Текст книги "Ученица дракона (СИ)"

Автор книги: Марина Халкиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Глава 38

Джона осторожно прикрыла двери. И грустная улыбка скользнула по ее губам. Мельхеры с каждым новым столетием и тысячелетием в своей тюрьме теряли силы. И сама девушка, рожденная в этом уже мертвом мире, порой ощущала себя призраком и тенью. Ее мать пыталась найти путь к свободе, но все было напрасно. Ткань мироздания оставалась целой, увы, но в ней не было ни одной щели, чтобы проскользнуть в другие миры, в которых было так много жизни и пищи.

Но недавно все изменилось. Кто-то приоткрыл завесу. И в эту щель ушли трое мельхеров, пообещав своей королеве, что скоро и остальные получат свободу.

Джона читала много книг, а также в общем сознании, когда мельхеры думали как один разум, она видела другие прекрасные миры и мечтала побывать в них.

А сейчас девушка все еще была тенью, которая во дворце перемещалась по тайным ходам, чтобы совершить задуманное и не быть остановленной стражей.

Мать все еще оберегала Джону, будто она была малое дите. Но девушка чувствовала ответственность за свой народ. Ведь однажды, знала она, придет ее время занять трон. «Королева умерла, да здравствует новая королева». Джона слышала отголоски этой фразы в коллективном разуме, хотя и не понимала, как умирали королевы, ведь мельхеры были бессмертны. Но однажды, после смерти своей матери, Нерия заняла ее трон, чтобы передать его в далеком будущем дочери. Когда Джона спросила мать об этом обряде – передачи власти, королева только потрепала ее по волосам, заметив, что настанет время, когда она все узнает.

А Джона с любопытством юности искала ответы, и отголоски обряда, что она уловила, заставляли ее испуганно смотреть на мать, желая, чтобы день передачи власти наступил еще нескоро.

Вернувшись во дворец, девушка остановилась перед дверью. Она осторожно постучала, чтобы не потревожить покой отца, который в последние годы почему-то практически не покидал стен одной комнаты. И услышав глухое да, она вошла в кабинет отца, предпочитавшего часто и спать на неудобном диване, а не мягкой кровати в своих апартаментах в западной части дворца.

Джона сбросила ненавистное черное покрывало, не понимая и этого странного обычая – носить темные одежды, скрывающие лицо. Порой она думала, что у мельхеров слишком много традиций и ритуалов, которым они безукоризненно следовали. А юность была не только любознательна, она требовала и свободы. Так что Джона чувствовала себя сразу в двух тюрьмах – в проклятом мире и в коконе этикета и ритуалов.

И только с отцом она чувствовала себя настоящей. Правда раньше она была сама собой и со старым драконом, который знал столько прекрасных историй. Но сейчас она не верила ему. Сейчас она знала правду, так что привязанности к Бертейну уже не было. По крайней мере Джона пыталась себя в этом убедить.

Мужчина в кабинете задумчиво стоял у окна, наблюдая за песчаной бурей, которая кружилась за прозрачной преградой стекла. Пески, пыль и тлен – это было все, что он наблюдал в окно на протяжении многих лет, проклиная свое бессмертие, но не решаясь все же оборвать собственную жизнь.

– Отец, – позвала девушка.

Ортон Хотон скупо улыбнулся, даже не обернувшись к дочери, чтобы она не увидела его лица, и в особенности глаз.

– Проходи, дитя.

Джона вздохнула, не только мать, но и отец все еще относились к ней как к ребенку. Но она не стала настаивать, что уже взрослая, только ее поступки могли доказать им ее состоятельность.

Джона бегло осмотрела комнату, поднос с едой был нетронут. Девушка испуганно сглотнула, в последнее время этот поднос все чаще оставался полным. И только магия поддерживала жизнь в бессмертном, но все еще человеческом теле Хотона. Девушка принялась наводить порядок в кабинете, хотя каждая мелочь и так лежала на своем месте. Но Джона не могла просто стоять на месте и глазеть на несчастный поднос с едой. Да и скрыть свое беспокойство было сложно.

Ортон обернулся, когда услышал песню, которую в детстве пел дочери и которую очень давно пела ему мать, до того, как повторно вышла замуж.

– Ты давно не улыбалась.

– Наследница Памелы открыла врата, вернее только приоткрыла их и призвала трех мельхеров в Изолеру. Но где трое, там скоро будут и другие мельхеры.

Ортон вздрогнул, что не укрылось от дочери, хотя она и не понимала, что так взволновало отца. Ей даже показалось, что она увидел страх в его глазах.

Хотон присел в кресло, в котором проводил долгие часы. И когда у него не было сил смотреть на песчаную бурю, он смотрел на камин. И пламя костра напоминало ему другой огонь – драконий. И тогда человек подходил вновь к окну и искал взглядом старую башню, в которой томился дракон, некогда бывший его другом.

Бывших друзей разделяли, казалось, только метры, но на самом деле их разделяли принятые решения, которые и привели их всех в этот мир и старый замок с ветром, гуляющим в щелях стен. И этот ветер порой шептал голосами тех, кто некогда жил в этом мире. Ведь никого из них не осталось. Мельхеры убили всех. Хотон сжал кулаки. Это было решение Нерии – провести массовые убийства. Она назвала это ритуалом. Но ее попытка провалилась, мельхеры не вырвались из своей тюрьмы. Нет, они остались в ней, чтобы наблюдать за тем, во что они обратили некогда цветущий мир.

Взгляд Ортона упал на руки. Его пальцы, его кожа – они все еще оставались такими же как и в тот день, когда его сердце остановилось, а затем заново забилось. И в зеркале он все еще ловил отражение молодого мужчины, чьи виски так и не посеребрил иней. Многие мечтали о бессмертии, а Хотон хотел стареть, как и все обычные люди. Ведь его жизнь превратилась в один бесконечный день, который длился вечность. Месяцами человек не вступал ни с кем в разговоры, часами наблюдая за той же панорамой за окном.

– Вот оно что…

– Ты не рад, отец? – прошептала Джона, присаживаясь на ковер у ног отца.

Ортон рассеянно погладил дочь по голове.

– Мельхерам нужна энергия, чтобы выжить, – задумчиво пробормотал он.

Девушка посмотрела на языки пламени в камине, гадая, что же видел отец в огне.

– Ты сочувствуешь своему миру?

Ортон промолчал в ответ, будто и не слышал вопроса.

– Мне жаль, – прошептала Джона, – но это единственный шанс нашего выживания.

– Возможно…

Джона подняла взгляд на отца, а потом перевела его на стол, заваленный бумагами и древними письменами. Уничтожив сотни миров, пожиратели сохранили тысячи книг, пергаментов, глиняных дощечек, свитков. Многие из них хранили не только информацию о магии, но и историю появления сотен государств, их расцвет и падение.

И вскоре, была уверена Джона, коллекция пополнится книгами из Изолеры.

– Значит – это правда? Ты ищешь способ получать нам энергию, не уничтожая миры?

– Я человек, Джона.

– Уже давно нет…

– И все же человек, – возразил Ортон, – который живет бесконечно долго. И который совершил слишком много ошибок в своей жизни. И не взирая на молодое лицо, я старик. И мое время давно вышло. И только сердце дракона, оно не дает мне умереть. А может еще надежда.

– Какая надежда?

– Помимо энергии разрушения есть энергия созидания. Вот и у меня есть надежда, что однажды в одном из свиток я найду секрет, как измениться и твоему народу.

– Разве это возможно, – тихо уточнила девушка, вспоминая то время, когда она каждый вечер бегала к дракону, чтобы послушать его новую историю о других мирах и том, как важна каждая жизнь. Но затем девушка выросла и ощутила тот голод, который испытывали все мельхеры. Вот только в мире без живых, она не могла использовать свою силу. Так что жажда стала и ее спутником. Вечный голод, который невозможно утолить.

– А разве мельхоры пытались?

Джона совсем запуталась. Дракон и Хотон твердили о важности жизни, а королева и ее подчиненные убивали, не чувствуя вины. И кто был прав в этом споре, девушка не знала.

– Почему вы сохранили жизнь дракону?

Девушка нахмурилась, не понимая, почему отец не задал этот вопрос матери. Впрочем, за долгие годы она никогда не видела их вместе. Если когда-то их что-то и связывало, то сейчас, знала Джона, только она останавливала королеву, чтобы не избавиться от единственного человека в этом мире. Этого Джона никогда не простила бы матери. И королева знала об этом.

– Таково было желание моей матери. Бер’тис умрет, когда врата будут открыты.

– Чтобы он не нашел покоя, – пробормотал Хотон, подумав, что в этом они с драконом похоже, они оба не знали покоя.

Девушка подошла к столу с книгами и пергаментом. Мельхеры не желали изменений. Вкусив хоть однажды чужую жизнь, они не могли уже остановиться. А Джона еще ни разу не питалась убийством. И впервые она задумалась о том, что, скорее всего, именно ей отдадут дракона. Протянуть руку и забрать жизнь того, кто и сам не хочет жить. Девушка покачала головой, она знала, что не сможет этого сделать.

– Сможешь, – ответил Хотон, услышав сбивчивую речь дочери. – А может, однажды ты заберешь и мою жизнь.

– Нет!

Хотон горько усмехнулся, он-то знал, что когда Джона изменится, то и его жизнь потеряет для нее ценность. Когда-нибудь ее и не надо будет убеждать, что он только человек, она и сама это осознает.

– Тогда, если есть способ… хоть один шанс моему народу измениться, мы должны его найти! Я хочу увидеть другие миры, о которых ты столько мне рассказывал, но я не хочу уничтожать их, превращая в такую же бесконечную пыльную пустыню.

Ортон очень долго смотрел на дочь. Он знал то, что ей пока было неведомо. Пройдет время, и Джона после особого обряда услышит мысли всех мельхеров, не их отголоски и эмоции, нет, она станет частью их разума, и начнется ее подготовка, чтобы однажды занять место матери. После первого ритуала в ней не останется ничего от человека, и больше не будет их разговоров, и она не будет наводить порядок в этом кабинете. Ее взгляд станет таким же холодным и безразличным как у Нерии. В день ритуала Хотон знал, что потеряет дочь и скорее всего лишится жизни. Первое его пугало, второе нет.

– Если и есть шанс, то мне потребуется помощь Бертейна.

С тех пора как они все оказались в этом мире, королева приказала запереть дракона, и Хотон ни разу не видел его. Он смотрел на ту башню, где держали дракона, но не имел возможности с ним поговорить.

А за прошедшие тысячелетия… Ортон и сам не знал, сколько раз он менял отношение к тому, кто когда-то стал другом, спасителем, а затем… врагом.

– Я могу провести тебя к нему, – прошептала Джона.

И Хотон не отказался от этого предложения, пытаясь правда скрыть страх и волнение от дочери. Он хотел увидеть дракона и поговорить с ним. Но боялся. Сейчас он понимал, почему дракон спас его и дал ему шанс прожить долгую жизнь. Но Берт, будучи драконом, не знал, что Хотону придется увидеть смерть всех своих близких, увидеть изменившиеся Сердели. Поэтому он и попросил Берта открыть для него портал в другой мир, чтобы начать все сначала…

– Отец, ты идешь?

Ортон, выскользнув из воспоминаний, кивнул.

– Да, я следую за тобой.

Джоне и в этот раз удалось укрыться от охранников и стражей. Хотон молчал, задаваясь вопросом, сколько же раз дочь использовала тайные ходы, чтобы поговорить с драконом. И что рассказывал Берт юной мельхере.

Джона замешкалась у двери, как и в прошлый раз. Ортон поднял руку и постучал, предупреждая о своем визите, после чего посмотрел на дочь, когда услышал хриплое да.

– Подожди здесь, сначала я поговорю с ним.

– Но… хорошо, отец.

Джона отошла от двери на несколько шагов, не понимая, почему отец замер изваянием, вместо того чтобы открыть двери. Но она промолчала, тем более что через пару минут он все же открыл двери и скрылся в комнате.

Хотон не знал, что ожидал увидеть. Но он точно не ожидал, что не узнает Берта в том старике, в которого дракон превратился. Это казалось насмешкой, ведь сам Ортон не постарел ни на один день с той эпической битвы у Оширской крепости. Но вот глаза Берта смотрели как и всегда зорко, их не коснулась старость.

Хотон осмотрелся, присесть было негде, и он облокотился спиной о стену. Никто из бывших друзей не спешил начать разговор. Их перестало разделять расстояние, теперь их разделяла тишина, которую никто не осмеливался прервать. И все же их глаза говорили больше чем слова. И ни один из них не ощущал уже былой ненависти. Слишком много времени прошло, и эмоции уже не ощущались так ярко. Да и в предыдущую встречу, которую каждый считал последней, они сказали слишком много друг другу глупых слов, разбрасываясь обвинениями, чтобы оправдать собственную вину.

– Ты решил навестить меня?

– Я думал драконы не стареют.

– А я думал, что настоящие друзья не предают, – хмыкнул в ответ Бертейн.

– Тебя я не предавал.

Берт жестом указал на стены.

– Это решение Нерии, – пробормотал Ортон, – впрочем, что ты хотел от нее, когда ты обрек ее народ на вымирание.

– Надо было позволить им и дальше уничтожать миры?

– Не знаю, – ответил Хотон. – Я уже давно ничего не знаю.

Теперь двое старых друзей молчали. Каждый из них вспоминал прошлое, но Хотон не стал говорить о том, что не просил, чтобы его спасали, а Берт не стал обвинять его в призвании мельхеров. Прошлое, они оба понимали, уже было не изменить.

– Зачем ты здесь?

– Трое мельхеров уже в Изолере.

Берт слушал рассказ Ортона, не перебивая его. Был ли он удивлен? Нет. Он всегда знал, что однажды мельхеры вырвутся на свободу. Но вот узнать, что под угрозой находилась Изолера, это был неприятный сюрприз.

– Повторю – зачем ты здесь? Ведь я ничего не могу изменить.

– Ты же дракон, ты запер их здесь. Неужели за все эти годы ты не думал о том, что произойдет, если они откроют портал?

– Думал… но, боюсь, тебе не понравится мое предложение.

Хотон не сумел скрыть своих эмоций, когда услышал рассказ дракона. Он бросил взгляд на двери. В коридоре его ждала дочь. И он не хотел, чтобы она повторила судьбу своей матери и своего народа.

Глава 39

Зекар выбежал из кабинета, как только слуга сообщил ему о том, что его аудиенции ждет гвардеец, которого доставил во дворец дракон. Принц успел не только вернуться в столицу, но и поссориться с отцом. О чем уже успел и пожалеть, так как после разговора с сыном королю стало плохо, и пришлось вызвать к нему целителя. Король не ожидал нападения перунцев и тем более мельхеров. А Сендельмен после разговора отца и сына, сам очень долго разговаривал с королем, после чего сообщил совету, что принц назначен главнокомандующим армии.

Члены совета не были удивлены, они знали, что Сендельмен пророчил Зекару раннее восшествие на престол. А в последние годы здоровье короля значительно ухудшилось, хотя это и скрывалось от простого народа. А целители, увы, не всегда и они могли помочь.

Зекар в коридоре столкнулся с Сендельменом. Маг видел дракона в небе, и это заставило его покинуть свой кабинет в высокой башне.

– Сообщение с границы, – только и бросил принц, после чего первым покинул дворец.

Сендельмен, однако, даже не ускорил шага, понимая, что несколько секунд ничего не решат. Тем более, что он и так догадывался, чем закончилась оборона крепости…

Фрол выглядел неплохо, учитывая полученные им ранее раны.

Зекар подбежал к гвардейцу, который опустил взгляд и протянул послание.

– Это доклад коменданта крепости, ваше высочество, он просил передать его королю.

– А крепость?

Фрол наконец-то поднял взгляд и сглотнул.

– Орки прикрыли отступление, укрывшихся в крепости, людей… А воины выполнили свой долг. Ни один из них не отступил и не покрыл свое имя бесчестием.

– А Витни и Герои?

– Они остались… – лейтенант хотел и закончить на этом доклад, но передумал. – Один из прилетевших драконов, он вернулся утром в крепость. Ее больше нет – ни одного строения, даже стены были обращены в пыль.

Зекар закрыл глаза и сделал шаг назад, едва не выронив из рук доклад. Но секунда, и он взял себя в руки. Ведь на него смотрели слуги и стража. На него молчаливо смотрели Сендельмен и Фрол. И только в голове крутилась мысль – крепость пала, а ее защитники мертвы.

Колдунья и мажады хотели стереть из памяти и истории само упоминание крепости, которая остановила внезапное вторжение врага. Витни… Герои… Зекар тряхнул головой. Что же, подумал он, он сделает все возможное, чтобы о смерти защитников крепости никогда не забыли. Принц стиснул зубы, чтобы не закричать. Ведь наследник престола не имел права прилюдно демонстрировать свои эмоции, особенно боль и отчаянье.

– Можешь идти, Фрол.

Но лейтенант остался стоять на месте.

– Что еще? – все же уточнил Зекар. Он хотел укрыться от всех взглядов и остаться в одиночестве, хотя бы на несколько минут, чтобы осознать до конца, что он больше никогда не увидит Герона, хотя времени оплакать друга, увы, не было.

– Позвольте, ваше высочество, вступить мне в ваш личный отряд.

Зекар пристально посмотрел на лейтенанта. Начали они когда-то плохо. Фрол и не скрывал несколько недель назад свою неприязнь к принцу. Но в крепости все изменилось.

– Покажись лекарю и приступай к своей новой службе.

Зекар отвернулся и не увидел, как Фрол поклонился ему. Принц с трудом сдерживал гнев и злость, но в этот раз он не бежал по коридорам. Почему-то каждый шаг давался ему с трудом.

Сендельмен прикрыл двери и настороженно взглянул на своего воспитанника.

– Они мертвы! – обвиняющее бросил принц. – Витни и Герои, их нет!

– Я слышал, – вздохнул Сендельмен.

– Ты оставил их там умирать!

– Оставил, – тихо согласился маг.

Зекар, который был готов к возражению мага или его попыткам вновь объяснить, что другого выбора не было, удивленно взглянул на наставника. Наконец-то увидев, что за кажущимся спокойствием мага, тоже бушуют чувства, которые он привычно сдерживает. Принц понимающе кивнул головой.

– Шанс на спасение есть? – тихо спросил Зекар. – Учитывая, что и драконы сбежали в Тар Имо.

– Ну, куда они сбежали еще неизвестно. Может, стоит прочитать сначала доклад.

Зекар бросил бумаги магу, сам он не был уверен, что его голос не станет дрожать, когда он будут читать отчет. Сендельмен если и догадался о причинах, то промолчал. Читал он, правда, про себя, поспешно пробегая глазами по листам бумаги. Закончив чтение, он в нескольких словах пересказал последние события, задумчиво постукивая пальцам по столу. Прочитанное его удивило. Драконы, обращающиеся демонами. Ему было о чем подумать, но не сейчас.

– Значит, драконы не бросили нас, они ищут спасение.

Сендельмен только усмехнулся предположению принца.

– Если они поймут, что спасения в Изолере нет, они уйдут. Возможно, помогут нам открыть порталы, чтобы тоже бежать. Но все это временная мера.

– А ты? Ты же великий маг, что предлагаешь ты?

– Великий маг, – рассмеялся Сендельмен. – Нет, Зекар, я не великий маг. Но я много чему научился за прожитые годы. И порой, когда невозможно победить, то можно договориться с врагом.

– Договориться с пожирателями? С теми, кто уничтожает миры? – вновь вспылил только успокоившийся Зекар. – Ты предлагаешь договориться с убийцами Герона? С теми, кто не оставил ни одного камня от Оширской крепости?!

Сендельмен поставил защиту от прослушивания. У стен дворца было слишком много ушей, а маг не желал, чтобы кто-нибудь знал о срыве принца. Да и слишком хорошо он помнил себя в молодые годы, когда еще не был великим магом, усмехнулся колдун, и когда собственные родители стыдились сына, не унаследовавшего их силы.

– О чем нам с ними договариваться? Сколько людей они будут получать каждый день, неделю, месяц? Продлить агонию? К чему тогда было это испытание в Забытых землях? Зачем я вернул меч в Сердели, если королевство все равно падет? Все эти пророчества, они так же лживы, как и… – принц осекся.

– Как что? Как мои слова?

– Нет, – покачал головой Зекар.

Сендельмен подошел к принцу и присел напротив него.

– Пророчества, с ними не так все просто. И даже выполнение всех условий не означает, что в дальнейшем все будет хорошо. Но не выполни ты условия и не получи меч, то может быть, Сердели уже пали. Хотя, повторюсь, надеяться надо на себя, а не на туманные пророчества.

– Я и надеюсь… на себя, на гвардейцев… на тебя.

– Вот и хорошо, что на меня… знаешь, почему король назначил тебя главнокомандующим?

– Самочувствие отца ухудшается…

– Я сказал ему, что если он не уступит тебе власть и право принимать решения, то Сердели падут под его командованием. Я солгал, потому что король никогда не согласился бы на переговоры с мельхерами.

– Я тоже!

– Сегодня мне поступило сообщение от мажадов, они хотят поговорить со мной. Но я не могу вступить в переговоры без согласия короля или твоего.

– Нет. Я не буду вести переговоры с пожирателями и убийцами, – в этот раз уже без крика сказал Зекар.

– Хорошо, – неожиданно согласился Сендельмен.

– Это может быть ловушка, – заметил принц.

– Возможно, это и так.

– Но ты не будешь меня переубеждать, – догадался наследник.

– Нет, Зекар. В этот раз решение за тобой, а я приму его.

– Любое мое решение?

– Любое, – согласился Сендельмен.

Принц отвел взгляд и задумался. Гнев, злость и ненависть так и пылали в его сердце, но правитель должен был принимать решения разумом.

– Когда?

Сендельмен кивнул, правильно поняв своего воспитанника.

– Время для нас сейчас роскошь. Поэтому сейчас. И обещаю, я буду рядом с тобой, чтобы ни случилось. И если это ловушка, то я… как великий маг, – колдун, пошутив, усмехнулся, – поверь, я смогу защитить тебя, пока они будут вещать из своего мира и не придут в наш.

– Сендельмен, – позвал принц колдуна, который уже направился к своей башне. Маг обернулся и удивленно увидел, как принц поклонился ему, отдавая ему тем самым дань уважения за все то, что он сделал для королевства. Хотя сам королевский маг никогда не просил отдавать себе почести.

– Если мне не представится другого шанса, я благодарен тебе за все, что ты сделал для Сердели и для меня. И прости меня за резкие слова, они были сказаны мной необдуманно.

Сендельмен ответил низким поклоном. За его долгую жизнь только третий человек удостоился от него поклона. Двое из них были уже королями, а Зекару, надеялся маг, еще представится шанс надеть корону на голову и занять место на престоле, а его имя будет вырезано на дворцовой стеле, при условии, что она и Сердели не будут разрушены как Оширская крепость.

– Иногда не требуются и пророчества, – пробормотал маг, – чтобы предсказать чью– то судьбу по его поступкам.

Принц следовал за наставником, подумав, что в последние месяцы он все реже поднимался наверх башни. А ведь когда-то он бегал по крутой лестнице практически каждый день, а порой и несколько раз в день, когда его мучили вопросы, а честный ответ, он был уверен, мог ему дать только Сендельмен. К тому же юный принц верил, что маг знает все на свете.

Впрочем, сейчас, вопреки всему, принц также, как и всегда, верил в королевского мага.

Сендельмен работал не торопясь, он не хотел совершить ошибку хотя бы в одном символе. Хотя его очень и удивило, когда сегодня в отражении зеркала он увидел не себя, а надпись на старом языке. Переговоры. Мельхеры предлагали переговоры. Был ли маг удивлен? Еще как. Хотя если бы мажады не обратились со своим предложением, колдун и сам был готов предложить им сделку, поэтому он заранее и убедил короля отступить.

Каждый символ маг проверил трижды. После чего опустил портьеры, погружая комнату в полумрак. И только огонь свечей даровал свет.

Зекар стоял у двери, наблюдая за манипуляциями мага. Он впервые в жизни видел подготовку к древнему обряду, и хотя от страха было невозможно избавиться, страх не заставил его бежать, напротив, принц гордо вздернул подбородок. Он был готовый предстать перед пожирателями.

– Я буду твоим проводником. А ты должен следовать каждому моему слову. Если я скажу покинуть комнату, то ты выполнишь приказ незамедлительно.

Зекар кивнул.

Сендельмен пристально всмотрелся в лицо наследника. Он не поверил скупому кивку наследника, но надеялся, что сумеет оборвать обряд, если ощутит опасность для принца.

Маг произнес несколько предложений на певучем языке, незнакомом принцу. Черные свечи на секунду потухли, погрузив комнату в кромешную тьму.

– Не забывай, если я скажу бежать – беги, – все же напомнил маг и произнес еще одно заклятие, заставив все свечи вновь вспыхнуть.

Зекар сделал один шаг к магу и остановился, увидев тень в зеркале. Это был мажад. И принц, не обладая магией, почувствовал его разрушительную энергию.

– Не двигайся, это всего лишь иллюзия, – предупредил колдун.

За фигурой мажада появились еще два силуэта. И вот их лица были не скрыты черным балдахином. Сендельмен удивленно рассматривал человека и дракона. Мужчина был довольно молод, но его взгляд был потухший. А дракон вопреки законам своей расы был стариком. Три фигуры озирались по сторонам, пока не сосредоточили взгляды на принце и маге.

– Вы ответили на наш зов!

Зекар вздрогнул. Голос принадлежал женщине. Пожирательнице!

– Меня зовут Сендельмен, я первый маг и советник короля Сердели. А это принц Зекар, и он готов выслушать ваше предложение.

Пожирательница протянула руку, прикасаясь к зеркальной поверхности. Но едва ее пальцы соприкоснулись с преградой, она с шипением отдернула руку.

– Это мера предосторожности, – пояснил маг.

– Ваше недоверие излишне, – заявил мужчина позади пожирательницы. – Мы желаем остановить войну и происходящее.

– Неужели? – не скрывая сарказма и иронии в голосе, спросил принц, делая вопреки приказу мага шаг вперед, к зеркалу.

– Зекар, – попытался урезонить принца маг.

– Вы напали на мое королевство! Вы убиваете моих подданных! И вы хотите остановить это безумие? Так отзовите своих сородичей!

– Это не в нашей власти, – в этот раз голос девушки не скрыл нотки недовольства. – Мельхеры подчиняются только королеве, а она не отзовет слуг, ибо плен одного мира убьет наш народ.

– Тогда, что вас заставило предложить переговоры? – вспылил Зекар. – Желаете насладиться нашим падением и унижением? Желаете, как и Оширскую крепость, сравнять Сердели с землей? Что же, мы ждем вам, ведь просто так мы не сдадимся. Мы будем сражаться до последнего вздоха! И умрем с честью.

– Оширская крепость пала? – тихо спросил мужчина в зеркале.

– Пала, – насмешливо повторил Зекар. – Вы убили всех.

В комнате воцарилась тишина. Противника разглядывали друг друга. Но никто не спешил нарушить напряжение, которое можно было ощутить. Воздух в комнате был спертый и тяжелый из-за скопления магии. И Зекар с трудом сдерживал желание бежать прочь.

– Есть один шанс, единственный шанс дать мельхерам энергию, не совершая убийства людей, – первым нарушил тишину дракон. – И мы надеемся на вашу помощь, – еще тиши добавил он.

Зекар обеспокоенно взглянул на Сендельмен. Он не верил ни одному слову трех незнакомцев. Но маг был прав, надежда – это все, что осталось у Сердели.

– И что нам надо сделать для этого?

– Для начала впустить нас в ваш мир…

Пожирательница не успела закончить фразу, когда принц Сердели горько рассмеялся.

– Впустить в мир, чтобы убедиться в лживости ваших слов? А вы? Человек и дракон, почему вы служите ей?

Бертейну нечего было ответить на обвинение. Он никому не служил, но даже он не верил, что их задумку можно осуществить. А с другой стороны, он боялся, что это возможно, а он много тысячелетий назад предпочел выбрать легкий путь. Поторопился. Ведь мажадам потребовались бы годы и десятилетия чтобы уничтожить мир. А дракон вместо того, чтобы все эти годы искать выход, чтобы больше никогда пожиратели не угрожали другим мирам, избрал самый легкий путь, позволил уничтожить один мир и запереть пожирателей. Но годы, проведенные в темницы, позволили ему увидеть и другую сторону мажадов. И пока не был проведен обряд с той же Джоной, она не была чудовищем.

Ортон Хотон не выдержал взгляда принца. Вот он ощущал свою вину больше чем дракон и кто-либо. Оширская крепость была уничтожена… в это трудно было поверить. Ортон помнил день, когда пограничная застава стала обрастать камнями и панцирями. Уже при нем крепость стала легендой. А сейчас прошлое исчезало. Как будто кто-то проредил страницы книги, вырвав листы со смазанными чернилами. И однажды из толстого тома книга превратится в тоненькою брошюру. Листы которой истлеют или сгорят в жажде мажадов.

Хотон вдруг подумал, что прожитые годы – один страшный кошмар, а настоящая жизнь кипела здесь, в Сердели, когда он знал ради чего жил и ради чего умер. И пусть он совершил много ошибок, он искупил их своей кровью, когда сражался с перунцами.

Ортон видел в чертах принца отголоски лиц прошлых королей. Одна династия с основания королевства и до сегодняшних дней. И вот сегодня, возможно, перед Хотоном стоял последний принц Сердели, которому не суждено было уже стать королем. «И это моя вина».

– Если мы не попытаемся все исправить – вам не выстоять.

Хотон вздрогнул, когда услышал слова Берта, дракон и сейчас был готов с легкостью отдать свою жизнь ради цели, которую видел.

Сендельмен настороженно следил за переговорами, если конечно ненависть принца и пожирательницы можно было принять за диалог. Защита трещала по швам, и колдун подумал, что сейчас откроется портал между мирами, чего он допустить не мог. Впустить их в Изолеру? Это была не сделка, дающая надежду, а самоубийство.

– Отойди, Зекар, я закрою проход.

Берт знал, что убедить человека и мага передумать будет невозможно, а также он знал, что это только вопрос времени, когда все пожиратели ворвутся в Изолеру. И он верил в Джону, в то, что она действительно выполнит обещание и попытается спасти, нет, не людей, а свой народ. Ведь путь разрушения когда-нибудь уничтожит и их.

Дракон прикоснулся к девушке, привлекая ее внимание, желая успеть задуманное раньше, нежели колдун прервет общение.

– Не забывай, ты обещал мне.

Ортон усмехнулся, наблюдая за старым другом. Он вспомнил тот день, когда защитил семью перуского купца. Он был готов сражаться с ними на поле боя, но не убивать невинных детей. Поэтому тогда он и выступил против толпы. Тогда он не боялся за собственную жизнь, потому что у него не было и тени сомнения, что это правильное решение.

Странно, но он не мог вспомнить лицо купца, но помнил лицо его жены, а также сына и дочери. Тогда было так легко и просто сделать выбор, намного легче, нежели далось ему новое решение.

Дракон был готов отдать свою жизнь, но и Ортона давно уже не радовало бессмертие. А может, он никогда его и не желал. Ведь если дракон позволил бы ему умереть, то сейчас Сердели не угрожала бы опасность, а Ошир – оплотом стоял на границе.

Решение он принял, когда разговаривал с драконом после многих лет тишины, но старому другу он не сказал ни слова. Зачем? Ведь Ортон боялся передумать и боялся, что сил не хватит самому оборвать жизнь. Покой он не обрел при жизни и боялся, что не обретет его и после смерти. Так что он не верил своим словам, которые должны были обмануть только дочь.