355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мария Чурсина » Последнее дело императрицы (СИ) » Текст книги (страница 10)
Последнее дело императрицы (СИ)
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 00:53

Текст книги "Последнее дело императрицы (СИ)"


Автор книги: Мария Чурсина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Риан умер, – подтвердила Этель и отступила, чтобы снова заняться готовкой. – Не вижу причин для ревности.

Деревянная рукоять ножа, колечки лука на разделочной доске. "Риан умер". Новая дрожь в пальцах от воспоминаний – к демонам её, к демонам!

И глоток новой надежды вместе с луковым запахом.

Убийца Сайорана написал кровью на стене: "Вы все ответите за то, что совершили". Он мстил, конечно, но кому понадобилось мстить молодому лорду хаоса?

И ещё одно: Этель узнала о смерти сына, просто услышав голоса солдат за дверью камеры. Но точно так же остальные проглотили ложь о том, что умерла Орлана, когда она бежала из столицы, запутывая следы, чтобы по ним не пустили Хршасских волков.

Нож соскользнул и стукнул по доске, и Этель вздрогнула. Риан мог быть жив.

– Мама, – несмело протянула Эйрин, – столько всего случилось за эти два года. Утром я наговорила лишнего. Давай вечером ты мне всё расскажешь, а я – тебе? А? Я хочу знать. Мне надо знать.

– Хорошо, милая.

Этель продолжала свои дела, как воздушный змей, ниточку которого отпустили, а он всё летит, летит, хоть солнце давно выбелило все краски на нём, хоть края обглодали ветер и дождь, хоть птицы пугают криками и шорохом крыльев.

Они долго молчали, потом вода закипела, и пригодилась соль, которая стояла в жестяной баночке поодаль. Эйрин болтала ногой, смотрела в окно. В дверь чуть слышно постучались.

Этель вздрогнула, и просыпала щепотку соли на пол. Она и забыла, как закрывали дверь. За узорчатым стеклом оказалась Савия, а перед ней на полу стояло ведро колодезной воды с плавающим в ней жёлтым листиком.

– Вот, – сказала она, улыбаясь. – А суп же будет, да? Если надо, я ещё воды принесу.

Слежку Этель заметила, когда уже почти добралась до имения Сайорана. На центральных улицах Морейна горели шары белого пламени, и светло было так, что она могла бы рассмотреть каждый камень мостовой в подробностях. Этель и сама себе не смогла бы объяснить, что её насторожило. Может, мельтешение теней в переулках. Или шорох шагов за спиной показался вдруг знакомым.

Некоторое время она шла, с трудом заставляя себя оставаться спокойной, не оборачиваться, не бросится прочь. Но, как назло, горло тут же пересохло, и боль в груди поднялась с новой силой, от которой на мгновение потемнело в глазах. Этель пришлось остановиться, чтобы перетерпеть боль и унять головокружение. И в ту секунду, когда осознание происходящего вернулась, она услышала, как затихли шаги за её спиной.

Этель обернулась. Мужчина, который остановился на углу улицы, тоже окинул её беглым взглядом, вынул из кармана куртки небольшой бесцветный кристалл и подбросил его на ладони. Будто ждал знакомого, а знакомый очень уж задерживался.

Мужчина ничем не отличался от остальных горожан, праздно шатающихся вечерами по центру города. Его лицо скрылось в тени дерева – шар белого пламени томно покачивался справа.

"Показалось", – мелькнула спасительная надежда.

Этель снова зажмурилась, тяжело сглотнула. Боль искоркой непотушенного костра осталась жить внутри, но уже не доводила до темноты перед глазами. Осталось только поправить сбившуюся набок застёжку плаща и идти дальше: Грит не особенно любила ждать.

Напоследок Этель ещё раз обернулась. Мужчина стоял вполоборота к ней, нетерпеливо притопывая. Холодный ветер, кажется, пробирался даже сквозь куртку. Руку он сунул в карман, и голову втянул, а ветер всё равно шевелил длинные – до плеч – волосы. На оголившемся запястье Этель разглядела браслет – цепь из грубоватых металлических звеньев. Блики белого пламени прыгнули в лужу, потом на пряжку сапога.

Она развернулась и, надвинув посильнее капюшон на лицо, быстро зашагала к имению.

Этель не опоздала, она явилась как раз вовремя. Когда охранник, звеня цепью, открывал ей кованые ворота, кровавые точки на запястье начало покалывать. В доме оказалось неожиданно светло. Прошлую ночь, да и позапрошлую, Этель преодолевала ступеньки лестниц и коридорные пролёты в полумраке, довольствуясь единственным огненным шаром, а то и вовсе – маленьким оранжевым огоньком. Сейчас же окна первого этажа сияли так, что не мгновение ей почудился пожар.

Шары белого огня висели гроздьями в углах первой залы, а на лестнице чуть покачивались от сквозняка. Этель впервые рассмотрела рисунки на стенах – чудные переплетения ветвей, трав и лилий – раньше всё это казалось ей невнятными, полустёртыми фигурами. А ковры были вовсе не чёрного цвета, а зелёного, как майская трава.

Топот на верхних этажах застиг Этель, когда она ещё не дошла до лестницы. Инстинктивно отступив в сторону – в тень под лестницей – она не ошиблась. Вскоре заскрипели ступени.

– Где её нашли? – послышался властный голос.

Ответа Этель не разобрала.

– Север? Ты уже принёс жертвы демонам? Если и это не она, я тебя точно им отдам. Сожрать не сожрут, они тухлятиной не питаются, так хоть раздавят.

Ступени заскрипели совсем близко. В ярком свете подлетевших огненных шаров Этель увидела обладателя властного голоса: поношенная военная форма и плащ, у самого края забрызганный грязью. Она узнала его.

Следом за генералом спустились трое солдат и Шекел – он зыркнул в темноту единственным здоровым глазом, словно ощутил присутствие Этель, и ей почудилось, он увидел её и всё понял. По спине на тонких лапках пробежался холодок, но через мгновение капитан уже шагал к двери следом за Маартеном.

Этель перевела дыхание, только когда генерал и его приспешники скрылись в светло-серой Морейнской ночи. Она бездумно повторяла про себя последние услышанные слова Маартера. Повторяла и никак не могла вникнуть в их смысл.

"Север, север, если это не она. Она. Да кто эта она?"

Едва переставляя онемевшие ноги, Этель поднялась на второй этаж и уже без подсказок нашла нужную комнату. На самом пороге Этель наткнулась на враждебный взгляд Грит и на гробовое молчание, как на упавшее поперёк дороги бревно. Если остальные плакальщицы всегда вели себя, как серые безголосые тени, то Грит не упускала возможности ввернуть пару замечаний. От них Этель не вспыхивала и не покрывалась корочкой льда, но произнесённые слова всегда приводили её в реальность. Молчание же давило.

"Север", – наконец поняла Этель, когда уже встала на своё место и прислушалась к ночному городу – сегодня то ли окно в комнате оставили приоткрытым, то ли у неё обострились чувства, но ветер шуршал ветками деревьев словно над самым ухом. – "Север. Дом, где Эйрин, стоит на востоке города".

Вот и всё. Они нашли кого-то другого. Пусть себе развлекаются.

Вот и всё. Ни капли жалости к той, которую они приняли за новую императрицу. Когда горит дом, нет времени заботиться о вазочках с цветами. Когда рушится мир, осталась бы пара часов, чтобы увести из него единственную дочь. Этель неосознанно громко вздохнула.

День выдался насыщенным. Всё время, до самой ночи, Эйрин почти не отходила от неё, один раз даже взяла за руку, но тут же выпустила. Эйрин не любила поцелуев, объятий и прочих нежностей. Эйрин не любила, когда Этель касалась её волос и заправляла за уши непослушные пряди.

Но она почти весь день пробыла рядом, и в последний час, когда вечер уже зажёг робкие звёзды над окраиной города, Эйрин принялась рассказывать свою историю. Сложенная из вздохов и отведённых взглядов, история не нравилась Этель. Не нравилась с самого начала, потому что происходила с её маленькой дочкой, которую Этель, будь её воля, в жизни бы не выпустила дальше императорского сада. Да что там, она бы даже в сад отпускала её только с охраной: там, где заканчиваются ухоженные тропинки, начинается Альмарейнский лес.

Городской шум за окном стихал, стихал особняк, погружаясь в тревожный сон, но Этель не становилось спокойнее. Она была напряжена, как ладонь на эфесе меча. Готова в любую секунду дать отпор. Вот только сил на заклинания уже почти не осталось. Стоило ей ещё раз убить, и она бы свалилась в обморок.

Поэтому Этель замерла на месте, как статуя, в своём привычном углу, в своём собственном полумраке, подсвеченном только огненными шарами с улицы. Она сжимала пальцы в кулаки и разжимала снова. Шуршали рукава, и ей этот звук казался громоподобным.

– Я не буду говорить сейчас. Не хочу повторять два раза, – говорила за стеной её дочь. Голос, чуть приглушённый стенами, слышался всё равно отчётливо, потому что всё окна дома оказались распахнуты.

Холодный сквозняк подбирался к щиколоткам Этель.

Голос Эйрин был голосом девушки, которую ни разу не ударили. Которой ни разу слова поперёк не сказали. Этель закрывала глаза и отчётливо видела, как она постукивает пальцами по подлокотнику кресла, снизу вверх глядя на Маартера, который так и не позволил себе сесть.

Он мерил шагами комнату – топал, как громадный демон, и звенели пряжки сапог. Он топал и зверел от каждого её слова. Мартен бы убил девчонку на месте, одним ударом вышиб бы из неё душу, вот только он не собирался этого делать. Этель морщилась от всех этих звуков, и кровь молоточками колотилась в виски в такт его шагам.

Эйрин вышла вечером, чтобы проводить её. Босая вышла на крыльцо и наступила на жёлтый лист. Отдёрнула ногу, как будто коснулась жабы, и натянуто улыбнулась. Этель тогда решила, что дочь всё ещё стесняется своей откровенности, ведь они никогда так много не разговаривали, а этим вечером что-то произошло.

И теперь Этель знала, что именно: Эйрин оделась и со всех ног бросилась в северную часть города, чтобы там… что?

– И что, я должен тебе верить?

– Ну так вы же искали императрицу, – голос Эйрин напусканно спокойный. Отрепетированно спокойный, как будто она долго стояла перед тусклым зеркалом в старом доме и раз за разом повторяла: ну так вы же искали императрицу, ну так вы же…

Этель снова вспоминала вечер, и свой уход, и тот единственный раз, когда она оглянулась, а Эйрин всё ещё стояла на крыльце. Она помахала рукой.

Звук, похожий на рык демона – Маартен мерил шагами комнату и размышлял. Размышления, как будто бы, не приносили ему никакого облегчения. Не находилось верного решения. Эйрин сидела, откинувшись на спинку стула, и прикрывала глаза каждый раз, когда генерал оборачивался к ней. Прикрывала с выражением "ох, как же я устала".

Императрица устала. У неё был сложный день. Она весь день лгала.

– Откуда мне знать, что мир выбрал тебя?

– Придётся поверить. Иначе… вы же знаете, что произойдёт.

Опять шаги – тяжёлые, злые. Вздох. Тишина. Этель осознавала, как дрожат её пальцы, как катится по виску и щекочет кожу капля холодного пота, но не смела шевельнуться. Казалось, стоило нарушить хрупкую ночную пустоту, и Маартен выхватит меч, а Эйрин, конечно же, не успеет защититься.

– Мир погибнет, – заключила Этель торжественно и закинула ногу на ногу.

Этель не могла видеть, что происходит в соседней комнате, но прекрасно представляла, как спокойно лежат руки её дочери на подлокотниках.

– А ты его спасёшь? – произнёс Маартен с иронией, насколько вообще в его обсидиановом голосе могла проскользнуть ирония.

– А я его спасу.

Генерал хмыкнул, лязгнул чем-то – может, спрятал меч в ножны – и Этель позволила себе вдохнуть. До этой секунды она задерживала дыхание, чтобы не пропустить ни единого слова.

– Девонька, – процедил он, и это снисходительное "девонька" пробежалось морозом по спине Этель. – Если ты говоришь, что ты Эйрин, если ты говоришь, что мир тебя признал, чего ты от меня-то хочешь? Иди в Альмарейн, и пусть розы распускаются там, куда ты наступаешь.

Глухой стук и скрип – он тяжело опёрся на стол и склонился к Эйрин, будто собирался рассмотреть её глаза до самого дна, а она смогла бы увидеть глубокие морщины, которые испещрили лицо бравого генерала. С секунду они просто смотрели друг на друга, и Этель успела трижды умереть и воскреснуть. И спустя эту секунду она почти увидела, как растягиваются в приторной, ненастоящей улыбке губы Эйрин.

– Я хочу, чтобы вы знали. Чтобы знали все. Проводите меня в Альмарейн.

В темноте бывшей спальни Сайорана Этель широко распахнула глаза. В воздухе перед ней плавала крошечная оранжевая искра.

"Это не она говорит, это мир говорит в ней", – металось в голове, оправдания таяли в холодном ветре, как соль в горячем бульоне. Потом, как ветер, пахнущий пожарами, ещё одна мысль: "Они её не убьют. Не убили же до сих пор, значит, она и правда им нужна".

"Пока что не убьют", – поправила сама себя Этель и не заметила, как губы её шевельнулись, произнося эту правду. Но ведь кто-то посылал ледяные стрелы. Ведь кто-то шёл за ней след в след. Тень в тень.

– Ты не заигралась, девонька?

Стук. Удар? Нет, кажется, Эйрин просто устало опустила руку на стол.

– Вы что, неприятностей хотите? – Прикрываясь ладонью, она зевнула. Голос, тягучий, как свежий мёд, тёк и заливал все трещины-фальши в словах.

– Ты ещё не представляешь, что такое настоящие неприятности, – негромко и спокойно посулил ей Маартен. Этель даже не расслышала, а угадала его слова по отдельным шуршащим звукам, которые донёс до неё ветер.

Наверное, они просто смотрели друг на друга – усталый генерал, побывавший и в пекле, и в зубах у демона, и девчонка, возомнившая себя императрицей.

– Скажи, мне интересно, – вздохнул он, позволив усталым ноткам прозвучать в голосе. – Зачем тебе это?

– Мне? – удивилась Эйрин, словно он спросил, почему солнце каждое утро поднимается на востоке. – Я всего лишь служу миру. Вот и всё.

Она говорила так просто, так чисто, и растворились последние фальшивые нотки, а Этель чувствовала, как сводит скулы. Снова шаги и вздохи. Далёкие голоса – слов Этель уже не разбирала. Звон и, кажется, плеск воды.

– Если вы меня убьёте, замок рухнет через ночь. Потом разрушится Альмарейн. Вся страна будет погребена. – Голос Эйрин, сначала совсем тихий, неуверенный, окреп, и вот она уже говорила, будто читала из старой книги – чуть щурясь, чтобы рассмотреть строчки под слоем пыли, но уверенно и выразительно. Слова были чужими.

"Это мир говорит в ней", – повторяла про себя Этель снова и снова. Оранжевый огонёк дрогнул на ладонях, как дрожало бы пламя свечи от дыхания. Она тщетно пыталась унять дрожь в пальцах.

– Ты или не врёшь, или сумасшедшая. В любом случае, ты же знаешь, что тебя ждёт, если ты морочишь мне голову, – он выразительно помедлил.

Кажется, Эйрин смотрела на него прямо, без боязни, поэтому Маартен только кашлянул, и расписывать страшные пытки не стал. Побарабанил пальцам по столу.

– Идём, – произнёс он хрипло.

В комнате зашуршали шаги, зазвучали приглушённые голоса – приказы? Объяснения? – Этель ощутила запах скорого поражения. Или это ветер нёс в приоткрытое окно дым со старых пожарищ?

– Что, оглохла? Идём. Я отведу тебя в Альмарейн. Посмотрим, что ты сможешь сделать.

Почти беззвучно – но обострённые чувства Этель уловили и это – Эйрин поднялась, поправила платье. Подол прошуршал по полу. Эйрин сделала несколько шагов и остановилась, ожидая, пока откроют портал.

Протянуть бы ей руку сейчас, придумать последний довод, чтобы позвать ту, бывшую Эйрин, устами которой ещё не говорил мир. Но нет никакой возможности. Она не вернётся, не передумает. Пойдёт дальше, потому что уже – смогла. Уже добилась. Уже обставила Орлану, ведь та не удержала империю в руках, а значит – незачем было её слушать.

Вытащить Эйрин из напичканного солдатами Альмарейна – шансов ещё меньше. Их вовсе нет. И нет времени. Сейчас портал захлопнется у неё за спиной.

Этель стряхнула с ладони оранжевую искорку, разрушая глубокий покой, в который была погружена комната. Искра затухла под подошвами сапог, напоследок подмигнув ей из длинного коврового ворса. Заныло запястье – ещё не боль, но её предчувствие, которое едва не вывело Этель из себя, не довело до нервного вскрика. Дверь, очерченная тонкими полосками света, была в противоположной стороне комнаты.

– Куда это ты собралась? – Перед ней тенью выросла Грит, конечно же, только она имела права двигаться. Уличные огненные шары отражались в её глазах – чёрных, блестящих, как у демона.

– Лучше отойди. – Напряжённая до предела, Этель и правда была готова убить её, хоть и знала, что на это уйдут последние силы.

– Ты никуда отсюда не уйдёшь.

Грит вцепилась в её запястье. Холодные пальцы, необычно сильные для женских.

В соседней комнате прозвучал негромкий хлопок – он, как удар, заставил Этель вздрогнуть. С таким хлопком открывались порталы. Зазвучали голоса.

– Иди на своё место! – рыкнула Грит так тихо, как только могла, но всё же это был рык рассерженного демона.

Этель сжала зубы. Смертельное заклинание вертелось у неё на языке, холодом целовало губы и просило свободы. Если бы она начала произносить его, пальцы Грит разжались бы сами собой, глаза остекленели, а потом она упала бы на мягкий ворс ковра. А Этель перешагнула бы через неподвижное тело.

Просто перешагнула.

Картинки пронеслись перед глазами быстро, как в плохом сне, а потом Этель вывернулась из её пальцев. Боли она теперь не ощущала, какая ко всем демонам боль, когда в голове шумит от ужаса, и, кажется, остановилось сердце.

– Отойди с дороги. – Кажется, она даже не разжала зубы.

– Сумасшедшая.

Пальцы почти коснулись дверной ручки, а янтарные искорки раздвоились в глазах, когда Грит схватила её за плечи и швырнула на пол. Шумели голоса в соседней комнате, или это шумело в голове. Левой рукой Этель успела сдёрнуть капюшон с головы. Маартен должен был узнать её, обязан. И до цели оставалось всего ничего, но Этель просто не удержалась на ногах.

Она отлетела к стене, чувствуя одновременно запах крови и старого дерева. И, ткнувшись лицом в пол, поняла, что уже опоздала. За стеной снова хлопнул портал – на этот раз он закрылся. Она напряжённо прислушивалась к тишине, теперь уже – абсолютной. Вдалеке скрипнули половицы. Голос Эйрин больше не зазвучал.

Мари привычно вплела в волосы серебристые звёздочки и на ночь глядя отправилась гулять. Благо, отец был занят и не особенно обратил внимания на то, куда она собирается.

Выходя из сада, Мари со злостью пнула постамент одной из статуй. Ноге стало больно, а камню – всё равно. Настроение у Мари весь день оставляло желать лучшего, и может поэтому ноги сами собой понесли её к окраине города – к древним лабиринтам.

На улицах было пусто и тихо. Мари сунула руки в карманы и, чуть сгорбившись, привалилась к каменной стене. Всего в одном повороте от неё висели на цепочках оранжевые искорки, но желание идти туда как-то подугасло.

Ей вспомнилось, что произошло в прошлый раз. Но ей не с кем было поговорить – кроме полубезумного фонарщика. Фыркнув сама на себя за нерешительность, Мари медленно зашагала дальше.

– Знаешь, у меня ничего не выходит, – буркнула она, только возникнув в дверном проёме. – Знаешь, это так глупо, когда сначала бежишь-бежишь к мечте, а потом оказывается, что, может, вообще не в ту сторону бежал.

Она различила силуэт Идриса в углу комнаты. Он сидел неподвижно, и только оранжевые блики прыгали по серой видавшей виды накидке. Постояв немного, она не стала снова окликать его, прошла вглубь комнаты и устроилась на стуле.

– Неприятно. – Она сама себе усмехнулась. – Неужели я опять ошиблась?

Она вспомнила платье, вспомнила розы и тихую музыку и вздохнула ещё печальнее. На грудь как будто уложила самый тяжёлый камень. Да что там, все камни, из которых был сложен лабиринт.

– Смотри… – Мари вынула из кармана брюк смятый клочок бумаги, развернула его и вгляделась в рисунок. – Ха.

Рисунок снова отправился в карман. Идрис не реагировал. Мари оглянулась: на этот раз ей показалось, что он едва-едва покачивается.

"Молится?" – опять мелькнула мысль.

Она поднялась со стула и подошла к нему, опустилась рядом – тоже на колени, и в нос ей ударил незнакомый сладкий запах. Что-то с поверхности. Фрукты?

– Ты бы… – Она рассмотрела, что он держит в руках, в полумраке блеснуло лезвие, и Мари отшатнулась, даже не договорив.

– Уходи, – приглушённо и страшно шепнул Идрис.

Сердце Мари испуганно трепыхнулось: в его голосе не было ничего разумного.

В третий раз она бежала из комнатки у самого начала лабиринта и в третий раз клялась себе, что больше не вернётся.

Глава 5. Бывшие родные

Солнце встанет над руинами.

Ночь висела за окном чёрным покрывалом, и лорду консулу то и дело начинало казаться, что она будет вечной. Эта ночь – точно. Может, тому виной была опустошённая бутылка вина, и он уже думал задёрнуть тяжёлые шторы и попробовать поспать, вот только легче никак не становилось.

Шары белого пламени подмигивали ему из сада.

– Что, совсем ты расклеился, друг? – сказал он своему бледному отражению в оконном стекле и чокнулся с ним почти пустым бокалом. На дне плеснулся бордовый глоток вина. – Неважно выглядишь.

Коротко рассмеялся: разговоры с самим собой звучали по-идиотски. А смех вышел жутким. Теро не выдержал и обернулся. Дверь, которую он лично плотно захлопнул, вдруг показалась ему приоткрытой. И словно из приёмной в кабинет просачивалась темнота.

Нет, не может быть. Кабинет императрицы – единственное место в замке, где всё ещё сильна защита. Главное – не выходить отсюда, и тогда ничего не случится. Она не дотянется. Ведь он надёжно запер двери.

Теро снова отвернулся к окну, позвоночником ощущая противную темноту сзади. В кабинете горел всего один огненный шар, но так низко над столом, что здесь была видна каждая пылинка, а вот в углах давно клубился сумрак. Стеклянные дверцы шкафа играли с отблесками пламени, и по стенам рассаживались невнятные тени.

Теро не заметил, как задремал, привычно развалившись в кресле. Пальцы разжались, и бокал беззвучно упал на ковёр. Остатки вина растеклись безобразной кляксой. Теро понимал всё это, глядя словно со стороны: измученное тело требовало отдыха и плавно погружалось в сон, но сознание ни на секунду не меркло.

Сознание металось. От окна к двери – дверь заперта. Обратно – сможет ли она заглянуть в окно? – наверное, нет. Секунда спокойствия. Снова дверь – как бы проверить, что защита всё ещё в силе?

Он проснулся от резкого звука, будто над головой, на верхнем этаже, обвалилась колонна, и каменные обломки полетели вниз. Треснули мраморные плиты пола, и замок снова замер в ночной тишине. Теро не шевелился. Несколько секунд он просто прислушивался, и следил из-под ресниц за комнатой. Приснилось?

По стене, по слабо мерцающей карте страны прыгали прежние тени. Белое пламя вело себя спокойно, разве что иногда вздрагивало, словно от сквозняка или просто от дыхания Теро. Он выпрямился, словно чтобы размять затёкшую спину, на самом деле намереваясь взглянуть в окно, но не успел.

Грохнуло второй раз, а через мгновение он услышал то, что заставило его вжаться в кресло, срастись с ним и позабыть о своём намерении. Кто-то провёл – длинно, тонко – железным когтем по стеклу. Со звоном замер вдали последний отзвук, последнее эхо. Теро закрыл глаза и сглотнул.

Нет, она не проникнет сюда. Ни за что, никогда. Если бы она могла, она давно бы уничтожила его. Она бы вошла и встала в дверном проёме – строгие линии очертили бы её силуэт. Чёрное платье, бриллиантовые пуговицы, и волосы, собранные на затылке.

"Не зарывайся слишком, мальчик", – так она сказала.

И тут в дверь постучали.

Глухие настойчивые удары – тот, кто стоял в приёмной, не собирался уходить просто так. Он не скрёбся просто ради того, чтобы попугать. Он намеревался войти, и дверь вздрагивала под его кулаком.

Теро вспомнил об отравленных кинжалах в голенищах сапог, о мече, брошенном на краю стола – он так и не решился расстаться с оружием, когда вернулся из рейда по замку, – но тело не шевельнулось. Руки не подчинились. Ноги как были, так и остались ватными.

– Убирайся, – прохрипел он, сам не слыша того жалкого звука, на который изошёл его голос.

В дверь стукнули ещё раз.

– Убирайся! – На этот раз вышло громче, но всё равно недостаточно громко. Недостаточно жёстко. Таким цыплячьим писком призрака не прогнать.

Теро слушал своё хриплое дыхание и всем сердцем надеялся, что она уйдёт. Что взойдёт солнце и рассеет темноту. Серый рассвет. О, никогда раньше он так не желал рассвета.

В дверь загрохотало снова.

– Теро, засранец, ты что там, умер? Открывай! Демоново отродье, – рассерженно выкрикнул за дверью Маартен.

Теро вздрогнул от неожиданности, но от души сразу отлегло, растаял даже ком в горле. Впрочем, когда он шёл к двери, колени всё ещё дрожали. Огненный шар поднялся под потолок, осветил разом всю комнату, и стало хорошо видно, что в углах ничего нет, кроме пыли.

Маартен ввалился в кабинет, неся с собой запах ночной сырости и прелых листьев. Взгляд его скользнул по столу, запнулся на пустой бутылке.

– Ты что тут делаешь, опять императрицу на дне бутылки ищешь?

Не снимая плаща, генерал тяжело опустился на кресло и вытянул ноги. С сапог отваливались ошмётки уже успевшей засохнуть грязи. Он разглядывал замершего перед ним Теро исподлобья, как провинившегося ребёнка.

– Завязывал бы ты с этим. Я её нашёл.

Лицо Маартена в прыгающих бликах света казалось совсем старческим, измученным. Тяжёлые тени залегли в бороздках морщин, на веках, у презрительно поджатых губ.

– Кого? – Теро изобразил кашель, но голос всё равно дрожал и трясся, как лист под ветром.

Он прошёл к своему месту и там долго поправлял рубашку. На ощупь она оказалась влажной от пота.

– Императрицу. Точнее, она пришла сама.

– Кого? – Теро обернулся, не желая верить в продолжение ночного кошмара.

Пока он шёл к креслу, он успел мельком глянуть в окно: там, в густой темноте горели шары белого пламени, и ничего больше.

– Императрицу, – почти выкрикнул Маартен. – Эйрин. Дочь Орланы.

Бешено подпрыгнувшее сердце принялось выстукивать нормальный ритм.

– Она же умерла, – со слышимым облегчением бросил Теро. – Удавилась, кажется.

В голове гудело от крепкого вина, и образ Эйрин – насколько он вообще мог её помнить – растекался утренним туманом. Черты лица плыли, стирались, и перед глазами снова и снова возникала Орлана.

– Пока что нет. Сейчас ты соберёшь свои мозги в кучу и пойдёшь с ней разговаривать. – Маартен раздражённо отряхнул полу плаща. – Идём, познакомлю.

– И… что мы с ней будем делать? – глупо спросил Теро, ещё не в состоянии отойти от мутного состояния полусна. Он сидел, уперевшись подбородком в ладонь, и смотрел только в стол. Во рту было гадко.

– Коронуем завтра, – буркнул генерал, и было непонятно, то ли он шутит, то ли удивляется глупости собеседника. – Да, найди этого своего советника. Как его… Эрвина. Он должен иметь понятие о таких мероприятиях. А я в подобной ерунде никогда не участвовал.

– Ты слышал грохот? – перебил его Теро, сам того не ожидая. Просто в одно мгновение горький туман сложился в одно желание – узнать правду.

– М? – резко обернулся Маартен.

Теро скорчился от его взгляда, как от боли. В голове гудело уже так, что он едва слышал собственный голос. Сейчас лечь бы где-нибудь, да хоть на полу, и забыться до самого утра. А утро придёт – серое, тусклое – тогда уйдут страхи, и можно будет хорошенько выспаться.

– Ты давно в замке?

Генерал оскалился, как цепной пёс.

– Да я полночи в эту дверь стучал!

– Значит, ты должен был слышать грохот, – упрямо гнул своё Теро, подпирая лоб кулаком. Просто так держаться голова совершенно отказывалась.

Судя по звукам, Маартен поднялся. Забухали его тяжёлые шаги – к двери, потом к окну. Он склонился над Теро, едва ли не принюхиваясь к нему.

– Что ты несёшь?

Не оборачиваясь и почти не разжимая губ, чтобы вином не пахнуло ещё сильнее, Теро мотнул головой:

– На третьем этаже что-то рухнуло.

Генерал хмыкнул и медленно выпрямился. Шар белого пламени дрогнул от взмаха его плаща. Скрипнула дверь. Только тогда Теро решился поднять голову: Маартен стоял в дверном проёме, и приёмная за его спиной – пустая, совсем не страшная комната с ободранными стенами – была освещена ещё парой шаров.

– Меньше бы ты пил, – буркнул он и презрительно скривил губы.

Ночь обещала быть долгой. Эйрин оставили ждать в комнате, окна которой выходили в оранжерею. Под бдительным надзором солдат, конечно, но она и не думала сбегать.

Фонтан молчал, и с деревьев облетели все листья, но Эйрин, откидывая голову назад, думала совсем о другом. Её не пугала заброшенность замка, не смущали пыльные драпировки, и почерневший сад. Она была дома. Наконец-то.

Эйрин прислушивалась к привычному эху шагов в галереях. Пальцы жадно ощупывали мягкую обивку кресла. Здесь даже воздух пах по-особому, только Эйрин никак не могла определить – чем именно. Детством, наверное.

– Подъём!

Встрепенулись задремавшие на карауле солдаты. Нет, эти были – не чета элитному замковому гарнизону, который нёс службу при Орлане.

Тяжело впечатывая шаги в пол, в комнату вошёл генерал. Он проследовал к соседнему креслу – Эйрин следила из-под полуприкрытых век. В ярком свете огненных шаров она заметила, что край его плаща забрызган дорожной грязью, по-старчески узловатые пальцы генерала сжимали его отворот, словно плащ норовил свалиться.

Следом за ним в дверном проёме появился ещё один мужчина – молодой, но какой-то помятый, словно его только что подняли из постели, а спать он предпочитал прямо в одежде.

– Ну что ж, здравствуй… – Он помедлил с тем, чтобы назвать её по имени. Или хоть как-нибудь. – Принцесса.

Эйрин снисходительно улыбнулась ему вместо приветствия. Невежливо, но очень красноречиво.

– Лорд консул. – Она кивнула.

Когда-то он был красивым. И напоминания об этой красоте остались до сих пор, например, щёгольски подстриженные усы или алая оторочка на рубашке. Изысканные серебряные пряжки на сапогах. Когда-то. А теперь в нём не осталось ничего, кроме злости.

Если это он собирался её убивать, нанимал бандитов, то Эйрин не боялась. Чего бояться-то это пугало? Да и потом, у таких, как она, всегда есть завистники и недруги. От каждого не набегаешься.

Теро опустился в третье кресло. Вышло, что они двое оказались напротив Эйрин, так нечестно – двое на одну, но напугать её они бы всё равно не смогли. Здесь она была своей, а они – чужими, как бы ни старались казаться давними обитателями замка.

– Говори. Что ты знаешь? – потребовал генерал. Голос, грубый, похожий на рык демона, хорош был для солдат, но сейчас звучал нервно. Какая же долгая ночь.

Эйрин помедлила, заставляя их поднакопить раздражения.

– Наверное, вы уже заметили, что мир изменился, – сладко сказала она. Маленькая хозяйка мира. – Так вот, он изменился не просто так. Миру нужна была императрица, и он меня нашёл.

Она водила пальцем по подлокотнику, скользила по серебристым узорам, лилиям и листьям. Остро заточенный ноготь чуть царапал ткань.

– И если вы меня убьёте, мир рухнет.

Теро вздохнул – но вздох получился больше похожим на стон – и подпёр голову рукой. Бледный и сморщенный, как сухой лист, он словно и не слушал Эйрин, а жил всецело в мире своей боли – очень важной и очень большой. Она уже начинала сомневаться, что это именно он нанял наёмных убийц. Куда ему, ему бы рубашку постирать для начала.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю