Текст книги "Виннипегская Стена и я (ЛП)"

Автор книги: Мариана Запата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

– Я подожду здесь, – сказала я, выключив мотор.

Эйден покачал головой, открывая дверцу машины.

– Пошли со мной.

Я осмотрела свои ноги и качнула головой.

– Я не одета...

Здоровяк смотрел лишь мне в лицо.

– Ты всегда хорошо выглядишь. Пошли.

Он не ждал, что я начну спорить. Просто закрыл дверь.

Я заворчала себе под нос и вышла, подтянула ниже подол кофты Эйдена и поняла, что она доходит до края моих шорт... Великолепно.

Обреченно вздохнув, я заметила, что Эйден ждет меня. По крайней мере, у него хватило благопристойности не высмеять меня за то, как ужасно я выгляжу. Мост, по которому мы шли через парковку, сотрясали гром и молния, и возможно, я шла чуть быстрее, чем обычно.

Эйден едва открыл передо мной дверь, когда свет внутри на секунду замигал.

Пока мы шли к лифту, свет отключался еще дважды. А потом, когда Здоровяк нажал на кнопку лифта, он моргнул снова.

Я замерла, осматривая пустой коридор.

– Может, нам пойти по лестнице?

Он бросил на меня косой взгляд, который сказал все, что он думает, – ты идиотка, Ванесса. Вместо этого, словами он сказал:

– Я слишком устал.

Ох. Ага.

– Ладно.

Прежде чем я успела обдумать все последствия поездки в лифте во время грозы, двери разъехались. Внутри уже находилась парочка, и, когда мы зашли, они сместились в угол.

Я не упустила то, как у мужчины распахнулись глаза, когда Эйден отошел в противоположный от них угол. Я прижалась к ближайшей к нему стене.

– Какой этаж, Здоровяк?

– Шестой.

Когда я нажала на кнопку и двери закрылись, свет снова замигал. Пока лифт медленно поднимался, в моем животе разлилось беспокойство. Лифт дернулся и остановился, огни замигали и погасли, оставляя нас в абсолютной темноте.

Раз, два, три, четыре...

Твою мать.

Твою же чертову мать.

Я попыталась моргнуть, когда другая женщина в лифте завизжала, и ее партнер спросил:

– Какого черта?

Не зажглось даже аварийное освещение.

Везде было темно.

Разве здесь не должно быть резервного освещения?

Паника мгновенно сдавила мне горло. Ладно, она охватила все мое тело, каждая мышца в моем теле до боли напряглась. Мне стало тяжело дышать, меня начало трясти. Я зажмурилась, игнорируя перешептывающуюся в углу пару.

Ладно. Ладно.

Все нормально.

«Все будет нормально», – говорила я себе.

Я в порядке.

Это просто недолгое отключение из-за грозы; в таких больших зданиях есть резервные генераторы, которые скоро заработают.

Не правда ли?

Я стала ощупывать стену рядом с собой, ища панель, и моя рука наткнулась на щель в металле, которую я полностью исследовала. Она прямоугольной формы, и я поняла, что в ней должен находиться аварийный телефон. «В лифтах, – думала я, – есть аварийные линии...».

Защелка легко открылась, и я вытащила оттуда маленький телефон. Мне ничего не было видно, пока я ощупывала все изнутри, и не нашла никакую панель для набора. В трубке я даже гудков не слышала. А лифт не двигался. Свет не возвращался.

Я держала телефон у своего уха, но на том конце не было ни звука.

Зарядка села. Полностью сдохла.

Мне показалось, что мой желудок опустился к коленям.

Было так темно, что когда я поднесла руку к лицу, то не видела своих пальцев. С каждой секунду я дышала все громче, моя грудь вздымалась при каждом быстром, беспокойном вдохе, и такого со мной не случалось уже давно.

Но прошла еще минута, и я так и не услышала гудения, которое сигнализировало бы о том, что вернулась мощность. Ничего не изменилось и через три или четыре минуты, и страх, который я пыталась игнорировать, усилил на мне свою грубую, жадную хватку.

– Ванесса?

Вот черт, черт, черт.

Я не могу дышать. Не могу дышать. Не могу дышать.

Я думать не могу.

– Ванесса, – снова послышался голос Эйдена, шепот, строгий и напряженный в маленьком пространстве. – Какого черта ты делаешь?

Я зажмурилась. Борись, борись, борись.

– Ничего, – удалось мне прохрипеть.

Прекрати, прекрати, прекрати, прекрати, прекрати. Успокойся. Все в порядке. Все хорошо. Ты всего лишь в лифте. У тебя все хорошо.

Но у меня не все хорошо. У меня и близко все не в порядке.

У меня астма. С каких пор у меня астма?

Моего плеча коснулась рука, когда я слепо вернула телефон на место, а потом, сгорбившись, вцепилась в свои колени, прижимая их к груди.

Думай, Ванесса. Думай.

– Вы Эйден Грэйвс, не так ли? – раздался мужской голос.

– Да, – отрезал в ответ Эйден ворчливо, тон его голоса не терпел никаких дальнейших вопросов. Когда я боролась за следующий вдох, рука на моем плече сжалась.

– Ванесса, – повторил он мое имя.

Дыши, дыши, дыши.

Но я не могу. Я паникую. Я сжала ладонями колени сильнее и смогла каким-то образом быстро вдохнуть.

Думай.

У меня все хорошо. Лифт не такой уж и маленький. В какой-то момент свет снова включится. Я резко вдохнула через рот.

– Сядь, – зашипел Эйден, рука на моем плече надавила достаточно, и я не собиралась спорить, опускаясь на колени.

Мои ключи! Я похлопала руками по карманам толстовки Эйдена, и, наконец, нашла комок, который искала, в правом кармане. Я вытащила ключи, и пальцами сдавила гладкую, металлическую трубку, которую я всегда ношу на связке ключей. Щелкнула маленькой кнопочкой на задней панели... и ничего.

Не работает.

Мой телефон! Я начала ощупывать карманы, ища его, а затем вспомнила, что видела, как Эйден положил мой телефон в держатель в машине. Мной овладел страх.

– Успокойся, – настаивал Эйден в темноте.

«Ты в порядке. В порядке. В порядке. Ты в лифте. Ты в порядке», – напоминала я себе.

– Ванесса, – я ощутила около своих коленей исходящий от его тела жар. – С тобой все хорошо, – заявил он твердо.

У меня паника, и мне некогда смущаться того, что я не могла дышать. И я уж точно не могла и рта раскрыть, чтобы заговорить, и, конечно, точно не могла пререкаться с ним из-за того, что он раскомандовался.

На мое плечо опустилась его вторая рука, большая и твердая.

– Ты в порядке, – в темном лифте раздалось низкое, грубое бормотание Эйдена.

– Что с ней такое? – спросил незнакомый голос с другого конца лифта. – Она в порядке?

– Сделай глубокий вдох, – он большими пальцами поглаживал мои плечи, игнорируя вопрос незнакомца. – Дыши.

Дышать? Я пытаюсь, но ощущаю лишь удушье.

– Через нос... давай же. Вдох. Выдох через рот. Успокойся, – пальцами он выписывал на мне маленькие, почти злые круги. – Дыши медленно. Медленно. Вдыхай через нос, выдыхай через рот, – в любой другой ситуации меня бы удивил его спокойный и расслабленный тон.

Каким он был мягким и неторопливым. И как он не похож на человека, который сначала, как только понял, что со мной что-то не так, наорал на меня.

– Ты в порядке, – скомандовал Эйден, сжимая свои руки. – Успокойся. У тебя все получается, – помогал он мне сделать еще один дрожащий вдох. – Я прямо здесь, – его дыхание опалило мою щеку, когда он ладонями обхватил мои предплечья.

– Я без тебя никуда не уйду, – он сжал меня руками, его слова звенели в моих ушах. – Ты не одна.

Я в порядке. Я в порядке.

Я сделала еще несколько быстрых вдохов, прежде чем смогла вдохнуть по-настоящему, и не ощущать, будто тону. Я быстро переместилась со своих израненных колен на задницу и прижала их к груди.

– Дыши, дыши, дыши, – командовал Эйден.

Я не могла заставить себя открыть глаза, но это нормально. Меня все еще трясло, но с этим можно жить, пока воздух поступал в мои легкие. Через нос, выходил через рот, как и говорил Здоровяк. Мое дыхание было более резким, чем обычно, но я все же дышала.

– Получается? – переместился рядом со мной Эйден, его колено касалось моей ноги, когда он сел рядом со мной.

– Да, – выдохнула я, прижимаясь лбом к коленям.

Я в порядке. Я в норме.

Мое тело сотрясала сильнейшая дрожь, будто заявляя об обратном.

Со мной все хорошо. Один вдох, один выдох. Я зажмурилась. Я не одна. И чтобы в этом убедиться, я провела рукой по своему колену, скользнула ею по бедру, пока не коснулась Эйдена. Пальцами я задела край его футболки и сжала тонкий материал.

Я не одна. Я в норме. Я вздрогнула, и мои мышцы сжались.

– Лучше?

– Немного, – пробормотала я, потирая кончиками пальцев прошитый подол его майки. Прекрати вести себя как ребенок. Ты не умираешь. С тобой все хорошо. Я заставила себя открыть глаза и поднять голову, пока не прислонилась ею к стене позади себя. Я совсем ничего не видела, но все нормально.

Я в порядке.

Один глубокий выдох через рот, и я стала дышать спокойнее. Другая пара в лифте к данному моменту перешла на очень тихий шепот, и я не понимала, о чем они говорят. Эйден, с другой стороны, как всегда молчал, его глубокое дыхание сказало мне, что на него никак не повлияло то, что произошло из-за чертовой погоды и лифта.

И снова, если бы меня так сильно не пугали темные и маленькие пространства, то ничто из этой ерунды не показалось бы мне важным. Мы не навсегда застряли внутри, и лифт вдруг не упадет, и мы не умрем.

Надеюсь.

Вдруг лифт резко дернулся, женщина в углу закричала, а лампы в потолке на секунду замигали и снова погасли.

К черту все это.

С навыками, которыми не знала, что обладаю, я приподнялась и скользнула на колени Эйдену так быстро, что даже не поняла, что делала, потому что если бы я над этим задумалась, то уж точно никогда такого не сделала бы. Ни в коем чертовом случае. Но, если честно, я поступила именно так.

Я у Эйдена на коленях. Он сидел, его ноги были скрещены, мускулистые бедра обхватывали как в коконе мои бедра, его подбородок находился прямо около моего уха. Меня охватила дрожь.

Эйден выпрямился позади меня; его бедра напряглись под моей попой.

И именно тогда я ощутила стыд.

– Прости, – извинилась я, поднимаясь.

Его ответом стало:

– Заткнись.

Он положил руки на мои голые голени, притягивая меня обратно к нему; моя спина прикоснулась к его твердой груди, и я поняла, что его футболка полностью промокла из-за дождя. Но мне было плевать. И его ноги расслабились подо мной.

Мне казалось, будто я сидела на кресле-мешке. Большом, твердом, мокром мешке, который дышит... и у него две руки, которые обнимают мои голые колени. И у меня вырвался жалостный, глубокий вдох, и я расслабилась в объятиях Эйдена.

Большим пальцем он круговыми движениями поглаживал чувствительное местечко на внутренней стороне моего колена, вызывая у меня очередной вздох.

Здоровяк пробубнил что-то у моего уха, его теплое дыхание подействовало на меня успокаивающе.

– Не хочешь рассказать, из-за чего все это? – шепотом спросил он.

– Не очень, – пробормотала я, сцепляя руки на коленях.

Он насмешливо усмехнулся и замолчал, пока...

– Ты сидишь на мне. Полагаю, ты мне должна.

Я снова попыталась вырваться, хотя мне этого не хотелось, но эти большие руки сжали меня еще сильнее, он раскрыл свою ладонь, и теперь его пальцы накрывали мое колено и часть моего бедра.

– Прекрати. Я дразню тебя, – сказал он.

Дразнит меня? Эйден? Я вздохнула, не открывая глаз.

– Я боюсь темноты, – как будто это не очевидно.

Он, кажется, даже не дышал.

– Ага, это я понял. Я бы дал тебе свой телефон, чтобы использовать его как фонарик, но после того, как я с тобой поговорил, у меня села батарея.

– Ох. В любом случае, спасибо, – я сделала еще один глубокий вдох. – Я, правда, боюсь темноты, как здесь, когда я не вижу ничего. Это началось, когда я еще была ребенком, – объясняла я напряженно.

– Почему? – встрял он.

– Что, почему?

Из него вырвался раздраженный вздох.

– Почему ты боишься темноты?

Я хотела спросить, на самом ли деле он хочет знать, но, конечно же, это так. Я не обязана желать рассказать ему – да я никому не хочу об этом рассказывать – но в его словах есть смысл. Мне двадцать шесть, а я сижу на его коленях после приступа панической атаки, и все потому, что выключился свет. Полагаю, я вроде как должна ему.

– Это глупо. Я знаю, что это глупо. Ладно? Когда мне было пять, мои сестры... – хотя уверена, я должна винить Сьюзи, так как именно она была главным умом этого инцидента... – заперли меня в шкафу.

– Поэтому тебе страшно? – хватило у него смелости спросить до того, как я успела продолжить.

– На два дня без света, – закончила я.

Отреагировал Эйден не голосом, мне показалось, будто пришло в движение все его тело. Миллиметр за миллиметром он полностью напрягся, от пальцев ног до макушки.

– Без еды и воды?

От меня не ускользнул тот факт, что он подумал о такой маленькой детали. И это самая ужасная часть. По крайней мере, сейчас я думала, что это самая ужасная часть истории.

– Они оставили мне воду и конфеты. Еще чипсы.

Эти сучки, даже в семь, восемь и девять лет уже были порочными. Они все спланировали.

Она запланировали запереть меня там, потому что не хотели за мной присматривать, пока мамы нет дома. Ради всего святого, они не хотели играть со мной. Прежде чем уйти, они насмехались надо мной за дверью.

Я вздрогнула, хотя мне этого и не хотелось.

– Где была твоя мама? – спросил он своим устрашающе спокойным голосом.

Не уверена, что вдруг в этих воспоминаниях, которые я оттолкнула подальше, заставило меня чувствовать себя пульсирующей, болезненной раной. Из меня вырвался неконтролируемый длинный вздох.

– Думаю, тогда она с кем-то встречалась. Возможно, это был отец моего младшего брата.

Я плохо все помню. Он несколько лет то появлялся, то исчезал из наших жизней. Единственное, что я точно знаю, тогда ее дома не было.

– Иногда она на несколько дней исчезала, но это было моим бременем.

– Кто тебя выпустил?

– Они, – они открыли дверь и издевались надо мной за то, что я повела себя как ребенок и описалась. Мне понадобился час, чтобы заставить себя выйти оттуда.

– Что случилось потом? – он до сих пор говорил этим спокойным, терпеливым голосом, который просто кричал «неправильно» во всю силу своих легких.

Я задрожала из-за злости и стыда.

– Ничего.

– Ничего?

– Нет.

– Ты рассказала матери?

– Конечно, я рассказала матери. Они заперли меня в ее шкафу. И я описалась там. Ей пришлось заменить ковер, потому что он так ужасно пах, – я ужасно пахла. Мои руки были изодраны от того, что я колотила дверь, а голос охрип из-за того, что я кричала и просила их меня выпустить... или, хотя бы, включить свет... или включить свет в спальне... но безрезультатно.

Понятия не имела, чем они занимались эти два дня, что я была там, и, к счастью, мне на это плевать.

Мне это не волновало. Потому что нельзя оставлять детей одних в таком возрасте.

Его грудь вздымалась за моей спиной, будто ему было трудно дышать.

– Она ничего не сделала с твоими сестрами?

Я хотела свернуться в клубок и исчезнуть. Его тон действовал мне на нервы, широко раскрывая края раны, которая называется «мое детство», чтобы заглянуть внутрь. Из-за этого я чувствовала себя маленькой.

– Нет. Она наорала на них. И все. То есть, после этого она оставалась дома месяц или два... – как я помню, это именно то время, когда она почти всегда была трезвой, – и каждую ночь я спала с ней. После этого, я перенесла свои вещи и делила комнату с младшим братом, – и я стала запирать дверь спальни.

На несколько секунд поглаживающие движения его пальцев на моих коленях замедлились, и клянусь жизнью, это оказался подсознательный жест, потому что он до сих пор тяжело дышал.

– Мне приходилось спать с включенным светом, – призналась я, ощущая, как его грудь приподнялась подо мной. Тупо, тупо, тупо. – Не знаю, зачем я тебе все это рассказала. Не смейся надо мной.

Повисла пауза. Затем послышалось:

– Не буду, – пообещал он просто. – А я-то думал, почему у тебя было так много ночников в квартире и в твоей спальне.

Я знала, что он заметил.

– Пожалуйста, не рассказывай Заку. Ему может прийти в голову спрятаться под кроватью, когда я сплю, и напугать меня до смерти.

– Не расскажу, – он обхватил ладонями мои колени. Его руки обняли меня по бокам. Дыхание Эйдена у моего уха было размеренным, но не ровным. – Это не глупо, что ты боишься. Ты не должна стыдиться. Это остальным должно быть стыдно за себя.

В ответ я смогла лишь кивнуть, но не была уверена, знает ли он об этом или нет. Из моей груди вырвался еще один резкий вздох, как порыв, и, закрыв глаза, я коснулась местечка под его коленом.

– Спасибо, что помог мне успокоиться, Здоровяк. Я давно так не теряла контроль.

– Не волнуйся об этом, – пробормотал он в ответ.

Я не убирала руку, и кончики моих пальцев касались грубых волос у него на ноге. Мое дыхание было слишком громким, а сердце до сих пор билось неровно, в то время как у Эйдена сердцебиение было мягким и едва слышным. Я сосредоточилась на своих вдохах и выдохах.

Другая женщина в лифте пробормотала:

– Это отстойно.

Это правда. Так и есть.

Тишина растягивалась на минуты, и я, позволив своей спине расслабиться, прижалась ею к груди Эйдена. Внутренние части его предплечий убаюкивали меня. У него такое спокойное дыхание, что из-за него меня клонило в сон.

Когда лифт неожиданно дернулся, мои глаза распахнулись, свет дважды моргнул и больше не выключался. Женщина на другом конце взвизгнула, но мне и отдаленно не было страшно. Меня волновал лишь свет.

И именно тогда, когда мы больше не были погружены в темноту, я, наконец, собственными глазами увидела то, как я сижу на Эйдене. Две длинные мускулистые ноги находились по обе стороны от моих, и они такие длинные, что наши колени находились довольно далеко друг от друга.

Его мощные мускулистые трицепсы обнимали меня по бокам, играя роль телохранителя. Но больше всего на меня повлияли его руки, запястья, которыми он так легко придерживал мои бедра.

Он обнимал меня. Несмотря на все причины и цели, Эйден обнимал меня. Окружал меня.

Отклонив голову назад, я проглотила ком, поднимающийся из моего желудка вверх по горлу, и приготовила для него немного нервную, застенчивую улыбку. Но когда я посмотрела Эйдену в лицо, выражение на нем оказалось таким серьезным... таким чертовски серьезным. И моя улыбка увяла.

Лифт снова дернулся, и почти сразу зазвонил аварийный телефон.

Мягко прикоснувшись к моему колену, Эйден поднял меня и пересадил в сторону, будто мой вес для него – это ничто, а я совсем не пушинка. Потом он поднялся и потянулся к стене, вытаскивая телефон из держателя.

В этот момент его взгляд скользнул ко мне, и из-за твердости на его лице мне показалось, будто я сделала что-то не то.

– Да... Как раз вовремя... Да, – после этого он повесил трубку, вероятно посреди разговора. – Мы выйдем через пятнадцать минут.

Я кивнула на его заявление, а потом притянула ноги к груди и обняла себя руками. Но Эйден не сел обратно, вместо этого он прислонился к стене и скрестил руки на груди. Как и лодыжки.

Не прошло и десяти минут, как в лифте раздался громкий звук, и следующее, что я поняла, он снова поехал вверх. Когда двери, наконец, открылись, перед нами возникли двое работников здания, они спрашивали, все ли с нами в порядке, но Эйден прошел мимо, будто их не существовало.

– Вы в порядке? – спросил один из сотрудников.

В порядке ли я? Нет, но я не собиралась говорить им об этом. Особенно потому, что мне стыдно, что я испугалась. И я не была уверена, из-за чего на лице Эйдена было такое выражение после того, как включили свет.

– Ты идешь? – спросил Здоровяк с того места, где ждал меня.

Вот это мужчина, которого я знаю.

– Придержи коней, Солнышко. Я иду.

Его губы дернулись, и я поняла, что ему не очень понравилось слово «Солнышко», но самое важное, он знал, что мне плевать, если он его ненавидел.

– Пошли. У него почасовая оплата, а мы уже опоздали.

Мы быстро нашли то, что нам нужно. На стене, рядом со стеклянной дверью с каркасом из твердой древесины, висела табличка с надписью «Адвокат».

Нас поприветствовала красивая, приятная деревянная мебель теплых оттенков коричневого и зеленого. И меня снова накрыло осознание, что я сейчас похожа на пятнадцатилетнюю вульгарно одетую девушку в свитере огромного размера, в котором кажется, будто под ним у меня ничего не надето.

Эйден выглядел не лучше: на нем футболка, прилипшая к телу, длинные, черные шорты чуть ниже колен и обувь для бега. Разница лишь в том, что ему плевать на то, как он выглядел.

Прямо перед дверью за столом сидела пожилая женщина и улыбалась нам.

– Могу я вам помочь? – спросила она.

– Да. У нас встреча с Джексоном. Я звонил и предупреждал, что опоздаю, – объяснил Эйден.

И это все меняло.

– Ох, мистер Грэйвс. Верно. Одну секунду, пожалуйста. Из-за проблем со светом его встреча затянулась.

Проблемы со светом. Мы с Эйденом посмотрели друг на друга.

Я ничего не могла с собой поделать, особенно сейчас, когда мы покинули ужасный лифт, и хихикнула, у меня на лице расцвела улыбка.

Недовольные уголки его губ слегка приподнялись – всего лишь слегка – но вот оно. Он улыбался. Он, черт побери, улыбался мне. Снова. И это было так же великолепно, как и в первый раз.

Когда мы сели, чтобы подождать, он развернулся всем своим большим телом в сторону и впился в меня взглядом.

– Что за взгляд у тебя на лице?

Я подняла руку и прикоснулась к своему лицу: ко рту и щекам, и поняла, что да, я, светилась. Не улыбалась. Светилась.

Он мне улыбался. Как еще я могла реагировать?

– Просто так.

Уголки его губ опустились.

– Кажется, будто ты на наркотиках.

Это заявление стерло мою не-улыбку с лица.

– Мне нравится твоя улыбка. Вот и все.

Здоровяк окинул меня кислым взглядом.

– Из-за тебя я чувствую себя Гринчем.

– Я не это имела в виду. Ты должен улыбаться чаще.

Недовольное выражение на его лице ни в чем меня не убедило. В конечном итоге, когда я села прямее, он опустил свою руку на спинку моего стула. Мы ждали, пока женщина за столом разговаривала по телефону, и я прошептала:

– Что именно мы тут делаем?

– Он хочет обсудить кое-какую информацию, – объяснил он.

А я задалась вопросом, не мог ли адвокат просто отправить нам письмо по почте, но оставила эту мысль при себе.

– Так что, я не могу подождать здесь?

– Нет.

Я заерзала и сильнее понизила голос.

– Адвокат думает, что это по-настоящему, не так ли?

– В противном случае это мошенничество.

Черт. Я соскользнула ниже на своем стуле, и горячая кожа его предплечья потерлась об мою шею. Из-за этого слова по моей спине пробежал страх. Я не хотела отправиться в тюрьму.

Будто читая мои мысли, Эйден прошептал:

– Ничего не случится. Никто не поверит, что это не по-настоящему.

Не знаю, откуда у него такая уверенность, но мне тоже надо найти нечто подобное.

К счастью, вскоре открылась дверь, ведущая в зал ожидания. Оттуда вышла пара, и они яростно что-то обсуждали, кажется, на немецком языке, и не обратили на нас внимания.

По-видимому, настало время шоу.

Когда мы встали, секретарша показала, чтобы мы заходили. Я переплела наши с Эйденом руки и слегка сжала его ладонь.

Он сжал мою в ответ.