Текст книги "Нежность"
Автор книги: Марианна Монтейро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)
Хосе, по-прежнему избегая встретиться с тещей глазами, предпочитал смотреть в пол…
– Сеньора Монтейро, – обратилась к Веронике Марианна, – ведь ваша беда касается и нас. Мы все любим Валентину и переживаем за нее. Скажите, чем и как мы можем помочь? Вам и, конечно же, ей…
Вероника опустилась в кресло и ненадолго задумалась.
– Кто-нибудь из вас говорит по-английски? – неожиданно прозвучал ее вопрос.
Все удивленно переглянулись.
– Почему тебя это интересует? – спросил Федерико.
– Это наша последняя надежда, – тихо сказала Вероника и, видя, что все ждут ее объяснений, продолжала: – Раньше мне казалось, что едва Валентина попадет в столичную клинику, ее сразу вылечат. Но сейчас я начала сомневаться… Я вижу, что мои надежды были неоправданны. Одних белых стен и стерильной чистоты мало, не от этого зависит профессиональный уровень докторов. У нас в стране просто нет хороших специалистов в этой области. Наши врачи даже не могут поставить правильный диагноз, точно определить, чем больна моя дочь… Сначала доктор Хорхес в этом захолустном Монтеррее, потом его коллега Пабло Альдо твердили о том, что обнаруженная у Валентины опухоль является злокачественной. Однако стоило мне задать конкретный вопрос, как они ничего толком сказать не могли, лишь произносили непонятные слова и напускали туман. Послушав их, я уяснила для себя одно: похоже, что за мудреными словами и фразами эти доктора скрывают свое невежество, профессиональную некомпетентность. Если у Валентины рак, это ужасно… Но дело в том, что диагноз может быть и ошибочным… А Валентина тает на глазах, я вижу это… Я только что оттуда…
Вероника замолкла. Молчали и остальные, не находя слов, чтобы ее утешить или ободрить.
– Я думаю, – наконец нарушила Вероника тишину, – что остался один выход: срочно связаться с Фрэнком Ричардсоном, он живет в Нью-Йорке и является крупнейшим специалистом в области онкологии.
– Фрэнк Ричардсон? – перебил Веронику Федерико Сольес. – Кажется, я знаю это имя… А-а, Вероника, это не тот человек, который…
– Да, именно тот. Помните, как-то однажды он приезжал сюда в компании с вами и с моим мужем? Мы ужинали вместе.
– Жаль, что я не знаю ни слова по-английски! – нахмурился Федерико. – Но, Вероника, – тут же оживился он, – зачем нам английский язык? Ведь Ричардсон прекрасно говорит по-испански!
– Все дело в том, друзья, что Ричардсона очень сложно найти. У меня есть только его домашний телефон, а дома его практически невозможно застать.
– Ну что за проблема! – воскликнула Марианна. – Разве во всем Мехико не найдется человека, который бы свободно говорил по-английски? Погодите, сеньора Монтейро, я обзвоню своих друзей… – Она бросилась к телефону.
В этот момент раздался звонок в дверь. «Кто бы это мог быть?» – подумала Вероника.
Она открыла дверь и не смогла удержаться от тихого возгласа. Кровь прилила к ее щекам. На пороге стоял смущенный Габриэль Альварадо.
– Привет, Вероника… Может, разрешишь войти? – за непринужденным тоном Габриэля скрывалось волнение.
Вероника посторонилась, пропуская гостя в дом.
Уже в прихожей Альварадо продолжал:
– Как ты? Я знаю о твоем горе… Не могу ли я чем-нибудь помочь? Может, тебе нужны деньги, так я… – и он сунул руку в карман.
Вероника отвернулась и стала вытирать платком глаза.
– Спасибо, Габриэль! – прошептала она. – Спасибо за то, что пришел, и просто за то, что ты есть на белом свете… А деньги… Не в них дело, деньги пока есть. Сейчас мне нужно связаться с одним американцем. Он живет в Нью-Йорке…
Альварадо с недоумением взглянул на нее.
– И тебе в этом нужна помощь? – осведомился он.
Вероника молча кивнула.
– Что может быть проще! – воскликнул Габриэль. – Давай телефон, я позвоню и попрошу мистера Ричардсона… Да-а, – протянул он несколько озадаченно. – Я слышал, что на свете бывают женщины, которые испытывают робость, когда надо звонить малознакомым людям. Они скорее умрут, чем поднимут трубку и наберут номер… Этакая, понимаете, застенчивость… Но чтобы ты вдруг проявила ее! – Габриэль недоверчиво улыбнулся. – Я просто не ожидал…
– При чем тут застенчивость? – рассердилась Вероника. – Просто я не говорю по-английски!
– А я-то думал… – облегченно вздохнул Альварадо. – Я уж было испугался за тебя, малышка. Вдруг на старости лет в тебе проснулась детская робость. Я помогу тебе! В молодости мне пришлось побывать в разных странах и я в совершенстве изучил английский… Если у тебя в доме есть параллельный аппарат, то я могу послужить в качестве переводчика между тобой и этим мистером, как его…
– Фрэнком Ричардсоном, – подсказала Вероника. – Но сам Ричардсон прекрасно знает испанский.
– Тогда в чем же дело?
– Его никогда не бывает дома. Вполне вероятно, что его придется разыскивать не только в Нью-Йорке, но и по всему земному шару.
Альварадо решительно направился в гостиную, бросив на ходу:
– Не волнуйся, найдем!
Хозяйка дома поспешила за ним.
Увидев в комнате столько гостей, бывший спортсмен в растерянности остановился.
– Знакомьтесь, это Габриэль Альварадо, – представила соседа Вероника. – Вы должны помнить его. В прошлом он был знаменитым спортсменом, а теперь… он мой сосед… и хороший друг.
Альварадо снисходительно поморщился.
– Итак, где ваш телефон? – спросил он, как будто раньше никогда не бывал в этом доме.
Вероника указала на аппарат.
Габриэль обвел взглядом присутствующих и вдруг отрицательно покачал головой.
– Нет, Вероника, мы поступим по-другому. Я возьму номер телефона этого Фрэнка, а звонить буду из дома. Ты оставайся здесь и жди. Мистер Ричардсон позвонит тебе через минуту после того, как созвонюсь с ним я.
Вероника нахмурилась.
– Но могу ли я быть уверена… – начала она.
– Вы можете быть абсолютно уверены, сеньора! – перебил ее Альварадо.
Вероника протянула ему бумажку с номером.
Габриэль взял листок и, прощаясь, помахал хозяйке и ее гостям пальцами:
– Всего хорошего, друзья! До свидания, Вероника! Жди звонка от Ричардсона!
С этими словами он направился к выходу. Вероника последовала за ним. У дверей он неожиданно привлек ее к себе и поцеловал.
– Что это значит? – возмутилась Вероника. – Кажется, мы расстались с тобой? Спасибо, конечно, что ты хочешь мне помочь, но…
Габриэль серьезно посмотрел на нее и, захлопнув приоткрытую дверь, сказал:
– Я много думал, Вероника… И пришел к выводу, что тогда в беседке я был не прав… У меня нет ну совершенно никакого желания расставаться с тобой!
– Ну кто бы мог подумать, что ты окажешься хорошим человеком, – глядя ему в глаза, медленно проговорила Вероника.
Альварадо снова обнял ее.
– А что, если ты немного проводишь меня?
– Но у меня гости!
– Прошу тебя, это же ненадолго!
– Ну, если ненадолго… – Вероника колебалась. Наконец она прошла в гостиную и, извинившись перед гостями, вернулась к Габриэлю.
Ей вдруг очень захотелось никогда больше не расставаться с ним, не отпускать его от себя ни на шаг. Сейчас он наберет номер, свяжется с Фрэнком… И все проблемы будут решены!
К дому Альварадо они шли, обнявшись, чувствуя тепло друг друга.
– И все-таки я тебе позвоню, – сказал неожиданно Габриэль. – После того, как свяжусь с Фрэнком и перед тем, как он тебе позвонит.
– Ты уверен, что он согласится? – забеспокоилась Вероника. – Ведь ему придется ради одного человека лететь из Нью-Йорка или откуда-то там еще… Неизвестно, где мы его застанем…
– По-моему, нет на свете такого врача, который отказался бы помочь больному, если есть в этом необходимость, – убежденным тоном произнес Габриэль.
– Но Ричардсон может сказать, чтобы мы обратились к мексиканским специалистам, – объяснила свои сомнения Вероника.
– А ты непременно хочешь, чтобы он прилетел сам?
– Естественно!
– Значит, прилетит. Обещаю, что употреблю все свое красноречие.
– Скажешь ему, что все расходы мы берем на себя.
– Так и скажу.
Они остановились возле запертой двери. Альварадо положил Веронике руки на плечи:
– Я так рад, что ты меня не прогнала! – прошептал он.
– Нет, это я рада, что ты снова пришел. Мне так не хватало тебя. А теперь… Знаешь, я расскажу о тебе Валентине. Она тоже обрадуется. Положительные эмоции ей необходимы.
Габриэль стал рыться в карманах в поисках ключа.
– Вот чудеса… Выходил всего на пять минут, куда же я мог подевать этот ключ?
Вероника приподнялась на цыпочки и поцеловала мужчину в щеку.
– Подумать только, когда-то я стеснялась тебя! – тихо засмеялась она.
– А теперь? – спросил Габриэль. – Не стесняешься?
– Теперь нет, – Вероника помотала головой и выпалила, не переводя дыхания: – Теперь мне все равно, кто что скажет или подумает… Я очень устала… И я очень люблю тебя.
Она опустила глаза и почувствовала, как Габриэль нежно обнял ее, целуя на прощание. Еще миг – и он отстранился, повернул к двери, бросив:
– Пока!
– Пока! – отозвалась Вероника.
Она не спеша направилась к своему дому, но скоро остановилась и обернулась. Альварадо все еще не мог открыть дверь.
– Габриэль! – окликнула его Вероника. – Габриэль!
Альварадо повернул к ней голову. Веронике показалось, что на его лице мелькнула улыбка.
– Подожди, Габриэль! – она быстрым шагом приблизилась к нему.
Альварадо выглядел растерянным и озадаченным – глаза Вероники смотрели осуждающе.
– Интересно, ты хоть как-то отреагируешь на то, что я тебе сказала?
– А что ты мне сказала? – глупо переспросил он.
– Я сказала, что люблю тебя. Очень люблю.
Альварадо издал шумный вздох, хлопнул себя по коленям.
– А я-то надеялся, мне удастся смыться! – воскликнул он.
– Как видишь, не удалось. Что же теперь ты мне ответишь?
Альварадо потупившись молчал.
– Габриэль, смотри правде в глаза!
Альварадо поднял взгляд.
– Но я не знаю, что тебе сказать, – запинаясь произнес он. – Пожалуй, я дам тебе стандартный ответ.
– Какой же? – грозно поинтересовалась Вероника.
– Я тебя тоже люблю, малышка, – нежно прошептал он.
Вероника устало улыбнулась.
– Я тебя люблю и прошу стать моей женой! – торжественно закончил Габриэль.
19
Вероника весело взглянула на дочь, завершая свой рассказ.
– И ты представляешь, Валентина, он предложил мне стать его женой! Я добилась своего!
Валентина безучастно смотрела на мать.
– Мама, – тихо произнесла она, – извини, мне все это неинтересно.
– Почему? – воскликнула Вероника. А она-то надеялась отвлечь своим рассказом дочь от мрачных мыслей.
– Как ты не понимаешь? Я больна, и этим все сказано, – в тоне Валентины сквозило осуждение.
Вероника поджала губы.
Боясь, что обидела мать, Валентина, смягчившись, объяснила:
– Ты все время говоришь только о себе. У меня свои, совсем другие заботы. Мне нужно многое решить. Например, как быть с детьми.
– Валентина, ты говоришь так, словно собралась умирать! У тебя таких мыслей и быть не должно! – рассердилась Вероника. – Я нарочно рассказываю тебе о веселом… Совсем не потому, что я черствая. Я хочу, чтобы ты не думала о плохом.
У Валентины во взгляде мелькнуло странное выражение.
– Нет, мама, это все бесполезно. Доктор Альдо мне сказал…
– Я не желаю знать, чего тебе снова наговорил этот доктор Альдо! – вскричала Вероника. – Вот погоди, приедет Фрэнк Ричардсон…
Дочь не дослушала до конца.
– Я совершенно не хочу надеяться на какого-то Ричардсона… Не хочу думать, что он какой-то сказочный волшебник, который одним мановением руки поднимет меня на ноги. Не-ет, это просто смешно! Я знаю, что мне сейчас нужно делать: завершить все дела, отдать кое-какие распоряжения. Главное – позаботиться о детях. И только после всего этого начать думать о душе.
– Доченька, ты говоришь ужасные вещи! Человек никогда не должен терять надежду! – в отчаянии возразила Вероника.
– Это не так, – с усилием произнесла Валентина. – Мне кажется, конец уже недалеко. Я почувствовала, что все мои надежды рухнули, когда доктор Альдо сказал, что применяемые препараты не дали ожидаемого результата… – Голос больной задрожал, но она взяла себя в руки. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Вероника погладила дочь по руке.
– Ты заметила, дорогая, что мы с тобой больше не ссоримся? – сказала она.
Валентина сделала большие глаза.
– А кто сказал, что мы когда-нибудь ссорились?
– А разве нет? – в свою очередь, удивилась Вероника. – Скажи, пожалуйста! Мне казалось, что всю жизнь мы только и делали, что ссорились.
Дочь улыбнулась.
– Это потому, что ты всегда была мною недовольна.
Видя ее обезоруживающую улыбку, Вероника подумала, что, оказывается, совсем не знала свою дочь. Она начинала ее понимать только сейчас! «Если бы не эта проклятая болезнь!.. Неужели взаимопонимание пришло к нам слишком поздно?! Неужели я потеряю ее?!» – эти мысли переворачивали ей душу.
Габриэль Альварадо так до сих пор и не позвонил. Не позвонил и Фрэнк Ричардсон. Конечно, рассчитывать на немедленный результат было нереально. Но в любом случае Альварадо должен был позвонить и рассказать, как обстоят дела.
Вероника встала с кресла и подошла к окну. Вид на город, открывающийся с высоты десятого этажа, действовал на нее успокаивающе. Она обернулась к дочери.
– Валентина, прости меня… Ты давно уже взрослая женщина, и я не вправе разговаривать с тобой таким тоном. Но сейчас я не прошу тебя, а просто приказываю… Даже не приказываю – заклинаю! Если ты любишь меня, любишь детей – выкинь из головы всякую мысль о смерти!
* * *
В больничном кафе было многолюдно, и Веронике пришлось выстоять длинную очередь. Она уже заканчивала обед, когда увидела посреди зала Хосе, который с подносом в руках озирался в поисках свободного места. Встретившись с ней взглядом, Хосе натянуто улыбнулся, и Вероника поняла, что он не рад встрече. Однако все столики были заняты, и ему ничего не оставалось, как подсесть к теще.
– Добрый день, сеньора Монтейро.
– Добрый день, Хосе.
Они помолчали.
– Вы ее уже видели? – спросил зять, склоняясь над подносом.
– Я, как обычно, провела у нее всю ночь и почти все утро, – ответила Вероника. – А ты, видимо, только пришел?
– Да, сеньора Монтейро, иначе мы бы встретились там, у Валентины.
Вероника вспомнила разговор с дочерью, и ее лицо сразу стало суровым.
– Валентина хочет поговорить с детьми, – сказала она.
– Я уже пытался как-то их подготовить. Не знаю, все ли они понимают… – Хосе покачал головой.
«А я сама разве это понимаю?» – подумала Вероника, а вслух произнесла:
– Хорошо, что ты пришел, Хосе. Поднимись к Валентине, побудь с ней. Может, ты повлияешь на нее… Надо, чтобы она перестала думать о смерти.
Вероника почувствовала, что бодрый тон дается ей с трудом и на нее непосильной тяжестью начинает давить сознание неминуемого. Она зажмурилась, и по ее щекам покатились слезы.
– Хосе… – сдерживаемые рыдания мешали Вероника говорить. – Хосе, если с Валентиной что-то случится, у кого будут жить дети?
Возмущение Хосе было столь велико, что в первый момент он утратил дар речи. Наконец он процедил сквозь зубы:
– Я не понимаю двух вещей, сеньора Монтейро… Во-первых, почему вы допускаете мысль, что мои дети будут жить не со мной… А во-вторых, почему вы смирились и говорите так, будто Валентину уже ничто не может спасти?
Не дав Веронике ответить, зять вскочил из-за стола и выбежал из кафе, так и не притронувшись к обеду.
* * *
Хосе стоял у окна, заложив руки за спину. Валентина полулежала на взбитых подушках. Она медленно подняла взгляд на мужа и тихо сказала:
– Если верить врачам, нам пора с тобой серьезно поговорить.
Хосе неожиданно усмехнулся. Его усмешка скорее напоминала болезненную гримасу и свидетельствовала о том громадном нервном напряжении, в котором он пребывал.
– Валентина, – заговорил Хосе, и каждое слово давалось ему с трудом. – Ты, наверное, думаешь, что я только и жду, когда избавлюсь от тебя. Так ты ошибаешься… Ты и представить себе не можешь, как ужасает меня мысль о том, что я могу тебя потерять. Ты хоть понимаешь это?
– Да, понимаю.
– А вот никто больше этого не хочет понять…
– Что ты имеешь в виду? – спросила Валентина.
– Не что, а кого, – поправил ее муж. – Я имею в виду твою мать. Только что мы виделись в столовой…
– Перестань… – поморщилась Валентина. – Я уверена, что ты ее неправильно понял.
Хосе не хотелось ей возражать.
– У меня какое-то дурацкое чувство… – Он растерянно взглянул на жену. – Я пришел, чтоб утешить тебя, ободрить, а получилось так, словно мы прощаемся…
– А так оно и есть, – спокойно сказала Валентина.
– Но я пообещал твоей матери, что поговорю с тобой… чтобы ты не смела думать о смерти!
Валентина улыбнулась краешком губ.
– Моя мама забыла, что по некоторым причинам я могу вообще отказаться тебя слушать.
– По некоторым причинам… – повторил Хосе. – Как ты это осторожно сказала: «По некоторым причинам…» Я просто испортил тебе жизнь… Да, Валентина, я испортил тебе жизнь, потому что обманывал тебя.
– Не нужно об этом, Хосе… – попросила Валентина. – У нас были трудности, но было и время, когда мы любили друг друга. – Внезапно она широко раскрыла глаза и воскликнула: – О Боже!
– Что случилось? – встревоженный Хосе приблизился к кровати и сел на край.
Валентина тронула его за галстук.
– Где ты его нашел? – Она разволновалась не на шутку.
– Он тебе не нравится? – Хосе опустил глаза и взглянул на галстук.
– Это тот самый, который я когда-то купила тебе! Понимаешь, первая моя покупка…
Конечно, Хосе выбрал галстук случайно, но признаться в этом сейчас не захотел. Больше того, ему было жаль, что сам он забыл про этот подарок жены и не подумал надеть именно его!
Валентина сияла.
– Как мало надо, Валентина, чтобы доставить тебе радость, – пробормотал Хосе. – Почему-то раньше я не замечал этого.
– Хосе, как хорошо… – Валентина взяла его за руку. – Мы с тобой сидим и нормально разговариваем… Это так много значит! Мы по-прежнему можем одинаково чувствовать и понимать друг друга.
Хосе тепло улыбнулся в ответ, пожав руку жены. Валентина прикрыла глаза.
– Знаешь, я страшно устала, – прошептала она. – Я постоянно теряю силы, и не могу понять, отчего. Меня это пугает. С каждым днем мне становится хуже.
Хосе слушал, боясь пропустить хоть слово.
– Пообещай мне… – последние слова Валентина произнесла с нажимом. – Пообещай, что не бросишь детей, и я смогу умереть спокойно.
Комок подступил к горлу Хосе. Превозмогая слезы, он ответил:
– Перестань, Валентина… Не говори так! Ведь все хорошо, мы с тобой помирились, ты поправишься, и мы снова будем жить вместе, вместе растить детей.
Валентина положила свою ладонь на руку мужа.
– Не нужно притворяться, Хосе, будто ты веришь в это. Со мной все ясно. Меня старались вылечить доктор Хорхес и доктор Альдо. Кажется, они неплохие врачи… Но ты посмотри на меня…
– А вот твоя мать не верит ни Хорхесу, ни Альдо, – загорячился Хосе. – И ты раньше, насколько я помню, разделяла мнение матери. Во всяком случае, мы теперь решили обратиться к самым лучшим специалистам.
Валентина нетерпеливо перебила мужа.
– Хосе, сейчас не время говорить обо мне… Я уже сказала: со мной все кончено. А ты не хочешь меня слушать…
– Не хочу, – подтвердил муж.
– Тогда хотя бы выполни мою просьбу, вернее, желание…
– Какое желание?
Валентина собралась с духом.
– Я не хочу, чтобы мои дети жили под одной крышей с этой… твоей Росой…
– Валентина, – простонал Хосе. – Во-первых, Роса совсем не такая уж плохая… А во-вторых, я ведь говорил тебе, что порвал с ней…
Валентина словно не слышала мужа. Она устремила взгляд в окно и почти беззвучно прошептала:
– Если откровенно, Хосе, то меня беспокоит, как ты с ними будешь справляться. Ведь воспитывать детей – очень нелегко. Тем более троих.
– Валентина, но ты поправишься, и мы вместе будем их воспитывать…
Она жестом остановила его.
– Ты снова о том же. Но представь себе, что остался один с детьми. Как и что ты будешь делать?
Хосе задумался. Какое-то чувство подсказывало ему, что торопиться с ответом не следовало. Наконец он с любовью посмотрел жене в глаза.
– Хочешь, я скажу тебе чистую правду?
Валентина едва заметно кивнула.
– Наверное, я не справился бы, – признался Хосе. – Но без моих детей мне будет очень тяжело.
Чуть заметная улыбка тронула губы Валентины.
«Что поделаешь, – подумала она. – Он эгоист, как и все мужчины».
Она легонько сжала руку мужа.
– Хосе, у меня к тебе просьба.
Он наклонился к жене.
– Какая?
– Прошу тебя, приведи ко мне детей. Я хочу поговорить с ними. – Валентина немного помолчала и добавила: – Потом у меня уже не будет сил…
Хосе прикусил губу, удерживаясь от слез.
– Хосе, пожалуйста, сделай, как я прошу… И не нужно, чтобы ты или мама присутствовали при этом… при нашем разговоре… Я люблю вас всех, но я должна поговорить с детьми. Это очень важно! А теперь иди… Дай мне отдохнуть…
Хосе поднялся. Его переполняла злость – он злился на себя за свою беспомощность. В голове беспорядочно роились мысли. Что делать? Как заставить Валентину не думать о смерти?!
Какая-то надежда на Ричардсона оставалась. Не сегодня-завтра с ним свяжутся, он откликнется на их просьбу приехать, если он человек.
Валентина посмотрела на мужа по-особому, так, как она умела это делать в лучшие годы их супружеской жизни. И Хосе понял, что в этом взгляде заключена та подлинная власть, которую Валентина всегда имела над ним – сильным и уверенным в себе мужчиной.
– Прошу тебя, Хосе, иди, – повторила она. – Я вижу, ты хочешь мне что-то сказать, но лучше не говори. Просто иди!
Жалко улыбнувшись, Хосе молча кивнул и вышел.
