Текст книги "(Без)условная любовь (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
* * *
– Наташ…
– Ммм?
Они уже завезли Катю, снова вернулись под подъезд, с которого начался этот удивительный вечер, теперь сидели в машине, не решаясь ни попрощаться, ни заговорить толком.
Валентин решил, что инициатором должен быть он, мужчина все же.
– Мне кажется, твой сын не против, если мы… попробуем…
Женщина глянула на него с опаской, вздохнула…
– Мне тоже так кажется.
– А сама ты что думаешь по этому поводу? – Валентин задавал вопросы, затаив дыхание практически. Сам не знал, откуда в нем четкое понимание, что сейчас главное – не спугнуть, но очень этого боялся.
– Мне по-прежнему сложно, я по-прежнему не уверена, но… Валь… я хочу попробовать.
Кто бы знал, чего стоила ей эта решительность, и какой волной страха накрыло, стоило произнести слова. Но главное то, что они уже услышаны, значит, пути назад нет. Валентин расплылся в улыбке, поймал ее руки, поцеловал по очереди – сначала кисти, потом ладошки, озарил взглядом… влюбленным-влюбленным, счастливым-счастливым. Не по возрасту им уже так радоваться и так смотреть, и не по статусу, но плевать… На все плевать.
– Я тогда завтра вечером заеду? Столик перебронирую и попробуем все же по старинке, вдвоем первое свидание провести?
Наталья кивнула.
– Попробуем.
* * *
Стоило за Катей закрыться двери, как с лица Андрея сползла улыбка.
– Стерва…
Вымолвил, закрывая глаза и делая глубокий вдох, а затем выдох, снова вдох…
Это ж надо было такой вечер испортить. Совсем крыша поехала у девки. Видимо, это такой кармический выверт – у него из-за нее крышу раньше сорвало, а теперь ее черед пришел.
Вот только он не будет так глуп больше. Не поведется.
Парень доковылял до комнаты, сел на кровать, покрутил телефон в руках, думая… Разблокировал.
По-хорошему, надо бы не читая удалить, но любопытство… Он объяснял себе это элементарным любопытством. Надеялся, что любопытство. Ведь у него есть Катя, и его так кроет от ее присутствия, даже мыслей о ней, что ни одной Алисе не снилось.
Филимонова писала ему уже неделю. Он все ждал, когда поймет – нифига это не даст, но она не сдавалась. Сегодня тоже.
Алиса: «Привет. Я скучаю. Набери меня».
Через десять минут.
А: «Я же вижу, ты читаешь. Так в чем проблема? Почему не отвечаешь?».
Почти сразу следующее:
А: «Обижен – прости. Я уже сто раз извинилась. Сколько еще нужно?».
Через три еще одно:
А: «Не игнорируй меня, Андрей. Я знаю, тебе не все равно. Так же, как и мне».
Он их разом прочел, и пока читал – новое прилетело.
А: «Ты там с ней? Со своей новой девушкой? Брось ее, Андрей. Она тебе не нужна, я все поняла, я хочу попробовать еще раз. И ты хочешь, мы оба это знаем. Не блокируешь меня, читаешь… Мстишь, наверное. Но я потерплю. Ради тебя – потерплю…».
Андрей читал и чувствовал, как скулы судорогой сводит.
Стерва гребаная. Если бы она только знала, на что он готов был пойти ради этих слов еще пару месяцев тому. Да он бы раненым идиотом к ней навстречу несся. Без костылей и обезболивающего, а сегодня…
Это только злило. Хотелось телефон о стену разбить. Или ответить что-то едкое. Такое, как она когда-то отвечала. Не так пела птичка, как теперь поет. Совсем не так…
И не верил он ей. Не понимал, чего она хочет, но не верил. Только вот… действительно же не блокировал. Не мог себе же объяснить – почему, но не блокировал. Перед Катей стыдно было, перед мамой, но… Рука не поднималась.
Думал ведь, что излечился окончательно, а вон оно как… Какой-то нерв сердечный дергается еще. Лишь бы Катя не узнала… И лишь бы сил хватило нерв этот выжечь.
Парень вышел из диалога, в очередной раз оставляя его без ответа. Зашел в переписку с Катей, непроизвольно улыбнулся.
Пролистал чуть назад, начал перечитывать… Его это успокаивало. Катино присутствие, напоминание о ней, мысли, а сейчас очень надо было успокоиться, вернуться в реальность, где все так хорошо, отбрыкаться от тьмы, которая начинает расползаться вокруг с каждым новым сообщением от Алисы.
– Все будет хорошо, Коть, не переживай. Я обещал тебе безусловно.
Говорил и верил в то, что так и будет.
Глава 13
– Мариш, брось сигарету, – Леонид стоял за спиной жены, прислонившись к забору-сетке, отгораживавшему сад детского дома, к которому они приехали, от улицы. Пока они стояли снаружи. Марина нервничала – решила, что если не покурит – умрет… Вот только дым в легких особо не помогал потушить панику. К сожалению. – Мы и так опаздываем уже, на два договаривались.
Женщина кивнула, даже не оглянувшись на мужа, посмотрела на часы. Два пятнадцать. Ну ничего… Не критично. Вот сейчас она еще одну выкурит и можно идти… Трясущимися руками к пачке потянулась, достала сигарету…
– Так, все, прекращай. Ты к ребенку приехала на встречу или как? Дети курящих не любят, – Леонид не выдержал, подошел к жене, отобрал сигарету, сломал, в урну выбросил, потом пачку уже в своем кармане спрятал, игнорируя жалостливый взгляд Марины.
Боится… Ежу понятно, что боится. Он и сам боится. Причем еще больше, пожалуй. Она-то с Сергеем уже знакома, а у них с Леонидом сегодня первая встреча будет. С мальчиком, которому суждено стать его сыном. С мальчиком, годящимся ему во внуки. С мальчиком, разбившим сердце его жены. С мальчиком, которому он всегда будет благодарен за это. Ведь разбивать сердца можно не только отобрав любовь, но и подарив надежду на нее.
– Только обещай мне, Лень, что если ты поймешь, что не готов все же – скажешь. Не хочу тебе жизнь усложнять, – Марина говорила, глядя в глаза мужу своим искренним и таким беззащитным взглядом. Леонид даже не знал, как на слова отреагировать хочется – съязвить, как она сама делает с родными обычно или правду сказать – он решение давно принял, еще задолго до встречи с ребенком.
– Идем уже, а о своем желании жизнь мне не усложнять вспомнишь, когда снова решишь, что нам надо спортом заняться. Вот где у меня спорт твой сидит уже, – Лёня взял Марину за руку, жвачку вручил, – жуй, – и пошел уверенным шагом в сторону здания, в котором находился знакомый кабинет заведующей детским домом, а еще все те дети, которые ждали… Кто-то родных, кто-то двоюродных, кто-то не связанных с ними кровью, но способных поделиться теплом.
От мыслей о том, сколько же тут недолюбленных детей, мурашки шли по телу. Пожалуй, не появись в его жизни Катя, Леонид и не задумывался бы особо о том, что случается с нелюбимыми детьми, а не появись Марина – не бежал бы с таким энтузиазмом по выложенной плиткой дорожке в сторону двери здания.
Заведующая встретила их приветливо, хотя и с долей смущения во взгляде и голосе. Ей до сих пор было неловко за тот случай, когда у Самойловых сорвалось усыновление. Женщина понимала, что ее вины тут нет, да и тот малыш в хорошую семью попал в конце концов, но… Не стоят в ее кабинет очереди. И раз уж люди (а видно ведь, что люди хорошие), решили рискнуть, открыть свое сердце чужому ребенку, нельзя с ними так…
– Добрый день, – Леонид улыбнулся, протянул руку, пожал.
– Здравствуйте, – заведующая перевела взгляд с лица мужчины на женское – Марина тоже улыбнулась, кивнула, но видно было, что нервничает. – Вы на встречу с Сережиком нашим?
– С ним, – Леонид поймал себя на мысли, что впервые такое обращение слышит. И ему нравится. Надо запомнить, вдруг и самому ребенку это по вкусу?
– Они на прогулке сейчас, на заднем дворе. Если хотите, можем пока поговорить – вдруг какие-то вопросы есть, а потом выйдем, я вас познакомлю…
Самойловы переглянулись. Марина плечами пожала, отдавая инициативу в руки мужа.
– Хорошо. Тогда расскажите нам, пожалуйста, о нем, как он к вам попал, когда…
– Присаживайтесь.
Разговор предстоял не пятиминутный. Женщина рассказывала, а у Самойловых поочередно руки сжимались, которыми они продолжали друг друга сдержать. Родителей у мальчика нет – что мама, что отец – такие же детдомовские. Их даже местные стены помнили еще. Вместе росли, влюбились, получили жилье, переехали, женились. Насколько было известно – жили дружно, не слишком богато, но счастливо, потом случилось горе – угорели в своей же квартире. Сереже повезло, выжил, да только родственники только дальние, которые и родителей его забирать не захотели в свое время, что уж о нем говорить? Вот и оказался в детском доме. Около трех лет тому, родителей почти не помнит, грустит… Тут все дети грустят часто, но грусть Сережика отчего-то особенно за душу берет.
Садится у окна, глядит в сад – что зимой, когда заснежено все, что весной, когда цветет, что летом – в самую жару, что осенью, в листопад, и шепчет, маму зазывая… Знает, что мама не сможет прийти, забрать его, но все равно шепчет.
Тихий ребенок, ласковый, тянется ко взрослым, но нет у них столько времени и душевных сил, чтобы каждому дыру в сердце заткнуть, которая должна быть заполнена родительской любовью. К сожалению, нет.
– Нам сказали, все формальности будут до полугода длиться.
– Это если повезет. Может и дольше. Я не из вредности, поймите правильно. Просто будьте готовы… Вы и так знаете, что всякое может быть, но будьте готовы…
– Мы готовы, – Леонид ответил, улыбнулся – сначала женщине напротив, потом жене. Чтобы обе не сомневались.
– Тогда пойдемте знакомиться.
* * *
Группа детей – мальчики и девочки, от четырех и, пожалуй, до восьми лет оккупировала тот самый внутренний двор. Здесь было неплохо. И песочница, и качели, горка даже, машина из колес, деревья, цветы… Если не знать, что находится игровая площадка на территории детского дома, а играющиеся тут дети – сироты, легко подумать, что это обычный двор, а вокруг квартиры, а не «палаты» на двенадцать человек.
Марина с Леонидом остались в стороне, молча наблюдая за детьми, заведующая же подошла к воспитательнице, шепнула, что к Сереже пришли.
Леонид пытался не смотреть на Марину – хотелось самому определить – где тот самый почти что их ребенок. Не больно-то получалось, если честно.
– А ты с ним знакомилась уже?
– Да. Вот он, – женщина кивнула на одного из мальчишек. Сидел поодаль остальных, на деревянном ограждении песочницы, держал в руках палку, увлеченно что-то рисуя на земле. Видно было, что ребенок весь в процессе, даже язык высунул от усердия. Смешной такой… Маленький совсем…
А ведь Леонид отчего-то даже не подумал толком, что такое шесть лет. Поле вон четыре, она совсем еще кнопка, а тут всего на два года больше…
Сережа и не заметил бы, что к нему пришла знакомая, если бы не подошедшая заведующая, которая попыталась аккуратно отвлечь от занятия, но он все равно дернулся, когда женская рука легла на плечо.
Она что-то сказала (далеко было – не слышно совсем), он сначала на нее смотрел, что-то спросил, потом оглянулся в ту сторону, куда женщина кивнула. Детские глаза расширились, он рванул было, потом застыл – оглянулся на свой рисунок. Решал видимо, готов ли пожертвовать им ради разговора. Жалко было… Старшие мальчики затопчут ведь, как увидят, что он отошел… Но решил, что еще нарисует, бросил палку, пошел к навестившим его гостям…
* * *
– Здравствуйте, – Сережа бесстрашно заглянул в глаза незнакомого мужчины, протянул руку.
– Здравствуй, – отказывать ребенку в рукопожатии Леонид не стал, улыбнулся, на корточки присел, чтобы и его разглядеть мальчику было удобней, и ему самому. – Меня Леонид зовут.
– А я Сергей. А ты – Марина, – он повернулся к женщине, точно так же протягивая руку. – Я помню. Ты приходила.
– Да, мне приятно, что помнишь, – Марина задержала в своих руках детскую ладошку дольше, чем того требовали элементарные правила приличия, но она такой теплой была, такой нежной, отпускать не хотелось. Дыхание сперло при мысли, что совсем скоро они вот так, за руку, по городу идти будут, может. Или в школу даже…
– Можете отойти вон туда, на скамейки, там тихо будет, поговорите, – заведующая улыбнулась потенциальным родителям, подталкивая их с Сережей в уголок, скрытый от глаз других детей. Не из вредности – из жалости скорей. Это ведь так горько, когда не к тебе пришли. Часто после таких посещений кто-то злится, кто-то обижается. Да и неизвестно еще, получится ли из этого что-то. – А я пока тут подожду, вы как поговорите – возвращайтесь.
Довольно интересная тройка направилась к той самой скамейке. Взрослый мужчина с полуседой головой, но пружинящей походкой. Красивая взрослая женщина, у которой наверняка все всегда под контролем и в пределах нормы. И мальчик. Маленький. Слегка косолапый, нерешительно мнущий руки за спиной, идя между этими двумя великанами.
Заведующая смотрела на эту картину, и сама не поняла, как слезы на глаза навернулись. В такие моменты, и на этом контрасте куда отчетливей становится видно, что и свитерок у Сережика заношен уже, на локтях вон практически до дыр стерся, и ботинок правый каши скоро попросит, стоптался из-за косолапости. Но важнее другое – для счастья ему не новый свитер или башмаки нужны. Он и в этих будет счастлив, лишь бы было, кого мамой назвать, и к кому обратиться, как к отцу.
– Сережа, мы хотели с тобой познакомиться поближе.
Марина с мальчиком сели на скамейку. Сначала Сережа даже бедра ее коснулся своим боком – теплым, вот только взгляд ее поймал, испуганный, отодвинулся. Марина как поняла этот его жест, захотела себя же стукнуть, да поздно.
Леонид же снова на корточки присел, пытливо заглядывая в детское лицо.
Он для себя уже все понял, на самом-то деле. Их ребенок. Сомнений нет. Но хотелось это же в его глазах увидеть, ведь это серьезное решение, принимать которое должны не только «благодетели».
Сережа же взгляд отводил постоянно, из-за стеснительности или почему – надо было разобраться.
– Меня Леонидом зовут, я муж Марины, – старший Самойлов имя свое повторил, улыбнулся, – с ней вы уже знакомы. Тебе сколько лет?
– Шесть.
– А мне вон скоро шестьдесят будет. Представляешь?
Привлечь внимание ребенка оказалось не так уж и сложно. Самойлова это мысленно «улыбнуло». Значит, есть еще порох в пороховницах. Сережа поднял взгляд, с удивлением смотря на мужчину. Это польстило. А потом уже пришло время детской неосознанной лести для Марины.
Мальчик на нее взгляд перевел, удивленный.
– А тебе тогда сколько? Я думал, ты молодая…
Марина рассмеялась. Никому в мире не спустила бы такой комментарий. Никому, кроме Сережика.
– Я моложе. Ему повезло просто, что я согласилась за такую развалину замуж выйти, – женщина подмигнула мальчику, он зарделся, а потом мужу. Тот, к сожалению, был уже не в том возрасте, чтобы краснеть, стоит только поймать взгляд красивейшей из женщин, но шутку оценил.
– Вы хотите меня усыновить? – Сережа так быстро главный вопрос задал, что пара даже опешила. Думали, надо будет кругами ходить, нельзя сходу надежду давать. А вдруг не срастется? Но когда ребенок вот так в лоб тебя спрашивает… Не врать же.
– Хотим, – Леонид кивнул, взял в одну руку Маринину, в другую – будущего сына. Марина помедлила немного, но набралась смелости и положила вторую руку сначала на детское плечо, а потом с него соскользнуло прямо в открытую ладошку. Господи… Аж сердце будто подпрыгнуло и понеслось… бешеной лошадью куда-то вдаль. Лишь бы инфаркт не хватил прямо тут. От счастья.
Сергей кивнул, никак не выражая свои эмоции, задумчиво уставился на свои руки – почему-то так сильно сжимавшиеся руками взрослых.
– А свои дети у вас есть?
– Есть. Сын. Марк. Но он взрослый уже совсем. Не пугайся только, но ему сорок почти, представляешь? Сплошные старперы вокруг, скажи?
Сережа улыбнулся снова.
– У тебя такой взрослый сын? – глянул на Марину.
– Нет, он только Лёнин, у меня своих детей нет. Будут, если ты согласишься. И если нам позволят…
Мальчик кивнул, вновь глядя на руки. Ему уже жарко было, если честно, ладошки потеть начали, но просить отпустить не хотелось почему-то. Эти люди Сереже нравились. Марина казалась невероятно красивой, а еще так вкусно пахла, и смотрела по-доброму. Леонид же успокаивал всем своим видом, голосом, взглядом.
– Я знаю, что мои настоящие родители умерли и что они за мной не придут.
– Нам очень жаль, что так произошло.
– И я все же буду их любить… – мальчик произнес фразу, будто прося простить его за это и понять. – Но, если у вас получится меня усыновить, я думаю, что буду не против.
Трое в саду детского дома в унисон улыбнулись. Мальчик – нерешительно, мужчина – ласково, женщина – счастливо, сдерживая слезы.
Кажется, дело за малым. Ведь главное добро получено…
* * *
Подходила к концу первая послеканикульная неделя. Андрей благополучно провел ее дома, но клятвенно обещал выйти в школу уже в понедельник. Катя же прожила ее будто на автопилоте. Утром уходила на уроки, после обеда бежала к репетиторам, потом либо к Андрею на пару часов, чтобы вместе сделать задания, либо сразу домой – чтобы сделать то же по переписке.
В голове роилось много мыслей, но поднимать тему переписки с Алисой Филимоновой она все никак не решалась. В конце концов, у нее у самой до сих пор фотография этой девки лежит в ящике стола. И даже себе Катя не могла объяснить, зачем ее хранит. Может сама подсознательно чувствует, что рано или поздно Андрей захочет ее вернуть? Фотографию… а то и девушку…
От таких мыслей мурашки шли по телу, но Самойлова то и дело к ним возвращалась. Устала… А еще устала от растущей с каждым днем все сильней тревоги.
Близился выпускной. С невероятной скоростью летело время. А что будет дальше, они с Андреем так и не обсуждали. У нее в почте уже давно лежат купленные билеты в Америку. Снежана и Марина то и дело сбрасывают в ватсаппе фото чемоданов и других вещей, необходимых для близящегося переезда.
Катя пыталась отметать тревогу, да только теперь она посещала уже ежедневно. От нее хотелось сбежать, но куда?
Сегодня попытка побега была совершена в гости к Вере с ночевкой. Родители подруги уехали, поэтому сам бог велел устроить дикий тусич! Купить чипсов, газировки, фруктов, скачать «Гордость и предубеждение», «Дневник Бриджит Джонс» (все три части), «Грязные танцы» (обе), заказать килограммовый суши-сет на двоих и каааак провести пятничный вечер за обжираловкой, сплетнями, гаданиями и прочим безудержным весельем… Благо, завтра суббота, а значит, «тусоваться» можно до утра.
Чем девушки и занимались уже целую «Гордость» и половину первой «Бриджит». Пижама-пати выдалась на славу. Было немного стыдно за все съеденное и сказанное, а ведь еще даже до главного не добрались – парней не обсуждали, эту тему сознательно оставили на десерт.
Уже ночью, улегшись на одной кровати, потушив свет, уставившись в потолок, шепотом (не понимая, кого боятся разбудить?) завели разговор.
– Ты мне почти ничего не рассказываешь о вас с Андреем… – Вера сказала немного обижено. Имела на это право, наверное, хотя… Происходящее между ними с Андреем казалось Кате таким сокровенным, что делиться этим с любым человеком было сложно.
– У нас все хорошо, – и даже лежа в темноте, чувствуя тепло руки подруги, а еще абсолютное спокойствие, сходу разговориться не вышло. – Скучаю только, в школе… привыкла уже, что он рядом вечно, а тут…
– Ну да, приходится перемены с подругой проводить, ужас просто, – Вера не упустила возможность отпустить шпильку, пошла даже дальше – ущипнула за ту самую голую руку.
– Ай! – Катя ее отдернула, глянула на Яшину обижено. – Будто это не ты попросила меня с первой парты свалить, чтобы Сашку своего пристроить!
Вере крыть было нечем, хотя она и планировала оспорить, нахмурилась, думая, в чем же принципиальная разница между ее поведением и поведением Кати, но не найдя достойного объяснения, кивнула темноте.
– Ладно, будем считать, что я тебя простила.
– А вот я тебе… прямо не знаю… – Катя же продолжала тереть пострадавшую кожу, побаиваясь возвращать руку на исходную позицию. Мало ли, что за обидка Вере через минуту в голову взбредет.
– Ладно, не дуйся, расскажи лучше, какой он? – Яшина легла на бок, пытливо глядя на профиль подруги.
– Он… – Катя задумалась, подбирая слова, потом же тоже на бок повернулась, отвечая с улыбкой на губах, – практически идеальный, Вер, веришь?
– В то, что идеален – нет, а вот практически – охотно! Саша тоже, знаешь ли, во всем «практически»…
Девушки захихикали.
– Гений… практически. Аполлон… практически. Хватает на лету… практически. Уступчивый… практически, – начала Вера.
– Разговорчивый… практически. Покладистый… практически, – Катя же с радостью подхватила. Перечислять эти «практически» можно было до утра, но… Все равно ведь в совокупности эти неидеальности давали уникальных, неповторимых, а главное – таких любимых…
– Они с Разумовским так и продолжают воевать?
– Да, – только отсмеявшаяся Катя моментально приуныла. – Не хочет даже слушать о нем.
– А с Разумовским ты не говорила? Может если бы ты с ним напрямую… Он понял бы, что нет смысла тебя добиваться?
– Я бы с радостью, да только Андрей условие поставил – с ним не общаться, и я не хочу из-за Разумовского ссориться. Ты же его знаешь… Только я к нему подойду – он тут же будет этим Андрея задевать. Получается, сыграю в этой их дурацкой войне на стороне врага.
– Понимаю… С Никитой даже мой Санек в последнее время почти не общается. Конечно, толком ничего не объясняет, но говорит, что пацан чудить начал…
– Ладно… Это все пройдет. Сколько тут осталось? Они разбегутся по университетам и забудут друг о друге благополучно. Надеюсь…
– А мы? – Вера глянула на подругу испуганно. Они-то тоже разбегутся скоро. Быстрее, чем хотелось бы. Сама Вера оставалась в Киеве – поступала тут на журналистику. А из Киева до Штатов лётом слишком далеко, чтобы иметь возможность видеться так часто, как хотелось бы.
– Мы справимся, Яшина. Поначалу сложно будет, тоскливо, по скайпу будем через экраны обниматься, а потом… стерпится, у тебя новые подруги появятся, у меня тоже, наверное, да и в первый раз я приеду в декабре уже – на целый месяц. И обещаю: все каникулы – твои!
Вера улыбнулась сначала, а потом снова погрустнела.
– Ага… как же… мои… А Андрей что? Неужели согласится тебя со мной делить? Месяц – это ведь не так и долго, на самом-то деле. Пролетит молнией.
– Андрей… Мы не говорили об этом еще. Я не знаю… Может он вообще предложит расстаться. И я его пойму, просто… боюсь. Не знаю, что делать, и боюсь.
Кате даже не пришлось делать первый шаг навстречу этому разговору. Подруга сама тему подняла. В нерв попала сходу практически.
– Но вы должны будете поговорить. Само не рассосется ведь. Да и какие варианты? Ты же не откажешься от поступления из-за него! – Вера сказала так уверено, а потом увидела сомненье во взгляде подруги, сама засомневалась… Что она делала бы, если ей или Саше через несколько месяцев надо было уезжать на другой континент? – Или откажешься?
– Не откажусь. Наверное… Я ведь к этому долго шла. Сознательно решение приняла, но…
– Когда ты его принимала, Андрея еще не было.
– Да, – не зря все же они были подругами – даже думали подчас одинаково.
– Знаешь, что я тебе посоветую, Коть? Не затягивайте с этим разговором. Выход вдвоем легче искать. И незнание доставляет больше страданий, чем результат разговора. Его наверняка те же вопросы мучают, но может он уже к какому-то решению пришел.
– Может… – и в памяти отчего-то снова сообщение от Алисы всплыло. Может это и есть выход? Катя в Америку уедет, а у них все и сложится? Только от мыслей таких уже тошно делалось. И откуда эти сомнения? Разве он давал повод? Разве были причины усомниться в том, что он прекрасно понимает, сколько вреда ему нанесла эта самовлюбленная девка?
– Чего задумалась? – видимо, все эти сомнения ходили тенями по лицу Кати, во всяком случае, Вера их четко прочла. – Тебя не только это беспокоит?
– Меня? Не только? Да, – Катя замолкла на мгновение, давая себе же шанс последний раз передумать и не посвящать подругу в причина своих грустных мыслей, но… – Ему Алиса Филимонова пишет.
– В смысле? – Вера такого явно не ожидала, опешила даже, села в кровати, – как это «пишет»? Они переписываются что ли?!
Лучше бы Яшина сразу отмахнулась… Катя, если быть честной, как раз на то и надеялась, что подруга высмеет ее рассказ, посчитав недостойным потраченного времени, но Вера сама разволновалась.
Кате же ничего не оставалось, как тоже сесть, кивнуть, а потом рассказать тихим голосом, глядя на складки на одеяле.
– Я у него дома была, на телефон сообщение пришло, я взяла… не собиралась читать – ему отдать хотела, но взгляд зацепился…
– Вот же стерва! И что там? Давно переписываются? Все серьезно?
– Я не знаю. Так испугалась, что не рискнула читать, даже спросить побоялась.
– Ты чего? – Вера опешила. Да она бы… Да от Сашки… мокрого места не оставила бы за такое. С бывшей переписываться – это же худшее из возможных преступлений. За такое четвертуют без анестезии, а не «боятся спросить». – Катя! Это он пугаться должен! Как отреагировал на то, что ты увидела?
– Никак… Видимо, подумал, что я не видела…
– А на сообщение как отреагировал? При тебе читал?
– Тоже никак… Отложил телефон…
Вера задумалась. Поведение Андрея ей объяснить было сложно просто потому, что она парня подруги знала не слишком хорошо. Он в классе по-прежнему практически с одной Самойловой и общался, ну и с Саньком еще периодически мог парой фраз переброситься, а так… Сам факт переписки с бывшей подружкой, да еще такой… казался Вере ужасным преступлением с его стороны, но и Катю, явно и так расстроенную до крайности, пугать еще сильней не хотелось.
– Ладно, Катюнь, не дрейфь, – Вера взяла в свои руки подруги, поймала ее взгляд, постаралась своему – и взгляду, и голосу – придать уверенности, улыбнулась. – Забей на это просто. Он же по тебе сохнет. Мне аж завидно становится, когда я на вас смотрю. Честно. Это так… красиво. Ты расцветаешь, он довольным котом выглядит, от вас взгляд не оторвать просто. Видимо, кто-то этой кукле донес о том, как у вас все замечательно, вот она и бесится. Ну и пусть бесится. Мы-то знаем, что все зря, правда?
Катя кивнула. Не то, чтобы с большим энтузиазмом, но уже что-то!
– Иди сюда, глупый мой Котенок! – Вера потянулась к подруге, обняла, – я не хочу верить, что Андрей твой может вести игру на два фронта. Он и не похож на такого. Вот будь ты с Разумовским, я бы поостереглась, а Веселов-то – простой как два рубля, все на лице написано, когда грустил по этой своей Алисе – ходил будто в воду опущенный, а теперь – цветет! Благодаря тебе, в первую очередь. Так что брось свои сомнения и просто наслаждайся. Да и вообще, нам еще столько всего успеть надо! Платья до сих пор не куплены! Сценарий не выбран! ВНО в затылок дышит! Откуда у тебя время на то, чтобы по таким мелочам волноваться?
Катя улыбнулась – Вера это почувствовала и воодушевилась. Значит, не такая уж и плохая она подруга, может свои функции исполнить, когда приспичит – настроение поднять, подбодрить, рубашкой выступить.
– Давай спать уже, а то что-то мы заболтались, скоро светает, а мы так и не улеглись толком…
Катя высвободилась из объятий, на тумбочке в ту же секунду экран телефона зажегся. Писал Андрей, девушка взяла гаджет в руки, прочла сообщение, улыбнулась.
– Что там? – Вера это заметила конечно же, не смогла сдержаться от вопроса.
– Андрей спрашивает, все ли хорошо?
– А может быть не хорошо, что ли? У нас вообще-то все цивильно… Хотя… молодец, волнуется… Мой Сашка вон весь вечер молчит. Дембель у него. Свободный вечер пятницы. Эх… Повезло тебе, Коть. Правда. Выбрось все глупости из головы. Любит он тебя. А нам спать пора, а то я сейчас расплачусь от зависти… И отложи ты телефон свой! И не улыбайся так глупо! Ненавижу вас, влюбленных!
Вера за минуту успела пройти путь от возмущения до… тоже возмущения, но уже по другому поводу. Подбила подушку, улеглась спиной к подруге, глаза закрыла.
Катя же на это все должного внимания не обратила, думала, что ответить. В голову пришел неплохой, как казалось, вариант:
«Безусловно)».
Андрей не спал – тут же прочел, начал набирать.
А: «Что ты в меня безусловно по уши втюрилась я знаю, а дела-то как?»
Катя снова улыбнулась, одновременно боясь и подругу потревожить, и не в силах совсем уж сдержаться.
К: «Хорошо, спать собираюсь».
А: «Это ты правильно».
К: «А ты почему не спишь?».
А: «Да есть тут у меня причина одна… даже две…».
Сердце в пятки ушло. Ну что за глупая голова? Почему сразу Алиса в мысли лезет?
Андрей, правда, долго сомневаться не дал, разъяснил:
«Мама на свидание укатила вечером, до сих пор вот гуляют, я бдю».
А через пару секунд добавил: «О, пришла, кажется. Ладно, пойду вычитывать, спокойной ночи».
Катя улыбнулась, представляя, как будет проходить вычитывание, а потом тоже улеглась, глаза закрыла, задумалась…
Она не сомневалась в Андрее, когда они были рядом, когда он с ней говорил, смотрел на нее, писал ей, но стоило оказаться на расстоянии – ее тут же начинали съедать сомненья. И себя она тоже этими сомнениями начинала съедать. Но правильно ли это? Вряд ли. Просто девочке, не знавшей безусловной любви с рождения, было сложно поверить в то, что она может так внезапно ее найти. Надо было воспитывать в себе веру. Андрей этого заслуживал. Своей искренностью и отношением. А все сомненья – прочь.
Засыпая, Катя пообещала себе, что больше и не вспомнит о той переписке. Просто будет верить.
