Текст книги "Счастливое Никогда. Уютное Нигде (СИ)"
Автор книги: Марина Бреннер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
– Уйдешь?
Элиджар кивнул:
– Придется. Ты же не соглашаешься на Единение. Встанешь на ноги, подрастет Дениор...
– Ага, в приюте. "
Вот и лимбрий вызывал у нее странные чувства, и сын... Меридит гнала от себя мысли о том, что одного придется отпустить, а другого отдать. Постоянно твердя себе, что так будет лучше для всех, запирала на замок мечущуюся душу и окровавленное сердце.
Кто Элиджар для нее? Просто случайный помощник. Кто она для оборотня? Просто временное пристанище. Скоро зима, а зимы в этой части Мейрда ветреные, жестокие, малоснежные. Такие же выматывающие, как и жаркое лето.
И хоть холода не боится зверь, а все ж таки в тепле лучше, проще и удобнее. Пусть и в чужом доме, с чужой женщиной, с чужим ребенком.
И сын тоже... Крохотное, прожорливое, крикливое существо. Теплое и жадное. И беспомощное...
Что с того, что мягкие, детские волосы цвета угля, а глаза серо – голубые, как первые, весенние цветы аттиса? Что с того, что напоминает он о тех жестоких, полных боли ночах и мраморных днях...
Глупости. Ничего не напоминает! Ни о каких ночах. Он еще маленький и слабый! Бросить его – последнее в мире зверство.
– Ты что плачешь, Меридит? – тяжелая рука легла на плечи – Болит что – нибудь? Давай к Марте, хорошо? Тут без нас управятся. Да что ты плачешь – то?
Очень странно, что слезы. Наверное от дыма и ветра?
– Так, ничего. – она утерла слезы – Дениора кормить пора. Я пойду, наверное?
Элиджар кивнул:
– Сейчас поедем. Не ходи одна, я сейчас.
Домик старой знахарки недалеко и добираться недолго. Когда вернулись, мальчик еще спал, утонув в огромной бабкиной подушке. Когда вошли, Марта возилась у печки, помешивая что – то в огромном горшке. По избушке витали запахи вареного мяса и укропа.
– Спит малец! – протянула старуха, пробуя варево на вкус – Спит, как мишка в берлоге. Давайте, проходите быстрей. Сейчас поешьте, а потом кормить дите. Не будите пока!
Обед был простым, но вкусным. Может, потому что промотавшиеся весь день по холоду, настеганные ветром тела требовали пищи и отдыха? А может, настеганные души требовали тепла и заботы?
Не знаю я... Только, глотая ложку за ложкой деревенский гуляш – крупно нарезанный картофель, утопающий в крепком мясном бульоне, искрящемся блестками жира, пересыпанный крошками специй и луковыми кольцами, оживали они.
С каждой ложкой, с каждым куском мяса, с ломтем серого хлеба, глотком травяного чая, вливалась жизнь.
Новая, искрящаяся, весело несущаяся сверкающими рубиновыми потоками по упругим трубкам сосудов и вен, горячая и торжествующая победу.
После обеда, когда Марта прилегла отдохнуть, замотав ноги толстой облысевшей меховой накидкой, помнящей ещё, наверное, былое великолепие Брангдора, а Меридит присела за шторой с Дениором на руках, снаружи послышался грохот подъезжающей телеги.
Вскоре, охающая и нещадно матерящаяся старуха в сопровождении двух приехавших за ней сельчан, вынуждена была отбыть – у дальней родственницы в одной из деревень начались тяжелые роды.
– Скоро обернусь! – заявила знахарка, заматываясь в теплый платок – Деревня близько, не задержусь. Разрешу бабу, да назад. Не ссорьтесь тут.
С чего бы им ссориться? Ссорятся влюбленные. Меридит и Элиджар не такие. Они даже и не пара.
...Меридит уже домывала посуду, прислушиваясь к мерному сопению и причмокиванию Дениора, положенного все в ту же огромную корзину и закутанного в одеяльце.
Уютно потрескивала печь – к ночи захолодало. Где – то скребнулась мышь, муркнул кот... Хрясть! – это во дворе Элиджар расколол последнее полено надвое.
– Уютное нигде, – пробормотала девушка вертящуюся в голове строчку из давно забытого стишка – Счастливое никогда, твою мать.
...Он вошел в дом с охапкой колотых поленьев, сильный, сверкающий, пропахший свежим холодным ветром и раненым деревом.
Девушка подняла взгляд от грубого куска ткани, которым терла покрасневшие руки, она всегда так их моет – жестко и долго, как будто желая снять кожу с пальцев и ладоней. Из за этого руки у Меридит, принцессы – шлюшки – бродяжки постоянно красные и потрескавшиеся.
– Элиджар... – хрипнула она голосом, чувствуя, как горит между ног, словно там натерли красным перцем – А ты... ты...
Лимбрий бросил к печке напиленные дрова.
Он сузил зрачки, серебряными нитями разрезавшие темные глаза. Хищно усмехнулся, обнажив ряд острых снежных клыков, небольших и ровных и вытер руки полотенцем, выхваченным у почему – то ошалевшей Меридит.
– Ты пахнешь едой и желанием, лесная прелесть... – рычание зверя, ничего человеческого. Страсть, жар слов. Может, даже и похоть. – Скажи мне, когда ты вот так вот на меня смотришь... у тебя между ног ВЛАЖНО И ГОРЯЧО? Ведь так? Груди болят, а соски сжимает и покалывает? Я угадал?
Она отступила назад, задев громыхнувшую полку, забитую какой – то дрянью, придержала рукой качнувшуюся посуду.
– Как сам думаешь? – ответила одними губами, блестящими леденцовой карамелью, почти без звука – Мне интересна твоя версия, зверь.
Элиджар шагнул ближе. Приперев пару (ладно, пускай пока так – пару!) к шершавой стене, упер одну руку в грубую, неаккуратную штукатурку. Пальцы другой, подрагивающие и горячие, погладили шею девушки и легли на горло, чуть сжав его.
Рука хищника двинулась ниже, указательный палец зацепился за край выреза платья, несильно растягивая шнуровку.
– Моя версия, – начал он, обводя пальцем обнажившуюся грудь – Моя версия... Несколько месяцев, мноооого дней, день за днем ты жрёшь мои мозги, сладкая. Ты кривляешься, закатываешь глаза, читаешь нотации и до сих пор не сказала ничего определенного. Уже дважды я предложил тебе...
Палец оборотня описал круг и остановился на соске – тугом и теплом. Меридит запрокинула голову, прикрыла глаза и сжала зубы. Между ног пульсировал комок огня. Когда язык лимбрия коснулся шеи и двинулся вниз, девушка застонала и вскрикнула.
– Далее, – прошипел зверь, высвобождая другую грудь и не давая возможности вырваться – До сих пор я делал все так, как хочешь ты. Я не люблю насиловать, это не возбуждает. Гораздо сильнее заводит, когда добыча сама принимает верное решение.
Она все же попыталась отпихнуть его:
– Решение идти к тебе в пасть?
Рука сжала горло сильнее:
– Совершенно верно. Единственно правильное решение, согласись? Я терпелив и я ждал. Сначала ты была беременна... Жалкое состояние, мозги в это время барахлят у самок. Понимаю это и не виню тебя. Теперь же я вижу, что и после родов твоя голова не пришла в норму. Печально, Меридит! Но поправимо. Придется мне решать за двоих. Я бы сказал – за троих даже. Дениор тоже еще неспособен соображать.
Девушка вскрикнула и выгнулась навстречу губам и языку, ласкающему груди, руке, коснувшейся набухшего клитора. Один из пальцев скользнул в горячую ямку, уже полную влаги.
– Ты уже мокрая и дрожишь, Меридит... Не упрямься, сделай, что я хочу. Будь со мной. Всегда.
Это было похоже и непохоже на то, что происходило с ней раньше. Сейчас ей именно ХОТЕЛОСЬ подчиняться. Сейчас она сама шла за руками и словами своего любовника.
Он играл с ней. Одна рука то сжимала горло так сильно, что перехватывало дыхание, то отпускала, лаская шею. Язык касался сосков, заставляя их каменеть и сжиматься, а груди набухать и пульсировать, как при приближении молока.
Пальцы второй руки, то входили в тело, то выходили назад, мучая настойчивой лаской.
Лимбрий легко коснулся клитора девушки, ей же это прикосновение показалось точечным ожогом и Меридит задавленно вскрикнула.
– Хочешь? – горячий шепот опалил ее ухо – Попроси меня. И скажи, что я получу взамен.
Принцесса облизнула губы, сухие и шершавые, как от лихорадки:
– Что ты хочешь, зверь?
Он молчал, сжигая ее постепенно, медленно. Руки оборотня плавили тело, пальцы безумствовали внутри. Губы, слова и дыхания перемешались, превратившись в степной летний ветер, окончательно спаливший разум...
– Единения, Меридит. – шепнул лимбрий ей в шею и прикусил кожу – Я прошу. Последний раз. Мне надоели твои кривляния.
Короткий вздох – всхлип в ответ:
– Вы же... не берете пар...
Палец нажал на клитор, остановился, пошел вниз.
– Это не твое дело, конфетка. Ну так как? Либо ты согласна, либо... ТАК тебе нравится?
– ДАААА... Возьми меня... нет, не останавливайся, сильнее!
Крепко прижав ее к стене сильным телом, не отнимая руки от горла, другой рукой он освободил отвердевший член. Меридит закинула ноги, скрестив их на пояснице, принимая в себя горячую плоть.
Зарычав, лимбрий двинулся в ней, сначала медленно, потом быстрее.
– Ну ты же хочешь меня? – шептал он, плавно входя глубже – Хочешь, так же как и я.
Тонкие руки сомкнулись на его шее, растекшаяся серая марь женских глаз потекла в серебро, леденцовые губы прижались к горьким губам, умело выпустили маленький язычок, коснувшийся его языка.
– Пара моя, – выдохнул он в приоткрытый рот – Не бойся ничего.
...Здесь произошло то, что не происходило уже тысячи лет.
С тех самых пор, когда кому – то из предков Серебряных Лимбриев трёкнуло в башку распустить Прайды, объявив особей свободными хищниками.
Не привязываться к месту. Не брать пар. Никогда.
Элиджар прикусил свою губу несильно, кровь брызнула на язык, заполнив рот принцессы соленой железистой влагой. Девушка дернулась, не поняв и поняв, что происходит – зверь просто завершал то, что начал раньше, много месяцев назад...
– Ах ты! – выкрикнула она, прижимая к себе СВОЕГО самца, своего мужчину.
Меридит чувствовала его везде: на губах и языке – его кровь. На теле – его руки. Его плоть внутри, пульсирующую и горячую. Толчки и поцелуи, собственную, расплавленную суть и мужское семя, перемешавшееся с брызнувшей влагой, бьющее тугими, вязкими струйками.
Потом он унес ее в постель на руках, осторожно снял платье, покрыв поцелуями живот, бедра и нежные складки между ними, покрытые шоколадным пушком и бисеринками влаги.
Принцесса была без сил – начинался легкий жар, слабенькая магическая суть подняла вдруг заспанную башку и теперь пробовала протестовать против чужого вторжения.
– У меня голова болит и жжет виски. – удивленно сказала Меридит, трогая ладонью лоб.
Элиджар аккуратно обернул лоб девушки мокрым холодным полотенцем.
– Так Единение же. – сказал он – Не бойся, страшного ничего не будет... У нас могут быть дети, Меридит. Не сейчас, гораздо позже. Мне надо, чтоб ты знала.
– Ты дурак, лимбрий. Какие дети?! С ума сошел? Еще Дениора пристраи...
Он накрыл ее рот ладонью:
– Я его не отдам. Сам выращу, если надо, без твоего участия. Ребенок не виноват, что у него такая дурная мать.
– Это не твой сын, кот.
Ответом на этот негодующий вскрик была усмешка и взгляд серебряных глаз.
– Теперь мой, как и ты. Оба мои.
Как в подтверждении этого, из корзины раздалось сопение и хныкание. Меридит со стоном стала подниматься, но ее остановила тяжелая рука.
– Да он обмочился, Элиджар!
Хихиканье:
– Нее, Меридит Брангдорская! Судя по ароматам, все гораздо хуже.
...Она почти уснула, когда мужские руки, горячие и чуть влажные от воды, ласковые, пахнущие ребенком, притянули ее к себе.
– Спит?
Поцелуй в щеку и легкий шепот:
– Спит. Я его уложил... И ты спи. Слушай, дочь плотника! А почему ты думаешь, что Дениор от Адиона? Из – за рески?* Так может, реску твоя Суть оставила? Я вот к чему... Там же еще Мэлвин был, ты спала с ними обоими. Я к тому, что может быть...
Принцесса повернулась и погладив лимбрия по груди, отрицательно покачала головой.
– Не может. От Мэлвина уж точно не могло быть детей!
– Вот как? – Элиджар посмотрел ей в глаза – Почему это?
Девушка вздохнула и вдруг прыснула со смеху:
– Потому что ты дурак, оборотень! Мэлвин – женщина...
...Иногда судьба берет кисть и старается начертить ровную линию. А иногда она рисует зигзаги или круги. Четкой и продуманной картины никогда не выходит.
Чаще всего получаются просто прочерки.
___________________________________________________________________
*Реска – магическая Метка, Метка Сути.
Глава 11
Сойтись как пара, было для Элиджара и Меридит поспешным решением. Поддавшись страсти, не имея в себе ничего, кроме телесной тяги и усталости, закрыв на все глаза, они соединились.
Их Единение напоминало прыжок в пропасть – и весело, и интересно, и ветер бьет в грудь, и захватывает дух, а итог один – смерть.
Винить их было нельзя – когда в тебя летит слишком много камней, совершенно не понимаешь, в какую сторону уворачиваться. Вот вроде и выбрал верное направление, и тут же: тресь! Камнем по башке.
В жизни часто так. И этот раз не стал исключением.
...Зима, поначалу медленной поступью крадущаяся, временами отступающая, плюющаяся яростными дождями и мокрой жесткой снеговой крупой, все – таки вступила в свои права. Все вокруг сдалось и покорилось, как жена покоряется нелюбимому мужу – молча, скрепя сердце, но храня в нем память и желания, тихо улыбается находящему дню.
Переезд в поместье состоялся в первые дни холода, когда моросящий дождь внезапно превратился в лед и редко покрыл землю острыми белыми мелкими осколками, сухо хрустящими под ногами.
Старинный замок был отчищен и отмыт до блеска, добровольцы из горожан расстарались вовсю. В том был трезвый расчёт – выслужиться перед будущей Правительницей и Советом, опять же лимбрий с его пронзительным ледяным взглядом запомнит особо трудолюбивых. Запомнит и в следующий раз при совершении провинности (все мы грешны, бывает!), голова провинившегося останется на месте. Опять же кормежка и дармовое тепло. Опять же: все равно надо кому – то делать это. Как ни крути, а надо.
– Война окончена. – голос Меридит хрипел, подцепила таки простуду – Теперь нам предстоит самое сложное. Закончить ее навсегда. Эта тварь оставила следы. Смоем же их! Начисто!
"Красиво говоришь, сладкая!" – царапнуло висок – "Голос твой так страстно хрипит и вибрирует... Да вот только это ни хрена не заводит. Иди в дом и напейся чаю, чтоб не слечь."
Сейчас партнер ее пребывал в своем истинном облике, блистая под тусклым светом Мейрда длинной серебристой шерстью. Щуря глаза он сидел рядом с Меридит, обернув себя хвостами и дергая то правым, то левым ухом.
– Помолчал бы ты... – пробормотала принцесса и поморщилась.
Вообще, Элиджар прав. Самочувствие было у нее сегодня мерзкое, с утра бил озноб, трясло, как пьянчужку с перепоя и виски палило так, будто их натерли горчицей.
Дениор прокапризничал всю ночь, измучив и молоденькую няньку, и Марту, и их обоих. Чуть только задремывая, мальчик просыпался и, заливаясь надрывным плачем, отказывался брать грудь. К утру все же неглубоко заснув, предоставил возможность взрослым повалиться в забытье, которое и сном назвать нельзя было.
"Шуруй домой, Меридит. Я тут сам справлюсь."
В сопровождении низенького парнишки – подростка из нанятых рабочих и высокой девушки – прислуги она едва добралась до замка.
Только переступив порог почти упала на руки Марте, разохавшейся и разахавшейся.
Старая знахарка переехала вместе с ними, временно предоставив свой уютный домик знакомым: беженцам, оставшимся без крова. Меридит и Элиджар не возражали, уговорили сами – странно, но все они успели привязаться друг к другу.
Марту опасались все. Если раньше к ней относились с уважением и подобострастием, как к единственной на всю округу знахарке, то теперь к этому добавился еще и титул приближенной к новым Правителям, повитухе, принявшей маленького принца.
Дениор представлял сейчас для Брангдорского Королевства громадную ценность. Один из немногих уцелевших магов, носитель рески, будущий Король и защитник. Меридит что? Меридит хоть и маг, но женщина, а ведь всем известно: женщины не являются Источниками Потенциала. Женщина поглощает и сохраняет Силу и, если использует, то исключительно в своих целях. Мужчина же может направить поток туда, куда потребуется. И не только ему.
Вот и сейчас сопровождающие принцессу люди склонились в уважительном поклоне.
– Пойдем, доча, – зашептала бабка, неловко поддерживая девушку за талию – И ты, давай помоги...
Последнее адресовалось уже прислуге. Вдвоем они повели Меридит наверх, чтобы раздеть, натереть пахучими настоями и поскорее уложить в постель.
Принцесса плохо помнила прикосновения рук, голоса, ворчание Марты и где – то далеко, как через толщу воды: хныканье Дениора. Все ее существо, кажется, сосредоточилось только на ощущениях тела. Горло нещадно жгло, грудь болела, разрываясь от кашля, в голове бухал огромный колокол, а руки и ноги ныли так, будто их сейчас выкручивали на дыбе.
– Маги болеют редко. – сказала Марта и тут же к лицу девушки прижалось что – то мягкое, холодное, влажное, пахнущее снегом и валерианой – Редко, но метко! Давай, Фира, не стой. Разотри руки ей!
Раскаленную кожу тут же обжег лед, она то ли горела, то ли остывала, не было понятно. Тело запуталось. Что сказать голове? Холодно ему или горячо?
– Доигралась, – ворчала Марта, втирая в кожу девушки что – то масляное и едко пахнущее – Допрыгалась! Молоко еще пропадет, Горхатову мать...
А и правда, как теперь кормить Дениора, чем? Меридит рванулась резко из объятий одеял и болезни, ей надо было к сыну! Он там плачет один...
– Дениор! – рявкнуло охрипшее горло и звук вышел степным ветром, злым и колючим.
Сильные руки удержали ее, раздался возглас Марты:
– Лежи! Все с ним хорошо. Кормят его уже.
Принцесса разлепила сухие губы:
– Чем?
– Молоком козьим, чем еще – то? Ты пока не сможешь, ясно же...
Каким молоком? Где взяли? Непонятно ничего... Но кормят. Значит, будет жить сын Адиона. К Горхату Адиона!!! В пекло гребанную тварь! Это ее ребенок... Никому не нужное лесное дитя. Сын Меридит Окрехайской. Сын сожженной земли... Будущий Король Брангдора.
Неизвестно, сколько провалялась она в тяжелом, тягучем бреду, покрытая одеялами и пахучими настоями, сколько прошло часов или дней, но очнулась таки. И, когда очнулась, то известия о произошедших в городе переменах ошеломили ее.
Тяжелая болезнь, лихо ударившая Правительницу Брангдора под колени, выкосила половину населения. Развеселая баба с растрёпанными волосами, яркими глазами, полыхающими безумием и пьяным угаром, танцевала по площадям и домам, отбивая чечетку сильными грязными ступнями и размахивая блестящей, остро отточенной косой, крепко сжатой в руках.
Внезапно начинающаяся лихорадкой и бредом, так же внезапно она заканчивалась – язвами по всей коже, судорогами и смертью. Смерть приходила легко, невесомо касаясь мотыльковыми крыльями разума и целуя в губы. Этот нежный, холодный поцелуй и забирал жизнь. Без боли, без ненужных слёз и сопротивления – больной к моменту встречи с вечной девственницей с черными сверкающими цветами в волосах вообще ничего не чувствовал.
Принцесса, невзирая на уговоры и ругань Марты завернулась в толстую накидку, ступая нетвердыми еще ногами, добралась до экипажа и отправилась в город.
– Толку с меня, если буду тут сидеть? – голос девушки сипел, с похудевшего, выбеленного нездоровьем лица глаза смотрели тускло – Я из магов. Мне второй раз не заразиться. А вы оставайтесь дома. Поменьше по улице ходите. И берегите сына! Всеми Богами заклинаю...
Ехать пришлось в экипаже Прана, Глава Совета явился по первому зову – несмотря на явное нездоровье и распухшие колени. При виде Меридит он поклонился и поправил платок, прикрывающий нижнюю часть лица.
– Оставьте это, – сказала принцесса, усаживаясь – Мне больше не заболеть. Где Элиджар?
Больше всего ее теперь волновало, где этот горхатов оборотень, когда он так нужен! Скорее всего, свалил по своим делам, балабол. Ну да и... ветра ему попутного в одно место!
– В Брангдоре, – отозвался Пран, морщась – Руководит... всем.
Меридит раскрыла рот, как рыба и вытаращила глаза. Элиджар – руководит? Чем он может руководить, это мохнатое недоразумение даже и не знает, что делает его голова на плечах – думает или это просто украшает собой тело?
Глава "Черных Перчаток" будто прочёл ее мысли. А может, настолько красноречив был взгляд принцессы, что ничего бы и не надо было говорить?
– Шенн – зи Элиджар руководит зачисткой. – кивнул он, морщась вновь – В Брангдоре жгут опустевшие дома и тела погибших. На данный момент город закрыт. Совершенно недопустимо, чтобы болезнь пошла дальше. Неудачное время выбрали вы для поездок, принцесса! Ваш... партнер будет оооочень недоволен.
Девушка недовольно фыркнула в ответ на эти слова:
– Решать, куда мне ехать и когда не моему партнеру, а мне, шенн Пран! Вам не кажется?
На том и решили, спорить с Меридит Главе Совета не хотелось.
Брангдор пылал. В предвечернем слегка сумрачном небе метались сполохи огня, крепко пахло дымом и почему – то горелой кожей. Снег, внезапно посыпавшийся сверху крупными нежными хлопьями таял, не долетая до раскаленной земли, растворяясь в горячем воздухе.
Половина из опустевших домов уже сгорела, растопив ледяную корку, покрывавшую землю.
Суеты не было – люди работали скоро, споро, молчаливо. Дел предстояло много, суетиться и хныкать было некогда. Поток людей, редких телег, запряженных редкими, спотыкающимися лошадьми, острые зубья вил, мягко входящие в уже начавшиеся распадаться тела, редкие всхлипывания и вздохи, редкие голоса...
...Меридит стояла сейчас, уперев ноги в пол экипажа, завернувшись в толстую накидку и, опираясь на руку Прана, лицезрела этот безысходный ужас.
В схватке с болезнью она не потеряла никого: ее сын жив, Марта жива, и прислуга, находящаяся сейчас в замке, в целости. Пока... Потому – что один из них, молодой придурковатый парень – уборщик, вчера начал опасно подкашливать.
Элиджара она увидела сразу – он хоть и пребывал сейчас в человеческой ипостаси, а все ж таки выделялся из толпы. Рослый, с растрепавшимися шоколадными волосами, в волнах которых путались отблески пожаров, с темным лицом, еще более темным в этих больных сумерках, гребанный оборотень был невероятно прекрасен. Так прекрасен, что мог бы сойти даже за какое – нибудь зловещее Божество, выбравшееся сейчас из подземных лабиринтов, дабы лицезреть дело рук своих: гибель этого мира. Любоваться, наслаждаясь болью и плачем, вдыхать жаркий аромат горящего дерева, горящей кожи и горящих сердец.
У принцессы заломило в груди и обожгло между ног – ощущение было такое, словно она села в кипяток. Вот это уже совсем непонятно... спятила, что – ли?! Что за дрянь происходит с ее телом?!
– Горхатова тварь! – выругалась Меридит и, подняв подол платья, спрыгнула из экипажа прямо в липкую грязь.
– Ты зачем приехала? – сильные пальцы сжали узкие плечи, чуть вышедшие когти проткнули ткань накидки – Какого траханого хера ты притащилась? Ты едва на ногах стоишь! Иди домой, без тебя справимся.
Прикосновения опалили жаром и без того горящее тело. Она горела под темными руками, горела вместе с этим городом, вместе с Мейрдом.
И тут лимбрий что – то понял...
Недобро усмехнувшись, заглянул в глаза пары, серые, стекленеющие странным безумием.
– Ты голодна, Меридит. – шепнул он в прикрытое прядью волос ухо – Я знаю, я понимаю все... Иди домой. Хотя нет... Подожди.
Элиджар отошел от нее только на минуту, на одну сраную минуту, просто отдать распоряжения исполнителям...
Не. Надо. Было. Отходить! Даже на минуту!!! Даже на секунду!
Небо итак было темным – стремительно, как и всегда бывает зимой, наступала мгла. Снегопад усилился, дым от пожарищ раздул ветер, внезапно и резко поднявшийся.
Вокруг почернело вмиг, ветер рявкнул голодным зверем и по площади покатились какие – то бочки, мусор, еще разная дрянь...
Меридит развернулась, подняла голову вверх, глаза тут же забил какой – то мусор, он же попал и в горло. Девушка закашлялась и резко крикнула...
...ноги ее оторвались от земли, а бока и поясницу прошила острая боль, будто их насквозь пробили пикой или копьем.
Больше не было ничего. Только ветер, который вдруг превратился в вату, затыкая уши и горло.
В голове принцессы взорвался пузырь и стало очень темно.
И невероятно тихо...
Глава 12
Она очнулась от боли, как от толчка. Толчок был странным – боль утратила остроту, превратившись из пики в тупое лезвие, нудно и тяжело полосуя сейчас бока, спину и живот.
Девушка попробовала перевернуться – сейчас она лежала на спине, на чем – то мягком наощупь. Вокруг стоял полумрак, Меридит пришлось хорошенько напрячь глаза, чтоб разглядеть хоть что – то.
Судя по всему, она находилась сейчас в каком – то помещении – очень странном. Помещение было каменным. Каменные стены, каменный низкий потолок освещался светом нескольких факелов. Поодаль стоял маленький круглый стол и пара табуретов. Больше никакой мебели девушка не разглядела.
Как бы больно ни было, а следовало подниматься и хотя бы оценить собственное состояние, не говоря уже о том, чтобы выяснить, где она оказалась и каким образом попала сюда.
– Горхат раздери... – прошипела Меридит и, кусая губы от боли, села, держась за бок.
Повернув голову, насколько это было возможно (чудовищно болела еще и шея), она осмотрела себя.
Платье было разорвано в нескольких местах в лохмотья, обрывки ткани влипли в тело и насквозь пропитались кровью. Меридит осторожно отогнула один из них, кое – как осмотрела раны.
Потом, оглядевшись по сторонам и решив, что хуже уже не будет – помещение было пустым, опасности никакой не наблюдалось, растянула шнуровку платья и, стянув его вниз, обнажилась по пояс.
Раны были странными. Четыре дыры на одном боку, четыре на другом. По всей видимости, на спине тоже такие же. Или подобные. Меридит тронула рукой поясницу. И там больно! Вся ладонь оказалась перепачкана кровью...
– Что за дрянь произошла... – пробормотала принцесса.
Кое – как перевязавшись широкой лентой ткани, оторванной от нижней юбки, с трудом поднялась и, держась за бок, встала с топчана, покрытого пушистой шкурой какого – то зверя.
Обойдя комнату, нашла окованную дверь, завешенную такой же шкурой. Подергала за ручку. Еще и еще... И еще. Все бесполезно. Меридит в досаде несколько раз хлопнула по неотзывчивому железу рукой.
Еще раз оглядевшись по сторонам, принцесса изо всех сил постаралась справиться с приступами находящей паники. Вот уж что – что, а закатить сейчас истерику было совершенно неуместно! Для полного счастья не хватало начать вякать и лить слезы. Хотя вот последнее сделать очень хотелось...
Просто сесть на пол и завыть, некрасиво растягивая рот и пуская слюни, но нет. Она даже в детстве не допускала подобных слабостей – этого было делать нельзя. Бессмысленно.
Кричать, плакать, звать на помощь. Зачем?!
" – Вытри немедленно слезы, шенна – зи Меридит! Ты позволяешь себе слишком много.
– Заткнись, тварь! Хоть заорись, кому ты нужна..."
Снаружи послышался какой – то шорох. Затем грохот и...
...дверь слетела с петель. Девушка взвизгнула и отскочила назад.
– Твою мать! Кот паршивый!
Лимбрий обратился моментально – теперь перед ней стоял разъяренный и совершенно голый ее любовник. Меридит хихикнула.
– Жива? – голос его хрипел – Чего смеёшься? Горхатовы камни, я не могу сохранять форму, долбаный Вестрафский лес!
Элиджар подхватил ее на руки порывисто и резко, даже не подхватил, а "сцопал". Это странное слово девушка услышала от Марты, когда та учила ее держать ребенка.
– Цопай, не бойся, дева! Вот так, головенку – то держи ему. И не прилаживайся, свое, не помнешь.
Вот и он сейчас – сцопал, прижал к себе очень грубо и как – то нервно. Меридит взвизгнула – тело прошила боль.
– Прости, верю, знаю, все знаю... – бормотал Элиджар, выбираясь с ношей на руках наружу из... ямы? Пещеры? – Знаю, что больно. Ты потерпи, Меридит. Сейчас из Гранитного Круга выйдем, тогда я... не могу я здесь! Горхатский потрох!
Когда они выбрались из пещеры, а это и была пещера – глухая, глубокая, заметенная снегом и из за этого сливающаяся со всем остальным пейзажем, стояла ночь. Снег валил огромными хлопьями, как в День Холода*, хотя до праздника оставалось еще много – много дней...
Меридит пошевелилась, пытаясь выбраться из сжимающих ее рук.
– Пусти, Элиджар. – прошептала она – Мне надо... мне холодно.
Он осторожно опустил девушку на снег. Она тут же вцепилась пальцами в его плечи.
Алении не видно было из – за снегопада, только какие – то сполохи. В темноте глаза лимбрия светились серебром. Этот серебряный блеск породил, несмотря на нудящие раны, то же самое странное чувство – жаркое, жгучее желание, неуправляемое и нелогичное, как раскаленный поток расплавленного железа. Или слез...
– Я сейчас перекинусь, Меридит. – сказал оборотень. Он повернулся и плечи его сверкнули снежной влагой. – Поедем домой... Только отойдем подальше, хорошо? Вестрафский лес, понимаешь, такое место... Дай руку. Или понести тебя все же?
Она помотала головой, держась за бок. Странно, но слева уже болело меньше, а спина не болела вообще. Может ли такое быть только от одного прикосновения лимбрия? Или опять Сила продрала глаза и что – то там хочет? Ошметки магии проявляются в теле принцессы – полукровки только тогда, когда ему угрожает опасность, видишь ли... В остальных случаях они спят, валяются дохлыми мышами, задрав лапки.
Он крепко держал руку девушки, пока они пробирались к опушке перешагивая через редкие упавшие ветви. Вообще, как отметила принцесса, здесь было довольно чисто (с чего бы?). Будто здесь кто – то убирал. Периодически, нечасто, но убирал. Зачем? И кто?
– Элиджар, как я...
– ...оказалась здесь? – продолжил он, подхватывая ее на руки снова – Дракон тебя утащил.
Девушка обхватила любовника за шею:
– Не ври. Драконов не бывает. Они передохли еще до войны.
Оборотень фыркнул:
– Ага, передохли! Весело было видеть, как давно сдохший дракон упал камнем на площадь и чуть не пропорол тебе брюхо когтями. Он убил троих, Меридит. Просто шлепком хвоста. Трое человек мертвы. Пока летел, сжег деревню и лес, рядом с Брангдором. Просто так, от нехер делать. Дракон мелкий, но нам хватило.
Девушка вздрогнула. А ведь это страшно, совсем страшно. Если эта дрянь выжила и будет так налетать, что сделает Брангдор – кучка человек, многие из которых немощны и больны? Кучка человек, один оборотень, слабосильная полукровка и новорожденный маг...
НИЧЕГО. РОВНЫМ СЧЕТОМ НИЧЕГО.
– Зачем я ему? Почему не убил? И почему я оказалась... в какой – то комнате? Что за дракон такой?
Они выбрались на опушку. Отсюда плохо, но виден был Брангдор, дым... Остатки деревни. Хотя... Никаких остатков. Выжженное поле. Угольное пятно среди беспрерывно сыплющегося белого снега.
– Он оборотень, как я. – Элиджар потянулся и Меридит захотелось погладить его по животу. Дурацкая мысль была тут же отброшена в сторону. – Оборотень, из последних. Слышала про Династию Гранитных? Я думаю, эта тварь имеет к ним какое – то отношение, конфетка.
– Не называй меня так! Жутко раздражает.
