Текст книги "Сирены над Гудзоном (СИ)"

Автор книги: Marina Neary

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Может не надо? Вдруг там исламские экстримисты прячутся?

– Наверняка, так оно и есть. Но ты должна привыкать к элементу риска, если хочешь стать серьёзной журналисткой. Иначе ты будешь освещать цветочные фестивали для «Дамского журнала». – Откашлявшись, Натали включив микрофон и просунула голову в палатку. – Тук-тук. Можно к вам?

В ноздри ей ударил запах мочи и испорченного собачьего корма. Навстречу им выбежала хромая шавка, облизывая грязное рыло и повизгивая. Линн брезгливо отпрянула, но Натали протянула руку и погладила дворняжку. На куче тряпья, подложив под голову рюкзак, спал парень. Густая чёрная борода скрывала его нижнюю челюсть. Из под покрывала торчали кеды с рваными носками. В ногах у него валялись пустые бутылки из под пива. Линн сообразила сфотографировать эту колоритную картину.

– Мы с пятого канала, – представилась Натали. – У вас найдётся пару минут с нами поговорить?

Парень судорожно дёрнулся, и из его груди вырвался хриплый кашель. Уронив каплю кровавой слюны на рюкзак, он растянулся на всю длину палатки.

Линн потянула напарницу за рукав.

– Пошли отсюда. Кажется, он не хочет говорить. Пусть дальше спит.

Натали мягко оттолкнула её руку.

– Погоди. Он нездоров. Мы не можем его просто так оставить. Смотри, он уже кровью харкает. У него лицо жёлтое, а губы синие. Не нравится мне это.

– Слушай, подруга, я обожаю работать с тобой, – сказала Линн, закрывая объектив фотоаппарата, – но иногда я тебя не понимаю, ей-богу. С какой стати тебе вдруг захотелось играть в иргу «Врачи без границ»? Я уже забыла, с какой целью мы сюда пришли. Спасать демонстрантов?

– Это не просто демонстрант.

– Ты его знаешь его? – изумилась Линн.

– Да, мы учились вместе.

– Он тоже из Тарритауна?

– Его отец работает на моего отца. Это долгая история.

– С ума сойти …

Бесцеремонно оттолкнув напарницу плечом, Натали вышла из палатки и выкрикнула на всё горло: – Эй! Борцы за справедливость! Тут человек умирает. Найдутся среди вас желающие помочь?

На неё никто не обратил внимания. Все глаза были устремлены на толстую девчонку с оранжевыми волосами, стоявшую на баррикаде из пластмассовых контейнеров. На её майке был лозунг, «Биржей владеет сатана».

Не теряя больше времени, Натали достала из кармана телефон.

– Алло? Это Натали Хокинс с пятого канала. Мы в Зуккотти-парк. Тут молодой человек в тяжёлом состоянии. У него дыхательная недостаточность. Кашель с кровью. Приезжайте по возможности скорее. Мы в палатке с турецким флагом напротив Старбакса.

Вызвав скорую помощь, Натали вернулась в палатку. Линн Морган тихо выпадала в осадок, глядя как её напарница и села на пол рядом с боротадым парнем, сняла с него вязаную шапку и принялась гладить его засаленные волосы.

– Грег, не бойся. Всё будет в порядке. Я с тобой.

***

Пресвитерианский госпиталь Нью-Йорка, нижний Манхэттeн

После трёх часов ожидания в приёмной у Натали сдох телефон, а зарядное устройство у неё, как на зло, выпало из карманa по дороге в больницу. Работникам скорой помощи составило немало усилий чтобы пробраться с носилками через толпу. Вместо того чтобы расступиться, протестующие, казалось, нарочно блокировали медикам дорогу. В конце концов, Грегори вытащили из палатки и отвезли в Пресвитерианский госпиталь на Уильям-стрит. Натали пустили в машину и разрешили сопроводить его. Линн Морган осталась в Зуккотти-парке, всё ещё надеясь, что один из демонстрантов согласиться дать ей интервью.

Потягивая омерзительный больничный кофе, Натали прогуливалась по коридору. Ей не нужен был лишний кофеин. Она просто пыталась заглушить ароматы уличной революции, которые её одежда успела впитать. А ведь день начался вполне заурядно и не обещал ничего особенного. Если бы она встала на полчаса позже? Ну и вляпался Грегори на этот раз! Интересно, были ли его родители в курсе его социальных экспериментов. Натали ещё не решила, передать ли его в руки родителям сразу или немножко помучать.

– Мисс Хокинс! – окликнула eё медсестра. – Ваш друг постепенно приходит в себя. Bы можете зайти к нему в палату. Ему приятно будет увидеть знакомое лицо, когда он откроет глаза.

Критически обезвоженный пациент лежал под капельницей. Его синие, растрескавшиеся губы шевелились, и с них слетало одно слово, «Азиза». В это имя он вкладывал столько нежности и тоски. Натали решила, что это была какая-то девчонка из мусульманской организации, с которой Грегори закрутил роман.

– Мы его только что из радиологии доставили, – пояснила медсестра. – Ему делали снимки грудной клетки. Их сейчас рассматривает пульмонолог.

– Ясно. Спасибо, что приняли его сразу.

– Мы всё ждём капитальную волну пострадавших. – Увидав значок пятого канала на пиджаке Натали, медсестра узнала в ней родственную душу и позволила себе немного откровения. – Развели базар любители свободной речи. Скоро пойдут ножевые раны. Это должно случится рано или поздно. Тогда весь коридор будет забит койками.

В эту минуту пациент задрыгался под покрывалом.

– Азиза! – Сложив сухие губы в трубочку, он попытался свистнуть. – Иди сюда, девочка. У меня для тебя лакомства.

Натали разобрал смех. Теперь она поняла, кого Грегори звал в бреду.

– Не волнуйся, найдём мы твою Азизу, – сказала она, поглаживая его по колену сквозь одеяло. – Обязательно приведём её к тебе. Даже если мне для этого придётся задействовать полицейского сыщика.

– Она не может быстро бегать, – простонал Грегори, ещё не открыв глаза. – Ей на лапу наступили какие-то придурки. Она так выла … Мне как нож по сердцу. Ей нужен особый корм. Ей нельзя абы что. У неё почки слабые.

Видя, что пациент почти пришёл в себя, медсестра продолжила обход этажа.

– Удачи вам, мисс Хокинс. Я ваш блог читаю. Вы такая же красивая в жизни, как и на фотографии.

***

Оставшись наедине со своей спасительницей, Грегори чувствовал себя как еретик перед инквизитором. Закутанный одеялами, опутанный проводами от капельницы, он был во власти республиканки. Сначала ему пришла мысль прикинуться спящим, а ещё лучше мёртвым, лишь бы избежать разговора с Натали, но он знал, что её было трудно обмануть. Судьба подсунула ей прекрасный шанс поиздеваться над ним. Вот она подошла к его постели, присела на краешек, скрестив длинные ноги, неторопливо убрала прядь волос за ухо. Он знал, что она копалась в своём арсенале инструментов пытки.

– Кто ты? – спросил он наконец. – Что ты? Святая? Садистка? Робот? Существо с другой планеты?

– Забавно, что мы столько лет проучились в одной школе, и ты не удосужился меня узнать. Вот наш шанс наверстать упущенное. – Натали взяла его руку, из которой торчала иголка от капельницы, и принялась гладить её. – Не просто же так я нашла тебя на улице. Из всех грязных, вшивых идиотов, которые высыпали на Уолл Стрит, я напоролась именно на тебя. Значит, кому-то это было нужно. Какая-то высшая космическая сила этому способствовала.

– Не пойму я тебя, Натали. Ты бегаешь по улицам с микрофоном, собираешь чужую грязь. Только она к тебе не липнет. Сколько помню, между тобой и миром линза от фотоаппарата. – Грегори прищурил глаз и щёлкнул языком. – Ты живёшь в своём пузыре.

– А у тебя обогатился словарный запас, как я погляжу. Ты заговорил метафорами.

– Я этим обязан своим новым друзьям.

– С кем ты нынче дружишь, если не секрет? С исламским братством?

– Почти. Со студентами-филологами из Хантерского колледжа. Они меня просвятили. Открыли мне на многое глаза.

– А помочь тебе, эти новые друзья не смогли? Пока они спасали порочное общество от гниения, кто-нибудь заметил твоё состояние? Кому-нибудь пришло в голову отвести тебя к врачу? Ведь не за один же день ты докатился до такого состояния. У тебя же когда-то начались первые симптомы. Наверняка всё началось с обычной простуды?

В эту минуту зашёл доктор Флинн, молодой пульмонолог.

– Рад видеть вас, мисс Хокинс, – сказал он, пожав руку Натали. – Когда Сюзен доложила мне, что вы здесь, у меня тут же поднялось настроение. Я на ваши статьи подписался, и теперь они приходят ко мне на телефон. Приятно читать умные мысли по дороге на работу.

Натали проглотила комплимент, не отнекиваясь.

– Будьте добры, доктор, вправьте мозги моему другу, – сказала она. – Меня он не слушает. Нагулял себя знатную пневмонию. Скажите ему.

– У вашего друга не пневмония, – ответил пульмонолог. – У него пневмоторакс. Сжатие лёгкого. Никогда не слыхали? Чаще всего встречается у молодых мужчин худощавого телосложения. Мистер Кинг попадает в группу риска. Причиной обычно служат закрытые травмы грудной клетки, сопровождающиеся повреждением легкого отломками ребер. – Тут он впервые обратился к Грегори. – Мистер Кинг, мне было хотелось узнать, как вы получили травму. Вы случайно не были в автомобильной аварии?

– Нет.

– Вы катаетесь на велосипеде или на мотоцикле?

– Нет.

– Вы занимаетесь контактным видом спорта? Я имею в виду футбол, баскетбол, борьбу.

– Нет.

Грегори отвечал чуть-слышно, уставившись в одну точку, слегка покачивая головой из стороны в сторону.

– Так как же вы объясните перелом ребра? Вы не помните как это случилось?

Тут вмешалась Натали.

– Доктор Флинн, я нашла его на улице в толпе протестующих. Возможно его примяли, придавили. Там народ не шибко церемонится.

Грегори, который до этого момента пытался держать голову, резко клюнул носом.

– Не смущайтесь, мистер Кинг, – успокоил его пульмонолог. – Я задаю вам стандартные вопросы в соответствии с протоколом. Половина мои пациентов не помнят при каких обстоятельствах они пострадали. Я вовсе не порицаю ваши политические убеждения. Когда ещё лазить по баррикадам, если не в молодости? Вам повезло, что рядом оказался такой заботливый и предприимчивый товарищ, как мисс Хокинс. Перейдём к делу. Заболевание серьёзное, но лечится успешно оперативным методом. Через несколько недель вы будете как новенький и сможете возобновить борьбу за справедливость.

Взяв Натали под локоть, он отвёл её в сторону.

– Мисс Хокинс, будьте добры, отнесите его страховую карточку в приёмную и заполните документы. Как только мы утрясём административные дела со страховой компанией, ваш друг подпишет разрешение на операцию. Я свяжусь с хирургом. Завтра утром, первым делом в операционную.

– А можно обойтись без операции? – спросил Грегори, вздёрнув голову. – Как насчёт щадящего режима? Ну там, чай с лимоном.

– Мистер Кинг, боюсь, что вы меня не поняли. У вас не инфекция, которую можно доверить белым кровяным клеткам. У вас механическая травма, которую можно исправить только хирургическим путём. Никто не любит ножи, иголки и швы, но иногда без них не обойтись.

– У меня нет страховки. Всё это время я работал официантом за наличные, да и то не каждый день. С последней работы меня попёрли, а новую я не успел найти. Сколько это будет стоить без страховки?

– Сама операция вместе с наркозом, госпитализацией и реабилитационными процедурами обойдётся в районе ста пятидесяти тысяч.

– У меня нет таких денег. У меня даже нет на такси домой. – Высвободив ноги из под одеяла, он готов был выдернуть капельницу из вены. – Мне уже лучше. Натали, подкинь меня, если не трудно. Я больше не буду тебя обременять. Всё пройдёт. У меня дома завалялся ингалятор от астмы. Я пшикну пару раз, и лёгкое само надуется.

Схватив его за плечи, Натали прижала его спиной к подушке.

– Не дури. Никуда ты не поедешь, пока тебя не залатают.

– Чем за такие деньги лечиться, дешевле умереть.

– У твоих родителей надётся такая сумма. Я им позвоню.

– Не вздумай. Если папаня припрётся сюда, тогда я точно сдохну от позора. Лучше сама издевайся.

– Ты думаешь, мне больше нечем заняться? Ты такая важная персона, что всем хочется над тобой издеваться? Постой. Я знаю, как можно решить проблему. Я уже всё продумала. У меня шикарная страховка от предприятия. Пятый канал не жалеет средств для своих работников.

– А какой мне с этого толк? Я же тебе никем не прихожусь.

– Это поправимо.

– Как?

– Всё очень просто. Проще не бывает. Женись на мне.

========== Глава 22. ==========

Ноябрь, 2011

Практикантки с пятого канала, впрочем, как и их более зрелые коллеги, зеленели от зависти, узнав о скоропалительном замужестве Натали. Бесспорно, это был самый блестящий рекламный трюк за всю историю журнализма! Дочь Рона Хокинса, карьеристка, республиканка, христианка, противница абортов, вышла замуж за безработного, бездомного мусульманина, которого нашла на улице. Теперь ей была обеспечена бессмертная слава! Эта история межрелигиозной любви, в которой смешались романтика, фарс и политика, взорвала социальные сети. Демократы и республиканцы пускали слюни от смеси злорадства и умиления. Коллеги Натали переглядывались, будто спрашивая друг друга: «Почему мы не додумались до этого?»

По несколькo раз в день Натали, смакуя, проигрывала в памяти детали своей необычной свадьбы в больничной палате. Не дожидаясь утвердительного ответа от своего сонного жениха, Натали позвонила знакомому мировому судье и попросила его срочно придти в госпиталь. Судья примчался с дешёвыми кольцами, которые не подходили по размеру. Натали вспоминала поспешную церемонию при свете больничной лампы, слова шаблонной клятвы любить до гроба и первый поцелуй, перед тем, как новоиспечённого мужа увезли в операционную. Натали махала ему рукой из коридора.

Процедура прошла успешно. Кровь, скопившуюся в грудной клетке откачали, сжатое лёгкое надули заново, а сломанное ребро поставили на место. После выписки Грегори перебрался в однокомнатную квартиру в пригороде Нью-Рошелл, которую снимала Натали. Единственное, что тормозило восстановление пациента, это тоска по пушистой четвероногой подруге.

«Азиза, – шептал он перед сном. – Где ты, девочка моя?»

Натали сдержала обещание и объявила розыск по всему городу. После двухнедельных поисков, Азизу в конце концов нашли в одном из приютов, в которых животных усыпляли, если за ними никто не приходил. Ей оставалось всего пару дней, когда команда волонтёров под руководством Натали нашла её. Воссоединение собаки и хозяина было воистину душераздирающим.

– Это чудо! – восклицал Грегори. – Слава Аллаху!

История с сопутствующей фотографией попала в газету в раздел «Хорошие новости». Либерал-активист, участник протестата «Захвати Уолл-стрит», воссоединяется с боевой подругой. Добрая фея, сделавшая это чудо возможным – практикантка пятого канала. Да, у некоторых республиканцев есть сердце!

– Я не думала, что ты способно любить живых людей, – хихикнула Линн. – Мне казалось, ты можешь испытывать тёплые чувства только к животным и эмбрионам. Хотя, твой Грегори недалеко ушёл от эмбриона по развитию. Такой же беспомощный. Я уверена, что ему, как мусульманину, до чёртиков приятно, что жена в семье носит штаны и принимает все решения.

– Представь себе. Его мой успех не задевает. Мой муж мирный и прогрессивный.

Теперь Линн уже перепугалась.

– Бог мой, – прошептала она, – а ведь ты на полном серьёзе? Ты действительно поверила, что на свете бывают такие мусульмане? Душа моя, это же оксюморон. Много западных женщин попалось на этот миф. Думаешь, ты первая опровергнешь стереотип? Смотри, если ты будешь приходить на работу с синяками, я молчать не буду. Позвоню в полицию.

Натали торжествующе впитывала в себя шутки и подковырки коллеги, зная что каждое слово быпо продиктовано завистью. Она добилась победы, дорвалась до подростковой мечты, не важно какими путями. Она заполучила парня, которого любила ещё с десятого класса. По ночам он ласкал её. Натали была почти уверенна, что он о другой не фантазировал. Она с благодарностью вспоминала Мартина Зелинского, который за такой короткий промежуток научил её таким тонким трюкам.

Днём Грегори работал административным координатором на полставки в исламском культурном центре на Третьей авеню. Попал он туда благодаря ходaтайству Натали. Высокооплачиваемую должность ему не дали, потому что для этого требовался диплом бакалавра в богословии или истории ислама, или по крайней мере знание арабского. У Грегори ничего не было кроме энтузиазма. Когда в центр звонили с просьбой организовать свадьбу или похороны по исламским обычаям, он брал информацию и оформлял документы, при этом записывая арабские имена неправильно. Надо ему отдать должное, Грегори старался. Аллах был этому свидетель. Oн лез из кожи вон, и при этом иногда допускал ошибки. «Смотри, ¬– предупредил его имам, главный учитель, – если превратишь свою работу в фарс, вылетишь отсюда, и связи жены тебе не помогут». Этот разговор состоялся после того, как Грегори засунул в холодильник бутылку пива и бутерброд с ветчиной. За ним числились ещё другие мелкие проступки вроде откровенной фотографии жены, которую он поставил в качестве обоев на экран компьютера. На самом деле выгонять его не собирались.

Он служил одновременно комической разрядкой и промежуточным звеном между теми, кто практиковал ислам всю жизнь, и новобранцами, недавно проявившими интерес к своим восточным корням. Когда школьники приходили на эксурсию, он водил их по зданию и объяснял историю центра своим доступным, корявым языком. У строгого имама не всегда хватало терпения на общение с иноверцами, и он в глубине души испытывал облегчение от того, что переложил эту неприятную работу на чужие плечи. В конце концов учитель привязался к Грегори, как король привязывается к шуту, как хозяин привязывается к щенку, жующему тапки.

Грегори создал для себя виртуальный псевдоним «Турок из Тарритауна» и начал блог, посвящеённый межрелигиозным отношениям. Первое послание вышло в эфир перед Рождеством.

Селям, друзья!

Я давно мечтал поздороваться с вами на языке своих предков, о которых мой отец так мало говорил, намеренно преуменьшая нашу кровную связь с далёкой и солнечной Турцией. Я понимаю, что биржевый рынок жесток, и людям восточной крови непросто пробиться. Папа поступал так как считал нужным, во благо своей репутации, во благо карьеры и семьи. Он принёс в жертву неотъемлимую часть себя на алтаре исламофобии, и потом всю жизнь пытался убедить себя, что эта жертва была пустяковой и безболезненной. Ирония в том, что именно моя жена-протестантка поддержала мою идею вернуться к своим корням. Она с самого начала поощряла меня выстроить заново то, что разрушил мой родной отец. Когда я говорю новым знакомым, что во мне турецкая кровь, они спешат меня утешить, «Ой, кто бы подумал? Совсем не заметно. Если ты не будешь распространяться, то люди не заподозрят». Друзья, меня не нужно утешать. Я не стыжусь своего крючковатого носа, смуглой кожи, тёмных глаз и вьющихся волос. Это огромная почесть, что Аллах даровал мне эти черты, чтобы я через них рассказал историю своей семьи и своей нации. Если среди вас есть турки, ливанцы, иорданцы, которые «сидят в шкафу» – сейчас самое подходящее время выйти на свет. У нас уже четыре года темнокожий президент, у которого среднее имя Хуссейн. Чего вы ждёте?

Гюле, гюле,

Турок из Тарритауна

Эти незрелые юношеские сопли, как ни странно, получили резонанс со стороны молодёжи. Сама задумка была гениальная. Ислам для дебилов. Джихад для метросексуалов. Учения Мухаммеда за пятнадцать минут. Его электронная почта ломилась от писем, в основной массе доброжелательных. Грегори добросовестно отвечал на каждый вопрос. Как правильно варить турецкий кофе? Где лучше заказать феску? Из какого материала лучше делать кисточку? Какого размера заказать коврик для молитвы? Из какой крупы лучше выпекать десерт шамбали?

Иногда ему поступали вопросы, на которые он не мог ответить однозначно. Kак закадрить сисястую блондинку, чтобы деньги зарабатывала, и не перечила? Где устроиться на работу за наличные, не имея документов? Может ли мусульманин быть гомосексуалистом? Как изготовить бомбу в домашних условиях?

Еженедельные послания «Турка из Тарритауна» не ограничивались криками души. Он сочинял мелодии на восточный лад, исполнял их под гитару и выкладывал записи. Одна из его композиций «Эхо Стамбула» стала мгновенным хитом. Её в первый же день проиграли больше восьмидесяти тысяч раз.

***

Март, 2012

Инструментальные опусы Грегори не прошли незамеченными. На кануне праздника Св. Патрика ему поступил звонок на работу. Подняв трубку, он услышал голос из прошлого. Это был Кайл МакМахон.

– Мужик. Ты ещё дышишь?

– Полной грудью, – отвечал Грегори. – Почему бы мне не дышать? Как ты меня нашёл?

– Да вот, набрёл на твой сайт, а там песни. Хорошие. Техника исполнения улучшилась за последние годы. Твои сочинялки стали более зрелыми что-ли. Вот, собственно, что я хотел тебе сказать.

– Спасибо. Мне приятно.

– А мне стремно на душе, поверишь ли. Совестно.

– Да ну …

– А то? Мы с тобой расстались некрасиво. Я не имел права тебе выговаривать. Твоё дело с кем трахаться. Не знаю, что на меня нашло. Чего я так раскипятился? Может, завидно стало, что ты у тёлок нарасхват. Вот я и психанул. У меня с этим делом всё глухо.

– Да ладно. С кем не бывает?

– Значит, ты не держишь на меня зла?

– Какое зло? О чём ты говоришь? Всё это фигня.

– Ну и слава Богу. У меня тут старик скопытился. – Кайл шмыгнул носом, пытаясь подавить рыдания. – Очередной инсульт. Умер не приходя в сознание.

– Как жалко.

– Мне тоже. Жизнь коротка. Нельзя друзьями раскидываться. Я думал, хорошо было бы нам собраться и потренькать. Тряхнуть стариной. Я рад, что ты ещё свою гитару не похерил.

– Чувак! Что бы я свою старушку похерил? Она со мной всё восточное побережье объездила.

– Ну и славно. На меня тут нашло такое вдохновение. Я тут написал кучу песен. А исполнять их не с кем. Надо нам былой коллектив воссоединить. Кстати, «Полиция нравов» очень даже прикольное название для группы.

– Я обеими руками за. А Мартин заинтересован?

– Ещё как! Это он меня подтолкнул тебе звякнуть. Надеюсь, ты на него не слишком сердишься.

– А чего мне на него сердиться?

– Он же твою Натали всё лето жарил. Ты в курсе?

Нет, Грегори был не в курсе, но возмущаться тоже не имел права.

– Что было, то прошло, – сказал он. – Странное было лето. Каждый из нас кого-то жарил.

– Что верно, то верно. Все друг с другом. Видно, что-то в воздухе летало. Даже моя сестра, закоренелая лесбиянка, сошлась с твоим шурином. Он так испугался, что драпанул от неё в Европу. Мы с тобой теперь практически родня.

Кайл рассмеялся, а вместе с ним и Грегори. Он испытывал радость ребёнка, у которого сломанная игрушка вдруг начала работать. Последние годы ему не хватало их мушкетёрского коллектива.

– Приезжай, чувак, – сказал Кайл.

– Приеду.

Через два часа они уже сидели в своём подземельном штабе и возились с проводами от звуковых колонок. Мартин Зелинский, отрастивший бороду до пояса и накачавший двадцать фунтов мышечной массы, открывал бутылки с пивом. Завязав со славянскими богами, он ударился в скандинавский фольклор.

– Мужики, у нас интернациональный состав, – бубнил он в бороду. – Блестящий коммерческий трюк. Грег – знойный турок. Потом Кайл – крикливый, наглый ирландец. А у меня меланхольная нордическая душа. Мусульманин, католик и язычник. Нехилый такой букетик, а? Угодим бабам из разных этнический групп.

– Мне хотя бы одну бабу заполучить, – пожаловался Кайл. – Вокруг моей сестры девки крутятся, но они все лесбиянки. Из них одна Синти натуралка.

Грегори вздрогнул и облился пивом.

– А что, Бесс ещё с ней общается?

– Не сказать, чтобы тесно, – ответил Кайл, поморщившись. – Они вместе заведуют турбазой. Помнишь, ту на Медвежьей горе?

Помнил ли Грегори то место? Ещё бы! Там всё началось.

– И как она поживает, наша примадонна? – спросил он, стараясь изобразить безразличие. – В Метрополитен ещё не попала?

– Куда там! Работает с детьми-инвалидами. Растолстела сильно, вся в прыщах. Живёт с каким-то парнем. Вроде уже помолвлены. Парень такой тёха. Ходит в трениках. Пахнет бараниной. И Синти ему под стать. Говорят же, что когда люди живут вместе и работают бок о бок, они становятся похожими друг на друга.

Грегори пропустил характеристику бывшей возлюбленной мимо ушей. Последний раз он видел её на кухне клуба Вудли перед отъездом на гастроли. Она осталась в его памяти бледной, тощей, с рассеянным взглядом и вялой мимикой. Как он не напрягал своё воображение, он не мог представить её толстой и прыщавой. Это бы опровергло существование Аллаха.

========== Глава 23. ==========

Белые Равнины – апрель, 2012

«Нет, с этим безобразием надо завязать», думала Синти, стоя перед зеркалом.

Новое платье восьмого размера, которое она купила два месяца назад, потому что шестой размер на неё не налазил, уже трещало по швам. Должна же она была подавать хороший пример своим ученицам, хотя им и не грозила большая сцена.

– Я даю себе год чтобы привести себя в форму, – заявила она вслух. – Год – это вполне резонный срок. Как ты думаешь?

Брюс стоял у неё за спиной и пытался застегнуть молнию на платье. Заявление Синти ему не очень понравилось.

– Не выдумывай. Я не собираюсь ждать целый год, чтобы жениться на тебе.

Они были обручены уже четыре месяца, а Синти всё не могла определиться с датой свадьбы. Каждый раз, когда заходил разговор о выборе церкви и ресторана, она меняла тему.

– Через год у нас встреча одноклассников. Пять лет. Те люди, с которыми я училась, помнят меня другой. Если я приду на встречу в таком виде, меня просто не пустят. Они не поверят, что я – та самая Синти.

– Где же ты училась, где девчонкам замеряют талии на входе?

– Недалеко отсюда, в Тарритауне.

– Очень даже далеко, – возразил Брюс. – Теперь мне всё ясно. Мало кто выходит оттуда здоровым на голову.

На самом деле, в плане культурных норм, между Белыми Равнинами и Тарриауном лежала пропасть.

– Я должна с тобой чем-то поделиться, – сказала Синди, нахмурившись. – Оно рано или поздно всплывёт. Только не смейся.

Брюс знал про её мозговую травму, из-за которой она слегка пошатывалась. Он знал про отрицательный резус, из-за которого у неё могли быть проблемы с вынашиванием ребёнка. Его насторожил её таинственный, драматический тон. Какую новость она собиралась вывернуть на него?

– Говори. Я слушаю.

– Когда мне исполнится двадцать пять, я получу кое-какие денeжки, которые мне полагаются. Сейчас они у моего дяди, но скоро они перейдут ко мне.

– Что ты хочешь этим сказать? Ты собираешься бросить работу? Тебе надоело работать с детьми?

– Нет. Как раз дети мне не надоели?

– Значит, ты хочешь подписать добрачный договор? Ты боишься, что я тебя обдеру при разводе?

– Нет.

– Может, ты вообще передумала выходить за меня замуж?

– Нет. Не в этом дело.

– Тогда в чём же дело?

Эта склонность задавать вопросы дотошно и терпеливо являлась пережитком профессии Брюса. Его монотонный голос и спокойный взгляд, которые умиротворяли пациентов, иногда бесили Синти. Она не привыкла общаться с флегматиками. До Брюса у неё были взрывоопасный псих, клептоман и хищник-извращенец.

– Я понятия не имею, что я буду с ними делать, – сказала она, повысив голос. – Вот в чём проблема. Я никогда не распоряжалась такими суммами.

– О какой сумме идёт речь, если не секрет?

– Десять миллионов, – буркнула она чуть слышно.

– Сколько?

– Десять … тех самых, миллионов. Страшновато как-то.

Обняв невесту, Брюс оттащил её от зеркала и усадил рядом с собой на диван.

– Хорошо, вот что мы сделаем. Будем жить так, будто не знаем про эти деньги. Пусть они будут, на чёрный день, но мы притворимся, что их нет.

Синти взглянула на жениха и покачала головой.

– Я от тебя откровенно фигею. С тобой всё так просто.

– Что поделать? – Брюс пожал могучими плечами. – Я простой парень.

***

Исламский центр – июль, 2012

За четверть часа до закрытия центра на рабочую линию Грегори поступил звонок с заблокированного телефона. Он надеялся провести последние десять минут рабочего дня в поисках нового в мопедa на интернете. В каталоге «Кабелас» рекламировали модель, которая ему нравилась, но он пока не был готов выложить три тысячи. В былые времена, когда все его счета оплачивал отец, Грегори, не задумываясь, заказывал самые дорогие игрушки. Теперь ему приходилось выбирать, экономить, откладывать. Так или иначе, ему совершенно не улыбалось втягиваться в долгий деловой разговор перед отходом. Покосившись на мигающих огонёк, oн без особых угрызений совести отправил звонок в ящик речевой почты. Но звонящий не оставил сообщение. Звонок повторился. Казалось, человек на другом конце знал, что кто-то ещё сидел у телефона.

Негромко выругавшись, Грегори в конце концов поднял трубку.

– Алло, слушаю.

– Я очень рад, что поймал вас, – сказал человек с арабским акцентом, к которому Грегори успел привыкнуть. – Вас так все хвалят. Вы такой дружелюбный. Всем помогаете.

– Я стараюсь.

– Мистер Кинг, мне нужна помощь. В моей семье произошло несчастье.

Грегори уже потянулся за карандашом и тетрадью.

– Кто-то умер? Примите мои соболезнования. Вам нужно организовать похороны? Приходите завтра. Мы обсудим детали. Я буду свободен после десяти утра.

– Боюсь, завтра не получится. Будет слишком поздно. Мне важно встретиться с вами сегодня. На углу Бродвея и 23-й улицы есть ирландский кабак «Мадден». Буду ждать вас там через пятнадцать минут.

– Но я не успею добраться. Мне потребуется по меньшей мере полчаса.

– За вами приедет такси. Я уже договорился. Вас подберут у входа. Проезд оплачен.

– Погодите. Как вас зовут?

– На месте представимся.

– Но я вас даже в лицо не знаю.

– Зато я вас знаю. Уверяю вас, мы не разминёмся. До встречи, мистер Кинг.

Грегори чувствовал, что у него не было выбора. Ему было лестно, любопытно и немного тревожно.

Так как у него разрядился мобильный телефон, он послал Натали электронное сообщение с рабочего компьютера. У них был уговор ставить друг друга в известность если кто-то задерживался. «Короче, меня ребята позвали в кабак ‘Мадден’. Постараюсь быть дома к восьми. Не жди меня. Ужинай одна. Целую».

Отчитавшись перед женой, он запер кабинет и вышел на улицу. Вместо обычного жёлтого такси его ждала чёрный кэб, проезд в которых стоил на порядок дороже. Грегори тут же почувствовал себя шейхом, исключительно важной персоной. За ним ещё никто не приезжал на чёрном кэбе.

Поправив воротник рубашки, он уселся на заднее сидение, где его ждала охлаждённая бутылочка с водой. Грегори был бы больше рад пиву, но вспомнил, что алкоголь людям его вероисповедования не полагался.

За рулём сидел щуплый парень лет двадцати с оливковой кожей, иссиня-чёрными волосами и удивительно светлыми серыми глазами. Поправив зеркальце над головой, он тронулся с места. В его скулах и желваках таилась сдерживаемая агрессия, будто он управлял не кэбом, а танком.

– Постойте, – Грегори окликнул водителя. – Кажется, вы ошиблись адресом. Мне нужно на Бродвей, а вы едете в другом направлении.