Текст книги "(Без)условная любовь (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)
Глава 14
Андрей действительно до сих пор не спал.
За неделю умудрился совершенно сбить себе график, а еще ждал маму со свидания. Но не затем, чтобы вычитать (как пошутил в переписке с Екатериной), скорее, чтобы подбодрить в случае, если все прошло плохо, хотя…Если люди гуляют до трех ночи, не в состоянии расстаться, вероятно, все как раз очень хорошо? Но это было предположение, а хотелось все же убедиться.
Поэтому-то Андрей и сидел вот уже с час в гостиной, периодически пытаясь вникнуть в какой-то фильм, пойманный по телеку, отвлекаясь на телефон и собственные мысли.
Катю он старался не дергать сегодня, им с Верой наверняка было, что обсудить вдвоем, без вмешательства парней. Исполнение этого решения давалось парню нелегко (слишком он привык уже, что Катя всегда где-то рядом, а если не рядом – то на связи), но надо было держаться. Это было правильно.
Тем более, им предстояло расставание не на час, день или неделю… Совсем скоро должно было прийти время для самого настоящего испытания – разлука почти на полгода, а потом еще… и еще… и, возможно, еще…
Андрея это удручало, конечно же. Пожалуй, не меньше, чем Катю, но он чувствовал, что ответственность за решение этой задачки лежит на его плечах, и собирался с ней разобраться.
Даже не так – не просто собирался, а уже разбирался.
До встречи с Екатериной парень не рассматривал для себя перспективу учебы заграницей. Они с Глебом это обсуждали – зять предлагал подумать, все взвесить, возможности есть, дело за желанием… И желания, по правде, не было. Слишком это требовало много сил, амбиций, времени, Андрей же мыслил куда прагматичней – хорошее образование можно получить и на родине, параллельно потихоньку начиная его применять…
Но теперь-то… Андрей вдоль и поперек изучил сайт университета, в котором предстояло учиться Екатерине, предоставляемые этим университетом грантовые программы, требования к поступающим иностранцам и правила поступления, составил ориентировочный план – что в какие сроки ему нужно будет сделать, и сколько на это потребуется денег. Цель была очень простой – этой осенью таки отправиться в тот университет, в который Веселов планировал поступить изначально, а потом… через год… поехать вслед за Катей.
Ее просить отказаться от учебы ради отношений он даже не думал. Идти нужно было другим путем.
Глеб был уже в общих чертах в курсе, одобрил план, попытался отмахнуться, когда Андрей начал посвящать его в ту часть, которая касалась перспектив возвращения вложенных денег… Мол, это же все в семье остается, а хорошее образование – лучшая инвестиция, но Андрей все равно собирался деньги вернуть. Его так отец учил – никому не быть должным, адекватно оценивать свои силы и, если уж за что-то взялся, – доводить до конца.
Но с Катей это обсудить Андрей еще не успел. Хотел сначала убедиться на все сто, что все получится, а уж потом… Допускал даже, что будет молчать до того самого следующего года, ведь не знал, что хуже – незнание о не случившейся возможности или утраченная надежда.
Хотя… Парень был уверен – не выгорит этот вариант, он будет искать другой, а просто так не сможет Катю отпустить. Он не рисовал себе картин далекого будущего, общих детей и внуков, но не представлял своей нынешней жизни без нее. Надышаться не мог, насмотреться, наслушаться…
Неделю дома просидел, и то истосковался весь. Каждый день просыпался с мыслью, что надо бы Разумовскому таки зубы пересчитать за нанесенный ущерб. Вот только ущерб больше был моральный чем физический. Благо, Катя приходила, когда выпадала возможность, писала часто, созванивались даже. Андрей никогда за собой такой болтливости не наблюдал…
И сейчас тоже – ночь на дворе, Катя уже спать должна, а он не сдержался, написал… Улыбнулся, когда ответ почти сразу пришел. В принципе, он даже данный себе зарок не нарушил – в пятницу вечером девушку не трогал, дал с подругой наобщаться… но ведь сейчас уже как бы суббота…
Увлекся так, что не сразу услышал, что в замке провернулся мамин ключ…
* * *
Наталья возвращалась со свидания чувствуя себя… школьницей. Шестнадцатилеткой, прямо как сын. Ветер растрепал укладку, щеки розовели так, что хотелось по холодной ложке к каждой приложить, губы разъезжались в улыбку вопреки отсутствию видимых поводов.
И причиной был не бокал шампанского, выпитый еще за ужином, а осознание того, что душа вдруг ожила… Почти десять лет провела в спячке, оплакивая погибшего мужа, а тут…
Они с Валентином провели великолепный вечер вдвоем – уютный ресторан, приятный разговор, легкая прогулка, оглянуться не успели – а уже глухая ночь… Наталья заспешила домой, Валентин пусть и хотел настоять – не отпускать, но решил не форсировать события. Видно было, что она и так делает шаги навстречу, которые даются нелегко, так что ему, сложно подождать? Не сложно. Тем более, понятно, ради чего это ожидание.
Поэтому мужчина довез ее до дому, даже поцелуй сорвать умудрился, в машине, смято так, скомкано, но… она убежала, пряча улыбку и пылающие щеки, а это значило – в ней проснулась такая же девочка, как и в нем – юнец. Пятьдесят скоро, а они…
– Андрюш? Ты чего не спишь?
Наталья вздрогнула, когда сын вышел из гостиной, щелкнул включателем, зажигая свет в коридоре. Она-то думала, что парень спит давно, будить не хотела… а завтра оправдываться, когда пришла и почему так поздно, но… Куда там? Сидел в комнате, ждал…
– Тебя сторожу… – окинул мать взглядом серьезным. Прямо как она на него смотрит, когда придет поздно.
– Все хорошо, спать иди, – но Наталья к допросу была не готова, попыталась улизнуть – в щеку сына поцеловала, проскочила мимо в ванную, вот только… Он и к двери в ванную подошел, о косяк уперся, смотрел внимательно, как мать руки моет.
– Как погуляли?
– Хорошо, только за временем не уследили. Но ты не думай, это моя вина… – почему-то очень не хотелось, чтобы Андрей на Валентина зло держал. Не просто не хотелось – страшно было. А вдруг они характерами не сойдутся? Что делать тогда? Сын важнее, конечно же, но…
– А что я думать должен? Ну не уследили, так не уследили…
Андрей же легкомысленно плечами пожал. Поведение мамы было предсказуемым (он-то ее хорошо знал), но не больно логичным.
– Тебе чай заварить или сразу спать пойдешь?
Наталья глянула на него с опаской – видимо, пыталась понять, есть ли подвох, потом кивнула.
– Давай чай выпьем, все равно не спим.
Андрей тут же на кухню отправился, Наталья же макияж смыла – впервые за долгие годы такой яркий, платье сняла, чулки (прости господи, откуда они в комоде взялись – сама не понимала), запрыгнула в домашний костюм, выдохнула спокойно, поняла, что весь вечер старательно живот втягивала и не сутулиться пыталась… Снова воспоминания нахлынули, щеки зарозовели…
Благо, Андрей только торшер над столом включил, поэтому женский румянец остался незамеченным.
Они сначала чаевали в тишине, перебрасываясь парой-тройкой слов о погоде, крепости напитка и свежести печенья, потом Андрей на телефон отвлекся – кто-то написал посреди ночи, нахмурился…
– Катя пишет? Неужели тоже не спит? Вот вы, дети, даете…
– А? – он даже вопрос не услышал, кажется. – Нет. Катя спит уже, у подруги сегодня ночует.
– Ясно. Молодец. Надо все успевать: и друзьям, и парню внимание уделять, и об учебе не забывать. Мы, вообще, не говорили об этом с тобой, кажется, но она мне очень понравилась. Хорошая девочка. Не то что… – Наталья не договорила, но оба прекрасно поняли, о чем речь. И Андрей был с матерью абсолютно согласен.
– Да, она замечательная. Мне очень повезло.
– И ей тоже, – мать потянулась через стол, поймала руку сына, в глаза его заглянула, улыбаясь. Как же он все-таки на отца похож… Словами не передать. Одно лицо. И мимика. И голос. И вообще – на него так радостно и так больно смотреть иногда. И потерять было так страшно… смертельно страшно. – Я тебя очень люблю, Андрюш. Ты ведь знаешь это, правда?
Их мать редко слова любви произносила. Не из жадности, скорее из особого к ним отношения. Не хотелось обесценить, сделать бытовым ничего не значащим признанием. Но в том, что она их любит, дети семьи Веселовых никогда не сомневались. Что Андрей, что Настя эту любовь чувствовали. Когда последнюю рубашку, последний кусочек хлеба, свою жизнь ради них может отдать. Просто потому что они – это они. Ее дети.
– Знаю, и я тебя, – и когда Андрей об этом задумывался, у самого волосы дыбом становились. Каким эгоистом он был, когда собирался с жизнью счеты свести. У него ведь мама была тогда… Мама, которая другого сына не найдет, никому другому эту любовь не подарит уже. – Вы хорошо сходили?
Наталья замялась немного, а потом рассказала – что хорошо, что душевно очень, что Валентин повторить предложил и она согласилась.
– Я рад за тебя, мам, – теперь уже Андрей своими руками ее накрыл, призывая в глаза заглянуть.
– Правда?
– Да. Он хороший человек, по всему видно, и ты не хуже. Вам одиноко только обоим, но теперь-то не пропадете. Я учиться спокойно поеду, а вы тут справитесь.
Наталья улыбнулась, грустно правда… Сложно было смириться с тем, что скоро придется отпустить сына. Он ей казался и уже совсем взрослым, и ребенком практически. Настя позже из гнезда выпорхнула. А этот… Точно отец. Копия. Надо куда-то ехать, кого-то покорять. Вот ведь порода…
– Но на выпускной хоть сходишь? Или нет все же?
Андрей задумался, потом кивнул. В конце концов, он ни Катю не хочет праздника лишать, ни маму. Пусть порадуются, что их шалопай теперь с аттестатом.
– Тогда за костюмом надо съездить.
– Съездим.
– И бутоньерку купить, чтобы вы с Катей хорошо вместе смотрелись.
– Какую бутоньерку, ты чего? – Андрей опешил. Его всегда поражала дальновидность женщин в вопросах, которые по мнению мужчин яйца выеденного не стоят.
– Красивую, Андрюш. Красивую. Напишешь завтра Катеньке, спросишь, покупала ли она платье уже и какого оно цвета. Чтобы мы знали, какую рубашку тебе брать, галстук, бутоньерку…
– Мам! Ты меня не грузи, а то я же и передумать могу! – Андрей глянул на маму скептически, она же только рассмеялась, а еще по волосам его потрепала, не сдержавшись.
– Ты, главное, травм больше не получай, Андрюш. А уж с остальным мы как-то справимся. Как нога, кстати?
Наталья встала, убрала со стола чашки, начала мыть.
– Нормально уже почти. В понедельник в школу пойду, но на выходных еще отлежусь немного.
– Тогда иди отлеживайся. Бегом спать!
Андрей не ослушался, проходя мимо матери, обнял ее за плечи, оставляя на щеке поцелуй. Он тоже был не из сентиментальных, но иногда даже на него накатывало.
– Спасибо тебе, мам, за все. Не сомневайся никогда – ты лучшая из матерей.
Сын ушел, а Наталья так и осталась стоять с мыльной чашкой в руках и улыбкой на губах. Не успела ответить, что сын он тоже – лучший.
* * *
Андрей закрыл дверь в свою комнату, плюхнулся на кровать, открыл Мессенджер.
Филимонова опять. Пишет.
«Андрей, я узнала, что ты заболел – дома сидишь. Все хорошо? Можно я приеду, навещу тебя? Или лучше не надо? Прости, я просто волнуюсь очень. Хочу помочь, загладить вину, как мне это сделать?».
Парень прочел несколько раз сообщение, ухмыльнулся саркастически. Вот ведь мразь… Волнуется она… Раньше надо было волноваться, а сейчас-то что?
И вот теперь, пользуясь тем, что зол. Просто зол. Без каких-либо «только», «но»… Веселов решил ответить:
«Хочешь помочь? Не пиши мне больше. Давай сделаем вид, что тогда у меня все получилось».
Отправил, а потом заблокировал абонента.
На том все. Окончательно.
Глава 15
– Снеж, пап, я побежала! – крикнув из коридора квартиры, Катя набросила на плечо сумку и схватила курточку. Можно было бы уже и без нее, весна радовала теплом, но… Самойлова пока не знала, как пройдет ее день и вечер, ведь Андрей сегодня возвращается в школу после вынужденного больничного. Вдруг гулять пойдут? Было бы неплохо…
– Удачи! – из гостиной ей ответили в унисон… и девочка выскочила на лестничную клетку. Ей не терпелось побыстрее попасть в школу, сесть за парту и ждать, когда появится Андрей…
Соскучилась жутко. И неважно, что только в четверг виделись, когда она после уроков забежала. Это было чертовски давно. Слишком. Невыносимо…
Девушка открыла тяжелую дверь парадного, сощурилась из-за ударившего в лицо солнца, понеслась прочь из родного двора.
Услышала свист, но проигнорировала… Мало ли придурков? Хотя у них таких раньше не водилось вроде бы, но все же…
Потом прозвучало громкое:
– Эй! – которое тоже проигнорировала. Успела даже наушники достать, практически в уши засунула, но все же остановилась в какой-то миг, как вкопанная, обернулась, потому что голос узнала…
– Эй! Я же не могу за тобой бежать-то, Самойлова! Ты чего? – Андрей шел быстро, но видно было, что это не лучший вариант для него сейчас. Улыбался, правую руку за спиной прятал…
– Ты как тут оказался? Ты что, под подъездом меня караулил опять? Ну ты даешь! – Катя же реально опешила – не ожидала. Но когда первое удивление прошло – расцвела. Это ведь так… в его стиле. И так медом по сердцу! И не надо теперь нестись в школу галопом, причина отпала сама собой – он организовал встречу раньше, чем Катя рассчитывала.
– Привет, – Веселов подошел к девушке, обнял, поцеловал по-хозяйски так, не больно аккуратно. Пожалуй, выгляни сейчас Марк Леонидович из окна – кофе поперхнулся бы, а то и чашкой бросил… во врага классового. – Вместо зарядки решил утром к тебе проехаться вот. Испытать конечность. Вроде рабочая. А это тебе, – достал руку из-за спины, протянул войлочного котенка. Такого махонького, аккуратного, будто живого, но миниатюрного… Загляденье просто! – Не нравится? – Вот только от Кати, видимо, ожидался восторг моментальный, а она растерялась – залипла, изучать начала…
– Прелесть, Андрей! Это просто прелесть! – осторожно малыша в руки взяла, начала крутить, разглядывая от кончика носа до кисточки на хвосте. – Спасибо! – потянулась к губам парня.
Он же явно был доволен – понял, что угодил. Долго выбирал, между прочим! Старался!
– Это хорошо, ты ж Котенок, вот пусть у тебя теперь такой сородич живет!
Катя зарделась. Раньше ее Котенком только дома называли и Вера иногда, а Андрей как-то все без этого обращения обходился, хотя и слышал конечно же. Но в его исполнении «Котенок» звучал особенно приятно. Вслух Катя в этом не призналась бы, но была совсем не против, если он возьмет это обращение в привычку.
– Идем, кошачья банда, а то в школу опоздаем.
Андрей нехотя выпустил девушку из объятий, за руку взял и повел… Глупо улыбающуюся, смотрящую не под ноги и по сторонам, а на подарок, Екатерину.
Утро получилось замурчательным. Кошачья банда готова была ответственно это заявить…
* * *
Но, к сожалению, стоило паре переступить порог школы – настроение испортилось.
Возле калитки они с Андреем встретили Веру с Сашей, Самойлова тут же взялась показывать подруге подарок, а Сашка подтрунивать над «романтичной натурой» и «тонкой душевной организацией» Веселова. За что получил ответ от своей девушки, что она была бы совсем не против, если и его организация слегка похудеет… Вот так, переговариваясь, посмеиваясь и перебрасываясь взглядами, компания ввалилась в школьный коридор. А там…
Андрей запнулся даже, а Катя охнула.
В широком холле, у стены, стоял Никита Разумовский, мило воркуя с… Алисой Филимоновой. Той самой, которая…
– Твою налево… – не сдержался почему-то Саша Бархин. – Идемте в класс, ребзя, идемте… – взял Андрея под локоть, насильно разворачивая. Он же будто закаменел. Катя это чувствовала. Он держал ее за руку, а стоило увидеть бывшую – пальцы сжались сильнее и даже дрожать начали. Самойлова боялась взгляд поднять. Поднять и увидеть, что на его лице написано. Хотелось безразличия, но это уж вряд ли… – Идем, Андрюх, идем…
Саша не сдавался, на Катю глянул, молча попросил помочь, поддержать, она отмерла, тоже подключилась. И им почти удалось. Почти… Они даже несколько шагов сделали в противоположную сторону. Андрей не опирался, спокойно шел, молчал и смотрел перед собой, не моргая, вот только…
Они не успели еще за угол завернуть, как он руку Саши сбросил, на Катю глянул… Девушка понимала, что этот взгляд не ей предназначен, что это остаточное, но… до последней клеточки проняло. И больно ему было… И злился… И страшно…
– Я сейчас, – сказал не своим голосом, а потом направился обратно. Туда, где Разумовский с гаденькой улыбочкой на него поглядывает, Филимонову вроде как загораживая, но так, чтобы видно было – что за гостья у них в школе.
Андрей подошел, не церемонясь, не обращая внимания на то, что они практически напротив двери директорского кабинета стоят (случайно ли?) взял Разумовского за шкирки, притягивая его лицо к своему.
В коридоре стало тихо-тихо… Все замерли…
– Какого х*ра она тут делает? – на Филимонову он не смотрел, только на ухмыляющегося Никиту.
– Я пригласил. Мы дружим. Ты же мою партнершу танцевальную травмировал, вот я к Алисе и обратился за помощью. Попросил, чтобы она со мной на репетиции походила, пока бедняга оклемается.
Катя смотрела на напряженную спину своего такого счастливого еще пару минут тому парня и чувствовала, как сердце рвется на клочья. Хотелось вот так же подойти к этой стерве и за патлы оттаскать. За все хорошее. А особенно за то, каким взглядом сейчас на Андрея смотрит. Актриса погорелого театра. Овечка на заклании. Овца, одним словом.
– Если еще раз увижу ее в этой школе – нах*р все зубы выбью тебе, понял? Я не шучу. Ты уже за грань зашел. А я без тормозов… С некоторых пор…
Андрей соскользнул взглядом с лица Разумовского на Алисино. Будто ножами в сердце ковыряется. Да он за такой взгляд еще недавно жизнь отдал бы. А теперь… надо держаться. Девушка все же…
– А тебе я все сказал уже. Я умер. А ты живи.
Развернулся, вновь пошел к замершей компании. Остановился рядом с Катей, хотел снова за руку взять, да почему-то замер на расстоянии сантиметра от ее пальцев. Самойлова будто в режиме замедленной сьемки наблюдала за тем, как он тянется к ее руке, тормозит, глядя на почти свершившееся переплетенье пальцев, девушка уже его тепло ощущала… но он взгляд через плечо бросил, на эту… Отдернул руку и пошел в класс, не оглядываясь. Ни на Катю, ни на Алису.
– Идем, Коть… Идем, – Катя так и осталась бы стоять, глядя вслед, если бы Вера ее к жизни не вернула. Улыбнулась неловко, взяла под локоть, потянула за собой. – Ты только не злись на Андрея, у него стресс, наверное. Это ж надо было учудить… Вот Никита козел, конечно… Не подходи даже!
Вера вдруг голос повысила, оглядываясь.
Катя толком и не поняла, в чем дело, но потом тот самый Никита к ней с другой стороны подошел, за плечо придержал, склонился к уху, шепча:
– Ты все поняла, Самойлова? Парню твоему по-прежнему по поводу этой куклы крышу рвет. Не влюбляйся в него сильно. Больно потом будет… Очень больно…
– Отойди от нее, тебе же сказали! – Саша толкнул Разумовского, глядя на него хмуро. – Ну ты и…
– Кто, друг? Кто? – Никита же всеобщего настроения явно не разделял. Пятился, глядя на компанию с улыбкой, руки поднял даже, будто признавая поражение, а по факту… Он уже сделал все, что хотел. Испортил день, а то и жизнь.
– Гнида, – и дружбу.
Саша глянул на Никиту в последний раз с отвращением, а потом повел девочек в класс, больше не оглядываясь…
* * *
Никита же проводил их взглядом, ухмыляясь, а потом снова к Филимоновой вернулся, они вместе из школы вышли, под удивленный взгляды направились к калитке…
– До сих пор не понимаю, почему на это согласилась… Он бешенный какой-то… Пипец просто…
Алиса поглядывала на Никиту с возмущением, но он на это особо не реагировал – сам был не в духе.
– Это не меня он в Мессенджере заблочил, знаешь ли. Исполнила бы свою часть уговора нормально – мы бы уже катались как сыр в масле.
– Ты катался бы. С блондой этой. А я уже устала фигней страдать…
– Слабо, да? Не по зубам Андрюха оказался? Ну-ну… А такая самоуверенная ходила… – Никита знал, куда бить. Что в случае с Андреем и Катей, что с Алисой.
– Все мне по зубам, просто… ставки надо бы повысить. Не хочу за спасибо такими глупостями заниматься…
– Да как-то пока не вижу, за что повышать… Ты же не сделала нифига. Весь выхлоп в том, что он тебя забанил везде, где только мог. А я вот такой результат хочу. Понимаешь? Чтобы он сдыхал, а она сомневалась.
Алиса понимала. И сама тоже бесилась. Думала, все будет элементарно, а оказалось, что Андрей действительно изменился. Одно в нем осталось прежним – он отчаянный.
– Ладно, что дальше делаем?
Они остановились за воротами школы, чуть сбоку, говорить пытались тихо…
– Надо вам случайную встречу организовать. Без Кати, наверное. Но только ты уж постарайся, чтобы он тебя и там на*ер не послал…
Алиса фыркнула. Не пошлет. Ни один не слал еще, и этот не станет.
– А переписка?
Разумовский задумался, не сразу ответил.
– Пытайся наладить. Если не выйдет – я этим сам займусь. Скрины делаешь?
Девушка кивнула.
– Уже хорошо, хоть какой-то толк…
– Не борзей. И я оставляю за собой право поменять условия сделки.
Никита не ответил, отмахнулся, возвращаясь к школе. До ее условий парню было фиолетово. Она все равно не попросит больше, чем стоит его удовольствие в моменты, когда Веселова так колбасит… Наконец-то удовольствие…
* * *
Как когда-то давно, в первые дни Веселова в новой школе, Катя с Андреем вновь стали молчаливыми соседями по парте. Провели первый урок, не проронив ни слова.
Катя старалась заговорить, но Андрей отмахнулся не слишком деликатно, сделав вид, что хочет учителя послушать… Ну да, как же…
Девушку это обидело. Она вообще никак понять не могла, а что ей-то со случившимся делать? С одной стороны, Катя прекрасно знала, как тяжело Андрею было из-за Филимоновой, явившейся с бухты-барахты в их школу, а с другой, он ведь говорил, что пережил уже это. Успокоился… Но оказалось, что нет совсем.
Все сорок минут Катя просидела, гипнотизируя взглядом котенка, который утром так обрадовал, а теперь… Ничего не радовало уже. Стоило прозвенеть звонку, собиралась тут же вылететь из кабинета. Не хотелось еще и перемену провести в таком напряженном молчании. Андрей-то явно не отошел еще, и на ее попытку завести разговор отреагировал так же, как раньше.
– Пропусти, пожалуйста, выйти хочу… – вот только заговорить все равно пришлось. Андрей сидел так, что протиснуться между спинкой его стула и шкафом сзади не удалось бы.
Веселов же не отреагировал, продолжил глядеть продолжил перед собой, будто даже не услышав вопрос. Катю это разозлило. Мысли сами собой в стройный ряд претензии сложились… Вот еще… сидит весь такой, будто по голове пыльным мешком огрели… все никак собраться не может. А в чем проблема-то? Ну пришла… Ну увидел… И что? В прошлом ведь все уже. Или не в прошлом и в этом все дело?
– Эй, я пройти могу вообще? – собственные мысли заводили Екатерину все сильней. Жалость к Андрею трансформировалась в ревность и злость. Она пощелкала пару раз пальцами практически у самого носа парня, пытаясь вернуть его в реальность.
Он моргнул сначала, потом нахмурился, повернулся.
– Что ты делаешь? – глянул недовольно. Девичья злость достигла следующей отметки на шкале от ноля до бесконечности.
– Выйти хочу. Можно? – Катя ответила с вызовом, приподняла бровь.
– Куда? – Андрей вопрос на автомате задал, кажется, не спеша отодвигаться.
– Не бойся, не к Филимоновой твоей…
– Думаешь, это смешно? – Самойлова уже произнеся фразу поняла, что получилось очень колко. И Андрей эту колкость не спустил – глаза сузил, глянул раздраженно.
Они раз всего ругались за время знакомства. Тогда, когда «Сплетница» растрепала его историю с Алисой и Андрей решил, что информатор – Катя. Сейчас грозила разразиться вторая ссора. И вот парадокс – по той же причине.
– Думаю, если бы она тебя не волновала, как ты говоришь, ты бы иначе на все реагировал…
Катя бросила ответ, встала, протиснулась-таки каким-то чудом между стулом и шкафом, пошла прочь из класса. И пофиг было, что почти все ее взглядами провожали. Пофиг, что щеки горели. Не пофиг только, что он так и остался сидеть. Даже не пытался остановить или возразить.
* * *
Следующий урок Катя прогуляла. Прямо в школе, сидя на окне в тупике не особо оживленного коридора. Возвращаться в класс не хотелось. Было и обидно, и стыдно, и страшно немного.
Гнев поутих, и теперь казался не таким уж уместным.
"Надо быть более терпеливой, Екатерина. Это ведь не так и сложно, но в этом может заключаться забота, а ты…". Ругать себя можно было долго, но решить проблему это не помогало. Катя не знала, как вернуться, что сказать и что дальше делать.
Когда увидела, как на следующей перемене в ее сторону движется Андрей, почувствовала, что сердце забилось быстрей.
– Идем… – он подошел так близко, что стало даже слегка неуютно – до сих пор злился, это чувствовалось.
– В смысле? – рядом с Катиными ногами на подоконник опустилась ее сумка с на скорую руку заброшенными в нее вещами. Нос котенка выглядывал из расстегнутого кармана. – У нас уроки вообще-то, куда ты собрался?
А он явно собрался. Сам стоял уже в кожанке, рюкзак за спиной, в руках ее куртка, которую он встряхивает, предлагая надеть.
– Ты и так прогуливаешь. Я тоже не сильно хочу тут торчать сегодня, так что пошли…
Катя засомневалась, переводя взгляд с Андрея на куртку, сумку, за окно…
– Татьяна Витальевна родителям звонить будет…
– Не будет. Я ее предупредил. Сказал, что в поликлинику надо съездить еще раз, а ты согласилась проводить.
Самойлова поколебалась еще с минуту, а потом соскочила с подоконника, набросила на плечи куртку, сумку застегнула.
Когда Андрей ее в первый раз за руку взял – выдернула, бросив взгляд с вызовом. Мол, я помню, что тогда побрезговал…
Но он был не из робкого десятка. Во второй раз ухватился – куда сильней зафиксировав уже. Не забалуешь…
Из школы шли молча. Каждый думал о своем. В голове проговаривал то, что надо бы вслух озвучить. Так дошли до ближайшего парка, замедлили шаг…
– Идем на качели…
Катя махнула в сторону пустой детской площадки, Андрей кивнул. Ему все равно было, куда идти. Просто надо было голову проветрить.
Катя села на те самые качели, Андрей встал сзади, покачивая… Долго молчал, да и она не спешила говорить что-то. Как часто бывает – заговорили в унисон…
– Извини, я…
– Извини меня…
Запнулись. Дальше слово Андрей взял.
– Ты неправильно все поняла. Меня она не волнует, я просто взбесился, что Разумовский совсем потерял берега. Поэтому успокоиться и не мог. До нее мне дела нет.
– Я умом это понимаю, но просто… Испугалась, наверное. И разозлилась. На них, а получил ты… Давай забудем просто.
Андрей кивнул, Катя улыбнулась несмело.
– Знаешь, Веселов, я до встречи с тобой школу-то особо и не прогуливала, а тут…
– Скажи еще, что я пагубно на тебя влияю.
– Пагубно, – улыбка стала смелей, а еще большей стала амплитуда раскачивающейся качели…
– Такова твоя судьба, значит, – Андрей не пытался отрицать даже.
– Я не против, – ответ Катя шепнула, не заботясь особо, услышит Веселов или нет. Ветер начал трепать волосы, качели уносились вверх все выше, а тишину полуденного парка разбавлял заливистый смех девочки-Котенка.
* * *
После прогулки в парке они с жадностью утоптали по меню в Макдональдсе, потом же, не сильно спеша, взяли курс на Катину квартиру. Раз уж прогуляли, надо было хотя бы к завтрашним урокам подготовиться, да и не будешь же ты весь день по улице болтаться, а расставаться желания не было.
Снежана была немного удивлена, но рада видеть Катю с гостем. Позвала на чай, но они отказались – в комнату сразу пошли.
Новый войлочный друг нашел свое место на письменном столе, туда же отправились тетради и учебники, необходимые для подготовки домашки, но… что Катя, что Андрей не могли себя заставить взяться за дело. Устроились на кровати в развалочку, что-то пустое обсуждали, дернулись только, когда Снежа аккуратно постучала и сообщила, что они с ребятней идут гулять, но если что – в холодильнике полно еды…
– У тебя классная мачеха, – Андрей сказал уже после того, как молодые люди услышали щелчок замка. – Вряд ли они еще двадцать минут тому собирались гулять.
Катя улыбнулась.
– Да, очень классная. Марку повезло ее встретить.
– Папе…
Девушка глянула на Андрея мельком, удивленно. Не сразу поняла.
– Папе очень повезло, не зови его Марком. Он ведь самый настоящий отец для тебя.
Самойлова вздохнула, опуская взгляд.
– Это сложно, Андрей. Поверь, я все это понимаю, но ты не жил с моей матерью до двенадцати. Ты не знаешь, как она реагировала, когда я Марка называла папой… У меня, как у собаки, рефлекс выработался. Легче звать так, как ей удобно было, иначе… Скандалы, истерики, слезы… Это все очень непросто было, не хочу даже вспоминать… – девушка рукой махнула, будто отгоняя видение, вставшее перед глазами.
– Тем не менее, ты хочешь с ней встретиться, – жаль, что Андрей так просто не согласился сменить тему. Провел пальцами по девичьей щеке, призывая все же на него смотреть, а не на крайне милое, конечно, но абсолютно бестолковое покрывало. – Зачем?
– Чтобы не жалеть… потом когда-нибудь… в старости… Когда воспоминания совсем сотрутся и пережито будет столько, что ее жизненные проколы перестанут казаться настолько непростительными.
– Ты искренне думаешь, что доживешься до подобного?
– Не знаю. Но и Лена в юности вряд ли думала, что ее жизнь сложится так, как сложилась.
– Я все равно считаю, что мы сами определяем свою судьбу. И пенять на «так сложилась жизнь» – это о человеческой слабости…
Катя плечами пожала, не торопясь с ответом. И спорить не хотелось (в конце концов, ей смешно было бы выступать в роли защитницы Лены), и во многом она была согласна, но не так уверена, как парень. Самойлова не могла с такой уверенностью в голосе, как у Андрея, рассуждать о том, что каждый кует свою судьбу самостоятельно. Иногда жутко становилось от мыслей, что существует такая штука как «наследственность». И вот какая эта наследственность у нее… Без слез не взглянешь.
Мать – наркоманка. Отец… неизвестно кто вообще. Живой? Как выглядит? Что делает? Чем болеет? Тоже на чем-то сидит?
Страхи повторить судьбы родителей (об одной из которых она даже не знала ничего) стали для Кати очень важными фактором, влияющим на то, как она жила.
Кому-то смешно может быть, а она к семнадцати ни разу ничего крепче новогоднего шампанского не пробовала, ни единой затяжки не сделала, не говоря уж о том, чтобы тусоваться по клубам и просто «наслаждаться жизнью». Она убегала от той судьбы, которая была начертана для нее генами. Катя не хотела когда-то оказаться в ситуации подобной той, в которой оказалась ее мать. Не хотела, чтобы и ее дочь услышала как-то, что родилась чисто потому, что мать не успела вовремя сделать аборт… Стоило вспомнить эту фразу – сразу же тошно делалось. Такое не забудешь. После такого здоровую самооценку не вернешь. Она ведь должна строиться на осознании того, что кто-то любит тебя безоговорочно. Просто потому, что ты есть. Мама ее так не любила.
