Текст книги "Империя под угрозой. Для служебного пользования"

Автор книги: Марина Добрынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Глава 4

Почему это недоразумение называется городом – непонятно. Жителей-то в этом захудалом поселении тысячи две. Хотя у них здесь целая одна площадь имеется. Перед мэрией, естественно. Иными словами, приговоренных далеко вести не надо. Двести метров, и пожалуйте на виселицу, драгоценные наши Мастера.

Артем удивительно хорошо держится. Не в моральном смысле, а в физическом. И не скажешь, что прошлым вечером перестройку сознания проходил. Идет сам, весь такой сосредоточенный, на меня даже не смотрит. А меня вот, между прочем, тошнит. Подозреваю, что от страха. Для меня на площади новую виселицу соорудили. Желтенькая, олифой пахнет. Какая честь.

Народ уже вокруг толпится. Не сказать, чтобы все были очень радостными – настроения всякие присутствуют. Сочувствующие физиономии тоже есть, а также недоуменные – это у тех, кто, как я полагаю, форму СИ на мне узнает. У них в этой деревне всего два инквизитора, вот они, родненькие, рядом топают, полные осознания выполнения священного долга перед Родиной. Но, видно, до сегодняшнего дня отправлять в расход своих им еще не доводилось.

Мы идем с Артемом рядом, чуть не касаясь друг друга. Именно, что чуть. А хотелось бы установить контакт. Обойдусь и без него, но так надежнее. А потому приходится споткнуться. Начинаю падать и связанными пред собой руками хватаюсь за плечо медика. Он охает (черт, про ребра забыла!), поворачивается ко мне лицом, и время останавливается.

– Воспринимай, – дрожащим от напряжения голосом произношу я, – бить буду я.

Я чувствую людей вокруг. Всех. Их эмоции струятся по пространству вокруг нас. Они хотят нас задержать, хотят, чтобы мы остались. Они ждут, когда мы погаснем – я и это белое пламя напротив. Нет. Нужно задуть их. Я полностью погружаюсь в огонь, и он становится все больше и жарче. Я слышу только треск дров вокруг…

Не знаю, сколько времени это продолжалось. Просто белое пламя стало гаснуть, и я вышла из него. Не успеваю подхватить падающего без сознания Артема. Руки-то все еще связаны. Так тихо. В недоумении оглядываюсь по сторонам. Люди лежат вокруг в разных позах. Лежат, не шевелясь. И отчего-то мне не хочется проверять, живы ли они. Вот медик жив, этого достаточно.

Быстро обшариваю карманы одного из своих бывших коллег. Нахожу складной нож и, пыхтя и матерясь, перерезаю веревки. Сначала у себя, потом у Артема на руках. Какое все-таки счастье, что у них приговоренных к повешению связывают, а не сковывают наручниками. Да здравствуют традиции!

Десять минут уходит на поиски двухколесной тачки. Ура на этот раз садам и огородам, которых в городке много. Взваливаю на тачку бессознательного Артема, который, хоть и совсем не толстый, но для меня тяжеловат, и быстро удаляюсь из городка, толкая своеобразное средство передвижения перед собой.

Намучилась же я с ним в лесу! Приходить в себя Боровиков не собирается, а пешеходных дорожек отчего то в тайге наделать никто не догадался. Но ничего, с грехом пополам продираемся к месту встречи.

Удивленно наблюдаю Георгия, который сидит себе спокойно на рюкзаке и куртку зашивает. Ну вот, ходи после этого за помощью, когда жертва так и норовит сама оклематься!

Вываливаю свой груз на траву.

– Это что? – интересуется Георгий.

– Врач! – гордо рапортую я.

– Врач, помоги себе сам, – меланхолично комментирует происходящее проводник.

– Ага. А ты чего один? Где твои братья-акробаты?

– Где-где… тебя пошли искать.

Я бледнею и нервно сглатываю.

– В город?

– Н-у-у, – спокойно протягивает он, – если это можно назвать городом…

Да, думаю, теперь это можно назвать городским кладбищем. И нашими общими с Артемом стараниями на этом кладбище есть два незапланированных трупа. Чудненько. Интересно, один медик способен заменить для Георгия двух проводников?

– А вот и они, – прерывает мои размышления Георгий.

И точно, топают. Серега, как всегда, как стадо слонов. А брат его, тихоня Егор, спокойно и неслышно.

– Ну ты, мать, даешь! – заявляет Сергей и смотрит на меня восхищенно, – это было круто, я заценил. Не знал, не знал…

Польщено улыбаюсь, для чего приходится опустить очи долу и обратить внимание, наконец, на моего помощника, так и пребывающего вне нашей реальности.

– С Артемом надо что-то делать. Он пережил… Большой стресс.

Георгий меланхолично пожимает левым плечом.

– Сделаем, – обещает он, не впервой.

Общими стараниями заворачиваем Артема в одеяло и помещаем ближе к костру. Ему сейчас нужно тепло. А когда (если) очнется, много горячего чая с сахаром. Потому ставим котелок с водой на огонь. Ждем.

– Рассказывай, – велит Георгий брату.

По словам Сергея получается, что они с Егором появились в городке ночью. Пошли в таверну. Выяснили там, какое поутру для народа зрелище организовано. Сложили два плюс и два и уяснили для себя, что я по-глупому попалась. Стало быть, надо было что-то с этим делать. Организовать мой побег по всем расчетам не удавалось. Ну, они и решили, что я девочка умная, переполох затеять с утра сумею, а они помогут, чем могут.

Ну а с утра я такое сотворила…

– Ты споткнулась, а я подумал – ну вот, и что с такой доходягой делать. А потом ты вцепилась в него вот (кивок в сторону свернутого в куколку Артема), и вы начали светиться. А все вокруг падать…

– А потом?

– А потом я не помню, потому что и сам вырубился. Ты, понимаешь, и меня как-то достала.

– Но люди выжили?

– Не все, – уклончиво отвечает Сергей.

Чувствую, что бледнею.

– Сколько?

– Трупов?

– Да!

– Я не считал. Но в радиусе примерно метров семи-восьми от вас не выжил никто.

Что-то меня снова тошнит.

– По-моему, это справедливый размен, – жестко замечает Георгий, глядя на меня прищуренными злыми глазами, – две жизни невинных за несколько десятков зевак. И не вздумай ныть.

Ага! Можно подумать, это легко – не ныть.

– Зато, – ехидничает Сергей, – у нас теперь с собой не недобитый Мастер, а прямо-таки оружие массового поражения.

– Да, – ворчу, кивая в сторону Боровикова, – если этот… плутоний выживет, будет у вас оружие массового поражения. А пока фиг знает что, и сбоку бантик.

– Выживет, – спокойно заявляет Георгий.

– Ты так в этом уверен?

– Знаю.

– Откуда такая уверенность?

– А вот ты займись лучше им, вместо того, чтобы сопли по лицу размазывать.

Хамит, парниша! Хотя, по делу хамит.

Склоняюсь над Артемом, чтобы проверить, как он там, нет ли ухудшений. И понимаю, что парень спит. Просто дрыхнет. Поразительно! То ли учебники врут, согласно которым он должен был уже скончаться в мучениях, то ли медик этот – феномен какой-то, то ли я – гений экстренной актуализации. Но, судя по его порозовевшей физиономии, откидывать копыта Боровиков явно не собирается. Бужу. Вливаю в него почти насильно литр чая. Глюкозы бы еще внутривенно. Но жаль, захватить не догадалась. Медик снова засыпает, а я тут вспоминаю, что меня недавно обидели, и решаю разобраться.

– А чего это ты меня все время строишь! – возмущенно шиплю я, поворачиваясь лицом к Георгию.

Тот молча встает и торжественно удаляется, мол, плевать он хотел на мое недовольство.

– Нет! – говорю я, глядя уже на оставшегося в наличии Сергея, – в самом деле, что это за обращение с женщиной?

– Ну а как с тобой еще обращаться, Майя? – серьезно отвечает он, – если он тебя строить не будет, ты же никогда до Стапина не доберешься. То тебе подумать надо, то порыдать. А это все времени требует и сил. Я вот с тобой ничего поделать не могу. А ему удается. Так что терпи, старушка.

– А вам-то какое дело, доберусь я до Стапина или нет?

– А мы ответственность за тебя несем. Мы же проводники. Вот ты нам еще одного Мастера на шею повесила. Ты хоть поинтересовалась, где он актуализацию прошел?

– А вам это зачем?

– Ну, его-то тоже отвести надо будет, – вздыхает Сергей.

– Что?

– Язык бы тебе, Серый, отрезать, и сам знаешь куда запихнуть! – зло встревает в нашу интригующую беседу неведомо когда появившийся рядом Георгий, – что ты болтаешь раньше времени!

– Но я думал… – бормочет Сергей, опуская голову.

– А думать тебя никто не просил!

Понимаю, что ответов на начавшие меня мучить вопросы я сейчас не дождусь.

– Здесь, – говорю, – прошла его последняя актуализация. Если вам от этого станет легче.

Оба глядят на меня в недоумении.

– Но, – начинаю оправдываться я, – я думала, вы поняли. Я ему уровень подняла, чтобы эта самая ядерная бомба могла получиться. Он сам меня об этом попросил. Он теперь мой Ученик, если вам это о чем-то говорит.

– Черт, – выдыхает Сергей, – офигеть…

– Значит, он останется здесь, – жестко заявляет Георгий.

– Вы шутите, – удивляюсь я, – как это здесь? Его же сожрут и не подавятся.

– О нем позаботятся, – возражает проводник.

– Кто? Палач? – ору я, забыв о том, что предмет обсуждения спит и нуждается, в общем-то, в тишине.

– Каждый Мастер выше четвертого уровня должен ждать на своем месте.

– Его убьют!

– Нет. Она не позволит.

– Кто "она"?!!

– Я не уполномочен давать тебе разъяснения, – безапелляционно сообщает мне Георгий.

– А я не собираюсь тебе подчиняться, – естественно, возражаю я.

– Майя, – раздается тихий и все еще слабый голос медика, – я не смогу уйти отсюда. Я должен остаться.

На некоторое время я впадаю в ступор и тут слышу.

– Ну, где у нас здесь больной?

Тут я вообще перестаю понимать, что происходит. То ли у меня галлюцинации, то ли что. Сквозь кусты продирается веселая такая толстая бабенка средних лет. Именно она наличием больных и интересовалась.

– Я – больной, – шелестит Артем и доверчиво улыбается.

– Так мы тебя скоро вылечим! – радостно сообщает она.

– Вы кто? – шепчу я и изумленно вытаращиваю на нее глаза.

Она переглядывается с Георгием, причем последний ей весьма благожелательно улыбается.

– Я – проводник, – отвечает женщина, – его проводник. А вам идти пора. Вы не переживайте, все с ним будет хорошо. Одеяло только оставьте, и тачку. Ладно?

Мы синхронно киваем. Затем быстро собираем вещи и трогаемся в путь. В молчании.

Глава 5

Примерно через час я не выдерживаю.

– Сергей, – спрашиваю, – проводники это кто, секта какая-то? Общество по оказанию помощи терпящим бедствие Мастерам? Вы кто?

Сергей только ухмыляется и молчит. Георгий вообще делает вид, что меня рядом не наблюдается. Ну а Егор, как всегда, бегает где-то по кустам. В общем, не видно его и не слышно. Обычно он только на местах стоянок появляется, ну, и сейчас не исключение. Интересный, кстати, парень. Есть в нем что-то такое, вкусное…

– Не, в самом деле, я так не могу! – жалобно ною я.

И тут не выдерживает Георгий. У него точно на мое хныканье аллергия.

– Береги дыхание, – рявкает он, – все ты узнаешь в свое время.

Я его явно раздражаю. Интересно, чем?

Мы не можем идти кратчайшим путем. Нам приходится огибать все крупные поселения. Парни мои обросли окончательно, а я последний раз голову мыла в озере километров так сорок назад. Теперь вот косички заплетаю, чтобы выглядеть более-менее прилично, и чтобы ветки за космы не цеплялись. Все же слишком тяжело нам даются эти триста, или сколько их там было, километров.

Больше всего мне хочется помыться горячей водой, поесть чего-нибудь домашнего и поспать не на травке, а на вполне нормальной кровати. С подушкой и одеялом. И, если честно, я постоянно ною на эту тему. Довела до белого каления даже обычно снисходительного Сергея, а уж Георгий так вообще, по-моему, мечтает меня где-нибудь закопать. Желательно, в вечной мерзлоте, чтоб поглужбе.

Но, в конце концов, именно от моего потенциального убийцы Георгия поступает дельное предложение.

– Хорошо, – говорит он, – я тебе устрою и постель, и горячую воду. На одну ночь. Ладно? Вот только, чтобы ты нас больше не доставала. Обещаешь?

– По этому поводу? Ну, обещаю. А как ты это сделаешь? Осторожность, и все такое…

– Не все же люди – звери. У меня есть одна знакомая, скажем так, времен ранней молодости. У нее частный дом на окраине села. Баня своя. Село неподалеку. Километров семь. Вот если ты молча до темноты эти семь километров пройдешь, будет тебе все, что душе угодно. Не пройдешь – ночуешь в лесу. И котелок чистишь вне очереди. Такой расклад устроит?

Задумываюсь. Семь километров до темноты – ерунда. Не так уж я и устала сегодня. Но вот молча… Здесь придется делать над собой невероятные усилия. Хотя ночь в тепле и неге, наверное, того стоит.

Утвердительно киваю ему и бодро шагаю вперед.

– Май, – окликает Георгий, – ты мне не ответила, тебя это устраивает?

Поворачиваюсь к нему лицом и снова киваю, сохраняя на физиономии чрезвычайно серьезное выражение.

– Ага! – догадывается он, – ты молчишь! Молодца. Ну, тогда нам направо.

Я сделала это! Нет, я горжусь сейчас собой больше, чем после сдачи вступительных экзаменов в Вышку. Хотя это понятно. Там меня впереди ждало некоторое количество лет учебы, а здесь – классическая замечательная награда. Баня, еда и постель.

К селу мы подходим в сумерках. Долго огибаем его по окраине, шарахаясь от звуков и теней. Нужный дом, на наше счастье, действительно стоит сам по себе. И собак поблизости не видно, то есть лаять на нас пока некому. Георгий, наш флагман, гордо шествует впереди. Мы трое плетемся чуть поодаль, пыхтя и спотыкаясь.

Тук-тук. Дверь открывается сразу, будто нас ждали с минуты на минуту. На пороге стоит стройная невысокая женщина, одетая в длинное, до середины икр платье. Лица не видно. Темно.

– Дусенька! – шепчет Георгий.

Оказывается он, при желании, может быть и ласковым.

– Жора! – нежно отвечает она.

Ага, для нее так «Жора», а для нас, так только «Георгий». Хотя Георгий ему, на мой взгляд, больше подходит. Солиднее как-то.

– Дусенька, не приютишь нас на ночь? Меня, Серегу – брата моего, ну, ты в курсе. Серега, иди сюда. Познакомься, это Евдокия, моя хорошая подруга.

Серега выходит из тени, важно кивает и даже ручку этой подруге целует. Джентльмен, блин.

– Очень приятно, – говорит он с придыханием.

– Взаимно, – отзывается Евдокия.

И тут меня начинают мучить какие-то нехорошие предчувствия. Так в душе все свербит и чешется. И очень хочется сбежать обратно в лес, и черт с ней, с травкой, посплю и на ней. Морда в росе – умываться не надо. Но пути назад нет. Сама напросилась.

– А это Майя, – продолжает официальную часть Георгий, – наша знакомая.

Ну, моя очередь делать шаг вперед.

И тут мои дурные предчувствия обретают форму.

– Куда ты меня привел?

– Кого ты ко мне привел?

Эти две фразы мы с Евдокией произносим одновременно.

Помню я эту… женщину. Сколько она, зараза, крови мне выпила! Утешает одно – я в долгу не осталась.

А Георгий глядит на нас в недоумении. Взгляд так и мечется с одной на другую. А мы сопим молча. Я так подумываю, не вцепиться ли ей в космы. Судя по ее физиономии, наши мысли текут в одном направлении.

– Извините, – вмешивается Сергей, – а мы можем войти? А то внимание к себе привлекаем. Излишнее.

Ну ладно. Входим, там входим. А в доме неплохо. Чистенько так и чем-то вкусным пахнет. Заметно, правда, что мужчина здесь на постоянной основе не водится. Стол какой-то покосившийся, пол скрипит, а вокруг, куда ни глянь, всякие рюшечки и салфеточки розовенькие. Ставни на окнах, кстати, тоже в розовый выкрашены. Женское такое обиталище.

Стою и думаю: какая жизнь, все-таки, штука интересная. И какая Империя у нас, оказывается, маленькая по размеру. Прямо-таки крошечная! Куда не сунься – везде знакомые.

Да и тут, встреча на Эльбе, не меньше. Восхитительная наша Зинаида Львовна. Только выглядит она сейчас иначе – попривлекательнее как-то, и зовут ее почему-то Дусечкой. Я ж ее, заразу, помню. Мой лечащий врач, когда-то. В Монастырской такой тишине. Она очень удачненько сбежала перед соответствующей проверкой. Я-то ее точно не забуду, но, видать и ей Майя Дровник в свое время встала поперек горла. Ума не приложу, что может связывать эту криминальную личность с моими вполне благопристойными, на первый взгляд, проводниками, но что-то ведь общее есть! Георгий вон весь так к ней ручки свои волосатые и тянет. А она все на меня косится. Нет уж, я предпочитаю гетеросексуальные отношения. Причем без садистской подоплеки. Помню я, помню, как ловко она с травками всякими управлялась. Век того своего отупения не забуду. Очень, знаете ли, неприятное ощущение.

Георгий, впрочем, гладит на нее, как дворовая собака на сардельку, облизываясь и предвкушая. А она на меня – как та же собака на кость. В смысле, явно желает загрызть. Спасибо тебе, Жорик, за такую баньку.

Сидим за столом. Пьем чаек из разноцветных чашек. Пирожки с капустой кушаем. Вкусные, кстати. В баню что-то я пойти не решаюсь. Как бы она не сгорела ненароком. Вместе с некоторыми бывшими инквизиторами. И спать мне уже не хочется.

– Ну-с, – спрашивает Евдокия, она же Зина, – какими судьбами у нас тут оказались?

– Да вот, – отвечает Георгий, – решили мы в Стапин податься. А машина сломалась. Так мы пешочком. Проходили мимо, да я о тебе вспомнил. Дай-ка, думаю, зайду к своей старой знакомой.

При этом он все это так неестественно бодро проговаривает, что если бы даже я не знала, что это вранье полное, и то бы не поверила. Она, полагаю, тоже не дура.

Снова пауза, во время которой мы все с интересом разглядываем содержимое тарелок, как будто за последние две минуты в них могло появиться нечто, неизвестное науке.

– А вы, я так понял, друг друга знаете? – интересуется Сергей, поглядывая по очереди на меня с Дусей-Зиной.

Мы синхронно киваем.

– Встречались, – говорит хозяйка дома. Я вздрагиваю. Как противно она это произносит!

– Да, – поддерживаю я, – ПО РАБОТЕ.

Молчим. Наконец Евдокия не выдерживает.

– Ну что ж, – произносит она, – вставая из-за стола, – баньку вам натопить?

– Спасибо, – говорю, – не стоит затрудняться. Мы как-нибудь так. Переночуем и пойдем. А за пирожки спасибо.

А у самой меня эти пирожки уже поперек горла встали. В буквальном смысле. Не зря я говорила, что дама не без способностей. Видать, успела нашептать или подсыпать что-нибудь этакое, гарантирующее неприятные последствия для организма.

– Где у вас тут, – интересуюсь, – здесь дамская комната расположена? В смысле сортир?

Естественно, во дворе. Слегка покосившееся деревянное строение с дырой в полу. Надо быстро очистить желудок. Первое правило инквизитора – никогда не употреблять пищу в доме подозреваемого. С пищей проще всего наглотаться какой-нибудь потусторонней гадости, которую выводить потом будешь годами, если, конечно, она сразу тебя не прикончит.

Возвращаюсь в дом. Теперь этап номер два. Провести эту ночь без членовредительства. Провести ночь в доме подозреваемого. Это тоже делать категорически не рекомендуется. Но куда деваться? А она уже стелет мне в гостевой комнате на диване. И молчит при этом очень подозрительно.

Мужики решили спать в бане, чтобы не смущать дам своим присутствием. Ну, меня, допустим, они вряд ли бы смутили. Значит, либо ее стесняются, либо Евдокия сама их об этом попросила. Черт, а спать-то как хочется.

Простыни чистые, пахнут приятно, мятой. Подушка мягкая, небольшая, как я люблю. А спать нельзя. Но удержаться совсем не получается. И всю ночь напролет я то проваливаюсь в сон, то просыпаюсь. А когда засыпаю, вроде бы на минутку, успеваю увидеть каждый раз какой-нибудь любопытный кошмар. То на меня нападают какие-то беременные тетки, вооруженные вениками, которых я во сне почему-то страшно боюсь. То мои бывшие коллеги оборачиваются стаей бешеных обезьян и пытаются затащить меня на дерево. То еще какая-то лабуда. И только под утро я вижу кошмар очень и очень полноценный. Мне снится казнь Артема Боровикова. В подробностях. Как его находят посланные на наши поиски активные горожане, волокут его, еще слабого, в город, бьют. И вздергивают на виселицу без лишних комментариев. А я вроде как присутствую все время рядом, а сделать ничего не могу. И понимаю во сне – ведь это я его бросила. Если бы мы взяли его с собой, он бы жил! Сделав над собой усилие, просыпаюсь. И ощущение такое, будто я не спала, а вагоны грузила. На улице еще темно, но я выползаю на крыльцо. Нахожу в кармане куртки последнюю сигаретную заначку и курю. И думаю – приснилось мне это или так реальность исподтишка прокралась. И как мне погано при этом – словами не описать.

Часа через полтора из бани вылезают Георгий и Сергей. С довольными мордами. Потягиваются. Тут же откуда-то сбоку выплывает Егор со своей всегдашней загадочной ухмылкой. Косится на меня молча. Взгляд умный, многозначительный. Совсем не как у больного и находящегося слегка не в себе человека.

Впрочем, разговаривать с ними о сновидениях бессмысленно.