Текст книги "Последнее дело императрицы (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Они мерялись взглядами – кто кого переглядит, и Орден не собирался сдаваться.

– Так что ты пойдёшь туда, дорогая, – сказал он ей в глаза. – И мы посмотрим, что из этого выйдет.

– Как интересно, – не выдержала Этель.

Искры сыпались на ковёр, иногда замирая на выпуклой лепнине колонны. Этель наблюдала за ними и за собой, как будто со стороны – пальцы то и дело касались верхней пуговицы на платье

– Разумеется, интересно. Только дело не в этом. Понимаешь, – Орден сложил руки ладонь к ладони, – если смерть мира всё-таки случится, мне тоже будет невесело. А ты императрица. Значит, обязана что-то делать.

Этель потянула платье за ворот: в комнате вдруг стало душно.

– Судя по тому, что коронация Эйрин уже состоялась, императрицей…

– Прекрати эту ерунду. – Орден даже не доставил себе труда дослушать её до конца. – Твоя девчонка посаженная кукла. Её даже не водили в Храм.

Слева кашлянул молчавший до сих пор Аластар. Несмотря на ночь, которую они вместе с Этель провели в размышлениях и разговорах, он не выглядел уставшим, разве что – задумчивым. И хмурые морщины больше не появлялись.

– Что будет, если мы встретимся с Руаной?

– А вы с ней встретитесь, это я вам обещаю, – усмехнулся Орден. – А дальше я ничем не смогу вам помочь. Руана мёртвая, её не возьмёт ни оружие, ни магия. Единственное, что вы сможете – узнать, чего ей хочется, и попробовать договориться.

Орден глянул на Этель, которая внимательно слушала их разговор, вжавшись в кресло, и возвёл глаза к потолку.

– А теперь ты выйди. Выйди-выйди, и нечего на меня так смотреть.

Этель поднялась. Огненный шар по щелчку пальцев Ордена подплыл к ней и осветил дорогу до двери. Мягкий ковёр скрадывал шаги, и ручка повернулась легко.

Орден поджал губы, как будто то, о чём он собирался говорить, выводило его из себя. Купол из пальцев распался, и он обеими руками взялся за подлокотники кресла. Но не встал. Только чуть склонился в сторону Аластара.

– Мы не можем потерять Орлану. Думаю, без неё мир окончательно рухнет.

Аластар склонил голову набок – непонимание в его взгляде сменилось настороженностью.

– Потерять? – переспросил он.

Орден отвёл глаза.

– Боюсь, что Руана не по голове её собирается гладить, а вселяться. По крайней мере, это – единственное, что мне воображается. Может же такая мысль прийти в голову и Руане? – Он кивнул своим размышлениям и жестом уставшего мыслителя коснулся кончиками пальцев виска. – Вот только после этого обе проживут недолго. Мёртвое и живое не соединяются.

В тишине потрескивало белое пламя и осыпалось искрами на лепнину, которой была украшена колонна. Замысловатые белые маски-лица проступали из темноты, и ни одна из них не улыбалась.

– Но тогда зачем? – спросил Аластар, проглотив новость, как горький дым, сразу и даже не поморщившись.

Орден смотрел на него и пытался понять, о чём тот думает.

– Зачем? Я понятия не имею, что приходит в голову призракам. То, что она собирается сделать, она собирается сделать очень быстро и тогда уже угомонится. Возможно. А может быть, и нет.

Орден поднялся, подманил к себе огненный шар и зашагал мимо колонн, к открытому настежь окну. В подземной темноте, на широкой улице, освещённой только белым пламенем, матово-чёрным блестели камни мостовой, и по обе стороны дороги возвышались тонкие серебристые статуи – вместо деревьев.

– Есть одна идея, – нехотя протянул он. – Мне тут птичка принесла, что в замке давно уже всё не особенно благополучно. Если и наносить удар, то этой ночью.

Этель ждала их в коридоре, у окна, плотно занавешенного, как и все остальные окна, до которых она смогла бы добраться. Скрестив на груди руки и привалившись плечом к стене, она мерила взглядом тяжёлую дверь, которая только что захлопнулась у неё за спиной.

– Ну вот, опять ты, – услышала Этель за спиной и, даже не оглядываясь, кивнула.

– Я. Здравствуй.

Мари обошла её по кругу и замерла, прижавшись к стене лопатками. Куда она там смотрела и что нашла интересного в месте, где потолок скрывался в полумраке, Этель не знала.

– Я хочу на поверхность, – выдала Мари, ни к кому не обращаясь. Точно так же она могла бы твердить о своих желаниях, сидя в тёмной спальне.

Этель промолчала.

– Я хочу на поверхность. У меня там полно дел, – Мари по-взрослому, почти как Орден, нахмурилась и сердито подобрала губы. – А меня никуда не пускают.

Она скрестила руки на груди и задумчиво зашагала в дальнюю часть коридора. Туда свет от огненного шара уже не доходил, но как только её спина начала скрываться от взгляда Этель, Мари тут же повернулась и пошла в обратную сторону. Тёмные волосы, то ли нарочно приведённые в творческий беспорядок, то ли просто не чёсанные, блестели: переливались звёздочки.

– А ты когда-нибудь видела Орлану? – спросила вдруг Мари, вскинув взгляд на Этель.

– Приходилось, – осторожно ответила она и обернулась на дверь: нет, та даже не приоткрылась. Почудилось.

Мари теперь стояла напротив, заведя руки за спиной. Она покачивалась с носков на пятки и выглядела так напряжённо, как будто утащила с праздничного стола пару пирожных, а потом кто-то пошутил, что пирожные были отравлены.

– А правда, что она была великим магом?

Этель посмотрела девушке в глаза – та нисколько не смутилась. Что за неуместное любопытство?

– Я бы так не сказала.

Уперев руки в бока, Мари приняла такую воинственную позу, как будто приготовилась бороться до последнего – за идеалы, за Орлану и ещё не пойми за что. Этель не смогла сдержаться и улыбнулась.

– А я слышала, что она демона могла одним взмахом руки прогнать! – заявила Мари, решительно надвигаясь на Этель.

Та покачала головой. Ну разве что демона-стража, которого весь замок подкармливал булочками, оставшимися с обеда.

– Вот это уже явное преувеличение.

Мари отвернулась и покусала губы. Серебристые звёздочки осыпались с её волос на лицо и на плечи, и теперь сверкала даже белая рубашка, наполовину выпущенная из-под ремня брюк.

– Что, правда? – насторожилась она. Сощурила глаза и осмотрела Этель с ног до головы, как будто проверяя, не врёт ли.

– Думаю, да. – Этель кивнула, в очередной раз обнаружив, как с непривычки давит на горло верхняя пуговица.

– Значит, она не могла бы выжить?

Удивлённо приподняв брови – логика всё же была странная, Этель покачала головой.

– Жаль, – протянула её собеседница и переступила на месте, словно от нетерпения. – Слушай, а Эйрин ты не видела?

Этель, даже и не зная, что отвечать на этот вопрос, повела плечом. Дверь в кабинет Ордена оставалась неподвижной. А Мари забралась рукой в карман брюк и вытащила оттуда сложенный вчетверо клочок бумаги. Его края обтрепались, будто вот так в кармане его носили вовсе не первый день.

– Похожа? – развернув листок, Мари протянула его Этель, но в руки не дала, а так и держала перед лицом.

Та увидела смазанный, нарисованный угольным карандашом, словно в спешке, портрет девушки. Она могла бы напоминать и Эйрин, и любую другую: стояла вполоборота, чёрные волосы спускались ниже плеч, взгляд казался чуть колким, как изморозь на окнах, а платье, чудилось, вот-вот соскользнёт с нежного плеча.

– Как будто бы похожа, – отозвалась Этель, пытаясь запомнить каждую детали рисунка. Где Мари могла его взять?

Та сама взглянула на картинку и, коротко хмыкнув, сунула обратно в карман.

– Тогда странно. Почему у меня ничего не получилось?

В пол она смотрела так, как будто могла разглядеть там ответ.

– Зачем тебе Эйрин? – осторожно спросила Этель.

Хрупкую тишину между ней и Мари нарушил стук её каблуков. Она развернулась и сделала в сторону Этель изысканное па, будто срисованное с картинки в старой книге.

– А ты сама-то никогда не мечтала стать императрицей? Я же её родственница, знаешь? – Мари весело рассмеялась, предрекая немалое удивление в ответ на свой выпад. – Белое кружевное платье, розы, музыка… Ну ладно. Пойду, пока меня папаша тут не застукал.

Этель проводила её взглядом, чувствуя, как холодеет в груди.

– Платье, розы, музыка, – повторила она, не осознавая даже, что болтает сама с собой посреди пустого коридора. – Предательства, кровь, заговоры.

В темной глубине коридоре Этель последний раз увидела, как блеснула серебристая звёздочка, и в это же мгновение дверь кабинета распахнулась. На пороге, в свете белого пламени, стоял криво улыбающийся Орден.

Слёзы застыли на щеках и в уголках глаз, как будто замёрзли. Эйрин больше не вытирала их. Сидела, обхватив колени руками, и просто смотрела вперёд, на единственный огненный шар, который ей оставили.

Ей казалось, вот-вот он истечёт искрами и угаснет совсем, оставив её в кромешной страшной темноте. Её, окружённую фигурами в чёрных мантиях с глубокими капюшонами, скрывающими лица. Но каким-то чудом он всё ещё горел, и Эйрин смотрела на него сквозь пелену застывших на глазах слёз.

– Почему ты меня предал, почему?

Мир не отзывался.

– Что я сделала не так? Я ошиблась, да? Скажи, где я ошиблась?

Мир молчал, только шипели искорки белого пламени. Шипели и таяли в воздухе.

Когда Эйрин закрывала глаза и откидывала голову к стене, она слышала ещё, как бьются в оконное стекло ветки деревьев – грубые, резкие удары. Она вспоминала, что за окном бушует непогода, швыряется снегом и по-волчьи воет в пустых галереях.

Она вспоминала, что в темноте и холодном ветре солдаты замкового гарнизона ищут на старом плаце тело Маартена, и ей становилось ещё холоднее. Голые плечи покрывались гусиной кожей.

В маленькой комнате, почти без мебели, с холодными стенами и жёстким ковром, она сидела, вжавшись в угол, и со страхом ждала, когда снаружи раздадутся шаги. И Теро скажет: "Я же говорил тебе уходить".

– Я же говорил, – его голос вполне чётко прозвучал за дверью, потом хлопнуло снятое заклинание, – я поймал её за руку.

Дверь открылась и Эйрин увидела лорда консула, сделавшего на лице выражение бравого борца за истину, и рядом с ним – капитан сегодняшнего караула.

– Лучше не поднимайтесь сегодня на Тайнисскую башню. Там опасно. Завтра успеете ещё, – вздохнув, вскинул голову Теро. – До суда.

Капитан кивнул и скрылся за дверью, но лорд консул уходить не собирался. Эйрин сверлила его взглядом, не прекращая, а он улыбался в ответ. Улыбался и всё.

– Понимаешь. – Теро присел на корточки в паре шагов от Эйрин. Чтобы заглянуть ей в глаза, что ли? Но когда присел, из-за ворота его рубашки выпал небольшой медальон, блеснул в белом свете, и Теро даже не потрудился сунуть его обратно. – Не люблю, когда мне указывают.

– Что это? – спросила она полушёпотом.

Теро проследил за её взглядом и взялся за медальон. Он рассматривал его пару мгновений, как будто бы сам только что заметил. Кончиком пальца скользнул по кристаллу в центре, как будто протирая его от пыли.

– Это? Одна полезная побрякушка. Я её в замке нашёл.

– Это шёпот трав, – ответила сама себе Эйрин, словно и не слышала слов Теро.

– Я не знаю, как он называется.

– Это шёпот трав. Он не даёт мне использовать магию времени. Это из-за него я не смогла вернуться в прошлое и увидеть, кто убил Сайорана. Меня просто выкинуло. – Она глотнула воздуха, пытаясь сказать то, что пришло в голову только что. – И не потому, что ты сидел в комнате, а потому что ты… ты взял шёпот трав с собой, когда убивал Сайорана.

Теро смотрел на неё и просто улыбался. Улыбался и всё. А глаза его были тёмными и страшными.

– Зачем ты убил его? – одними губами прошептала Эйрин, вжимаясь в стену.

– Мне сложно объяснить это тебе, девочке, которой от рождения досталось всё, о чём можно только мечтать.

Она знала, что лучше бы молчать, но слова уже срывались с губ.

– И Эрвина? Зачем ты убил Эрвина?

– Не люблю, когда мне указывают. – Теро поднялся. В белом свете сверкал рубиновый орден. – Они думали, что нашли простачка. Они думали, что через меня будут управлять страной! Боюсь, что они ошиблись. А ты, ну куда ты влезла? Зачем тебе всё это понадобилось, девочка? Мне тебя даже жалко.

Эйрин снова заплакала, отворачиваясь от него, насколько возможно. Гордость ещё тлела в груди, но боль от предательства оказалась сильнее.

– Ничего ты не понимаешь. Мир правда говорил со мной, а теперь он молчит. Я не знаю, почему, но это плохо, очень плохо.

Он развернулся, воинственно взмахнув плащом. В потоках воздуха шар белого пламени поднялся выше, освещая стены комнаты. Голое окно без штор смотрело на них мёртвым глазом: ни отблеска, ни блика света за ним не было. Окно выходило на задний двор замка, и, если хорошенько приглядеться, днём из него можно было бы различить полуразрушенные башни восточного крыла, копьями торчащие в небо.

– Мир-мир. – Теро зло сощурился. – Какой ещё мир. Воображение у тебя разыгралось.

Шар поднялся под самый потолок, озарив бледным светом своды и голые стены, украшенные побледневшей росписью. На них – Эйрин видела не впервые – полукругом стояли фигуры в длинных чёрных мантиях с капюшонами, скрывающими лица. Каждая держала в руках оранжевую искорку света.

Она знала, что фигуры – это монахи Храма, они совершали похоронный обряд. Демоны разберут, чья изощрённая фантазия породила эту роспись, кто двигал рукой неизвестного художника – разве что сама смерть. Кому пришло в голову разукрасить комнату так, что любой, кто заходил в неё, оказывался на месте мертвеца.

Огненный шар с шипением взорвался в воздухе, на мгновение озарив всё вокруг очень ярко – снопом разноцветных искр, и комната тут же окунулась в совершенный мрак. А вслед за этим со стороны восточного крыла раздался страшный грохот.

Глава 8. Беги так быстро, как только можешь

– Не бойся.

В кромешной темноте, где у неё не осталось ни слуха, ни осязания, ни дыхания, страха не осталось тоже, но голос в голове повторил:

– Не бойся. Помнишь, я уже однажды спасла тебя.

В нём больше не было смеха. Не было издёвки и учительских интонаций. В нём не было ничего. Глухой ничейный голос звучал в голове Этель.

– Помнишь, это было прямо здесь. Тебя не нашли.

В памяти восставали старые картины: как она сбегала от конвоя, а руки были связаны, и на запястьях уже до крови истёрлась кожа. Она спускалась вниз по сбитым ступеням, едва не падая от слабости. Солдаты не нашли её тогда, и потух единственный шар белого пламени. Они её не нашли – её не почувствовал даже целитель.

– Скажи что-нибудь, – попросил бесцветный голос.

– Спасибо, – с трудом произнесла Этель. Губы как будто онемели, она ничего не ощущала, даже холода, хотя и помнила, как упала на колени на пол, заметённый пылью и снегом. Она должна была чувствовать хотя бы холод.

Она знала: нужно что-то делать, но что сделаешь, если нет сил даже шевельнуть пальцем. Молиться?

– Святой боже, боже бессмертный…

Шёпот Этель сорвался.

– Я здесь вместо него, – произнесла Руана, как будто ей в самое ухо. Мёртвые не дышат, но Этель показалось – холодный ветер пощекотал висок. – Я посланник Вселенского Разума. Его частица. Его гримаса, если пожелаешь. Не бойся.

Тяжёлые прикосновения к её плечам – Этель чувствовала, что проваливается всё ниже и ниже. Она давно не дышала. Холодным ветром обдавало лицо.

– Хорошо, что ты пришла. Я так долго звала тебя. Я уже почти отчаялась.

По щекам скользил уже не ветер – кожи Этель касались осторожные пальцы, и кожа в местах прикосновений немела от холода. Эти руки приподняли её лицо вверх, жёстко взяв за щёки. На мгновение Этель почудилось бледное изваяние в темноте, но только на мгновение.

– Что, не хотела возвращаться?

Этель помнила себя девчонкой, которая спустилась в старую тронную залу, превозмогая страх, гонимая любопытством и дурацким детским желанием пойти против воли родителей. Как разочаровалась и успокоилась, увидев здесь лишь груды каменных обломков и покрывало из сухих листьев. Она села тогда на предпоследнюю ступеньку и долго слушала вой ветра в осыпающихся стенах.

– Говори же. – Поток холодного воздуха коснулся онемевших губ Этель, как будто говорившая приблизила её лицо к своему в преддверье поцелуя.

– Я не хотела, – призналась Этель, потому что всё равно не смогла бы солгать.

В тишине ей послышалась усмешка. Ледяные руки крепко держали её лицо, не давая вырваться, и если бы Этель могла чувствовать боль, у неё давно заломило бы спину.

– Но ты пришла, Орлана.

Она тогда сидела на предпоследней ступеньке и невпопад напевала грустную песенку, а ветер из углов залы тихонько подвывал. Одна из стен давно рухнула, камни поросли мхом, по потолку протянулись ползучие растения из сада. Через ощетинившийся каменной кладкой проём старой залы наполнялась светом закатного солнца. И пел ветер.

– Меня зовут Этель, – прошептала она, ощущая, как вслед за губами немеет горло, не давая даже сглотнуть горечь, замершую во рту.

– Ошибаешься. Тебя зовут Орлана. – Холод вошёл в горло. Этель ощутила – расстегнулась верхняя пуговица на платье. Если бы она могла дышать, дышать стало бы гораздо легче. – Повтори.

– Меня зовут Этель.

Ветер рассержено зашумел, свиваясь в один поток. Хлёсткий удар пришёлся ей по щеке, и голова безвольно мотнулась.

– Ещё?

– Орлана, – прошептала она, пробуя на вкус солёную кровь с губ. Чувства возвращались рывками, яркими пятнами из кромешной темноты и тут же затухали снова.

– Ты умница. – Холодные пальцы коснулись её кожи, стирая влажные пятнышки. – Я бы не хотела бить тебя снова. Ты же знаешь, что делать? Солдаты уже ждут. Ты вернёшься, и всё будет по-старому. Ты победишь.

– Кто ты? – прохрипела Орлана, ощущая, как горло сковывает новым приступом холода. Пальцы Руаны скользнули вниз, до самых ключиц, а потом снова поднялись к щекам. Она словно хотела ощупать каждый участок её кожи.

– Я – гримаса Вселенского Разума. Вы хотели уничтожить его, но это не в вашей власти. Солдаты уже ждут. Скоро здесь будет кровавая бойня. Но ты победишь.

– Ты жестокая. – Чувствуя предательскую невесомость во всём теле, она ещё говорила. Ещё находила силы для мыслей. Твёрдые руки удерживали её от падения.

– Я – нет. Я просто знаю, как надо, – вздохнул призрачный голос. – Ну хватит. Иди.

Порыв ветра рванул навстречу Орлане, ей в лицо, и на секунду она ощутила на своих губах холодный поцелуй.

…Когда Аластар спустился в старую тронную залу, там было светло от зарниц: горели руины восточных башен.

"Чему там гореть, что там осталось, кроме пыльного камня и стеклянных осколков?"

Огонь ещё не добрался до основных галерей, но его отблески плясали на битом мраморе стен, и вместе с ними плясали гибкие тени. В предчувствие скорой смерти сухие листья корчились в углах.

Аластар в пару прыжков проскочил оставшиеся ступени. Ещё перед тем, как остановиться на последнем целом пролёте, он увидел, что Орлана навзничь лежит на полу, сыром от талого снега. Она не шевелилась и, как сначала ему показалось, – не дышала. Приоткрытые губы побледнели почти до мертвенной синевы. Щёки стали холодными, как зимний рассвет, и по ним тоже скакали тени от пожара.

Всего несколько мгновений назад Аластар слышал её голос, хриплый, сдавленный, но живой. Говорила только Орлана – спрашивала и пыталась противостоять, – а ответов ветер до него не доносил.

Вышло так, что Орлана ушла в замок первой, а он задержался и добрался только с бойцами Ордена. Попасть в замок со стороны восточного крыла оказалось не так уж сложно.

– Моя императрица.

Аластар опустился рядом и приподнял её за плечи, укладывая головой на свои колени – чтобы она смогла вдохнуть. Когда он ослабил шнуровку на платье Орланы, с её губ сорвался хриплый выдох. Она кашлянула и открыла глаза.

– Как холодно…

Больше она ничего не сказала и обернулась к разрушенной стене. Через пролом в ней было видно, как полыхают восточные башни. Отблески пламени плясали в зрачках Орланы. Она помедлила секунду и спросила:

– Орден решился на переворот?

– Его солдаты уже здесь, – отозвался Аластар, не видя смысла лгать.

– Будет кровавая бойня. – Орлана прикрыла глаза, а в её голосе послышался ещё чей-то, глухой и бесстрастный, как вой пламени на лестничных проёмах башен. Аластар сбросил с её щеки выбившуюся прядь. – Мы пойдём туда. Может быть, мы ещё сможем всё исправить.

Тодор уже пересек площадку перед колоннадой главного входа, внутренне готовясь к ледяному приёму консула. Бумаги-то он всё чаще подписывал, бросая на секретаря лишь беглый взгляд. Но сама атмосфера в замке оставляла желать лучшего. Да и солдаты весь вечер носились так, как будто их пыльные демонята кусали за некоторые места.

Он не успел даже испугаться, кода замок вздрогнул от страшного взрыва. Там, где ещё недавно были центральные ворота, землю засыпали щепки. В его сторону дунуло горячим ветром и швырнуло трухой из сухих листьев. Страшно закричал придавленный куском обшивки солдат.

Раньше ворот здесь не было вовсе, императоры довольствовались кованой ажурной оградой, но Теро отгородился от внешнего мира, как мог.

Тодор метнулся в сторону, в тень колонн, где в пыльной нише смог немного перевести дыхание, и увидел их. Нападавшие особо не скрывались, но в пыли взрывов он всё равно мало что смог разобрать. Тодору на мгновение показалось, он оглох – тревожный гул заполнил все своды замка.

Впрочем, заклинание, уничтожившее ворота за минуту, осталось единственным. Караульные, поправляя кое-как надетые доспехи, со смешанным чувством страха и благодарности смотрели, как гигантские огненные шары останавливаются в ночном небе на полпути и растекаются в огненные кляксы.

Ослабевшая магическая защита замка всё же работала. А вот против грубой силы защиты уже не было – нападающиепроникли в замок и набросились на защитников так, что кровь брызгала на стены. Зазвенела сталь. Запахло палёным – некоторые огненные шары полетели уже прямо в цель, поджигая одежду и шёлковые драпировки на стенах.

Не дожидаясь, пока доберутся и до него, Тодор бросился в ближайшую галерею, прижимая к груди бумаги, как младенца. И он уже преодолел большую часть пути, когда жуткие крики, слившиеся в единый вопль, заставили его обернуться.

Аллею перед замком затопил огонь, уничтожавший всё на своем пути. Кто-то решил уровнять шансы, сжигая и защитников и нападавших без разбору. Наслаждаться зрелищем Тодор не стал.

Мощная дубовая дверь с легкостью распахнулась и вновь захлопнулась за его спиной. Прижавшись к ней, он едва не осел на пол. Ноги отказывались подчиняться, потому что зрелище, которое открылось по ту сторону двери, заставило развернуться и броситься влево, к стене.

Дверь в том месте, где он вздох назад стоял, прошили несколько арбалетных болтов разом. Впрочем, Тодор быстро понял, что стреляют не в него. В высоком сводчатом проходе стоял неизвестно как проникший сюда маг. Словно зрители, благодарно закидывающие любимого артиста цветами из лож и патера, воины атаковали мага с верхних пролетов всем, чем могли: болты и заклинания сыпались со всех сторон.

Проклиная ту секунду, когда решил остаться в замке допоздна и завершить все дела, Тодор упал на четвереньки и пополз вдоль самой стены. Он полз и удивлялся тому, что вообще ещё соображает. Но мир, казалось, замедлил движение.

Он готов был поклясться, что видел этого стоящего на площадке мага прежде, в замке, еще во времена, когда сам секретарь консула был мелким чиновником при дворе Орланы. Маг оказался не из мелких – это было ясно хотя бы по тому, с какой легкостью голубое свечение искажало полет стрел и растворяло вражеские заклинания. А ответные вспышки находили то одного, то другого неудачника среди замковой стражи.

Впрочем, и защитники были не так просты. Когда Тодор уже почти добрался до балюстрады, свечение неожиданно исчезло, словно кто-то резко сдёрнул полог. В то же мгновение очередной сгусток пламени с противным шипением вошел в мага. Палёным не просто запахло – завоняло так, что у Тодора ужин перевернулся в желудке. Секретаря вырвало прямо на пол.

С верхних пролетов послышались ликующие вопли. Но Тодор уже не обращал на них внимания. Заветный поворот был всего нескольких шагах, когда позади послышался очередной взрыв. А после всё стихло, настолько, что Тодор услышал только тихий шелест, как будто шуршат от ветра прошлогодние листья.

Последним усилием нырнув в открывшийся проем, он напоследок обернулся: в воздухе парили бумаги, те самые, что секретарь нес консулу, и бросил за дверями галереи. Нужды идти к консулу больше не было, но почему-то ноги сами понесли по коридорам именно в направлении галереи, откуда – он знал – есть дверь в кабинет Теро.

Там было пусто. Точнее не было живых, а вот трупов хватало. Воины с нашивками гвардии и странные повстанцы, одетые столь неброско, что порою просто сливались с серым полом, лежали вперемешку. Обгорелые и изрубленные, истекающие кровью и девственно чистые, умершие от каких-то более изощренных заклинаний. У колоннады, словно присев на ступеньку, покоился труп главного боевого мага Теро – Бергота. Внешне он выглядел вполне нормально, лучше того мага, смерть которого Тодор наблюдал у входа. По крайней мере, издалека так казалось.

Если не считать, что глазные яблоки Бергота были черней души демона, а от его самого явственно тянуло холодом и болотной гнилью. Тодора в очередной раз вывернуло наизнанку.

Из распахнутого окна эхом доносился рокот сражения. Мимоходом оглянувшись на витражные окна, он осознал, что в пейзаже явно не хватает силуэтов нескольких зданий. Прямо на глазах секретаря странно медленно оседала, словно стекая на землю, Тайнисская башня, охваченная языками пламени.

Дрожащими руками он открыл тайную дверь и узким коридором направился к кабинету лорда консула. За стеной грохотало, скрежетало, ухало, с потолка ему на голову то и дело сыпалась пыль и штукатурка. Тодор успокаивал себя лишь тем, что звуки эти стихали. Наконец впереди замаячил свет.

С бешено колотящимся сердцем он выскользнул из низкой двери, спрятанной за колонной, в галерею. Искорки в настенных панелях исполняли свой причудливый танец. Тодор замер в тени, надеясь, что его не заметят, потому что, как оказалось, здесь он тоже был не один.

По ярко освещённой галерее шагали трое. Женщина в чёрном платье под самое горло шла чуть впереди своих попутчиков. Тодор сглотнул и отступил ещё дальше в тень, желая только одного – слиться со стенами, превратиться в пыль и осесть на мрамор, лишь бы она не обернулась. В призраков Тодор не верил, но только что мимо него прошла давно мёртвая императрица Орлана, и каблуки её стучали по мраморному полу весьма решительно.

Замок содрогался от новых взрывов, а зарницы за окнами не гасли. Ночь из-за пожаров превратилась в белый день.

"Кровавая бойня", – вспомнила Орлана, разглядывая брызги крови на чудом уцелевших бархатных шторах.

Она перешагивала через трупы тех, чьих имён даже не знала, смотрела в изуродованные страхом лица и тут же отворачивалась. Слева посмеивался Орден:

– Хорошо! Давно я не разминался. – Он поигрывал мышцами под белоснежной рубашкой, перебрасывая из руки в руку меч, хотя, как оказалось, оружие ему нужно было лишь ради красоты.

Аластар по правую руку Орланы молчал и подхватил её под локоть только один раз, в темноте, на полуобвалившейся лестнице.

Из этой галереи не было слышно криков и звенящей стали, но закрытой здесь осталась только одна дверь, и та вела в кабинет лорда консула.

– Выкурим его оттуда? – предложил Орден. Он сунул меч в ножны и красноречиво хрустнул суставами пальцев.

– Стой. – Орлана вытянула руку в его сторону, перегораживая проход.

Из бесцветного портала им навстречу шагнул сам виновник торжества – лорд консул Теро, – ведя перед собой всхлипывающую девушку в лёгком белом платье. Тёмные спутанные волосы той падали на лицо. Она вздрогнула от очередного толчка и подняла глаза на Орлану.

– Мама! – взвизгнула она, и нож ещё плотнее прижался к её горлу.

– Ещё один шаг, и я её убью, – улыбаясь, заявил Теро.

Тишина зазвенела под сводами замка тысячей колоколов. Орлана смотрела ему в глаза, а он в её, не отрываясь, как можно смотреть на призрак, внезапно явившийся тебе в тёмных обрушившихся колоннадах восточного крыла.

– Не зарывайся слишком, мальчик. – Этель искривила губы в приветственной улыбке. – Сдавайся, и я не буду казнить тебя на главной площади.

– Это ещё почему? – возмутился Орден.

Губы Теро задрожали сильнее. Лезвие ножа скользнуло по коже Эйрин, оставляя на её шее кровоточащую алую ниточку-рану.

– Ничего у вас не выйдет. Вас мало. А я уже сообщил военачальникам провинций. Скоро вся армия будет тут. – Кадык дёргался на худой шее, как будто Теро безрезультатно и долго силился проглотить горький привкус на языке. Привкус въелся в кожу.

Орлана смотрела: рубиновый орден сполз с его камзола в сторону, белая рубашка вымокла от пота. От него пахло страхом. Несло на всю галерею.

– Да? А мне сказали, что после смерти генерала войска отказались тебе подчиняться, – сладко проговорил Орден.

Улыбка всё ещё кривила губы Орланы, но она не смеялась. Пальцы сами собой сжались в кулаки. Такие холодные – почти что мёртвые. Если коснуться ими щеки Теро – можно прожечь до кости.

– Отпусти девочку. Давай просто поговорим.

– И ты меня не убьёшь, да? – Он расхохотался, и Орлана услышала в голосе лорда консула нечто безумное и тёмное, как дно провала в старой тронной зале.

– Не знаю, – качнула головой она. – Но если что-нибудь случится с Эйрин, я убью тебя совершенно точно.

За цветными витражными окнами полыхали зарницы, и Орлане не стоило даже оборачиваться – они отражались в глазах Теро. Отражаясь, становились больше и страшнее.

– Что ты знаешь о смерти? – хмыкнула она. – А я была там. Поверь, там темно и пусто. И ничего там нет. Я не хотела бы крови.

– Да, сдавайся по-хорошему, – бросил Орден. Судя по тону, ему успела поднадоесть затянувшаяся сцена. – Побыл правителем, и хватит. Пора делиться.

Он поднял руки, словно перебирая в воздухе невидимые струны, и руки Теро затряслись сильнее. Его губы побелели, силясь сложиться в единственное нелицеприятное слово, но усмехался Орден – и Теро лишь невнятно мычал.

Нож со звоном упал на мраморный пол. Почуяв свободу, Эйрин оттолкнула его руку и бросилась вперёд. Она обхватила Орлану за талию, уткнулась лицом в плечо и прижалась так сильно, что та почувствовала, как часто и громко стучит сердце дочери. Её чёрные волосы были испачканы пылью, в них запутались частицы осыпавшейся штукатурки.

– Мама! Прости меня!

– Эйрин, отойди, – произнесла Орлана и не шевельнулась. Только разжала кулаки, потому что показалось – скоро ногти до крови расцарапают кожу. – Я поговорю с тобой потом.

Она подняла голову, непонимающе глядя на императрицу, но ни один мускул на лице той не дрогнул. Тогда Эйрин тихо скользнула в сторону и спряталась за колонной, в полумраке.

– А что сделаем с этим? – посмеялся Орден, поправляя рукава рубашки – они сползли выше запястий, пока магия выжимала нож из пальцев Теро.