Текст книги "Виннипегская Стена и я (ЛП)"
Автор книги: Мариана Запата
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
В своей квартире я не устанавливала елку, потому что дома меня почти не бывало, да и места там не было. Вместо этого я устанавливала освещенное дерево в девяносто сантиметров, и клеила на него гирлянды. Хотя, в этом году это дерево стояло в моей спальне.
Здесь, у Эйдена и Зака, я установила двухметровую сосну «Дуглас», которую Зак помог мне донести и установить. В доме, где много высоких парней, нет ни одной ступенчатой лестницы, поэтому я притащила в гостиную табуретку, чтобы дотянуться до мест, куда не доставала. Этим утром погас свет, и пара лампочек перегорели.
Обычно мне нравилось украшать рождественское дерево. Пару раз у мамы дома мы делали это, но лишь когда оказалась в приемной семье, то поняла, что украшение елки – это особенное дело. Именно тогда это стало много для меня значить. Забираясь на стул, я не могла игнорировать мысль, которая вертелась у меня в голове.
Ему было плевать на меня.
Или, по крайней мере, он не ценил меня.
Второй вариант даже хуже, чем первый.
Некоторое время я работала в тишине; обернула красивую красную ленту вокруг ветвей и отошла, чтобы ее поправить. Когда я открывала остальные коробки с мишурой, то ощутила его присутствие в комнате.
Эйден стоял между коридором и гостиной и осматривал комнату и украшения, которые мне осталось развесить. Свечи в форме оленей, красная сверкающая рождественская елка из проволоки, венок на каминной полке, и, наконец, три свисающих чулка.
Три свисающих чулка я повесила вчера, на каждом написав заглавные буквы наших имен. Черный для Эйдена, зеленый для Зака и золотой для меня.
В конце концов, он оторвал свой взгляд от чулков и спросил:
– Нужна помощь?
«Я не буду воспринимать это на свой счет», – сказала я себе.
– Конечно, – я протянула ему коробку, которую только что открыла.
Эйден взял, посмотрел на украшения на дереве и перевел взгляд на меня.
– Куда ты хочешь их повесить?
– Куда угодно.
Сделав шаг ближе к объекту наших декоративных талантов, он окинул меня взглядом.
– Куда ты хочешь их повесить, Ван? Я уверен, ты уже все распланировала.
Это правда, но я не собиралась помогать ему.
– Куда угодно, только не слишком близко друг к другу... Правда. Я просто не хочу, чтобы они находились близко... И, может быть, ближе к верхушке, так как они маленькие. Те, что побольше, ближе к низу.
Уголки его рта дернулись, но он серьезно кивнул и приступил к работе.
Следующий час мы бок о бок простояли около елки. Его рука терлась о мою, мое бедро о его, и пару раз он поймал меня, когда я пыталась забраться на стул, поэтому отобрал у меня гирлянды и повесил их самостоятельно. Мы почти не разговаривали.
Но как только мы закончили, то сделали пару шагов назад и осмотрели наше двухметровое великолепие.
Должна признаться, она была прекрасна, даже если на фоне Эйдена выглядела намного меньше. Красная и золотая, с намеками на зелень тут и там, с длинных веток свисали стеклянные украшения, все это было окружено лентой – ребенком я всегда мечтала о таком дереве. Я посмотрела на Эйдена. Его лицо было спокойным и задумчивым, и я задалась вопросом, о чем он задумался. Вместо этого, я задала безопасный вопрос:
– Что думаешь?
Его ноздри слегка раздулись, и в уголках его губ появилась мягкая, мягкая, очень мягка улыбка.
– Она похожа на елку из универмага.
Я потерла руку и улыбнулась.
– Буду воспринимать это как комплимент.
Серьезный мужчина кивнул.
– Красиво.
Красиво? От Эйдена? От остальных я восприму это как «потрясающе». Чем больше я на нее смотрела, тем больше она мне нравилась, и я становилась счастливее, и была благодарна за то, за что должна была быть благодарна.
Благодаря Эйдену я живу в замечательном доме. Благодаря Эйдену у меня есть деньги, чтобы купить украшения, гирлянды и елку. И благодаря Эйдену я смогла накопить достаточно денег, чтобы последовать за своей мечтой.
Может, мы и не родственные души, и, может, он и не ценил того, что я привносила в его жизнь, пока не ушла, но благодаря ему у меня есть столько всего. И благодаря ему у меня еще столько всего будет. Эта мысль достаточно смягчила боль, которую я испытывала, поэтому я откашлялась и произнесла:
– Эй...
Он прервал меня:
– Ты развесила огни снаружи?
***
– Ты делала это весь день?
– Ага, – мы сделали все за пару часов.
Я съездила в два магазина, чтобы купить достаточное количество рождественских огней, и эти поездки того стоили. Круглые, синие светодиодные фонарики украшали крышу и гараж.
Чтобы украсить два столба перед дверью, нам понадобились две разные упаковки гирлянд. Еще одна коробка понадобилась на большое окно, и еще я украсила ветки деревьев во дворе.
– Вы сделали это вместе с Эйденом? – затем спросил Зак, скрестив руки на груди. Я была на улице, заканчивала с фонариками, когда Зак заехал на своем грузовике в гараж.
– Угу. Он даже забрался со мной на крышу, хотя я продолжала повторять, чтобы он вернулся в дом, прежде чем упадет или кто-то из соседей позвонит команде и расскажет, чем он занимается.
В его контракте есть определенные вещи, которые ему запрещено делать: ездить на чем-то с колесами, включая мотоциклы, скутеры, мопеды, сегвей, ховерборды и скейтборды. Он не может ничем заниматься, для чего нужен добровольный отказ, то есть, прыжки с парашютом. И еще в его контракте есть специальный пункт, в котором сказано, что ему нельзя находиться около фейерверков.
Однажды я нашла его контракт в папке на компьютере и прочитала, мне стало так скучно.
Дословный ответ Эйдена на мои попытки прогнать его:
– Не указывай, что мне делать.
Иногда мне, правда, хотелось придушить его из-за этого упрямства. И снова, это он упомянул о рождественских огнях, а я не была к этому готова, потому что не хотела заниматься этим в одиночку.
Зак захихикал.
– Я не удивлен. Сколько времени ушло на это?
– Три часа.
Он нахмурился и посмотрел на часы.
– Как рано он пришел домой?
И-и-и это напомнило мне о том, что он сделал, что он сказал. Я нахмурилась и пробормотала:
– После двенадцати, – зная, что это заинтересует его.
Хук, линия, бросок.
– Как так? Встречи по утрам в понедельник длятся обычно до двух.
Я ударила его по руке.
– Ты мне скажи, большеротик.
Пронырливый МакНосерсон немедленно оживился.
– Что я сделал? – он едва задал вопрос, как его глаза слегка распахнулись, подбородок опустился, и он навострил уши.
– Ты рассказал ему о Кристиане, ты, ябеда. Знаешь, что случается с ябедами?
– Их убивают?
Я снова ударила его.
– Да! Он подрался с ним сегодня.
Рот Зака приоткрылся, и он уставился на меня. Честно, я люблю Зака. Правда.
– Нет!
Ладно, он взбесил меня за то, что рассказал Эйдену о том, что произошло, но он такой забавный, что просто невозможно.
– Да! Он подрался с ним! – рот Зака открылся шире, глаза бегали из стороны в сторону, будто он не мог понять то, что я ему говорила. – Он…
– Эйден?
– Да.
– Наш Эйден?
Я мрачно кивнула.
Зак все еще мне не верил.
– Ты уверена?
– Он мне рассказал. На нем синяки в качестве доказательства.
– Нет. Он бы этого не сделал, – он посмотрел в сторону, а затем снова посмотрел на меня. – Эйден?
– Да.
Он открыл рот и снова закрыл.
– Я не знаю... – его губы двигались, но изо рта ничего не вылетало. – Он не...
– Я знаю. Знаю, он не дерется.
– Почему, черт возьми, у него ушло на это так много времени? Я рассказал ему неделю назад, – внезапно в отчаянии заметил он.
О, Боже. У него было такое выражение на лице, потому что у Эйдена ушло на это так много времени. Эх.
– Потому что, когда я пошла на игру в День Благодарения, Кристиан назвал меня милой или еще как-то, и вообще вел себя ужасно… погоди. Это не важно. Зачем ты вообще ему рассказал? Я поделилась с тобой этим, как с другом. Круг доверия.
Зак фыркнул и посмотрел на меня с таким выражением, что сразу напомнил мне Эйдена.
– А почему мне не надо было ему говорить?
– Потому что это не важно.
Ага, он, определенно, использует на мне один из взглядов Эйдена.
– Если бы ты была моей женой, я бы хотел, чтобы он рассказал мне.
– Предатель.
В его словах был смысл, но я не собиралась признаваться в этом.
Блондин фыркнул.
– Ван, задумайся на секунду. Эйден – он не будет обнимать тебя, говорить, что ты красивая, называть тебя своим лучшим другом, но я знаю его, и он заботится о тебе.
«Сейчас да», – подумала я про себя.
– Если я умру, он не сможет так легко получить вид на жительство.
Он прищурился и указал на входную дверь.
– Если ты умрешь, кто еще будет заботиться о нем?
Что бы это значило?
– Ладно. Пошли внутрь. Я голоден, – добавил он.
Я еще раз осмотрела на наши голубые огоньки и пошла за ним. Мы только открыли дверь, как услышали, что с кухни доносился рингтон телефона Эйдена. Я проигнорировала этот звук, подошла к холодильнику и достала вчерашние остатки еды.
– Что у тебя есть? – спросил Зак, заглядывая мне через плечо, пока я выкладывала еду на тарелку.
– Паста, – и я просто протянула ее ему. Нет смысла спрашивать, хотел ли он. Конечно, это так.
– Ням, – ответил он, даже еще не попробовав.
Когда я ставила свою тарелку в микроволновку, телефон Эйдена снова зазвонил. Когда моя еда подогрелась, музыка затихла и заиграла снова. Когда я села есть, он снова начал звенеть. И снова.
– Кто, черт возьми, звонит ему? – спросил Зак, он стоял перед микроволновкой и наблюдал, как разогревается его еда.
Потянувшись в сторону, я перевернула телефон Эйдена и посмотрела на экран. На нем светилось имя: ТРЕВОР МАКМАНН. Ух.
– Тревор, – ответила я.
Зак грубо выругался.
– Уверен, он звонит из-за сегодняшнего.
Я вздрогнула. Вероятно, Зак прав.
– Ты говорил с ним?
– Мы разговаривали на День Благодарения. Я подумал, если он будет нести кучу чепухи, я смогу передать трубку маме, – признался он, смеясь.
Телефон снова начал звонить. Боже мой. Я в нерешительности подняла его. Это моя вина. Разве не так?
– Я собираюсь ответить. Должна ли я отвечать?
– Ты в Команде Грэйвс.
Черт побери. Я нажала «ответить».
– Алло?
– Эйден, какого че...
– Это Ванесса, – Заку же я одними губами прошептала: – Зачем я это делаю?
– Дай мне Эйдена, – потребовал он без приветствия.
– Я так не думаю, – быстро ответила я.
– Что значит, ты так не думаешь? Дай ему чертов телефон.
– Как насчет того, чтобы ты придержал коней. Он спит. Я не собираюсь будить его, приятель. Если ты хочешь ему что-то передать, просто скажи. Если тебе нечего сказать, он тебе перезвонит, – в любом случае, я не собиралась рассказывать Эйдену об этой фигне. Просто Тревору не надо об этом знать.
– Черт побери, Ванесса. Мне надо с ним поговорить.
– А ему надо поспать.
Тревор то ли фыркнул, то ли... зарычал? Точно могу сказать лишь о том, как зол он, и насколько важен для него этот разговор с Эйденом.
Но дело в том, что мне плевать.
– У нас с тобой в последнее время не было времени поговорить, но не думай, что я забыл о тебе. То, что произошло сегодня, это твоя вина. Я знаю это.
– Не знаю, о чем ты говоришь, и уверена, Эйден платит тебе, чтобы ты его поддерживал, а не звонил и пилил его. И я чертовски уверена, что не хочу слушать тебя в данный момент. Так что, я передам ему, что ты звонил.
– Ванесса! – у него хватило наглости закричать.
– Наорешь на меня еще раз, и ты об этом пожалеешь, слышишь меня? Уверена, тебе есть о чем переживать, чтобы еще и меня добавлять в этот список, – зарычала я в трубку, с каждой секундой все больше выходя из себя. – И успокойся сам, прежде чем разговаривать с Эйденом. Мне не нравится, что ты относишься к нему, как к маленькому ребенку.
– Ты заноза в з...
Я отодвинула телефон от лица и показала трубке средний палец. Поднеся телефон обратно к уху, я сказала:
– Твоей заднице, я знаю. Я передам ему, что ты звонил, но просто предупреждаю, ты должен успокоиться перед тем, как будешь говорить с ним.
– Он вляпался во все это с Кристианом из-за тебя, не правда ли?
– Если ты хоть что-то знаешь о нем, то должен понимать – он ничего не делает без причины, так что подумай об этом.
Тревор издал какой-то звук, который я проигнорировала.
– Я скажу, что ты звонил. Пока.
Ага, возможно, я снова прижала свой средний палец к телефону, в этот раз более агрессивно, чем было необходимо, но это казалось правильным, так как это не раскладной телефон, и я не могла его громко захлопнуть.
– Он чертов придурок... – начала говорить я, поднимая голову, но заметила лишь, что Зак стоит, закрыв глаза рукой.
И тогда я почувствовала.
Медленно повернувшись на стуле, я увидела, что Эйден стоял на кухне, приподняв брови.
– Ненавижу его, – я протянула ему телефон. – И, возможно, тебе надо выключить свой телефон, прежде чем он снова начнет звонить.
***
Несколько часов спустя я сидела у себя в комнате, когда в дверь проскользнул Зак, его глаза горели, а на лице было такое детское выражение, что мое настроение сразу улучшилось.
– Угадай, что?
Я остановила шоу, которое смотрела, и приподняла брови, сев на матраце.
– Не знаю. Что?
– Я нашел его, – произнес он и скользнул по полу в своей пижаме, сжимая в руке телефон.
Это насторожило меня.
– Что ты нашел?
Зак сел на край кровати около меня. Он опирался спиной на изголовье и удерживал экран в маленьком пространстве между нами.
– Смотри.
Я сделала, как он сказал.
На экране появилось изображение двух мужчин в тренировочных джерси «Трех Сотен» без щитков. Мне не нужно было смотреть на номер большого мужчины, чтобы знать – это Эйден; я знала это тело.
Я знала его тело как свою собственную руку. Плюс, на нем не было шлема, и он вытянул пальцы правой руки. Я задумалась о парне, стоящем в паре метров от него. Номер восемьдесят восемь. Кристиан.
Они единственные люди на видео. Их разделяли лишь пара шагов, и они оба смотрели на поле, где, как я предполагаю, находилась остальная часть команды. К сожалению, на видео не было звука.
На экране Кристиан повернулся к Эйдену в тот момент, когда Эйден опустил руки на бедра, язык его тела был обманчиво спокойным, если бы не напряжение в его плечах.
Прошло несколько секунд, и Кристиан вскинул руки в стороны и сделал два шага к мужчине, за которого я вышла замуж.
Его поза стала агрессивной еще до того, как он снял шлем и откинул его в сторону, его ноги сократили расстояние между ним и Эйденом.
Здоровяк стоял неподвижно, его руки ежеминутно сжимались на бедрах. Может, никто и не заметил движения, кроме меня. На экране было заметно лицо Кристиана: его щеки покраснели, рот приоткрылся, когда он закричал.
И потом это произошло.
Кристиан поднял кулак, и голова Эйдена слегка дернулась назад. Здоровяк сделал шаг назад, опустив руки по бокам.
Кристиан ударил его снова.
Мужчина, известный как Виннипегская Стена, почти небрежно бросил свой шлем на землю. Его большие руки согнулись и на секунду вытянулись по бокам, прежде чем рвануть вперед.
Огромный кулак взлетел и ударил; голова Кристиана дернулась назад. Эйден снова ударил его своей рабочей левой рукой, его большое тело возвышалось над телом мужчины поменьше, и было видно, что после второго удара Кристиан лежал на земле, а к ним бежали игроки.
Эйден попятился назад и позволил остальным оттолкнуть его, но его взгляд был сосредоточен лишь на принимающем игроке на земле, в то время как их окружили игроки и персонал.
Зак нажал пальцем на экран и повернулся ко мне, его глаза были широко распахнуты.
В ответ я лишь пялилась на него, мой рот был слегка приоткрыт. Мы могли лишь моргать.
И в унисон произнесли одно и то же:
– Твою же мать.
Глава 24
Ужас на лице Дианы предупредил меня о том, что она собиралась озвучить.
– Заходи внутрь, пока тебя никто не увидел, – практически зашипела она.
Я закатила глаза так, чтобы она это увидела, и протиснулась мимо нее в квартиру. Ага, я знаю, мои корни отросли почти на три сантиметра, и проглядывался мой естественный цвет, но меня это не очень заботило.
Единственная причина, почему я не покрасилась в свой обычный каштаново-красный цвет, потому что впервые после Дня Благодарения я написала ей и спросила, какую краску в аптеке она мне порекомендует, и в ответ получила:
Ты уже довела меня до ручки. Купишь ее, и я убью тебя.
Поэтому я ехала целый час, чтобы повидаться с ней в ее выходной спустя пару недель после Дня Благодарения, и мирилась с презрительной усмешкой на ее лице, пока она еще раз осматривала мои волосы. Клянусь, она даже слегка вздрогнула.
Ее отвращения оказалось недостаточно, чтобы я не поцеловала ее в щеку и не шлепнула по попе в качестве приветствия. С того момента, как мы виделись, прошло очень много времени. Она очень долго притворялась обиженной.
Она шлепнула меня в ответ, в то время как ее глаза блуждали по моему телу.
– Несмотря на свои волосы, ты отлично выглядишь.
Я и чувствовала себя хорошо.
– Я бегаю четыре раза в неделю и раз в неделю катаюсь на велотренажере.
Диана снова посмотрела на меня.
– Возможно, скоро тебе придется покупать новую одежду.
– Может быть, – я пожала плечами и бросила на нее взгляд, пытаясь подсознательно не искать на ее теле синяки от пальцев. Я так ничего и не нашла, но заметила синяки у нее под глазами. – Ты выглядишь усталой.
Но лишь позже я поняла, что она не послала меня на три буквы, что было ее обычной реакцией.
– Я устала. Рада, что ты заметила, – она знала, что от меня извинений лучше не ждать. – Я работаю двойные смены, мало сплю. Я превращаюсь в тебя.
– Успешная трудолюбивая женщина. Думаю, я сейчас заплачу.
– Ой, отвали. Иди на кухню и сними футболку, – приказала она. Я даже не успела пошутить о том, что она хочет, чтобы я разделась, как она остановила меня взмахом руки. – Это не «Стриптиз». Я не дам тебе доллар и не угощу сначала ужином.
– Справедливо, – пробормотала я и зашла на кухню, снимая футболку через голову.
– Итак... как у тебя дела? – спросила она медленно и нарочно неловко.
Ответила я тем же вялым голосом.
– Я в порядке. А ты?
– Нормально, – ответила моя подруга голосом робота.
Наши взгляды встретились, и мы улыбнулись. Она толкнула меня в плечо, и я попыталась ткнуть ее в живот.
– Теперь мы в порядке? – спросила я с улыбкой.
– Ага, мы в порядке. Теперь расскажи мне все, что я пропустила.
Весь следующий час мы болтали. Я рассказала ей о Дне Благодарения и о том, как ходила на игру Эйдена.
Двадцать минут из нашего разговора ушли на обсуждение игры моего младшего брата, как появилась Сьюзи, что Эйден сказал ее мужу, а потом я объясняла ненависть на его лице, направленную на мою сестру.
Я рассказала ей, как он помог мне с рождественским деревом и гирляндами. Как он подрался с Кристианом, которого она отлично помнила по той ночи в баре, потому что угрожала надрать ему задницу, после того как я рассказала ей, что случилось.
Под конец она надела на меня шлем, похожий на что-то из космической программы НАСА, а сама она выглядела ошеломленной.
– Боже, – произнесла она дважды.
– Я думала, что уже преодолела этот этап моей жизни.
– Ни фига себе. Эта история, как в тех сериалах, что смотрит моя мама.
– Те, что мы раньше смотрели вместе с ней, – заметила я. Так я выучила испанский.
Диана рассмеялась со своего места, где сидела передо мной, скрестив ноги.
– После школы мы бежали домой и смотрели их, да? – задумчиво произнесла она. – Кажется, будто прошла вечность, не правда ли?
Это правда. Я кивнула. Это одни из моих любимых воспоминаний, пока я не переехала на другой конец города и больше их не испытывала. Моя жизнь с матерью принесла мне хорошие и плохие воспоминания, и это все, что я когда-либо знала.
Ди, казалось, отбросила в сторону воспоминания, о которых думала, и произнесла:
– И что ты теперь будешь делать?
– С кем?
– С твоим мужем. Кем еще?
Она говорит о моей сестре. Всезнайка.
– Ничего.
Ди посмотрела на меня взглядом «С кем, ты думаешь, говоришь?»
– Не «ничегокай» тут мне. Он тебе нравится. Я вижу это.
Я открыла рот, чтобы сказать ей, что мне никто не нравится, но она снова взмахнула рукой, призывая меня молчать.
– Ты, правда, собираешься попытаться соврать мне? Я же вижу, Ванни. Привет. Ты не можешь ничего скрыть от мастера, – я утаила от нее свой брак, но зачем упоминать об этом? – Мне кажется, ты ему тоже нравишься. Если бы это было не так, то он не проводил бы с тобой так много времени.
В ответ я смогла лишь сдержанно заворчать.
– Вы будете вместе еще пять лет. Почему бы не взять от этого все самое лучшее? – задала она вопрос.
Я хотела поправить очки, но удержала руки на месте.
– Мы заключили сделку, Ди. Это должен быть лишь бизнес. Не его вина, что я идиотка.
– Почему ты идиотка? Потому что хочешь, чтобы тебя кто-то любил?
– Потому что он никого не любит. И не хочет этого. Будет очень неловко, если я что-то сделаю или скажу. Я не собираюсь сейчас отступать от нашей сделки. Он заботится обо мне, но это все.
Если меня и знал кто-то так же хорошо, как и я себя, то это она. И то, что она сказала потом, подтвердило это.
– Ванни, я чертовски сильно люблю тебя. Ты моя близкая подруга, ты это знаешь, но у тебя довольно испорченная концепция того, за что ты готова работать и рисковать. Не знаю, способен ли он любить тебя или нет, но что будет хуже? Вы женаты. Сейчас он не разведется с тобой.
Это самое худшее, что может произойти?
Я потеряю друга.
Диана наклонилась вперед и потянула меня за джинсы.
– Делай, что хочешь. Я лишь хочу, чтобы ты была счастлива. Ты этого заслуживаешь.
Я сморщила нос, не желая больше разговаривать об Эйдене, особенно когда обсуждаем тему на букву «Л», и от этого у меня ломит все тело. За всю свою жизнь я любила многих людей, которые не любили меня в ответ, и даже не пытались этого скрывать. Так что, полагаю, Диана права, – я не могу пойти на такой риск.
И это довольно депрессивно.
Прочистив горло, я указала на рождественское дерево позади нее, уже готовая сменить тему. Поверить не могу, что праздники меньше, чем через неделю.
Когда я работала на Эйдена, время пролетало быстро, но с тех пор, как я ушла, оно летело еще быстрее.
– Когда ты уезжаешь к родителям?
– В канун Рождества. Мне нужно будет вернуться на работу двадцать шестого, – объяснила она. – Ты остаешься здесь?
А куда еще я поеду?
***
– Я уезжаю, – произнес Зак через несколько дней, стоя в дверном проеме моей спальни.
Развернувшись на своем стуле, я моргнула и встала.
– Хорошо. Я провожу тебя.
– О-о-о, не стоит.
Я закатила глаза и подтолкнула его, когда оказалась перед ним.
– Я хочу подарить тебе рождественский подарок.
– В таком случае, показывай, куда идти, – произнес он, сделал шаг назад и пропустил меня вперед.
Когда мы спустились вниз, рождественские огни были выключены, и я убрала подарки под елкой в сторону, чтобы достать те, что для Зака. Вытащив из угла, куда я их убрала, две идеально упакованные коробки, я протянула их ему.
– С Рождеством.
– Могу я открыть их сейчас? – спросил он как маленький ребенок.
– Вперед.
Зак разорвал упаковку каждого подарка и открыл их с улыбкой на лице. Внутри оказались пижамные штаны и тапочки. Что можно подарить мужчине, у которого есть все? То, что нравится ему на самом деле, даже если у него дюжина подобных вещей.
– Ванни, – пробормотал он и развел руки в стороны, в каждой из них было по подарку.
– Пожалуйста, – ответила я, приближаясь к нему для объятий.
Он сжал меня и раскачивал из стороны в сторону.
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста.
Он сделал шаг назад и убрал подарки обратно в свою сумку, потом закинул ее себе на плечо и вытащил что-то, похожее на конверт.
– Для тебя, моя девочка.
Я забрала у него конверт с большой улыбкой на лице, рассматривая то, что он дал мне. Разорвала его и вытащила оттуда карточку, которая оказалась подарочным сертификатом в местный спортивный магазин. Но на глаза мне попались каракули, написанные ужасным почерком.
«Для моего близкого друга.
С Рождеством, Ванни. Не знаю, что бы я делал без тебя последние несколько месяцев.
Люблю тебя.
З.»
– Я не собираюсь покупать подарки, поэтому купи себе новую обувь для марафона, ты меня слышишь? Когда я приеду домой, тебе лучше бы уже иметь их при себе. И не смей покупать себе что-то другое вместо этого, – приказал он.
– Спасибо, – пробормотала я, еще раз обнимая его. – Обещаю, я что-нибудь куплю. Когда ты возвращаешься?
– Я останусь до Нового Года. Мой дедуля не очень хорошо себя чувствует, поэтому я хочу провести с ним некоторое время, – подмигнул он мне. – И пару дней назад мне написала милашка, с которой я встречался в старшей школе, что хочет увидеться с Большим Техасом, если я буду в городе.
Я хихикнула. Большой Техас. Она точно не собиралась обращаться с ним как с нормальным человеком.
– Что произошло с девушкой, с которой ты здесь общаешься?
Зак издал странный звук.
– Она немного ку-ку.
– Тогда повеселись дома.
– Повеселюсь, – он наклонился и поцеловал меня в щеку. – Если тебе станет одиноко, поезжай к Диане, слышишь меня?
– Со мной все будет хорошо, – не в первый раз я провожу Рождество в маленькой компании. Я знала, что выживу. Когда он развернулся и пошел к двери, я шлепнула его по заднице.
– Езжай осторожно и передавай от меня привет маме.
Зак улыбнулся мне через плечо и ушел, а я осталась дома одна.
***
Я закрыла дверь гаража с легкой улыбкой на лице, у меня в руке был подарок Эйдену на Рождество, и я разрывалась между чувством недовольства и волнения из-за маленького сокровища, которое ожидает завтрашнего утра.
До этого я пробежала шестнадцать километров, и меня это утомило, но недостаточно. Я испекла сахарное печенье в форме елочек, карамельные палочки, и это отвлекло меня на пару часов, а затем я услышала дверной звонок, и почтальон вручил мне четыре коробки, адресованные мне. И, как маленький ребенок, я открыла их.
Мои приемные родители, Диана, ее родители и мой младший брат прислали мне подарки, обернутые по-разному. Я получила в подарок акварельные краски, цветные карандаши, несколько пар нижнего белья – от единственного человека, который купил бы мне это, – хорошие часы и пижаму.
Младший брат написал на открытке «Скучаю по тебе». Он проводил праздники с семьей товарища по команде во Флориде.
Я отправила им подарки еще две недели назад, даже маме и ее мужу отправила подарочную корзину. К счастью, от них я не ожидала подарка в ответ, в противном случае, была бы очень разочарована. От этих подарков я ощущала себя любимой и одинокой, и даже не была уверена, как, черт побери, я могу ощущать эти две противоречивые эмоции.
Эйден был дома с обеда, и я заметила, что он в странном настроении. Он вел себя очень тихо, тренировался и собирал пазл за уголком для завтрака, пока я пекла печенье, а потом ушел наверх, сказав, что вздремнет.
Я оставалась внизу достаточно долго, чтобы убедиться, что Эйден уснул, а потом уехала за подарком для него. К счастью, когда я приехала домой, он все еще спал, и я оставила подарок в гараже, уверенная, что Эйден никуда не уедет и не испортит свой сюрприз.
Потом я включила телевизор, чтобы скрыть возможные звуки, доносившиеся из гаража, села на пол и взяла краски, которые прислали приемные родители.
И с тех пор я каждый час проверяла гараж. Когда я шла по дому с пакетом в руке, свет уже был везде выключен, а моя спина болела от того, что я долго просидела, согнувшись.
У подножия лестницы я прислушалась, но везде было тихо. А почему и нет? Несмотря на то, что сейчас канун Рождества, ему надо встать рано и связаться со штаб-квартирой команды, чтобы проверить расписание тренировок, потому что в последнее время его часто беспокоила поясница.
В прачечной я опустила на пол корзину. Я уже уложила внутрь два одеяла, наполнила бутылку водой и прислонила ее к двери, а еду положила в маленькую миску, прикрепленную к двери.
Я позволила маленькому проказнику выйти на лужайку перед домом и ждала, пока он погуляет и пописает. Через решетку на меня смотрела милая мордочка, и я засунула внутрь пальцы, чтобы почесать ему носик.
Гараж был изолирован, и я знала, здесь не холодно, но мне все равно не хотелось оставлять его здесь. Но и к себе в комнату я не могла его забрать, потому что знала, он будет лаять.
Я оставила для него свет включенным и вернулась на кухню, открыла коробку с печеньем и умыкнула две из них.
Выключила свет везде, кроме как над кухонными шкафчиками, налила себе стакан воды и пошла наверх. В своей спальне я взяла одежду, чтобы принять душ, потому что чувствовала себя измотанной.
Под струями воды я провела времени больше, чем обычно, и вылезла из ванны, говоря себе, что не должна быть такой индивидуалисткой.
Я только открыла дверь ванной, когда услышала:
– Ван?
– Эйден?
Ладно, это глупый вопрос. Кто еще это может быть? Я вышла в коридор с грязной одеждой под мышкой. Его дверь была открытой. Обычно, когда он ложился спать, то закрывал ее, поэтому, думаю, когда поднималась наверх, я этого не заметила.
Он сидел, облокотившись на спинку кровати, прикроватная лампочка освещала часть комнаты. Половина его тела была скрыта одеялом, вторая половина, к несчастью, прикрыта футболкой с брендом одного из рекламодателей, с которыми он работал. Эйден задумчиво смотрел на меня.
– Ты в порядке? – спросила я, прислонившись плечом к дверному проему.
– Да, – ответил он так искренне, так легко, что я понятия не имела, что с собой делать.
Хм.
– Что делаешь? – телевизор был выключен, книга лежала на тумбочке.
– Думаю об игре на прошлой неделе, и что бы я мог сделать иначе.
Из всего возможного, почему именно это пробилось под мои ребра и схватилось за сердце?
– Конечно, ты занимаешься именно этим.
Эйден приподнял свое большое мускулистое плечо, и его взгляд опустился на мою суперскую сексуальную фланелевую пижаму с длинными рукавами, которая была застегнута на все пуговицы.
– Собираешься спать? – спросил он и посмотрел мне в глаза.
– Я не так уж сильно устала. Возможно, посмотрю телевизор.
Даже в приглушенном свете я заметила, что его щека дернулась.
– Посмотри его со мной, – спокойно предложил он.
Погодите. Что?
– Ты не устал?
– Я долго спал. И теперь не скоро смогу уснуть, – объяснил он.
Я улыбнулась и почесала стопу о край ковра в его комнате, который переходил в деревянный пол.
– Уверен, что больше нет игр, о которых тебе надо подумать?
Эйден посмотрел на меня с кислым взглядом на лице.
Он пригласил меня посмотреть с ним телевизор. Какой еще ответ может быть, кроме:
– Ладно.
К тому времени, как я вернулась в его комнату, после того как бросила в корзину для белья свою грязную одежду, он уже перелег на одну половину кровати и включил свой телевизор размером около ста сантиметров, который стоял на одном из его комодов.
А сам он лежал на кровати, скрестив руки за головой, и наблюдал, как я захожу в его комнату, лишь слегка ощущая неловкость.
Я натянуто ему улыбнулась и продолжала смотреть в глаза, пока приподнимала одеяло и забиралась под него, и ждала, будет ли он жаловаться. Но этого не произошло. На его королевского размера кровати между нами осталось расстояние в два шага. Я приподняла подушку к изголовью и со вздохом опустилась на нее.
