Текст книги "Сирены над Гудзоном (СИ)"

Автор книги: Marina Neary

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Не задумываясь, они прогуливали уроки. Педагоги на это закрывали глаза, если домашнее задание выполнялось в срок. В конце учебного года многие прогуливали. Однако, репетиции Синти не позволяла себе пропустить. Балет – это святое.

Однажды вечером, покидая академию, Синти заметила смутно знакомый, белый «Мерседес» у дороги. Из приоткрытого окна лилась попса восьмидесятых годов. За рулём сидел мужчина средних лет, в котором Синти узнала Эллиота Кинга. В руках у него был картонный стаканчик с охлаждённым кофе.

Сначала она сделала вид, что не заметила его. Достав из кармана телефон, она принялась остервенело печатать сообщения. Её уловка не сработала. Через несколько секунд она услышала, как хлопнула дверца мерседеса, и блестящие ботинки Эллиота зашаркали в её направлении.

– Добрый день, Синтия.

Эллиот всегда обращался к ней формально. На этот раз в его приветствии прозвучала угроза. Синти имела общее представление о цели его приезда. Она в какой-то мере восхищалась его дерзостью, что он объявился посреди бела дня и завёл с ней разговор, рискуя выставить себя в нелепом свете. Нa них глазели юные балерины, которым уже была известна история её связи с Грегом. Синти не собиралась облегчать ему жизнь и делать разговор менее неловким. Спрятав телефон в сумочку, она улыбнулась Эллиоту, стоящему перед ней.

– Добрый день, мистер Кинг. Вы пришли за билетами на весенний концерт? Не волнуйтесь, я их вам бесплатно дам. Мой дядя не любит балет. Боюсь, что места в первом ряду уже заняты, но есть пару сидений во втором ряду.

– Ты что себе думаешь? – шикнул он, обдавая её лицо приторным кофейным дыханием.

– Интересный вопрос. Я думаю, мне надо пойти к физиотерапевту. У меня последнее время левое колено поскрипывает.

Эллиот взял её под локоть и попытaлся отвести в сторону, но Синти точно прикипела своими стёртыми ступнями к асфальту.

– Синтия, у меня мало времени. Xватит придуриваться. Нам надо поговорить серьёзно. Надеюсь, разговор будет коротким, ты меня правильно поймёшь и изменишь своё поведение соответствующим образом.

– Понятия не имею, о чём вы, мистер Кинг. Если бы вы прихватили стаканчик охлаждённого капучино для меня, может, я бы с вами более охотно поговорила. Некрасиво являться на дипломатические переговоры с пустыми руками.

Плюнув на желторотых свидетелей, Эллиот перешёл к делу.

– Я понимаю, Стивен такой весь из себя образцово-показательный. Всю жизнь ходит как по канату. Допускаю, что всё идеальное приедается. Нельзя же питаться всю жизнь филе миньоном. Иногда хочется жирного гамбургера. Тебе ради разнообразия захотелось перепихнуться с разгильдяем. Их в Тарритауне пруд пруди, но твой выбор пал на моего сына. Грегори – лентяй, болтун и фантазёр. Этого у него не отнять. Брешет про какие-то восточные корни и про какой-то контракт с музыкальной студией. Пока-что ему никакого контракта не предложили. У него нет ни дисциплины, ни планов на будущее, кроме как стырить банку пива из холодильника. Не мне тебя осуждать. Если ты уже решила подложить свинью своему парню, будь добра, выбери себе другого партнёра. Оставь Грега в покое.

– С какой стати? Я нарушаю какой-то закон? Почему вы так переполошились?

– Господи, неужели мне надо объяснять почему? Да хотя бы потому, что Бетани Шусслер – моя начальница.

– Ну и прекрасно. Выясняйте с ней отношения напрямую, можете даже через постель. Она ещё не старая. По мужской ласке изголодалась. Покатайте её про простыням, и она всё простит. А в мою постель не лезьте.

Дрожащие, влажные от волнения пальцы Эллиота впились ей в руку выше локтя.

– Ты доиграешься. Ты пожалеешь.

Свободной рукой Синти полезла за телефоном.

– Мистер Кинг, вы чертовски сексуальны в гневе, но если вы меня сейчас не отпустите, я позвоню в полицию. Cкажу всем, что вы меня домогались.

***

Саратога

Питание в спортивном городке было отвратительное. Каждый день одна и та же пицца с картонным коржом и ярко-жёлтым восковым сыром. Ей-богу, в тюрьме лучше кормят. Стивен не мог заставить себя есть такую дрянь. Чтобы поддерживать мышечную массу, он питался протеиновыми коктейлями, не менее отвратительными на вкус. Впрочем, у него не было аппетита. Все это время он только думал о матери. Несколько раз он пытался звонить домой, нo она не брала трубку, а на работе он предпочитал её не тревожить. Больше всего его озадачивало то, что его добрый друг, которому он поручил поглядывать за мамой, тоже не отвечал на звонки. Стивен оставил ему несколько сообщений в духе, «Эй, мужик, как дела? » Похоже, эти сообщения попали в чёрную дыру. Неужели Грег до такой степени погрузился в подготовку к экзаменам? Крепкие тройки ему в любом случае были обеспечены, а на большее он не претендовал. Рано или поздно папаша засунул бы его в какой-нибудь колледж средней паршивости, на административный факультет. От Синти, как обычно, приходили сухие, однострочные сообщения без всяких «люблю, целую, скучаю». Её тоже было бесполезно допрашивать о состоянии мамы. Бетани воспринимала её как на дочь и скрывала свои симптомы от неё не менее тщательно.

В то же время, Стивен помнил о своём долге перед товарищами-спортсменами. Парни заметно скучали. Их нужно было чем-то развлечь помимо группового просмотра порно. И вот, Стивен решил организовать им экскурсию на ипподром. Среди жокеев была молодая девчонка по имени Джули, и парням наверняка было бы интересно поглазеть на её аккуратную, обтянутую лосинами задницу. Всё-таки, на живую девчонку смотреть здоровее, пусть и на расстоянии. В честь конца учебного года, Стивен купил билеты на скачки для всей команды.

Когда он вернулся в общежитие, до его слуха донеслись слова, которые он привык слышать. Пиздец. Охуеть. Вот, курва! На этот раз почему-то эти расхожие слова несли какой-то другой, более глубокий смысл. Хрустнув костяшками, Стив окликнул команду.

– Эй, мужики! Вы чего там делаете без меня?

Бегуны тут же утихли и повернулись к нему лицом. Их широкие спины сформировали своего рода стену, за которой что-то пряталось.

– Вы что тут, порнушку смотрите? – продолжал капитан, перешагнув порог. – Не стесняйтесь. Я тренеру не настучу. Показывайте, что у вас там. Hе томите меня.

Джеффри Уилкс обратился к товарищам.

– Что думаете, пацаны? Рано или поздно он сам узнает.

Парни расступились, и глазам Стивена предстал планшет, экран которого заполняла фотография влюблённых, тискающихся в лодке. Фотография была нечёткая, видно сделанная телефоном при плохом освещении. Приглядевшись, Стивен узнал свою избранницу. Синти лежала на спине, задрав юбку и раздвинув ноги, а сверху её лежал чернявый парень. Лица его было не видно, но телосложением он напоминал Грегори Кинга.

– Не похоже на фотомонтаж, – сказал Джеффри, хлопнув Стивена по плечу. – Кит Хокинс выступил в роли папарацци. Застукал влюблённых голубков врасплох и выложил фотку в сети.

В комнате воцарилась тишина. Затаив дыхание, спортсмены наблюдали за своим капитаном, пытаясь предугадать его реакцию. Слегка склонив голову набок, Стивен продолжал пялиться на экран остекленевшими глазами.

– Hасчёт скачек … Мне дали скидку на билеты. Так что, давайте, собирайтесь. Через полтора часа едем на ипподром.

========== Глава 8. ==========

Саратога

Верно говорят. «Морской пехотинец – до гроба морской пехотинец!»

Рей ДиМаджио, тренер беговой команды, переодически одёргивал себя и напоминал себе, что имел дело с весчестерскими снежинками. Местные парни, при всей своей нарочитой похабщине, были ранимы и крайне невосприимчивы к критике. Стоило рявкнуть, и самый задиристый и наглый из них бежал, дрожа, и потом ещё долго топтался и сопел в туалетной стойке. Рею нелегко было сдерживать свои солдафонские замашки, закрепившиеся за пятнадцать лет службы. С юными атлетами нужно было быть понежнее, чтобы они, паче чаяния, не загремели на диван психолога. Исключением являлся Стивен Шусслер. Рей видел в нём задатки будущего военачальника и потому с чистой совестью написал ему рекомендации в Вест-Пойнт. Этот парень был слеплен из другого теста. Он был способен проглотить факты без сахарной корочки, никогда не обижался, не скулил и не грозился, что родители подадут на тренера в суд за жестокое обращение. По этой причине Рей и назначил Стивена капитаном команды. На протяжении двух лет парень только и делал, что оправдывал надежды. Но в Саратоге, увы, Рея ждал неприятный сюрприз. Стивена как подменили. Показательный спортсмен вдруг сделался сонным и апатичным. В каждом забеге он приходил последним, при этом не подавая ни малейших признаков стыда или разочарования. Складывалось впечатление, будто ему было наплевать на победу и на пример, который он подавал товарищам.

Не надеясь, что ситуация сама по себе изменится в лучшую сторону, Рей решил организовать небольшую экзекуцию в раздевалке.

– Итак, Шусслер, – загремел он, собрав всю команду, – ты решил, что раз тебя приняли в Вест-Пойнт, то можно расслабиться, и всё пустить на самотёк? Сегодня ты опозорил весь Тарритаун. Семидесятилетний пенсионер с артритом бегает лучше чем бегал ты.

– Значит, мне пора на пенсию, – ответил подсудимый устало и равнодушно.

Прислонившись спинами к шкафчикам, бегуны молча наблюдали за сценой допроса. Они ещё не успели ополчиться против Стивена, хотя он их здорово подкачал. Большинству из них была известна скандальная история с Синти.

В солдатское сердце Рея закралось новое подозрение.

– А ну, дыхни? – потребовал он, подойдя вплотную к Стивену.

– Лучше не надо. У меня горло дерёт.

– Дыхни, говорю! Кому я сказал?

– Не хочу вас заразить. Вдруг у меня стрептококк.

– Я так и знал. – Рей отпрянул с омерзением. – Ты напился вчера вечером? При чём, ты пил не просто пиво, a что-то покрепче. Небось, бутылку текилы высосал. Признавайся, кто тебе купил спиртное? Коллинз, небось? Он у нас мастак подделывать водительские права.

– Это был я, – подал голос один из парней, коренастый итальянец по имени Винни ДеЛука. – Я напоил капитана. Что вы теперь будете делать?

B свои восемнадцать лет Винни мог сойти за тридцатилетнего. Его шея, грудь и руки заросли матёрой шерстью, а над лбом уже намечались залысины. Рыхлый нос был покрыт красными порами. Винни свободно покупал алкоголь, не предъявляя документов, и потому пользовался популярностью среди товарищей, хотя спортсменом он был весьма посредственным. Признание Винни вылетело бесстыдно и равнодушно, будто он и не боялся наказания.

– Если судьи узнают, что я привёз с собой кучку алкашей, позор будет на весь штат. Думал, до пенсии спокойно доработать. Куда там! ДеЛука, с тобой всё ясно по фамилии, по бандитской физиономии. – Рею, как итальянцу, разрешалось отпускать шуточки этнического характера с намёками на сициллийскую мафию. – Но ты, Шусслер … Ты меня удивил. От тебя я такого не ожидал. А я тебе ещё собственноручно писал рекомендации в Вест-Пойнт.

– Да хватит тиранить пацана, – Винни вступился за товарища. – У него горе в семье. Mать болеет.

Призыв к жалости не сработал. За свою тренерскую карьеру Рей наслышался подобных оправданий.

– Конечно, мама болеет, – буркнул он, кивая. – Папу убили террористый в четвёртый раз. Бабушка родила тройню. Собака съела домашнюю работу. Какие у него ещё отговорки?

– Нет у меня отговорок, сэр, – ответил Стивен. – Накосячил я. Выгоняйте с команды. Пусть капитаном будет Джефф. Он вас не подведёт. А я … я уже своё откапитанил.

– Ты ещё мучеником себя выставляешь! Нет уж. Я тебя так просто с крючка не спущу. Ты будешь продолжать капитанить до конца учебного года. Если тебе вздумается уйти из команды, я напишу в приёмную комиссию Вест-Пойнт и возьму свои хвалебные слова обратно. Сообщу им, что за последний месяц Шусслер спился и не достоин носить оружие.

– Пишите, – ответил подсудимый. – Мне всё равно.

***

В отчаянной попытке вытащить своего капитана из депрессии, товарищи по команде забросали Стивена порнографическими картинками по дороге домой. Вырезки из «Плейбоя» блуждали по всему автобусу.

– Эй, Шусслер! Не вешай нос – и другие части тела. Она того не стоит. Ты себе в сто раз лучше найдёшь.

Даже тренер, узнав истинную причину апатии Стивена, проявил к нему отческое участие.

– Смотри, мне в три раза больше чем тебе, – говорил он, обняв оплошавшего капитана за шею. – Я трижды был женат. Я не претендую на роль твоего отца, но я его хорошо знал. Славный был парень. Он мне дал дельные советы по инвестиции. Думаю, он бы сказал тебе то же самое. Поверь мне, эти школьные романы распадаются в первый семестр, даже если парень с девчонкой специально поступают в один институт. Если не ко дню Благодарения, то к Рождеству уж точно. Слишком много искушений. Представь как людям неловко потом, натыкаться друг на друга?

Рей ослабил нажим на секунду и взглянул на лицо Стивена, чтобы узнать его реакцию. Видя, что выражение лица капитана не изменилось, тренер продолжил свою тираду.

– Помню как я в твоём возрасте дурил. Вспомнить стыдно. В двенадцатом классе я поменял расписание, чтобы находиться рядом с одной девчонкой, которая мне нравилась. Потом поехал за ней в Вирджинию в университет. Тоже поступил на медицинский, чтобы ни на минуту не выпускать её из вида. А через полгода втюрился в девчонку с юридического, и сам перешёл на юридический, и потом искал пятый угол, чтобы не попадаться бывшей на глаза. – Рей импровизировал на ходу. Он уже не помнил свои студенческие годы. Ему было важно сочинить убедительную речь. – В конечном счёте, я трижды менял профиль, и потратил семь лет на то чтобы получить бакалавр. К тому времени я был как выжатый лимон от всех этих сердечных передряг. Плюнул на всё и завербовался в морскую пехоту. Там познакомился с секретаршей и женился на ней. К чему я тебе всё это рассказываю? Да к тому, что в институт лучше поступать холостяком. А школьную любовь оставить на пороге школы, где ей и место.

***

Манхэттeн

Синти провела первую половину дня в Джульярде, в мастерской костюмера, который шил пачки для первокурсниц. Пожилой француз настоял на очной встрече. Он не доверял девушкам, которым было свойственно приуменьшать свои габариты. Синти его приятно удивила. Её объёмы оказались точь в точь как в анкете.

– Благодарю вас за честность, мисс ван Воссен, – сказал он, выплюнув булавку. – Это такая редкая добродетель в нашей сфере. Уж слишком много было случаев, когда сшитый мной костюм трещал на танцовщице. Стандартный объём талии у наших учениц двадцать два с половиной дюйма. У вас талия двадцать четыре. Учитывая ваш рост, это не конец света. Выглядит вполне пропорционально. Только на сольные роли не надейтесь. Сейчас отдают предпочтение мелкокостным азиаткам. А в вас чувствуется крепкая голландская порода. Вы же не собираетесь подпиливать себе рёбра? Конечно, если вас устраивает стоять в последнем ряду кордебалета … Не всем же суждено стать примадоннами.

– Я вам тоже признательна за честность, господин Моро, – ответила Синти, застёгивая блузку. – А то мне все пророчат звёздное будущее.

– Это пророчат всем, кто сюда поступает. Местным учителям выгодно, чтобы вы верили и продолжали платить за уроки. Их дело разжечь огонь – а наше дело его потушить. В этих стенах умирают фантазии.

Покинув мастерскую костюмера, Синти провела несколько часов блуждая по Манхэттeну. Домой её почему-то не тянуло. Ей нужно было купить подарок на день рождения кузины Лауры. Что можно было подарить реабилитирующейся наркоманке? В конце концов она купила шёлковый шарфик в китайской сувенирной лавке. Это шарфик служил символом оптимизма и доверия. В лечебнице у Лауры забрали все шарфики, ремни и даже шнурки от кроссовок, из опасения что она повесится. Только недавно ей разрешили держать предметы гардероба, из которых можно было свить петлю. Синти скептически относилась к этим мерам предосторожности. Ведь при желании можно было удушиться и лифчиком, и ручкой от сумки.

***

Тарритаун

Когда Синти сошла с электрички, уже начало смеркаться. В воздухе стоял запах одуванчиков и машинного масла. Oни подошла к кофейному киоску и заказала стакан охлаждённого капучино с корицей, того самого, которым увлекался Эллиот Кинг.

Разлядывая обложки глянцевых журналов, она вдруг почувствовала поцелуй на шее. От неожиданности она чуть не подавилась молочной пеной.

– Грег … Я думала, у тебя сегодня репетиция.

Жилистые руки, покрытые персиковым пухом, крепко обняли её сзади. Синти вздрогнула и выронила стакан с капучино. Это были руки Стивена.

– Прости, малышка, – прошептал он ей на ухо, – это всего лишь я. Похоже, я не тот, кого ты ждала.

Они продолжали стоять перед витриной, в липкой кофейной луже, образовавшейся у них в ногах. У Синти не было желания оборачиваться и смотреть Стивену в глаза, хотя она знала, что придётся рано или поздно. Не теряя времени, он успел ещё несколько раз её поцеловать. От него пахло коричной жвачкой. В периоды стресса Стивен запихивал в рот сразу две, а то и три пластинки. Этим приёмом пользовался Чак Йегер, легендарный лётчик-испытатель. Острый аромат синтетической корицы не предвещал ничего доброго.

– Как ты меня нашёл? – спросила она наконец.

– Твой дядя сказал мне, что ты уехала в Манхэттeн на весь день, вот я и пришёл на станцию. Я уже часа три тут околачиваюсь. Охранник уже начал поглядывать на меня с подозрением. Очевидно, он принял меня за бездомного. Мне нужно было увидеть тебя после позорных соревнований. Увы, на этот раз я не привёз медалей из Саратоги.

– Ничего. В следующий раз привезёшь.

– Следующего раза не будет. Это были последние соревнования сезона, и я их запорол. Это была моя лебединая песня, и я спел её фальшиво. По словам тренера, я бегал хуже пенсионера. Таким меня запомнят.

– Прости, я забыла.

– Это всё, за что ты просишь прощение? – Стивен усмехнулся и ткнулся горячим лбом в голое плечо Синти. – Впрочем, я не ожидал от тебя извинений.

На мгновение Синти прониклась к нему сочувствием и погладила его жилистую руку, плотно обхватившую её.

– Ну и чёрт с ними, с соревнованиями. – Она понимала, что по-хорошему она должна была сказать ему что-то ободряющее, но слова не шли с языка, и потому она перевела стрелки на себя. – Меня, вон, за глаза понизили до кордебалета. Слишком жирная для главных партий. Это сказал костюмер, не абы кто. Конечно, ему виднее. Он немало задниц перемерял на своём веку. Как видишь, у всех свой крест. Слушай, мне пора домой.

– Ещё восьми нет.

– Нет, ну в самом деле. Я на ногах с половины шестого. Мне нужно передать подарок кузине. Да и тебя мама ждёт. Соскучилась, наверняка.

– Мама уже давно в постели. Ей какие-то таблетки прописали перед операцией.

– И что врачи говорят? У неё есть шанс?

Стивен мог худо-бедно смириться с тем, что его обманули и выставили дураком. Но эта показушная забота о его матери переходила все границы цинизма. Таким дежурно-рассеянным тоном чужие люди желают друг другу приятного дня на выходе из лифта.

– Она мне толком ничего не сказала, – ответил он. – Но я вижу, что ей не очень хочется об этом говорить. А ты, Синти? Ты хочешь со мной поговорить?

– О чём говорить? Ты уже всё знаешь.

– Это верно. В Тарритауне трудно сохранить секрет. Кит Хокинс выполнил тяжкую работу. Интересно, сколько часов он убил, бегая по кустам с фотоаппаратом. – Не выпуская её из объятий, Стивен повернул её к себе лицом. – Пошли прокатимся вдоль реки на прощание, a? Kак в старые добрые времена.

Он уже приоткрыл губы и наклонился вперёд, но Синти успела отдёрнуть голову.

– Ты с ума сошёл.

– Почему? Погода чудная. Я взял мамин «Ягуар». Ты распустишь волосы, и они будут развеваться по ветру. Мы врубим музыку на полную катушку. А можно и без музыки. Будем слушать звук мотора. Съездим за мост. Посетим наши старые места. Чем тебе не нравится моя затея?

– Это будет походить на издевательство.

– По отношению к кому? На бойся, я могу справиться с идевательством. Мне товарищи по команде показали фотографию. Как видишь, я ещё цел.

– Ты слишком много просишь.

– Неужели? Я же не предлагаю тебе перепихнуться со мной на прощание. Я зову тебя покататься со мной. Ты не хочешь исполнить моё последнее желание? Oбещаю, после сегодняшнего вечера, я никогда с тобой больше не заговорю.

Синти смирилась с мыслью, что он просто так не отпустит её домой, и eй придётся сделать ему поблажку в той или иной форме. Oна верила его обещанию расстаться культурно, без драмы и звуковых эффектов. Стивен всегда сдерживал своё слово.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – согласилась она неохотно. – Я поеду с тобой в последний раз. Но только при условии, что ты привезёшь меня обратно меня к девяти, и больше не будешь меня преследовать.

– Прекрасно. После девяти ты перестанешь для меня существовать. Пуф! Будто последних семи лет не было.

Не выпуская её руки, Стивен вывел её на стоянку и даже открыл перед ней дверь машины, чего раньше не делал. Синти пресекала его джентельменские порывы, не по каким-то идеологическим соображениям, а по практическим. Его первая попытка проявить галантность закончилась плачевно: забежав вперёд своей избранницы, он ненароком наступил ей на ногу и заехал ей дверью в лоб. Дело было ещё в восьмом классе. С тех пор Синти сама открывала перед собой двери. Стивен мог в лучшем случае подать ей куртку в раздевалке ресторана. На этот раз он усадил её пассажирское сидение и собственноручно пристегнул её, будто опасаясь до последнего момента, что она убежит. И только когда зарычал мотор, и машина тронулась с места, он выдохнул облегчённо. По крайней мере на ближайшие сорок минут неверная подруга была полностью в его власти.

Июньский ветер засвистел у них в ушах. Синти не помнила, когда последний раз каталась на «Ягуаре», который остался Бетани от покойного мужа. Эдуард ездил в Манхэттeн на электричке, а машину использовал в основном для воскресных прогулок вдоль Гудзона.

Подпирая голову рукой, Синти облокотилась на стенку автомобиля, чтобы оказаться как можно дальше от водителя. Почувствов её дискомфорт, Стивен принялся поглаживать её плечо и затылок.

– У тебя все мышцы в узлах, – отметил он. – Что же у тебя столько стресса накопилось? Чем ты таким занималась, что у тебя спина как грецкий орех на ощупь?

– Будь добр, положи обе руки на руль, – сказала Синти. – Ещё не хватало, чтобы мы врезались.

– Ты права, как всегда.

Перед тем как подчиниться, Стивен успел пробежаться пальцами по её шее и груди. На этот раз Синти не отпрянула. Она уже поняла, что сопротивление с её стороны доставляло ему слишком много удовольствия.

Оставив Тарритаун позади, они начали пересекать реку по мосту Таппан-Зи.

– Ты заметила новые перила? – спросил Стивен. – Знаешь, для чего они? За последние десять лет около тридцати человек покончило жизнь самоубийством. Кроме шуток. Кому-то пришла блестящая мысль сделать перила повыше. Они считают, что это припятствие затормозит самоубийцу, заставит лишний раз переосмыслить свой поступок.

– Как-то не задумывалась над этим, – призналась Синти, только сейчас заметив, что по обе стороны моста были прикреплены плакаты с надписями «Жить стоит» и «Когда нет надежды, обратись за помощью». – Спасибо тебе, что просветил.

– Тридцать человек – ещё не предел. Эта цифра возрастёт в несколько раз, когда рынок рухнет. Люди будут выбрасываться отовсюду: из окон зданий, с мостов, с обрывов. Чувствую, матери Грега будет много работы.

– Так, давай оставим Кингов в покое.

Стивен побарабанил пальцами по рулю.

– Ты права. Не будем о плохом. Ты лучше посмотри какое необыкновенно красивое небо. Гудзон такой невзрачный при дневном свете, а ночью просто преображается. Огни, прогулочные катера, звёзды …

Синти была благодарна Стивену за то, что он ехал без музыкального сопровождения. У него хватило такта не играть какую-нибудь слезливую песню вроде «Теряю веру» группы R.E.M., под которую рассталось столько пар в девяностые годы, как на телевидении, так и в жизни.

Она не спрашивала, куда он её вёз. Они уже съехали с моста и повернули куда-то налево. Дорога была узкой, извилистой и плохо освещённой. Похоже, Стивен хорошо знал маршрут. Включив фары дальнего света, он съехал с заасфальтированной трассы и продолжал путь по грунтовой дороге вглубь леса. В конце концов он остановился перед огромной глыбой, на которой были написаны распылителем краски сотни имён. Приглядевшись поближе, Синти поняла, что это были имена влюблённых, соединённые знаками плюс и сердечками.

Эрин + Эрик = ♥ … Дженнифер + Марк … Линда + Джерри.

Ей вдруг стало тошно. Ничто так не бьёт по желудку как пошлый урбанистический монумент посреди леса. Для того, чтобы создать такой шедевр безвкусицы, надо обладать садистским чувством юмора. Если Стивен хотел её наказать, то ему это удалось.

– Я всегда хотел показать тебе это место, – сказал oн. – Здесь мои родители обручились. Поверишь ли? На этом же самом месте я собирался тебе делать предложение. Ты сейчас будешь смеяться.

Ho Синти было не смешно.

– Тебе ещё будет кому сделать предложение, – сказала она, на этот раз без снисходительной жалости в голосе. – Ты найдёшь себе девчонку, которая будет безропотно мотаться за тобой по военным базам, какую-нибудь медсестру или программистку. A я собираюсь танцевать. Мне от Нью-Йорка никуда. Сам подумай. Не поеду же я в какой-нибудь Арканзас или Западную Вирджинию. Что я там буду делать? А тебе тоже не нужна рядом жена, которая ничем не занята и от скуки на стенку лезет. Ты взвоешь через неделю.

У Стивена захватило дыхание от того, как трезво и лаконично Синти расставила все точки. Здравого смысла ей было не занимать. Ей не хотелось мотаться по военным базам. Так вот, значит, во что всё упиралось?

– Ну хорошо. Раз ты так решила. Да, наверное мне пора искать себе новую подружку. Я вижу, ты уже себе нашла нового. Может так и лучше. Богема к богеме.

Что-то в его спокойном, усталом голосе насторожило Синти.

– Давай уже, вези меня обратно.

– Скоро отвезу. Подожди ещё чуток. Я буду скучать по твоему лицу. Перед каждым заплывом, каждым забегом, каждым турниром я представлял его себе. Нелегко будет отвыкнуть. – Вытащив из кармана телефон, Стивен выбрал функцию фотоаппарата и притянул голову Синти к своей. – Улыбнись.

Oнa заёрзала в его хватке, толком не зная как ему противостоять. За всё время, что они были вместе, он ни разу не применил силу.

– Пусти. Я не давала согласие на прощальную фотосессию.

– Отпущу, не бойся. Уже совсем скоро. Один снимок, и всё. Да улыбнись же! Жалко что ли?

– Зачем тебе это? Ума не приложу.

– Как зачем? На память. Я хочу, чтобы твоя последняя фотография была со мной.

========== Глава 9. ==========

Натали снился волшебный сон. Они с Грегори лежали на дне моторной лодки посреди Гудзона и целовались как самые настоящие старшеклассники, по-французски, как Натали ещё не целовалась в жизни ни с кем. Когда она вообще последний раз ходила на свидание? Был в редколлегии один очкарик по имени Дерек, который во всём с ней соглашался и был готов засунуть пальцы в масорубку, если бы она ему дала такие указания. Несколько раз они ходили в дом искусств на европейские фильмы, и каждый раз Дерек пытался засунуть свою холодную, костлявую лапу ей под юбку или под блузку. При свете дня он робел страшно, и только в полумраке кинотеатра слегка оживлялся, точно ночное животное. Натали великодушно терпела его приставания, пока они не переходили определённых границ. Ей на самом деле было любопытно, от чего все так сходили с ума и какие ощущения она должна была испытывать, когда худые пальцы щипали её грудь сквозь тонкое кружево лифчика. В основном ей было противно и смешно. Бедный Дерек. Он не понимал намёки Натали, её брезгливое хмыканье, а высказать ему всю правду ей не позволяло христианское милосердие. Она не хотела обижать парня и терять надёжного редактора. А Грегори Кинг, явившийся к ней во сне, доставил ей больше удовольствия, чем Дерек за все часы проведённые в кинотеатре.

Как большинство своих школьных товарищей, Натали видела искромётную фотографию, которую снял её собственный брат. С тех пор она представляла себя на месте Синти. Это она обхватывала Грега голыми ногами. Это её спина выгибалась в экстазе. Если она могла получить самый высокий балл по высшей математике и поступить в один из самых престижных университетов, то по идее ей не должно было составить труда освоить искусство плотской любви и переплюнуть соперницу. Она вполне могла выполнять все трюки, которые выполняла Синти, только лучше. Несомненно, Синти, как танцовщица, имела некоторые преимущества. Но Натали тоже могла похвастаться неплохой растяжкой и мышечным тонусом. При необходимости, она готова была сложиться в крендель, ради такого парня как Грегори.

Погрузившись в красочный, живой сон, завладевший всеми её чувствами, Натали не слышала, как в её комнату прокрался Кит.

– Вставай, сестрёнка, – тявнкул он ей в ухо.

С хриплым стоном, похожим на рычание кошки, которую дёрнули за хвост, Натали потянула на себя одеяло.

– Оставь меня в покое.

– Какой к чёрту покой в десятом? Проспишь такую драму.

Кит учился в Бостоне и возвращался домой на летние каникулы. Весенний семестр закончился в конце апреля, и Кит уже две недели изнемогал от тоски. Пойти на какую-нибудь сезонную халтуру было ниже его достоинства. Родители пропадали на работе, и ему ничего не оставалось кроме как изводить Натали.

Публикация газеты являлась единственным благим делом, объединявшим брата и сестру, между которыми уже много лет тянулась война, которая то утихала, то вновь обострялась. Натали считала Кита хамом и извращенцем, которому грозила статья за изнасилование. «Допрыгаешься. В один прекрасный день, твои подружки из общаги, с которыми ты тискаешься по пьянке, хором обвинят тебя. Судья с такими как ты не цацкается. Тебя посадят, и роль подружки в тюремной раздевалке будешь исполнять ты». Кит, в свою очередь, считал сестру занудой, страдавшей от недотраха. Всем известно, что сексуально неудовлетворённые женщины опасны для общества. Натали была одной из последних девственниц Тарритауна. Кит от души надеялся, что у сестры хватит здравого смысла потерять невинность до начала осеннего семестра в университете. Окунаться в студенческую жизнь с ненужным лоскутком кожи между ног – это пережиток девяностых годов.

– Вали отсюда, – рыкнула Натали.

Ухмыляясь, Кит наблюдал как она лягаясь вслепую, защищая глаза от солнца. Влажное пятно на кружевных трусах указывало на то, что снились ей отнюдь не вступительные экзамены.

– Да хватит лягаться, – сказал Кит, пытаясь поймать её за щиколотку. – Я тебе новость пришёл сообщить. Тебе будет интересно. Синти ван Воссен забрала скорая.