Текст книги "Связанные садом (СИ)"

Автор книги: Марина Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Может, что-нибудь еще?

– «Венгерское рондо» Гайдна? У меня связаны с ним такие хорошие воспоминания… Ты тогда приезжал к нам в имение надолго, недели на две. И сам учил меня играть. В том числе и это рондо.

– Помню, мой родной. Как я могу забыть? – улыбнулся Павел. – Ты тогда специально делал ошибки, чтоб я дольше сидел с тобой…

– Ты… знал??

– Саша, конечно, я знал, – улыбнулся Павел еще раз. – Ты не мог делать столько ошибок в такой простой пьесе.

«Как же Павел любит сына, а Саша любит его, оба помнят такие незначительные моменты из своего прошлого, – подумала Анна. – Как хорошо, что Саша все-таки узнал, что Павел – его настоящий отец…»

Рондо, сыгранное Ливенами в четыре руки, дамам понравилось не меньше.

– Думаю, вечер стоит завершить чем-нибудь спокойным… меланхолическим… Перед сном грядущим… – предложил Саша.

– Могу исполнить твою любимую колыбельную, – посмотрел Павел на своего взрослого сына.

«А вот это зачем? Зачем Павел в присутствии дам… выставляет Александра мальчиком? Как Саше должно быть неловко».

– Павел Саныч, да, спойте, пожалуйста. Яков мне как-то пел ее, это было так красиво…

– Яков поет?? – удивился Александр.

– А что в этом такого? Он же сын Дмитрия. Есть в кого, ему-то от отца все же талант достался.

– Значит, нужно будет как-нибудь сделать вечер для близких знакомых, где будем не только мы с тобой, но и Яков… Наталья Николаевна, Вы приглашены.

– Александр Дмитриевич, не думаю, что Яков согласится участвовать в Вашем… концерте, – покачала головой Анна.

– Но почему?

– Он стесняется, – пояснил Ливен-старший. – Не все как мы с тобой привыкли развлекать общество.

– Очень жаль… Но, может, мы с тобой его все же уговорим?

– Попробуем… Ну так как насчет колыбельной?

Саша кивнул в знак согласия. Павел запел «Schlafe, mein Prinzchen, schlaf ein…» Он пел мягко… и смотрел на сына нежным взглядом… А затем, когда Саша на секунду отвернулся, таким же нежным взглядом посмотрел на Анну и повторил куплет, немного изменив его: «Schlafe, Prinzessin, schlaf ein…»

– Прямо как много лет назад, – вздохнул Саша. – Батюшка почему-то никогда не пел мне этой колыбельной, только ты. Не знаешь почему?

– Не знаю… А вот мне пел…

– Тебе? Ты же уже тогда был большой… для колыбельных… Отец говорил, что взял тебя, когда тебе было семь.

– Думаю, для колыбельной… никогда слишком большим не бываешь, – улыбнулся Павел. – Да мне до него никто колыбельных и не пел…

– А… родители? – удивился Саша. – Разве нет?

– Нет, мой родной, не всем родители поют на ночь колыбельные… Просто потому… что у них… своя жизнь, – грустно сказал Павел. Анна поняла, что о детстве Павла Александр, его родной сын, знал меньше, чем она.

– Наталья Николаевна, а Вы своим мальчикам пели? – Анна решила отвлечь внимание от неприятной для Павла темы.

– Ну а как же… и сказки рассказывала, и книжки читала. Сережа так их лет до десяти слушал… Да, до того времени, как поступил в корпус, они ведь с Лисом в одной спальне спали… – улыбнулась графиня. – Быстро мальчики растут… Не успею оглянуться, как совсем мужчинами станут, как Вы, Александр Дмитриевич…

«Ну вот, хоть Наталья Николаевна назвала Сашу мужчиной. Наверное, ему лестно, что такая красивая дама видит в нем мужчину, а не мальчика… как его отец…»

Знала бы Анна, что Павел видел в тот вечер в сыне мужчину больше, чем это бы ему хотелось… Что он был бы рад, чтоб Саша оставался мальчиком еще хотя бы пару лет… Но нет, Саша уже вырос… вырос достаточно для того, чтоб вовсю интересоваться женщинами… И это его беспокоило…

========== Часть 27 ==========

Анна проснулась с мыслью, что после вчерашнего вечера она бы не удивилась, если бы ей приснилась Лиза – в тех украшениях, что подарил ей Павел, но увидела она совсем другое. Но про это она тоже должна рассказать ему. И как можно быстрее.

– Доброе утро, Аня, – Павел привстал со скамьи и, как уже повелось, поцеловал ей ладонь, а затем, когда она села с ним рядом, взял ее руку в свою. – Как спалось?

– Хорошо… Только у меня снова было видение…

– Снова видение? И тебе снова было… нехорошо? Что ж ты не позвала меня, девочка моя? – забеспокоился Павел и сжал ладонь Анны в своей.

– Нет, нет, ничего ужасного, ты не волнуйся… Я видела лишь руки того человека, кто сделал это с Кузьмой, только и всего… Точнее только одну руку, ту, которую плохо видела… в прошлый раз… Видела близко… и смогла заметить кое-что… Думаю, теперь этого человека можно было бы опознать…

– Как? У него на руке пальца не было или был кривой?

– Нет, пальцы у него все, а на указательном – перстень с крупным треугольным синим камнем в центре и маленькими камешками по бокам…

Ливен побледнел – он видел подобный перстень много лет назад. Но такая форма кольца не была какой-то исключительной, чтоб это не могло быть простым совпадением… И все же ему стало не по себе…

– И рука не как у рабочего человека… А как у… дворянина…

– Аня, а какие еще могут быть руки у человека, если он носит подобное кольцо? Уж точно не как у каменщика или крестьянина.

– Ты знаешь этого человека?

– Нет, не знаю, – честно сказал Павел. Человека он действительно не знал. А про кольцо Анна не спросила. Ну и слава Богу. А то он бы не знал, что ей ответить… И ему почему-то захотелось, чтоб убийцу его бывшего садовника не нашли никогда…

– Павел, нам нужно пойти в полицию, к следователю. Рассказать ему, что я увидела…

– И как ты это себе представляешь? Никольский – это не Штольман, который привык к твоим… чудачествам… Единственное, что может прийти ему в голову, если ты расскажешь ему – что ты видела это своими собственными глазами, то есть присутствовала при этом… А уж далее, как у него хватит фантазии, насколько ты во всем этом можешь быть замешана…

– Я??

– Ты.

– Но, Павел, как же тогда быть? Ведь это могло бы помочь следователю найти убийцу.

– Анна, ты пойми, здесь не Затонск, а Никольский не Штольман! Если Яков позволял тебе вмешиваться в дела следствия хотя бы до какой-то степени, то здесь в Царском Селе с Никольским такой фокус не пройдет.

– Павел… это не фокус… Ты же знаешь…

– Я просто так выразился… И все же пусть Никольский занимается этим делом сам. Без твоего… содействия. Никаких расследований! Я на этом настаиваю!

Анна нахмурилась. И тут же ее лицо просветлело.

– Нет, сама ты к Никольскому не поедешь! Ишь чего удумала! – догадался Павел о планах Анны. – Я дам распоряжение слугам, чтоб одну тебя в город не возили.

– Ну Паули!

– Да хоть Павлушей меня назови, все равно не поможет! – продолжил держать оборону Ливен.

– Ну ладно… – вздохнула Анна. – А каких цветов ты мне сегодня срежешь?

– Каких это тебе цветов? Тех, что тебе нужны для того, чтоб в то время, когда я буду их срезать, ты воспользовалась бы моментом и бегом на конюшню, пока там не получили моего распоряжения?

Анна посмотрела на Павла так, словно он… залез ей в голову.

– Анна, Анна, – покачал он головой, – даже не пытайся… Я же занимаюсь… оценкой… различных ситуаций… И уж такие простые уловки вижу без труда… Пойдем-ка домой, – он встал со скамьи и подал Анне руку.

По дороге к дому Павел остановился и срезал для Анны три крупных астры – белую, розовую и темно-красную.

– Нравятся?

– Да, спасибо, они очень красивые, – немного грустно ответила она, взяв у него цветы.

– Аня, не сердись на меня, я желаю тебе только добра… Постарайся меня понять… – он поцеловал Анне ладонь, а затем убрал из ее волос божью коровку, но не опустил ее, а посадил ей на ладонь, которую все еще держал в своей руке.

– Вот, поймал для тебя домашнего питомца. Можешь взять коровку с собой в Затонск, – улыбнулся он.

– Ну хорошо хоть коровку, а не целую корову, а то бы нам с Яковом пришлось ставить ее в сарай, – рассмеялась Анна. Но коровке было, по-видимому, хорошо и в княжеском саду, поскольку она взмахнула крылышками и упорхнула.

– Ну вот, улетела, – вздохнула она.

– Ну так, может, она в Затонск полетела, передать Якову привет от тебя. У других почтовые голуби, у тебя почтовая божья коровка, – еще раз улыбнулся Ливен.

– Но я с ней послания для Якова не передала… – поддержала Анна шутливый тон Павла.

– Так она и так знает, что ему передать – что ты его любишь… Аня, как же я за Вас счастлив… Ну пойдем, а то, наверное, графиня с Сашей уже спустились к завтраку, – он повел Анну в сторону дома, так и не выпустив ее руки из своей.

Александр, который также был все это время в саду, пошел вслед за ними – очень медленно, чтоб не появиться в доме самому сразу после них.

За завтраком, как и накануне за ужином, Александр пытался ухаживать за Анной Викторовной – то подливал ей чая, то предлагал сдобы, а то рассказывал о каких-то веселых случаях, имевших место в свете Петербурга. Он видел, как смотрел на него Павел, но делал вид, что не замечал этого. После завтрака Ливен-старший не поехал во дворец, а пошел к себе в кабинет, он ждал бумаги из столицы, которые должен был привезти Демьян, и над которыми ему предстояло поработать хотя бы пару часов, наравне с теми, что уже были у него на столе.

Услышав шаги на лестнице, Павел выглянул из кабинета. Саша был одет в костюм для верховой езды. Его глаза блестели – так же, как и накануне вечером…

– Ты куда это собрался?

– Хотел покататься с Анной, точнее покатать ее. А потом проехаться сам. А что?

– Сашка!! Не смей!! Я знаю этот твой взгляд!

– Не понимаю, о чем ты!

– Об Анне. Если ты ее хоть пальцем тронешь, нет, если ты даже задумаешь это, я сам отобью тебе все, что можно! У тебя сейчас сколько любовниц?

– Одна.

– Так заведи еще, если тебе свой пыл девать некуда!

– А если я ее люблю? Она – необыкновенная, не такая как все…

– Она – жена Якова!!

– И что? Разве тебя остановило, что моя мать была замужем за твоим братом? Видимо, это у нас семейное – спать с женами родственников. Сначала Яков, потом ты… Сейчас, похоже, моя очередь поразвле…

Александр не успел договорить, так как его фразу прервал удар в челюсть.

– Ах ты маленький похотливый щенок!!

Саша держался за лицо и ошеломленно смотрел на Павла. За все его восемнадцать лет на него никто не поднял руки, ни батюшка, ни Павел, никто и никогда. Хотя, бывало, он этого заслуживал.

– Успокоился?? Чтоб я подобных слов от тебя никогда больше не слышал!!

Александр молча кивнул.

– Дмитрий сказал тебе, что уже не мог иметь детей, и что мы сошлись с Лизой, и родился ты. Так?

– А как еще?

– А так, что он не просто уже не мог иметь детей, вскоре после свадьбы он перестал быть мужчиной совсем. Слава Богу, что брак был вообще консумирован, а то молодая княгиня так бы и осталась девицей, пока он не нашел ей любовника. Ни Яков, ни Лиза не знали, что Яков – сын Дмитрия, их просто свели вместе, а потом разлучили.

Что касается меня, я был влюблен в Лизу еще до того, как твой дед женил на ней Дмитрия. Я просил его отдать ее за меня. Я должен был стать мужем Лизы с самого начала. Не было бы неудачного брака с Дмитрием, печальной связи с Яковом и моего неоднозначного отцовства. Была бы нормальная семья с самого начала. Но твой дед не позволил этого. В итоге случилось то, что случилось.

Ты думаешь, Дмитрий просто закрыл глаза на то, что у его жены был роман со мной? Ему был нужен наследник, а мне была нужна Лиза. Я стал невенчанным мужем Лизе и отцом его наследника, так как это был единственный способ для меня быть с ней. Я не был ее тайным любовником. После смерти нашего отца, которая случилась примерно через три месяца после того, как Лиза забеременела тобой, мы стали жить вместе как муж и жена. Дмитрий купил эту усадьбу возле Царского Села, так как она была довольно близко к моей службе. Я постоянно ездил к Лизе, а потом к ней и тебе. Дмитрий сюда приезжал как мой брат. Слуги вообще не знали, что настоящий муж Лизы – Дмитрий. Для них она была моей женой – женой Павла Александровича Ливена.

Павел подумал, что единственным из слуг, кто знал о том, что Лиза не его жена и кроме того догадывался, что он – настоящий отец Александра, был Демьян. Но он никогда ни словом, ни жестом не дал понять, что в курсе этой тайны личной жизни Его Сиятельства.

От новых подробностей семейной истории глаза Александра делались все больше и больше.

– А почему ты не забрал меня после смерти моей матери? Почему меня взял батюшка?

– Потому что раз Лиза была повенчана с ним, он считался твоим отцом. Или ты хотел, чтоб мы объявили тебя бастрадом? Кроме того, я был на службе. Кто бы заботился о тебе? Дмитрий сказал, что он – твой официальный отец, и так будет лучше для всех. И не ты ли не далее как вчера говорил мне, что Дмитрий – твой единственный отец, и что меня в роли своего отца ты не видишь? Или я понял что-то не так?

– Нет, все так…

– Еще, думаю, что Дмитрий надеялся, что я женюсь, и у меня будет семья.

– Но ты не женился.

– Нет, я никого не смог полюбить после Лизы. Ты знаешь, что у меня были и есть женщины, все Ливены – дамские угодники, вот это у нас точно в крови. Но что касается любви, похоже, мы любим только одну женщину в своей жизни. Для Дмитрия это была Катя, мать Якова. Для меня это была Лиза, твоя мать. Мне в отличии от Дмитрия повезло. Я не мог быть супругом Лизе, но я был ее невенчанным мужем, у меня с ней была семья. У Дмитрия не было и этого. И у тебя в жизни появится любимая женщина, но, поверь мне, это – не Анна.

– Почему не Анна?

– Потому что то, что ты чувствуешь по отношению к ней – это не любовь. Это интерес, влечение, ну наконец – влюбленность… То, что у тебя было к другим женщинам… Да и то насчет влюбленности я сомневаюсь… И я тебя предупредил, пока по хорошему. Не смей!

Александр вышел, Павел остался один. Зачем он затеял ссору? Да еще когда Саша собирался ехать верхом? Сейчас, после того, как он нанес ему обиду, Саша помчит своего Вихря во весь опор… да еще не дай Бог, дурак, разобьется… Кому он потом будет нужен покалеченный, какой из множества Анн Викторовен… которые у него могли бы быть за всю жизнь… Хоть молиться начинай, чтоб без беды добрался до рощи… Он знал своего сына слишком хорошо. Саша доскачет до рощи, найдет там какое-нибудь дерево, сядет под него, как он сам… И будет думать… что произошло… что с этим делать… и как быть дальше… А потом вернется… поговорить с ним… Ну, а пока не вернулся, надо снова заняться документами, а там, глядишь, и Демьян, приедет.

Демьян появился скорее, чем он ожидал.

– Ваше Сиятельство, я привез бумаги, как Вы просили.

– Давай их сюда. Ты Александра видел?

– Только что. На конюшне. Он велел Вихря седлать.

«Ну как я и думал».

– У него с лицом что-то неладно. Налетел, видно, на что-то.

«На мой кулак…»

– Может, и налетел… Кто ж его знает… Демьян, ты пойди на конюшню, скажи Авдею, что если Анна Викторовна придет, чтоб покатал ее на Фиалке сам, а то Александр Дмитриевич… по делам отьехал.

– Хорошо, Ваше Сиятельство… Что-то еще?

– Да не смотри ты на меня так! Знаю, что не прав был… но за дело…

– Так я разве что сказал?

– Зато подумал. Разве нет?

– Так мне и думать не положено.

– Демьян! Иди уж… на конюшню…

Демьян понял больше, чем ему бы хотелось. Демьян был гораздо больше, чем обычный слуга князя. Он был скорее помощником, чем камердинером Его Сиятельства. Он знал о князе, об офицере, о Павле Александровиче столько, сколько не знал ни один из слуг. А сколько именно – не представлял даже сам Ливен. Много. Очень много. А где не знал, там догадывался. Как сейчас. Он никогда ничего не говорил. Но за четверть века службы пару раз смотрел на своего хозяина так, что лучше бы высказался… от души…

Когда после похорон Елизаветы Алексеевны он нашел Его Сиятельство почти во вневменяемом состоянии, пьяного в стельку и рыдавшего, он и то ничего не сказал. Только посмотрел на него, покачал головой и вздохнул. Помог князю добраться до постели, уложил его, а утром принес большую кружку рассола и буквально на себе дотащил Его Сиятельство до бани, где изгнал из его тела хмель, а из головы… дурные мысли о том, что жить больше не хотелось… Нет, жить не хотелось по-прежнему, но ему уже не было безразлично, умрет ли он с перепоя… или на своей службе… На службе, все же было предпочтительней, а для этого нужно было появляться там по крайней мере на своих ногах и без запаха перегара, которым он благоухал…

И если в этот раз Демьян не смог смолчать и затронул скользкую тему, значит, в его понимании дело было совсем плохо. Дальше некуда. Только это он знал и сам… Нельзя было так поступать с сыном, даже если он вроде как и заслужил… Нужно будет обязательно извиниться. И объяснить, почему он так поступил. Саша поймет. И, как он надеялся, простит. Его мальчик не был злопамятным. Не был и глупым, наоборот, был слишком умным для своих лет. Он просто еще был очень молод и мало знал жизнь… Но с помощью кулака учить его жизни вовсе не следовало…

Александр поскакал рысью подальше от усадьбы, в рощу, где можно было посидеть одному и подумать о том, что произошло. Да, ему нравилась Анна, и, скорее всего, он даже был в нее немного влюблен, но он вовсе не собирался делать попыток соблазнить ее. Не такой уж он подонок, как пытался изобразить Павел. Зачем он стал злить Павла, провоцировать его на ссору? Он сам не мог понять. Может, он ревновал Анну к Павлу? Между Анной и им самим была разница всего в пару лет, а между Анной и Павлом почти тридцать. И тем не менее Анна явно предпочитала общество Павла, а не его… А то, что он сказал про Павла и Якова по отношению к Лизе, его матери, вообще никуда не годилось… Челюсть болела, но не так сильно, как ныло сердце – от стыда, что Павел его ударил, а еще больше от того, что он позволил себе вести себя как идиот и последняя скотина… Нужно обязательно извиниться. Он надеялся, что Павел простит и поймет его, ведь он понимал его как никто другой… Он просидел под деревом с час и решил, что пора возвращаться. Лучше не откладывать разговор на потом.

– Павел, я пришел поговорить с тобой как мужчина с мужчиной.

– Слушаю.

– Прежде всего я хотел извиниться перед тобой за ту сцену. Не знаю, что на меня нашло. Я не хотел тебя злить и ссориться с тобой…

– И ты меня прости. Не думал, что когда-нибудь ударю тебя…

– Я это заслужил. Любой мужчина на твоем месте сделал бы то же самое… Или даже вызвал на дуэль…

– Мне еще дуэли с собственным сыном не хватало. То, что я поднял на тебя руку, уже переходит все границы. Но я не смог сдержаться… Это был удар ниже пояса… Я очень любил твою мать и до сих пор люблю, и она любила меня, я не мог снести подобного оскорбления… Но в любом случае я не должен был бить тебя по лицу…

– Павел, я сам напросился на это. С моей стороны это было низко, подло… И я понимаю, почему у тебя зачесались руки… Мне самому потом было мерзко, что я сказал такую гадость…

– Саша, ты и к Якову был несправедлив. Да, он не любил Лизу так как я, но она нравилась ему. Да, у него была с ней связь, но это не была, извини за прямоту, похоть, как это звучало из твоих уст… И именно благодаря Якову Лиза потом, возможно, приняла меня…

– Как так? – удивился Александр.

– Он показал ей, что плотские отношения могут доставлять радость, а не только быть обязанностью, как было у нее с мужем, хоть и всего несколько раз. Что мужчина может быть ласков, нежен, страстен… проявлять свои чувства к женщине с помощью таких отношений… Я благодарен Якову, что Лиза узнала с ним это. Иначе бы между мной и Лизой вообще ничего могло бы не быть, ну и, как следствие, у меня не было бы тебя…

– Мне нужно будет подумать о том, что ты сказал.

– Подумай, это важно. Еще важно то, что вчера я хотел образумить тебя, не дать тебе сделать глупость, которая могла бы иметь катастрофически необратимые последствия… и защитить Анну…

– Павел, Анна мне действительно нравится… очень нравится… Понравилась еще в ту первую встречу в Петербурге… И я думал о ней, хотел увидеть ее… Но я никогда не позволю себе ничего по отношению к ней, можешь быть спокоен… – Александр подумал о том, что, когда он увидел в саду Павла с графиней, ему захотелось так же страстно обнимать и целовать Анну Викторовну как Павел свою любовницу, но, конечно, он бы ее и в щечку поцеловать не посмел… – Ты мне веришь?

– Хотел бы верить, – честно сказал Павел.

– Но мне кажется, я ревную ее к тебе… поэтому я и полез на рожон… Ты проводишь с ней столько времени… наедине…

– Ревнуешь Анну ко мне?? Александр, да в своем ли ты уме?? – воскликнул Павел.

– Я видел, как вы шли по саду рука в руке… А до этого сидели на скамье, и ее рука была в твоей… и ты целовал ей ладонь…

– Да, такое было. И не раз, если тебе интересно. Но я не понимаю, что ты нашел в этом неприличного… Что же ты не подошел, если видел нас?

– Я… я не хотел беспокоить вас… Нарушать вашу… беседу…

– Саша, о чем таком мы могли беседовать, что ты не решился нас беспокоить? Давай, говори. Не ходи вокруг да около.

– Я не слышал. Я не подходил близко. Я видел вас издалека… Я видел, что вы… уединились…

– Саша, уединиться – это точно не сидеть на скамье в саду, где помимо тебя нас мог видеть кто угодно. Я догадываюсь, куда ты клонишь. Но тебя может извинить только то, что ты еще слишком молод, чтоб правильно оценивать отношения между людьми…

В Анне я вижу прекрасного человека и добрую, милую, красивую девочку, но не женщину. И уж тем более не ту, которой я мог бы увлечься. Я отношусь к ней примерно так же, как я бы относился к дочери, если бы она у меня была… Даже если бы Анна интересовала меня как женщина, не думаешь же ты, чтоб я привез ее к себе в дом вместе со своей любовницей и оказывал ей знаки внимания у той на глазах… Если даже игнорировать тот факт, что она – жена моего племянника… Или же, наоборот, даже случайно позволил Анне увидеть… как я проявляю свою… страсть по отношению к Наталье Николаевне?

– Ты… знал, что мы видели вас?? Ты что, специально сделал это??

– Что специально?

– Ну… миловался с графиней…

– Специально миловался? – Ливен рассмеялся. – Мне что уже нельзя приласкать свою любовницу, когда хочется, и для этого нужен… повод? И какой же?

– Ну… чтоб разбудить в Анне ревность…

– Ревность в Анне?? По отношению к графине?? – Павел засмеялся еще более открытым смехом. – Ну ты даешь! У тебя прямо какая-то повальная ревность в голове! То ты говоришь, что сам ревнуешь, то что якобы я пытаюсь вызвать ревность Анны… Ох, Саша, Саша… Не о том ты думаешь… Совсем не о том…

– Наверное, я неправильно выразился насчет своей ревности. Скорее всего, это чувство называется по-другому. Но мне обидно, что моей компании она предпочитает твою. Я бы хотел стать ей другом, близким другом. Мы с ней почти одного возраста… Что общее может у нее быть с мужчиной на тридцать лет старше?

«Душа, – подумал Павел, – душа. И многое другое».

– Саша, не все меряется возрастом. Она знает меня лучше, чем тебя. Тебя до приезда в усадьбу она видела лишь однажды и очень коротко. А с ней мы провели вместе уже какое-то время. Между нами возникли теплые дружеские и родственные чувства и, надеюсь, доверие и понимание…

– Я случайно услышал, как Анна назвала тебя Павел и на ты. Это так? Я не ослышался?

«Ты бы еще услышал, как она меня называет кроме Павла…»

– Нет, не ослышался, это так.

– Ты позволяешь ей называть себя так?

– Что значит позволяю? Так меня называет Яков, почему Анна должна называть меня иначе? Да, поначалу я просил ее назвать меня Павел Александрович и дядя Павел. Но Яков так меня не зовет, и она не обязана.

– А меня она называет Александр Дмитриевич и на Вы…

– Она тебя еще слишком мало знает, чтоб называть тебя только по имени. Но, думаю, со временем вы перейдете к менее формальному общению, и у вас будет шанс стать друзьями… А если насчет возраста, то, похоже, долгое время единственным ее другом был ее дядя по отцу, который примерно моих лет. Потом ее другом стал еще и Яков, который старше ее почти на двадцать. Как мне представляется, друзей своего возраста у нее и не бывало. Возможно, были какие-то знакомые молодые люди, но явно не те, с которыми можно вести задушевные беседы или сблизиться настолько, чтоб посвящать им свое время…

– То есть она считает меня мальчишкой, юнцом, с которым и время проводить… слишком большое одолжение? Павел, я не мальчик, я давно мужчина, мужчина с опытом!

Павел улыбнулся:

– Не думаю, что твой опыт… в отношениях с женщинами… может пригодиться в ситуации с Анной. Да и какой у тебя опыт? Флиртовать, говорить банальные комплименты, чтоб склонить женщину к плотским утехам? Ты меня, конечно, извини, тут много опыта и не нужно, особенно если ты – князь, многие женщины будут рады… пойти с тобой уже только потому, что у тебя титул… А насчет Анны, она не выглядит женщиной, которую не может осчастливить муж, и которой нужен любовник. Что-что, а уж к своим годам Яков явно научился, как ублажить женщину…

– Я тоже могу удовлетворить женщину!

– Саша, я сказал, не удовлетворить, а ублажить…

– А есть разница?

– Поверь моему тридцатилетнему опыту, есть… И очень большая… – усмехнулся Павел. – Но поскольку ты об этом спросил, то тебе еще этому учиться и учиться…

Александр нахмурился.

– Саша, через это проходит каждый мужчина, если, конечно. хочет быть искусным любовником, таким, за которым…

– Женщины будут бегать, как за тобой? – закончил фразу Саша.

– Ну примерно, – улыбнулся Павел.

– А если с Анной… я был бы рад… даже без… плотских утех? Так…

– А если ты просто хочешь завести с Анной флирт, так она не кокетка, чтоб флиртовать с тобой от скуки. У нее есть любимый муж, который к ней очень нежно относится и если и делает ей комплименты, то от души, да и не падкая она на комплименты вовсе… Саша, не нужно ей ничего этого от тебя, совсем не нужно, поверь мне… Попробуй найти к ней другой подход.

– Но какой?

– Ну поговори с ней, затронь тему, которая будет ей интересна. Например, про духовидение, про расследования… Если тебя интересует, когда я держал ее за руку, мы беседовали в том числе и о духах, – Павел не обманул Сашу. Когда они с Анной сидели рука в руке, они действительно говорили о духах… а о чем еще – это принадлежало только им двоим…

– Про расследования? С женщиной? – скептически посмотрел Александр на Павла. – Теперь уж я тебя спрошу, не повредился ли ты головой. Может, в том Затонске воздух какой-то вредный и влияет на умственные процессы? Как можно разговаривать с женщиной о подобных вещах? Женщин интересуют наряды, развлечения, сплетни…

– Саша, наряды, развлечения и сплетни интересуют именно таких женщин, с которыми, как ты выразился, у тебя был опыт… У других женщин интересы могут быть совсем иного плана. Какие у Анны, я тебе уже сказал.

– А правда, что Анна видит духов?

– Истинная правда. Она помогала Якову в расследованиях. Когда он был ранен и пропал, от потрясения, от переживаний за Якова дар у нее исчез и сейчас медленно возвращается. Но она действительно медиум, это не обман и не мистификация.

– Павел, я не верю в такие вещи.

– Яков тоже не верил. Но со временем принял… Поговори с ней о духах, только не будь слишком категоричен.

– А ты сам-то в это веришь?

– Я верю в то, что в нашем мире есть очень много непознанного. И что если это трудно или невозможно понять, то это не означает, что этого явления не существует…

– Ну как всегда, уклончивый ответ… Павел, ты бы сделал блестящую карьеру на дипломатическом поприще.

– У меня и так блестящая карьера, где, кстати, подобные навыки весьма не лишние… Саша, пойди займи Анну чем-нибудь… Пофехтуй с ней, например, или стрелять поучи…

– Пофехтовать или пострелять с ней? Она что, мальчишка?

– Она иногда… хуже мальчишки, – вздохнул Ливен. – С тобой было… спокойней… Если пойдете на стрельбище, не вздумай ляпнуть ей про спусковой крючок и даму, я уже это сделал…

– Ты сказал ей это? – развеселился Саша. – Ну ты даешь! Значит, пострелять или пофехтовать с ней? Хорошо, пойду постреляю. А на лошади мне ее все-таки можно покатать, если ее уже конюх не покатал?

– Можно. Только держи себя в руках. А то я тебе эти руки оборву, как и обещал… А тебе ведь еще предстоит научиться, как женщин ублажать, – ухмыльнулся Ливен.

Александр ушел, а Павел вздохнул с облегчением – не будет от Саши проблем. Нет у него серьезных чувств к Анне, так юношеское влечение к красивой женщине, точнее к одной из множества красивых женщин, не более. Иначе бы разговор шел совершенно по-другому… Он снова взялся за свои бумаги, но, дочитав документ, мысленно еще раз вернулся к разговору с сыном. И рассердился сам на себя:

– Старый дурак! Иди, Саша, поучи Анну Викторовну стрелять… пообнимай ее… когда ее руку направляешь…

Да, он доверял сыну… Но все же на душе у него стало неспокойно – как говорится, доверяй, но проверяй… Он послал за Демьяном.

– Демьян, Александр пошел с Анной пострелять… Ты побудь с ними, а если заметишь что-то… чего быть не должно…

– Ваше Сиятельство! Нет…

– Что Ваше Сиятельство? Да… я этого… опасаюсь… В общем, если что, скажи Саше, что вспомнил, что я хотел его видеть. Понял?

– Как не понять…

Закончив просматривать папку, он сам пошел на стрельбище.

– Павел Александрович, Пал Саныч! У меня получается, гораздо лучше получается! – похвасталась Анна, увидев его.

– Очень рад твоим успехам.

– Пал Саныч, Вы мне обещали показать…

– Аня, да называй ты меня при Саше по имени, он все равно знает…

– А меня Вы, Анна Викторовна, можете тоже называть просто по имени? Я ведь тоже Ваш родственник, как и Павел… Деверь – это так, кажется, называется… – неуверенно сказал Александр.

Анна почему-то вопросительно посмотрела на Павла. В данный момент Павлу хотелось, чтоб Анна называла Сашу не Александр Дмитриевич, а Ваше Сиятельство или князь – чтоб… он чувствовал, что дистанция между ними была еще больше, чем сейчас… Но запретить? Это бы точно вызвало подозрения. Мужчину почти на тридцать лет старше Анна называет по имени, а своего ровесника, даже чуть младше по имени и отчеству?

– Ну если Анна сама так решит…

– Хорошо, Александр.

– А Вас… я могу называть Анна, без отчества? Или это будет слишком неучтиво… ведь Вы меня немного старше…

Павел покачал головой:

– Неучтиво, мой дорогой, говорить даме о ее возрасте, даже если она так молода… Насчет остального опять же решать самой Анне.

– Да, можно…

– А руку можно поцеловать… в знак моего расположения… как родственника?

– Хорошо, можешь поцеловать, – разрешил Ливен-старший.

Анне стало весело – Саша спрашивал у Павла, можно ли ему поцеловать ей руку… А про своих… дам, он тоже спрашивал у Павла, позволит ли он ему… их обхаживать… Александр принял ее веселье за улыбку, предназначавшуюся ему:

– Ах, Анна, подарить мне такую улыбку всего лишь за поцелуй руки… я сражен…

– Анна, давай уж тогда и я тебе руку поцелую, а то стою тут… как чурбан неотесанный, – Павел прикоснулся губами к тыльной стороне ее руки, но не к ладони.