Текст книги "Всего лишь измена (СИ)"

Автор книги: Мари Соль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 33

Квартира, которую он подарил, была в центре города. И там, как царевна в своём новом замке, она принимала гостей. Все квартирники отныне проходили на базе Виталькиной хаты.

– Насосала, – сказал кто-то из общих друзей. За что получил от меня «щедрый взрос» прямо в нос.

– Ты совсем берега попутал, Шумилов? – прогундосил обидчик.

Я не стал отвечать. Посмотрел на кулак. Что я делаю? Бью его, а представляю себе физиономию этого хера. Его бить зассал, а своим прилетает за правду.

Теперь мы тусили «у Витки». И фразочки, вроде: «У Витки отметим», «Ты к Витке идёшь?», стали нормой. Я бесился и думал: он знает, не знает? Что его квартирёнку она превратила в притон?

Хотя, нет! Я утрирую. Аккуратистка по жизни, Виталя всегда содержала свой дом в чистоте. И на правах полноценной хозяйки перед каждым приёмом гостей оглашала свой «маленький список» запретов.

– Не мусорить! Не царапать обои! Разуваться при входе! Курить выходить на балкон! Не горланить! И целиться в центр унитаза! Это для мальчиков, – подняла она вверх большой палец, и ткнула им в нас. В Толю, в Мишку, в меня.

Я пристыжено хмыкнул:

– Понятно.

– А вот мне непонятно, – прикинулся Толик, – В центр целиться, это когда срать садишься, или когда…

– Фу, гадость! Толь! – Мила скривилась.

А Ниночка с первого курса смущённо хихикнула. Новая девушка Толика, она была новенькой в нашей компании. И самой младшей из всех. Потому для неё Вита с Милой были во всех отношениях круче!

– Никакого говна у меня в туалете, понятно? Всё говно оставлять за дверьми! – отрезала Витка.

Толик задумался:

– То есть, можно в парадной покакать? А соседи не будут против?

– О, Господи! Толь? – взмолилась Милана, – Ты можешь свернуть эту тему с говном?

– Я-то могу! – он кивнул, – Но вот мой организм, он такой, непредсказуемый. Что, если ему приспичит? Я должен терпеть?

– Нин, и как ты с ним спишь? – покривилась Миланка.

Ниночка снова хихикнула. Толик слыл бабником! Немудрено. Статус, папины деньги, прикид и уверенность в завтрашнем дне – всё, что нужно для счастья. А я? Я встречался с другими, искал. Но не в силах найти, отвергал и обычных, и даже весьма симпатичных девчонок. Без любви секс казался фальшивкой.

– Пойду, прицелюсь, – сказал, и пошёл в направлении двери уборной.

В спину мне прозвучала ухмылка Толяна:

– Целься тщательней, брат! Не то оштрафуют!

Санузел был сдвоенный, очень просторный. Даже, наверное, больше, чем кухня. У стенки стояла огромная ванна, на бортиках: гели, шампуни, крема. Я открыл один и понюхал. Сладкий запах цветов, словно нос окунул в Виткин рыженький хвостик! Закупорив его, я решил изучить содержимое полочек над умывальником.

Здесь нашлось много чего. К примеру, мужской аромат. И довольно приятный.

«Запах денег», – подумал, вдохнув. И поставил на место. Увидел в стаканчике две зубных щётки. Они, точно сладкая парочка, льнули друг к другу. Я взял и развёл их по разным концам! Глупо, но всё же не смог удержаться. Он бывал здесь два раза в неделю. Вечерами водитель его привозил, а по утрам забирал. Как-то раз я буквально уснул, карауля на лавочке. Ждал, пока выйдет. Хотел, чтобы вышел! А он всё сидел и сидел…

Виталина слегка изменилась. Как-то выросла, стала выглядеть сдержаннее. Волосы стала укладывать как-то иначе. Теперь они вились, но уже не так сильно, как раньше. Как будто пружина внутри её тела сломалась, и вся она стала какая-то новая, мягкая. В женственных формах читался подтекст. Или мне так казалось?

– Эй, Костян! Ты там долго ещё? Всё-таки решил нарушить последнее правило? – послышался голос Толяна за дверью.

Я вышел:

– Иди!

«Караульный» сменился. Внутри ванной комнаты хрипло пропел голос Толика:

– А я всё чаще замечааааю,

А что меня как будто хто-то подменииииииил!

О моряааах и не мечтааааю,

Телевизер мне природуууу замениииил!

Девчонки на кухне болтали о чём-то. А Мишка курил на балконе. Я вышел к нему.

– Вид, конечно, – повёл он рукой.

Перед нами стояла Нева. Правда, не вся! Лишь её тусклый отблеск в прорехах ближайших домов. Но высоток поблизости не было. Все дома стародавние, родом из прошлых столетий. Конкретно этот был построен в 1913 году, я читал. До революции здесь жили одни аристократы. А сейчас их потомки живут.

– Красиво жить не запретишь, – хмыкнул я и достал сигареты.

Всю юность свою я курил. Бросил только годам к тридцати. Когда Витка ходила беременной Тохой, и её постоянно тошнило, в том числе от табачного дыма.

– Слышь, Кость, я чё хотел спросить, – Мишка встал ближе ко мне, будто нас могли слышать, – А у Милы есть кто, ты не в курсе?

Я оттопырил губу:

– Да не знаю, у Витки спроси.

– Ты спроси, – хмыкнул Мишка. Он в нашей троице был самый робкий. Хотя внешне давал фору Толику.

Я припомнил наш секс на квартире у Милы. Это ж надо такое удумать? Всё равно, что с сестрой переспать! Но Милана была не в обиде. И, кажется, даже забыла о том инциденте. Общалась со мной, как всегда.

– Хорошо, я спрошу, – успокоил его.

Мы вернулись в квартиру. Толян уже юзал большой двухколоночный магнитофон, пытаясь настроить волну. Заиграл Виктор Цой, и он смачно присвистнул:

– Русский рок рулит! Наливай бухальчик!

Разлили вино по стаканам:

– За Цоя!

– Цой жив!

С ребятами выпили. Девочки дружно вздохнули, качаясь мелодии в такт.

– Если есть в кармане пачка сигарет,

Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день.

И билет на самолёт с серебристым крылом

Оставляет на земле лишь тень…

Витка дала нам сполна насладиться. Пацанское радио долго играло, прежде чем голос её объявил:

– Ну, хватит! Давайте уже танцевать?

Девочки были в приятном подпитии. Готовые двигаться, но не готовые дать. Так что Толик плеснул им ещё по глоточку и настроил попсу. Мальчуковая группа играла какую-то песню. Слащавый вокал напевал:

– Вечером тёплым шумит гроза,

Снова вижу я вас вдвоём,

Ты улыбаешься!

В сторону я отвожу глаза,

Что же делаешь ты со мной?

Зачем издеваешься?

Витка вскочила с дивана, потянув за собой остальных. Они трое у нас на глазах стали прыгать и петь в такт мелодии:

– А он тебя целует,

Говорит, что любит!

И ночами обнимает,

К сердцу прижимает!

А я мучаюсь от боли

Со своей любовью,

Фотографии в альбоме

О тебе напомнят,

О тебе…

«Серьёзно?», – подумал, вставая. Ведь он же поёт про меня! Я покинул «танцпол» и закрылся в туалете. Хотел открутить крышку, вылить духи в унитаз. Или вытереть щёткой внутри унитаза. Вот только я не был уверен, какой чистит он?

Я так ненавидел его в тот момент. А из зала играло:

– Я ж тебя так любил, так любил,

Думал, что ты ждала меня,

Но что же ты сделала?

Я ж тебя так любил, так любил,

А теперь потерял тебя…

И снова припев, который они пели вместе, втроём. И громче всех его пела она, Виталина. Как будто специально, пытаясь усилить мою без того нестерпимую боль.

Вышел молча, свернув не в набитый людьми тесный зал, а на кухню. Застыл у окна и подумал. А может быть, правда, уехать из Питера? Вот доучусь и свалю. И пускай тут живёт, как захочет. Хоть всю жизнь в содержанках сидит. Я женюсь, заимею детишек. Приезжать буду часто, звонить…

– Кось, ты чего тут стоишь? – послышалось сзади.

Я вздрогнул. Её появление было таким неожиданным. Я даже подумал, уж не сказал ли я что-нибудь вслух?

– Да так, – отмахнулся.

Она подошла, прислонилась к плечу:

– А мне папа недавно писал, представляешь?

– Серьёзно? – спросил, глядя сверху на то, как дрожат её веки.

– Ага, – усмехнулась она, – Приглашал в свой израильский дом. У него будет сын.

– Ого! От той бабы, от новой жены? – уточнил я. Хотя итак было ясно. Их папа уехал и жил где-то там, далеко, в Тель-Авиве.

– Да, естественно, – Вита кивнула, а затем, помолчав, добавила, – Интересно, он будет делать ему обрезание?

– А он что, иудей? – я нахмурился.

– Нет, православный. Но там обратился. Он стал Михаэлем. Так что, я теперь Виталина Михаэлевна, – она рассмеялась, качнув головой, – Мама сказала, что он такой же еврей, как она балерина.

Я представил Анфису Павловну в пачке на сцене и тоже не смог сдержать смех.

– Кость, – вдруг сказала Виталя, и сжала мой локоть, – А ты не уедешь?

– А с чего я вдруг должен уехать? – спросил настороженно. Витка как будто читала меня, как открытую книгу. А я вот её никогда не умел прочитать.

– Ну, так, – пожала она плечами, – Мало ли.

– Слушай, хотел уточнить? – перевёл тему, вовремя вспомнив о главном, – Милка одна, или с кем-то встречается?

Виталина задрала лицо, так внимательно глядя в меня.

– Ты почему спрашиваешь? – пальцы впились мне в локоть.

Я увидел… А, может быть, мне померещилось? Ревность мелькнула в зелёных глазах.

– Да это Михон попросил, – поспешил убедить. Хотя так и хотелось ответить, что я для себя.

Вита мгновенно расслабилась. Хмыкнула:

– Милка почти не бывает одна. Она всё время с кем-то встречается. Вот, к примеру, недавно сказала, что у неё был, чуть ли не лучший секс в её жизни. С одним старшекурсником. Я всё пытала, ну с кем? А она не колется! Брешет, наверно.

– Понятно, – самодовольно оскалился я, вспоминая, как Мила стонала, когда я был в ней. И чуть-чуть полегчало, когда я подумал об этом сейчас, стоя рядом с Виталей, – Ну, так что мне Дымцову сказать?

– Что Милана свободна, – ответила Витка, – Даже прикольно на них посмотреть в роли пары. Скажи?

Я кивнул. Ощутил её близость острее. И понял, что мысль об отъезде исчезла. Когда она была рядом, я плыл. И готов был простить, что угодно. А когда её не было рядом, страдал и мечтал, что смогу без неё.

Глава 34

За окнами птицы щебечут вовсю. А у нас идёт пара! И я понимаю ребят, которым так неохота учиться. Им охота гулять, обниматься, смеяться, шутить. И я всячески пытаюсь разнообразить предмет. Например, рисую на доске иллюстрацию. Художник из меня так себе. Но выходит, похоже, как в книге.

– Деньги обладают ещё одним важным преимуществом, – поясняю искомую тему, – Сумму денег, предлагаемую для обмена, можно увеличивать, или снижать на очень маленькую, или большую величину. Представим, что производителю гитар в экономике, построенной исключительно на бартере, нужен билет на концерт.

– Это гитара? – интересуется кто-то.

Я отхожу, чтобы оценить свой «шедевр»:

– Не похоже?

– Похоже на скрипку, – произносит другой.

– Ну, пускай будет скрипка, – я соглашаюсь, – Без разницы, что это. Пускай будет производитель скрипок. Может ли он предложить в кассе одну десятую скрипки и обменять оставшуюся часть на упаковку пива, гамбургер, картошку фри, бензин и многие другие вещи, которые он ценит? Или он должен обменять целую скрипку на, скажем, десять билетов на концерт, и потом попытаться обменять лишние билеты на пиво, бургеры и тд?

– Без вариантов, второе! – изрекает Синицын.

– Капитан очевидность, – вздыхает Кутепова Лиля.

– Да, верно! Выхода нет. Но подумайте об огромных транзакционных издержках! Не удивительно, что он сдастся и не пойдёт на концерт. Но если производитель скрипок продаст инструмент за деньги, он может купить немного больше, или немного меньше того, что ему нужно, безо всяких проблем.

Я провожу по доске указательным пальцем, прямо посередине рисунка. Гитара, точнее, теперь уже скрипка, оказывается располовиненной. Соединяю линии мелом, чтобы вышло две законченных половинки. И пишу ниже: «Половинки не равняются целому». Так было написано в книге. Я с этим согласен! Но… что-то не так.

Застываю напротив рисунка с мелком и смотрю на него. Половинки не равняются целому. Значит, мы с Витой – две половинки. Но мы не одно целое и никогда им не были. Отчего я был так убеждён?

– Константин Борисович! – окликает меня Моисеева Света.

Я, обернувшись, рассеянно хмурюсь:

– Да-да?

– Вы замолчали, – произносит она, с лёгкой ноткой досады.

– А… да! Половину скрипки нельзя обменять на товар, или услугу. Располовиненная скрипка перестаёт быть пригодной к дальнейшей эксплуатации, – говорю я, касаемо темы.

А про себя в тот же момент добавляю: «Также, как я без неё не пригоден». Вообще ни к чему в этой жизни! Мелок перепачкал мне руки. Я оставляю его на полочке возле доски. И в этот момент понимаю, что следует делать.

После лекций я опускаюсь за руль своей скромной машины. Скромной по питерским меркам. Но для меня в самый раз! Ночью был дождь, я решил порулить. Иногда, даже очень приятно почувствовать силу железного зверя и ловкость шипованных лап под собой. Правда, в пробках приходится виснуть! Но сегодня мне удаётся не встрять.

Я решаю, что это сигнал. Добрый знак, что я действую правильно. Правда, подъехав к «Астории», я выбираю местечко подальше от входа. Смотрю на большой тёмный джип. За рулём никого! Значит, хозяин машины внутри, в ресторане? Скорее всего, не один. И поэтому стоит продумать своё появление там, до мельчайших деталей.

Вот, я вхожу. Нахожу Богачёва за столиком. За тем же самым столом, где он был в прошлый раз, много лет тому назад. А если за другим? Впрочем, не важно! В этот раз я не стану ждать, пока он меня пригласит. Сразу сяду. Хотя… Вдруг его дуболомы решат меня выгнать с позором? Нет!

Пожалуй, лучше я сделаю так. Я войду, и представлюсь. Скорее всего, он узнает меня? Ведь я не так уж и сильно изменился с тех пор. Повзрослел, возмужал! Я надеюсь.

Скажу:

– Добрый день!

Хотя… Нет! Уже вечер. Скажу:

– Добрый вечер! – да, лучше так.

А дальше? Независимо от того, узнает он меня или нет, я назову себя. Так положено. Скажу:

– Я – Шумилов Константин Борисович!

Добавлять, что я – муж Виталины? Или это уже будет лишним? Нет! Сделаю вид, что пришёл не по этому поводу. А по какому ещё? Других причин для встречи с этим заезжим у меня нет и быть не может.

Да, пожалуй, стоит сказать!

Итак:

– Я – Шумилов Константин Борисович! Муж Виталины.

Про Майю ни слова. Пока! До тех пор, пока этот говнюк не признается мне, в курсе он, или нет? Буду вести разговор о жене. Но в каком именно русле?

Начать стоит с главного:

– Мне известно, что вы с Виталиной общались? На правах её мужа, хотелось бы знать, с какой целью?

Нет, боже! Тупо звучит. «На правах её мужа». Ты ещё ему штамп зарисуй! Обойдётся. Сказать нужно как-то иначе. К примеру:

– Я так понимаю, нам есть, что обсудить?

Или это уж слишком киношно? Что там обычно говорят супермены, общаясь со злодеями? Ведь он же может спросить, подняв бровь:

– Разве?

Он может, я знаю! И сделает это. Непременно поставит в тупик.

А я усмехнусь:

– Разве нет?

Правда, этот словесный «пинг-понг» может длиться достаточно долго. На потеху его дуболомам. Да и ему самому. Нет, уж! Стоит быть сдержанным, чётким, конкретным.

– Что у вас с Виталиной? – любопытно, а как он ответит на этот вопрос?

Скажет:

– Общая дочь.

Вот это будет удар ниже пояса! А вдруг он и правда так скажет…

– Что вам нужно от Виты? Что вам нужно спустя столько лет?

Если так сформулировать, это заставит его сообщить мне конкретную цель. Что он скажет?

– Хотел убедиться, что у неё всё в порядке, – возможно, и так.

Типа, встретился с ней пару раз. Ведь не чужие друг другу? Тогда мой приход будет выглядеть странно. Вроде как я обвиняю её за её же спиной.

А если он скажет:

– Мне нужно, чтобы Виталина ушла от тебя и снова вернулась ко мне.

Ну, тогда… Ну тогда я набью ему рожу! И даже его дуболомы не сумеют меня удержать.

На лобовое стекло опускается жук. Со шлепком. Тёмный майский. Мне видно ворсистое брюшко и лапки. Их шесть. Никогда не любил вот таких насекомых. Тараканов, жуков. Тех, кто громко жужжит! Вот божьих коровок люблю. Бабочек тоже. Даже гусениц как-то спокойно сажаю к себе на ладонь. Но жуков… Я не то, что боюсь. Просто они вызывают мурашки.

Этот факт был причиной насмешек. К примеру, когда собирались на майские в юности вместе с друзьями. А я вечно вздрагивал, когда майский жук падал рядом со мной. И, вместо того, чтобы наслаждаться природой, общением и шашлыком, ощущал дискомфорт, когда слышал поблизости явное «жжжж».

Но стыднее всего было в тот раз, когда Виталина снимала жучару с меня. Он уселся мне на спину. Я так неистово трясся и прыгал, пытался стряхнуть! Но говнючелло вцепился в мой свитер. Всеми шестью лапами. И никак не хотел отлипать.

– Костян, ну попрыгай ещё! – хохотал до упаду Зарецкий. Настоящий друг, ничего не сказать.

Виталина взяла меня за руку:

– Стой! – приказала.

Я встал и зажмурился. Мне казалось, сейчас этот жук заползёт мне за ворот, и тогда я уж точно начну верещать. Но Витка спасла меня. Она отцепила жука, и, держа двумя пальцами, показала его мне:

– Ну, и чего тут бояться? Посмотри, он пушистый. Потрогай его!

– Спасибо, Виталь! Я как-нибудь обойдусь, – отшутился.

Но Вита велела:

– Потрогай!

Вот так бы она умоляла меня потрогать её где-нибудь. Я бы без промедления стал трогать! А вот жука, как-то совсем не хотелось.

– Почеши ему пузико, – хмыкнула Витка, и ковырнула своим ноготком волосатое тельце жука. Тот задвигал лапками. Всеми шестью. Меня пробрало от мурашек. Но я понимал, что потрогать обязан.

Протянул руку. Скривился, коснулся и тут же убрал.

– Я потрогал! – сказал.

– Кось, ну ты как девчонка, – Виталина вздохнула, отбросила в куст насекомое. А я вытер свой палец об джинсы. Ощущая, как волосы дыбом стоят на руках…

Вот и сейчас, даже сидя в машине и глядя на жирное тельце жука, я ловлю на себе волны мелких мурашек. Как не вовремя, а! Вот не мог сесть попозже? А, может, уже уползёт, когда я вернусь?

«Нет», – убеждаю себя. Если ты так боишься жука, то какой Богачёв? Ты же просто наложишь в штаны!

«Как девчонка», – произносит Виталя в моей голове. Я совершаю порыв, выхожу из машины. И дышу пару раз, глубоко и неспешно. Как перед боем дышу! Обойдя и встав с той стороны, где сидит этот зверь, я тяну к нему правую руку.

– Вот сейчас я сниму тебя, а ты постарайся не двигаться, ладно? – шепчу себе под нос. Точнее, жуку.

Тот безмолвствует. Слышно только как лапки скользят по стеклу. Фу, как же противно! Я морщусь. И, не доведя до него свои пальцы, резко одёргиваю их. И вытираю о ткань своих джинсов, как будто уже совершил это действо. А тот с перепугу насрал на меня.

– Так, возьми себя в руки! Ты же мужик! – даю установку.

Поразминав для порядка ладонь, словно мне предстоит совершить что-то жизненно-важное, я тянусь к представителю жесткокрылых. Как бы сейчас поступила моя Виталина? Она бы опять рассмеялась, сняла бедолагу и бросила в травку. Так же и я поступлю! Вот только настроюсь…

– Так! Быстро. Берёшь и бросаешь в траву, – провожу инструктаж самому себе.

И при мысли о том, что за мной наблюдает Виталя, я делаю это… Вцепляюсь в него двумя пальцами. И резко бросаю в траву. Это длится не дольше секунды! Но за эту секунду я успеваю почувствовать всё. И жёсткость его нерасправленных крыльев. И то, как он дёргает лапками. И ряд зазубренок на них. И даже его волосатое брюшко. Мне кажется, он и не понял, что стал первым в жизни жуком, которого я добровольно взял в руки.

Позабыв обо всём, я топчусь, ставлю руки в бока и дышу глубоко и с усмешкой. Как же охота, чтобы сейчас Виталина и правда была со мной рядом. Чтобы она оценила, как я его взял.

«Ну, всё! Кажется, время пришло», – ощущаю такой прилив смелости. Словно, как минимум Змей Горыныч собственнолично пал от моей богатырской руки. Вот теперь мне пора навестить Богачёва.

Уверенным шагом войдя в ресторан, говорю официанту на входе:

– Добрый день! Мне нужен хозяин этого заведения, Богачёв Никита. Могу я увидеть его?

Официант замирает, задумчиво хмурится. И, не сумев дать ответ, уточняет у пробегающей мимо официантки:

– Ань, ты не в курсе, Никита Георгиевич здесь?

– Он уехал, – бросает приятного вида девушка.

– А это разве не его машина на входе? – интересуюсь.

– Его! Но он на другой, у него же их несколько, – так беззаботно, естественно она преподносит такой спорный факт.

Ну, да, как же я мог не подумать об этом? У него же их несколько! Он вообще не привык владеть чем-то одним. Несколько тачек, квартир. Несколько ресторанов по городу. Несколько ювелирных домов. Несколько женщин… Одной из них может быть Вита!

Расстроенный, я выдыхаю:

– Спасибо!

– Может быть, что-то ему передать? – улыбается девушка.

– Скажите, а когда он будет? – решаю дать шанс и себе и своей нерастраченной смелости.

Она пожимает плечами:

– Скорее всего, уже завтра.

– Что ж, жаль! – напряжение гаснет во мне.

– Так что ему передать? – уточняет работница сферы услуг.

– Нет, благодарю вас. Ничего не нужно, – киваю.

На улице делаю вдох. Проходя мимо тёмного джипа, бросаю презрительный взгляд на него. Раз не вышло на Богачёва. Всё насмарку! Весь боевой настрой. Может быть, это какой-нибудь знак? Что не стоит нам видеться с ним…

Приближаюсь к своей иномарке. На стекле вижу тельце жука. Он вернулся! И сел, но на этот раз с моей стороны. Не оставил мне шанса уехать отсюда, не проделав опять процедуру его переправки в зелёный газон.