Текст книги "(Без)условная любовь (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)
Глава 19
К автобусной остановке, казавшейся особенно побитой жизнью сейчас – посреди ночи, около трех часов, подъехал черный внедорожник. Опустилось стекло пассажирской двери, сидевшая на щербатой скамье босая девушка в красивом платье и с туфлями в руках встала, делая шаг за шагом в сторону машины.
– Садись, ребенок, – Марк дождался, пока дочь устроится на кресле, шмыгая носом и глядя на свои руки пристыженно, к себе притянул, может даже грубовато слегка, но очень уж волновался, пока ехал… оставил поцелуй где-то в районе залакированной, уже слегка растрепанной макушки, позволил нормально сесть снова. – Вот салфетки, а сзади плед лежит, холодно?
Катя кивнула, Марк полез за ним, достал, укутал ее, как мог, чувствуя, что дрожит вся, еле заставил себя оставаться спокойным, не наброситься с расспросами и поисками обидчика…
Но он найдет, это без сомнений… просто дочь пугать не будет…
Машина плавно двинулась по улицам ночного города…
Катя молчала, прислонившись головой к стеклу и, не мигая, следя за тем, как один другой сменяют окружающие дома, фонари, светофоры, даже пешеходы кое-где…
Странно, она не меньше получаса на остановке просидела, и за это время к ней никто не подошел, не пристал. Врут, значит, об опасности ночного города. Опасны чувства. И люди.
– А что ты на остановке делала? Пешком шла что ли? Тут далековато от ресторана… – Марк пытался задавать вопросы аккуратно, надо было хотя бы в основном разобраться, зацепиться за что-то, а уж потом раскручивать…
– Одноклассник подвез…
– Ясно. А почему не домой подвез?
– Я сюда просила…
– А почему сюда?
– Просто…
– Ясно… – что ничего не ясно.
Но у Кати просто сил не было объяснять, что она с выпускного с Никитой Разумовским уехала, который взял автомобиль старшего брата, что, когда он приставать попытался, сказала, что ее тошнит и сейчас салону придут кранты, что потребовала на остановке высадить и валить на все четыре стороны. А в качестве благодарности за испорченный выпускной и открытые глаза на правду – запустила в заднее стекло босоножкой. Надеялась, что хотя бы поцарапала… Очень хотелось хоть что-то сегодня поцарапать. Хотя бы немного…
– Вы что, перебрали в честь праздника? – от нее исходил запах алкоголя, но не слишком уж яркий, взгляд был трезвым, не шатало, не хихикала глупо… Будто заторможена была, но у этого другие причины, как казалось Марку.
– Мы? – не сразу суть вопроса уловила, нахмурилась. – Нет. Все хорошо, пап, просто… Я устала очень, давай домой поедем, а я завтра все расскажу…
– Хорошо, – и он не спорил. Видел, что ребенку плохо, хотел помочь, но не знал, как. Сейчас бы Марину сюда… или Снежку. Они в этом плане лучше чувствуют, а он… Он тоже постарается помочь. На свой лад, правда, но постарается. В конце концов, это ведь он отец. Самый что ни на есть.
На повороте, ведущем в сторону дома, Марк повернул «не туда», вот только Катю это не смутило, кажется. Она продолжала отсутствовать, прижимаясь щекой к стеклу…
Автомобиль свернул на набережную, покатился вдоль реки… Только тут девушка будто ожила, выпрямилась в кресле, на отца глянула:
– Куда мы едем, па?
– Рассвет встречать, Котенок. У тебя же выпускной. А это обязательная часть праздника…
Катя глянула на него так, что захотелось тут же машину развернуть, плохая идея была, видимо, очень плохая, ведь она расплакалась вдруг, навзрыд так, отчаянно, горько. И заговорила…
– Андрей, он… он к бывшей девушке своей вернулся, которая… из-за которой… которая… он из-за нее чуть с жизнью не покончил, он ей не нужен был, а тут… она… и он… а я… – говорила сбивчиво, непонятно было местами, но что без сомнений, так это то, что больно ребенку. Очень-очень больно. – А он обещал… что безусловно… и я обещала… и я верила… и про маму ему рассказала… а он… а он не пришел…
– Тише, зайка, тише, – Марк, скорость сбавил, покатился медленно, пытаясь и машину вести, и дочь успокоить, а она все изливала горе, продолжая сбивчивый рассказ.
– Я не хотела, чтобы ты знал… что я с Леной… договорилась встретиться… боялась, тебе больно будет, а она… она не пришла просто… снова доза дороже меня оказалась… – и новый приступ неконтролируемых рыданий… А Лена-то ту при чем? При упоминании бывшей жены уже у Марка по коже дрожь прошла. Она давно на связь не выходила… и это очень радовало. – А ты… а у тебя… у тебя Поля…Леня… Снежа… У Марины с дедушкой Сереня будет вот, а я… Я решила не мешать вам, уехать… Мне так плохо, пап, мне так больно…
Внедорожник съехал на обочину, водитель аварийку включил, к дочери повернулся, в глаза заглянул, ее руки в свои взял, а потом попросил тихо:
– А теперь давай ты мне все по порядку расскажешь, договорились?
Катя всхлипнула пару раз, вдохнула глубоко, кивнула, начиная рассказ…
* * *
– Видишь, почти не опоздали, – через время мужчина с босой девушкой в красивом вечернем платье сидели в открытом багажнике того самого внедорожника, кутаясь в один на двоих плед и глядя на ее выпускной рассвет. Красивый… Свой Марк уже не помнил, но сомневался, что он был таким… А может просто ему было не до рассвета тогда? Уже не припомнишь, уже не проверишь.
А вот эту ночку вряд ли забыть. Жаль только, что одним красивым рассветом все не перечеркнуть.
Катя ему всю историю рассказала. И о предательстве Андрея, и о несостоявшейся встрече с Леной, и о подлости Никиты… И о том, почему в Штаты на самом деле поступать собралась…
Марк спокойно выслушал, утешил, как мог, где мог – переубеждал искренне. Это заняло у них много времени и тонну душевных сил. Катя изливала все, что копилось в сердце так долго, а Марк пытался держать лицо, осознавая, что его ребенок столько сам пережить теперь должен.
Но хотя бы как первая помощь его утешения все же сработали – сейчас Катя была уже почти совершенно спокойной, устроила свою голову на его плече, смотрела на горизонт, моргая так сонно, заторможено чуть… Еще немного, и заснет.
Но Марк был не против. В конце концов, она для него что в три года, что в семнадцать – пушинка. Самая легкая и самая ценная. Любимая дочь. Лучшая в мире… Придется – домой на руках отнесет.
И не за что ее ругать. А вот себя…
Как умудрился столько всего пропустить в ее жизни? Как не заметил тревоги? Как не успел опередить, упредить? Как мог проворонить момент, когда ребенок себя ненужным почувствовал? Вот уж отец… Одно слово…
– Завтра новый день будет, пап, – она шепнула сонно, он щекой к белым волосам прижался.
– Будет, Котенок. Будет…
– И счастье будет.
– Непременно будет.
– И улыбки… Мы с тобой, Полей, Ленечкой и Снежкой на дачу поедем… Марина нам оладушки сделает, а вечером мы с дедушкой на рыбалку пойдем. Сядем, будем тишину слушать…
– Точно, Коть. Так и сделаем.
– Я люблю тебя, пап. Ты лучший на свете.
– И я тебя, зайка. Тебя, Полю, Леню. Одинаково. Не сомневайся даже. Никогда не сомневайся, хорошо?
Марк пару секунд ответа ждал, а потом понял – Катя заснула, тоненькая рука безвольно упала на колено отца. Он долго смотрел на нее – прозрачную, хрупкую, слабую такую… Говорят, что в этот день одиннадцатиклассников стоит отпускать во взрослую жизнь, но как же их отпустишь, если они такие? Дети еще совсем, а проблемы взрослые уже… Эх…
– Бедный мой Котенок…
Он высвободился аккуратно, на руки дочь взял, устроил на заднем сиденье, пытаясь не разбудить, сам за руль сел, в зеркале заднего вида ее лицо поймал. Если бы она только знала, как на мать свою похожа. В те годы, когда Марк ее любил еще. У него ведь тоже история первой любви получилась не слишком приятной. Но он не жалел, ведь не случись в его жизни Лены – не было бы теперь Кати. А ради нее он и еще раз те ужасы пережил бы. Только бы она не плакала…
Вот только не все в его силах, сегодня-то он точно это понял. И как бы насторожено к этому или любому другому парню ни относился, не сможет ее сердце защитить от ударов. Видимо, в этом тоже расплата родителей за первородный грех. Ты можешь оберегать своего ребенка как хрустальную вазу, но никогда не будешь уверен на сто процентов, что ее не разобьет кот, легкомысленно махнувший своим хвостом неподалеку. Такова жизнь. И такова любовь. Родительская. Безусловная.
А завтра действительно будет новый день. И счастье тоже будет… новое… когда-то. Машина выехала на дорогу, наконец-то направляясь в сторону дома.
ЧАСТЬ ІІ. (НЕ)ЗНАКОМЫЕ СОСЕДИ
Лето. Кате и Андрею двадцать один год.
Глава 20
Катя Самойлова стояла у ленты с багажом, ожидая, когда на ней появится родной чемодан…
– Алло, Екатерина Марковна, ну что вы там? Мне табло сообщает, что сели уже, а вы все не звоните, да не звоните… – Катя слишком хорошо знала отца, чтобы не понимать – обиженные нотки в голосе – так, шутки ради, на самом же деле он ждет просто, не в силах справиться с нетерпением. И Катя прекрасно его понимала! Сама извелась уже!
Не шутка ведь, в последний раз была на родине аж в декабре, да и то ненадолго приехала, так как надо было возвращаться в университет, садиться за выпускной проект. А сейчас… на целых два месяца, а может и… Но об этом рано пока родне говорить, самой подумать надо.
– Багаж жду, пап, а вот и он… Буду через пять минут…
Катя скинула, сама пошла вдоль ленты навстречу чемодану, сняла, направилась в зону прилета.
Ей не терпелось отца увидеть, Снежку, Полю с Ленечкой, Марину с дедушкой, Веру… Она по всем так скучала, что теперь не понимала даже – а как умудрилась спокойно учиться, есть, спать там, в далекой Америке?
– Пап… – младшая Самойлова выцепила отца взглядом практически сразу, и он ее тоже.
Объятья раскрыл, в улыбке расплылся, а Катя и не думала кокетничать-жеманничать, ускорилась, чемодан бросила в шаге от встречающего, на шее у него повисла.
– Ну наконец-то, дочь, наконец-то дома…
Они не меньше пяти минут в зоне прилета стояли, сначала обнимаясь, а потом глядя друг на друга, оба с восторгом…
Катя гордилась тем, как ее отец выглядит. Сорок два уже, а он до сих пор может фору дать любому тридцатилетнему.
Марк же налюбоваться не мог на дочь – выросла… Совсем выросла. Стала самой настоящей леди. Волосы подстригла снова, как в детстве сделала когда-то, костюмчик брючный, туфли-лодочки… Так сразу и Котенком не назовешь больше… Екатерина Марковна скорее…
– Ты сам? – Катя передала папе «в управление» чемодан, он его свободной рукой повел, а другой ее за руку держал, как в детстве, и отпускать не собирался. Да и она не хотела бы, чтобы отпускал. Шли в сторону выхода, с улыбкой друг на друга поглядывая. Забылось все – усталость после перелета, боль головная, то, что уши до сих пор заложены слегка.
– Сам, Поля просилась, но я решил, пусть лучше дома дождутся, а то вдруг рейс задержали бы?
Катя кивнула – мудро. И так странно, в то же время… Поле восемь уже… Лене – шесть почти… Когда это успело произойти? Когда они успели повзрослеть? И она тоже?
– Сразу домой поедем или сначала к тебе на квартиру?
Они дошли до парковки, Марк забросил чемодан в багажник машины, снова дочку обнял, целуя в макушку…
Хорошо все же, что его бог ростом не обделил. Это позволяет в любом возрасте ее вот так в охапку сгрести и понять, что она по-прежнему его маленькая дочка.
– Давай сначала в квартиру чемодан закинем, посмотрим быстро, что там и как, а потом домой, обедать…
Марк кивнул, одобрив план… И они рванули…
– Ну, рассказывайте, Екатерина Марковна, как дела в ваших далеких далях?
– Они не мои, пап, мои вот – «близины», а дали мне чужие… – Катя с жадностью впитывала взглядом виды родного города, проносящиеся мимо. Каждый раз, приезжая, Самойлова понимала с абсолютной точностью: в гостях хорошо, а дома лучше. Тут и воздух родной, и люди, даже колдобинки… Каждая – любимая…
– Ну-ну, – Марк же на дочку глянул с сомненьем, хмыкнул. – У тебя уже акцент прорезался даже, Кэтрин Марковна, слушаю тебя и жду, что на английский перейдешь, внимания не обратив…
Катя посмотрела на отца с удивлением. Акцент? Не замечала… Хотя разве такое заметишь? Но это и не странно ведь. Все же четыре года там провела. Долго…
– Я буду очень постараться не смущать вас свой русский… – девушка улыбнулась, подмигнула отцу, передразнив тот самый американский акцент, который ей приписали, с благодарностью приняла очередной знак внимания – Марк ее руку в свою взял, к губам поднес ладошку, целуя.
– Спасибо большое за понимание, но все же, как Америка, Катюнь, как учеба?
Катя не жадничала, пока ехали – все рассказала.
Учеба за эти четыре года была по-разному. Иногда взлеты с эйфорией, иногда падения со слезами, но, в целом, она такую школу жизни прошла, что теперь уже ничего не страшно, кажется.
Теперь любое препятствие воспринимается как цель, к достижению которой надо просто правильно подойти. Теперь Катя точно знает – человек способен не спать три ночи подряд, а потом вырубиться на сутки, когда проект будет сдан. Теперь совсем по-другому на мир смотришь, ощущаешь его, что-то намного легче воспринимаешь, а что-то наоборот усугубилось только… И это не исключительно учебы касается, речь обо всем, что в жизни происходит.
Через полчаса они с Марком вышли рядом с домом, который еще год тому являлся просто бетонной коробкой, а теперь – довольно обжитая многоэтажка.
Катя ее взглядом окинула, «свои» окна моментально нашла… Десятый этаж.
Они с отцом поднялись, он квартиру своим ключом открыл, а потом ей вручил…
– Обычно первой при въезде принято кошку в дом пускать, но ты же у нас и сама Котенок, так что прошу, – Марк пропустил дочь, позволяя впервые вживую осмотреться в новой квартире…
Это был подарок на двадцатилетие. Подарок, больше удививший, чем обрадовавший. Тогда-то Катя собиралась еще как минимум три года в Штатах просидеть, а вопрос жилья на родине ее не заботил особо. В квартире Марка и Снежки ей всегда находился угол. И в этом году нашелся бы. Поля уже пару лет как в когда-то ее комнате живет, но ведь есть гостиная, а там шикарный диван. Есть дача, в конце концов…
Но Марк мыслил иначе. Он очень надеялся, что после окончания учебы дочь все же решит вернуться на родину. Понимал, что подобная надежда не слишком рациональна, но… Намного легче, когда тебя с ребенком разделяет ширина Днепра, а не Атлантического океана. Поэтому огорошил Катю сначала таким подарком, а потом взял на себя ремонт, согласовывая с дочерью ключевые вопросы.
Теперь же, зайдя в свою квартиру, оглядываясь по сторонам, подмечая, как тут все продуманно и красиво получилось, Катя наконец-то смогла по достоинству оценить вложенный отцом труд.
– Ну как тебе? – Марк остался в коридоре, Катя же пробежала по каждой из комнат, вернулась с пылающими глазами.
– Пап… ты волшебник, – снова на шее у него повисла.
– Вот и славно… Снежка тебе постельное купила, полотенец кое-каких, посуды… Ты глянешь сама потом, что еще надо докупить…
– Божечки… – Катя снова взглядом прихожую окинула, не в силах сдержать эмоции. А ведь она и забыть успела, какие ее родные заботливые… Лучшие в мире, пожалуй…
Брошенный на обувную тумбочку телефон Марка завибрировал, отец с дочерью одновременно взгляд на экран бросили…
«Марина Самойлова» звонила.
– Давай я возьму? – Катя предложила, а Марк и не собирался протестовать. Ему-то выговор устроят, что сразу не набрал, как ребенка забрал из аэропорта, а Катю просто рады слышать будут… Пусть берет…
– Алло, Маркуша, я чуть не поняла, ты совесть имеешь вообще? Мы как бы ждем новостей, а ты?
– Алло, Марин, это Катя, это я папу заболтала, вот он и забыл набрать…
Катя улыбнулась отцу, который в этот самый миг делал глубокий благодарственный поклон практически к самым ногам спасительницы.
– Катюнь! Ну так а где вы? Мы тут заждались уже! Дети на головах стоят, тебя ждут!
Катя подозревала, что сама Марина стоит на голове похлеще детей, но деликатно промолчала на этот счет. В конце концов, это чертовски приятно, когда тебя так ждут.
– Мы в квартиру заехали, вещи оставили, вот сейчас выдвигаемся уже.
И действительно пришлось выдвигаться, а более детальный осмотр жилья оставить на вечер.
После новостройки опять была машина, серия коротких рассказов Кати о том, как дела в Америке, и Марка о том, как дела в Украине. Тонких тем не касались. Сегодня только о хорошем…
* * *
Снежана организовала шикарный стол. Стоило Кате с Марком переступить порог квартиры, как их тут же накрыло – божественным ароматом и ураганом радостных приветствий.
Поля с Леней выросли по сравнению с декабрем, особенно Лёнечка, в его возрасте это так заметно… Марина не изменилась совсем. Вот прямо ни капельки, дедушка тоже, Снежка только еще похорошела.
Катя каждого из этих родных сердцу людей обнимала, и не могла нарадоваться. Счастье через край плескалось. И вроде бы такой галдёж стоит… А все друг друга слышат, по пять диалогов параллельно ведут и в каждый вникнуть успевают, на все вопросы ответить, свои задать…
– Так что, Верка твоя замуж-таки идет? Дожала? – Марина вопрос задала, дети рассмеялись, не сильно еще понимая суть шутки, но уже чувствуя, что смех тут уместен, Марк хмыкнул понимающе, остальные посмотрели взглядом «ну Марииииииина».
– Идет, Сашка в январе еще позвал, но она ведь о свадьбе давно мечтала, решили на июль назначить, ну и успеть подготовиться…
– Так у тебя будет насыщенный график? – теперь спросила Снежа.
– Да я даже не знаю, если честно… Из меня такая себе свидетельница… Основной удар на себя Вера взяла, а я может и помогу с чем-то мелким…
– Основная роль свидетельницы, Котя, это правильного стриптизера нанять на девичник и правильное спиртное выбрать… Ну и еще успокоить, когда невеста соберется сбегать со стриптизером… правильным…
– А кто такой стриптизер, деда? – вопрос младший Лёня задал, все сначала на него глянули, а потом на Марину опять… все тем же взглядом…
* * *
Наевшись, напившись, наговорившись, Самойловы устроились в гостиной, занявшись каждый своим делом.
Марк с Леонидом старшим играли в шахматы, параллельно обучая игре шестилетнего наследника фамилии, Снежа сидела с ноутбуком, снова работала с фотками, а Поля то ли помогала маме, то ли мешала. Катя же бродила по дому, вспоминая все тут – глядя глазами и трогая руками, вдыхая запахи… За этим занятием ее и застала Марина.
Подошла, когда Катя стояла у полок с книгами и разной мелочевкой, обняла, прижалась щекой к щеке. Сказала тихо:
– Я так скучала, Коть, ты бы знала…
– И я, Марин. Сильнее даже, наверное. Вы-то тут вместе все, а я там одна была…
– А как же Питер? – Марина глянула лукаво, Катя же просто улыбкой ответила. Питер – да. Без него было бы невыносимо, но он один ведь не заменит целую семью. Никто не заменит. – Приедешь к нам на выходных? Мы с Лёней очень рады будем. Он все мечтал, как ты вернешься и на рыбалку с ним…
Катя оглянулась, поймала взглядом дедушкину спину, улыбнулась, потому что сидевший на его руках Лёнечка взял с доски пешку и начал грызть… Вот уж манера, откуда взялась только?
– Приеду, конечно. Привыкну к новому времени немного, вещи разложу, с Верой встречусь, и сразу к вам. У меня же планов пока нет особых, только то, что Яшина попросит, а так… Я свободна как птица…
– Ну и хорошо, птица.
– Снеж, а это мой ведь, правда? – взгляд давно за фигурку войлочного котенка зацепился, но все как-то боязно было в руки взять, а потом… Катя отбросила глупости, аккуратно достала члена образовавшейся когда-то давно «кошачьей банды», показала Снежане.
– Твой, – та улыбнулась, кивнула. – Когда Поля переезжала, он чуть с мусором не уехал, еле спасли, убрали от греха подальше, милый же такой… сил нет…
Катя в ответ улыбнулась, присматриваясь к действительно крайне милому созданию. Эх… как давно это было все… Как давно…
– А можно я возьму с собой? У меня там пусто пока, а хочется уюта.
– Бери, конечно, он же твой, – Снежана быстро согласилась, но в этом Катя и не сомневалась, по другой причине спрашивать боялась. – А откуда он у нас? Забыла совсем… – по этой…
– Не помню уже, просто в переходе купила, по-моему, очень понравился.
Катя соврала, вышла в коридор, забросила малыша в сумку, потом у зеркала остановилась, глядя на себя, улыбнулась чуть грустно, прическу подправила… Устала… Все же сильно устала…
– Коть, ты как домой захочешь – скажи, я отвезу, – Марк крикнул из гостиной, Катя же своему отражению благодарно улыбнулась. Все же ей очень повезло. С семьей – космически просто.
– Вы доигрывайте, пап, а потом поедем…
* * *
Во второй раз отец в квартиру уже не поднимался, Катя зашла туда сама… Тихо было так… Темно…
И непривычно пока, непонятно, где включатели света…
Девушка разулась, нашла те самые полотенца, что Снежка купила, приняла душ, чайник поставила (оказалось, здесь даже о чае позаботились, а еще холодильник забили).
Вроде бы сегодня день был насыщенным, столько звуков вокруг, запахов, света, а теперь, находясь в тишине и полном уединении, было не то, чтобы очень комфортно…
Катя переоделась в халат, достала из сумки котейку, поставила на кухонный стол перед собой, села, на него глядя и делая небольшие глотки из чашки…
– Ну, привет, друг, – пальцем провела по маленькой голове, носика коснулась. – Как ты тут без меня жил? Что интересного произошло?
Он не ответил, естественно, но Кате и без этого стало уютней. Даже такая компания уже радовала…
– А он там как? Не знаешь? – и ему этот вопрос задать можно, не боясь, что неправильно поймет. Ей просто любопытно. Обо всех одноклассниках интересно узнать – как жизнь сложилась, что тут такого?
А котейка только об одном знать может. О том, кто подарил. Об Андрее Веселове.
* * *
Свою выпускную трагедию Катя пережила. Поначалу, конечно, было сложно. Даже не так – невыносимо больно, наизнанку выворачивало и будто кровь из пор сочилась. И это все происходило с бестелесной душой.
Между выпускным и тем днем, когда она отчалила в Штаты, прошло больше месяца. Это время девушка провела уже не дома – на даче. Очень боялась пересечься с Андреем. Родные ей этого не говорили, но он поначалу пытался на контакт выйти, она знала. Сама же его во всех соцсетях заблокировала, телефон отправила в глубочайший черный список, Вере запретила под страхом смерти их дружбы сдавать информацию о том, где подруга…
Самойловой тогда казалось, что она просто не выдержит встречи. Ей и так плохо было, стыдно за то, во сколько своих тайн посвятила, что так искренне о своих чувствах говорила, когда он…
Девушка до сих пор не поняла, за что он так жестоко с ней. Ведь сам прекрасно знал, как первая любовь может душу изранить… Мог же напрямую сказать сразу, когда у них с Филимоновой все снова закрутилось. Мог. И Кате тоже больно было бы, но она преданной себя не чувствовала бы, а так…
То время одновременно молнией пронеслось и будто на десятилетие растянулось, но Самойлова и опомниться не успела, как оказалась в аэропорту с двумя чемоданами и толпой провожающих. Там была вся семья, Вера… Катя и боялась одновременно, и ждала, что Андрей появится. Где-то глубоко в душе сохранилась искорка надежды, что он, как в романтическом фильме, в последний момент ее поймает, объяснит все… хоть как-то… и она уже не улетит.
Но Вера свое слово держала – он не знал, в какой из дней у Кати самолет… или ему это уже неважно было. Наверное, неважно…
Уже там, в Америке, Катя пошла к специалисту, который помог ей проработать не только эту трагедию первой любви, но и многие другие.
Она потратила пару лет на то, чтобы теперь почти со спокойным сердцем оглядываться на историю своей весенней любви, чтобы отпустить обиду на Лену и принять тот факт, что отношение этой женщины к дочери никак не влияет на ценность ее личности. Что она не второсортный ребенок у своего неродного родителя. Что она не обязана исключать себя из жизни тех, кого любит, чтобы им стало легче…
Вероятно, терапию стоило бы начать пораньше, теперь-то Катя это понимала, но благодарила судьбу за то, что сейчас имела то, что имела, и жила так, как жила.
Они с Верой ни разу не поднимали тему Андрея. О нем никогда и словом не обмолвились родственники. Он сам не пытался проникнуть в ее жизнь…
Это о чем-то говорило. Видимо, он не считал себя виноватым в том, что разбил девичье сердце. Видимо, просто ждал, когда она уедет. Видимо… не любил.
Теперь Катя не знала, что с ним, где он, с Филимоновой ли? Не знала, и знать не хотела… Разве что немножечко. Но об этом она рискнула бы только у войлочного котеночка спросить. Потому что он-то точно не ответит…
* * *
– Андрюш, ты скоро? Я мясо вынимаю уже, Валя в магазин пошел…
– В какой магазин, мам? Я на подъезде, давай наберу его, подхвачу, и мы вдвоем домой?
– Да, так хорошо будет, набери его…
Андрей скинул мамин звонок, тут же набирая Валентина.
– Алло, Михалыч, я к дому подъезжаю вот, где вас подобрать? Мама сказала, что в магазин вас отправила.
– О, Андрюш, хорошо-то как! А я то набрал тут… с запасом… Подъедь к Сильпо тогда, а я выскочу…
– Договорились.
Андрей снова скинул, к перекрестку подкатил на машине, включая поворотник в сторону нужного супермаркета.
Настроение было отменным – на десять из десяти. Осталось совсем немного, и он дома будет. За щедрым столом, с мамой, Михалычем, Настькой, Володькой малым, Глеб тоже подъехать обещал…
Веселову было чертовски приятно, что его так дома встречают. Хотя это и понятно – три месяца на глаза не показывался. Погряз в учебе, набрал многовато заказов на подработку, было адски сложно, но диплом защитил зато, выпустился… бакалавр теперь. А дальше только лучше! Но теперь уже в Киеве.
Магистерку Андрей тут себе выбрал. Да и, маме пока не озвучивал, но вообще все больше стал о заочке подумывать. Он-то успел почувствовать вкус реальной работы и приличных денег, и теперь надо бы вперед двигаться, за тачку вон тоже платить ведь еще…
Свою крошку он очень сильно любил. Понял, что все шутки о нежности чувств мужиков к автомобилям, и не шутки вовсе. Он свою даму сердца тоже любил всем сердцем. Леди Мазда с шестым размером… Шестерка, то есть. Андрей получил ее в качестве подарка на юбилей от родных. Пытался отнекиваться, но главный спонсор подарка Глеб только плечами пожал: «на образование ты не захотел брать, так хоть прокатишься с ветерком»… И он катался – около года, а еще сам исправно выплачивал часть ежемесячных взносов, ведь настоял на том, что пусть первый платеж за авто – подарок, дальше он в деле…
Это стало крутым мотиватором больше работать, развиваться, находить в жизни все новые страсти и в них реализовываться по полной. Так Андрей пришел к веб-дизайну. И теперь у них с Саньком, закончившим политехнический бакалавриат, наклевывался неплохой бизнес.
Сайты сейчас нужны всем, а рукастых спецов, которые сделают не за все деньги мира, зато стильно и качественно – не так уж и много.
– Михалыч, – Андрей вышел из машины навстречу мужчине, чуть больше года тому ставшему законным супругом его матери, забрал из рук пакеты, закинул в багажник, потом обнял.
– Андрюш, похорошел ты, парень, снова похорошел! Аж завидно! Я тут старею потихоньку, понимаешь ли, а молодые вон расцветают!
Андрей улыбнулся. У них с Валентином Михайловичем сложились очень хорошие отношения. Делить было нечего, даже наоборот – Андрей рад был, что мать одна не остается, когда он уедет на свою учебу.
Правда, все было не так просто, как хотелось бы, но это уж вопрос характера матери – Натальи. Они сначала год съехаться не могли, потом еще год – пожениться. Женщина все сомневалась, а что люди скажут, а что дети… В конце концов, Валик ее уломал… Что и люди, и дети одобрили.
– Надо ускориться, а то мать снова набирать будет.
Они погрузились в машину, покатились в сторону дома.
Андрей на дорогу смотрел, Валентин на пасынка…
– Она так ждала тебя, Андрюш… Ты себе не представляешь. Только дни на календаре не зачеркивала, а так… Ты почаще радуй ее, хорошо? Наташе много не надо для счастья, ты же знаешь…
Андрей кивнул – знал. Для счастья его матери нужно только, чтобы с детьми все хорошо было, и с внуком. И ему того же требовалось, для счастья. Настоящего.
– Я сегодня всем скажу, но вам первому, я решил в Киеве остаться. Квартиру снял уже. Документы в Политех подам, к Саньку на факультет, вместе закончим, вместе будем дело двигать…
– Да ты что! – Валентин обрадовался, искренне, это видно было. – Ну ты молодец, Андрюш! Но интриган! Не кололся ведь! И зачем квартиру? Твоя комната пустует вон… Наташа рада будет только, да и я…
Андрей не сомневался, что рады будут, но он за эти годы уже так привык самостоятельно жить – в своем режиме и по своим правилам, что не хотел и себе, и родным лишний стресс устраивать. У матери с Валентином тоже ведь быт налажен, а тут он вернется… И ведь не на каникулы – на пару недель, как раньше было, а насовсем. Сложно это было бы, особенно поначалу, а так – на квартиру деньги есть, а оттуда до матери – рукой подать, особенно если леди Мазда в настроении.
– Зато у нас совсем скоро будет новый повод опять семьей собраться – новоселье устрою… – Андрей подмигнул Валентину, тот улыбнулся в ответ. Спорить и уговаривать пасынка не собирался. Пусть и не знал его всю жизнь, пусть общались они не так уж и часто, мужчина давно просек, что младший Веселов – парень самостоятельный, упрямый и довольно рассудительный. Хорошего сына воспитала его Наташенька. На зависть многим. И на радость какой-то одной, которой очень повезет… Когда-то…
* * *
– Мааааа, – Андрей с Валентином были дома почти вовремя, парень только и успел, что пакеты на пол определить, выпрямиться, и тут же мать в объятья поймать…
– Сыночка! Андрюш! – она в последнее время куда более щедрой на эмоции стала. Видимо, все дело в разлуке. Когда видишь своего ребенка ежедневно, а то и ежечасно, не возникает такого непреодолимого желания в объятьях задушить… – Ты устал? Отдохнешь с дороги?
– Есть охота, мам, а остальное все потом, – Андрей чувствовал, как на душе тепло становится от маминого взгляда, от ее ласки, от того, как нежно пальцы его по щеке поглаживают.
– Ну тогда иди руки мой, и к столу сразу. Настя с Глебкой и Володей опаздывают немного, но семеро одного не ждут, так что…
– Нас трое мам, и их тоже… – Андрей хмыкнул, а потом еще раз, когда Наталья ему пальцем погрозила.
– Вот уж… математик… Я ж для тебя стараюсь, марш в ванную!
Сколько бы тебе ни было лет, приказания мамы, касающиеся чистоты рук, ребенок исполнять просто обязан. Андрей эту истину понимал и не оспаривал. Поэтому сначала была ванная, потом не сдержался – в свою старую комнату заглянул… Так и стоит, родимая, без изменений. Видимо, до сих пор его дожидается.
