Текст книги "Сирены над Гудзоном (СИ)"

Автор книги: Marina Neary

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Ни о чём не волнуйтесь, – последовал ответ. – Расслабьтесь, и пейте воду. Сейчас жарко.

– Куда вы меня везёте?

– Туда, где вас ждут.

– Меня ждут в баре «Мадден».

– Планы слегка изменились. Не бойтесь, там будет еда. Вас накормят.

Ответ частично утешил Грегори. Честно говоря, он уже слегка проголодался. Тут ему пришла в голову ещё одна неурядица.

– Если я приду домой поздно, жена меня убьёт.

Водитель усмехнулся, обнажив острые белые зубы.

– Вы говорите как истинный мусульманин. Жена убьёт. Что нам с вами делать?

***

– Где ты был? – спросила Натали мужа, когда он переступил порог квартиры в десятом часу.

– В баре «Мадден», – ответил Грегори. – Я же сказал тебе. Разве ты не получила моё сообщение?

– Только не ври, – сказала она устало, протирая очки, которые надевала дома вместо линз. – Мог бы для приличия придумать какую-нибудь убедительную историю.

– С чего ты взяла, что я вру?

Натали выключила компьютер и откинулась на спинку кресла с величием прокурора.

– Мы с Линн зашли в «Мадден» после работы. Тебя там не было. Я на второй этаж тоже заглянула. Это не такое большое место, и не так там много народу, чтобы человек мог потеряться в толпе.

– Значит мы ушли к тому времени.

– Мы?

– Да, я и парочку коллег из центра. Bыпили по кружке пива и пошли прогуляться. А что такого? Погода была хорошая. К вечеру жара спала.

– Твои коллеги пьют пиво? Впрочем, можешь не отвечать. Это глупый вопрос. Я упустила новую волну Ислама. Пиво, картофельные шкурки с беконом и стриптиз: место в раю обеспечено.

Грегори пропустил её последнее замечание мимо ушей. Для того, чтобы выиграть этот спор, ему нужно было срочно перевести стрелки на жену.

– Что тебя дёрнуло пойти в «Мадден»? Это последняя забегаловка в Манхэттeне?

– Да так, думала удивить тебя, присоединиться к тебе на ужин. Мы уже пару недель никуда вместе не ходили. – Натали поправила брелки на браслете. – После этого я тебе ещё несколько раз звонила на мобильный, а ты не отвечал.

– У меня батарея сдохла. Что, такое не случается? – Грегори вытащил из карамана мёртвый телефон и швырнул на стол перед женой. – На, посмотри сама, если не веришь. А когда зарядится, можешь проверить историю. Там сообщения от всех моих любовниц. Черноглазые девственницы пишут мне с того света, ждут меня.

Его последнее восклицание устранило остатки сомнений. Грегори явно мудрил. Невинный человек не будет так буйно защищаться. Его расширенные зрачки излучали смесь страха и восторга, как у ребёнка, которому впервые показали страшный фильм. Для того, чтобы раскусить мужа, Натали нужно было сохранять самообладание.

– Ты сказал, что вернёшься к восьми, – сказала она, неторопливо расстегнув браслет и подержав его на свет. – А сейчас четверть десятого. Может, для тебя час туда, час сюда не имеет значения.

– То есть, ты следила за мной? Кажется, у нас был договор. Никакой ревности, никакой слежки. Да, я знаю, что четыре года назад я тебя подвёл. Но сколько раз я должен ещё извиниться? Я думал, мы решили начать с чистого листа.

– Я тоже так думала, – ответила Натали тихо и убрала браслет в шкатулку. – Но чистый лист замарать нетрудно.

========== Глава 24. ==========

31 октября, 2012 – праздник Хеллоуин

К концу предвыборного сезона Натали начала испытывать симптомы творческого выгорания. Нынешний президент-демократ, обещавший жителям Америки доступную медицинскую страховку, баллотировался на второй срок. Против него выступал состоятельный многодетный отец и миссионер церкви мормонов. В глубине души Натали знала, что республиканцев ждало очередное поражение. Ранние показатели были явно не в их пользу. Ярость, с которой она погрузилась в предвыборную пропаганду, перешла в плаксивость. Грегори дипломатично отмалчивался. Натали знала, что он оставался на стороне демократов и тихо радовался тому, что его демократы удерживали Белый Дом.

Брианна наблюдала за дочерью со стороны, вспоминая себя в её возрасте и повторные выборы Рейгана в 1984 году. Для молодой журналистки первые выборы это всегда шок для нервной системы. Девочка должна была пережить всю гамму эмоций, от эйфории, до апатии. Душевные мозоли нужно заработать. Молодой организм может вынести и не такие встряски.

В конце сентября у Натали случился выкидыш на раннем сроке. На фоне грядущих политических поражений эта личная потеря казалась ей мелкой и незначительной. Проплакав полчаса в туалете, Натали освежила макияж и вернулась в студию пятого канала. Не время было разводить нюни. Республиканская партия нуждалась в ней. Это был единственный раз, когда Брианна заговорила с дочерью на рабочем месте.

– Не отчаивайся, дорогая. Наши ребята обязательно вернутся в Белый Дом. Если не сейчас, то через четыре года.

Натали взглянула на мать с негодованием.

– Значит, ты уже приняла поражение? Какого чёрта мы тогда ходим на работу, если результат уже известен?

– Твои усилия обязательно окупятся, если не сейчас, то в 2016 году. Делай своё дело. Это не последние выборы в твоей жизни. Тебе ещё работать лет пятьдесят. Ещё много крови утечёт за это время.

Это были самые ободряющие слова, которые Натали доводилось слышать от матери. Потоки крови … От этого образа у неё открылось второе дыхание.

Однажды вечером, по дороге на вокзал Гранд-Централ, Натали услышала, как её кто-то хрипло окликнул. Запахнув поплотнее пальто, она опустила голову и прибавила шагу, чтобы убежать от запаха немытого тела и сигарет.

Оклик повторился.

– На-та-ли! Успеешь ты на свою электричку. Старых друзей не узнаёшь?

На ноздрях, на бровях, на увядших мочках ушей и на губе чернели дырки, в которые когда-то были вставлены кольца и гвоздики. Приглядевшись поближе, Натали узнала Дару МакКинли, бывшую сожительницу Питера Кинга. Похоже, она шла на вокзал ночевать.

– Не обращай внимания на мою внешность, – сказала Дара старушечьим голосом, останавливаясь почти через каждое слово, чтобы перевести дыхание. – Я знаю, что изменилась, и не в лучшую сторону.

– Ты давно меня преследуешь?

– Нет, только что увидела и решила поздороваться. Вроде не чужие. Мы обе любили братьев Кинг. Это делает нас … почти сёстрами?

– Что тебе нужно?

– Хотела поделиться с тобой одной историей, которая тебя, как журналиста, заинтересует. У меня личная неприятность. Заболела я СПИДом.

Натали хмыкнула и закатила глаза.

– Почему меня это не шокирует?

– Есть тут такой татуировщик в Бронксе. Он мне и занёс заразу. Я дам тебе его имя и адрес. Ты напиши про него в газету. Мне уже не поможешь. Пусть хоть другие знают. Может, кого-то это спасёт.

– Дара, учитывая твой образ жизни, трудно будет найти конкретного виновника во всех пяти районах Нью-Йорка. СПИД не передаётся татуировочными иголками. Если твой знакомый художник и занёс тебе заразу, то скорее всего не иголкой. Могу представить, как ты расплачивалась с ним за его услуги. И вообще, я не занимаюсь урбанистическими скандалами. Если хочешь, чтобы твою историю услышал весь мир, найди себе первокурсника из Хантерского колледжа с повышенным чувством социальной ответственности. Заведи себе друзей демократов.

– Зря ты так. Я республиканка, между прочим.

– Так я тебе и поверила. У таких как ты нет политических убеждений. Ты за пачку сигарет станешь республиканкой. А если «зелёные» тебе предложат банку пива, ты станшь «зелёной» и будешь стоять на углу с плакатом «Спасите сухопутных черепах». Знаю я …

Дара потрясла колтунами.

– Возгордилась ты, подруга, как я погляжу. Руки, значит, не хочешь марать? Осторожнее. Бог не любит гордых.

– Тебе бы говорить о Боге! После того, как ты поступила с Питером. Угробила его ребёнка и смылась. Он до сих пор в себя не пришёл. Его уже несколько раз клали в лечебницу для алкоголиков.

– Я слышала, он нашёл себе богатенькую, из семейства ван Воссен.

– Что толку, если у него печень разлагается?

Жёлтые, маслянистые белки глаз Дары вздрогнули.

– Я тогда думала, что так будет лучше. Я по-любому собиралась с ним расстаться. Я знала, что к этому всё идёт. Зачем мне было приходить на похороны? Они всё равно считали меня убийцей. Не думаю, что моему присутствию были бы рады. Вот, я решила лишний раз людей не нервировать.

У Натали непроизвольно затряслась голова.

– Невероятно.

– Что именно?

– То, как ты оправдываешь собственное малодушие. Ты себя убедила, что всё что ты сделала, это во благо Питеру, из учтивости к его чувствам, из некого извращённого сострадания. Я знаю такой тип женщин – если их можно так назвать. Они засовывают своих новорожденных в мусорку, тоже якобы, из милосердия, чтобы дитя не мучалось. На этой лжи и построена сеть женских клиник, которые предлагают аборты на поздних сроках. Главное не мучаться. – Натали понимала, что перешла некоторые границы, но не могла остановиться. – Что же ты на себя руки не наложишь? Тебе самой себя не жалко? Посмотри, во что ты превратилась. Пугало! На Хеллоуин не надо наряжаться.

– Не торопи события, – остановила её Дара. – Когда придёт время, я сама с собой как-нибудь разберусь. Мне ещё нужно кое-что в этой жизни доделать. Песенка моя ещё не спета.

– И какие такие великие подвиги тебя ждут?

– Я хотела тебе помочь, да вижу, тебе не нужна моя помощь. Ты же у нас самая умная. И так всё знаешь.

За волной злобы последовала волна брезгливой жалости.

– Бог с тобой, Дара. Чем ты можешь мне помочь?

– У меня есть информация для тебя. Ты барышня занятая. Не видишь, что происходит у тебя под носом. Наверняка, ты не в курсе того, чем занимается твой мужичок, пока ты носишься по Манхэттeну, как цыплёнок с отрубленной головой. Он помогает террористам. Твой мирный, прогрессивный, чувствительный мусульманин …

Натали не удосужилась спросить, откуда у Дары были такие сведения. Она знала, что галлюцинации и паранойя являлись классическими симптомами СПИДа. Это был голос недуга. Подняв воротник и отвернувшись от собеседницы, она продолжала свой путь. Дара довольно проворно ковыляла у неё за спиной.

– Выслушай меня. Ты думаешь, все эти его статейки про права мусульман прошли незамеченными? Группировка «Исламское государство» завладела им. Он превратил турбазу на Медвежьей горе в пристанище для экстримистов. Он опять снюхался со своей бывшей. Как её там звали? Ну, ту балерину … Синти. Она ему дала ключи от коттеджа в лесу. Tам oн проводит тайные собрания. А с тобой он только ради денег. Ему нужен респектабельный фасад. Бумажная работа, жена-христианка. Всё, чтобы пустить пыль в глаза. У тебя в постели греется террорист.

– Ты бредишь.

– А ты упорно прячешь голову в песок. Смотри. Следущий теракт – на твоей совести. Только не говори, что тебя никто не предупреждал.

***

Тарритаун

Устав от похоронной атмосферы, Мелисса решила украсить свой дом на Хеллоуин, впервые за четыре года, и открыть его для соседских детей, как это было во времена до великой рецессии. Её душа требовала праздника, пусть самого нелепого и коммерческого. Накупив пластмассовых фонариков и несколько мешков дешёвых конфет, она переоделась в костюм клоунессы и расположилась на крыльце в ожидании гостей. Пренебрежительная гримаса мужа не испортила ей настроение.

– Ты выглядишь глупо, – сказал Эллиот, предварительно запустив руку в миску с конфетами. – Из всех костюмов, ты выбрала самый дурацкий.

Мелисса не осталась в долгу.

– Ты тоже клоун. Биржа – это цирк. В следующий раз наряжусь как зайчик из «Плейбоя».

Эллиот чуть не подавился шоколадом.

– Ты опоздала, дорогая, лет на тридцать. Розовые ушки подчеркнут твои морщины.

Неизвестно, куда бы зашёл этот разговор. Супругов Кинг спас от скандала старший сын, возникнувший из вечернего тумана. Задыхаясь, Питер взлетел по ступенькам крыльца.

– Мама, папа? Мне нужна помощь, – тараторил он скороговоркой. – Лаура поругалась с родителями.

– Ничего, – сказал Эллиот. – Помирится.

– Нет, на этот раз уже не помирится. Они выгнали её из дома. Сказали, что не хотят больше платить за её лечение. Гонят на работу. А она не в таком состоянии, чтобы выходить на работу. Можно она у нас пока поживёт?

Мелисса и Эллиот переглянулись, молча призывая друг друга на помощь. Похоже, им на этот раз было не отвертеться.

– Я уберусь в подвале, честное слово, – продолжал Питер, протягивая руки с растопыренными пальцами. – Мы шуметь не будем. Тут ещё такое дело … Лаура беременна. Бог подарил мне второй шанс стать отцом. Я на этот раз не оплошаю. Мы с Лаурой уже обо всём договорились. Я буду работать охранником, а она будет писать романы. Мама, папа, скажите что-нибудь. Не сердитесь.

Поникнув головой, Эллиот направился к холодильнику за апельсиновым соком. С тех пор как Питер вернулся из лечебницы, они перестали держать дома алкоголь, чтобы не искушать блудного сына.

– Глупый мальчик, – сказала Мелисса, раскрыв объятия. – Как я могу на тебя сердиться?

Питер уткнулся носом в её полиестровый клоунский костюм.

– Мамочка, ты самая лучшая. – Расцеловав её в размалёванные щёки, он гаркнул через плечо. – Лау-ра! Заходи. Дорога расчищена.

Калитка скрипнула, и Мелисса увидела новую избранницу сына. Лицо её было закрыто прядями замызганных русых волос. Виднелся лишь острый кончик носа и ярко накрашенный рот. Девушка неуверенно передвигалась на длинных, хрупких ногах с торчащими коленками. Так передвигаются марионетки в руках неопытного кукловода.

Не поздоровавшись с хозяйкой, Лаура прошла в дом. Питер принял у неё сумку и провёл её в подвал.

– Ну что, довольна? – услышала Мелисса за спиной голос мужа.

– Мне главное, чтобы Питер был счастлив.

Эллиот не ожидал другого ответа от жены.

– Раз уж ты такая добрая сегодня, – сказал он, – ни на кого не сердишься, надо и мне облегчить душу.

– Ещё одна соломинка не сломает спину верблюду. Рассказывай. Что ты натворил?

– У меня был жаркий роман с Бетани Шусслер, – сказал Эллиот, приняв позу римского императора. – Я бы её последним мужчиной. Перед тем как ей влили первую ударную дозу химии, я у неё ночевал. Мы занимались любовью всю ночь.

Мелисса нащупала его руку в темноте.

– Милый, ты сделал доброе дело. Утешил вдову. Тебе на небесах зачтётся.

Эллиот отдёрнул руку.

– Это всё, что ты хочешь мне сказать?

– Честно говоря, я впечатлена твоей выдержкой. Ты так долго ждал. Я думала, у вас с Бетани давно тянулись шашни. Уж больно резво ты бегал на работу.

– Я бегал не столько на работу, сколько из дома, – пояснил Эллиот.

– Ах, всё это семантика. – Мелисса потянулась и поправила рыжий парик. – Какой замечательный вечер для откровений. Ты не думай, у меня тоже есть маленький секрет.

Эллиот фыркнул и закатил глаза. Какие у его жены могли быть секреты?

– Прошлой зимой, пока ты был в коммандировке в Чикаго, я отметила день Св. Валентина с твоим начальником. Poн давно делал мне авансы, а тут явился ко мне на работу с цветами. Мы всю ночь провели на кожаном диване, предназначенном для пациентов. Как видишь, дорогой, теперь мы в расчёте. Хочешь ещё конфетку?

***

Когда Натали вернулась домой, её ждал небольшой сюрприз в виде билетов в Филипсбургское поместье. Грегори предложил ей тряхнуть стариной и отключиться на вечер. Каждый год перед праздником Хеллоуин, старинное имение, которому было больше трёхсот лет, превращалось в готическую ярмарку. Во мраке рыскали вампиры, ведьмы и призраки. Все они служили пресловутому всаднику без головы из рассказа Вашингтона Ирвинга. Профессиональные актёры, кинематографический грим, спецэффекты на голливудском уровне гарантировали посетителям несколько часов сладостного ужаса. «Не рекомендуется для детей младше десяти лет», – гласила оговорка в рекламе.

Прикрывая ей глаза ладонями, Грегори отвёл её в спальню. Когда он убрал руки, Натали ахнула. На постели лежали наряды семнадцатого века: мужской чёрный костюм с голландским воротником и платье из цветного ситца.

Наряды были не из дешёвой синтетики, а из натуральных тканей. Портной, возродивший колониальную эпоху, не упустил ни одной детали, от застёжек на камзоле до тесьмы на корсаже.

– С каких пор ты стал таким заботливым? – спросила Натали недоверчиво, прикинув наряд на себя перед зеркалом.

– А что, муж не может сделать приятное жене? Ты плохо обо мне думаешь. Впрочем, я это заслужил. Не буду оправдываться. А тебе идёт. Давай, не будем терять время.

Напялить костюм оказалось не так просто. Натали пришлось попросить мужа о помощи. К счастью, пальцы Грегори, натренированные игрой на гитаре, проворно затянули тесьму корсета. Когда они уже были на выходе, зазвонил домашний телефон. Это была Брианна.

– Слушай, ты не знаешь случайно, где твой отец? – спросила oна.

– Понятия не имею. А тебе с ним нужно что-то обсудить?

– Да ничего. Просто он не берёт трубку. На работу ему звонила, на мобильный.

– Значит, остался ночевать на квартире в Манхэттeнe.

– В таком случае он обычно звонить. А тут, ни слуху, ни духу. Странно.

– Видно, у него новая баба завелась. Ничего, натрахается – объявится. Ты, мамуль, там тоже не скучай.

– А я не скучаю. Я предвыборный репортаж смотрю на вражеском канале. Эх, изголяются демократы!

– Я не это имела в виду, мам. Если у отца новый роман, это не значит что ты должна сидеть дома, скрестив ноги. Я уверенна, тебе есть кому позвонить. Как там молодой профессор из Фордема? Разве он не приглашал тебя покататься на катере вокруг статуи свободы?

– Да они все приглашают из вежливости. А когда доходит до дела, у них вдруг появляются более важные планы. Эх, нелегко крутить любовь, когда тебе пятьдесят лет. Ладно, ладно. Я своё отжила. Ты молодая. Не нужно тебе слушать мои старческие стоны. А ты куда-то собралась?

– Представь себе. Грег заказал билеты на ярмарку. Даже костюмы раздобыл. Угадал мой размер. Платье будто на заказ пошито.

– Ого! Откуда что взялось?

– Не говори. Я и сама удивилась.

– Ну, раз такое дело, то беги. Не будут тебя задерживать. А если твой отец вдруг выйдет с тобой на связь, попроси его мне звякнуть. У меня вопросец к нему по поводу завещания.

– Понятно. Как только, так сразу …

Натали поправила капор перед зеркалом и вышла на улицу, бережно придерживая подол юбки.

– Что случилось? – спросил Грегори, когда они уже сидели в машине. – Какая-то неприятность?

Натали отмахнулась.

– Да ничего особенного. Отец опять пустился в загул. Видно, его новая баба приворожила на этот раз.

***

Сонная Лощина

Филипсбургское поместье было oсвещено сотнями фонарей и факелов. Трёхглазое морское чудовище в одежде пирата с резиновыми щупальцами растущими из головы встретило молодых супругов Кинг у входа.

– Ну что, дети, готовы напугаться до смерти?

Натали было жаль актёра, которому приходилось искажать свой голос. Она не представляла, как можно было повторять одни и те же слова на протяжении нескольких часов.

К плетёному поясу морского чудовища былa пристёгнутa сморщенная голова воина-туземца. Натали вдруг вспомнился урок южноамериканской истории, после которого ей несколько ночей подряд снились кошмары. Лекция называлась «Духи и охотники за головами: Исчезающие миры Амазонки». В ней описывалась практика племени живаро по высушиванию голов убитых врагов. Эта тонкая процедура требовала точности и навыка. Сперва делали разрез сзади, чтобы удалить лишнюю плоть, потом вынимали и выбрасывали череп. Глаза и рот закрывали, сшивая веки и губы с помощью острого крючка из пальмового дерева. Затем голову кипятили на медленном огне несколько часов, после чего она уменьшалась на две трети. Потом голову сушили, и она ещё больше сокращалась. В кожу втирали золу маленькими нагретыми камнями заполняли полость головы и подвешивали над огнём, чтобы позволить ей высохнуть и затвердеть. Талисман был готов. Его прикрепляли к верёвке и носили на шее или на поясе.

– Выглядит подлинно, – сказала Натали, посчитав нужным выразить своё восхищение.

Морской монстр на минуту вышел из образа и ответил ей своим обычным голосом.

– Я заказал эту штуку у одного мастера в Бруклине. Он работает с глиной и резиной. Когда мне её привезли, я боялся спать с ней в одной комнате.

– Я бы её подсунул брату под подушку, – сказал Грегори. – Он тупой и принял бы за чистую монету. Вот было бы крику!

Монстр сунул ему в руку визитную карточку мастера.

– Желаю повесилиться!

Вернувшись в образ, он бросился встречать новую пару. К Натали и Грегори подкрались два вурдалака, схватили их под руки и потащили в лабиринт из соломы. Над головами у них вились летучие мыши, с горящими глазами и крыльями, выкроенными из чёрного замша. Паук-скелет приземлился на плечо Грегори. Ворона с двойным клювом прыгнула на грудь Натали. Детская рука с отрезанным пальцем дёрнула её за волосы.

Они оказались в сарае, который использовали в качестве мясной лавки. С потолка спускались цепи с крючками, на которых извивались окровавленные человеческие тела.

Грегори легонько подтолкнул жену локтeм.

– Ну, как тебе всё это? Я же говорил тебе, развлечение не для детей. Тут потрудились настоящие художники. Уровень явно не любительский.

Натали ничего не ответила. Когда Грегори глянул на неё, улыбка исчезла с его лица. Она была бледна, бледнее чем вампир, который крутился вокруг них. Зажимая рот дрожащими пальцами, она глухо стонала. Споткнувшись о подол платья, она упала перед ящиком, из которого торчали отрубленные части тела.

Грегори быстро сообразил, что праздничный антураж вызвал у неё немного не ту реакцию, на которую он надеялся. Обхватив её за талию, он пытался помочь ей встать, но она ещё больше путалась в многослойных юбках. За ними толпилась очередная группа зрителей.

– Натали, что с тобой? Неужели испугалась? Да это всё выдумка. Ну? Прости. Я не думал, что ты так отреагируешь. – Грегори решил, что вид отрубленных частей тела возродил в её памяти недавний репортаж из Сирии. – Неужели ты так из-за выборов переживаешь? Да хрен с ним, кто победит. Нельзя же так себя изводить.

Натали не реагировала на его нежности. Сорвав капор с головы, она сидела на охапке соломы спиной к стене и рыдала. Зрители останавливались чтобы поглазеть, и проходили мимо, решив, что публичная истерика была элементом сценария. Кто-то даже похвалил аутентичность её игры. Кто-то подсунул ей маленькую пластмассовую бутылочку с водой. Машинально отхлебнув несколько глотков, Натали согнулась пополам и схватилась за горло. Её вытошнило в подол платья.

Отшвырнув бутылку, она, точно одержимая, бросилась разгребать руками гору отрубленных голов и конечностей. Организаторы мероприятия боялись к ней подойти. Это был первый подобный случай за всю историю фестиваля. Несколько раз родителям приходилось уводить плащучих детей в возрасте до десяти лет. Но экскурсоводы не помнили, чтобы взрослая женщина устраивала такие сцены.

Наконец Натали вытащила одну голову за волосы и подняла её на свет.

– Вот, смотрите! – выкрикнула она, задыхаясь. – Смотрите, идиоты! Кто следующий на очереди?

Собравшиеся вокруг неё зрители начали перешёптываться, осознав, что происходящее у них на глазах уже не являлось представлением. Голова, которую Натали держала в руках не была сделанной из воска как остальные в куче. Кровь, капающая из распахнутого рта, не была краской на водяной основе. Волосы не были из синтетических волокон.

Тостяк в костюме Дракулы схватился за сердце.

– Батюшки … Это же мой фондовый брокер, Рон Хокинс!

========== Глава 25. ==========

Майкл Маршалл был рад, что в своё время добился перевода в Бронкс, и что Тарритаун уже не являлся его территорией. Он испытывал облегчение от того, что не ему пришлось ехать в Филипсбургское поместье на место проиcшествия, расталкивать перепуганную толпу и заворачивать в мешок голову бывшего биржевика. В конечном счёте он всё-таки поехал в Тарритаун, повинуясь голосу совести, правда не как сотрудник правоохранительных органов, а как друг вдовы Хокинс. Ведь она помогла ему в трудную минуту, и было бы справедливо вернуть ей долг.

Узнав о смерти мужа, Брианна попала в больницу с нервным срывом, но её быстро отпустили домой. Когда Майкл пришёл к ней в палату с букетом роз, обвитым чёрной бархатной лентой, Брианна начала искать сумку и требовать документы для выписки.

После получасовых пререканий с психиатром и кардиологом, её в конце концов отпустили с целым мешком лекарств. Майл вывел её под руку.

– Хотите, я возьму на работе пару отпускных, – сказал он ей по дороге к её дому.

– Зачем?

– Составить вам компанию. Вам нельзя быть одной. Меня до сих пор мучает совесть. Я не успел спасти свою мать. Oпоздал. Так может хоть вас … смогу уберечь.

Брианна покосилась на него и горестно расхохоталась.

– То есть, ты воспринимаешь меня как свою мать? Всё ясно. Можешь ничего больше не говорить. У тебя своеобразный Эдипов комплекс, и ты его переносишь на меня. Я и правда тебе в матери гожусь.

– Я вовсе не это имел в виду, – пробормотал Майкл, осознав свою ошибку.

– Нет, я знаю что у тебя на уме. Голова Рона была застрахована на пару миллионов. Ты приехал сюда в надежде, что тебе что-то перепадёт с его страховки? Думал, надавить на нашу с тобой былую дружбу.

– Мне не нужны деньги покойника, – ответил Майкл необидчиво. – Мне подняли зарплату аж на три тысячи за заслуги. Для вас это не деньги, а я чувствую себя королём. Три штуки, плюс три дополнительных отпускных. Я согласен провести их с вами.

Брианна потянулась в карман за сигаретами.

– Прости меня. – Её замёрзшие пальцы неловко возились с зажигалкой. – Ты не заслуживаешь такого сверного отношения с моей стороны. Ты честный, искренний мальчик, каких мало. Я вполне допускаю, что ты приехал сюда с самыми чистыми намерениями. Ты делай скидку на моё происхождение, на ту среду в которой я всю жизнь вращаюсь. Bидишь корни моей паранойи? Понимаешь, почему я не доверяю людям?

Майкл истолковал её последние слова как косвенное согласие провести последующие дни с ним. Не задавая дальнейших вопросов, он довёз её до дома, где их ждали Натали с Грегори.

Не поздоровавшись с дочерью, Брианна пошла на кухню, сделала себе коктейль из водки и клюквенного сока и позвонила на работу. Натали слышала, как мать пререкалась со своей ассистенткой по телефону.

«Вы меня не списывайте раньше времени. Oтдам последний долг покойному мужу и тут же вернусь. Пускай Ричард не мудрит. Не вздумайте искать мне долгосрочную замену. Да, мне полагаются деньги со страховки. Это не значит, что я собираюсь бросать работу. Нет, не дёргайте отдел кадров попусту. Не нужно мне оформлять отпуск. Я вполне дееспособна».

Когда Брианна вернулась из кухни в полупустым бокалом в руке, все трое сидели на диване бок о бок.

– Невозможно оторваться ни на минуту, – брюзжала вдова между глотками. – Они только и ждут чтобы избавиться от меня. Ей-богу, если бы я им не позвонила сейчас, они бы меня уже на пенсию выставили из лучших побуждений. Что за люди?

– Зря ты её привёз домой, – Натали шепнула Майклу. – Надо было её держать в госпитале до самых похорон. Она будет стучать каблуками по дому, звенеть бокалами и трепаться по телефону.

– Не придирайся к матери, – ответил он. – Нормально она себя ведёт, вполне адекватно. У неё такая защитная реакция. Каждый справляется по-своему. Вон, на мужа своего посмотри.

Грегори сидел, откинув голову на спинку дивана и закрыв глаза, будто не был причастен к происходящему. Рот его был слегка приоткрыт. Майклу даже стало неловко за поведение друга.

– Эй, Грег, как твоя сестра? – спросил oн, легонько толкнув его в бок локтем.

– А? Что?

– Как Эвелина, спрашиваю?

– Нормально. Учится в Калифорнии. Поступила в Беркли. Должна приехать на Рождество. Говорят, у неё парень завёлся.

– Я рад за неё. Но ты всё-таки не спи посреди бела дня. Некрасиво.

– Да я знаю, что некрасиво. Вся ситуация не очень красивая. Но я две ночи не спал. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу голову тестя. Согласись, такую картину трудно забыть. Дай мне перед похоронами выспаться. Я не хочу в церкви носом клевать.

Помолчав несколько минут, Майл задал наконец вопрос, который не давал ему покоя.

– Так у вас есть что хоронить? В смысле, вы тело нашли? Ну, остальные части.

– Пока нет, – ответила Натали. – Полиция обшарила всё поместье. Ещё никого не арестовали. Расследование только начинается. Власти всё ещё пытаются восстановить хронологию.

– Они наверняка захотят с тобой поговорить.

– Да, я к этому уже готова. Можно будет снимать эпизод для детективного шоу.

– У тебя есть какие-то свои теории?

– У меня их более чем достаточно. У отца было много врагов, как у любого успешного человека. Коллеги, подчинённые, недовольные клиенты, мужья его любовниц, в конце концов. Он за свою карьеру взъерошил немало перьев. Я знала, что он рано или поздно допрыгается. Посмотрим, кто придёт на похороны.

Сомкнув руки за спиной, Майкл встал у окна, выходившего на Гудзон. Он зарёкся отключить в себе полицейского, но искушение размышлять на эту тему было слишком велико. Он прочитал слишком много детективных романов за свои двадцать пять лет, просмотрел слишком много фильмов. Убийца Рона Хокинса явно не боялся быть пойманным, а наоборот, хотел привлечь внимание и повергнуть жителей Тарритауна в состояние террора. Это могло быть сатанистским ритуалом, выходкой на Хеллоуин. Это могло быть и актом мести, послание всем биржевикам. Варианты были бесконечны. Чем больше Майкл размышлял об обстоятельствах вокруг смерти Рона Хокинса, тем больше ему казалось, что это было дело рук не одного человека, а нескольких. Рон был слишком одиозной персоной.

Оглянувшись, Майкл увидел, что Натали спит, прислонившись к мужу. В эту минуту они выглядели как студенты после попойки в общежитии.

***

Эллиот поедал успокоительное горстями. У него завелась нервная потребность мыть руки, чтобы выскрести невидимую кровь из под ногтей. Почему его постоянно трясло и скручивало? По идее, ему нужно было развернуть плечи и вдохнуть полной грудью. Каждый день на протяжении четырёх с половиной лет Эллиот желал своему начальнику смерти. В его фантазиях Рон падал под поезд, его сбивало такси, его похищали террористы. Эти картины помогали Эллиоту выжить. И теперь, когда желаемое свершилось, он вместо радости испытывал ужас. Значило ли это, что у него были сверхъестественные способности, талант материализовывать тайные желания? Неужели он действительно мог накаркать беду на недруга? Наверняка, он был не единственным человеком, который считал, что мир будет прекраснее и справедливее без Рона Хокинса. Его ненавидели сотни, если не тысячи. Его гибель была результатом совместного труда озлобленных вестчестерцев, которые бормотали заклинания в один голос перед сном, посылая негативную энергию в эфир.

Последний год был особенно невыносимым для Эллиота. После того как Кинги и Хокинсы породнились путём скоропалительной свадьбы Грегори и Натали, у Рона появился новый повод издеваться под подчинённым, который теперь приходился ему сватом.