Текст книги "(Без)условная любовь (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)
Глава 27
– Катюнь, я до сих пор не верю, вот честно…
Вера с Катей отпустили такси, направились в сторону «Баттерфляя». Вход был примечательным – неоновым светом мигала вывеска, а на входе – толпа… Увидев ее, Самойлова еще раз мысленно похвалила себя за то, что они с Верой додумались позвонить в заведение и забронировать столик – теперь можно было быстро проскочить… И сразу танцевать! Вот прям сразу!
Откуда в ней взялся этот азарт – и сама не сказала бы, просто будто от искры целый пожар возник. У Веселова своя дискотека на девятом, а у нее своя будет. В клубе.
Знай Катя о том, каким бывший парень представил ее образ, последний получил бы по лицу, потому что в проститутки она записываться не собиралась даже из желания ему насолить, но оделись и накрасились они с Верой все равно по-боевому. И каблы отыскали. Аж две пары. Неудобные, но красивые. Заодно проверили, ничего ли не изменилось со школьных времен – по-прежнему ли у них один размер одежды и обуви.
Оказалось – один. А еще очень схожий вкус, поэтому Вера смогла выбрать и себе наряд по душе. Золотое платье на бретельках и вроде бы ультра-короткое, но когда ты худенькая и аккуратная – можешь себе позволить. На ногах – золотые босоножки. Те самые, с Катиного выпускного… Когда Самойлова их достала, обе чуть не расплакались, вспоминая… А потом с новым усердием взялись за сборы.
Катя же надела кожаную стеганую юбку и красный атласный топ. Волосам позволила уложиться так, как они считали нужным, на губы нанесла яркую красную помаду. Купила больше полугода тому, но все никак не могла решиться ее испробовать, а сегодня выпал идеальный повод. В отличие от Веры, которой можно было под золотое платье и босоножки не заморачиваться с чулками, Кате они оказались необходимы. Красивые, получилось очень даже хорошо. А на ноги – черные туфли…
Минуя очередь девушки подошли к охраннику, улыбнулись обе, он им тоже… Первая проверка образов на живом мужике могла считаться успешной. Хотя разве ж они за мужиками сюда приехали?
Подруги показали бронь, прошли в здание… Вера присвистнула, и Катя прекрасно поняла, почему. Даже холл – уже впечатлял, а что дальше…
Им достался хороший столик, но, жаль, не на втором ярусе (когда они заказывали – самых классных уже не было). Что радовало – отсюда тоже и танцпол отлично видно, и сцену, на которой ровно в двенадцать начнется знаменитое шоу бабочек… К девушкам подошел официант, принял заказ, удалился, а Вера не смогла с чувствами справиться – обняла подругу со всей силы, зашептала на ухо, умудряясь делать это громче музыки.
– Ты просто космос, Коть. Ты лучшая в мире подруга!!!
Отпустила, начала пританцовывать, прямо так, сидя, подмигнула Самойловой, будто предлагая присоединиться, а когда принесли заказанное шампанское, танцпол и столики разом взорвались овациями – освещение в считанные секунды развернулось со всех сторон и ударило в центр сцены, на которую одна за другой стали выходить бабочки Баттерфляя…
* * *
– Андрюх… Мы не будем в этой очереди стоять… Пока мы зайдем, они успеют…
– Да что успеют, Сань? Что успеют? – Андрей злился, хотя думал, если честно, о том же… Только не Вера его заботила…
– Позвони Глебычу… Будь другом. Я тебе потом… Что угодно проси! Но спаси, брат…
Андрей глянул на очередь, на друга, снова на очередь…
Они и так много времени потратили. Пока собрались, пока нашли, где леди Мазду припарковать… А тут… Очередь действительно длинная была. И вроде быстро пропускают, но им же не просто попасть надо…
– Ладно, идем…
Андрей к охраннику подошел, тоже улыбнулся, как Катя с Верой раньше, но вместо улыбки в ответ получил суровый оценивающий взгляд и сухое «конец очереди там, если брони нет»…
– Есть бронь. Есть, – Андрей начал копаться в телефоне, Саша же смотрел на него с удивлением… Они пытались столик заказать, но не вышло – уже все разобрали. Поэтому непонятно было, что Веселов предъявить собирается. – Вот наша бронь, особый столик сегодня наш…
Особым столиком был центральный на втором ярусе. Тот самый, который Глеб Имагин бронировал для себя во времена, когда Настя Веселова начала работать бабочкой в клубе. С тех пор прошли в прямом смысле слова года, но столик по-прежнему чаще всего пустовал. Его оставляли для особых гостей или на случай, если управляющая, у которой теперь контрольный пакет, решит лично посмотреть на шоу своих подопечных. Но с ней Андрей надеялся договориться, если возникнет необходимость, поэтому… Показал охраннику одно из семейных фото на телефоне. Где Глеб, Настя, Володя, он сам, мам, дядьВаля…
Мужчина посмотрел на Веселова с недоверием, тот только плечами пожал, мол, не вру, все так… Чувство было не очень… Он не любил пользоваться связями, привык больше на свои силы полагаться, а тут… Андрей пытался себя же успокоить тем, что ситуация патовая – друг сгорает от ревности, а сам он… исключительно из-за Санька хочет в Бабочку вне очереди попасть.
– Проходите…
Парни оказались в холле, Саня присвистнул, Андрей же хмыкнул понимающе. Да. Бабочка знатно изменилась с тех пор, когда они сюда еще тайком от Верки пару раз выбирались в семнадцать. Чисто в целях помочь Веселову забыться… Не помогло.
– Не свисти, денег не будет. Идем на второй лучше…
– А если Вера с Катей там?
– Без шансов, там столы сразу разбирают, а вот нам удобно будет – танцпол как на ладони.
Саша кивнул, послушно следуя за Андреем вверх по лестнице.
Молодые люди заняли нужный столик, Веселов повторно провернул фишку с фотографией, на сей раз показывая ее уже официанту, который со всей деликатностью осведомился, не перепутали ли они место? Не перепутали… Заказали по пиву безалкогольному, а потом, пользуясь тем, что все вокруг пялятся исключительно на сцену, начали поиски дважды, трижды и четырежды как (не)своих…
* * *
– Катюнь, я не могу сидеть! Я пошла! Ты со мной?
– Я чуть позже, Вер, допью вот, и за тобой!
Катя улыбнулась подруге, отпуская ту танцевать. Шоу бабочек действительно было великолепным, о чем непременно надо было сказать Глебу Имагину, ему будет приятно. Но где-то на середине представления Самойлова почувствовала, что потихоньку перегорает. Вера искренне восторгалась, визжала, пищала, хлопала, пританцовывала, а теперь и вовсе бросилась в пляс на паркете, а вот Катя… почувствовала себя немного дурой. Никогда ведь клубы не любила. И студенческие вечеринки в последние годы посещала больше потому, что так положено. А теперь… Надо было взбодриться, пойти следом за Яшиной и порвать танцпол, но хотелось сидеть за столиком, смотреть вокруг и потягивать шампанское. Это если выбирать из возможных вариантов, а вообще… домой хотелось. В пижаму.
Вера танцевала в толпе, но Катя пыталась раз в минуту-полторы находить белую макушку или золотые блики, чтобы не волноваться за подругу. Это было чуть ли не единственным ее развлечением – смотреть вокруг и на подругу. На подругу и вокруг, а потом… наверх… а там…
– Веселов… – выдохнула, даже не заметив, что вслух произнесла фамилию.
Андрей действительно за столиком сидел – лицом к ней, а спиной – с вероятностью девяносто девять и девять Сашка… Вот так, значит…
А она еще удивилась, как это Бархин так просто Веру отпустил. Ни скандалов, ни истерик, ни разводов, ни битья посуды. Оказывается, не отпустил, вид только сделал. И дружка закадычного пригласил… Интересно, он девку свою успел проводить или она его дома ждет?
Почему Катя не сомневалась, что у Веселова сегодня дома девка/телка/баба (нужное подчеркнуть), объяснить было бы сложно. Просто чувствовала. И было так противно от этого понимания… Невыносимо просто. Хотя это ведь нормально – взрослый парень, вот только… Любой другой «взрослый» ее не задевал бы, а этот – в самое сердце…
Катя взяла в руки бокал, покрутила, следя за тем, как пузырьки вихрем на поверхность поднимаются, снова пригубила, пытаясь заставить себя выбросить мысли о Веселове прочь из головы…
Ну и что, что приперся? Не ради нее же, а так – друга поддержать… До нее ведь Андрею больше дела нет. Парня просто бесит необходимость с ней один подъезд делить и видеться временами, а ее… Почему ее до сих пор задевает? Вот почему?
Катя так увлеклась своими мыслями, что не сразу заметила, что к их с Верой столику парень подошел, заговорил, руками махая…
– Эй, Самойлова! Ты чего меня игноришь? Говорю, вот так встреча!
Она моргнула пару раз, пытаясь понять, кто к ней по фамилии обращается-то? А это…
– Н-никита? Р-разумовский?
* * *
– Блин, вот где их так учили-то? Они еще танцуют или уже сексом занимаются? – как ни странно, стоило сесть за столик, найти взглядом Веру, понять, что она таки пляшет – от души так, радостно, отчаянно даже слегка, но просто пляшет… Бархина попустило… Он потягивал свое пиво, мониторил местонахождение и состояние невесты, а еще позволял себе на других танцующих смотреть, которые… действительно тесненько так… интимненько… перетаптывались под музыку…
– Кто? – у Андрея же процесс происходил в обратном направлении. Пришел он сюда с практически ясным умом, а теперь… В отличие от Веры, Катю танцы явно не заботили. Она даже ни разу в толпу не вышла… Зачем ей это, если зверь сам бежит на живца?
Самойлова сидела за столиком, который, как на зло, плохо проглядывался со второго яруса, потягивала шампунь и кокетничала, улыбалась, позволяла нашептывать себе на ушко что-то первому же мужику, решившему подкатить…
– Ты чего, Андрюх? Такое впечатление, что Кондратий хватит сейчас…
Веселов перевел взгляд на друга, потом на бокале пива сфокусировался. Действительно, почему он так бесится из-за того, что Самойлова вот прямо сейчас шепчется с каким-то весельчаком, который и так вокруг нее, и так… то поближе придвинется, то попытается за руку взять…
– Бесит… эта… – Андрей злился так, что даже не было сил придумать какую-то отмазку. Саша глянул на Катю, вздохнул тяжело…
– Так иди к ней…
– В смысле? – Веселов не задал вопрос – выплюнул будто. – Еще чего не хватало…
– Либо ты, либо этот… Ты же понимаешь… А не этот – так другой… По старой дружбе, Андрюх. Видишь же, девочки выпили, надо, чтобы было, кому защитить. Вот я тебя прошу…
Бархин был бы плохим другом, если бы не понимал, что Веселову очень хочется пойти сейчас к ней. Руки чешутся, в прямом смысле слова… Вот только… Он сам себе логически объяснить, зачем идти, не может – в башке только ревность слепая пульсирует. А уж в этом Саша мог помочь…
Веселов еще раз вниз глянул – на танцпол, Вера продолжала плясать, продвинулась под самую сцену, откуда ни Катю уже не видела, ни родной столик, Самойлова же продолжала с неизвестным парнем улыбочками-ужимочками обмениваться.
– Ладно, я пойду, этого чувака отодвину, но только потому что ты попросил…
Саня кивнул, закусывая щеку, чтобы не улыбнуться, проводил взглядом ровную спину друга, а потом рассмеялся, глядя на свет в своем окошке – Веру-зажигалку. И откуда в ней столько энергии берется – одному богу известно… Может и ему спуститься? Все равно ведь узнает… Но, наверное, чуть позже, пусть все же оторвется в свое удовольствие!
* * *
– Как ты, Самойлова?! Рассказывай! Сто лет ведь не виделись! Похороше-е-е-ела… – Никита протянул, без спросу уваливаясь на диванчик рядом с Катей, ближе пододвигаясь, бесцеремонно руку забрасывая ей за спину… по-хозяйски так, не заботясь о том, не против ли она сама…
Катя же застыла на мгновение, окидывая Разумовского внимательным взглядом. Как-то так случилось, что у нее с детства развилась чуйка на определенные вещи, и теперь… мозг взорвался практически, сообщая о том, что с ним надо быть крайне осторожной.
– Какими ветрами тебя в наши края занесло? – Никита говорил громко, как-то очень радостно, эмоционально, прерывая свою же речь смешками. И его, кажется, абсолютно не заботили ответы. Совершенно. – Нам тебя на каждой встрече выпускников в пример ставят, Катюх. Мол, в люди выбилась, в Америке вон учится… Не выгнали, – и снова прыснул смехом… Катя вздрогнула, отодвинуться попыталась, но в тот же миг поймала брошенный на нее абсолютно серьезный взгляд. Все поняла и в своей правоте убедилась. – А ты вот… тут теперь… в Баттерфляе! Сама?
– Нет, с подругой, – Самойлова улыбнулась вымучено, мысленно молясь, чтобы Вера Разумовского не увидела и выяснять не пришла. Яшина его состояние не оценит так сходу, может только хуже сделать.
– Ооооо, с подру-у-у-угой! Так я тут тоже с другом! Ану подожди, я наберу…
Никто у Кати не спрашивал, хочет она видеть того самого друга, нужно ли его звать. Никита просто достал телефон и, игнорируя музыку, которую он и так успешно умудрялся перекрикивать, даже не замечая этого, набрал того самого друга… Начал рассказывать, куда подойти, и где их ждут две «жаркие телочки, с которыми он непременно должен познакомиться»…
Понятно было, что на «телочек» реагировать сейчас смысла нет, но вот смыться надо было побыстрей, иначе… Самая большая проблема в общении с наркоманами – это их непредсказуемость, а Разумовский… однозначно был из их числа…
* * *
Андрей спустился со второго этаже, решил, что подойти к столику лучше сзади. Он быстро разделается с этим штрихом, пока Самойлова будет ртом воздух хватать, а уж потом, скорее всего, и от нее отгребет за самоуправство, но это позже будет, а пока…
Он в паре метров застыл. Растерялся сначала, не поверил, а потом так разозлился, что руки в кулаки сжались до белизны кожи.
Разумовский, значит… Забавно. Интересно, они в каждый ее приезд хорошо время проводят? Вот же… И не постеснялась подругу притащить на свою свиданку…
Вероятно, будь Андрей адекватным, гордым человеком, знающим хоть что-то о чувстве собственного достоинства, он развернулся бы и ушел, но сегодня это было явно не о нем. Веселов в два шага преодолел расстояние до столика, перепрыгнул через спинку дивана, упал ровнехонько рядом с Катей, одной рукой обнял ее, к себе придвинул, от Разумовского тем самым отодвигая… Она глянула на него перепугано, чем только сильнее разозлила, а Разумовский, который тем временем точил фрукты и сыр, стоявшие на столе, заржал, не обращая внимания, что еда изо рта вываливается при этом…
Андрею еще гаже стало. Неужели вот это лучше, чем он?
– Блин, меня глючит что ли? Или у нас встреча выпускников наметилась внезапно? – Разумовский продолжал ржать, переводя взгляд с Кати на Андрея и обратно… – Веселов, а ты тут как? Самойлова сказала, что она с подругой? Или ты теперь того… подруга? Тогда не удивительно, что она со мной с выпускного уехала… – Разумовский заржал, Андрей же напрягся весь. Катя это почувствовала, еще больше испугалась.
Впервые за четыре года Катя с Андреем были так близко. Веселов сильно ее к себе прижимал, она будто в его тепле утопала… Вот только… Все равно страшно было. Теперь уже за него, за Веру, за Саньку, который наверху остался… Интересно, как он понял, что ей помощь нужна? Или не понял, а просто на разборки явился?
– Он под кайфом, Андрей. Не трогай… – выяснять было некогда. Поэтому Катя к уху когда-то любимого склонилась, шепнула, потом глазами его взгляд с сомнением поймала… – У меня мама… Ну ты помнишь… Я… Не сомневаюсь…
Слава богу, спорить Веселов не стал. Окинул еще одним внимательным взглядом Разумовского, который продолжал наминать за обе щеки, периодически отвлекаясь от еды, чтобы глянуть на них, на танцпол, на сцену и заржать, а потом Катю сильнее к себе прижал.
– Так что, Веселов? Ты Катюхина подружка теперь? С интимом не сложилось и вы дружить решили? – вот только у Разумовского и раньше с юмором и характером было не очень, а теперь… сыпал дебильными шуточками, не осознавая, как бесит…
– Я Екатеринин муж, а тебе пора пойти проветриться, – Андрей ответил серьезно, а вот Разумовский снова рассмеялся, до колик практически, сгибаясь вдвое… Будь он менее удачливым – долбанулся бы лбом об угол стола.
– Катюх, он серьезно сейчас? Вот блин, я ржу… – Разумовский еле разогнулся, стал слезы с лица вытирать… – И что, я зря все это провернул тогда, получается? Знал бы, что ты мне все равно не дашь, не тратил бы времени…
Никита нес какой-то бессвязный бред, к которому Катя даже прислушиваться не пыталась. Со времен того самого «счастливого детства» помнила, что когда у наркомана «приход» – искать логику в его словах смысла нет…
– Разумовский, а ты тут что делаешь?
Вот только вряд ли Никита мог бы накуриться или нанюхаться до состояния, когда вместо розовых крокодилов ему начнут один за другим являться одношкольники, а тут…
Стоило прийти в себя после встречи с Катей, потом Андреем, как тут же рядом со столиком оказалась еще и Яшина…
Суровым взглядом сначала на него посмотрела, потом удивленным на Катю и Андрея… почему-то чуть ли не в обнимку сидевших… Потом над их головами взгляд подняла…
– Бархин, а ты откуда?
И уж тут-то Разумовского окончательно порвало… Он ржал так, что за соседними столиками оборачиваться стали. Зато у того же Андрея не осталось сомнений – Катя правду сказала, парень под кайфом.
Он поманил к себе Сашу, который пытался Вере что-то жестами объяснить…
– Бери ключи, Санек, идите с Верой и Катей к машине, вырули к заднему входу, знаешь, где он? – Саша кивнул, – а я тоже сейчас подойду. Он ширнулся, выведу его, на охране скажу, чтобы не пускали больше, потом к вам…
– Я не уйду без тебя…
Катя слышала, о чем парни шепчутся. Глянула на Андрея решительно, потом так же на Сашу… Обоим ясно стало – не уйдет-таки.
– Ладно, тогда вы с Верой идите, а мы через пять минут подойдем…
– Эй, вы куда? Санек?! Бархин?! Ты ж другом мне был?! Куда бежишь теперь? Все, дружба кончилась? Так я ж даже ничего не сделал плохого, получается, раз они вместе все равно!
Саша столик обошел, Веру за руку взял, потянул за собой, притормозил на мгновение, не понимая, что Разумовский несет…
– Береги себя, Никит. Ты чет совсем плох стал… – бросил напоследок, а потом сделал так, как просил Андрей.
Он же…
– Идем проветримся, Разумовский… Душно тут…
Андрей тоже встал, взглядом Кате показал, чтобы отодвинулась подальше, она послушно соскользнула на противоположный уголок дивана, сам с другой стороны к Никите подошел, за локоть взял…
Он руку сбросил, посмотрел уже без смеха во взгляде, презрительно…
– Не трогай меня, говна кусок… Я с твоей женой танцевать буду, а ты пока можешь пойти проветриться… – довольно резво, как для человека с полным расфокусом в голове, к Самойловой потянулся, и сцапал бы запястье, не увернись она вовремя.
– Я по-хорошему хотел, видит бог… – Андрей снова его за локоть схватил, вверх потянул, а когда они уже лицом к лицу оказались – перехватил за шкирки. – А еще хоть раз ее пальцем тронешь – зубы таки пересчитаю, понял?
Разумовский не понял или не хотел понимать… Так как только фыркнул, пытаясь руки Андрея с себя скинуть.
– Сейчас друг мой подойдет, тебе п*здец, Веселов. Как в школьные времена ты у меня попляшешь.
– А ты уже тогда ширялся, имбецил? Потому что в школьные времена я только в твоих галлюцинациях плясал… Катя, где задний ход знаешь? – она мотнула головой… – Выходишь из зала поворачиваешь направо, там по коридору прямо. Вперед…
– Андрей…
– Вперед, я сказал. Как машину мою увидишь – садись. Я скоро буду…
Катя закусила губу, сомневаясь, а потом, пока не передумала, схватила свою сумочку, Верину… пошла вперед, не оглядываясь…
Вышла на свежий воздух, вдохнула глубоко, на руки посмотрела – трясутся…
Машины еще не было… И Андрея тоже…
Она стояла, обнимая себя руками и гипнотизируя взглядом дверь, которая все не открывалась… Не меньше пары минут, а потом…
– Пошел отсюда… – Разумовского и еще одного парня в прямом смысле вытолкали из здания два местных охранников, Веселов следом вышел.
Они покатом повалились на землю, сыпля ругательствами и пытаясь встать… Получалось так себе. Видимо, и на грудь неслабо приняли. При их виде у Кати к горлу тошнота подступила – так всегда случалось, стоило пересечься с людьми подобными тем, с которыми было намертво связано ее детство.
– Спасибо, – охранник пожал Андрею руку, глянул еще раз на два тела, – вы в черном списке, парни. Можете даже не пытаться больше…
В этот самый миг подъехала Андреева машина, Вера заднюю дверь открыла, чтобы Катя смогла быстрее добраться, и Катя пошла… пошла в нужную сторону, но потом…
– Я на секунду, просто… я думаю… – сказала сбивчиво Андрею, подошла к Разумовскому присела, он застыл, тоже явно не ожидал такого…
– Лечись, Никит. Борись. Ты молодой еще, и если сейчас себя в руки не возьмешь – уже не выпутаешься…
Прошептала, не зная даже, услышал еще кто-то или нет, поднялась, мимо Андрея прошла, который смотрел на нее… не понимая… Никто не понял бы. Никто, если у него мама наркоманом не была. Или папа, муж, ребенок… Тот, за кого жизнь отдать готов, но это не поможет. Только собственная воля и невероятные усилия.
– С*ку ты, Самойлова… Как есть с*ка… Мне не дала, а этому… И не надо меня жизни учить, сам умею…
Которых в Никите нет. К огромному сожалению.
Слова Катю не задели, она оглянулась только, увидела, что Никита на ноги встал, смотрит зло вслед. Но какая разница, что бросает тебе в спину человек, который предпочел дозу возможности нормально жить? Вот только… У Андрея другое мнение было. Он подошел к Разумовскому, одним ударом обратно на землю отправил, руку стряхнул… Кажется, перестарался…
– Я тебя предупреждал…
А потом уже он развернулся, под локоть Катю ухватил, практически зашвырнул в машину, ни слова не говоря, сам на переднее сел…
– Трогай, Сань. Едь к вам с Верой, а я потом пересяду…
* * *
Они доехали до квартиры Бархиных, не проронив практически ни слова. Саша вел машину, Андрей злился, молча глядя в лобовое, Вера с Катей сидели сзади, держась за руки… Вера и хотела бы расспросить подругу обо всем, из-за чего пришлось резко свернуть их девичник, но… боялась. Катя же просто особенно и говорить-то не хотела… В голове и на душе опустошение… Каким бы говном ни был человек, жалко смотреть, как наркотики рушат его судьбу.
– Может ты у нас останешься, Катюнь? – Вера прекрасно видела, что Веселов жутко злится… Не полностью понимала, почему, но и оставлять с ним подругу не хотела.
– У нас ремонт, Вер, и сами на матрасе ляжем, куда Катю тащить еще? – Саша постарался говорить мягко, а Андрей не церемонился – снова Самойлову за локоть прихватил, в машину возвращая, уже на переднее, сам тачку обошел…
– Катя домой едет. Спокойной ночи.
Сел, захлопнул дверь, рванул…
Они снова молчали. Андрей за дорогой следил, Катя в окно смотрела. Снова ночь, как та – выпускная, тоже летняя… тоже теплая…
Девушка скинула туфли, устроилась на сиденье с ногами, положила подбородок на колени…
– Куда мы едем, Веселов? – первая заговорила, когда поняла – если домой, то больно окольными путями…
– Проветриться надо. Прокатиться хочу…
– Ну так высади меня и катайся…
Наверное, он не заслужил, чтобы Катя с ним так грубо, но… Это сегодня не заслужил, а вот по жизни…
– Мне интересно, Самойлова, а в ваших Америках не учат, что нельзя к опасным людям близко подходить? – ответ не заставил себя долго ждать. Андрей глянул на нее с прищуром, педаль газа сильней нажал, чтобы успеть на зеленый. – Или ты до сих пор к нему чувствуешь что-то, вот и пыталась спасти? Так может мне тебя к Бабочке обратно отвезти? Ты ему нос подклеишь… заодно и от пагубного влечения излечишь…
– Заткнись. Просто заткнись…
Катя ответила, снова к окну отворачиваясь. Сейчас представить не могла, как умудрилась когда-то в него влюбиться. В семнадцать нежного такого, правильного, а теперь… язвительного, колючего, острого…
– Я не буду тебя сторожить, Самойлова. Поняла меня?
– А я тебя и не просила!
Только долго в молчанку играть не смогли. Андрея распирало, Катю тоже. Вдвоем, в замкнутом пространстве, после того, как трухнули знатно оба. В первую очередь – друг за друга.
– Лучше бы спасибо сказала, гордая…
Катя оглянулась, не зная даже, чего больше хочет сейчас – расплакаться или в лицо его вцепиться.
Да, гордая. А он что, не такой? Тоже ведь…
– Не смей меня женой звать. Еще разнесут по людям…
– А тебе что, противно? Или Питер не поймет? – имя ее вроде как жениха Андрей откровенно выплюнул. Его все мужики бесили, которые вокруг нее вертятся. Беда в том, что четыре года прошло, а они все те же. Разумовский и Питер. Питер и Разумовский. И он… Какого-то хрена.
– А Питер тут при чем вообще? Тебе тоже по голове досталось что ли? Или это остаточное? С детства еще? Когда драться предпочитал по любому поводу?
– Ты – мой единственный повод…
Бросил, глянув яростно, а у нее… дыхание перехватило. Господи…
– Я домой хочу… – Катя обхватила себя руками, отчего-то почувствовав вдруг маленькой и беззащитной, а еще ранимой до крайности… как бы не расплакаться… Прошептала почти, уже без ярости и гнева, как просьбу, очень надеясь, что Андрей послушается, но он был бы не Веселовым, если бы не…
Проехал еще сотню метров, свернул в карман, аварийку включил, ремень отстегнул, к ней повернулся… Лицо руками зафиксировал, заговорил, вроде и спокойно, но жестко как-то.
– Самойлова. Слушай меня внимательно. Я не планировал в твою жизнь лезть. Ты сама уехала тогда, за двоих все решив. Но как-то так случается, что мои планы идут лесом, потому что ты везде! Черт тебя дери! Везде! Вот тут – на нее глянул, – вот тут, – пальцем по виску постучал, – вот тут, – на грудь указал. – И я не знаю, как от этого избавиться. Как от тебя избавиться…
Потянулся к ней, почти губ коснулся – она не дала – увернулась, шепнула…
– Я не целуюсь с малолетками, Веселов…
Сказала, и тут же язык прикусить захотелось, но просто… Что она решила-то? Что? Он ведь не просил остаться… Ни разу не просил. А потом понятно стало, почему. Зачем ее останавливать, если Филимонова все же завоевана?
Андрей хмыкнул, уткнулся лбом в ее плечо… голое, как на зло… По девичьим рукам мурашки пошли, а по щекам – пятна красные…
– Какая ж ты дура, Кать… Какая дура…
Тоже прошептал, потом от нее оторвался, защелкнул ремень безопасности, рванул в сторону дома.
Доехали молча и быстро.
Катя выскочила, как только выпала такая возможность. Собиралась уйти, и слова больше не сказав, но Андрей оказался проворней. Поймал, когда она машину обходила, к теплому капоту прижал слегка, лбом лба коснулся…
– Ты его не спасешь, Кать. Его никто уже не спасет, если он сам не захочет.
– Я знаю.
– Не рви себе душу из-за мусора человеческого, даже если он когда-то был для тебя дорог…
– Не был, просто… жалко…
– Захочет – выберется.
– Ты прав…
Катя высвободилась, его руки с себя сняла, пошла в сторону парадного. Надеялась, что Андрей выдержит паузу и следом не рванет. Очень надеялась. Потому что дальше – лифт. Слишком тесный, слишком близко… И про «не целуюсь с малолетками» уже не прокатит, просто с губ не сорвется…
Ей повезло. Андрей остался на улице, Самойлова же успела зайти в квартиру, снова стянуть с ног туфли, в зеркало на себя посмотреть… Красотка… Бледная и в пятнышко…
Застыла, когда услышала звук дверного звонка… Снова Веселов. Стоял, крутил нетерпеливо ключ в руке, ждал…
И Катя прекрасно понимала – вот не надо открывать. Точно не надо, но… три щелчка и дверь нараспашку.
Он залетел в квартиру, стоило Кате открыть. Залетел в совершенно прямом, прямее некуда, смысле.
Самойлова не успела не то, что отойти – и шаг в сторону сделать, как была зафиксирована – руки на талии легли, как влитые, Андрей в три шага прихожую пересек, у Кати же выбора не было… В голове одна мольба: лишь бы не споткнуться. Слава богу, удалось…
Катя почувствовала спиной стену, выдохнула… А надо было вдыхать, потому что Веселов… Совершенно бесцеремонно, абсолютно бесстыже, не заботясь о ее желании и вообще мыслях на свой счет… взял и поцеловал. Больно и так отчаянно, как никогда. Впервые за четыре года.
Пока она пыталась пропищать что-то невнятное, он все сильней целовал, губы раскрыл, руками от талии вверх поднялся… под кофтой… до дрожи… И как же хорошо ощущалось, что не от скуки делает это, что сам… Горит… Но и минуты не прошло, как он оторвался, руки убрал, губы, ее одежду оправил, свою, прокашлялся…
– Екатерина Марковна, прошу прощения, удаляюсь.
И пока девушка ртом воздух хватала, не в состоянии и слово вымолвить, развернулся, таким же размашистым, как минуту тому, шагом преодолел коридор, у стеллажа остановился.
– Кот уходит со мной. В качестве компенсации за ущерб…
Схватил свой же подарок, в карман засунул, оглянулся…
– Андрей Владимирович…
Тут уж Катя в себя пришла, хоть чуть-чуть. Обратилась, практически с восторгом в голосе. Голос, видимо, был так же растерян, как она сама – в тонах потерялся.
– Ну вы и наглеееец…
Веселов кивнул деловито, потом усмехнулся…
– Да, есть немного. А вы любите с малолетками целоваться. Очень сильно любите, Екатерина Марковна. Сладких снов…
Вышел, дверь закрыл за собой… Теперь уже аккуратно, а Катя… по стеночке то ли сползла еще, то ли стекла уже, лицо в руках спрятала, засмеялась тихо, чувствуя, что дрожь по всему телу ходит, а губы огнем горят.
– Дал бог соседа… по жизни…
