Текст книги "(Без)условная любовь (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)
Глава 33
Катя хотела поговорить еще до свадьбы, не видела смысла оттягивать. Как только услышала, что Андрей снова дома, забыла, что ночью так и не заснула, что на голове черти-что, что Кот не кормлен еще, а уже орет требовательно… Понеслась в квартиру этажом ниже…
Веселов открыл почти сразу. Видимо, даже от двери не успел отойти толком, уставший был, взъерошенный, круги под глазами и сигаретами пахнет…
– Андрюш, ты не так понял все, – она смотрела, как парень разувается, затекшие конечности разминает, шею… Надо было только о разговоре думать при этом, а не выходило – хотелось прильнуть, обнять, прижаться всем телом, и дрожать уже в его руках. Веселов усмехнулся.
– Ты прости меня, что ушел так внезапно, просто… Подумать надо было.
– Подумал?
– Немного, – снова усмехнулся.
– До чего додумался? – и, наверное, самое время было на него всю правду разом вывалить, но Катя решила сначала Веселова выслушать. Просто любопытно было, до чего его размышления довели.
– Что ты безумно красивая, – он же отшутился, подошел, боднул ее нос своим, губами губ легко коснулся. – Но я спать хочу адски. Давай позже поговорим…
Отпустил, в спальню свою пошел. Не обернулся ни разу, не заботился о том, закроет ли она дверь, с какой стороны… Что сама сказать хотела…
Катя же откровенно растерялась. Бежала, думая, что он, как за соломинку, схватится за это ее «ты не так понял все», оказалось же, что ему это неинтересно совершенно. Так что ли?
– Поднимешься, когда к разговору готов будешь!
Крикнула, услышала далекое «угу», вышла, дверью хлопнула…
Не знала, если честно, злиться, обижаться или просто дождаться?
Странно он себя вел. До крайности странно…
Потом же… Так и не пришел. За весь день. То ли спал, то ли занимался чем-то, но в ее дверь не позвонил до самого вечера, пока сама Катя не уехала к Вере на девичник.
* * *
Вечером накануне свадьбы Саша с Андреем сидели на кухне последнего, лениво пиво тянули, скучали…
– Знаешь, Веселов, я вот искренне считал, что у нас в семье я главой буду. Но как-то так получилось, что мне сказано домой не являться сегодня… До свинячьего визга не напиваться… Вести себя прилично… И я тут у тебя сижу… Послушно… – Санек рассуждал, задумчиво почесывая подбородок. – Кажется, меня жестоко обманули…
Бархин пошутил вроде бы, Андрей вроде бы посмеялся, но все-то понимали, что в этой шутке процент правды максимальный.
– Скажи еще, что недоволен? С другом вообще-то сидишь, пиво хорошее пьешь, пицца вон приедет скоро, приставку включим, порубимся душевно… Только ради этого уже стоило жениться…
– Ну да, – Бархин улыбнулся застенчиво, тему сменил почти сразу. – А ты… Ну прям так жестко завтра хочешь, как мне описывал вчера? Может вы бы на свадьбе поговорили? Верка в нее букетом пульнет, она поймает, и тут ты такой… "Я лучше америкоса твоего! Поддержи отечественного производителя!". Она не сможет отказать, прилюдно-то…
– Да я хочу нормально поговорить, Сань, наедине… Она и сегодня приходила, но я что-то струсил. Если еще раз бросит в меня этим своим Питером любимым – сдохну, кажется. Сегодня отвлечемся, завтра соберусь…
– Мне почему-то кажется, Андрюх, ты что-то не так понял, если честно…
– Что я не так понять-то мог, Сань? Отец сказал, она замуж выходит. Катя подтвердила. Я спросил, когда улетает – она сказала. Я попросил билет сдать, она сказала, что не может так с Питером. Да еще и платье это…
– Что за платье? – Бархин на друга удивленно глянул, тот хмыкнул.
– Когда Катя дома была… Ну, из-за Лены… Я в квартире ее задержался. Надо было шмотки Кота собрать по минимуму для временного переезда. Ну вот… Он в шкаф полез. А там… Платье… Свадебное…
Андрей говорил, а на сердце снова гадко становилось. Красивое платье… Ничего не скажешь… Но когда думаешь, что Катя в нем будет к алтарю идти, чтобы за другого замуж выйти – выть хотелось. А вчера это же платье из шкафа торчало, когда она… Эх… Что ж за жизнь-то такая?
– Не знаю, где тут ошибка возможно, – Андрей сказал, глоток пива сделал, чтобы его горечью на языке чуть душевную перебить…
– Я тоже не знаю, но чувствую…
– Скажи лучше, как чувствуешь – останется со мной? – Андрей не верил во внезапно прорезавшиеся паранормальные способности друга, но очень хотелось немного больше уверенности…
– Куда денется, Дрюх?
Веселов кивнул. Надеялся, что никуда.
* * *
Девичник прошел хорошо, правда, кутили далеко не всю ночь, да и не то, чтобы прямо кутили… Так, говорили больше, вспоминали, вздыхали, плакали, уже к полночи все подруги Веры разъехались, а они с Катей вдвоем остались, чтобы еще чуть-чуть, совсем немного напоследок… поговорить, повспоминать, повздыхать, поплакать…
– Представь, Коть… Завтра вечером я уже женой буду… – подруги лежали на кровати, глядя в потолок, снова за руки держались, как когда-то, в школе еще, говорили шепотом.
– Это хорошо ведь, Вер. Ты же хотела этого… – Катя глянула на Яшину мельком, улыбнулась.
– Хотела. Но не верится… Плакать буду завтра…
– И я буду, – Катя не сомневалась, что будет. Она и сейчас расплакалась бы, но держаться надо было.
– Но Веселова твоего все равно грохну, – Вера буркнула, на бок перевернулась, на подругу посмотрела серьезно и ласково. – Ты достойна только лучшего, Катюнь. И мне кажется, что он – то самое лучше, да только… Такую фигню творит, словами не передать…
– Творит, – Катя кивнула, – но он правда лучшее. Я больше такого нигде не найду.
– А он такую не найдет. А если попробует – ноги переломаю…
Катя рассмеялась, а вот Вера нет совсем. Вполне возможно, не шутила. Яшина – она ведь такая. Слов на ветер не бросает…
Они говорили-говорили, а потом не заметили, как уснули. Будто глаза закрыли только, а уже утро, звенит будильник, пришла пора замуж выходить…
* * *
– Вер, если б я тебя не любила, вот сейчас заново влюбилась бы! И у Бархина увела!
Катя была с подругой все утро, пока ее красили, наряжали, фотографировали весь процесс, сама тоже участвовала, поэтому-то и отвлеклась от Яшиной, а когда увидела результат трудов – обомлела.
Не зря они столько салонов объездили, не зря прическу придумывали так долго, над макияжем голову ломали. Теперь-то понятно стало, зачем все это было. Из Веры получилась самая красивая в мире невеста, Катя ни секунды в этом не сомневалась, и не ревновала тоже ни секунды, гордилась только, что это ее подруга, почти сестра, а может роднее даже…
И Катя так смотрела, что Вера все это во взгляде прочла, глаза тут же на мокром месте у обеих оказались…
– Нельзя, девочки! Моргаем! – и они моргали. Моргали, обнимаясь, потом в ЗАГСе моргали, на фотосессии после.
Сашка только моргать забывал. Расчувствовался, как жену свою будущую увидел, и пофиг парню было, что не мужественно, что подумают не то… Он тоже заново влюбился. Ему можно. Хоть каждый день теперь влюбляться. В нее одну.
– Эх, Санька… Пропал мужик…
Пока Саша впервые на невесту свою любовался у ЗАГСа уже, Андрей к Кате подошел, слишком близко, пожалуй, но оба так хотели. Катя чувствовала, как его рука по талии скользит сзади, ближе к себе притягивает, улыбнулась незаметно, делая вид, что срочно букет понюхать нужно… Она злилась немного, если честно, что он ее так продинамил с разговором. Немного…
– Всем бы так пропасть, Веселов. В счастье ведь…
Бросила взгляд на свидетеля, подмигнула.
Он сегодня тоже очень хорош был. В костюме, как на выпускном прямо, ему вообще костюмы до одури шли. Жаль, редко в них щеголяет. В следующий раз, наверное, уже на свою свадьбу наденет.
– В счастье, – он тоже улыбнулся, наклонился чуть, в лоб ее поцеловал… Не сдержался просто, слишком хотелось… Потом же вдвоем развернулись, чтобы продолжить смотреть, как Вера с Сашей в счастье пропадают.
* * *
Роспись прошла практически без казусов, потом была фотосессия, дальше – ресторан. И уже в нем, в огромном зале, вместившем добрую сотню человек, начались бесконечные тосты, слезы, танцы, разговоры, шум…
Говорили родители, друзья, однокурсники, снова родители… Андрей говорил…
Встал, прокашлялся, по бокалу постучал, улыбнулся…
– Вера, Саша… Для меня большая честь быть сегодня тут, – окинул взглядом зал, – сидеть здесь, – кивнул на свой стул по левую руку от жениха, – носить это, – провел по ленте с надписью «Свидетель», – Катя снова улыбнулась, думая, что и это школу напоминает, выпускной… – Я знаю вас… Четыре года, получается? Да, четыре года всего, а вы уже любите друг друга в два раза больше…
– Ну как, любим… Всякое бывало, – Саша друга перебил, Вере подмигнул, по залу смех разнесся, невеста же не деликатничала – кулак показала… Хотя правда это была. Чистая правда. С пятого класса глаз друг от друга отвести не могли, в седьмом встречаться стали… Всю жизнь, считай…
– Всякое бывало, но у кого иначе? – Андрей невольно на Катю глянул, улыбнулся грустно… Она сегодня красивая была до безобразия. Волосы в высокую прическу собраны, в них – цветы живые, платье светлое, ему розовым кажется, сама Самойлова пудровым назвала… Глаза блестят – то от слез, то от счастья, на щеках румянец… Ей будто семнадцать снова, она будто так же любит его, а он ее… И налюбиться все никак не могут. – Но я о другом сказать хотел. Я вас всего… или аж четыре года знаю… И вот ни разу, клянусь, ни секунды не сомневался, что вы друг для друга созданы. Где у тебя впадина какая-то, Сань, у Веры выступ. Где у Веры иголка – у тебя подушка мягкая, чтобы она острием безбольно зашла… Если бы я своими глазами этого не видел, не поверил бы, что так бывает, но… спасибо вам, что вижу… и верю… и горько!
Кто-то рассмеялся, кто-то хлопать начал, кто-то к призыву присоединился, Вера с Сашей вредничать не стали – в очередной раз поцеловались под дружный счет. Они уже нацеловались сегодня на сто лет совместной жизни, но останавливаться на этом собирались.
Потом танцы были, торт, букет Вера бросала…
Смухлевала слегка, конечно…
– Покажешь, где Катюня встанет, – шепнула Саше, пока девушки за ее спиной собирались…
– А не поздно ее обукечивать-то? – Бархин спросил, вспоминая вчерашний разговор с Веселовым, но Вера странно отреагировала, глянула на него удивленно, бросила «в смысле поздно?», потом на Андрея с прищуром посмотрела…
И может самое время все выяснить бы, да только…
– Шучу я, Вер, за взглядом следи, – Саша отошел, когда встали все, зыркнул, куда надо было, Вера кивнула незаметно… И попала.
Катя не собиралась ловить, но когда на тебя летит… Тут уж без шансов, разве что отпрыгивать, но смотрелось бы глупо, поэтому…
– Ну все, Самойлова! На твоем девичнике точно оторвемся! – Вера побежала обнимать подругу, сама Катя растерянно и смущенно на невесту смотрела, на букет, на Андрея…
Тот загрустил отчего-то. Прямо сильно загрустил…
– Может знак, Сань? – спросил у друга, когда тот подошел, по плечу похлопал…
– Знак, чтобы ты дураком не был. Лови свою птицу в клетку, Веселов. Лови, пока не упорхнула.
И он поймал. Как только возможность возникла – поймал. Как с Сашей и договаривались.
Уже вечером, после того, как торт вынесли, Катя с Верой вышли во внутренний двор, подышать, отдохнуть от звуков, дух перевести, Андрей с Сашей следом увязались.
Стояли в стороночке, смеялись о чем-то дружно, глупости обсуждали, за помощь благодарили, потом же…
– Что-то полночь почти, а никого не крали еще, да? – Саша сказал задумчиво, на уже жену глянул, та же только глаза закатила.
– И слава богу, Бархин. Только этого нам не хватало. Не хочу я вороваться, устала…
Она опустила голову на плечо мужа, захныкала, как бы прося пожалеть, ну он и пожалел, сначала обнял рукой, потом зафиксировал другой…
– Давай, Андрюх, я держу… – ну и держал.
Держал, пока Андрей на руки Катю подхватывал, к машине волок, внутри запирал, оббегал, ключ в зажигание вставлял…
– Ты чего? – Катя опомнилась в машине уже, открыть дверь попыталась, но никак – заблокировал… Потянулся, пристегнул ее, поцеловал в губы, как-то дерзко больно, будто в раж вошел… Потом сам пристегнулся, рванул… Леди Мазда не подвела, погнала вперед с задором…
– Украл тебя, – голову повернул, подмигнул.
– Зачем? Я ж не невеста…
– А я на опережение работаю, Коть. Сегодня не невеста, а завтра что? Или послезавтра? Не помню, когда там у тебя свадьба планируется?
Катя смотрела на Андрея, слушала… ничего не понимала… оставалось только моргать и рот беззвучно открывать-закрывать…
Куда едут стало понятно почти сразу – домой. Домчали моментально… Катя полдороги Веру успокаивала, незамедлительно решившую на развод подавать и ехать спасать подругу. Веселов ей снова не нравился. Варвар какой-то. Схватил, поволок, как мешок картошки…
Мешок картошки зря пытался доказать, что ему-то нормально… Он-то не против…
Не понимает только, к чему все это, но в целом…
До лифта Андрей ее уже не тащил, но хват за руку был нормальным, особо не забалуешь… Ехали на девятый…
– К Коту зайдем может? Все равно дома ведь…
– Не маленький, справится, – Андрей сказал, как отрезал, Катя же вздохнула тяжело. Значит, так тому и быть…
Позволила себя в квартиру сопроводить, следила, как Веселов дверь на все замки закрывает, а ключ закидывает на шкаф. Оттуда без табуретки не достать.
– Я не совсем понимаю, Андрей Владимирович, а вы вообще что делаете-то? – Катя догадывалась, что это игра какая-то, но суть пока не уловила. Веселов не был многословным, а то, что говорил, в логическую цепочку у нее в голове никак не строилось.
И на сей раз тоже не ответил, притянул к себе, целовать начал – лицо, шею, плечи, куда дотягивался…
Букет, который она все это время в руках держала, на пол упал и покатился, цветы поотлетали, жалко было.
– Хочу тебя, Коть, умираю просто.
Катя не сомневалась, что хочет. И сама-то… Он целовал, а она таяла, но… Почему позавчера ушел тогда? Что не так сделала? Надо было разбираться, она же…
Руки парня с себя сняла, отступила на шаг, смотрела на него, боялась немного, но не критично это… По взгляду понятно было, что не уйдет, как в прошлый раз. Тем более, сам же ключ не пойми куда забросил…
В звенящей тишине хорошо было слышно звук змейки, съезжающей вниз по молнии, потом звук скользящей по телу материи…
Катя опять перед ним беззащитно обнаженной оказалась, он же снова замялся отчего-то… Взглядом по телу гулял, жадно так, ласково, потом прямо в глаза посмотрел, и видна была в них решимость и будто отчаянная готовность…
– Ты не едешь в Америку, Самойлова. И замуж не выходишь за Питера своего. Поняла меня?
– В смысле?
* * *
Она не поняла. Ни слова, если честно. О чем и сообщила. В ответ же получила исповедь, которой не знала даже, радоваться или волком выть…
– Мне отец твой сказал, чтобы я не лез к тебе, замуж же выходишь… Я обещал, что не буду, а потом… Не могу к тебе не лезть. Понимаешь? Не могу. Думал, что предательница, все равно не мог. Узнал, что не предавала – тем более не могу. Хочу тебя, люблю тебя, сдыхаю, когда думаю, что сегодня ты со мной еще, а завтра в Америку свою. К Питеру… Может, он отличный парень, да только… Нет у него шансов. Может были, пока ты не вернулась, а теперь – нет. Из квартиры не выйдешь, пока сама это не поймешь. Хочешь ненавидеть меня – вперед, я потерплю. Еды я припас много. Месяц продержимся, думаю. Дверь бронированная, ключ съем… чуть позже только, надо достать, что-то я не подумал об этом… Хочешь, брось в меня чем-то, но только не смотри так… И не смейся. Почему смеешься-то? Кать, тебе плохо что ли? Кать!
Катя же… Сначала слушала его исповедь, забыв напрочь, как дышать, потом будто сбоку собственный смех услышала, потом слезы на глазах выступили, все от того же – от смеха, и ноги держать перестали, пришлось присесть на корточки, в руки уткнуться и смеяться… смеяться от души, не просто до слез – до колик, потому что…
– Я не выхожу замуж за Питера, дурак! – Андрей рядом на пол упал, руки ее расцепил, стал в лицо разглядывать, перепуганный какой-то, услышал, сощурился…
– В смысле?
Катя же ответить сразу не смогла, снова смехом залилась. Все ясно стало… И может далеко не так смешно было, как ей сейчас казалось, но казалось же…
– В прямом. Веселов, я не выхожу замуж ни за кого. Питер на девушке своей женится. Кларе. А я помогаю просто. Вроде как свидетельница тоже… Она археолог, в экспедиции сейчас. А он решил сюрприз сделать, она приезжает как раз… Ну они сразу и женятся. Мы уже и платье подобрали, я мерила, все сделали…
– Но отец твой сказал… И ты подтвердила же…
– Что я подтвердила, тупица? Я не могла такое подтвердить! Тем более… – она руку высвободила, перед глазами его помахала. – У меня кольца даже нет! Как ты подумать-то мог такое? Вот дурак…
– А платье зачем? – Андрей наверх покосился… Катя поняла, о чем толкует, еще сильней заулыбалась…
– Я же тебя объяснила – у нас с Кларой один размер. Я здесь померила, купили… Теперь в Америку повезу… Ей подойдет…
И пока Андрей соображал, Катя его обняла, губами в теплую шею уткнулась, зажмурилась. Господи… Вот ведь идиотская натура! Но и папа хорош… Хотел, как лучше, а получилось…
– Так я тебя зря воровал, получается? – до него еще с минуту доходило, молчал, моргал, прокручивал в голове все, что слышал, осознавал, что додумал…
– Получается… У меня и обратный билет есть. Неделю там, потом домой. Надо шмотки собрать, привезти, я дома побыть хочу… С тобой… – два последних слова тихо сказала, ласково, с опаской.
– Я какой-то дебил, получается… – Андрей заключил ответственно, Катя же отчего-то захрюкала, щекоча дыханием шею… Слышала бы это Вера… Да она бы стоя аплодировала сообразительности парня!
– Ты не дебил, ты запутался просто… – Катя оторвалась все же, в глаза любимые заглянула, по голове погладила…
Они странно сейчас смотрелись, наверное. На полу. Она в одном белье, он не разулся еще даже… Ее взгляд нежный, жалостливый слегка, его – растерянный до сих пор…
– Значит… У нас есть шанс на безусловно? – но сомневаться все равно времени не было, Андрей это понимал, поэтому-то вопрос задал уже куда уверенней, улыбнулся, лбом ко лбу, глаза в глаза…
– Нет шанса, – ответила, улыбнулась, губ губами коснулась. – Нет шанса не безусловно.
* * *
– Коть, – они долго еще на полу сидели. Смеялись, целовались, шептали что-то… Как жили рассказывали, как скучали, как переживали, как пытались… забыть и забыться. Теперь можно было рассказать все это. Уже ведь понятно, что не вышло. Ни забыть, ни забыться. Да и не нужно. Слава богу, уже не нужно…
Теперь же в спальне оказались.
Андрей на кровати сидел, Катя у него на руках. Мужскую рубаху накинула, чтобы не мерзнуть, да только руки Веселова все равно под ней по телу бродили. Неспешно, ласково, с пониманием, что никуда не денется уже, можно не спешить…
– Я же правильно понял, ты не…
Не ответила даже, снова в шею уткнулась, спряталась. Может и хорошо, а то еще не так улыбку расценила бы, обиделась, а ему… Нельзя сказать, что неважно было, просто… Не верилось, что ли… Сам же свое счастье упустил четыре года тому, а оно вернулось – такое же мягкое, нежное, наивное, чистое… Хотя по-другому и быть не могло, наверное. Она ведь только тому доверилась бы, кого полюбит безусловно. А безусловно – только его одного…
– Может к Коту сходим? – Андрей замер на секунду, улыбка еще шире стала… Вот так, значит. Он тут свою думу думает, она свою. Нет, чтобы о нем… О Коте этом вечно…
– А мы без него никак не справимся? – Веселов с девичьего плеча рубашку спустил, поцеловал – в ключицу сначала, потом дальше двинулся.
– Мы без него, может, как-то… и справимся… – Катя пыталась связно мысли в предложения строить, но путались предательницы. Путались… – А вот он без нас, боюсь…
– Надо проверить, Коть… Пусть попробует. И мы попробуем, – Андрей встал, Катю на пол опустил, она сглотнула боязно, Веселов сначала с себя майку через голову стянул, потом рубашку с ее плеч спустил окончательно, подбородок поддел, дождался, пока взгляд поднимет. – Хорошо, что ключ съесть не успел, – романтика момента располагала к другим разговорам, но Андрей не сдержался почему-то, сказал, что до сих пор мучило, увидел, как Катя в улыбке расплывается… Расслабляется чуть…
– Мы бы даже скорую впустить не смогли. Дверь пришлось бы вырезать. Ты очень рисковал.
– Я бы еще раз рискнул, Катя, – игривое замечание получило максимально честный ответ. Тела были еще полуголыми, а вот души – полностью. – Ты просто, видимо, не понимаешь, насколько я любил тебя тогда. И сейчас люблю. Я бы вплавь за тобой. Веришь?
От его слов мурашки по рукам пошли, и желудок в узел. Ушами женщины любят. Ушами. Но только искренность эти уши берет. И души тоже.
– Верю. Я тоже, – Катя сделала шажок навстречу, сократив расстояние между ними до нуля, на носочки встала, целовать начала. Андрею объяснять не надо было. Дальше все урывками запомнилось.
На руки подхватил, сел снова, целовались упоительно, как он ее по сантиметру изучал, так она его теперь. Не боялась, не стеснялась, дрожала, но шла вперед… На кровать толкнула, сама с ремнем справилась, выцеловывать начала узоры – на губах, шее, груди… Да только недолго музыка играла, Андрей перекатился, сверху оказался, одной своей рукой обе ее зафиксировал над головой где-то, застыл на мгновение, проверяя, что скажет… Она ничего не сказала, только дышала тяжело, глаза широко открыты, грудь вздымается, губами к его губам тянется, телом к телу…
– Хочу тебя, Веселов, – ни в словах не стеснялась, ни в действиях.
– Знаю, – он и не сомневался. Пожалуй, не уйди он так глупо, неправильно ход с примеркой ночнушки развратной расценив, по поведению ее понял бы, что никакой Питер им не страшен. Только собственные сомненья.
Сейчас их не было. Были они, их губы, руки, тела, вздохи и взлеты. Пьяные поцелуи и поволока на глазах, прогиб в спине, стремление двигаться навстречу до бесконечности… Доверие.
Ее первый раз, его первый по любви.
* * *
Ее голова снова лежала на его груди. В темноте, на фоне окна видна была игра в переплетенье пальцев. Сначала он ведет в этом танце рук, потом она. Снова он. Она. Улыбаются, прижимаются тесней, молчат…
– Нам завтра на дачу надо будет съездить… – Катя первой заговорила. Вспомнила вдруг, что существует завтра. Существует дача. Существуют люди…
– Зачем?
– Познакомишься со всеми… Снова. У папы спросим, зачем соврал… Да и… У нас праздник завтра большой. Марина с дедушкой Сережу забирают. Сына своего. Приемного…
– Так может я в другой раз как-то? – Андрей не против был и завтра, да только… По всей видимости Марк Леонидович будет не слишком рад такому гостю. Зачем человеку настроение портить?
– Я завтра хочу. Не могу терпеть, – Катя потянулась к его лицу, поцеловала. Долго, закрыв глаза, пытаясь как можно лучше его губы на вкус распробовать.
– Значит, завтра. А послезавтра к моим съездим. Мама скучает по тебе… – Катя зарделась, улыбнулась… – А после Америки твоей рванем куда-то… Куда хочешь?
– Неважно…
– Вот и мне неважно. Туда и рванем, значит.
– А учиться кто будет? Работать? Кота кормить?
– Кот с нами поедет. Паспорт сделаем ему, будет у нас Кот-путешественник. Работать я и удаленно могу, а учиться… Поступим… и можем себе позволить отдохнуть…
Катя не была против. Совсем не была. Ей и тут хорошо было бы. И в любом другом месте. Действительно, неважно.
– Я Алису Филимонову встретила. Просила простить ее.
Андрей хмыкнул, приподнялся чуть, руку за голову закинул. Котеночек и «БЕЗУСЛОВНАЯ» оказались будто у Кати на ладони, она расхрабрилась – стала пальцем по узору водить… Против царапин особенно усердно, как бы пытаясь их стереть.
– Она все вовремя делает… Удивительная девушка… Хотя ей ведь и спасибо сказать можно… Если с натяжкой…
– Разве что с большой, – Катя оставила в покое Котеночка, снова на груди у Веселова устроилась, обняла, что есть мочи. – Если бы ты тогда насмерть разбился, я бы тоже умерла.
– Ты меня не знала еще тогда.
– А все равно умерла бы. Чувствую.
Глупости, конечно, но Андрей не спешил отмахиваться от этих слов легкомысленно. Катя же продолжила:
– Если бы не ты, Андрей Веселов… то никто.
– Если бы не ты, Катя Самойлова… то не жизнь.
В ту ночь родились уже новые клятвы, которые снова доказали: признаваться в любви можно по-разному, совсем не обязательно произносить при этом те самые три заветных слова…
* * *
Андрей сладко спал, перевернувшись на живот, повернув голову будто специально так, чтобы Кате удобней было его разглядывать… И она разглядывала… Ночь вспоминала, улыбку изо всех сил сдерживала, разглядывала…
Она чертовски долго шла к этому утру, не простила бы себя, если проспала бы. На часах восемь всего, впереди важный, насыщенный день, а она смотрит и думает – сейчас разбудить или позволить поспать еще? Решила пожалеть…
С кровати встала, хотела в простынь завернуться, да только он все их под себя подгреб, не вытащить было, пришлось снова пользоваться его рубашкой, носом в ворот зарываться, вдыхать жадно… Господи, теперь ведь все его туалетной водой пахнет. В ее квартире, в его, вся одежда, ее тело. И горит все, снова к нему хочет, не понимает, зачем уходить…
Катя успела тихонечко принять душ, кофе сделать на его кухне, насладиться им, глядя на тот же вид, что открывается из ее окна, но этажом ниже…
Хорошо, что телефон с собой взяла, потому что ровно в девять он ожил. Питер звонил… А она и забыла совсем, что вот уже третий день никак поговорить с любимым чехом не удосуживается, но он ведь переживает…
Катя прикрыла дверь, убедилась, что рубаха застегнута, не выглядывает ничего лишнего, прислонилась к столу, включила видеосвязь…
– Китти! Ты наконец-то взяла трубку, о, моя любовь! Я так переживал за тебя! Как все прошло? – Питер был привычно громким и эмоциональным. Если у Кати спросили бы, что она знает о пятидесяти оттенках, она вспомнила голос друга. В нем были все пятьдесят, причем сразу. Он журил, хвалил, волновался и чувствовал облегчение одновременно.
– Все хорошо, Пит, все хорошо… Прости, что не набрала сама, просто…
– А почему ты шепчешь, Китэн? И почему ты в… – собеседник сделал выпад ближе к экрану, сощурился, присмотрелся, Катя же покраснела и заулыбалась отчего-то… – Это мужская рубашка? – и снова пятьдесят оттенков. Удивление, тревога, восторг, азарт…
Девушка кивнула.
– Того ужасного Андрея, который посмел разбить сердце моей сладкой Китти? – опять кивок, а следом улыбка, уже не прикрытая, горящая…
– Ты должна мне все рассказать, предательница! Я тут переживаю, а она там…
– А она тут занята очень, – Катя не знала, когда Андрей проснулся. Долго ли за дверью стоял – тоже, да только не выдержал, подошел, обнял ее так… по-хозяйски, к себе вплотную притянул… Даже не заморачивался тем, чтобы одеться прилично. Заспанный, голый до пояса, волосы в разные стороны… Но на английском щебечет так, будто сам пару лет в Штатах провел. – Я Андрей, ее парень, приятно познакомиться.
У Веселова оттенок в голосе был один – серьезность. Смотрел на друга Самойловой на довольно маленьком телефонном экране, изучал… вроде бы выяснили, что не конкурент, но осадочек-то остался… Ударение особое сделал на «я» и «ее парень». Чтобы ни Катя, ни Питер в этот не сомневались…
– Приятно познакомиться, Андрей! Я много слышал о тебе! – Питера же надо было знать, чтобы понимать – на него все это не действует. Хоть ведрами серьезность лей, он не станет меряться межбровными складками на предмет суровости… Он ко всем дружелюбен, всех рад слышать, со всеми счастлив познакомиться. Что касается Андрея… Если так выглядит счастье его Китэн – он уже его любит…
– И что ж он слышал, мне интересно? – Андрей на русский перешел, на Катю глянул возмущенно, вопрос задал негромко, Самойлова же только плечами пожала, продолжая Питеру улыбаться.
– Я не слышу, что вы говорите?
– Он говорит, что я тоже ему о тебе много рассказывал… Представляешь, Андрей думал, что мы с тобой женимся, – Катя сказала, Андрей глаза закатил, потом еще раз, когда Питер смеяться начал… Им смешно…
Это, конечно, отлично, что им смешно, да только он чуть с ума не сошел, пока не разобрался со всем…
– Нет, ты не думай, Китти, я с радостью, если бы не Клара, но…
– Но уже поздно, и это очень хорошо, – Андрей ответил, имитируя энтузиазм, Катю еще плотнее к себе прижал, когда особо некуда было уже.
– Я бы пригласил тебя на нашу свадьбу, Эндрю, но, боюсь, билеты найти будет слишком сложно, да и виза…
– Главное про Клару свою не забывай и к моей Китти ручки не тяни… – Андрей снова по-русски пробурчал, за что получил тычок в бок от той самой Китти…
– Что он говорит, сердце мое? Я ничего не могу разобрать…
Катя не перевела, конечно же, свой вариант придумала. Что Андрей их с Кларой поздравляет, желает отлично провести свадьбу и жить долго и счастливо после нее… Веселов хмыкал, но не перебивал. В конце концов, когда Питер женится, ему действительно спокойней станет. А окончательно спокойно, когда Катя со всеми шмотками домой вернется…
Невзирая на периодически бросаемые Андреем скучающие, умоляющие, большеглазые взгляды, Катя продолжала щебетать со своим Питером, пока не обсудили все, что должны были. Свадьбу Веры, готовность к свадьбе Пита… Откровенные сплетни о людях, которых Андрей не знал и знать не хотел…
Он в какой-то момент откровенно загрустил, улыбнулся Питеру кисло напоследок, из поля зрения телефонной камеры смылся, сходил умылся, себе кофе сделал, прислонился к мойке, пил и Катю разглядывал…
От пальчиков на ногах, которые она время от времени поджимала, вверх по тонким щиколоткам до коленок, на которых такие впадинки красивые… зацеловать бы… а потом по бедрам снова вверх, до рубахи, которая по-пуритански все лишнее прикрыла. Хотя ему-то не лишнее совсем, а Питеру да – нефиг пялиться…
Как только Катя трубку положила, продолжая улыбаться еще, Андрей чашку с недопитым кофе поставил, подошел вплотную, на стол подсадил, между ног вклинился…
– Привет, – одной рукой затылок зафиксировал, другой скользнул под рубаху по горячему животу к груди, сжал нетерпеливо, почувствовал, как она навстречу подалась, улыбнулся в губы прям…
– Привет, – оторвался на минуту, быстро по пуговкам прошелся, расстегивая вновь, потом уже губами к груди, она же в волосы его зарылась – руками, голову откинула, то ли зашипела, то ли выдохнула.
– Ты как? – он замер взгляд поднял, проверяя… Не знал ведь еще, что можно уже, что нельзя. Как нравится, как нет…
