Текст книги "Виннипегская Стена и я (ЛП)"

Автор книги: Мариана Запата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Глава 3

«Это место пахнет как подмышки», – думала я, проходя мимо оборудования для кардиотренировок в здании, где Эйден тренировался с тех пор, как вернулся из Колорадо.

Это место располагалось в бизнес-складском районе на окраине Далласа и имело в наличии все необходимое оборудование для всех уровней упражнений по поднятию веса, для плиометрических упражнений, физкультуры, силовых упражнений и силового троеборья. Само здание было новым, невзрачным, его легко было пропустить, если не знаете, что именно ищете.

Учреждение открылось три года назад, и владелец не жалел никаких средств на каждый квадратный сантиметр этого зала. Он знаменит тем, что в его стенах тренировались одни из самых элитных атлетов в мире в широком диапазоне всех видов спорта, но я уделяла внимание лишь одному из них.

Расписание Эйдена было последовательным все два года, сколько я находилась рядом с ним, учитывая все, что случилось за последние десять месяцев. После того, как футбольный сезон закончился, и Эйден смог снова приступить к тренировкам, он отправился в маленький городок в Колорадо, где на два месяца снимал дом какого известного бывшего футболиста.

Там он тренировался со своим тренером из старшей школы. Я никогда не решалась спросить, почему из всех мест он выбрал именно это, но исходя из всего, что я о нем знала, полагаю, он наслаждался времяпровождением вдали от прожекторов. Поскольку он один из лучших игроков НФЛ, около него всегда кто-то был, что-то спрашивал, что-то говорил, а Эйден был не очень-то общительным и дружелюбным человеком.

Он был одиночкой, который оказался так хорош в своем деле, и внимание ему было навязано с первого дня, как он подписал контракт. По крайней мере, это то, что я вычитала из огромного числа статей, которыми потом поделилась на его социальных страничках, и узнала из сотни интервью, на которых сидела рядом с ним. Это то, что сопровождало его на пути к становлению лучшим, – потому что так фанаты, и даже люди, которые не были фанатами, называли его.

С такой рабочей этикой, как у него, я не была удивлена.

После его затворничества посреди неизвестности – я ездила с ним дважды, потому что он, вероятно, не мог жить без повара и уборщицы – мы, вернулись обратно в Даллас, а его тренер из старшей школы вернулся обратно в Виннипег. И затем Эйден продолжал работу над другими аспектами своей реабилитации с другим тренером, пока «Три Сотни» не вызвали его в июле в тренировочный лагерь.

Через пару недель начнутся официальные тренировки, и сумасшествие, которое окружает сезон НФЛ и игрока высочайшего класса, вернется снова. Но на этот раз я не буду частью всего этого. Мне не придется просыпаться в четыре утра или ездить повсюду, как сумасшедшая, исполняя сотню различных поручений, которые, кажется, появляются, когда он занят.

В августе вместо планирования меню для двух тренировок в день и предсезонных игр, я буду в своей квартире, просыпаться, когда мне, черт побери, этого захочется, и не обслуживать ничьи нужды, кроме своих собственных.

Но это вечеринка, которую я отложила на будущее, когда не буду занята высматриванием Эйдена, а мои руки будут свободны.

За кардиотренажерами и двойными вращающимися дверями находилась главная часть тренировочного центра. Во вместительном зале, размер которого достигал двухсот квадратных метров, моему взору предстал красно-белый декор. Половина пола была похожа на дерн, а вторая – легкое черное покрытие, она предназначалась для тренировок с весом. В шесть утра в помещении находились лишь десять человек, которые рассредоточились по всему залу. Часть из них была похожа на футболистов, остальные – на атлетов других видов спорта.

Мне просто необходимо было высмотреть самого большого из них, и у меня ушла всего секунда на то, чтобы заметить большую голову в торфяной секции у покрышек весом пятьсот килограммов. Да, пятьсот килограммов.

И я думала, что я была силачкой, когда относила все пакеты с продуктами в квартиру за один заход.

В нескольких шагах от меня стоял знакомый человек, наблюдающий за Виннипегской Стеной. Найдя место немного в стороне, но все еще достаточно, чтобы сделать хорошую фотографию, я села на маты, перпендикулярно от Эйдена и его тренера. Скрестив ноги, я вытащила зеркальную камеру, которую, полагаю, он специально купил для этого примерно год назад.

Одной из моих обязанностей было обновление его социальных страниц и общение с фанатами; его спонсоры и фанаты наслаждались не постановочными фотографиями с его тренировок.

Пока я устраивалась, никто не обращал на меня внимания; они все были слишком заняты, чтобы смотреть по сторонам. Вытащив оборудование из сумки, я стала ждать идеальный кадр.

В объективе черты Эйдена были мельче, мускулы прорисовывались не так детально, как тогда, когда вы видели их вживую. За прошедшие две недели он сократил количество потребляемых им калорий, чтобы сбросить пять килограммов до начала сезона.

Вены на его плечах вздулись, пока он маневрировал с огромной тракторной шиной, приседая перед ней на корточки, из-за чего все мышцы на задней поверхности его бедер выглядели более впечатляющими, чем обычно. Я даже увидела ямочку, проявившуюся на задней части его бедра от того, как сильно были развиты его подколенные сухожилия.

Там так же были эти бицепсы и трицепсы, и многие думали, что они достигли такого размера благодаря стероидам, но я из первых рук знала, что тело Эйдена поддерживалось огромным количеством еды на растительной основе. Ему даже не нравилось принимать лекарства не по рецепту.

Когда он заболел в прошлый раз, упрямая задница отказался принимать даже те антибиотики, что ему выписал врач. Я даже не стала заполнять рецепт на обезболивающее, которое выписали ему после операции, что стало причиной, почему он был таким угрюмым. Я уже не говорю о его отвращении к лаурилсульфату натрия, консервантам или парабенам. (Примеч. Лаурилсульфат натрия – натриевая соль лаурилсерной кислоты, анионоактивное поверхностно-активное вещество. Представляет собой амфифильное вещество, применяющееся в промышленности как сильное чистящее и смачивающее средство, машинных маслах, при производстве большинства моющих средств, шампуней, зубной пасты, косметики для образования пены. Может быть сильным аллергеном для человека. Парабены – сложные эфиры пара-гидроксибензойной кислоты, широко используемые в качестве консервантов в косметической, фармацевтической и пищевой промышленности благодаря антисептическим и фунгицидным свойствам).

Стероиды? Ну да, как же.

Я сделала несколько фотографий, пытаясь получить действительно хорошую. Его поклонницы постоянно сходят с ума из-за снимков, демонстрирующих мощь, сдерживаемую в этом великолепном теле. А когда на нем еще и узкие шорты, и он наклоняется. «Бам. Я беременна», – написала одна из его фанаток на прошлой неделе, когда я опубликовала фотографию, на которой Эйден делает приседания. Я почти выплюнула воду изо рта.

После таких фотографий его почтовый ящик ломился от писем. Фанаты получали то, что хотели, а Эйден совершенно не возражал. К счастью для него, между семестрами я посещала курс фотографии в местном общественном колледже в надежде найти подработку на лето в качестве свадебного фотографа.

Шина начала переворачиваться. Лицо Эйдена исказилось, пока пот стекал по его вискам и толстому, пяти сантиметровому шраму, который располагался вертикально вдоль линии волос и исчезал под щетиной, отросшей за ночь. Я слышала, как люди обсуждали его шрам, когда не знали, что я слушаю. Они думали, он заработал его во время пьянки в колледже.

Но я-то знала.

Сквозь призму лицо Эйдена напряглось, и тренер, находившийся рядом, подбадривал его. Я сделала еще несколько фотографий, подавляя сонный зевок.

– Эй, ты, – прошептал голос слишком близко у моего уха.

Я замерла. Мне не надо было оборачиваться, чтобы знать, кто это. Был лишь один человек в группе людей, окружающих Эйдена, из-за которого мой радар, засекающий придурков, зашкаливал.

«И, вероятно, ты увидишь его еще лишь пару раз», – сказала я себе, когда меня накрыло желание дернуться.

К тому же, что-то мне подсказывало, что если я покажу, как он мне неприятен, ситуацию это не улучшит, а я вроде как не собираюсь рассказывать Эйдену, что от члена его команды у меня мурашки по коже бегут. Если я не рассказала Заку, который был моим лучшим другом, что из-за Кристиана я некомфортно себя чувствую, то чертовски точно не скажу об этом человеку, который даже не являлся моим другом.

Но это правда. Когда я появлялась на мероприятиях, связанных с командой «Три Сотни», я заботилась о своих собственных делах и была милой с теми, кто был добр ко мне. Тревор вбил мне в голову, что меня должно быть не видно и не слышно. Внимание всегда должно быть на Здоровяке, а не на каком-то диком ассистенте, и меня все это абсолютно устраивало.

Натянув на лицо фальшивую, вымученную улыбку, даже если я не смотрела ему в лицо, я удерживала камеру на месте, готовая к действию.

– Привет, Кристиан. Как ты? – спросила я дружелюбным тоном, который мне пришлось выдавливать из себя, с легкостью игнорируя привлекательные черты, за которыми скрывался мужчина, отстраненный от нескольких игр из-за драки в клубе.

Полагаю, это многое говорит о нем, потому что, кто совершает такие глупые поступки? Он зарабатывает миллионы в год. Лишь настоящий идиот ставит под угрозу нечто хорошее.

– Отлично, ведь теперь здесь ты, – ответил придурок Кристиан.

Я почти застонала. Я не знала, что он тренируется в том же месте, что и Эйден. Сомневаюсь, что и Эйден знал об этом, да его и не волновало подобное.

– Делаешь фотографии Грэйвса? – спросил он, опускаясь на пол около меня.

Я поднесла фотоаппарата ближе к глазу, надеясь, что он поймет – я слишком занята, чтобы болтать.

– Ага, – чьи еще фотографии мне делать? Я сделала еще пару кадров того, как Эйден снова и снова переворачивал покрышку и каждый раз приседал в позицию, широко расставляя ноги.

– Как у тебя дела? Сколько времени прошло с тех пор как мы виделись в последний раз?

– Хорошо, – было ли это циничностью – давать подобные расплывчатые ответы? Да, но я не могла найти в себе силы быть с ним мягче после того, что он сделал. Плюс, он чертовски хорошо знал, как много времени за сезон Эйден провел вне игры. Он был звездным игроком команды. С тех пор, как он получил травму, кто-то из команды постоянно общался с ним.

Кристиан не мог не знать о прогрессе Эйдена. Казалось, каждый раз, когда я переключала спортивные каналы, какой-нибудь ведущий или еще кто-то строили предположения по поводу будущего Эйдена.

Жар его тела приник к моему плечу.

– Грэйвс очень быстро встал на ноги.

Через объектив я заметила, что Эйден смотрит в мою сторону, в паре шагов от него стоит тренер, что-то записывая на планшете, который держит в руках.

Я разрывалась между желанием помахать и встать, но Эйден предотвратил любое мое движение, громко произнеся:

– Теперь можешь уйти.

Теперь можешь...

Опустив фотоаппарат на колени, я пялилась на него, прижимая чуть ближе к лицу очки указательным пальцем. Я неправильно расслышала, не так ли?

– Что ты сказал? – тихо переспросила я, так, чтобы только он мог меня услышать.

Он даже не моргнул, повторяя свои слова:

– Теперь можешь уйти.

Теперь можешь уйти.

Я глазела на него. Сердце пропустило глухой удар. Я сделала резкий вдох.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

– Отплати им добром, – сказала мама Дианы, когда я рассказала ей об издевательствах сестер. Я не принимала ее слова во внимание, когда дело касалось семьи, но они приобрели смысл, как только я повзрослела и пришла пора мириться с заскоками других людей.

Когда ты милая и улыбаешься, вместо грубости в ответ человеку, который ведет себя как мудак, то придурки еще больше выходят из себя.

Хотя, в некоторых ситуациях, когда такое происходит, люди могут подумать, что у тебя просто повреждение головного мозга, но это риск, который я готова была принять.

Но в данной ситуации, в данный момент, заставить себя не послать Эйдена прилюдно было намного сложнее, чем обычно.

Одно дело, когда он игнорирует меня, а я пытаюсь быть игривой с ним, или говорю «пока» и «доброе утро», но когда он ведет себя так перед другими людьми? То есть, он не был, конечно, плюшевым медвежонком даже в хорошие дни, но обычно он не ведет себя, как самый отпетый придурок. И не тогда, когда мы среди людей.

Раз, два, три, четыре, пять. Я справлюсь.

Я приподняла брови и посмотрела на него так, будто ничего не произошло, даже если внутри я кипела и задавалась вопросом, как вызвать у него диарею.

– В чем, черт побери, его проблема? – пробормотал Кристиан себе под нос, пока я убирала камеру в чехол, а затем в сумку. Я не могла решить, мне уйти как можно быстрее или остаться здесь, потому что он лишился своего гребаного рассудка, если думал, что я буду исполнять его приказы, когда он так со мной разговаривал.

На меня снизошло напоминание, что мне больше не нужно терпеть его ужасное поведение, и я распрямила плечи. Я принимала, когда он был отстраненным и холодным. Справлялась, когда ему было абсолютно плевать на меня, но смущать меня перед другими людьми? Я многое могла забыть и игнорировать.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть.

– Он всегда такой? – вырвал меня из мыслей голос Кристиана.

Я пожала плечом, с трудом удерживая себя от того, чтобы не засунуть ногу в рот тому, кто был практически незнакомцем, даже если человек, о котором идет речь, не был в моем списке людей, кого я бы вытащила из горящего здания.

– Он хороший босс, – принужденно выдала я вежливый ответ, поднимаясь на ноги. – Я не принимаю это на свой счет.

Обычно.

– Мне все равно пора идти. Увидимся, – произнесла я, надевая ремешок сумки на плечо и поднимая мешок-термос с едой Здоровяка.

– Уверен, скоро увидимся, – заметил он, его тон был слишком веселым, слишком фальшивым.

Я кивнула, прежде чем заметила, что Эйден опустился на колено на торф, на лице совершенно бесстрастное выражение. У меня нехорошее предчувствие, что он практически готов заорать на меня, требуя остановиться, поэтому я остановилась напротив покрышки. Он был потным, майка липла к мускулам его груди как вторая, но более бледная кожа. Его лицо напряженное, почти скучающее – так что все в норме.

Я пыталась успокоить свои слова и сердце. Замешательство, гнев и, честно, боль залегли в моем желудке, пока я наблюдала за ним.

– Что-то не так? – спросила я медленно, уверенно постукивая пальцами по шву чехла его камеры и по своим вещам внутри.

– Нет, – ответил он резко, как говорил всегда, когда я спрашивала, не хочет ли он на ужин что-то с фенхелем.

Я откашлялась и вытерла руку о шов штанов, настороженно считая до трех.

– Ты уверен?

– А что может быть не так?

«То, что ты огромный мудак», – подумала я.

Но прежде чем я смогла что-то ответить, он продолжил:

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела и болтала.

О, нет.

Он наклонился всей верхней частью своего тела к ноге в глубокой растяжке.

– Ты принесла мой завтрак?

Я пыталась быть терпеливой. Правда. Большую часть времени у меня было терпение, как в зоне строгой изоляции. Когда у тебя три старших сестры, которые не уважают ничьи границы, и младший брат, фразы «это мое» не существует. Должна добавить, мои чувства нелегко задеть, и в 99% случаев я не держу зла на своего брата или сестер, когда они говорят нечто, о чем пожалеют позже.

Но вот в чем проблема, Эйден не был моим братом. Он даже моим другом не был.

Я многое могла вытерпеть, но я больше не обязана терпеть подобное от него.

В этот момент я поняла, что закончила со всем этим. С меня хватит. Конец.

Может быть, я была чертовски напугана своим уходом, но я бы предпочла сыграть в азартную игру на себя, чем остаться здесь и принимать оскорбления от того, кто был ничем не лучше меня.

Спокойно, спокойно, спокойно, вместо злого звона в ушах, я сосредоточилась на его вопросе и ответила, мой голос был тверд:

– Да, – я подняла сумку, которую он точно заметил, когда я шла к нему.

Эйден заворчал.

Я уважала Эйдена за решительность, сосредоточенность и логику, но иногда...

Меня раздражало, как слеп он был ко всему остальному в своей жизни. Все то время, что я на него работала, он все еще не мог одарить меня чем-то большим, чем редкие «спасибо» или «вкусный ужин». Конечно, я знала, что не должна ожидать благодарность за сделанное только потому, что это было частью хороших манер, но все равно.

Я могла на пальцах одной руки пересчитать, сколько раз он мне улыбался или спрашивал «как дела». На одной чертовой руке. Я была той, кто исполнял «роль», но на моем месте мог быть любой другой человек, и это не имело бы никакого значения.

Я хорошо справлялась со своей работой, почти никогда не жаловалась и всегда делала то, что должна была, даже если не хотела. Старалась быть с ним милой, дурачилась, даже при том, что его это не волновало, потому что… что это за жизнь, когда ты все воспринимаешь слишком серьезно?

Но он только что прямо перед людьми сказал мне «испариться».

– Это все? – вырвал меня из моих мыслей грубый голос Эйдена. – Мне надо закончить упражнения.

И в этот момент мою грудь пронзило облегчение. Я почувствовала... будто могу дышать. Стоя там, я ощущала себя хорошо.

– Да, это все, босс, – я сглотнула, нацепила фальшивую улыбку на лицо и ушла оттуда с высоко поднятой головой, думая, что с меня достаточно. Я здесь закончила.

Что с ним не так?

Я десятки раз оказывалась рядом с Эйденом в его плохие дни. Плохие дни Эйдена Грэйвса не были в новинку или чем-то особенным. Даже тренировки с командой «Три Сотни» были для него серьезным делом. Каждая ошибка, что он совершал, была подобна удару в его душу, и он зацикливался на этом. В прошлом он часто говорил подобное в интервью, как лежит в кровати и снова и снова проигрывает в голове игру, пока не засыпает.

Он капризничал в солнечные дни, и когда было облачно. Я могла бы справиться с ворчливым мужчиной, который предпочитал собственную компанию. Обычно он просто пялился и немного рычал.

Не проблема. Он не бросался вещами и не кричал.

Но вести себя со мной как мудак на публике? Говорить подобное? Это было в новинку даже для него, и, вероятно, поэтому я так плохо с этим справлялась. Иногда худшее то, что тебе приходится выслушивать, завернуто в сладкий тон и спокойные голоса.

Из здания я вышла рассеянная. Я даже вела машину, бормоча себе под нос. Двадцать минут спустя я заехала в микрорайон, где жил Эйден, и как обычно припарковалась на улице. Когда открыла входную дверь, поняла, что что-то не так, когда охранная сигнализация не запищала.

Сигнализация не пищала.

– Зак, – крикнула я, потянувшись в сумочку за перцовым баллончиком, когда пересекла кухню и двинулась к двери, что вела в гараж, проверить, была ли там машина.

Ушла я не далеко.

Около холодильника на черной столешнице кто-то сидел, свесив вниз длинные ноги в коричневых кожаных ковбойских ботинках. Мне не надо было осматривать верхнюю половину тела. Я знала, что увижу: выцветшую футболку, красивое лицо, светло-каштановые волосы, спрятанные под черным стэтсоном, который он носил годами.

Закари Джеймс Трэвис развалился на столе с пачкой чипсов на коленях. Ростом метр девяносто два, Зак был запасным квотербеком в даллаской команде «Три Сотни». Переживший одну травму за другой, в прошлом техасская звезда из Остина, последние шесть лет карьеры был в себе крайне неуверен. Или так говорят спортивные аналитики.

Но это был не тот Зак, которого я знала. Он был моим приятелем с его протяжным южным акцентом, одеждой, которая говорила всем, что единственное, о чем он переживает, чтобы она была чистой и удобной, и улыбкой, от которой все женщины падают в обморок.

И я не видела его почти три месяца, так как он вернулся домой после окончания сезона.

Хотя, в данный момент, я не сильно скучала по нему.

– Ты чуть не получил перцовым баллончиком в лицо! Я думала, ты приезжаешь на следующей неделе, – одну руку я прижимала к колотящемуся сердцу, другой сжимала перцовый баллончик.

Когда он опустил ноги на пол, я, наконец, позволила своим глазам заметить, что он стоит там, широко распахнув свои объятия, с огромной улыбкой на лице. Он выглядел свежее, более загорелый, и, судя по его талии, может, немного поправился.

– Я тоже скучал по тебе, дорогая.

Временно отодвинув завесу дерьмового настроения Эйдена, которая поселилась в моей голове, я не могла не улыбнуться.

– Что ты здесь делаешь?

– Подумал, меня не убьют, если я приеду чуть раньше, – объяснил он, обходя кухонный островок и вставая передо мной, значительно возвышаясь над моим метром семьдесят четыре. Прежде чем мы смогли произнести хоть слово, он крепко обнял меня.

Я обняла его в ответ.

– Единственный человек, который может вскоре умереть – сам-знаешь-кто. Я несколько раз за последние несколько месяцев почти отравила его еду, – я вдохнула его запах и чуть не рассмеялась над ароматом «Олд Спайс», которым он настойчиво пользовался.

– Он все еще жив? – протянул Зак вопрос лениво, но серьезно.

Раздумывая над комментарием Эйдена в спортзале, я насупилась в рубашку Зака.

– Едва.

Как только Зак отстранился, улыбка на его лице испарилась, и он прищурился, пока изучал мое выражение лица.

– Ты хреново выглядишь, сладкая. Ты не спишь? – спросил он, продолжая рассматривать, как я была уверена, мои круги под глазами.

Я пожала плечами под его ладонями. Какой смысл лгать?

– Недостаточно.

Он знал, что на меня лучше не наезжать по этому поводу; вместо этого он просто покачал головой. На секунду я подумала о том, как Эйден отреагировал бы на мои обычные четыре-пять часов сна. Он с большой религиозностью относился к ежедневному выходу в свет с восьми до десяти, когда должен уже спать. И это тоже была одна из причин, почему у него не было друзей. Мысли об Эйдене напомнили мне о недавнем разговоре, и что я не разговаривала с Заком две недели.

– Я, наконец, сказала Эйдену, – выдала я.

Он удивленно открыл рот и распахнул светло-голубые глаза.

– Правда?

Зак знал о моих планах. Вскоре после того, как мы познакомились поближе, однажды он заметил, как я работаю на своем планшете, пока готовлю обед, и спросил, чем я занимаюсь. Я ответила.

Он просто улыбнулся мне и ответил.

– Без шуток, Ван. Ты занимаешься веб-сайтами и всем остальным?

С тех пор я переделала логотип его личного веб-сайта – после того как настояла, как много хороших идей они предоставляют ему для продвижения – и создала несколько баннеров для его социальных страничек. Результат – он нашел мне работу среди нескольких игроков в команде.

Я вознесла руки вверх и улыбнулась.

– Я сделала это. Я сказала ему, – практически пропела я.

– Что он ответил? – спросил самый пронырливый мужчина, которого я когда-либо встречала.

Я боролась и проиграла в борьбе с гримасой, появившейся на моем лице от воспоминания о том, что Эйден почти ничего не сказал.

– Ничего. Просто сказал предупредить Тревора.

Одна из светло-каштановых бровей Зака дернулась.

– Ха.

Я проигнорировала его. Не важно, что Зак думал о том же, что и я: какое дерьмовое отношение.

– Ура, – пробормотала я, потому что воспоминания об Эйдене исчезнут не скоро.

Мгновение Зак пристально рассматривал меня, прежде чем стереть с лица эмоции, и стукнул меня по плечу достаточно сильно, чтобы я почувствовала.

– Сейчас самое время.

Я потерла руку.

– Я знаю. И испытываю облегчение от того, что, наконец, все рассказала. Но между нами, меня до сих пор тошнит, когда я об этом думаю.

Секунду он наблюдал за моей рукой, прежде чем вернуться обратно к кухонному островку. Повернувшись спиной ко мне, он произнес:

– Ой, все у тебя будет хорошо. Когда ты уйдешь, я буду чертовски скучать по твоему мясному рулету, но не все из нас ради выживания занимаются тем, что любят. Я рад, что ты, наконец, присоединилась к клубу, милая.

Иногда я не понимала, почему не была безумно влюблена в Зака. Он немного самовлюбленный, но он профессиональный футболист, так что это не неожиданная черта. Плюс, он высокий, а я люблю высоких парней. И, в конце концов, все, что я чувствую, и всегда чувствовала к Заку, – это дружба. Тот факт, что я несколько раз покупала ему крем от геморроя, вероятно, помог установить границы нашей дружбы.

– Я приготовлю тебе мясной рулет, когда ты захочешь, – ответила я ему.

– Это ты сказала, – Зак взял банан из металлической чаши рядом с холодильником. – Я чертовски рад это слышать.

Я пожала плечами, счастливая, но все еще слегка нервная из-за ситуации, несмотря на то, что знала – на это нет причин.

– Я тоже.

На мгновение я задумалась над тем, чтобы рассказать ему, как Эйден вел себя час назад, но в чем смысл? У них была абсолютно противоположная индивидуальность, и я знала, иногда они надоедали друг другу. Правда, когда я об этом думала, меня интересовало, как или почему они до сих пор живут вместе. Они мало времени проводят вмести или занимаются тем, что делают друзья.

Но с парнем, который чувствует себя настолько неопределенно из-за своей позиции в команде, что не хочет покупать дом, и другим, который даже не был гражданином Америки, полагаю, они оба оказались в странных ситуациях.

– Как долго ты?.. – начал Зак, когда зазвонил его телефон. Подмигнув, он вытащил его из кармана и сказал. – Дай мне секунду, это, черт, Тревор.

Ох. У них с Эйденом один менеджер. Вот как они стали жить вместе.

– Он знает? – спросил он, указывая на освещенный экран телефона.

Я сморщила нос.

– Он отключился, когда я с ним разговаривала.

Это вызвало у Зака смех.

– Дай мне узнать, чего он хочет. Потом расскажешь, что он сказал.

Я снова кивнула и наблюдала, как он ответил на звонок и направился в гостиную. Положив сумку на стол, я начала убирать кухню, в последнюю минуту напоминая себе, что сегодня день мусора. Вытаскивая мусорный пакет, я надела новый и отправилась в гараж, чтобы взять городской мусорный бак.

Я нажала на кнопку, чтобы открыть гараж. Задержала дыхание, прежде чем открыть верхнюю крышку, забросить внутрь пакет и затем выкатила бак по подъездной дорожке к обочине. Когда я все сделала, мимо по улице в спокойном темпе пробежала женщина, направляясь в сторону, где начинался пешеходный маршрут.

Иногда мысли, близкие к зависти, заполняли мой желудок. Я опустила взгляд на свое колено и слегка согнула его, зная, что смогу бегать, если захочу, но большую часть времени я была слишком усталой. Годы физиотерапии сделали многое, и я знала, мое колено будет болеть меньше, если я буду постоянно заниматься, но у меня просто не было времени... а когда время было, я проводила его, занимаясь другими делами.

Что за оправдания, не правда ли?

Я хотела, чтобы в моей жизни было все это...

Я уже объявила, что ухожу, и все, кажется, в порядке. Или, по крайней мере, все могло быть хуже, чем есть на самом деле. Может, пришло время начать работать над тем, чем я хочу заниматься. Последние несколько лет я была так сфокусирована на том, чтобы построить собственный бизнес, что отложила в сторону сотни других дел, которыми хотела заниматься с тех пор, как была ребенком.

К черту.

У меня всего одна жизнь, и я, правда, не хочу сидеть, сложа руки, и не заниматься тем, чем хочу.

Пришло время, черт возьми.