Текст книги "Я все равно тебя добьюсь (СИ)"

Автор книги: Марина Князева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Когда намекнула Олегу, что хочу кое-что купить, он, не задумываясь, выдал мне карту с пин-кодом. В чем, в чем, а в сообразительности и жадности упрекнуть его нельзя.

Поучив в руки карту, дала волю фантазии. Денег не жалела, даже Олегу прикупила дизайнерский кожаный ремень. Стоил он недешево, но это вам не стеклянный шар.

Сам праздник Олег предложил встретить у него на квартире. Вдвоем. А позже можно съездить ненадолго в клуб. Я была удивлена его решением, но обеими руками была за.

С едой заморачиваться не стали. Заказали из ресторана. Шампанское только пригубили. Я не пила совсем, а Олег был за рулем.

После боя курантов, я стала обладательницей именного кошелька-портмоне бежевого цвета. Подарок мне очень понравился. Да и Олег моим подарком был доволен.

После Игнатов отнес меня в свою комнату с определенными намерениями. В этот раз он был нежен. Мы никуда не торопились и я даже в какой-то момент испытала легкое блаженство.

А потом был клуб и поздравления. Для меня это была мука. Я не видела не одного лица, смотрящего на меня искренне. Так же и с поздравлениями.

Домой Олег меня не отпустил, и за все время наших отношений я во второй раз провела ночь в его квартире.

А утром, проводив меня домой, улетел с родителями в Европу к сестре. Совместную поездку не предлагал, но обещал вырваться куда-нибудь вдвоем летом. Так как я не горела желанием ехать куда-то с Игнатовым, то его обещания мне были фиолетовы.

Я лишь радовалась десяти дням свободы.

У меня появилась возможность проводить свое время, как хочу и где хочу. Я даже позволила себе расслабиться и представить, что никакого Игнатова Олега никогда не было в моей жизни.

К сожалению все хорошее когда-нибудь заканчивается, так же произошло и с моими десятью днями рая. Игнатов вернулся из своей поездки, и наши отношения возобновились, протекая в спокойном ритме до середины весны.

В конце апреля Даня Яроцкий пригласил Игнатова и меня, как приложение, на свою свадьбу с рыжей Настей. Об этой свадьбе гудел весь город. Еще бы. Сын главного прокурора области и дочка бизнесмена из столицы.

Увидев впервые невесту, я поразилась ее необычной красоте. Она действительно была рыжей, как и описывал ее Яроцкий. С необыкновенными зелеными глазами и россыпью не ярких веснушек на лице, которые было видно лишь на близком расстоянии. Я разглядела их, когда мы подошли с Игнатовым поздравить новобрачных.

Ее кружевное платье было потрясающе красивым, с открытыми плечами, по которым струились солнечные локоны. В ее замысловатую прическу были вплетены живые цветы, выгодно оттеняющие бледность девушки, и все это выглядело божественно красиво. Признаюсь, я с трудом сдерживала свою зависть от чужих глаз.

Не понимаю, как можно было назвать такую неземную красоту страшной. Яроцкий явно зажрался.

Вместе новобрачные смотрелись идеально. Они гармонично дополняли друг друга. Лишь их кислые лица выдавали недовольство. Нет, они умело скрывали его, но я помнила, что Яроцкий не хотел этой свадьбы.

А в конце вечера, когда подвыпившие гости кричали им горько, я видела, как между ними пролетали разряды молний, и это было далеко от неприязни и ненависти.

Вообще неофициальная часть торжества Яроцких понравилась мне больше всего. В течение дня я успела познакомиться с подружками невесты Яной и моей тезкой Дашей, которые оказались обычными девчонками из других областей, приехавшие в столицу учиться, где и познакомились с Настей Авдеевой. Подружки расхваливали невесту, и мне не верилось, что такая богатая и не обделенная вниманием девушка, может быть нормальной. В тусовке Игнатова вот нормальных не было.

Яна и Даша оказались веселыми и беззаботными гостьями, которые отрывались на всю катушку, втягивая меня в свою компанию.

Может, Олегу и не нравилось мое общение с ними, но деваться ему было некуда. Своим недружелюбием он мог обидеть подружек невесты, тем самым обидев всю семью прокурора. А этого он допустить не мог, поэтому молчал и со снисходительной улыбкой отпустил меня на танцпол, при этом поглощая алкоголь в немереных количествах.

Я сначала стеснялась танцевать, но с каждой мелодией мою стеснительность вытесняло давно забытое мной чувство свободы и расслабленности. Я становилась раскованной и с удовольствием отдалась тому чувству парения, которое полностью меня охватило. Мои движения были плавными и тягучими. Я даже прикрыла глаза от наслаждения. И не сразу почувствовала руки на своей талии и крепкое тело, тесно прижимавшееся ко мне. За все время я настолько привыкла, что Олег всегда рядом со мной, что не могла даже подумать на кого-то другого. Да и раньше никто не осмеливался ко мне подойти, зная что я девушка Игнатова. Поэтому со спокойствием положила руки на руки обнимавшего.

Чужака выдал аромат. Хвойный, интенсивный, совсем не похожий на цитрусовый. Когда я раскрыла глаза и попыталась вырваться, было уже поздно. Пьяный Олег стоял уже рядом с нами. Его бешеный взгляд не оставлял шансов никому. Я даже не успела разглядеть парня, который осмелился позариться на меня. Кулак Олега отправил его в толпу танцующих.

Я не знаю, чем бы все это могло закончиться, но тусующиеся рядом парни, тут же схватили Игнатова, и повели его на выход. Мне ничего не оставалось, как пойти за ними. Игнатов вырывался, пытаясь вернуться назад и закончить начатое.

Когда мы все оказались на улице, Олег больно схватил меня за руку, и потащил меня в сторону стоянки такси. Его не волновало то, что наша верхняя одежда осталась в гардеробе.

Посадив меня в такси и сев рядом со мной, Олег назвал свой адрес. Больше за всю поездку он не произнес ни слова. Его ярость выдавало лишь тяжелое дыхание и руки, сжатые в кулаки.

Никогда не боялась Олега. Страх был только перед неизвестностью рядом с ним, за свои действия, но сейчас меня просто парализовало. Я никогда не видела его таким. Мне казалось, если я произнесу хоть слово, он меня ударит.

Игнатов сдерживал себя ровно до того момента, как мы оказались в лифте. Он накинулся на меня с поцелуями, оттягиваю мою голову назад за волосы. Было очень больно. Но я терпела и продолжала молчать, боясь разозлить его еще больше.

Игнатов шарил руками под моим платьем, пытаясь сорвать его с меня, не расстегивая. Ему это не удалось, и он больно ущипнул меня за бедра. Я вскрикнула, но Олег это даже не услышал. Он был пьян и не контролировал себя. Вот именно этого я и боялась, когда ставила условие быть трезвыми во время секса.

Олег затащил меня в квартиру, и, прижав к стене, снова попытался сорвать платье. Ему удалось задрать его только до талии, а вот шифоновый верх не выдержал его напора и разлетелся в клочья. Обнажив мою грудь, Олег принялся больно сжимать ее. А потом принялся кусать.

Слез я уже не сдерживала. Пыталась сопротивляться, но пьяный Игнатов был как никогда силен.

– Отпусти! – закричала я и укусила его за плечо.

Олег оторвался от моей груди и залепил мне увесистую пощечину. Я не ожидала физической расправы и теперь просто глотала воздух. Щека горела, и боль была нестерпимой. Не знаю, как можно такое вытерпеть. Слезы лились градом.

А еще я не понимала, в чем моя вина. Неужели в том, что на миг позволила себе расслабиться. Скорее всего, парень, который меня обнимал, был пьян и не особо соображал, кого и где он обнимает. Или может за то, что у меня на затылке нет пары дополнительных глаз?

Придя немного в себя, все свои силы отдала на то, чтобы вырваться. Своими кулачками колотила Олега по груди, но он их не чувствовал. Игнатов с легкостью закинул меня на плечо и отнес на кровать. Там он разорвал на мне все вещи, при этом лапая меня, и оставляя на моей коже синяки.

Я вообще не понимала, зачем он это делает. Я никогда не отказывала ему в сексе. А сейчас его действия больше напоминали акт насилия. Он был жесток и беспощаден.

– Ты моя! – слышала я сквозь свои рыдания ответы на свои вопросы. – Только я могу к тебе прикасаться!

На мои слезы и крики не обращал внимания, и обессилев, я не видела выхода, как просто перетерпеть его заскок. Молча, глотая слезы, смотрела в потолок, пока Олег вдалбливался в меня, причиняя боль. Игнатов, как никогда был груб, душил, закрывал мне рот, сжимал грудь так, что искры из глаз сыпались.

А когда он получил все, что хотел, Олег распластался на мне, вдавливая меня своим весом в кровать.

– Моя! Запомни, – и уснул.

Мне было тяжело дышать и стоило неимоверных усилий сбросить его с себя. Он даже не проснулся. Тихонько на цыпочках я вышла из комнаты и хотела принять душ, но меня неожиданно озарило.

Только что Игнатов нарушил пункт договора о том, что секс между нами должен быть без использования алкогольных и наркотических средств. Слабая надежда на свободу забрезжила в моей голове. Если я сейчас докажу, что между нами был секс, и Олег был пьян, то это был реальный шанс расторгнуть этот проклятый договор.

Душ я решила не принимать. За то время, что мы с Игнатовым вместе, я успела завестись своим гардеробом в его квартире. Оставлять новые вещи у Олега было отличным решением скрыть от родителей свои доходы. Поэтому душ не принимала, натянула нижнее белье, джинсы и футболку.

Для начала мне нужно было снять побои и получить справку о физическом сексуальном контакте за последние двадцать четыре часа. Потом взять кровь Олега на анализ. Нужно было ехать в больницу.

Сама я бы без проблем туда съездила, а как быть с пьяным Олегом? Вызвать скорую помощь, но он спал и вряд ли бы проснулся. А мне нужно было все сделать так, чтобы он не смог не к чему подкопаться, и соответственно никого подкупить.

Я металась по квартире, как тигр в клетке. Мои мысли были хаотичными, перепрыгивали с одной на другую, не давая мне сосредоточиться и принять правильное решение. После долгих метаний я все же сделала выбор в пользу поездки в больницу, где я могла сама сдать анализы и найти врача, которого трудно было бы подкупить. Сейчас я жалела, что, общаясь с Олегом, не завела хотя бы одного друга из тусовки богатых и знаменитых, который мог бы мне сейчас помочь.

Натянув кофту, которая совсем не подходила к джинсам, я кинулась к двери. На внешний вид мне сейчас было наплевать. На двери у Игнатова стоял кодовый замок, который я к счастью знала наизусть. Но каково было мое удивление, когда дверь не открылась. Я повторяла и повторяла выученную наизусть комбинацию, но результат был нулевым. Когда Игнатов успел сменить код? Запаниковав, я пыталась набирать различные комбинации цифр, но ничего не менялось. Дверь оставалась закрытой. Я была в ловушке.

В отчаянии я принялась колотить по двери руками и ногами, зарабатывая себе дополнительные синяки. Слезы безысходности текли по моим щекам. Я прижалась спиной к двери, а потом медленно сползла на пол. Обхватив голову руками, я горько зарыдала. Это было так глупо. Быть от свободы всего в двух шагах, и по какой-то нелепой случайности отдалиться на сотни километров. Я уговаривала себя не расстраиваться. Утро вечера мудренее. Завтра я что-то придумаю. Я буду наставать на расторжении договора, чего бы мне это не стоило.

Вытерев слезы рукавом, я прошла в гостиную и, не умываясь, легла на диван. Усталость и пережитый всплеск эмоций взяли верх надо мной, и я тут же уснула.

Утром я проснулась от божественного аромата кофе.

Долго не могла разлепить веки, а когда у меня это получилось, первое, что я увидела, был поднос с кофе и свежими круассанами, стоящий на столике рядом с диваном. Губы растянулись в улыбке, а потом так же вернулись в прежнее состояние. Через столик сидел Игнатов. Ноги его были широко расставлены, опирался локтями на колени, голова опущена на ладони. Мое пробуждение он не видел, и я старалась не дышать, чтобы дать себе время вспомнить в подробностях вчерашний вечер и подготовиться к предстоящему разговору. Не знаю, чем я себя выдала, но Игнатов поднял голову и уставился на меня. В его взгляде было столько боли и безнадежности, что на миг мне показалось, что это я вчера зверствовала и издевалась над его телом.

Олег поднялся и протянул руку в мою сторону, пытаясь погладить меня по щеке. В ужасе я отпрянула от него, кутаясь в плед, которого кстати, не было, когда я засыпала.

– Не трогай меня!

Голос ото сна и пролитых слез был тихим и сиплым.

Игнатов выставил две руки вперед, затем медленно поднял их вверх, давая понять, что я в безопасности.

– Давай поговорим, – он вернулся в кресло, но глаз не отводил.

– Давай поговорим, – я старалось казаться смелой и уверенной, хотя у самой сердце грозилось вот-вот выскочить из груди.

– Я виноват.

Я просто кивнула в ответ.

– Ты тоже.

– В чем? – моему изумлению не было предела.

– Ты обнималась с каким-то сопляком. Позволяла лапать себя. Виляла своей задницей и терлась об него, как сучка в течке. Я все видел собственными глазами, – Игнатов показал двумя пальцами на свои глаза.

– Я ни с кем не обнималась. Это был просто танец. И это подтвердят все, кто там был. А вот ты был пьян. До потери пульса. И я это почувствовала на себе.

Я не понимала, зачем я оправдываюсь.

– Я знаю, это было лишним.

– Это было слишком.

– Прости!

– Ты нарушил договор, и я хочу расторгнуть его, – ну вот, я это сказала.

Когда Олег понял, о чем я прошу, его виноватый взгляд сразу же стал колючим, режущим.

– Нет.

– Ты был пьян! Ты затащил насильно меня в свою постель и изнасиловал! – я хотела напомнить ему про вчерашний вечер.

– А ты мне вчера пыталась изменить! – не остался в долгу Олег.

Как истец, я проигрывала Игнатову. За его спиной годы тренировок в красноречии со своими друзьями и подругами. В его мире было трудно выжить тем, кто не мог дать достойный отпор даже в словесном поединке. А я так совсем была не из его мира. Но проигрывать не собиралась.

– Что? Я пыталась? А ничего, что ты уже полгода трахаешь, все что движется? Это не в счет?

– А ничего что ты холодна, как айсберг. Ничего, что у тебя нет ко мне никаких чувств?

Мы разговаривали на повышенных тонах, жестикулируя при этом руками.

– А ты разве не знал об этом, когда ставил свою подпись?

– Даш! Ну, ведь между нами было много хорошего. Были дни, когда нам было вместе интересно и приятно проводить время.

– Это было, когда между нами была дружба. Когда ты не спал со мной и не платил мне денег, а я не претворялась, что мне все это нравится.

– Я, между прочим, никогда ни к кому не относился так, как к тебе. Я же все, что у меня есть, тебе отдаю.

– А зачем?

– Даш, я люблю тебя.

Его признание выбило почву из-под моих ног. Я не знала, что сказать ему в ответ. Лгать я не хотела, а правда была обратной его словам. И даже после того, что Игнатов со мной, сделал, я не смогла сказать ему в глаза, что ненавижу его. Для меня это было жестоко.

Олег сам прервал мое молчание:

– Я знаю, что ты ничего подобного ко мне не испытываешь, но каждый день я надеюсь, что однажды растоплю твое ледяное сердце.

Мне снова хотелось плакать. Мне первый раз в жизни признавались в любви. И это делал парень, от которого я хотела бы слышать это признание в последнюю очередь. И сейчас, чувствуя ломоту во всем теле, я не понимала его чувств. Насколько его слова были правдивы? Или насколько лживы?

– А то, что было вчера, это такой своеобразный путь к моему сердцу?

– А то, что было вчера, больше никогда не повториться!

– Я настаиваю на расторжении!

– Я тебя никуда не отпущу. Хочешь свободы? Будь добра выполнить все условия!

– Но ты их нарушаешь!

– Ты меня провоцируешь! – Олег вскочил с кресла.

Эмоции у обоих были на запредельной высоте. Я понимала, что проиграю Олегу, но сдаваться не собиралась. Что бы чувствовать себя на равных, тоже встала с дивана.

– Я никогда не давала тебе повода!

– Мы можем спорить хоть целый день, я не отпущу тебя, Даш!

– Я не люблю тебя!

– Это не важно! Важно, что ты рядом! Мне достаточно!

– Ты меня ударил!

– Я готов просить прощения вечность. Это было непозволительно с моей стороны. Подобного больше не повториться.

– Тебе каждый раз придется меня насиловать, чтобы удовлетворить свои желания. Я не позволю тебе ко мне прикоснуться. Никогда.

В этот момент зазвонил мой мобильный, и мне пришлось отвлечься от нашего разговора. Звонила мама, и мне сразу стало стыдно, что я совсем отбилась от рук, и со вчерашнего дня ни разу ей не позвонила.

Руки тряслись от возбуждения, и, стараясь говорить как можно спокойнее, я сразу же принялась успокаивать маму:

– Алло, мам? Со мной все в порядке!

– Дааш, – мама плакала.

Мое сердце сжало ледяными пальцами ужаса, и мне кажется, я забыла, как дышать.

– Мам, что случилось?

Перед глазами встал образ Вики, обессиленной и истощенной, такой, какой я видела ее перед отлетом в Германию.

– Папа, Даш! У нас такое горе.

Мама снова разрыдалась и я поняла, что не смогу вытянуть с нее ни слова.

– Я сейчас приеду.

Я сбросила звонок и посмотрела на Игнатова. Весь наш разговор отступил на задний план.

– Даш, что случилось?

– Ничего, – мой голос дрожал, хотя я старалась говорить ровно. Рыдания подкатывали к горлу. Я не знала, что произошло, но мне было так страшно. – Это семейное.

– Тебе нужна помощь? – Игнатов выглядел по-настоящему обеспокоенным.

–Нет. Да. Вызови мне такси.

– Я могу сам тебя отвезти.

– Нет. Мне нужно побыть одной.

– Хорошо.

Пока я умывалась, у меня было несколько минут, чтобы разглядеть свое лицо. Оно было опухшим после вчерашних слез. На скуле проступил небольшой отек после удара. Достав тональный крем, я попыталась замаскировать синяк. Вроде получилось.

Делала все на автомате, потому что боялась думать. Боялась придумать себе что-то, что не смогу вынести.

Олег вызвал мне такси, открыл дверь, сказав, что вчера утром он сменил код. Если бы не беспокойство, которое росло как снежный ком, я бы его растерзала прямо у двери.

– Тебе точно не нужна моя помощь? – услышала я, когда уже стояла у лифта.

Игнатов стоял в дверях своей квартиры. Я на него не смотрела, но голос его был взволнованным. Ну, конечно! Ему же надо было как-то заглаживать свою вину.

– Нет, спасибо, – принять его помощь я не могла. Игнатов тот еще сукин сын. В два счета продлит мою каторгу еще на три года.

– Даш, я не расторгну договор.

– Потом поговорим. Я позвоню.

Сейчас я не могла сосредоточиться на Олеге, потому что все мои мысли крутились вокруг звонка мамы. Неведение было еще хуже, чем владение информацией. В голову лез такой бред, что я удивлялась своей фантазии.

Всю дорогу до дома я нервничала. Крутила в руках телефон, боясь позвонить маме и выяснить, что же все-таки произошло.

Лифт так долго не приходил, что я просто побежала по ступенькам. В нашей квартире пахло лекарствами. Корвалол, валериана. Этот запах у меня ассоциировался с бедой.

Первым делом я заглянула в комнату сестры. Сегодня было воскресенье, и как всегда по выходным Вика спала до обеда. Ее дыхание было ровным и ничего не говорило об ухудшении состояния.

Я прошла на кухню и увидела заплаканную маму. Вокруг нее на столе и даже на полу валялись таблетки. Видимо она просыпала аптечку.

Помимо слез под глазами пролегли тени, губы тряслись, и она смотрела в одну точку, до смерти меня напугав.

– Мам! Что случилось?

Она посмотрела на меня. В глазах апатия. Плечи затряслись в рыданиях, и я кинулась к ней, упав на колени, чтобы обнять и успокоить.

– Папу сбила машина.

Три слова. Три слова, которые я не услышала. Не услышала, потому что не хотела верить в них. Я молчала, не то ли прижимая маму к себе, не то ли прижимаясь к ней сама, ища защиту от горькой правды.

Я не знаю, сколько мы бы смогли так обниматься, каждая уйдя в свое горе, но осознание того, что нам нельзя сейчас вместе впадать в депрессию, иначе некому будет нас вытаскивать из этой бездны, заставила меня говорить и думать.

– Мам, он жив?

Мама закивала головой.

Не могу сказать, что мне стало легче, но тиски, сдавливающие грудь, немного ослабли.

– Как это случилось?

– Он пошел в автосервис. Крупный заказ. А по дороге его сбила машина. Мне позвонили и сказали, что он в больнице без сознания.

Слезы струились по ее лицу. Для нас всех это был еще один удар судьбы, а для мамы вдвойне. Не хватало, чтобы ее сердце не выдержало. Поэтому свои слезы я сдерживала, решив, что поплачу потом. Только дрожь не могла контролировать.

– Мам! Успокойся! Мы ему сейчас нужны!

Мама смотрела на меня невидящим взглядом. Что бы немного привести ее в чувство, я встала с колен и встряхнула ее за плечи.

– Мы сейчас поедем в больницу, и все узнаем.

Мама встала и молча пошла умываться. Глядя на ее серое осунувшееся лицо, мне даже показалась, что она сегодня стала на несколько лет старше. Если папа не выживет, мама тоже не сможет жить без него.

Я позвонила Крис и, объяснив ситуацию, попросила посидеть с Викой. Крис прилетела, когда мы уже были готовы выдвигаться. Заверив нас, что все будет хорошо, она осталась у нас, пока Вика не проснется. Потом они пойдут к ней и отлично проведут вместе время. Своего малыша она оставила с родителями, благо был выходной.

В больнице медсестра сообщила, что идет операция, и пока информации никакой нет.

Часы ожидания были адскими. Я молилась не останавливаясь. Я не могла поверить, что больше никогда не увижу своего героя, пример лучшего отца, своего советчика и просто друга, живым.

На улице был уже вечер, когда врач вышел из операционной и позвал нас к себе в кабинет.

Я слушала его и не верила, что с папой могло такое произойти.

Удар пришелся на голову и позвоночник. Если с головой было сильное сотрясение, то позвоночник пострадал намного серьезнее. Перелом со смещением позвонков. По словам врача, нужно радоваться, что перелом без осколков. Восьмичасовая операция была сложной, но прошла успешно. Справились без столичных хирургов. Пока папа не придет в себя делать какие-то выводы сложно. Сейчас в нашем случае оставалось только ждать и молиться.

Мы с мамой были в шоке от услышанного. Лишь присутствие врача удерживало нас обеих от истерики.

Папа находился в реанимации, и к нему пока что не пускали. Я уговаривала маму поехать домой. Но она была непреклонна. Объяснила, что здесь ей легче ждать, а дома она с ума сойдет. Договорились, что утром сменю ее, и, я скрепя сердце, отправилась домой.

Забрав Вику от Крис, вернулась в квартиру. Сестре о случившемся ничего говорить не стала. Вернее, не смогла. Я была морально вымотана и сейчас просто не выдержала бы ее слез. Придумала историю с командировкой. Вика вроде поверила, но словно на подсознательном уровне чувствовала, что что-то не так. Постоянно спрашивала про родителей, интересуясь, куда и с кем они уехали. Ныла, что скучает по ним. Поэтому, когда она уснула, я выдохнула с облегчением.

Наконец-то можно было дать волю своим чувствам. Плакала в душе, пока не обессилила. А потом звонила маме. Все было без изменений. Но, по крайней мере, ее голос не дрожал, это тоже было для меня хорошей новостью, хотя от переживаний я сама не могла найти себе места.

В течение дня несколько раз звонил Игнатов. Я настолько была поглощена постигшем нас горем, что даже ни разу не вспомнила ни о нем, ни о вчерашней ночи. К сожалению, шанс расторгнуть договор и обрести свободу был упущен. Доказательств у меня не было, а добровольно Олег ни за что не согласится на мое предложение. Но сейчас меня это мало волновало. Я готова была терпеть Игнатова хоть десять лет, лишь бы мой папа остался жив, и с ним все было нормально.

Я лежала в кровати, проклиная свою фантазию, которая подкидывала различные варианты развития событий, и ни один из них не был со счастливым концом. От размышлений меня отвлек звонок. Еще не видя звонившего, внутри промелькнула надежда, что это звонит мама для того, чтобы сообщить хорошие новости. Или плохие?

Но звонил Игнатов. Я несколько секунд сомневалась, но все-таки решилась ответить. Ведь между нами все осталось по-прежнему.

– Алло.

– Ну, наконец! Даш, что там у тебя случилось?

– Ничего страшного.

Я не хотела, чтобы он узнал о трагедии в моей семье.

– Я звоню целый день. Ты не отвечаешь.

– Я была немного занята. Решали семейные проблемы. Но сейчас уже все хорошо, – а у самой глаза на мокром месте.

Нужно было срочно придумать причину, по которой я не смогу видеться с ним в ближайшее время. Вряд ли я смогу разрываться между семьей и Олегом. Но Игнатов сам меня выручил:

– Даш! Я завтра утром улетаю с отцом к сестре на две недели. Но это совсем ничего не значит. Я вернусь, и мы продолжим наши отношения. Мы еще раз все обсудим. У тебя будет время на то, чтобы остыть и посмотреть на наши отношения под другим углом.

– Хорошо.

– Ты согласна? – не поверил мне Олег.

Парень явно не ожидал, что я так быстро сдамся. А разве у меня был выбор? Да и спорить сил не было.

– Да.

– Отлично, – в его голосе проскользнули веселые нотки.

А у меня на душе было так хреново, что выть хотелось.

Почему в жизни все так несправедливо? Кому-то деньги, статус, развлечения, поездки за границу. Но я даже не этому завидовала. А полному отсутствию проблем. Такие, как Игнатов, представления не имели, что такое жилье в ипотеку или жизнь от зарплаты до зарплаты. Не знали, что такое потерять любимого человека, просто потому что у тебя нет достаточного количества денег. Или считать минуты, молиться, надеясь только на волю божью. И нет, я ни в коем случае не желала кому-либо испытать подобное, но обида жгла сердце.

Так жгла, что говорить было трудно:

– Олег, я устала, созвонимся позже.

Перед тем как завершить разговор, Игнатов что-то сказал, но я уже не слышала его. Мне было все равно.

Единственное, что меня сейчас беспокоило – это папа. И мама с сестрой. Папа был нашей опорой во всем. Это он поддерживал нас, когда Вика болела. Он обеспечивал семью и был нашим тотемом от всех жизненных невзгод.

А теперь, чтобы не сломаться, нам нужно было держаться вместе и верить в него. Ему мы теперь были нужны как никогда раньше.

Я не помню, как уснула, но вставать было тяжело. Нужно было вести Вику в школу, а потом ехать в больницу. Уже перед самым выходом из дома позвонила мама, переживая за нас. Голос был уставшим и печальным, потому что изменений в состоянии папы не было. Но это тоже было хорошей новостью. Ведь и ухудшения не было.

Проводив Вику до крыльца школы, сразу же помчалась в больницу. Маму я застала в коридоре, там же где и оставила вчера. Уткнувшись в ладони, она тихонько вздрагивала от рыданий. Мне кажется от страха, я даже позеленела. Но вместо плохих новостей меня ожидала хорошая. Папа несколько минут назад пришел в себя. Сейчас ему проведут несколько исследований и тестов, и к обеду переведут в палату. Так что, возможно, что мы даже сегодня его увидим.

С этого момента наша жизнь сильно изменилась.

Мы с мамой очень много проводили времени рядом с папой, сменяя друг друга. Как говорил доктор, папе очень повезло и на нем все заживает, как на собаке. Представления не имею, как все заживают на собаке, но папа очень быстро шел на поправку.

С головой, у папы, слава богу, все было в порядке. Сотрясение средней тяжести, которое поддавалось лечению. Да и с позвоночником все обошлось, единственное, что очень тревожило нас – это отсутствие чувствительности на ногах.

Как объяснили в больнице, это нормальная реакция организма на перенесенную травму. И чувствительность со временем восстановится и папа сможет ходить, как нормальный человек. Спринтером ему, конечно, уже не быть, но к своей прежней жизни вернуться было возможно.

Только начиная с дня выписки, требовалось продолжать лечение, которое заключалось в приеме дорогостоящих лекарств, массажей и различных медицинских процедур, а так же в профессиональном уходе на протяжении всего процесса восстановления. И все это нужно сделать, чем раньше, тем лучше. Чем дольше отсутствует чувствительность, тем меньше шансов встать на ноги.

И все бы ничего, но было одно большое но. На все это в нашей семье не было денег. Мама с папой молчали по этому поводу. Мама плакала в одиночестве, а папа замкнулся в себе. И снова не было выхода. И снова еще одно испытание нашей семье. И у меня возникал вопрос: а последнее ли оно?

Пока папа находился в больнице, решение этого вопроса временно откладывалось. Но то, что эту проблему придется решать, я точно знала. И знала, что нашей семье придется очень тяжело. Фактически мы будем жить только на мамину зарплату, которой бы хватало на оплату ипотеки и.… И все. Основным добытчиком был папа, но сейчас он был не в строю.

И вот тут, круг замыкался. А замыкался он на Игнатове. Я сейчас в его помощи нуждалась, как никогда. Но стоит ему только узнать об этом, и меня ждала роль его подружки с пожизненным сроком использования. Продолжать отношения с ним особого желания не было, но и у этой медали была обратная сторона – чем дольше я была с Олегом, тем больше и дольше я могла помогать своей семье материально.

Пожизненное пользование моим телом могло стать пожизненной гарантией материального благополучия моей семьи. Нужно только было все хорошо обдумать и принять решение.

Плюсов в продлении договора было много. Начиная от безбедной жизни и заканчивая моим спокойствием за семью. Конечно, мешал один большой минус. Я не любила Олега, но это было для меня не критично. Мое сердце было свободно, и занимать я его глупостями типа любви не собиралась, а если закрыть глаза на последнюю выходку Олега и поверить его оправданиям, то можно признаться, что в целом между нами сложились довольно неплохие отношения.

Для начала меня ждали два варианта: либо я возвращаюсь к Игнатову и получаю деньги на лечение отца, играя с ним в любовь, либо мою семью ждет крах. И сейчас, я уже не раздумывая, была готова перешагнуть через себя и свою гордость, и снова помочь своей семье преодолеть очередные трудности. А уже потом можно было разрабатывать план по завоеванию Игнатова.

Только в этот раз я не могу допустить ошибки, и я должна переиграть Олега в его игре. Если бы он сейчас слышал мои мысли, то поаплодировал бы. Я научилась использовать людей.

До приезда Игнатова оставалось два дня. К этому времени у меня созрел план, который мне всего лишь навсего нужно было привести в исполнение. Главное запустить первый механизм, а на выполнение остальной части у меня было два года в запасе.

Нервничала я не по-детски.

Наверно, и повод был далеко не детский.

Я решила выйти замуж за Игнатова.

Да, да, да! Я не сошла с ума и приняла это решение в трезвом уме и светлой памяти.

Игнатов в ближайшее время должен стать моим мужем.

Только так я могла помочь своей семье вылезти их той ямы бедности, в которой мы жили последние несколько лет. Можно было просто попросить его о помощи, но мне нужна была гарантия, что какие бы трудности и невзгоды не ждали бы моих родных, я всегда могла бы им помочь. То, что Игнатов не жадный скряга, в этом я убедилась давно. И на место обеспеченного щедрого мужа его кандидатура лидировала во всех отношениях.