Текст книги "Всего лишь измена (СИ)"
Автор книги: Мари Соль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Глава 3
Уютная квартира на седьмом этаже кирпичного дома – это квартира родителей Кости. Выйдя на пенсию, те укатили за город. Взяли домик у старых знакомых, и теперь наслаждаются тихим спокойствием взамен городской суете. Мы часто к ним ездим! А Костик потом говорит по-секрету, что никогда бы не смог, как отец. Ведь домовладение влечёт за собой уйму разных забот, от которых мой муж также далёк, как Нептун от Урана на карте небес.
Он у меня – «кот учёный». Пропитан наукой до мозга костей. Он знает всё о том, как возникает спрос на говядину и от чего он зависит на рынке еды. Но не имеет понятия, сколько стоит один килограмм мяса на самом деле. Потому, что его покупаю я! Он может враз рассчитать, как снизить издержки работы больших предприятий. Но если попросишь его заплатить за квартиру, получишь отказ. Ведь он никогда не платил!
В общем, всем в нашем доме заведую я. А «светило науки» вручает мне свой ежемесячный заработок, и даже не требует знать, на что же я трачу его. На шопинг мы ходим вдвоём. Ибо, если Шумилова пустишь в магаз, попросив выбрать что-то, он застрянет до самого вечера. Решая, в отделе носков, «что практичнее, клеточка, или полоска».
Единственное, что он покупает сам, это книги. Преимущественно, по экономике. Так что ими завален весь дом! Я иногда по-старинке, гадаю, достав наугад. И сейчас, обнаружив Шумилова в груде бумаг и конспектов, открываю один из учебников. Вряд ли «Экономический образ мышления» трёх иностранных авторов, способен открыть нечто, кроме теории спроса.
Но, тем не менее, я вопрошаю у Кости:
– Страница, строка?
Он, не отрывая взгляда от методички, бросает:
– 76, двенадцатая сверху.
Отыскав, я читаю:
– В конце концов, мы возвращаемся, как и обещали.
«К спросу на инсулин», – написано ниже. Речь, опять же, о спросе! Но вот эта строка, на фоне недавних событий, вынуждает меня замереть.
Костик, услышав молчание, смотрит:
– Чего?
Я, протянув к нему руку, ворошу непослушные волосы. От природы курчавые, они имеют такой удивительный цвет. Что-то среднее, между шатеном и русым. Раньше он их выпрямлял, так как стеснялся курчавости. А теперь отрастил до «каре». На работу он делает хвостик, а дома даёт волосам отдохнуть.
– Ты хоть ел? – говорю.
Окопавшись в науке, Костик может забыть о еде, о воде и о сексе. Иногда я ревную! Не сильно. Чуть-чуть. Ведь наука ему не жена.
– Да, две котлеточки с хлебушком схавал, – говорит мой учёный.
– Ну, а бульон для кого я варила? – журю я его.
– Для Антона, – смеётся Шумилов.
– Ага! Только где он, Антон? – говорю. И сама вспоминаю, как сын написал, что задержится в школе. К концу учебного года они «с пацанами» готовят «секретный проект».
Если папа у нас – теоретик, то сынуля исследует сферу технических новшеств. Дитя прогресса, он обожает играть за компом! Вместо ве́лика – дрон, вместо книги – очки виртуальной реальности. На этот счёт они вечно спорят с отцом. А я в стороне. Мне – лишь бы все были сыты.
На кухне я грею бульон. Посыпаю укропом. Золотистые бульбушки так аппетитно блестят. Но я уже ела! Сегодня у нас в «ВитаМиле» была дегустация Милкиных новых идей. Решили добавить к десертам какую-то более сытную выпечку.
Выношу и сгружаю с подноса еду. Уложив пару ломтиков хлеба на одну из многочисленных книг. «Шумилов К.Б.», – гласит надпись. Да, это он написал! Книги профессора Кости уже выпускают большим тиражом. И по ним учат ВУЗы своих нерадивых студентов. Только сам автор вечно собой недоволен!
– Как я мог написать это, Вита? – восклицает, прочтя, – Защита от иностранных конкурентов упрощает жизнь. Нет, ну это же бред!
И всё в этом духе…
– Ну, Виталь, ну зачем? – улыбается Костя.
Он называет меня мужским именем, да. А мне не обидно, ничуть! Это у нас такая нежность. Я вместо Виты – Виталя. А он – Кося, Косенька. В моменты интима Шумилов зовёт меня «Рыжиком». Обращаясь, скорее всего, не ко мне, а к той части меня, что обычно скрывается в трусиках…
– Затем! Ешь, давай! – я вручаю прибор, – Ты Капустина выводил?
– Ой, забыл, – виноватится муж.
– Кто б сомневался! – вздыхаю, – Хорошо, не разделась ещё.
Я беру поводок и ошейник. Капустин в своей королевской лежанке усиленно ищет блоху. Он у нас не блохастый! Привитый. Даже паспорт имеется. Когда мы с Шумиловым дружно решили купить сыну корги, то не знали, что обретаем заботу себе, не ему.
В первый же вечер «ушастое чудо» устроило «пёсий бойкот». Два кочана огородной капусты, привезённых от бабушки с дедом, превратились в большой «голубец». Огромная куча капустных листов шевелилась в углу, а под ней обнаружился пёс. Тот с упоением грыз кочерыжку. За что и был назван Капустиным! Мы ещё долго смеялись над ним, находя по квартире капустные листья.
– Капустин! Рыбонька моя, идём гулять? – я трясу поводком, и Капустин послушно виляет.
На улице майская прелесть. Нелюбимые месяцы, март и апрель, позади. Впереди живописное лето. Скоро каникулы, съездим за город. Потом, если всё будет гуд, то отвалим на море. Недели на три! Чтобы там отдохнуть, обгореть, накупаться. Чтобы хватило до следующей вылазки. Мне и парням.
Майечка с нами, скорее всего, не поедет. Она уже взрослая! Учится в ВУЗе. Мечтает писа́ть. Я чуть обиделась, когда она съехала. Родительский дом променять на общагу! Зачем? Притом, что всё рядом. Подумаешь, несколько станций на том же метро до учёбы. Ну, это немного!
– Мамуль, я хочу вместе с девчонками жить. Нам будет весело! – пояснила она.
– Но ведь общагу дают иногородним, – пыталась найти оправдание.
– Ой! – Майка махнула рукой, – Это раньше давали! А щас как попросишь. Мы в комнату нары поставили вместо кроватей. И теперь вместо трёх человек будет пять.
– Нары, – скривилась я, – Как в тюрьме что ли?
Но Майка была неподкупна. Ни домашней едой, ни удобной постелью, не смогла возвратить свою дочь «под крыло».
Костик меня утешал:
– Майка взрослая. Глядишь, скоро замуж надумает.
– Да типун на язык! Не хватало, – почему-то расстроилась я.
– Да и тем более, она же первые курсы жила вместе с нами. Пускай напоследок хлебнёт.
– Чего хлебнёт? Дискомфорта?
– Студенческой жизни, – обиделся муж, – Того, чего у нас с тобой не было.
– Ну, у тебя, предположим, было, – напомнила я.
– И у тебя могло быть, – он вздохнул, намекая, что лучшие годы свои отдала не тому человеку…
Стою и любуюсь на клумбу с цветами. Тюльпаны качаются в такт ветерку. До чего же красиво! И нам повезло, что на первом этаже обитает семейная пара. Эльвира Степановна с мужем. Заядлые дачники! Это она превратила наш куцый газон в перспективный цветник.
Здесь всегда появляется что-нибудь новое. Так и в этом году, наравне с первоцветами, вырос кустик усыпанный белым. Как будто кусочек зимы в тёплом мае! Мелкий ворох цветов так похожий на снег, излучает свечение. Надо будет спросить у неё, как называются эти цветы. Посоветую Костиной маме.
– Вита, здравствуй! – к подъезду подходит соседка с четвёртого, Ольга Сысоева.
Её, точно в фильме «Служебный роман», как-то выдвинули по профсоюзной линии, и теперь не могут задвинуть обратно. Она – главная в нашем подъезде. Активистка, каких поискать! Жутко дотошная. «Душная», как говорят про таких. Хотя… С Ольгиной помощью наш подъезд в числе первых подвергли ремонту. Так что, польза от неё всё же есть.
Я здороваюсь. Мы обсуждаем погоду. И Ольга подводит меня к расположенной возле подъезда скамье:
– Значит, смотри, Вит! На повестке вопрос об установке камеры видеонаблюдения.
– А что случилось? – я хмурюсь.
– Да, в общем, ничего сверхсерьёзного. Просто Эльвира Степановна замучила! Кто-то жрёт её листья в зелёном углу. Ну, не её, а цветов!
Речь о фойе, где соседка устроила целый цветник. И всяк, кто впервые у нас, восхищенно вздыхает при входе.
Я кошусь на Капустина. Вряд ли! Но, при его любви к свежей зелени, всё может быть.
«Ну, так пускай сама ставит камеру. Причём тут все остальные?», – порываюсь сказать. Но не могу! Ведь Эльвира Степановна – наш пенсионер, на последние деньги она украшает подъезд, создаёт нам уют. А мы все ей обязаны. Но… Вдруг это всё же Капустин? Нет! В подъезде же есть и другие собаки. Почему это должен быть именно он?
– Значит, вот тут закорючку поставь, если «за». А то я к вам стучалась сегодня. Никто не открыл, – Ольга тычет листком.
– Так Шумилов тебе не откроет! Я ему запрещаю двери открывать.
– Почему? – хмурит брови соседка.
– Потому! – вспоминаю, – Как-то раз он открыл, и стал жертвой сетевого маркетинга.
– Эйвон, что ли? – хмыкает Ольга.
– Если бы! – я продолжаю, – Приобрёл «незаменимый в хозяйстве» набор бесполезных ножей, настенную бру, хлеборезку и портативную швейную машинку. И всё по исключительно низкой цене! Половину зарплаты потратил!
– Да ты что? – восклицает она.
– Как ребёнок, ей Богу! – я сетую.
– Учёный ум, он такой, – соглашается Ольга, – Неприспособленный к жизни.
– Неприспособленный, Оль, вообще, – ставлю подпись напротив квартиры. Пускай ставят камеру. В конце концов, можно подставки купить для цветов? А лучше выращивать кактусы! Тогда на них точно никто не польстится.
Пока мы болтали, Капустин пролез в круглый выступ ограды и выкопал что-то из буйнорастущих цветов.
– Цветовод, мать твою, – приглушённо ругаясь, я лезу туда, чтобы вытащить пса и вернуть в землю куст первоцветов.
Одна из луковиц, явно, надгрызена!
– Лучше б ты кости грыз! – говорю я Капустину. И бегу вместе с ним, пока пенсионерка Эльвира Степановна не увидела нас из окна.
Глава 4
С Костиком мы познакомились в школе. Он был завсегдатаем здесь, а мы с мамой купили квартиру у них во дворе. Точнее, обменяли! Когда папа нас бросил. Сейчас моя мама живёт в новостройке. А вот бабушки Костиной нет.
Я помню, мы с Милкой сидели на лавке, а мимо проехал мальчишка на велике. Его стригли коротко! Видимо, чтоб экономить шампунь? Он был кучерявый, как будто барашек. И худой, как кишка. Я пропустила его междометие мимо ушей. А вот Милка услышала свист, прозвучавший в наш адрес.
– Это что за свистун? – оглянулась.
– Не вертись! – приказала. Я как раз мастерила из светлых волос колосок. Мои было трудно собрать, они вились. Потому, по утрам, я сгребала их в плотный пучок на макушке. И распускала, когда возвращалась из школы домой.
Заколкой служил «царский гребень», который носила ещё моя бабушка, мамина мать. На верхушке имел крупный выступ, и вынуть его из волос было проще простого. Как-то раз Костик вынул, когда ехал мимо меня на своём старом велике.
– Ай! – громко вскрикнула я.
Освобождённые волосы тут же объял свежий мартовский ветер и бросил их мне на лицо.
– Ты чего без шапки ходишь? – спросил он, когда поравнялись.
Я протянула руку:
– У тебя не спросила! Отдай!
– Ты на медузу Горгону похожа, – рассмеялся нахал.
– На кого? – я нахмурилась.
Он вручил гребешок:
– Ну, это такое чудовище, у неё змеи вместо волос.
– Вот, спасибо! – я фыркнула, натянула поверх головы капюшон и пошла.
Но пацан увязался за мной.
– Извини! Слышишь? – крикнул он вслед. И, опять обогнав, стал дожидаться, пока я пройду этот путь на своих двоих.
Оказалось, мы учимся вместе. Только он классом старше. А я пошла в школу с шести. В сентябре день рождения, так что не было смысла ждать год. С этих пор он меня провожал постоянно. Точнее, нас с Милкой! Мы с ней – ровесницы, со школьной скамьи неразлучны. Она мне почти как сестра.
– Вон, твой телёнок, – смеялась подруга.
Мне было обидно за Костика:
– Чего он телёнок? И почему это «мой»?
– Потому, что на привязи за тобой всюду ходит, – раздражалась она.
Но стоило Косте возникнуть, как тут же брала на себя роль болтушки.
На выпускном мы блистали! Мать заказала мне платье. Эксклюзивный пошив. Ни у кого такого не было! Оно было с виду простое, без вычурных блёсток, оборок и рюш. Силуэт назывался «русалочка». Потому, что имитировал хвост! В середине бедра расширялся, внизу ткань ложилась красивыми складками. А оттенок был призван усилить эффект. Изумрудный, на фоне которого кудри мои, становились рыжее, чем в жизни.
– Ну, чего ты, окаменел что ли? – фыркнула со смеху, увидев физиономию Кости.
Тот уже был первокурсником. Но продолжал с нами дружить. Это он агитировал меня поступать на экономический. Я не имела понятия, кем хочу быть в старших классах! Я и сейчас не имею понятия. Просто хочу быть хорошей женой, мамой, лучшей подругой. Человеком, короче! Во всех смыслах этого слова. А тогда я отчаянно мучилась, выбирая профессию по душе.
Мне казалось, от этого выбора столько зависит! Как будто, отучившись, ты просто обязан быть именно тем, кем был назван в дипломе. По факту оно так и вышло! Я избрала специальность «бухгалтерский учёт, анализ и аудит». И свожу дебет с кредитом.
А вот Милка, всегда мечтавшая стать поваром, под прессингом матери, всё же окончила школу. И поступила не в колледж, как изначально хотела, а в ВУЗ. На технолога. Хотя мама её была против, и всегда приводила в пример мой «правильный выбор» профессии.
Я же, завидуя Милке, прогрызала дыру в материнском бюджете. Для меня этот ВУЗ был коммерческий. Это Шумилова взяли бесплатно! С его результатами можно было вообще не учиться, и сдать!
– Почему окаменел? – хмыкнул он и вручил принесённые розы.
Розовый цвет не вязался с нарядом. Милка забрала букет, приложила к груди. Её «бальный образ» как раз был под стать. Платье, как у принцессы из мультика: фатин цвета фуксии, пышный рукав.
– Ну, и кого из нас ты готов осчастливить? – отвела она волосы, те были взбрызнуты лаком и тоже блестели под светом искусственных ламп.
Отмечали в столовке. И зал украшала большая гирлянда из букв: «В добрый путь!».
– В смысле? – не понял он.
Милка, уже чуть подвыпивши, сексуально оперлась о стену:
– Ну, кого из нас сделаешь женщиной?
Костик обиделся:
– Блин, никого! – и ушёл.
Отыскала его с сигаретой внизу.
– Ты чего? – ткнула пальцем.
– Дура она, твоя подруга! – буркнул Костя, втянул в себя дым.
– Она просто шутит, – сказала.
– А я не шучу! – порывисто выдохнул Костик, – Я люблю тебя, Вит!
Я опешила:
– Что?
Он затушил сигарету, поспешно, пока я не успела прийти в себя от услышанных слов, прижался губами к моим. Я так и смотрела в упор на него, пока мы целовались. Хотя, поцелуем назвать это можно с натяжкой! Я стояла, сжав губы. Он их пытался раскрыть. Отчаявшись, бросил затею.
– Прости, – прошептал.
Остаток вечера он просидел в уголке, наблюдая за тем, с кем танцую, болтаю, кому улыбаюсь. Когда напилась, то схватил мою руку, сказав:
– Провожу.
– Но я не хочу домой! – воспротивилась.
Милка плясала, фатин у неё на ногах танцевал вместе с ней. Я подошла, обхватила за плечи:
– Милан, ты идёшь?
– Ты с ума сошла? – фыркнула Милка. Но, увидев Костяна, смекнула, – Понятно! Не буду мешать.
– Что? – нахмурилась я, – В смысле? Нет! Я домой!
– А я в гости к Павлику, – подруга стряхнула меня и принялась двигать бёдрами в сторону теперь уже бывшего одноклассника.
Тот сох по ней с самого первого класса, наверное! Вот и дождался. На память подруга ему отдалась. Подарила бесценную девственность.
Я же осталась нетронутой. По крайней мере, в ту ночь. Мы сидели с Шумиловым вместе на крыше. Он раздобыл ключ от люка. И встречали рассвет.
– Мы можем быть дальше друзьями? – спросил он с опаской.
Я положила тяжёлую голову ему на плечо:
– Мы итак друзья. И всегда ими будем.
Когда поступила, то наши пути с Милкой чуть разошлись. Но мы не смогли друг без друга! И хотя теперь мы учились по-разному, но встречались, как минимум, дважды в неделю. Студенчество било ключом. У неё! У меня проходило в тяжёлых потугах. Я ненавидела всё. Бухучёт, эти лекции, цифры, конспекты. Хотя и училась неплохо, но очень ленилась. О чём Костик прямо сказал:
– Ты можешь на красный пойти, если не будешь филонить.
Он помогал мне во всём! Иногда за меня мог писать курсовые, объяснял и буквально разжёвывал то, что не мог донести преподаватель.
– Ты учитель от бога, Шумилов! – взрывалась восторгом, когда удавалось понять.
Институтская жизнь пошла Косте на пользу. Он как-то вырос, слегка возмужал. Даже стал посещать тренажёрку, общаться с парнями. Отрастил себе мышцы и волосы. Вместо курчавых теперь были гладкие. Он их сгребал пятернёй, как какой-то актёр. И смотрел так по-взрослому! Дерзко.
Девчонки за ним увивались. Вот только он ждал. Ну, а я? Я встречалась. Но так, без азарта. На какой-то из майских тусовок, решила вручить свою честь старшекурснику Диме. Я его не любила! Я просто устала носить эту девственность, словно клеймо.
Теперь мы хотя бы могли обсуждать это с Милкой.
– Ой, Вит! Так обычно всегда в первый раз. Ничего не понятно! И больно, – кивала она.
– Он удивился, – я хмыкнула.
– Как? Он не знал?
Я, помахав головой, величаво ответила:
– Нет! А иначе бы точно послал.
И припомнила тут же испуганный взгляд Коротаева.
– У тебя эти дни? – уточнил он с надеждой.
– Неа, – потрогала я между ног.
– А… чё это? Ты… в смысле, девочка?
– Была, до сегодняшней ночи, – кивнула и попыталась надеть трусы.
Но, решив их не пачкать, сложила в карман. На мне в тот момент была юбка. Я намеренно выбрала тёмную, чтобы не было видно след крови. Вот только одного не учла! Что след от спермы на ней будет видно вдвойне.
Костику я ничего не сказала. Мы с ним были не настолько близки, чтобы обсуждать мою личную жизнь. С Димкой мы пару раз спали потом. Но мне не понравилось! На трезвую голову это было не так романтично.
– Значит, он просто не твой человек, – пояснила подруга.
Она разбиралась в мужчинах. И уже трое были отвергнуты ею. По причине отсутствия «искр».
– Не искрит! – говорила она.
Я же с опаской заметила нечто такое… В чём было стыдно признаться даже себе самой! Читая романы, где сцены соития были изложены так откровенно и жарко, я, как могла, ублажала себя. Получая при этом гораздо больше удовольствия, чем в постели с Димкой. Так что, потребность в мужчине отпала! И я посвятила себя получению знаний.
– Может, сходим в субботу в кино? – как-то раз сказал Костик.
Я пожала плечами:
– Почему бы и нет. Что за фильм?
– Я не знаю ещё.
– Вот те здрасте! – уставилась я, – А вдруг там что-нибудь стрёмное будет?
– Да хоть что, – как-то странно сгримасничал он.
Вероятно, у нас бы могло получиться. Костик настырный! В учёбе и в жизни. Идёт до конца. Вот только тогда, в тот период, в моё уязвимое сердце ворвалась любовь. В виде мужчины, на целых двенадцать лет старше меня. Был ли шанс избежать его, этого чувства? Не приди я тогда в магазин…
Но оно бы настигло меня где-то в другом месте. Оно всё равно бы настигло! Иначе и быть не могло…
Глава 5
В отличие от меня, единственного и горячо любимого ребёнка в семье, у родителей Костика есть ещё дочь. Она – поздняя, потому так отчаянно ими любима! Ася на десять лет младше брата, и ей только исполнилось 36. Всегда удивлялась тому, как они не похожи. Такой основательный Костя, такой щепетильный во всём. И Аська, как шарик на ниточке. Того и гляди, улетит!
Она далека от науки. Институт в своё время был брошен в угоду любви, путешествиям, поиску смысла. Аська – мечтатель по жизни. Она одевается пёстро и любит хендмейд. Иногда может так удивить! Например, связать свитер, или сшить сногсшибательный плед из лоскутков в стиле пэчвокр. Оптимизм так и льётся из глаз. И Ася всегда улыбается!
Правда, раз в год её клинит. И болезнь под названием «люблю, ни магу», заставляет творить несусветные глупости. Под девизом «один раз живём» Ася бросила ВУЗ и растратила все сбережения на кругосветку. Она слишком часто влюбляется. Причём, каждый раз – навсегда! И объектами светлого чувства становятся те, кто вообще не достоин его.
То какой-то непризнанный гений-скрипач, с которым, как минимум год, тусовалась в подземке. То разрисованный байкер, катавший её на железном коне. То хипстер, который её вдохновил бросить всё и отправиться в Индию. Где, с его слов, обитала нирвана! Уж не знаю, нашли они эту нирвану? Но из Индии Аська вернулась довольная, как кашалот. Привезла разноцветные сари. Вонючие палочки – Милке. А брату большую буддийскую «Книгу чудес».
– Она же на хинди? – нахмурился тот.
– А ты читай не глазами, а сердцем, – ответила Аська.
Я считаю её шизанутой! Но, признаться, немного завидую ей. Удивительной лёгкости, с которой она оставляет всё то, без чего я и шагу ступить не могу.
Только в этом году Аська всех удивила. Она вознамерилась доучиться! И пошла на заочное в Костикин ВУЗ. Тот теперь, и молясь и ликуя, помогает, чем может. Лишь бы снова не бросила эту затею! И сегодня у них будет пробный экзамен.
– Моя любимая Виточка, это тебе, – тянет Ася из сумочки что-то красивое.
Шарфик ложится в ладонь, как воздушное облако. Она никогда не приходит с пустыми руками.
– Спасибо, Асюнь, – я целую её в обе щёки.
Из коморки на свет появляется Тоха. Рыжий ёжик волос надо лбом так забавно торчит. Цветом Тоша в меня, а вот внешностью в папу. Хорошо! Значит, будет высоким и складным.
– Племяш, посмотри! – достаёт Ася плоский футляр с яркой надписью, – Купила на барахолке. Спросила, сказали, что это игра для компьютера.
Тоха, взяв, восхищённо вздыхает:
– Блин, тёть Ась! Да это ж Far Cry, легендарная версия!
– Угодила? – хитро улыбается Аська.
– На сидюшнике, бомба! Ваще офигеть! – светится Тоха, как маленький рыжий фонарь.
– Вот, спасибо тебе, удружила, – не могу подавить тяжкий вздох.
– Лучше б ты книжку купила ему! – вторит возникший в дверях кабинета Шумилов.
– Ага, – обращаюсь к нему, – Можно подумать, он будет читать!
– Ой, да ладно вам! – разувается Ася, – Продвинутый парень растёт. Вам бы только гундеть! Правда, Тош? – обняв племяша́, она оставляет на лбу у него отпечаток накрашенных губ.
– Только ты понимаешь меня в этой семье, тёть Ась, – сынуля целует её и сбегает в свой мир.
Аська глядит на Шумилова:
– А ты что, собираешься в таком виде экзамен принимать?
Тот в футболке и шортах. Ноги босые, волосы собраны в хвост.
– Пробный же, – хмурится Костик.
– Ничего не знаю! Будь добр, приоденься. Вот, видишь, как я?
На Аське телесное платьице в белый горох. Она в нём, и правда, студенточка, лет двадцати.
– Это тебе не поможет! – произносит Шумилов, – Если нет знаний, то хоть бальное платье надень. А если знания есть, то можно и голой.
– Это так ты своим студенткам говоришь? – улыбается Аська, коси́т на меня. Я машу! Мол, «отстань».
– А у меня для тебя есть вкусняшка, – с улыбкой сестра достаёт из карманчика сумочки ручку, – Между прочим, винтаж! Это чернильная, ей лет двадцать уже.
– Так, где ж я чернила возьму? – цедит Костик.
Аська, поняв упущение, хмыкает:
– Я тебе в следующий раз принесу.
– Между прочим, подарки преподавателю – это, не что иное, как взятка, – сложив на груди руки, произносит «профессор».
– Ну, значит, обойдёшься! – находится Аська.
– Эй, эй, подожди! Я ж шучу! – хватает он ручку в момент, когда Аська уже вознамерилась спрятать её, – Но учти, что это на оценку никак не повлияет. Учила?
– Конечно! Зубрила полночи, – кивает сестра.
Костик ныряет обратно в «научное царство», бурча что-то, вроде:
– Надо не заучивать, а понимать.
А я напоследок желаю ей:
– Ни пуха тебе, ни пера!
И Аська в ответ посылает меня к тому самому чёрту, куда хоть раз в жизни ходили мы все.
После сдачи экзамена, следует ужин. А после ужина, проводив и расставив тарелки, не спеша размышляю о том, как в одной и той же семье, у одних и тех же родителей, могут родиться совсем непохожие дети. Нет! Кстати, внешне Ася с Костиком очень похожи. А вот внутренне – два антипода! Забавно же, да?
Хотя, вот взять Майку с Антоном. У них целых восемь лет разницы. Одна по натуре – филолог, другой – прирождённый технарь. Но… Разве можно их сравнивать также? Есть одно основное различие! Это разные гены от разных отцов…
Я отправляюсь в постель, как всегда, чуть пораньше. Наказав сыну выключить комп и лечь спать. Костя приходит с большим опозданием.
– Рыжик, ты спишь? – заползает ко мне.
В тусклом свете торшера всё кажется спящим. И я в том числе!
Он, услышав мой вздох, жмётся жилистым телом.
– Кось, подожди, у меня аппликатор, – я с трудом отрываю затылок от коврика с иглами.
Костик, поднявшись на локте, вздыхает:
– Опять голова?
– Ага, – отвечаю, сложив аппликатор на тумбочку.
– Давай помассирую? – тянется он. И я благодарно вручаю себя в его нежные руки.
Голова – моё слабое место. Точнее, шея, которая вечно болит! И от долгих сидений совсем не становится лучше. Пару раз в год я хожу на массаж. Пятнадцать минут перед сном посвящаю гимнастике. А игольчатый коврик – подарок от Аси! В тот период она увлеклась одним йогом, и вовсю изучала восточные практики, позы и прочую хрень.
– Хорошоооо, – Костины руки творят чудеса. Лучше всякого коврика!
Я приникаю к нему и рукой нахожу «аварийный рычаг».
– Теперь моя очередь делать массаж, – улыбаюсь шутливо. И чувствую, как он готов.
Наши порывы любви стали не так откровенны. Всё же время даёт о себе знать! Помню, раньше могли наслаждаться друг другом часами. Жертвуя ужином, сном и делами в угоду иным, куда более важным потребностям. Но теперь мы настолько познали друг друга, что наши тела говорят лучше слов.
Например, когда я в настроении, то «Константин младший» встаёт где угодно. А когда настроения нет, то его не поднимешь. Сейчас он стоит выше всяких похвал! И я тороплюсь оседлать моего жеребца. Костик любит «наездницу».
Под ночнушкой нет трусиков, я всегда сплю без них. Он спускает бретели, массирует груди и гладит соски. Выгибаюсь на нём, совершаю движения в такт нашим вздохам. Стараюсь при этом, чтобы кровать не особо скрипела. Надеюсь, Антон уже спит? Сквозь шорох белья слышу клацанье. Как бы ни так! Вероятно, включил комп и снова играет?
Новый приступ затылочной боли меняет настрой. Ускоряюсь, стараясь приблизить финал. Костя откинулся, сжал мои бёдра. Предвосхищая восторженный стон, я ложусь на него. Сквозь ладонь слышу шепот:
– О, боже! О, да! – сначала слегка удивлённо, затем с благодарность, – Боже, о, боже…
