Текст книги "Виннипегская Стена и я (ЛП)"

Автор книги: Мариана Запата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Это как эпизод «Сумеречной зоны». (Примеч. «Сумеречная зона» (англ. The Twilight Zone) – американский телевизионный сериал, созданный Родом Серлингом. Каждый эпизод является смесью фэнтези, научной фантастики, драмы или ужаса, часто заканчивающейся жуткой или неожиданной развязкой).

Его подбородок дернулся в определенном жесте, который был хорошо мне знаком.

– В следующем году истекает моя виза, – выдавил он.

И... я закрыла рот.

Несколько месяцев назад, помню, открыла его почтовый ящик и увидела письмо, что-то о его визе. Полагаю, это письмо, которое он снова получил после того, как я ушла, когда сказала, что он должен проверить документы, которые я оставила у него на столе.

Понятия не имею, как можно использовать визу, чтобы оправдать то, что ты мудак.

– Ладно. Ты уже отправил документы на ее обновление? – слова еще полностью не вылетели у меня изо рта, а я уже обдумывала, какого черта творю. Это не мое дело. Он сделал это не моим делом.

Но я не ожидала этого, когда он ответил:

– Нет.

Я не понимала.

– Почему нет?

«Черт возьми! Какого черта я делаю, задавая вопросы?» – ругала я себя.

– Это рабочая виза, – его слова были медленными, будто я умственно отсталая или еще чего.

Я до сих пор не понимала, в чем проблема.

– Это относится к тому, что я играю за «Три Сотни».

Я моргнула, думая, что его слишком часто били по голове за всю его карьеру.

– Не понимаю, в чем проблема.

Прежде чем я успела спросить, почему он переживает за свою визу, когда любая команда, с которой он подпишет контракт, поможет ему получить новую, он прочистил горло.

– Я не хочу возвращаться в Канаду. Мне нравится здесь.

И это коренной житель Виннипега, который лишь раз возвращался на родину с тех пор, как мы вместе работали. Я выросла в Эль-Пасо, но не часто езжу «домой», потому что больше не чувствую там себя как дома. У меня нет такого места, где я чувствовала бы себя в безопасности, или любимой, или в тепле, или все остальные чувства, которые у меня ассоциируются с «домом».

Я посмотрела на стену у его головы, ожидая следующего откровения, которое поможет мне понять смысл того, что он говорил.

– Я до сих пор не понимаю, в чем проблема?

С глубоким вздохом, он опустил подбородок на руку и, наконец, объяснил:

– Если я не в команде, я не могу остаться здесь.

Почему он не будет играть? Его беспокоит нога? Я хотела спросить, но не стала.

– Ладно... разве нет другой визы, на которую ты можешь подать заявление?

– Я не хочу другую визу.

Я выдохнула и закрыла дверь холодильника, пальцами обхватив стакан.

– Хорошо. Обратись к иммиграционному адвокату. Уверена, один из них поможет тебе получить постоянный вид на жительство, – секунду я жевала внутреннюю сторону щеки, прежде чем добавить: – У тебя есть деньги, чтобы все сработало, и это намного лучше, чем бывает у большинства.

Затем мне в голову пришла идея, и прежде чем дважды подумать о том, чтобы такое предлагать, или прежде чем я смогла передумать, потому что не испытывала к нему дружеских чувств, я выдала:

– Или просто найди американку и женись на ней.

Его взгляд переместился на потолок, а потом он стал внимательно изучать меня. Его грубые черты гладкие и ровные, и даже не нахмурившиеся.

– Найди ту, что тебе понравится, повстречайся с ней немного, а потом попроси выйти за тебя. После ты всегда сможешь развестись, – я замолчала и подумала о дальней кузине Дианы. – Есть люди, которые сделают это для тебя, если ты им заплатишь, но это довольно рискованно, потому что, уверена, это уголовное преступление – пытаться получиться документы, женившись только по этой причине. Есть над чем подумать.

Я моргнула, замечая, что выражение на его лице сменилось с изучающего на размышляющее. Задумчивое. Слишком задумчивое. Это странное ощущение поползло по моей шее. «Странно, странно, странно», – говорило мне, что что-то не так, говорило, что я должна исчезнуть из его поля зрения. Я сделала шаг назад и окинула его взглядом.

– Что такое?

Ничто в этом мире не смогло бы подготовить меня к тому, что вылетело из его рта:

– Выходи за меня.

– Что? – слова, сорвавшиеся с моих губ, такие же удивленные и грубые, какими я их себе и представляла, уверена в этом.

Он на наркотиках. Серьезно, он на чертовых наркотиках.

– Выходи за меня замуж, – повторил он, будто в первый раз я его не услышала.

Я прислонилась к кухонной стойке, разрываясь между слабостью от шока и остолбенением от его смешного заявления, и остановилась на том, что безучастно уставилась на его гранитное лицо.

– Ты на наркотиках, не так ли?

– Нет, – обычно напряженные уголки рта Эйдена расслабились; напряжение в его теле немного уменьшилось, но этого было достаточно, чтобы я заметила. – Ты можешь помочь мне получить гражданство.

Какого черта с ним происходит? Может, это все-таки повреждение мозга. Я видела некоторых парней, против которых он выступал, и как после стольких лет он остался нетравмированным?

– Зачем мне это делать? – выдавила я. – Почему я вообще захочу сделать подобное?

Эта сильная челюсть сжалась.

– Я не хочу работать на тебя, а еще меньше хочу выходить за тебя замуж, чтобы помочь с бумагами, – в моем мозгу возникла идея, и я от радости чуть не вскинула руки в воздух. – Женись на той, кто сможет заниматься делами ассистента. Это идеально.

Он закивал, когда я рассказала про идею с ассистентом, но эмоции в его глазах немного тревожили. Он выглядел слишком решительно, уцепившись за сумасшедшие мысли, которые крутились в его большой голове.

– Это идеально, – согласился он. – Ты можешь это сделать.

Я поперхнулась. Так же сильно, как я хотела что-то сказать – поспорить с ним или просто сказать, что он сошел с ума – ничто из моего рта так и не вышло. Я ошеломлена. Чертовски ошарашена.

Эйден точно принимал крэк.

– Ты сумасшедший? Ты себе на шею уронил штангу, пока качался?

– Ты сама сказала – это идеальный план.

Что я наделала?

– Он не идеальный. Он далек от идеального, – пробормотала я. – Я больше на тебя не работаю, и даже если бы и работала, я бы этого не сделала.

Серьезно? Он думает, что сделала бы? Я знала, что он практичный, но это возмутительно.

Но он не слушал. Могла точно это сказать. У него было это задумчивое выражение.

– Ванесса, ты должна это сделать.

Разве он не понимал, что мы не друзья? Что он обращался со мной противоположно тому, как обращаются с людьми, о которых заботятся?

– Нет. Я не должна. И не буду.

Если я встречу правильного человека, я не смогу выйти замуж в ближайшем будущем. Я не часто думала о браке, но когда делала это, мне вроде как нравилась сама идея. Родители Дианы – идеальный пример отличных отношений; конечно, я хотела нечто подобное в будущем, если возможно. А если честно, я знала, что мне и самой будет хорошо.

И я не собиралась вычеркивать детей из своего списка, если в моей жизни появится правильный человек. Я знала, что хотела видеть в своем партнере, но больше всего знала, чего не хочу.

И Эйден даже в свои лучшие дни не был этим человеком. И даже близко не стоял. Конечно, он красивый; все, у кого есть глаза, видели это. Одно его тело заставляло женщин всех возрастов поворачиваться на своих сидениях, чтобы получше посмотреть, потому что Эйден дышал мужественностью, и какой женщине не понравился бы мужчина, который выглядел так, будто пьет галлоны мужественности?

Он – океан холодной воды, или мне так говорили. Ладно, у него есть деньги, но не это необходимое условие для будущего парня или мужа. Я могла сама заработать деньги.

Вот так.

Я только в первые три месяца своей работы на него думала, что у меня есть чувства к Виннипегской Стене. Он физически привлекал меня, конечно. Но для меня, особенно после всего, что я видела, через что прошла моя мама, всю жизнь прыгая из одних отношений в другие, этого недостаточно. Мой последний парень был не самым симпатичным парнем на планете, но он был забавным и милым, и нам нравились одни и те же вещи.

Мы ладили. Единственная причина, по которой мы расстались, – ему предложили работу в Сиэтле, и я не была уверена, что безумно влюблена в него, чтобы переехать через всю страну, еще дальше от людей, которые важны в моей жизни. Однажды я уже так сделала, уехав в колледж в Теннесси.

Эйден не соответствовал ни одной характеристике, которыми обладал мой бывший. Он не был забавным или милым, нам нравились разные вещи и, основываясь на последних двух неделях нашей совместной работы, мы не ладили.

И почему я вообще думала над тем, почему это плохая идея? Это ужасная затея. Та, которой я не собираюсь поддаваться. Никогда, ни за что.

Эйден, с другой стороны, не обращал внимания. Ему даже не надо было ничего говорить, чтобы я знала: он игнорирует все, что вылетает из моего рта.

– Эйден, послушай меня... – «во второй раз в своей жизни», – добавила я в своей голове. – Уверена, Тревор найдет кого-то. Просто попроси.

Этот комментарий привлек его внимание. Его широкие темные брови распрямились.

– Я не собираюсь говорить Тревору.

Я поправила очки, несмотря на то, что они были на месте.

– Ты сделаешь это? – спросил он.

Да, из-за этого я поморщилась. Я не доверила бы Тревору даже отправить мне что-то по почте.

– Что насчет Роба?

Никакого ответа.

Ха. Туше́.

– Зак?

Эйден просто отрицательно покачал головой.

– Твои друзья?

– Я бы уже сказал им, если бы хотел, чтобы они знали, – объяснил он осторожным тоном, в котором было слишком много смысла.

После этого комментария кое-что обрело смысл. Конечно, он серьезно был настроен на возвращение после травмы. И, самое главное, его ужасное настроение из-за страха, что его депортируют из страны, если он уйдет из футбола. Плюс, разборки с его менеджером и агентом, которые не поддерживали то, чего хотел Эйден после окончания контракта, и от этого становилось только хуже.

Но было кое-что, что не укладывалось у меня в голове, как только я над этим задумалась, и это не причина, почему он не хотел вернуться в Канаду или почему не хотел остаться в Далласе.

– Почему ты мне об этом рассказываешь? – спросила я нерешительно.

Карие глаза взглянули на меня, его широкий лоб прорезали линии.

Прежде чем смогла отговорить себя, я нахмурилась в ответ.

– Раньше ты мне никогда ничего не рассказывал, – я моргнула. – Никогда. Но теперь я ушла, и ты неожиданно появляешься у моей квартиры, просишь вернуться к тебе на работу, когда тебя совсем не заботило, что я ухожу, и ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, чтобы оформить твои документы. Ты рассказываешь мне то, о чем не хочешь говорить никому другому... это странно, чувак. Не знаю, какого черта ты ожидаешь от меня в ответ.

– Я рассказываю тебе, потому что... – он открыл рот и также быстро закрыл его. Снова открыл, прежде чем закрыть, мускулы на его щеке двигались, как будто он не знал, зачем на самом деле делал это. Черт, я этого не знала. Наконец, Эйден пожал этими массивными, округлыми плечами и встретился своим взглядом с моим. – Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться.

Черт возьми.

Боже мой, черт возьми.

Диана однажды сказала, что у меня нет стержня. Вообще-то, я уверена, ее точные слова были: «Ты идиотка, Ван».

«Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться», – такое не должны считать комплиментом. Правда, не должны. Я не была настолько тупой. Но...

Неожиданно из меня вырвался грубый смешок, потом я засмеялась и подняла глаза к потолку.

От такого, как Эйден, полагаю, это самый большой комплимент, который я когда-либо слышала.

«Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться». Боже мой.

– Что смешного? – спросил Эйден, его рот хмуро изогнулся.

Я закрыла глаза рукой и склонилась над столешницей, смеялась и нервно потирала основание брови.

– Существует огромная разница между мной, чертовски не раздраженной из-за тебя, и между нами-друзьями, Эйден. Ты все четко прояснил, ты так не думаешь?

Он невинно заморгал, так искренне, и я не знала, что с этим делать.

– Мне все равно.

«Мне все равно».

Я разразилась смехом – правда, взорвалась от смеха – и уверена, казалось, будто я плачу, когда на самом деле я смеялась.

– Ты самая уравновешенная женщина, которую я когда-либо встречал.

«Уравновешенная». Он убивал меня.

Вот, чем стала моя жизнь. Принимаю полукомплименты от мужчины, который заботится лишь об одном – о себе. Мужчины, с которым я снова и снова пыталась подружиться, но безрезультатно.

К его чести, он немного подождал, прежде чем осторожно, слишком спокойно и мягко произнести:

– Это не смешно.

Пришлось присесть, потому что живот скрутило спазмом.

– Ты просишь меня – о, черт, у меня болит живот – совершить уголовное преступление, и объясняешь это тем, что «я тебе нравлюсь, если тебе вообще кто-то может нравиться», потому что «тебе все равно» и потому что я «уравновешенная», – я подняла руки, чтобы показать в воздухе воображаемые кавычки. – Черт возьми, не думала, что у тебя есть чувство юмора, но это так.

Лучший защитник НФЛ не засомневался из-за слов, что я ему высказала.

– Так значит, ты это сделаешь?

После такого я даже не могла найти в себе раздражение от его настойчивости. Я до сих пор слишком сильно смеялась из-за его таких важных аргументов в качестве фальшивой жены.

– Нет, но для меня это величайшее событие – узнать тебя. Правда. Я бы хотела, чтобы ты с самого начала был таким со мной. Работать на тебя было бы немного веселее, и я, возможно, задумалась бы над тем, чтобы вернуться к тебе ненадолго.

Хотя этого до сих пор недостаточно. Я не планировала постоянно работать на него, особенно не после всего, что случилось, и всего, о чем он просил меня сейчас. Выйти за него.

Он выжил из своего чертова ума.

В мой план после начала работы на саму себя в качестве графического дизайнера входила выплата ужасающего количества студенческих займов, которые у меня до сих пор были, покупка дома, новой машины и остальное... все встанет на свои места, когда придет время. Попутешествовать, найти кого-то, кто понравится мне настолько, чтобы завести с ним отношения, может быть, родить ребенка, если я захочу одного, и продолжить укреплять свою финансовую независимость.

А чтобы зарабатывать, я должна работать, так что я встала на ноги и пожала плечами в ответ своему бывшему боссу.

– Слушай, ты найдешь кого-то, если приложишь небольшие усилия. Ты привлекательный, у тебя есть деньги, и большую часть времени ты порядочный парень, – я убедилась, что пригвоздила его взглядом, который подчеркивал слова «большую часть времени». – Если ты найдешь ту, что тебе понравится, даже слегка, уверена, все сработает. Я могу дать тебе номер моих подруг, но они сведут тебя с ума через десять минут, и я не настолько зла на тебя, чтобы представить одной из своих сестер.

Я прикусила щеку изнутри, не зная, что еще сказать, в полной мере осознавая, что никогда не пойму, что привело его к этому времени и этому моменту со мной.

И что он сделал?

Его взгляд блуждал по моему лицу, он нахмурился и покачал головой.

– Мне нужна твоя помощь.

– Нет, не нужна, – снова пожав плечами, я послала ему неохотную мягкую улыбку, потому что знала, что он не привык, когда ему говорят «нет». – Ты сам во всем разберешься. Я тебе не нужна.

Глава 7

Перевернув свой сэндвич с жареным сыром, я хихикнула в трубку:

– Я не иду. Все равно не думаю, что нравлюсь ему.

– Мне не нравился Джереми до нашего третьего свидания, и посмотри на нас сейчас, – аргумент Дианы, вероятно, худший из всех, что она могла выбрать.

Пять раз, что я встречалась с ним за последние шесть месяцев, на пять раз больше, чем нужно. И я точно знала, ее брат чувствовал то же самое. Мы общались с ним на дне рождения Дианы, не прошло и минуты, как мы послали друг другу взгляд «он мудак». Никто из нас не пытался прикрыть свою неприязнь, и в тот момент, когда я не нашла, что сказать, поняла, что это говорит о многом.

Не удивительно, что она знала, из-за чего повисла тишина, и вздохнула.

– Он, правда, хорошо ко мне относится.

Я очень в этом сомневалась. Каждый раз, когда мы куда-то выходили вместе, он пытался с кем-то влезть в драку... без причины. Он казался нервным, капризным и слишком дерзким. Плюс, мне не нравилась исходящая от него энергетика, а я научилась прислушиваться к своему нутру, когда дело касалось людей.

Я много раз говорила ей, что чувствую, но она постоянно отмахивалась от меня.

– Эй, мне нечего сказать, так что я лучше промолчу, – сказала я ей.

Тяжелый вздох, который послышался, ясно сказал мне, что она больше не хочет говорить о Джереми, отлично зная, что это безнадежно. Ничто не заставит меня изменить мнение о нем, пока он не спасет мою жизнь или что-то в этом роде.

– Я думаю, ты должна сходить на еще одно свидание. По крайней мере, ты получишь пару напитков.

Зачем я вообще рассказала ей, что парень со вчерашнего свидания снова пригласил меня? Я должна была знать. Правда, должна.

– Я выпила столько вина, сколько возможно, чтобы пережить эти два часа. Мне хватит.

Она издала что-то, похожее на «фи».

– Вина никогда не бывает слишком много.

– Есть что-то, о чем я должна знать?

– Не знаю. Есть?

– Не знаю, Бетти Форд. Ты мне скажи.

Человек, который был мне почти сестрой, а не другом, разразилась таким знакомым громким смехом, который был настолько родным, насколько это возможно.

– Иди к черту. Я пью два, может быть три раза в неделю.

– Если это твой способ убедить меня, что у тебя нет зависимости, не сработало, – рассмеялась я.

Она пренебрежительно фыркнула.

– Иногда я даже не знаю, почему разговариваю с тобой.

– Потому что никто тебя не любит, кроме меня, твоего брата и мальчиков?

– Вероятно, поэтому, – задумчиво протянула Ди.

Мы одновременно разразились смехом.

– Когда ты свободна? – спросила я. Я не видела ее с тех пор, как она перекрасила мне волосы.

– О-о, эм, давай вернемся к тебе. У нас с Джереми планы.

Да, возможно, я слегка закатила глаза.

– Ну, дай знать, когда их не будет, – слова, связанные с Джереми, влетали у меня в одно ухо и из другого вылетали.

– Конечно. Я хочу попробовать на тебе другой цвет. Твои корни уже видны?

Я обдумывала тот факт, что она даже не спросила меня, может ли она снова покрасить мои волосы, когда раздались три резких стука в дверь.

– Погоди секунду, – выключив конфорку, я направилась к двери. Это не мои соседи; никто из них не стучит с такой силой, что гремит дверь, в те редкие случаи, когда они заглядывают.

Поэтому я точно знала, кто там, даже не заглядывая в глазок.

– Я перезвоню тебе позже. Кто-то стучит в дверь, – объяснила я резко. Я до сих пор не рассказала ей или кому-то еще о том, что Эйден приходил и снова просил меня работать на него, и, конечно, не стала говорить, что неделю назад он попросил меня выйти за него, чтобы он получил гражданство. Я думала о том, чтобы позвонить Заку, но не стала этого делать.

– Ладно. Пока, – я даже не успела толком попрощаться, когда звонок оборвался.

– Кто там? – спросила я, даже если могла поставить двадцать баксов на то, что уже знала ответ.

– Эйден, – ответил голос с другой стороны двери, когда я приподнялась на носочки и посмотрела в глазок. И, конечно, за стеклом меня встретили загорелое лицо с шоколадными глазами и знакомый, крепко сжатый рот.

До тех пор, пока не открыла дверь, я не заметила, что он одет в худи, а на голове капюшон. Пока он стоял там, я приподняла бровь, его плечи заняли весь проем, выдавая его прозвище. Он, правда, был похож на чертову человеческую стену.

– Ты вернулся, – моргнула я. – Снова.

Я с неохотой признавала, что у меня нет стержня, и также знала, что как только вы дадите мне причину не любить вас, почти невозможно снова получить мою благосклонность. Спросите Сьюзи. В то время, как я мирилась с тем, что Эйден – маленькая, сварливая задница, вся ситуация с Тревором отправила его на непримиримую территорию. В принципе, он отправился на Забытые Земли. Дело в том, что он сделал мне больно.

Он послал мне взгляд, который я не знала, как интерпретировать, прежде чем скользнул в мою квартиру – без приглашения – в процессе коснувшись своей грудью моей руки. Он излучал огромное количество тепла, и мне не надо смотреть на часы, чтобы знать, что он приехал после тренировки. И еще он пах так, будто пропустил душ в раздевалке.

Я только закрыла дверь, когда Эйден остановился в коридоре: руки на бедрах, на лице жесткий взгляд, который я не поняла.

– Ты живешь с торговцами наркотиков.

О-о-о.

Я пожала плечом.

– Они не трогают меня, – конечно, мне пришлось сказать «нет, спасибо» около десятка раз, но этот факт я не уточняла.

– Ты знаешь, что они торговцы наркотиками?

Я снова пожала плечами, решая, что эта осуждающая задница не узнает о том, что люди на другой стороне моего дома ― печально известная банда, у которых из карманов торчат синие банданы. Так что я сменила тему, думая о своем сэндвиче, который ждет меня.

– Тебе что-то надо? – слова вылетели из моего рта до того, как я смогла себя остановить, черт побери.

Как и следовало ожидать, Эйден кивнул, стоя в коридоре между дверью и остальной частью моего дома.

– Ты.

Я.

В другом мире, с другим человеком, мне бы понравилось слышать то, что кто-то нуждался во мне. Но... это Эйден. Эйден, который думал, что «нуждается» во мне, чтобы жениться на мне; Эйден, который появился в моей квартире лишь потому, что ему нужно что-то от меня. В воображении я сделала из пальцев пистолет, приставила его к своему лбу и нажала на курок. В реальности я просто бесстрастно смотрела на него, веки недовольно опустились сами по себе.

– Нет.

– Да.

Черт возьми.

– Нет.

– Да, – настаивал он.

Мой желудок заурчал, напоминая, что я не ела с завтрака, который был много часов назад. Сварливость стала подниматься во мне, оттесняя меня, чтобы разобраться с этим сумасшедшим человеком. Подняв свои очки, чтобы они оказались на голове, я со вздохом потерла глаза.

– Для меня это честь, правда, – если начистоту с самой собой, то это не правда. – Но я последний человек, которого ты должен просить об этом.

Его ноздри раздувались, и он вздернул нос, выпятив подбородок. Этот огромный мужчина, делом жизни которого являлась борьба с такими же большими мужчинами, смотрел на меня исподлобья.

– У тебя есть парень?

– Нет...

– Тогда проблемы нет.

Я еще раз потерла глаза ладонями и попыталась обуздать свое разочарование. Выдохнув, я опустила очки обратно на нос и уставилась на бегемота в своем коридоре. Очевидно, нам придется это сделать.

– С чего бы мне начать?

Когда его ответом стал лишь взгляд, из-за которого мне захотелось засунуть пальцы ему в нос, я поняла, что этот взгляд – самый лучший ответ, который я получу от него. Если он хочет быть занозой в заднице, я тоже могу ею быть. Что мне терять? Мы не друзья, он и раньше не заботился о моих чувствах, так что я не должна чувствовать вину, честно отвечая ему.

Так что я начала:

– Ладно, – я приподняла плечи, готовясь к битве, и для моральной поддержки опустила взгляд на свою любимую картину на стене. Это сердце, созданное из разноцветных шпилек, для книги под названием «Исцеляющая любовь». Я очень горжусь ею. – Во-первых, мы не знаем друг друга.

– Мы знаем друг друга.

Бредовое утверждение.

Я хотела перейти к следующему пункту, но, видимо, мы не в состоянии пройти через это, пока он не поймет каждую очевидную причину, почему я, помогающая ему исправить иммиграционный статус, ужасная идея.

– Я знаю тебя очень хорошо, но ты не знаешь обо мне ничего, кроме моего имени. Какая у меня фамилия?

– Мазур.

Я знала его. Я, черт возьми, знала его, поэтому скрестила руки на груди и прищурилась.

– Ты проверил мое имя, не так ли?

Он смотрел на меня с тем же выражением, что сводило меня с ума. Это чертовски самодовольно. Существует очень популярная фотография с изображением его на пресс-конференции после игры, и на ней он с таким же выражением лица смотрит на репортера, который задал ему глупый вопрос. В тот день все трусики в США были сняты. Но единственное, что делали со мной острый подбородок, сжатый рот и холодные глаза, – это чертовски раздражали.

– Я не вижу, в чем проблема.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь.

– Не знаю, ты только притворяешься тупым или ты на самом деле такой твердолобый, – выдавила я сквозь сжатые зубы. – Я проработала на тебя два года, и ты не знал моей фамилии. Ты даже не мог просто сказать мне «Привет». Эйден, ты просишь у меня не одолжить двадцать баксов или подвезти в аэропорт. Ты меня не знаешь, я тебе даже не нравлюсь. И это нормально, я не переживаю об этом, но мы не можем пожениться, – я замолчала, чтобы сделать вдох, – чтобы разобраться с твоими документами, если я тебе не нравлюсь. Ты не можешь два года игнорировать меня, не заботиться о том, что я увольняюсь, обращаться со мной как с дерьмом и затем ожидать, что я с радость помогу тебе, когда ты попросишь.

– Я говорил тебе. Ты нравишься мне...

Боже мой. Я имею дело с кирпичной стеной. Мой глаз почти дернулся, пока я прилагала усилия, чтобы не переделать его прозвище.

– Если тебе вообще может кто-то нравиться. Поэтому ты разрешил Тревору так говорить обо мне? Потому что я тебе нравлюсь?

Он поднял руку, чтобы почесать шею; цвет, близкий к розовому, окрасил его щеки.

– Я... – начал он спорить. Розовый цвет начал спускаться вниз по его шее.

Черт возьми.

Мне пришлось досчитать до шести, и я выпрямила спину, пока делала это. Все это бессмысленно.

– Ладно. Ладно, Эйден. Я даже не знаю, какого черта это значит, но ладно; ты показал мне все за эти два года. Теперь у тебя нет ассистента, и ты хочешь стать гражданином страны, и вот ты здесь. Все это кажется очень реальным, ты так не думаешь? Но ладно, я дам тебе кредит доверия. Может, ты можешь терпеть меня по какой-то причине и не хочешь, чтобы я стала высокомерной, так что по тебе все это незаметно, – даже для моих ушей все это звучало как настоящая хрень. – Но как насчет того, что ты просишь меня совершить уголовное преступление? Я могу попасть в тюрьму, а тебя депортируют. Что насчет этого?

– Это все нелегально, только если тебя поймают.

Я не знала, что сказать. Это сон? Это вообще реальная жизнь?

– У меня есть план, – заключил он низким голосом, который напомнил мне рев двигателя газующей фуры.

Слишком поздно. У меня появилось чувство, что это проигрышное дело.

– Правительство очень серьезно воспринимает подобные вещи, ты знаешь. Это я отправлюсь в тюрьму, не ты.

Ладно, я не знала наверняка, посадят меня или нет, но все может быть.

– Я провел исследования. У меня есть план.

И снова он о своем чертовом плане.

– У меня тоже есть план, и в него не входит выйти замуж за кого-то, чтобы помочь ему оформить иммиграционные документы. Извини, Эйден. Мне, правда, жаль, но ты можешь найти место и получше, чтобы подыскать кого-то, на ком сможешь жениться, если это то, чего ты хочешь. Хотя ты не должен. Может, ты можешь просто заплатить кому-то много денег, чтобы ускорить работу над твоими документами.

– Жениться – лучший способ проделать все это, – он замолчал. Его большие руки заметно сжались по бокам, и, клянусь, в этот момент он выглядел еще больше. – Я не хочу еще одну визу.

Мое сердце слегка отреагировало, потому что я слабая и жалкая, и потому, что чувствовала себя плохо, отказывая ему. Я ненавидела не помогать людям, когда они в этом нуждались. Но это смешно. Вот мужчина, который практически никогда не был добр ко мне, который не пытался стать моим другом, пока я не ушла от него. Теперь кажется, будто он просит у меня целый мир, и я не чувствую, что вправе дать ему это.

– Не знаю, что сказать тебе, – я покачала головой. – Ты выжил из ума. Я не буду это делать, и не знаю, как ты вообще решился спросить меня об этом.

Его взгляд остановился на мне, неугомонный и непоколебимый, будто только что я снова не отказала ему. Его подбородок приподнялся, губы на мгновение исчезли, поджавшись под зубы. Зубы, которые я знала, белые и идеальные.

– Ты настолько зла на меня?

Я направила свой воображаемый пистолет в его сторону и спустила курок, прежде чем сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Даже если бы я ушла на хорошей ноте, я все равно не вернулась бы снова к работе на тебя и не стала бы помогать тебе получить визу или гражданство, или что еще тебе там надо.

Его взгляд медленно блуждал по моему лицу, заставляя меня четко осознать, что на мне нет ни капли макияжа... или паршивого лифчика. К счастью, я видела, что Эйден лишь раз смотрел куда-то кроме моего лица, и это было в ту ночь, когда он появился здесь, а на мне было короткое платье.

И снова, я никогда не видела, чтобы он смотрел на женскую грудь или задницу. В прошлом он десятки раз говорил СМИ, что у него нет времени на отношения, и он прав. У него не было.

– Я вижу это по твоему лицу, Ванесса, – заявил он, заставляя меня временно игнорировать ситуацию, в которой я оказалась.

Слово «глупо» рикошетило в моей голове.

– Я не злилась на тебя с тех пор, как вышла из твоего дома.

– Ты врешь. Ты делаешь такое лицо, когда пытаешься притвориться, что не злишься, – объяснил он, его взгляд опалял меня, отчего я почувствовала себя неуверенно.

– Неправда, – практически пробурчала я.

Его бесстрастное лицо сказало то, чего не сказали слова. Обманщица.

С меня хватит. Я голодна, сердита, раздражена. Это абсолютная правда. По тому, как пульсировала вена у меня на лбу, у меня до сих пор осталось небольшое количество гнева по отношению к нему.

– Ладно. Хорошо. Да, я до сих пор слегка зла на тебя. Из всех возможных людей ты позволил Тревору говорить обо мне за моей спиной, – я моргнула. – Тревору, – к этому моменту моя кровь не знала, приливать к лицу или от него. – Тревор за деньги продаст собственного ребенка. Может, мы и не друзья, но ты должен знать, что я забочусь о тебе намного больше, чем чертов Тревор.

Одно лишь произнесенное вслух его имя злило меня, и мне пришлось приказать себе успокоиться.

Раз, два, три, четыре, пять.

Я прикусила щеку изнутри и моргнула.

– Ты даже ни разу не извинился. Ты понимаешь, как это грубо? Ты никогда ни за что не извиняешься, никогда. После всего, что я для тебя сделала, после всего, что я когда-либо делала ради тебя, суть в том, не просто быть твоим работником, и ты просто... Я никогда никому не позволяла говорить о тебе плохо, – произнесла я, убедившись, что его взгляд встретился с моим, когда говорила это, чтобы он понял или, по крайней мере, увидел, что я не просто веду себя как идиотка, чтобы быть идиоткой.

– И, самое главное, до того, как я ушла, ты вел себя как огромный придурок, – заверила я его, ощущая зарождающееся знакомое разочарование в груди. – Почему я должна хотеть сделать что-то для тебя? Между нами нет никакой лояльности. Мы не друзья, – я пожала плечами. – Ты можешь ничего не знать обо мне, но я знаю почти все о тебе, и сейчас это ничего не значит. Я со всем покончила. Я уважала тебя. Я восхищалась тобой, а тебе просто... было плевать. Не знаю, как ты можешь ожидать, что я забуду обо всем этом.