорга.

– А ладья? – подала голос она, увлечённая не столько игрой, сколько сравнениями.

– Сложно придумать, – покачал головой император.

– Ладья – это Истемир. – Луксор двинул фигуру, похожую на дозорную башню, вперёд, через всю доску. – Всегда прямолинеен и идёт напролом.

В комнате повисла секундная тишина. Ишханди отвернулась и снова зашуршала рукописями.

– Досталось парнишке, – вздохнул Зорг.

Луксор вернул фигуру на место и оглянулся на замершую Орлану.

– Всё в порядке, любимая?

– Да, конечно. – Она быстро закивала. – Вы играйте, а я посмотрю.

Встать и уйти к окну, чтобы не дать посмотреть себе в глаза. Орлана коснулась лица – маска. А под маской сорвалась на щёку и захолодила кожу капля влаги.

– Когда мне было три года, мама забрала меня и сбежала в мир людей. Нельзя сказать, чтобы это мне нравилось, но другой жизни я и не помнила. Первым, кто нашёл меня там, был мой брат. – Она тяжело вздохнула, как будто заталкивая внутрь себя некстати выбравшиеся воспоминания. – Истемир. С ним вместе мы вернулись, когда узнали, что Орден захватил власть. Так вышло, что Истемир погиб. Его в сражении убил Орден якобы за предательство. На самом деле Истемир просто защищал меня.

– Смерть, достойная воина, – негромко отозвался Мидар.

Холод подкрадывался со всех сторон вместе с темнотой. Он заставлял сильнее запахивать мантию, сжимать руки и облизывать кровь с губ – давно уже искусанных.

– Надеюсь, он тоже так думал. Но принять смерть от собственного отца – страшно.

Она замолчала, и стало слышно, как о купол зимнего сада шуршит дождь. А может, это только казалось. Орлана прошла к своему креслу и снова села. Её движениями владела усталость.

– Его называли богом смерти? – спросил её телохранитель. Из вежливости, чуя, что ей хочется вспомнить брата, или правда из интереса – тогда, три года назад, история январского переворота гремела в Манталате, обрастая правдоподобными и не очень подробностями.

– Да, называли. Он и был полубогом: сыном Ордена и какой-то из реинкарнаций богини смерти. Не знаю, как это возможно, – мотнула головой Орлана. – Не знаю подробностей.

Она прикрыла глаза. За темнотой опущенных век нашлось то, чего не было в комнате: сцены прошлого. Не сдерживая воспоминаний, Орлана рассказала о том, как тёплой струёй била кровь из раны, как она зажимала её, а Истемир обречённо улыбался в ответ.

'Прости, я не смог'.

Вспышка молнии беззвучным росчерком осветила купола зимнего сада. Через секунду по галереям замка пророкотал гром. Мидар вздохнул, склонил голову, так и не поднимаясь с колен.

– Я молю Вселенский Разум о том, чтобы он послал мне такую смерть. Это счастье: умереть ради Вас.

Она ждала от своего невольного слушателя только молчания и удивлённо распахнула глаза. Она не сразу нашлась, что ответить.

– Лучше бы вы жили ради меня. – Орлана подцепила маску за уголок. Ведь можно её снять?

В очередной электрической вспышке на пороге комнаты появились Идрис и Луксор. Сыграла ли злую шутку гроза или сделала своё усталость, но лицо мага времени показалось ей сильно осунувшимся. Забыв об идее снять маску, Орлана начала подниматься из кресла.

– Орлана, – отодвинув с дороги Идриса, Луксор приблизился к ней, – мы нашли. Он прикасался.

Она так и застыла в странной скрюченной позе, опираясь на подлокотники кресла.

– Ольвэ? – Голос скрылся в раскате грома. Орлана кашлянула. Собственная речь грозила сорваться на задавленные хрипы. – Послушайте, я сделала ошибку.

В свете зажёгшегося шара белого пламени стало видно, как Идрис скептически выгнул бровь. Она встала. Маска привычно и надёжно облегала лицо: никто не заметил на лице императрицы следов слёз – следов позорной слабости.

– Нельзя каждый раз тревожить прошлое. Это и правда опасно. Лучше сначала выяснить всё в нашем времени.

Идрис презрительно фыркнул. Отворачиваясь, он решил объясниться перед тем, как в очередной раз хлопнуть дверью.

– Позовите, когда снова наметится что-нибудь интересное.

Луксор кинул на него быстрый взгляд, но, видно, решил не связываться. В очередной раз разбитая губа вряд ли исправила бы характер мага времени.

– Он дотронулся до руки императора уже в самом конце встречи, – рассказал Луксор. – Можно бы и подумать, что случайно. Хочешь сама поговорить с ним?

Она помолчала. Наведываться в подвалы Аластара – занятие не из приятных. Его подчинённые не жалуют гостей, его пленники не любят разговаривать, но другого способа узнать подтекст случайного прикосновения у неё просто не было.

– Думаю, стоит.

Зашуршала мантия Мидара: он поднялся с колен. Шум дождя стихал, теперь его было почти не разобрать за привычным гулом замка, если не прислушиваться. Звуки грома затихали вдали, за Сантарином.

– И я не верю, что Аластар до сих пор ничего не разузнал, – глядя на замерший в предчувствии повторной бури зимний сад, объяснила Орлана.

***

– Вы звали меня?

Сумрак подвала разгоняли шары белого пламени, их неровный свет в муках дёргался на каменных стенах, гас и снова вспыхивал от очередного резкого взмаха мантии. Камень и пламя – вот и все украшения.

– Чем могу помочь, моя императрица? – Аластар возник за спиной Орланы, когда она уже отчаялась дождаться его скоро. – Прошу, присаживайтесь.

Он сам опустился в кресло, обитое кожей демона – багровые чешуйки переливались в свете огня. Выражение тщательно скрываемого недовольства – его оторвали от дел – мелькнуло на лице начальника тайной полиции всего на секунду. Крошечные языки пламени плясали в выпуклых пуговицах его камзола.

– Хочу поговорить с Ольвэ. – Она не приняла приглашение – прошлась по комнате.

Каблуки сапог стучали по каменному полу, как капли воды. Орлана замерла у стены, рассматривая подсвеченную искрами гравюру: вдали за призрачными силуэтами деревьев угадывалась громада Храма. Серые сумерки стояли над Альмарейном, в них тонули шпили квартала Хаоса. На переднем плане несколько магов в мантиях стояли полукольцом. В руках одного из них был меч.

– Я не думаю, что вам будет приятно это, но если вы желаете...

Орлана обернулась: Аластар с долей интереса смотрел на неё. Любопытно же, сколько ещё эта слива проболтается на ветке и когда уже холодный северный ветер сорвёт её, когда уже чьи-нибудь сапоги со сбитыми носами втопчут в грязь.

– Было бы неплохо, – холодно заметила она, снова отворачиваясь к гравюре. Совет Магов? Не похоже, тех шестеро, и то если не брать в расчет касту Времени – Идрис и его предшественники не очень утруждались политикой, – а на картине их всего четыре.

– Я отчего-то и решил, что вы захотите задать ему вопросы. Уже отдал приказ, чтобы его подготовили к встрече. Где вы хотели бы провести беседу?

Добиться от него откровенности? Демона с два. Тон Аластара плавно переполнился вежливой вычурностью. Орлана покусала ноготь в задумчивости. Если не совет Магов, тогда кто они и что делают, собравшись тесным полукругом на площади перед Храмом?

– Мне это безразлично. На ваше усмотрение.

Притворно по-старчески охнув, Аластар встал. Каменная комната осторожно отзывалась на звуки его шагов. Проходя мимо Орланы, он замер на секунду, чтобы окинуть взглядом и без того наверняка не раз виденную гравюру. Задумчиво потёр подбородок, и Орлана наткнулась на его взгляд – цвета похоронного тумана.

– Это упокоение богини смерти. Самое первое.

Его палец, изрезанный тремя тонкими поперечными шрамами, указал на мага, мантию которого ветер развевал особенно сильно.

– Дерен. Дерен Бахакар, вы, кажется, лично знакомы.

Орлана обернулась ему вслед, и, словно чуя её взгляд на своей спине, возле двери Аластар остановился снова.