Текст книги "Я все равно тебя добьюсь (СИ)"
Автор книги: Марина Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Но какой бы спокойной я ни казалась, слезы тоже полились из моих глаз.
Поздравив друг друга с праздником, при этом вдвоем хлюпая носом, мы все-таки поднялись к Крис домой. Мои окоченевшие ноги наконец-то почувствовали благодатное тепло.
Родители Крис и ее младший брат уехали на дачу, так что квартира была в полном нашем распоряжении.
Подруга достала бутылку шампанского и бокалы. Пока она разливала дрожащими руками алкоголь, я позвонила маме. Часы показывали почти четыре утра, и, возможно, все уже давно спали, но только не моя мама.
– Алло, мам?
– Даш, ты где? – голос обеспокоенный, но совсем не сонный.
– Мам, я у Крис. Останусь до утра. У меня все нормально.
– Хорошо. Только мы с утра на каток, а потом в гости. Ты с нами?
– Нет, я побуду лучше у Кристины.
Вряд ли я появлюсь дома раньше обеда, а может быть и вечера. Почти утро, а я еще даже не собиралась ложиться. Так что утренние развлечения были не для меня.
– Хорошо. Как повеселилась?– в голосе мамы было столько заботы и тепла, что я еле сдержала слезы.
– Все отлично, мам. С Новым годом!
– С Новым годом, доченька!
Когда я закончила, Крис уже стояла около меня с подносом с закусками. Мы включили гирлянды на елке, телевизор и расположились на диване. Затем бросили жребий, вытягивая спички. Честь делится впечатлениями этой ночи первой выпала Крис.
Она сначала молчала, а потом залпом осушила бокал и заговорила:
– Даш, я влюбилась.
– Так это же хорошо! – я хотела искренне порадоваться за подругу, но в ее голосе было столько боли, что повременила с поздравлениями.
– В Тимофея Терехова! – выдохнула Крис и уставилась на меня глазами полными слез.
– В кого? – удивилась я.
– В Терехова! Сильно и навсегда! – прошептала Крис, еле сдерживая слезы.
От такой информации я забыла обо всем. Я не могла поверить в то, что сказала Крис. Сколько себя помню, моя подруга всей душой ненавидела нашего бывшего одноклассника. А Крис прорвало. И чем больше она говорила, тем больше я раскрывала рот от удивления.
Оказывается, влюбилась она в него с первого взгляда, в первый день, когда Тимофей в десятом классе перевелся к нам из другой школы, сел с ней за одну парту, да еще и поселился в соседнем дворе. Влюбилась до потери мозгов. Сходила с ума, не спала, не ела, а Тимофей не обращал на нее внимания. Хотя нет, обращал, но как к соседке по парте. Дразнил, задирал, что очень расстраивало мою подругу. Ей так хотелось, что бы Терехов увидел в ней интересную девушку. Красивую. В которую можно влюбиться. А вместо этого он уделял все свое время всем вертихвосткам нашей школы. Приглашал на свидания, зажимал под лестницей, и даже целовал их, что неоднократно видела Крис. Она ревновала безумно, и что бы избавиться от своих чувств, решила, что ненавидеть проще, чем любить. С такими мыслями Усачева объявила войну Терехову, а Терехов не растерялся и принял установленные Крис правила игры.
Так они и воевали почти два года, и, наверное, продолжили бы враждовать дальше, если бы Крис не напилась на выпускном и сама не поцеловала бы Тимофея.
А дальше понеслось. Ночь они провели вместе. Тимофей был первым у Крис, Крис первой у Тимофея. И все было бы отлично, но на утро оба решили, что все было ошибкой. И война продолжилась. Крис в попытке доказать, что Тимофей ей безразличен, принялась ходить на свидания. Тимофей не отставал и не пропускал ни одной юбки. Что бы доказать Крис, что ему все равно с кем и как она проводит время, Терехов поцеловал меня! Меня! Я была в шоке от услышанного.
Я, конечно, разозлилась, вспомнив тот поцелуй, между прочим, мой первый неудачный поцелуй, но Крис отвлекла меня продолжением своей истории.
Все лето и осень они доказывали друг другу свое равнодушие, но срывались, проводили ночи, и снова ненавидели друг друга. И так бы все и продолжалось, пока Тимофей не увидел Крис с Игнатовым в машине. Она как-то ехала с нами, я вышла на своей остановке, а Олег повез Крис дальше. Вот тогда-то он и увидел их. С того дня все изменилось.
Тимофей был из обычной семьи, и естественно, таких возможностей как у Игнатова у него не было. Он решил, что Крис действительно будет лучше рядом с обеспеченным перспективным мажором, типа Игнатова, и просто ушел в игнор. Крис пыталась ему объяснить ситуацию, но Терехов уперся рогом и просто перестал общаться с моей подругой. Зарыл топор войны и избегал любой встречи с ней.
Но Крис не отчаивалась. С каждым днем она убеждалась, что Терехов ее судьба и не собиралась отступаться. Пока не узнала, что Тимофей встречается с дочкой ректора архитектурного-строительного университета, в котором он осваивал профессию архитектора.
Крис все равно не верила, что все закончилось. Искала встречи с Тереховым, не бросала попытки поговорить, но Тимофей был не преклонен. Крис даже подстроила так, что она с бывшим одноклассником должны были встречать новый год в одной компании.
Терехов приперся на вечеринку со своей умницей-красавицей Катей, где объявил, что Катя беременна, и они уезжают учиться по обмену в Германию. Сразу после январских праздников.
Моя девочка сломалась.
Это была трагедия всей ее жизни.
Она ревела, уткнувшись мне в плечо, а я даже не знала, что сказать. Гладила по голове и молча глотала слезы. Мои приключения по сравнению с бедой Крис были игрушечными. Ведь ничего страшного со мной не произошло, жизнь моя не сломана и, по-прежнему, в отличие от Крис, имеет смысл.
Но Крис всегда была сильной. Я в некотором роде ей даже завидовала. Она так умело все это время скрывала свои чувства, что я бы в жизни не о чем не догадалась. Немного было обидно, что у нее был такой большой секрет от меня, но винить ее было бы не справедливо. У меня у самой был шкаф, полный скелетов, о котором я ей поспешила рассказать, как только она немного успокоилась. Чем больше я ей рассказывала, тем больше она отвлекалась от своего горя.
А меня тоже прорвало. Начиная от истории с Артуром и заканчивая сегодняшней ночью. Крис я тоже смогла удивить. Она поругала меня за Артура, считая, что нужно было все рассказать родителям. А вдруг я не одна такая, кого Артур пытался взять силой. Да и мне бы просто поддержка не помешала, а Игнатову она обещала надрать задницу. Я пыталась объяснить ей, что Игнатов страшный человек, он нас размажет и места мокрого от нас не останется, но моя смелая Крис считала, что этого страшного человека надо проучить. Она пока не знала как, но это был вопрос времени.
Так, поддерживая друг друга сквозь боль и слезы, мы осушили бутылку шампанского, а потом за разговорами так и уснули.
Утром я проснулась от головной боли. Ужасной боли. Я бы, наверно умерла, если бы не Крис, которая отпаивала меня рассолом, кормила цитрусовыми, пичкала таблетками, предлагала даже алкоголь. От последнего предложения меня чуть не вырвало. Не знала, что похмелье может быть таким ужасным. Ведь зарекалась же не пить.
К вечеру мне стало немного легче, и я ушла домой. Крис любезно мне предоставила свои угги и обещала не хандрить.
Мои сапоги обнаружились на том же месте, где я их и оставила. Хоть какая-то радость в первый день наступившего года.
Дома никого не было, и это тоже меня порадовало. Я, приняв душ, легла и уснула, проспав до утра, даже не слышала, как вернулись родители.
А следующий день был днем подарков и сюрпризов. Кроме платья родители положили мне под елку, красиво упакованный набор бижутерии из серебра. Серьги и цепочка с кулоном были потрясающе красивыми. Я была так счастлива, что даже не вспоминала об Игнатове и его поступке. Вика нарисовала мне открытку, и решила не дарить ее, а выменять на примерку моих украшений. Мои подарки тоже всем понравились, особенно Вике, как я и предполагала.
Потом к нам пришла Крис, и тоже принесла всем подарки. И сама оказалась одаренной. Мы доедали салаты, закусывая их мандаринами, заряжаясь новогодним настроением.
Я видела, что Крис очень тяжело переживает историю с Тимофеем, но она держалась.
Что бы облегчить ее страдания я таскала ее на каток, водила в кафешки и кино. Правда сама боялась там встретить Игнатова. Я не знала, что ему сказать и как вести себя с ним. С той ночи он не объявлялся. Ни звонков, ни сообщений. Телефон молчал, как партизан, и я не знала что делать.
И пока я размышляла о нашей встрече с Игнатовым, которая когда-нибудь должна была состояться, Крис не выдержала тоски, съедавший ее все больше с каждым днем. В один из долгих зимних вечеров, накануне отъезда Тимофея она сорвалась, и из рассудительной девушки превратилась в безбашенную оторву.
Наплевав на последствия, подруга все же поехала к Терехову.
Не знаю, что произошло между ними, но моей Крис больше не было. Она осунулась, не ела, интерес к жизни пропал. На мои вопросы, сказала, что попрощалась с Тимофеем навсегда. Только сейчас ей нужно было время, чтобы окончательно отпустить его. Она обязательно станет прежней Крис, но не сегодня. И не завтра. И даже ни через месяц. А тогда, когда рана на сердце немного затянется.
Было неплохо, что она осознает все и понимает, но все равно приходилось следить за ней, хоть она и просила оставить ее в покое. Вдруг помрет от голода? Или истощения? Я себе этого бы никогда не простила.
Поэтому часто проводила время со своей подругой. Оставалась ночевать у нее. Болтала с ней без умолка, надоедала так, что иногда она злилась на меня. Но меня ее злость только радовала. Потому что так она оставалась хоть немного открытой, и не пыталась окончательно замкнуться в себе.
Январь подошел к своему логическому завершению, как и зимние каникулы. Настало время возвращаться в универ.
За прошедшее время от Игнатова не было ни слуху, ни духу. С извинениями он не спешил явно, а больше причин видеться со мной у него, похоже, не было. Да и в этот месяц я как-то мало о нем вспоминала. Все мое время и мысли занимала Крис.
В универ мы шли с Кристиной вместе. Она в подавленном состоянии, я с дрожащими коленками. И не зря.
С Крис мы распрощались у входа, так как у нее пары были в старом корпусе, вход в который находился с другой стороны здания, а я уверенно вошла в центральные двери.
Его я увидела сразу. Он стоял в окружении своих друзей прямо напротив входа. На его руке повисла какая-то очередная блондинка в короткой юбке. Но ему было все равно. Его взгляд был прикован к дверям. Он ждал. Думаю, меня.
Мне кажется, мы оба вздрогнули, столкнувшись взглядами. Издалека я не видела выражение его глаз, но напряжение между нами чувствовалось даже на расстоянии. Мои ноги стали ватными, и в этот момент я захотела просто сбежать куда-нибудь подальше. Отвела глаза и прошла мимо с гордо поднятой головой, сама трясясь от страха. Напрасно. Игнатов как стоял, так и остался неподвижным.
Безразличие Олега должно было меня порадовать, но я расстроена. Потому что мне до сих пор обидно. Очень неприятно осознавать, что человек, которому ты верила, оказался предателем. И самое обидное, он этого не отрицал. И никак не пытался исправить.
От пары прошло чуть больше двадцати минут. Я немного успокоилась и пыталась записывать лекцию, но получалось плохо. Мои мысли находились в хаосе, и лекция была на последнем месте в списке моих скакунов. В дверь постучали, а затем громкий голос сообщил:
– Алексеева Дарья срочно в деканат!
Это было неожиданно.
Все присутствующие посмотрели на меня, и мне ничего не оставалось, как встать и пойти на выход.
Коридор был пуст, и я двинулась в сторону деканата. На лестнице, когда я уже занесла ногу над ступенькой, меня кто-то схватил за руку и потащил в подсобное помещение.
Ну, естественно это был Игнатов собственной персоной. Я не успела даже глазом моргнуть, как оказалась посередине университетского чулана, а Игнатов запер дверь и закрыл собой выход. Руки он сразу же убрал в карманы.
Во мне закипала злость от его беспардонного поведения, которая стерла страх из моего подсознания. И это хорошо, потому что, по-другому я бы не смогла дать ему отпор.
– Выпусти меня!
Мы испепеляли друг друга взглядами. Я ненавидящим. Он извиняющимся.
– Даш! Прости меня! – в его голосе было столько мольбы.
Но я не собиралась его слушать.
– Выпусти меня!
– Я козел!
– Олег! Выпусти меня!
Мы кричали друг на друга. У обоих эмоции зашкаливали.
– Нет!
– Я буду кричать!
– Плевать!
– Игнатов!
– Прости меня! Я действительно не хотел, чтобы так все получилось, – сбавил тон Олег, – Пока мы не достигнем согласия, я тебя не выпущу!
– Я доверяла тебе!
– Я знаю. И я мудак! У меня было больше, чем я мог мечтать. И я все испортил. Я потерял тебя. И буду просить прощения, пока ты не сдашься, – в его голубых глазах плескалось раскаяние.
Настоящее. Неподдельное.
Но мои чувства были прямопропорциональны. Чем больше он сожалел, тем больнее было мне.
– Ты хотел меня изнасиловать!
– Я не хотел тебя изнасиловать! Я просто хотел тебя!
Его признание вышибло из меня воздух. Он не скрывал своего желания, что говорило о том, что все это время Игнатов просто играл со мной в друзей. Это было обидно. И сразу стало понятно, что ему не будет стыдно за свои поступки. Я не смогу достучаться до него, до его сердца, или что там бьется в его груди? И бьется ли вообще?
Я как всегда сдалась:
– Не суть. Факт остается фактом.
– Я не смог себя контролировать, – продолжал оправдываться Игнатов, чем только еще больше злил меня.
И злость мне нравилась больше обиды, потому что так я была уверена, что больше никогда не впущу его в свою жизнь.
– Ты принял какую-то дурь!
– Всего лишь трава. Расслабляющая. Плюс алкоголь!
Я могла лишь только качать головой. Для него все было таким обыденным.
– Хотел расслабиться? Так у тебя получилось! Если бы я не сбежала, не знаю, чем бы все закончилось, – моему возмущению не было предела.
– Да отвез бы я тебя домой, и еще тогда выпросил прощения!
Олег хотел казаться уверенным, хотел дать мне понять, что у него все под контролем, но я видела, как он нервничал, покачиваясь с пяток на носок, и обратно.
– Я заметила, как ты весь месяц выпрашивал прощения! – я не верила ему.
– Я злился!
– Злился? – я готова была рассмеяться. Он чуть меня не изнасиловал на каком-то столе, и еще при этом злился!
– Ну, да! Ты вообще-то сбежала с Тороповым! – упрекнул меня Игнатов.
А меня снова разбирал смех. Истерический.
– Да он меня спас! Если бы не он, меня либо ты изнасиловал, либо я замерзла бы где-нибудь на улице.
– Даш, я виноват. И не ищу себе оправданий. Но я действительно не хотел тебя обидеть. Поцеловать – да, но не обидеть.
И снова этот щенячий взгляд.
Наверное, в своих извинениях Игнатов был искренен. Раскаяние сменялось уверенностью, уверенность сожалением, сожаление решительностью, решительность нервозностью. Его кидало как на качелях. И если он сейчас это все играл, тогда я снимаю шляпу. По нему театр плачет.
– Поцеловал? – я боялась, что он снова лжет.
– Насчет поцелуя не секунды не жалею, за остальное прошу прощения! – вот снова твердый взгляд.
– Игнатов! Я тебе доверяла! Ты был моим другом!
– Даш! Ты мне очень нравишься, и я не хочу быть тебе просто другом. Наверное, это следовало сказать тебе с самого начала, но я слишком самоуверенный. Решил, что ты узнаешь меня лучше, и перестанешь быть колючкой. Прости!
Я молча смотрела на Олега, а он в ожидании моего приговора не сводил глаз с меня.
Я видела, как тяжело ему дается каждое слово. Игнатов не привык просить прощения. Он привык к другому. Если просить прощение, то это у него. Перед ним все заискивали, его уважали, а девчонки так вообще боготворили.
И сейчас в этой подсобке Игнатов ломал себя, свои убеждения и стереотипы. Для него это был шаг из области фантастики. Он мог устроить мне кучу проблем, разрушить мою жизнь одним щелчком пальцев. Но вместо этого пытался исправить то, что натворил.
Но для меня его попытки были жалки. Я не представляла, как мы будем общаться дальше, если между нами всегда будет стоять эта ночь.
– Я не смогу этого забыть!
Я наверно, слишком думала, потому что Игнатов расслабился, и даже позволил себе шутить:
– Так классно было со мной?
– Ага! Особенно, когда обещал поделиться с друзьями! – напомнила я.
Его лицо исказила гримаса отвращения. Надеюсь к себе. Он зажмурил глаза и потер лоб рукой.
– Бля, я идиот. И в мыслях не было такого. Я единоличник.
Мне начинал надоедать наш разговор. Мы ходили по кругу.
– Мне все равно. Ты сделал мне больно. Те предал нашу дружбу!
– И очень рад этому. Потому что уже с катушек бы слетел, если бы продолжил дружить с тобой!
Я не понимала, как можно не видеть очевидного.
– Вообще-то ты с них и слетел!
– Я готов сделать, все чтобы ты не попросила, одно твое слово. Только прости меня, – продолжал Олег.
Чем больше он уговаривал и оправдывался, тем больше я понимала, что нет у меня к нему никаких чувств. Были дружеские, но и они растаяли в новогоднюю ночь. И я не знала, как ему это сказать. Он все равно меня не поймет.
– Олег! Я не готова сейчас продолжить общение с тобой. Ты был моим другом, а теперь я не знаю, как быть. Дружить я тоже с тобой вряд ли смогу.
– Я дам тебе время, – неожиданно Игнатов пошел навстречу мне, но это ничего не меняло.
– Боюсь, ничего не изменится.
– Пусть мы не будем общаться. Но я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, или еще хуже, боялась, – пошел на новый круг Олег.
Мне, конечно, было приятно, что его беспокоят мои чувства, но все равно мое доверие к нему было подорвано. Поэтому окончание разговора было самым наилучшим выходом из сложившейся ситуации.
– Выпусти меня!
– Прости меня! – почти шепотом, с надрывом, вызывая во мне жалость.
– Не сейчас, – прошептала в ответ.
Наверное, в моих глазах Олег все-таки увидел жалость, а этого он явно не мог допустить.
– Хорошо, – Олег отошел от двери.
И когда я уже практически покинула подсобку, услышала вслед его твердое:
– И я не отступлюсь.
Выйдя, наконец, на свободу из душной каморки, я глубоко вздохнула и понеслась, не оглядываясь, прочь. Мне было все равно на то, что сказал Олег. Я точно знала, что общаться мы больше не будем. Эх, и наивная я тогда была. Совсем не понимала, кто на меня положил глаз и что он из себя представляет.
День тянулся невыносимо медленно. Весь наш разговор с Олегом прокручивался в моей голове тысячи раз. Меня даже начало подташнивать. Хорошо, хоть Игнатов не попадался мне на глаза!
С трудом дождавшись окончания пар, и по дороге домой, я всю свою головную свою боль вывалила на Крис. Она даже немного ожила. В ее глазах светился неподдельный интерес.
И, кажется, со своим Тереховым ее голова тоже перестала работать, потому что Крис решила, что Игнатов добрый и пушистый, и просто совершил ошибку, хотя не так давно, хотела ему мстить за почти поруганную честь своей подруги.
– Да тут все ясно! Он тебя любит! – кричала она на всю аллею, через которую пролегал наш путь домой.
– Крис! Какое на фиг любит! Когда любят, не предают, и не меняют девчонок как перчатки! – негодовала я.
– Ты ревнуешь? – Крис сощурила глаза и покачала головой, словно раскрыла какую-то великую тайну.
– Я ничего к нему не чувствую! Ну, разве если только разочарование?
– Вооот! Поэтому он и сорвался. Ты для него, как Снежная королева, холодная и неприступная. А он, между прочим, перспективный молодой человек, который неплохо к тебе относится, – продолжала Крис оправдывать поступок Игнатова.
Она явно хотела реабилитировать его в моих глазах, чем приводила меня в бешенство:
– Неплохо?
– Ну, разумеется! Ты просто, святая простота, не знаешь, как эти богатые выскочки относятся к обычным девушкам. Пользуются и выкидывают, так еще потом и высмеивают. А Игнатов никому тебя в обиду не дает! Может его друзья, и смотрят на тебя не так, но в глаза тебе еще никто ничего обидного не сказал! И не сделал! Ты с ним была бы как за каменной стеной! – продолжала она.
– Крис! Какая каменная стена? Я чуть в штаны не навалила, когда он полез ко мне в трусы, а ты его чуть ли не в святые вознесла!
Ну, правда! Я тоже когда-то верила, что Олег белый и пушистый, а на деле он оказался тем еще маньяком.
– Просто ты неопытная! Поверь, секс не самая плохая вещь на свете. И Игнатов не самый плохой кандидат в парня, который сделает из тебя женщину.
Меня бросило в дрожь от ее слов. Вот кто, кто, но только не Игнатов.
– А ни че, что я там против? Ну, может мне бы хотелось, чтобы первый раз был не таким, каким он чуть не стал? Или я хотела бы, что бы это было по любви, ну или хотя бы по обоюдному согласию?
– Даш! Я не оправдываю Олега! Он тот еще козел и подонок! Но с тобой он другой! Он не должен был так с тобой поступать, но я думаю, что он жалеет о своем поступке.
– Он талантливый актер. Я ему верила, вернее, верила в его игру! – сопротивлялась я.
– Да никакой он не актер! Просто ты доверчивая и наивная! Сразу же было видно, что он не дружить к тебе подкатил. Просто, повторюсь, ты его отшила, вот и не осталось ему ничего, как прокладывать дорогу к твоему сердцу через дружбу!
– Ага, к сердцу. Скорее к телу.
– И это тоже! Одно другого не исключает! Но сейчас не это главное. Он раскаивается, и ты должна дать ему шанс.
Крис была настроена серьезно. Похоже, она действительно хотела вернуть наши отношения. Но я не отступала от своего мнения.
– Какой шанс? Снова стать моим другом? Он этого не хочет, да и мне его дружба как собаке пятая нога. Я вообще с ним общаться не хочу! Буду стоять рядом и шарахаться от каждого его движения, ожидая, что он в любую секунду накинется на меня.
– Я не знаю. Но он переступил через себя, чтобы попросить прощения! Ведь ты его знаешь намного лучше меня! И только ты можешь понять, чего ему это стоило!
Ее упорство меня удивляло. Здесь точно было что-то не так.
– Он тебе заплатил?
– В смысле?
– Ты отстаиваешь его интересы так, словно это я во всем виновата. Здесь явно без денег не обошлось ну или еще какой-нибудь взятки.
Крис рассмеялась. Заливисто, искренне, я уже много дней не слышала ее смех. А сейчас она делала это так заразительно, что я не смогла удержать ответную улыбку.
– Да из-за твоего Игнатова у меня рана на сердце! Я бы с удовольствием устроила ему темную! Но мне его так жалко. Он богатый, избалованный мальчик, который, скорее всего, страдает даже больше, чем я.
– А меня не жалко?
– Нет! Ты умная, красивая и смелая! Чувство жалости не вызываешь, ну вот нисколечко!
Мне, конечно, было немного обидно, что Крис приняла сторону Игнатова. Но если разговоры об Олеге возвращали ее к жизни, то я готова была терпеть все ее восхищение по поводу его персоны.
Слух о том, что мы с Игнатовым больше не общаемся, разлетелся по универу мгновенно. Большая его часть была рада нашей размолвке. Наконец, такой завидный жених во всех смыслах, свободен. Я же ему не подходила ни по одному параметру.
– Хорошо, что он ее бросил, – слышала я вслед.
– Наверное, дала, вот и закончилась их лав стори!
– Ну не думали ли вы, что ей что-то светит с ним.
Вторая половина, немного меньше первой, сочувствовала мне. Нет, в глаза никто ничего не говорил, но я видела их сочувствующие взгляды. И если бы у них была возможность, они бы мне хором сказали:
– Мы же тебе говорили!
Были и такие, кому было вообще не интересно, но их было так мало, практически единицы.
Вот именно к ним я себя и относила. Мне было фиолетово, что думают и говорят другие обо мне. А сочиняли про нас, ох, как много. Но на самом деле никто не знал, что в действительности произошло между нами. И это успокаивало. И радовало, что Олег не оказался треплом. Говорили про нас много, но никогда правду. Значит, все кто знал о случившемся, молчали.
Поначалу я все-таки немного побаивалась Игнатова, хоть он и обещал дать мне время. Но он сдержал свое слово и не докучал мне своим вниманием. Лишь при встрече бросал тоскливые взгляды, но взглядами все и ограничивалось.
Прошло три недели с нашего последнего разговора, а я так и не смогла простить его. Нет, я не держала на него зла, но желания общаться с ним у меня не было.
Об этом я сообщила Крис с утра, когда мы шли в универ. Она была немного странная и пропустила мои слова мимо ушей. Я попыталась выяснить у нее, в чем дело, но она лишь махнула рукой и убежала на лекцию. Ни сама ничего не сказала, ни меня не выслушала.
А спустя две пары утащила меня в туалет на последнем этаже, и, проверив все кабинки, объяснила:
– Разговор без свидетелей. У меня хорошая новость.
Ее глаза светились счастьем. Она вся светилась. Словно сегодня кто-то переключил ее из одного режима в другой.
– Я стану мамой! – прошептала довольная Крис.
– Что?
Я даже сразу не поняла смысл произнесенных слов.
– Ну, мамой! Это когда рождается ребеночек!
– Я знаю, как становятся мамами, – я говорила как робот, потому что новость действительно была шокирующей.
– Ты не рада за меня? – улыбка сползла с лица Крис, а в глазах заблестели слезы.
– Конечно, рада. Просто это так неожиданно.
Я протянула руки и обняла свою подругу. У меня почему-то тоже стали наворачиваться слезы.
– Кто отец? Он знает?
– Естественно, Терехов, и кроме нас двоих об никто не знает. Я прошу тебя сохранить эту информацию при себе.
Еще одна не менее шокирующая новость, но я постаралась держать себя в руках. Именно в этот момент мне очень не хотелось расстраивать.
– Хорошо. Дома знают?
– Нет. Меня дома убьют, в лучшем случае выгонят из дома. Но я во что бы то ни стало, сохраню этого ребенка. Это мой лучик. Моя жизнь.
Я снова обняла свою подругу. Она немного подрагивала от волнения.
– Я тебя поддержу, какое бы решение не приняла. И если ты счастлива, значит я тоже.
Утерев слезы счастья, Крис убежала, оставив меня переваривать полученную информацию.
Эта новость ни на мгновение не выходила из моей головы. Мне не верилось, что Крис беременна. Беременна!
Мы с ней дружим уже много лет, но у нас такие разные жизни. Она в свои восемнадцать уже за плечами имеет сексуальный опыт, разбитую любовь, и в скором времени собирается стать мамой. А я знаю об этом лишь понаслышке. Мне вообще не везет ни с парнями, ни в любви, даже друг меня обманывал. Я понимаю, что мне всего восемнадцать и все это может измениться в считанные дни. Но пока что в моем арсенале три неудачных поцелуя и две попытки изнасилования. Принцем и чувствами, которые захлестнут меня с головой раз и навсегда, даже не пахнет.
Занятая размышлениями, я не заметила, как пролетели пары, и как я вернулась домой.
Хотела достать ключи от квартиры, но дверь оказалась не заперта. Вообще сейчас все должны быть на работе, а Вика на занятиях у репетитора.
Дверь открыла чуть слышно, разулась не дыша, тихо сняла пуховик и прислушалась. Из кухни раздавались, не то ли стоны, не то ли всхлипы. В доме стоял знакомый аромат. Но я не никак не могла вспомнить его.
Я еще не знала, что происходит, но сердце тревожно забилось, а предчувствие беды тяжелым грузом легло на плечи.
Я на носочках дошла до кухни. Мама с папой стояли у окна. Папа прижимал маму к себе и гладил по голове. Судя по судорожным вздрагиваниям тела, мама плакала.
– Маааам, – хрипло позвала я ее.
Мама, подняла голову, и, увидев меня, разрыдалась еще громче.
Я смотрела на родителей и ничего не понимала.
В голове промелькнула мысль, что пахнет лекарствами.
Тихий папин голос прояснил ситуацию:
– У Вики рецидив.
