Текст книги "Отражение звезды"
Автор книги: Марина Преображенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
– Ну что, подключаем всех. Каратаев – раз. Пусть он выуживает своего сыскника, – судя по всему, это и есть та самая ищейка, о которой тебя предупреждали. Стоп! Может быть, он знает что-нибудь?
Леночка набрала номер Каратаева.
– Григорий Юрьевич, нам необходимо поговорить. Конечно, – Леночка посмотрела на Андрея, зажала микрофон ладошкой и одними губами зашептала: – Спрашивает, могу ли я подъехать. Говорит, что у него есть для меня кое-что. Сказал, что это касается Никитина. А можно я не одна приеду? – Выслушав ответ, она положила трубку. – Та-ак, – Леночка потерла ладони, они стали горячими, и по телу пробежала волна, как будто бы сотни иголочек воткнулись в ее кожу. – Быстро пьем кофе и летим к нему.
– Погоди… – Андрей положил на стол салфетки, на салфетки поставил блюдца, на блюдца белые кофейные чашечки. Леночка усмехнулась: уж она-то точно не стала бы разводить такую канитель. Разлила бы кофе по чашкам, бросила бы туда рафинаду и быстро-быстро, обжигая горло горячим напитком, выпила бы его большими глотками. – Не суетись. Кроме Каратаева, есть еще Сева, так?
Леночка кивнула и придвинула к столу табурет.
– Но я не думаю, что ему нужно говорить об Оксанке. Он не сможет скрыть этого от Натальи. Она же с ума сойдет, она сбежит из клиники и будет искать сестру…
– И не надо. Просто попроси его быть эти дни для Натальи бессменным ангелом-хранителем. Он крепкий парень, головастый, если что – возьмет ее под свою защиту. Возьмет ведь?
– Конечно! – с жаром ответила Леночка и обожгла губы горячим кофе. В Севке она не сомневалась, на Севку можно положиться, как на себя, даже больше. – А может, лучше попросить его вывезти Наталью из клиники?
– Куда? – Андрей с сомнением покачал головой.
– Да хоть к себе. У него родители постоянно в деревне гостюют, он давно за хозяина. Потом… потом, у них с Натальей складываются близкие отношения, а Севка, как бы это попонятнее объяснить, когда-то ухаживал за мной, и теперь ему немного неловко. Пусть видит, что его близость с Наташей не причиняет мне боли. Да и вообще…
– Отлично, – Андрей взял лист бумаги, сложил его вдвое и быстренько составил план действий.
– Ну что? Рванули?
Леночка поставила чашечки в раковину и вслед за Андреем пошла в прихожую.
– Ну, безмозглый! Совсем безмозглый! У меня есть друзья. – В одном ботинке Андрей проскакал к телефону. Леночка уже застегивала куртку-парку на кроличьем меху из светлой плащевки и нетерпеливо погладывала в сторону Андрея.
Вдруг она услышала шаги на лестничной площадке и замерла.
– Блин! Занято у Петровича, – Андрей повернулся к ней и тоже насторожился. – Что?
Она уже открыла рот, чтобы ответить ему, что все в порядке, – просто слышала подозрительный шорох, а теперь он стих, – как в дверь позвонили. Она почувствовала, что у нее моментально вспотели ладони.
– Может, Каратаев, – шепнул Андрей и наклонился ко второму ботинку, уже не сводя с Леночки глаз и стараясь одновременно держать в поле зрения дверь.
Леночка покачала головой, Каратаев не мог так быстро приехать, и вообще он не собирался ехать сюда, они договорились встретиться у него.
– Севка?! – предположил Андрей. Леночка снова покачала головой. – К тебе еще может кто-нибудь прийти?
– Только соседка, но ее не слышно…
– Откройте! Милиция! – Леночка недоуменно пожала плечами и кивнула в сторону двери. – Открывать?
– Погоди, – Андрей приник к «глазку». За дверью действительно стоял человек в форменной фуражке. Андрей прижался спиной к стене за дверью. – Попроси предъявить документы.
В дверь снова позвонили. Леночка поморщилась, как от зубной боли. Не нравился ей звук звонка, нужно будет сменить его на какой-нибудь более приятный. С оленьих рогов соскользнул зонтик и, словно в бубен, ударил пару раз по перевернутому ведру. Как оно здесь оказалось? Леночка вздрогнула, бросила взгляд на злополучное ведро. Таиться больше не имело смысла, она чертыхнулась и, решительно подойдя к двери, нарочито спокойным голосом произнесла:
– Я не вызывала милицию. – Со стороны лестничной площадки к «глазку» подплыл большой круглый и темный зрачок, – вероятно, с той стороны тоже пытались разглядеть, что творится в квартире. – Предъявите документы, – попросила она. Зрачок отделился.
– Ха, ты смотри, какая наглость! Документы ей! Да это я и вызывала милицию! – Тетя Клава вынырнула из-за плеча мужчины в фуражке. – Милиция это, милиция! Тебе тут в дверь стучали, ломали ее, так я и вызвала.
– Ломали? – Леночка выглянула сквозь щель, не снимая с крючка цепочки. – Документы-то предъявите. – Она строго взглянула на представителя власти. Тот развернул удостоверение, Леночка сличила фотографию с подателем документа, сняла цепочку и открыла дверь настежь, прикрыв таким образом Андрея.
– Следов взлома я что-то не обнаружила. – Она сделала жест, приглашающий непрошеных гостей войти. – Да и в квартире ничего не украдено.
В прихожей сразу стало тесно и душно – одна только тетя Клава сколько места занимала. Она первой забежала в комнату. Следом вошел лейтенант Лазарев, как узнала из документа Леночка, а потом появился мужичок с третьего этажа. Леночка всего несколько раз видела его, когда он выносил мусорное ведро, и никогда не встречала ни на улице, ни в магазине.
– Понятые, – объяснил Лазарев. – Так, на всякий случай. Мало ли, что мы могли застать.
– Проходите, проходите.
Андрей под шумок выскользнул за дверь и, прикрывая ее, Леночка услышала, как осторожно и торопливо он спускается по лестнице. С участковым она разберется сама, а вот Андрей должен заняться делами поважнее.
– Послушайте, вам что, скучно жить? – Леночка посмотрела на соседку. – Не надо, убедительно прошу вас, не надо соваться в мою жизнь.
– Ах, не надо?! – Женщина чуть склонила голову набок. – Да, может, мне страшно, а не скучно! Мне, знаете, – она апеллировала к милиционеру и показывала в сторону Леночки, – страшно. С такими соседями не соскучишься! То по ночам бродют, как коты, вверх-вниз. Цветы корзинами носют. Вы бы могли корзинами? А? Вот и скажите, если ее, корзину эту, по букетику продать, то денег аж две пенсии получается. Кто с честных трудов такое под дверью оставит?
– Я могу идти? – Мужичок презрительно фыркнул и посмотрел на скандалистку ледяным взглядом. – Уж больно мне не хочется в этом участвовать.
– Идите. – Лейтенант кивнул, он и сам не хотел бы в этом участвовать, да что поделаешь, работа такая. Вызвали, обязан явиться, разобраться. Обычная соседская склока. Почти в каждом подъезде есть такие вот старухи.
Дверь за мужиком с третьего этажа захлопнулась. Лейтенант прошел в кухню, скинул со стола крошки и положил на него свой планшет.
– А это что? «Каратаев – раз, – прочитал он вслух план действий, написанный рукой Андрея. – Севка – два. К Наталье – три. Позвонить Петровичу…» Что это? – Он поднял глаза на растерявшуюся Леночку.
– Я что, на допросе? Вы допрашиваете меня? Я в чем-то виновна?
– Пока нет, просто спрашиваю.
– В таком случае я могу не отвечать на вопрос?
– Можете не отвечать, – Лазарев сложил лист так же, как он был сложен раньше, и убрал его в планшет. Леночка понимала, что скорее всего он не имеет права так поступать, но ввязываться в скандал ей не хотелось.
– А вы у ней спросите, кто гостевал здесь? Только что, – авторитетно заявила тетя Клава. – Вон чашечки из-под кофе целых две, а чайник, между прочим, еще горячий. Ну, не горячий, – поправилась она, чтобы быть как можно ближе к истине, – но все равно…
– Послушайте… – вспылил лейтенант, но тут же сдержанно предложил неугомонной соседке, – присядьте пока. У нас будет время побеседовать. – Он перевел взгляд на Леночку: – Так что у вас здесь стряслось?
Может быть, если бы рядом не было тети Клавы, может быть, тогда Леночка решилась рассказать лейтенанту Лазареву, что с ней стряслось. По правде, он был ей симпатичен, и вряд ли Фима успел подкупить и это отделение милиции, но при соседке…
– Собственно, что вам надо? Вы же видите, ничего у меня не стряслось. Видите? Могут открыть шкаф – в нем нет никакого трупа. Могу вспороть постель – я не прячу золота. Не печатаю денег, не рисую ценных бумаг, не качаю нефть из подвала и не избегаю налоговой инспекции! – Она заводилась и еле сдерживала себя, чтобы не сорваться на крик. – А вам, да будет известно… – Она взглянула на тетю Клаву таким взглядом, что та сразу пожалела о своем присутствии в этой квартире, – я пью кофе из двух чашек. Знаете, не люблю горячий – переливаю. А ем из двух тарелок. Сначала из одной, потом из другой. И цветы пока никто не запрещал ставить девушке под дверь. Во всяком случае, ваш сын на это не сподобился. Он предпочел взять девушку силой. Силой ведь легче и не так накладно! А зарабатывать он, как, впрочем, и вы, не умеет. И если б я была не так сдержанна и хуже воспитана, я вышвырнула бы вас из своей квартиры, обозвав при этом…
– Стоп-стоп-стоп! Хватит, – Лазарев встал из-за стола. – Вы не кипятитесь. Порядок есть порядок. – Он приосанился, сунул ручку в нагрудный карман распахнутой куртки и стер со лба капельки пота. – Вы уж попросите своих… ну, кавалеров, что ли… – уголки его губ приподнялись, и он как-то странно улыбнулся. Вроде бы улыбается, а вроде бы и нет. – Скажите, чтобы соседей не беспокоили.
– Скажу, – буркнула Леночка.
– Вот видите, как славно. Договорились. А вы, Клавдия Ивановна, бузу понапрасну не разводите.
Но та не унималась:
– Во-от такую корзину! Во-от та-акую! С нее цветов по букету на целую мою пенсию… за два месяца! Да их всех за решетку надо! А как дерзит?! Безродная вертихвостка! Из-за таких порядочные мужики спиваются. Вечно к ней кто-то ломится, кошка драная…
Леночка слушала ее молча, но глаза уж слишком откровенно насмехались. Старуха просто завидует. Муж у нее дебошир, сын пьяница и насильник. Не жизнь – сплошной кошмар.
– Порядок есть порядок, – лейтенант во второй раз за прошедшие пятнадцать минут повторил это, захлопнул планшет и сделал под козырек.
– Честь имею.
– Всего хорошего, – Леночка проводила его взглядом, затем пересеклась с немигающим взглядом соседки и рассмеялась.
Тетя Клава вспыхнула, побледнела, зрачки ее сузились, точно ей пустили в лицо клубы сигаретного дыма, и, выпятив грудь, она пошла вслед за участковым с видом оскорбленного достоинства.
– Не споткнитесь, – Леночка услужливо откинула занавеску с кухонной двери. – Там рога – не ушибите голову.
– Дура, – прошипела соседка и тут же ткнулась задранным подбородком в милиционера, который внезапно остановится.
– Ну все, – кинул тот через плечо. – Идемте, Клавдия Ивановна, я должен запротоколировать вызов.
Судьба выкинула очередной финт. Леночка уже перестала удивляться тому, что с ней происходит. Вздохнув и покачав головой, она взглянула на часы. Сейчас должен вернуться Андрей. Наверное, он уже увидел, как отъехал милицейский «УАЗ», возможно, дозвонился куда хотел. Леночка подошла к окну, посмотрела на телефонную будку. Она была пуста – скорее всего неисправна. Она всегда неисправна. Леночка помнила, что неподалеку есть еще одна. Оттуда иногда удается звонить без жетонов, но Андрей этого не знает. Значит, ему придется бежать до киоска за жетонами. Выходить или ждать его возвращения?
В первую очередь она решила позвонить Каратаеву, извиниться за то, что задерживается. Потом помыла посуду, расставила ее по местам. Прошлась по квартире. Ее внимание привлекло ведро, снова неизвестно каким образом перекочевавшее из ванны в прихожую. Она пожала плечами и подняла его. И вмиг сердце ее упало. Леночка дрожащими руками подняла клеенчатый пакет, перевязанный крест-накрест розовой тонкой лентой, точно рождественский подарок. Деньги? Что за деньги? А этот кулечек с толченым мелом? Толченый мел?.. Вряд ли… Белый порошок… Кокаин! Кокаин! Ее хотят подставить, ее хотят убрать с дороги, просто изолировать, чтобы не путалась под ногами! Сейчас у нее много друзей и, как полагает Фима, – друзей влиятельных. Она работает, все время на виду – значит, убрать ее, чтобы никто не заметил, очень проблематично. Леночку передернуло. Участковый, вызванный соседкой, – это только цветочки. Ягодки ждут ее впереди. Она прислонилась к двери и чувствуя, как похолодела ее спина, сползла на пол.
Внизу негромко хлопнула дверь. Леночка вздрогнула. Но шаги оборвались где-то на четвертом, пятом этаже. Пока не за ней. Конечно, ей – рано или поздно – удастся доказать свою непричастность к этому пакету. Конечно, ей помогут друзья, тот же Каратаев или Соловьев. Они не бросят Леночку в беде. Да и Андрей тоже. Но сейчас… Сейчас ей нужно делать ноги. Леночке надоело чувствовать себя вечно убегающим зайцем, дрожащим, который прячется по углам и задворкам.
Зазвонил телефон.
– Алло, – услышала Леночка, застегивая куртку и одной рукой обматывая вокруг шеи шарф. – Я у ребят. Как ты там?
– Андрей! У каких ребят? Андрей! Я обнаружила под ведром в прихожей пакет с кокаином и деньгами. Что делать? Почему ты там? Кто эти ребята?
Внизу снова хлопнула дверь.
– Это за мной!
– Не паникуй. Положи пакет на место и не выходи из дома. Мы скоро будем. Ребята – мои друзья из Федеральной службы безопасности. Главное, не беги. Никуда не беги, слышишь? Все образуется.
Леночка бросила трубку. Села на стул, обхватив голову руками. Но шаги снова заглохли где-то на нижних этажах.
Она вскочила, сорвала с петли сумку и, запихнув в нее пакет, медленно подошла к окну на кухне, слегка отодвинув край тюлевой занавески, посмотрела вниз. Улица была пустынной. Два малыша в отдалении играли в снежки, по проторенной к магазину тропинке ковыляла старуха в высоких валенках без галош, доносился шум моторов проезжающих по трассе автомобилей. На автобусной остановке стояло несколько человек. Сидеть и ждать? Да пока они приедут – ее след простынет! Как он мог бросить ее на произвол судьбы? Почему не дождался, поехал к своим фээсбэшникам сам? А если бы этот пакет обнаружил участковый?
Она выскочила за дверь с одной мыслью: как можно поскорее избавиться от страшного «подарочка», и ничего более сумасшедшего, чем выбросить его в мусоропровод, не пришло ей в голову.
Леночка перемахнула через пролет в мгновение ока. Прислушалась. Ей показалось, что снова у подъезда остановилась машина, раздались приглушенные голоса. Сердце заколотилось, она занервничала, заметалась, сделала несколько шагов в сторону своей квартиры, вернулась к мусоропроводу, затем вынула пакет из сумки и оттянула крышку мусоропровода. Раздался неимоверный грохот и скрип.
– Торопишься? – соседка выросла перед ней, как гриб после дождя: такая же крепкотелая, влажная и пахнущая тленом. Лицо ее невинно сияло. Она ведь ни на секундочку не сомневалась, из какого теста вылеплена эта тихоня и аккуратистка. Ну неужто Аганин просто так ее под крылышко взял? Пользовал небось. А как же иначе? Клавдия Ивановна помнила еще его мать. Независимая, своенравная – она ни с кем из соседей дружбы не водила. Знала она и Милочку. Вот та была вроде бы ничего. Милая такая, как и ее имя, отзывчивая, всем всегда угождала и на мужа жаловалась: мол, нет никакой жизни, все в море да в море. А он, видишь ли, ушел, бросил жену с девочкой. Взял какую-то безродную. И она еще будет ей сыном в глаза тыкать!
Медленно и неуклюже тетя Клава шла к Леночке и словно раздувалась, расползалась в разные стороны, заполняя своим самодовольным видом все пространство.
Леночка вдруг подумала, что если Клавдия Ивановна и была в прошлой жизни кем-то, вернее – чем-то, то это «что-то» было не иначе как газообразное вещество.
– А что это у тебя в руках? Деньги никак? Доллары? Дай-ка я погляжу. Смешно ведь – прожила до старости, а доллара и в глаза не видела. Вам столько на работе платят, что ты их выкидываешь? И-э-эх, мне бы, дуре, догадаться, с чего это цветы дорогущие на окно выставлять?
– Слушай, – Леночка опустила пакет в зловонную черную трубу и захлопнула крышку. – Если в ближайший час ты высунешь нос из своей конуры, то учти… – Леночка выдохнула отпрянувшей женщине прямо в лицо: – Я вот этими руками в свое время таких, как ты, знаешь сколько на тот свет отправила?
Шепот ее был зловещим, Клавдия Ивановна схватилась за сердце и задом попятилась к открытой двери, благодаря Бога, что у нее есть путь к отступлению. Дверной замок тихо щелкнул, затем со стремительной скоростью провернулся ключ в нижнем замке, глухо ударила цепочка, вдетая в прорезь, звякнула щеколда в верхнем углу, и все смолкло.
Вытерев руки о носовой платок, Леночка побежала к чердаку.
– Вы из какой квартиры? – Низкорослый и немного толстоватый тип подозрительно посмотрел Леночке в глаза.
– Да я вообще здесь не живу, – соврала Леночка. – А что, собственно, случилось? – Она сжала в кармане ключ с такой силой, что у нее заболела рука, но глаза были беззаботны и улыбчивы. – Может, здесь кого-нибудь убили? – Леночка зашептала, приблизив лицо к его уху, словно желая проникнуть в страшную тайну.
– Не убили, – сухо ответил мужчина и взглянул на стоящую у соседнего подъезда патрульную машину.
– Вот и я думаю, с чего бы это? Вроде тихо, а ваши люди караулят все входы-выходы. – Хорошо сыгранное безразличие несколько успокоило мужчину, но пропускать ее он все равно не собирался.
– Из какой квартиры вы вышли? – спросил он Леночку.
– А-а… Так я была в тридцатой, у Майоровых. Вла-ади-ик! – Леночка подняла глаза к одному ей ведомому окну и помахала рукой, и тут же, как бы случайно перевела взгляд на окна Клавдии Ивановны. Больше всего она боялась, что та сейчас выскочит на балкон, затопает ногами, заверещит.
– В тридцатой? – Мужчина подумал, потоптался на своих коротких ногах и махнул рукой. – Проходите.
Мужчина отступил, Леночка улыбнулась ему вежливо и дружелюбно, но в душе ее кипел тайфун. Едва сдерживая себя, она постояла секунду, зазывно кивнула и, широко раскачивая бедрами, для пущей убедительности продефилировала за угол.
– Погодите! – Натужный баритон вызвал дрожь во всем ее теле. Она не остановилась, хотя поняла, что окликнули именно ее. – Девушка, постойте!
К автобусной остановке подъехал автобус. Леночка сорвалась с места и, не оглядываясь, проваливаясь в сугробы обочины, спотыкаясь и отталкиваясь руками от ледяной коросты, покрывшей снег, побежала.
Автобус захлопнул двери и тронулся с места.
– Стойте! Стойте! – Леночка забарабанила в дверь. – Я тороплюсь! Ну пожалуйста!
Кулачок Леночки ныл, она терла им о бок и взглядом, полным смеси горечи, растерянности и ненависти, провожала проклятую железную машину, похожую издалека на большую зеленую гусеницу. Хоть под колеса бросайся – все равно проедет по тебе и не остановится. Из-за угла дома, откуда только что выбежала Леночка, заметав издали стоящий на остановке автобус, неслась черная машина с мигалкой на крыше, и Леночка почувствовала, как у нее немеет язык. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что это за машина и почему она так стремительно летит к ней.
Леночка затаилась за стеклянным перекрытием, как будто могла сделаться не только неслышимой, но и невидимой.
– Григорьева?
– Да, – отираться не имело смысла. Она только пыталась подавить дрожь в голосе и постараться не думать о страшных последствиях. Машина влилась в поток и на большой скорости покатила Леночку в неизвестном направлении. «Как же – в неизвестном… – Леночка горько усмехнулась. – В тюрьму».
– Ну, присаживайтесь. – Ей указали на диванчик в маленькой комнатушке. Однажды Леночка была в помещении, похожем на это, когда ее допрашивали или, вернее, проводили беседу в прокуратуре. Но тогда они с Каратаевым сами пришли в милицию, сами написали заявление, и Леночка считалась стороной потерпевшей. Только ведь фокус в том, что даже тогда ее никто не захотел слушать. Что уж говорить про теперешнюю ситуацию!
Леночка вспомнила соседку. Дернул же ее черт за язык сморозить такую глупость. Она горько усмехнулась.
Сопровождающий коротко взглянул на нее и вышел из кабинета, бросив на ходу:
– Ждите.
«Ждите», – мысленно повторила Леночка. На столе зазвонил селектор, Леночку так и подмывало нажать кнопку, и вдруг она почувствовала, что ее это даже забавляет. Ни капельки не страшно. Она поднялась, подошла к столу, собираясь поднять трубку, но селектор так же неожиданно, как зазвонил, прекратил подавать признаки жизни.
Часы на стене равномерно попискивали в такт звуковым сигналам, мигая зеленым двоеточием, отмеряющим секунды.
Пищат, как голодные мышки, грызут пирог времени, конца и края ему не видать. А все же стекает жизнь песочком сквозь пальцы. Леночка с удивлением посмотрела на свои раскрытые ладони. Пальчики… Она выкинула пакет в мусоропровод, но отпечатки пальчиков на упаковке все равно остались.
Почему никто не идет? Почему оставили ее одну – даже кабинет не заперли? А если выйти в коридор? Возможно ли выйти отсюда незамеченной.
Посидев еще минутку, она снова поднялась, подошла к широкому подоконнику и села на него вполоборота к стеклу. Второй этаж. Не так уж и высоко. На окнах нет решеток.
Леночка внимательно рассматривала крестовину рамы. Оклеечная бумага местами вздулась, местами отошла от масляной краски, пожелтела и выглядела так, словно окна утепляли не этой осенью, а лет десять назад.
За окном, прямо под домом, тянулся высокий бетонный забор. Проходная с двумя охранниками, ряд машин со служебными номерами. Один из охранников дремал в будке, поглядывая в маленькое квадратное окошко затуманенным взглядом, другой пил чай из термосной пластмассовой чашки и держал ручку над газетным листом, – наверно, разгадывал кроссворд. Мимо них проходили люди, предъявляя в окошко удостоверения. Тот, который пил чай, периодически кивал и снова утыкался в кроссворд.
Леночка скрестила на груди руки. Открыть окно и выскочить? Но что дальше? Куда идти, домой? Смешно.
Снова зазвонил селектор. Леночка отошла от окна и, резко открыв дверь, пошла по длинному гулкому коридору. Дошла до конца, взглянула на табличку на последней двери и, круто развернувшись, медленно побрела в обратную сторону.
– Вы что здесь разгуливаете? Драпать собрались?
– Нет. – Она остановилась как вкопанная и вопросительно подняла свои изящные изогнутые брови. – Ищу дамскую комнату.
– Пошли. – Она пошла за майором. Тот, очевидно, появился в ее отсутствие, и им предстоял долгий разговор. В туалет не хотелось, но еще меньше хотелось неприятностей. Пусть он видит – Леночка не боится. А не боится потому, что невиновна.
Майор – следователь городской Московской прокуратуры Лобанов – был симпатичным, высоким и широкоплечим. Он задавал вопросы, она отвечала. Он записывал, она ставила подпись под каждой страничкой. Хотелось есть, пить и спать, но она снова и снова вынуждена была отвечать на его вопросы.
– Так вы говорите, что не сбегали?
– Нет… То есть… Я просто растерялась, когда обнаружила этот сверток. Я испугалась. К сожалению, все в моей жизни против меня, понимаете, поэтому…
– Когда вы познакомились с Никитиным?
– Года два назад. Или чуть больше. Я же вам говорила. Погиб Аганин, я не выдержала… Его бывшая жена, его дочь… В общем, я вернулась в подвал, из которого мы выкарабкались. В подвале у меня появилась подруга – Раиса Стоянова. Она была влюблена в Никитина и очень много рассказывала мне о нем. Уходила куда-то, говорила – к нему, возвращалась усталая, измученная и… с деньгами. Потом она рассказала, что Никитин фотографировал ее для порнографических целей и продавал снимки. А позже он приучил ее к наркотикам и стал продавать уже не снимки, а тело.
– И вы жили на эти деньги? – Леночка пожала плечами. За все время беседы майор не сводил с ее лица взгляда, буравил насквозь, и создавалось впечатление, что глаза его, стеклянные, немигающие, подсвеченные изнутри лазерным лучом, проникают прямо в мозг.
– Нет. То есть не совсем. Я торговала газетами и журналами.
– Разумеется, – он вздохнул. – Возможно, вы и не лжете. Возможно, повторяю. Но в это трудно поверить, чтобы вы жили с Раисой, как говорите, в одной квартире, снимаемой для вас Никитиным, и при этом не работали… э… путаной.
– Я клянусь вам. Я все уже рассказала, вплоть до последней секунды, до того самого момента, когда выбросила пакет в мусоропровод. Для чего бы я стала это делать? Я просто могла отказаться…
– Не могли. – Он улыбнулся, черты лица его смягчились, но голос все еще был жестким и холодным. – Не могли, потому что прекрасно понимали, что отыскать пакет в мусоросборнике – не так уж и сложно. Вы понимали это, и деваться вам было некуда. Но все равно это лучше, чем делать вид, что вы просто были в гостях в тридцатой квартире. Так ведь вы показали с самого начала?
Леночка склонила голову. Она почувствовала, что краска заливает щеки, и, раздосадованная своей непутевостью и абсурдностью положения, разрыдалась.
Селектор уже в который раз затрезвонил, и если следователь до сих пор просто не отвечал на звонки, то сейчас он, видимо, решил дать ей передышку.
– Да, – ответил он кому-то после короткого приветствия и нескольких минут внимательного молчания. – Да. Так точно. Я доложил по начальству. Очень на то похоже. – Он взглянул на Леночку, улыбнулся ей и подчеркнуто радостным тоном произнес: – Я это только что и собирался сделать, Василий Петрович.
Он повесил трубку.
– Ну-ну, не плачьте, Елена Сергеевна. Ваши показания уже проверяются. Идет отработка одной схемы действий и мы, поверьте, вовсю роем окрестности в поисках Оксаны Дудко. Я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете, но не вашими ли усилиями дело так осложнено? У меня на сей момент нет ни малейших подозрений, что вы что-то скрываете или увиливаете от ответа. Я склонен верить вам. Нет, я просто верю. Да-да, верю вам.
Леночка подняла красные глаза с воспаленными веками на майора.
– Счастливого пути. Вы свободны. – Он прикоснулся к ее руке, и Леночка вздрогнула.
– Как? Я могу встать и идти?
– Вот здесь подпишите. Прочтите вначале, мало ли что я вам подсовываю, а вы так, не глядя… Уяснили? Желательно бы вам никуда не уезжать. Подписку о невыезде я брать с вас не буду, но личная просьба…
– Куда идти? Домой?
– Домой. – И, наслаждаясь впечатлением, которое произвели на нее его слова, он добавил с ослепительной улыбкой: – Вот ваш пропуск. У выхода вас встретит Василий Петрович. Документ имеется?
Ее глаза сузились, она пытливо посмотрела на майора, но ничего уточнять не стала, хоть и не знала, кто этот Василий Петрович. Главное, что ее отпустили домой, даже подписку о невыезде не взяли.
– Документ? Вы же видели – редакционное удостоверение, – сказала она и встала.
– Годится.
На подгибающихся ногах Леночка вышла на улицу.
