Текст книги "Связанные садом (СИ)"

Автор книги: Марина Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Ты посиди немного успокойся, а потом я проведу тебя по дворцу, где можно, и мы прогуляемся в парке.

Анна кивнула.

– Только до этого тебе нужно привести себя в порядок…

– В порядок, а что со мной не так?

Ливен открыл дверцу шкафа, стоявшего рядом с двумя большими металлическими сейфами. В нем было зеркало. Анна тут же поднялась посмотреться в него. И снова запричитала:

– Какой ужас! Какой позор! Предстать перед Императором в таком виде! – волосы у нее растрепались, шляпка сбилась. – Что же он обо мне подумал?

– Только то, что ты очень торопилась, чтоб сообщить мне важные новости… Но поскольку мы с тобой пойдем гулять и можем встретить немало людей, тебе все же лучше причесаться… Или у тебя снова с собой нет расчески? Этак ты у меня все расчески перетаскаешь, – хотел подразнить Анну Ливен.

– Я… в спешке сумочку… дома оставила… а не в экипаже, – призналась Анна.

– Горе ты мое, – уже в который раз сказал Ливен, вытащив свой костяной гребешок из кармана.

Анна стала снимать перчатку, и не заметив, что кольцо Ливенов зацепилось за ткань, порвала ее:

– Ну вот, – расстроилась она, – как я теперь без перчаток? Не идти же на прогулку в дырявых…

– Да уж, лучше совсем без них, чем с дырой, – согласился князь. И подумал, что с другой стороны это даже хорошо, так как теперь все смогут увидеть перстень Ливенов. Такой, какой видели у него самого множество раз…

Анна вздохнула, разобрала волосы и снова собрала в прическу, заколола их гребнями с опалами, которыми не хотела расчесывать волосы, боясь их сломать – хватит на сегодня и порванных печаток, и надела шляпку, чуть кокетливо сдвинув ее на один бок.

– Ну как?

– Красавица, как всегда.

– Ты правда считаешь меня красивой?

– Аня, я же не слепой. И я уже говорил тебе об этом… Подожди, сейчас позову пару своих подчиненных, чтоб охрану тебе обеспечили… А то от потенциальных поклонников мне одному тебя не отбить, – пошутил Ливен.

– Ну ты скажешь!

– Аня, у тебя естественная красота… Ты всегда хороша… даже когда растрепанная и в сбившейся шляпке… А при дворе и в свете очень много женщин, которые из себя вон лезут, чтоб казаться красивыми, не являясь таковыми на самом деле… Таких как ты… и…

– И как Наталья Николаевна?

– Да, и как она… мало… Думаешь мужчины этого не понимают? Понимают очень даже хорошо… Помяни мое слово, среди офицеров и придворных уже пошел слух… что к князю Ливену пожаловала такая очаровательная особа… Некоторые точно будут прогуливаться по парку в надежде, что встретят нас, и у них будет возможность с тобой познакомиться…

– С какой целью?

– С целью завести с тобой роман, с какой же еще?

– Павел, я замужем! – она показала на обручальное кольцо и перстень Ливенов.

– Ну для некоторых… кавалеров замужество дамы не является помехой, чтоб не попытаться завести с ней интрижку…

– Павел, ты серьезно?

– Более чем. Мне кажется, что в Петербурге мне с Яковом и Сашей придется, по крайней мере поначалу, сопровождать тебя повсюду – так сказать, по графику… чтоб оградить тебя от мужчин… с дурными намерениями…

– А не то ты им… не только хвосты поотрываешь? – захихикала Анна.

– Мы все трое таким не только хвосты поотрываем, если нужно будет, – серьезно сказал Ливен. – Анна, это не шутки… В свете есть мужчины, которые… слов не понимают… Пока ты не появилась, я как-то не задумывался, каково это отцам или другим родственникам, когда их девочек домогаются светские ловеласы… А теперь понимаю…

– Даже девочек… у которых есть муж?

– В том числе… Аня, неужели ты думаешь, что если дочь или племянница замужем, порядочный человек сделает вид, что не заметит, что к ней будет… проявлять чрезмерное внимание… мужчина, имеющий репутацию… неразборчивого в связях… Нет, конечно.

– Такой, как Кот Василий?

– Так вот откуда ветер дует… про хвост… – засмеялся Павел. – Графиня тебя, значит, уже просветила? Аня, в сравнении с другими граф Мусин совершенно… безобиден… Да, ходок он еще тот, но он заводит интрижки только с женщинами, которые сами этого хотят. Он не преследует женщин и не навязывается им в любовники как некоторые… Если бы он представлял для тебя угрозу, я бы тебе сказал об этом сразу же без всякого стеснения. И уж тем более не стал бы Вас знакомить…

– Даже для того, чтоб он разнес по Петербургу сплетни об Якове… в нужном тебе свете?

– Даже для этого. В Петербурге есть куча подобных сплетников, которые сделали бы это с таким же успехом как он… Как например, некоторые из тех, кого мы встретим сегодня… Ну пойдем…

Они вышли на улицу, обошли дворец и зашли в него с главного входа. Павел провел ее в Большой зал или, как он еще назвал его, Светлую Галерею. Это самое большое парадное помещение дворца, созданное по проекту архитектора Растрелли, предназначалось для проведения официальных приемов и торжеств, парадных обедов, балов и маскрадов… Анна представила, как в этом зале под музыку вальса кружили дамы и кавалеры… И, возможно, одной из пар был Его Сиятельство князь Ливен со своей дамой графиней Потоцкой…

– Аня, можешь рассмотреть отделку зала поближе, если хочешь.

– А нам… вообще можно здесь находиться… когда Император во дворце? – шепотом спросила она. – У тебя не будет неприятностей?

– Не будет. Ты же ведь просто посмотришь, не станешь пытаться отколупать позолоту на память, – так же шепотом сказал Ливен.

– А что такое бывает?

– Бывало…

– И какое за это наказание?

– Да пальцы отрубают, больше ничего…

– Павел!

– Аня, на балах ведь бывают очень… избранные люди, у некоторых из них свои резиденции почти или совсем не уступают Императорскому дворцу по красоте и богатству. Кто же будет такое проделывать да еще и в присутствии охраны? Прости, я просто неловко пошутил.

– Но ведь тебе ничего не будет, что ты провел меня сюда?

– Нет, ничего. Даже когда Император во дворце.

– Я думала, что Император в другой резиденции… иначе бы я… не посмела здесь появиться…

– Да, он с семьей в Гатчине, приехал в Царское Село сегодня лишь на несколько часов.

– Из-за того, что произошло?

– Аня, как будто у Императора нет других дел…

– А какие у него дела?

– У Государя дела, естественно, государственные, – улыбнулся заместитель начальника охраны монарха.

– Но ведь он приходил к тебе, а не ты к нему.

Ливен мысленно покачал головой – иногда Анна понимает больше, чем нужно… Да, Император приходил к нему… и помимо вопросов, касающихся непосредственно службы, разговаривал и о том, что случилось накануне… Но в Царское село он приехал, естественно, не по этой причине… точнее, по другой… но и по этой отчасти тоже… К тому времени, как Государь появился во дворце, уже стало известно, что второго мужчину, которого опознали как Ивана Агапова, владельца лавки, с большой долей вероятности убил Сидоров. Доктор Антонов сразу же обратил внимание на рану на его левой руке, которую он мог получить, втыкая нож в тело своей жертвы… Так, как и увидела это Анна…

То, как отреагировал на это Император, стоявший у Анны за спиной, беспокоило его больше всего… То, что он заинтересовался ее даром. Хоть бы дар у нее никогда полностью не восстановился, и ее не пытались привлечь… точнее не пытались заставить… использовать его… на благо Отечества… Он совершенно не хотел, чтоб Анна была втянута в эти… политические игры… Он на собственной шкуре знал, какого это быть… инструментом… в таких играх. Но он не знал другой жизни, поскольку это по сути и была его жизнь… А Анна знала… И он отдал бы все, чтоб она не узнала это никогда… Нужно будет обсудить это с Яковом. Как постараться сделать так, чтоб Анна не попала… в эти… сети…

– Аня, Император может в своем дворце ходить туда и к тому, кому хочет… Это ничего не значит… Пойдем, я покажу тебе еще пару помещений и проведу тебя по парку.

В парке, как и предполагал Павел, к ним подходили его знакомые – и офицеры, и господа в дорогих костюмах, пошитых у лучших столичных портных по Парижской моде. Среди них оказалось два графа, один князь и несколько нетитулованных дворян. Все они с интересом смотрели на перстень князей Ливенов. Когда Его Сиятельство представил свою спутницу как супругу своего племянника, было видно, что оба графа были откровенно разочарованы замужним статусом племянницы Ливена, но, тем не менее, сказали, что будут надеяться иметь удовольствие видеть ее в свете в Петербурге… Про одного из них Павел сказал, что он в свои почти сорок лет был все еще холост и, если б она не была уже замужем, мог иметь серьезные намерения, про другого – что он женат, но с дамами любит лишь пофлиртовать, не более того… Что касается немолодого князя, то Его Сиятельство выразился весьма витиевато – что хотел бы такому бриллианту чистой воды обеспечить соответствующее обрамление… Что это значило, Анна не поняла. Но по выражению лица Павла догадалась, что в этом не было ничего хорошего… И спросила его, как только князь после прощального поцелуя руки пошел по дорожке дальше.

– Павел, что он имел в виду?

– То, что… заинтересован в том, чтоб дать тебе… соответствующее обрамление… – зло сказал он.

– Я не понимаю…

– Аня, да что уж тут непонятного… когда мужчина почти открыто предлагает тебе стать его любовницей и содержанкой…

– Что??? – Анна споткнулась. – Любовницей и содержанкой?? Открыто?? При тебе?? При, как ты ему сказал, моем дяде??

– Он предлагал подобное и… в присутствии мужей – если тебе интересно… И… некоторые даже соглашались…

– Павел… и это… представитель… высшего света??

– Да, и куда уж выше… Близкий друг одного из Великих Князей… Поэтому я и сказал тебе, что, похоже, по началу всем троим Ливенам придется нести дежурство, сопровождая тебя на всякие светские мероприятия… А позже, когда станет понятно, что никаких авансов ты не раздаешь, большинство потеряют интерес.

– Большинство?

– Да, большинство. Всегда найдется два-три ловеласа, которые, считая себя неотразимыми, будут считать… что женщина просто их… дразнит своими отказами…

– Как все… сложно в свете… – вздохнула Анна. Чтоб перевести разговор с темы, которая была неприятна им обоим, она осторожно спросила:

– Павел, мы могли бы сходить туда, куда нас привозил Мартынов?

– Нет, не могли, – твердо сказал Ливен. – Не за чем туда ходить. Я не собираюсь потакать твоим… экспериментам…

– Павел, а ты на самом деле уже не подозреваемый, как сказал Государь?

– Да, на самом деле. Следователь сказал, что подозревал бы меня в последнюю очередь, что такая работа для заместителя начальника охраны Императора слишком топорная, а для князя слишком кровавая… Что если б мне нужно было убрать человека, я бы сделал это по-тихому, без рек крови…

– Ты… можешь по-тихому… если нужно? – Анна посмотрела Павлу прямо в глаза.

– Аня, я… отвечаю за жизнь и здоровье Императора… Если б на него кто-то покушался, конечно, я мог бы убить, если б не было другой возможности защитить его… Но желательно… не привлекая к этому излишнего внимания… Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Анна. – Но если следователь тебя не подозревает, то кого тогда? Кого-то из усадьбы?

– Да, сказал, что не исключает такой возможности.

– Павел… скажи, Кузьме не только голову пытались отрезать… но и язык?

– Что??? – Ливен развернул Анну и схватил за предплечья. – Анна!! Ты… ты же мне говорила, что больше ничего не видела!!

– Паули! Отпусти меня… мне больно…

– Анюшка, родная моя, прости… я не хотел… – он тут же убрал свои руки. – Я… я за тебя… так боюсь… так боюсь… Еще раз прости, – он взял руку Анны с перстнем Ливенов, осторожно сжал, подержал недолго, поцеловал ее ладонь и поднял глаза, в которых Анна увидела настоящее раскаяние, а не просто формальное извинение. На самом деле ей не было больно, просто она не ожидала, что Павел так себя поведет. Но и его, кажется, тоже можно было понять…

– Я тебе сказала правду, что больше ничего не видела. Просто после того, как Кузьма говорил гадости, и ты приказал высечь его, я очень расстроилась… Слуги же не знали, что я сама слышала все те грязные слова… Они подумали, что я так распереживалась из-за жестокой сцены, что увидела… И пытались оправдать твое… распоряжение… Говорили, что Кузьма давно такого заслуживал, что если б услышали, что он говорил дурные слова про меня или Якова, сами бы с ним расправились… Думаешь, они на самом деле бы так поступили?

– Думаю, что да… А причем здесь… про язык?

– Так они все говорили… что ему его поганый язык надо отрезать, укоротить…

– Аня, кто все??

– Матвей, Трофим, Демьян… Неужели кто-то из них мог совершить такое?

– Аня, это только слова… сказанные от переизбытка эмоций… Кроме того, их слова мог слышать кто угодно… и запомнить их… Что касается Демьяна и Трофима… они знают… как убрать человека… по-тихому… Про Матвея ничего сказать не могу… Но не представляю, чтоб кто-то из них решил отрезать голову… и язык…

– А Демьян и Трофим – они помимо всего прочего еще и… твои охранники?

– Да, это так, – не стал скрывать Ливен. – Они многое могут и умеют, чтоб… если что… помочь Его Сиятельству справиться с нападающими…

– А такое было? Только честно.

– Да было, два раза за все годы…

– Паули, я за тебя так боюсь, так боюсь… – Анна взяла Павла за руку.

– Анюшка, ну что ты… И тогда все обошлось… и если подобное, не дай Бог, еще случится, тоже обойдется… С тремя вооруженными, обученными мужчинами не так легко справиться… даже с двумя… Тебе не о чем беспокоиться… Поедем домой, девочка моя.

Оказалось, что Трофима Его Сиятельство давно отпустил, и им предстояло ехать домой в княжеском кабриолете. Когда через полчаса кабриолет остановился около дома, Ливен помог Анне сойти с него, а затем на что-то нажал, и сидение, на котором они только что сидели, поднялось, обнажив металлическую конструкцию… с вмонтированным в нее сейфом. Ливен открыл его и достал из него пакет.

– Как в карете? – спросила Анна

– Да, как в карете… И некоторых других экипажах… Аня, скоро обед, надеюсь, что Харитон приготовил что-нибудь вкусное… Хотя от длительной прогулки я проголодался как волк и готов съесть что угодно…

Графиня, услышав голоса, выглянула из малой гостиной:

– Павел Александрович! Анна Викторовна! Что происходит? Приезжал какой-то Никольский, представился следователем уездного управления полиции. А я и знать не знаю, о чем речь… Спросил меня, где я была вчера и сегодня, я сказала что уезжала в гости, уехала вчера утром и вернулась незадолго до того, как появился он сам… Он сказал, что вопросов ко мне больше не имеет… И даже не счел нужным пояснить, зачем приезжал…

– Наталья Николаевна, за время Вашего отсутствия случилось… кое-что нехорошее… Один из садовников был высечен розгами по моему приказу и выгнан из усадьбы. А ночью его тело нашли недалеко от Александровского сада.

– Сколько я пропустила… И как же его убили? – спросила из любопытства Наталья Николаевна.

– Да голову садовыми ножницами пытались отрезать, – не подумав, сказала Анна.

– Что?? – впечатлительная графиня побледнела, покачнулась, и Ливен успел подхватить ее до того, как она стала оседать на пол. А затем помог ей сесть в ближайшее кресло:

– Наталья Николаевна, Вы в порядке?

Графиня кивнула.

– Матвей, вина Ее Сиятельству! И найди Марфу!

Дворецкий поспешил исполнять распоряжения князя.

– Ох Аня, Аня… – покачал Павел головой.

– Я же не специально… – пробормотала она.

Матвей принес графине бокал вина, после нескольких глотков бледность на ее лице стала пропадать, и она спросила:

– Анна Викторовна, это правда?

– К сожалению, да, – ответил за Анну Павел. – Но, как Вы, Наталья Николаевна, уже поняли, следователь с Вами об этом беседовать не собирается, так что Вам переживать не о чем… Вы в состоянии будете пообедать с нами? Или же Марфе потом принести Вам что-нибудь?

– Нет, я присоединюсь к обеду… Он ведь не прямо сейчас?

– Нет, я рассчитывал, что накрывать будут где-то через полчаса.

Матвей появился с Марфой, и князь тут же отдал новое распоряжение:

– Демьяна ко мне в кабинет. Срочно.

Затем снова посмотрел на графиню:

– Наталья Николаевна, я могу отлучиться на несколько минут? С Вами останутся Анна Викторовна и Марфа.

– Да, конечно.

Демьян доложил Его Сиятельству, что всех слуг и работников допросили. Никто разговора садовника, за который тот был наказан и выгнан, не слышал. Согласно показаниям, накануне около девяти часов вечера все были в усадьбе, и никто из нее не отлучался… Не было ни одного работника или слуги, которого не видел бы кто-то другой… Но было ли это так, или же кто-то кому-то составлял алиби, Ливен уверен не был…

========== Часть 19 ==========

За обедом графиня почти ничего не ела, а после него решила отдохнуть, все еще находясь под впечатлением от последних новостей.

– Да, да, Вам необходимо отдохнуть, Вы слишком переволновались, cherie, – князь взял руки графини в свои и поцеловал обе. – Дайте мне знать, если Вам что-нибудь будет нужно.

– Ах, князь, Вы так внимательны…

Анна мысленно хмыкнула: «Это называется внимателен?? Да Штольман был ко мне более внимателен, а он не был любовником, как Павел Натальи Николаевны. Или в свете так и бывает??»

Анна поднялась к себе, ей тоже не давали покоя недавние события… Она ходила взад-вперед по будуару… Проходя мимо стола, она машинально взяла с него пуговицу… и увидела какое-то помещение, где стояла обшарпанная грязная мебель. За одним столом у стены сидел сильно пьяный мужчина со светлыми волосами, когда-то он, судя по всему, был очень красив. На столе были почти пустой графин и тарелка с какой-то непонятной густой жижей. К блондину подошел мужчина в плаще.

– Адонис, вот ты где!

– А г-где мне еще бы-быть? – произнес светловолосый мужчина заплетавшимся языком.

– Оставь моего Владека в покое! Он же еще мальчик, хороший мальчик…

– Э нееет… – покачал блондин пальцем, – твой Владек уже б-был порочным мальчиком, а стал порочным разв… развратным мужчиной, – засмеялся он пьяным сардоническим смехом. – И я здесь ни… ни при чем… Он сам… гм… пожелал уча… участвовать… Видно, это у него в к-крови… Как и… у ме-меня, – снова оскалился он. – Немного острых ощуе… шущений еще никому не по-пмешало…

– Ты ЭТО называешь острыми ощущениями, мразь??? – мужчина схватил блондина за голову и несколько раз ударил затылком о стену, а затем поспешил уйти. Пьяница упал лицом в тарелку, часть содержимого каплями заляпала стол и испачкала светлые волнистые волосы.

К посетителю подошел прислуживавший в заведении молодой человек, пошевелил его, приподнял и, извернувшись, обшарил его карманы. Из одного он вытащил бумажник. Чтоб пересчитать банкноты, ему пришлось отпустить мужчину, и тот снова упал лицом в тарелку. Купюр было много, и сумма, вероятно, была немаленькой – на его лице была довольная ухмылка.

– Кузька, делись давай! А то я на тебя донесу! – обратился с угрозой появившийся второй работник заведения.

Кузька отсчитал несколько банкнот и процедил:

– Если ты хоть слово вякнешь, я тебе башку или твой длинный язык садовыми ножницами отрежу, теми, что от папаши моего остались!

– Тише ты! Чтоб тот в углу с опиумной трубкой нас не услышал…

– Да что он может услышать в своем дурмане? А если и услышит, все равно не поймет, было что или это ему почудилось…

Оба работника заведения ушли, оставив посетителя лицом в тарелке. Один был Кузьмой Сидоровым, бывшим садовником Его Сиятельства, второй – тем мужчиной, которого он зарезал. А ограбленный ими пьяный светловолосый господин – князем Григорием Александровичем Ливеном…

– Павел! Павел!! – Анна влетела в кабинет Ливена так внезапно, что он даже не успел перевернуть бумаги, которые читал.

– Анна!! Да что это за такое сегодня?! Ты то врываешься в мой кабинет во дворце, то здесь дома! Что опять?? – рассердился он.

– Павел, Дмитрий Александрович не убивал Гришку! Он ни в чем не виноват! Я видела, как это случилось!

– Анна, я же просил тебя, очень просил не вызывать духов!!

– А я и не вызывала… Видение пришло ко мне само по себе, – Анна решила скрыть, что это случилось тогда, когда она нечаянно взяла в руку пуговицу от сюртука Григория. – Ну послушай же!

Она пересказала Павлу то, что увидела.

– Как думаешь, от чего умер Григорий? Кто в этом виноват? Мужчина в плаще?

– Аня, он мог умереть и от того, что тот мужчина бил его головой об стену, но я все же больше бы поставил на то, что Гришка от ударов только потерял сознание, а умер, скорее всего, задохнувшись или захлебнувшись в тарелке похлебки или что там было… Может, еще и был жив, когда те двое половых ушли…

– А ушли, оставили его, потому что один ограбил, а второй потребовал долю награбленного?

– Скорее всего. Если умер, то никто в краже их не заподозрит.

– А деньги… ты думаешь, были от Дмитрия Александровича?

– Совсем не обязательно. Если он шантажировал свою семью, мог и еще кого угодно… Возможно, уже давно промышлял подобным…

– Интересно, а следствие было? По поводу его смерти?

– Мне об этом не известно. Полагаю, что нет. Зачем притону полиция? Если знали, какое настоящее имя посетителя, то могли родственникам сообщить – это в лучшем случае, да и то, чтоб с них денег за молчание потребовать – это же скандал, если родственник высокопоставленных или титулованных особ умирает в притоне от пьяного угара… А родственники бы уж его смерть обставили… достойно… скончался у себя дома… не от беспробудного пьянства, а, например, от сердца… А в худшем – в притоне бы просто избавились от тела, выкинули в какую-нибудь канаву. И поминай, как звали.

– А ты… знал, что Григория его… знакомые называли Адонис?

– Знал. Под этим именем про него слухи и ходили… Но многие знали, кем он был на самом деле – князем Ливеном…

– А Кузьма, интересно, знал?

– Мог и не знать. Думаю, что не знал. То, что он ко мне в усадьбу попал – просто совпадение.

– А то, что его сейчас убили?

– Аня, я не знаю. Здесь хоть что можно предполагать… И мотив, и есть ли связь с тем, что случилось в усадьбе, и кто это сделал… Хотя насчет последнего у меня есть пара мыслей. Эти двое говорили про курителя опиума, который мог их услышать. Но это так давно было, как говорят, это дела давно минувших лет, так что я очень сомневаюсь, что кто-то решил… поквитаться с Кузьмой через столько лет… Еще один возможный подозреваемый – мужчина в плаще… Он ведь явно не хотел убивать Адониса. Возможно, и виновен в его смерти, но это не было преднамеренным убийством… А эти двое могли его тогда шантажировать или смертью Адониса, или связью того Владека и Адониса… Но опять же столько лет прошло… Аня, кто сейчас знает…

– Павел, а в чем тот мужчина обвинял Григория?

– В том, что тот втянул Владека в свои… порочные… увлечения…

– А какие именно?

– Анна, а вот это тебе знать совершенно не нужно! – резко сказал Павел. Еще не хватало Анне знать подробности про свальный грех, содомию и остальные «прелести» бурных плотских страстей Гришки. Он и сам-то о подобном знал только понаслышке… и был рад, что ни разу не только не участвовал в этом, но и не лицезрел.

– А все-таки? – не сдавалась Анна.

– Анна, тебе достаточно знать то, что бывает у мужчины с женщиной в браке, то, что ты узнала от своего мужа, а больше чем это, тебе знать незачем.

Анна надулась.

– Я сказал, незачем! – повысил голос Ливен. – Если я так говорю, то, значит, имею на то причины! Анна, и, пожалуйста, найди себе занятие, не беспокой меня больше, мне некогда…

– Павел, ты когда-нибудь отдыхаешь? У тебя только служба! Тебя же Император отпустил на сегодня!

– Аня, если я был больше не нужен Его Величеству, это не означает, что мне можно сегодня не заниматься служебными делами вообще. У меня сегодня была важная встреча, после нее мне нужно изучить бумаги до завтра.

– Павел, какая все-таки у тебя служба? Чем ты занимаешься?

– По большей части бумагами, как ты видишь сама…

– Но ведь бумаги могут и подождать…

– Далеко не всегда.

– Я думала, что у тебя будет больше свободного времени.

– Я тоже так думал. Но это зависит не от меня.

Да, он тоже надеялся, что будет не настолько загружен. Думал так в Затонске, когда увозил Анну к себе в Царское Село. Но он не мог сказать Анне, что в день их приезда в усадьбу был вызван Варфоломеевым в Петербург по той причине, что один из офицеров, которые были под его началом, погиб при загадочных обстоятельствах. От горьких мыслей от потери Серебрянникова, прекрасного человека и профессионала высокого уровня он тогда пытался отвлечься хотя бы чуть-чуть, разъезжая по столице в поисках подарков для Анны. А по пути в усадьбу снова переживал о смерти капитана. Домой он приехал в дурном, подавленном настроении, тогда-то он и сорвался, обнаружив Анну в комнате Лизы…

Он не мог рассказать Анне и о том, что на втором совещании было решено, что пока обстоятельства смерти капитана Серебрянникова не прояснятся, подполковнику Ливену предстоит заниматься большей частью того, что капитан раньше делал для него самого, это, естественно, помимо его основных обязанностей… Совещания, встречи и самые секретные документы, которые он ни в коем случае не мог выносить из дворца, занимали у него где-то полдня. Остальные бумаги, которые по большей части для посторонних казались ничего незначащей писаниной, он забирал домой, чтоб внимательно их изучать, анализировать, делать выводы… и принимать решения… и впоследствии отдавать приказы… Таких бумаг была куча… и многие из них требовали немедленного рассмотрения… Что бы там не говорил Государь…

– Аня, иди… постреляй что ли с Демьяном…

Анна вздохнула и пошла… выполнять распоряжение князя… Демьян без разговоров согласился пойти ней на стрельбище. Там они провели, возможно, с час. Анна стреляла не так много, делая перерывы, чтоб рука не слишком уставала. На пути к дому она увидела, как графиня кормила уток – хорошо, что та не пошла гулять в глубь сада, а то ей, возможно, снова сделалось бы нехорошо, увидь она, как племянница князя тренируется в стрельбе…

Когда Анне зашла в дом, ей показалось, что она услышала звуки музыки. Может, и правда показалось? Но она решила пойти проверить. В гостиной за роялем сидел грустный Павел.

– Аня? Я думал, ты все еще в саду…

– Нет, уже вернулась… А Наталья Николаевна все еще там… Ты играл?

– Так, не играл, наигрывал… Не думал, что кто-то услышит… Когда я играю для себя, я обычно сажусь за рояль, когда в доме никого нет…

– И слуг?

– И их тоже. Вечером или ночью, после того как они уйдут… Сейчас на меня просто нашло… У меня такое бывает иногда… Я знаю, что ни Матвея, ни горничных сейчас в доме нет, вас с графиней тоже не было…

– Нашло из-за того, что я рассказала тебе ранее – про Григория? А ты в связи с ним подумал о Лизе, о том как он обошелся с ней?

– Да, это так… – согласился Павел. – Аня, меня никто не понимал и не чувствовал так, как ты… Ты чувствуешь то, что у меня внутри, глубоко… что я… от всех скрываю… И да, мысль о Лизе… привела меня сюда, к роялю… и стал наигрывать… это…

– А что это было?

– «К Элизе» Бетховена, – Павел наиграл еще немного. – Я играл это ей, ей очень нравилось.

– Красиво. Сыграешь?

– Я обычно не играю для других то… что связано с моими личными переживаниями…

– Извини… я понимаю…

– Нет, Аня, я сыграю для тебя. Ты, ты совсем другое дело… Ты – не чужие люди, которым я бы не хотел показывать своих эмоций… Я хотел сказать, что поскольку я играю это только для себя, я… могу быть слишком эмоционален… и даже где-то сбиться или ошибиться, хотя обычно играю довольно чисто. Так что строго мою игру не суди. Обещаешь?

– Обещаю, – Анна оперлась на крышку рояля.

Павел играл так, словно звуки издавали не его руки, а его сердце и душа. Иногда он закрывал глаза, иногда смотрел на Анну каким-то затуманенным, отрешенным взглядом – словно он был не здесь, а где-то совсем в другом месте… даже другом мире… Павел был прав, такое публике видеть не нужно. Это слишком личное, слишком, чтоб это с кем-то делить. Но ей он позволил разделить с ним его чувства.

– Паули, это и есть… любовь?

– Да, Анюшка, это и есть любовь… для меня… Как я уже сказал, я играл это для Лизы. И как и «Лунную Сонату» после Лизы не играл ни для кого кроме себя… Правда, однажды я играл и не заметил, как зашел Саша. Когда я закончил играть, он спросил, что со мной. Видимо, я выглядел… не очень адекватно… Я сказал, что у меня грустные воспоминания по поводу этой пьесы, так как я играл ее его матушке, когда она была больна. Но тогда он еще не знал, кем мне была Лиза, поэтому не задал больше никаких вопросов.

– А я могу спросить?

– Конечно.

– Ты играл ей это, когда ей было уже совсем плохо? Как и «Лунную сонату»?

– Да, и тогда тоже… Поэтому мне и тяжело… каждый раз переживать…

– А Лизе было хорошо слышно твою игру? Ведь до ее спальни отсюда далеко.

– Рояль тогда стоял не здесь, а в моем кабинете.

– В кабинете? Там же не так много места.

– Пришлось вынести кое-что из мебели. Но рояль поместился там без проблем. Так что Лиза слышала все очень хорошо. Но… хорошо, что не видела меня… У меня иногда текли слезы, особенно ближе к ее уходу, ведь каждый раз моя игра могла оказаться для нее последней…

– А что она еще любила?

– Ей нравилась музыка, но скорее не какие-то определенные произведения, а что это я играл для нее. Поэтому я играл то, что нравилось мне самому.

– И что нравилось тебе?

– Бетховен, Шопен, Моцарт, Шуберт, Лист…

– Сыграешь как-нибудь?

– Обязательно… А сейчас мне бы хотелось сыграть для тебя «Сказки Венского леса» Штрауса. У Штрауса прекрасные вальсы, но именно этот я хотел бы станцевать с тобой.

– Этот вальс? Со мной?

– Да, с тобой. На каком-нибудь балу. И Якову я этот вальс не уступлю… Ты получишь огромное наслаждение танцевать его, особенно когда его будет играть оркестр, а не так как я, на рояле.

Павел стал играть вальс с чувством, с темпераментом, даже страстью… Анна наблюдала за ним. Если он так страстно его играл, как же он вальсировал? Должно быть, дама трепетала в его объятьях, когда он кружил ее… Так, наверное, трепетала графиня, когда они танцевали…

Прозвучал последний аккорд, и через несколько секунд Павел сказал: «Мне кажется, я слышу шаги Натальи Николаевны». Анна не слышала шагов, но, по-видимому, у Павла слух был лучше ее, так как вскоре действительно появилась графиня.

– Ах, князь, Вы нас с Анной Викторовной давненько не радовали своей игрой, хоть и обещали… Сыграйте нам что-нибудь этакое… задорное…

«Задорное? Когда ему сейчас плакать хочется?» – подумала Анна.

– Польку, быть может, cherie? – как ни в чем не бывало спросил князь.

– Да, пожалуйста.

Его Сиятельство сыграл польку, сыграл безукоризненно, его пальцы летали по клавишам, но Анне казалось, что ему хотелось побыстрее закончить пьесу… и закрыть крышку рояля…

– Павел Александрович, как же Вы чудесно играете, Вас слушать одно удовольствие. Жаль, что Вы его дарите не так часто… Анна Викторовна, Вам ведь тоже понравилось?