Текст книги "Я спереди! (ЛП)"

Автор книги: Мари Секстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– О моем друге. – Когда я это сказал, в моей голове раздался голос Мэтта: «Я так понимаю, они не знают?» – Кто-то проколол ему шины. Звонит поздно ночью. Что-то в этом роде.

Дмитрий прислонился к дверному косяку.

– И он думает, что это ты?

– Нет. – Больше нет. – Он просто прикрывал свои позиции.

– О. – Я мог бы сказать, что он все еще был сбит с толку моим рассказом. – Слушай, у нас тут проблемы...

– Черт! Я забыл.

– Повезло тебе.

Когда я сказал Мэтту, что подвезу Ламара, я не подумал о запасных машинах, ожидающих ремонта. Я никак не мог уйти пораньше.

– И мне нужно добавить еще одну в очередь, – сказал я, думая о машине Ламара.

– Я позвонил Джуниору, чтобы он помог, но у нас по-прежнему не хватает людей.

– Хорошо, – в этот момент зазвонил мой телефон. С первого взгляда я понял, что это Ламар. – Я должен ответить, но потом я приду, чтобы помочь.

– Не торопись, – сказал он, но по его тону я понял, что на самом деле он имел в виду «Поторопись, черт возьми».

Я подождал, пока он уйдет, чтобы ответить.

– Ламар?

– Привет. Мэтт только что звонил мне.

– Это был не я. Клянусь, я бы никогда…

– Я верю тебе. И он тоже.

– С тобой все в порядке?

– Я в порядке. Правда. Я просто чувствую облегчение, – я услышал голос и смех на заднем плане, а затем Ламар спросил: – Мэтт был полным придурком?

– Он всего лишь выполнял свою работу. Послушай, я сказал ему, что могу подвезти тебя, но я не подумал об этом как следует. У нас тут дел невпроворот. Я, наверное, не смогу приехать раньше пяти.

– Все в порядке. Зак и Анж говорят, что я могу оставаться столько, сколько захочу. Я думаю, Анджело планирует какой-то киномарафон, чтобы отвлечь меня.

Меня возмущало, что я не могу быть единственным, кто заботится о нем, но, по крайней мере, он был не один.

– Ладно. Я приеду туда, как только смогу.

– Я знаю.

ЛАМАР

В течение следующих нескольких часов я просмотрел почти все фильмы серии «Пункт назначения». Это были фильмы не в моем стиле, но я понимал, почему Анджело выбрал именно их. Они были занимательными, но не требовали внимания, а это означало, что мы могли разговаривать, когда было подходящее настроение, не беспокоясь о том, что пропустим важные сюжетные моменты, но и не испытывая неловкости, когда разговор затихал.

В перерывах между различными ужасными случайными смертями я многое узнал о двух проживающих в Коде гей-парах, в том числе о том, как познакомились Мэтт, Джаред, Зак и Анджело, и почему последние переехали в Коду четыре года назад. Я обнаружил, что Анджело был немного старше, чем я предполагал изначально, я предположил, что ему было около двадцати пяти, но на самом деле он был моего возраста, и он видел почти все фильмы, которые когда-либо снимались. Зак был на несколько лет старше. Насколько я мог судить, у них не было ничего общего. Зак любил красное вино, Анджело предпочитал пиво. Зак носил мокасины и рубашки поло; Анджело носил армейские ботинки и поношенные футболки. У Зака было высшее образование, над которым он насмехался, утверждая, что на самом деле он его не заслужил; Анджело бросил школу и был более увлечен продолжением образования, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречал. Как только он понял, что я преподаю английский, он так разволновался, что забыл включить следующий фильм. Как я понял, он читал всего несколько лет, но, похоже, делал все возможное, чтобы наверстать упущенное. Он с энтузиазмом расспрашивал меня о некоторых классических романах, демонстрируя уважение к символике, которое разделяли немногие из моих студентов, и застенчиво признался, что посещает курсы американской литературы в Университете Колорадо в Боулдере.

– Ты ездишь туда дважды в неделю? – спросил удивленно я.

– Это самое близкое место. Сначала я подумал, что мне не понравится ходить в такое большое заведение. Я думал, что все обычные студенты будут надо мной смеяться, но это не так.

– С чего бы им?

Он пожал плечами, явно смущенный.

– Я думал, что они, взглянув на меня, поймут, что я им не принадлежу.

– Почему бы кто-то так подумал?

– Потому что у меня аттестат зрелости, а не диплом.

– Но никто из других учеников не знает, что ты бросил школу.

– Нет, – сказал он, ухмыляясь. – Большинство из них даже не врубаются, что я на десять лет старше их. Они не слишком-то обращают на это внимание.

В течение дня я также узнал, что Зак и Анджело владели магазином, который я заметил в центре города, под названием «От А до Z», который, как я понял, был чем-то вроде кинотеатра, магазина для хобби и винного бара.

– У нас в задней части зала есть кинотеатр, – объяснил Анджело, когда пошли титры к фильму номер три. – Это не киношный зал. Больше похоже на обеденный зал, но с экраном. Мы не можем показывать новые фильмы, но мы показываем старые фильмы, разные, в зависимости от сезона, и у нас есть местная кейтеринговая компания, которая подает ужин. Мы все еще занимаемся прокатом, но сейчас это довольно небольшая часть нашего бизнеса. Мы даем людям просматривать каталог с названиями, а не сжирать витринами всю нашу торговую площадь.

– Так что же вы поставили на их место?

– Игры. Паззлы. Игрушки. В основном, мы – место для тусовок, врубаешься? У нас столики и диваны. Там собираются все книжные кружки в городе. Мы устраиваем вечера игр. Шахматные турниры. Вязальный кружок.

– И в Коде достаточно рынка для этого, чтобы вы могли продолжать свой бизнес?

– Конечно. Мы следим за тем, что модно. Стараемся адаптироваться, когда необходимо. Верно, Зак?

Зак, как и раньше, развалившийся на диване рядом с Анджело, озадаченно покачал головой.

– Он имеет в виду, что всегда в курсе последних тенденций и меняет то, что мы делаем, каждые пять минут. Даже я не уверен, каков мой вклад.

– Заткнись. Ты единственный, кто следит за всеми деньгами.

– Я знаю, сколько мы зарабатываем, – признал Зак. – Я просто не знаю точно, как у нас это получается.

Анджело рассмеялся и сказал мне:

– На самом деле он не такой невежественный, каким кажется.

– Да, я такой, – возразил Зак.

– Правда в том, – продолжал Анджело, как будто Зак не возражал ему, – что большую часть денег мы делаем на алкоголе и латте.

– У вас и кофейня? – спросил я.

– Вроде того. Но только после 10:00 утра. Я все время твержу Заку, что мы должны открываться в пять или шесть утра, чтобы люди могли выпить кофе по дороге на работу, но пока не уговорил.

– В городе уже есть кофейня, – сказал Зак. – Я бы не хотел, чтобы она ушла из бизнеса.

Анджело рассмеялся.

– Это благородство Зака. Правда в том, что никто из нас не хочет вытаскивать свои задницы из постели в такую рань.

Мэтт позвонил мне позже в тот же день и сказал, что ему не повезло с Еленой, Троем или Бобом, но он исключил Елену как виновницу.

– Не может быть, чтобы это была она, – сказал он мне. – Если эта женщина и затаила на кого-то обиду, то уж точно не на тебя и не на Доминика.

– Какое облегчение. Кто-нибудь еще появился?

– Ее парень. Я с ним тоже разговаривал.

– С чего бы ему иметь что-то против меня?

– Черт меня побери, если знаю, но он был там, поэтому я спросил его. Его даже не было в городе в ту ночь, когда твою машину разбили.

– Это хорошо, правда?

– Наверное. Это чертовски расстраивает. Я снова смотрю на Боба и Троя. Честно говоря, я не думаю, что кто-то из них это сделал. Не пойми меня неправильно. Они оба засранцы, но Трой не настолько умен, а Боб... Ну, все так, как ты сказал. Если бы он пришел за тобой, он бы хотел, чтобы ты знал, что это был он.

– Но есть кто-то еще?

– Точно. Я продолжаю думать, что это должен быть кто-то из них, хотя интуиция подсказывает, что это не так. Но даже если бы я думал, что это сделали они, я ничего не могу сделать. У меня недостаточно доказательств, чтобы получить ордер на обыск. Одному богу известно, что бы мы искали. Если мы не поймаем кого-нибудь из них на месте преступления, я ни черта не смогу сделать.

– Я ценю, что ты стараешься.

– Хорошо, что это не Полиция Майами. Я был бы придурковатым новичком, которого выгнали бы за никчемность.

– Думаю, на раскрытие настоящего преступления уходит больше часа.

– Ну, это все равно интереснее, чем Великое Спасение Кошки. У тебя там все в порядке?

– В порядке. Доминик все равно скоро будет здесь.

– Хорошо. Послушай, я хочу, чтобы ты знал, что можешь звонить мне в любое время. Неважно, если это всего лишь догадка. Если ты заподозришь, что в твоем доме что-то не на месте, позвони, ладно?

– Хорошо.

– И поменяй замки.

– Я так и сделаю, – согласился я, но, вешая трубку, понял, что солгал. Я не доверял своим предчувствиям так сильно, как Мэтт. Я уже сомневался в своих подозрениях о том, что в доме кто-то был. У меня не было никаких реальных доказательств этого, и мне пришлось признать, что по вечерам я выпивал больше, чем следовало. Как я и сказал Мэтту, на той неделе, когда я переехал, я сменил замки. Ни у кого, кроме меня, не было ключа. Все окна были закрыты и заперты, и не было никаких признаков взлома. Следовательно, все это должно было быть у меня в голове.

В свою защиту могу сказать, что вандализм и ночные телефонные звонки не помогли мне избавиться от паранойи. Мой преследователь существовал, независимо от того, заходил он или она в мой дом или нет. Это было пугающе, и все же я чувствовал себя на удивление спокойно. У меня был Мэтт, который верил мне и относился ко мне серьезно, даже когда я сомневался в себе. У меня были Зак и Анджело, с которыми я только что познакомился, но которые были открыты и дружелюбны и явно были готовы помочь мне любым способом. И, самое главное, у меня был Доминик. Я никогда по-настоящему не верил, что он мог быть тем, кто преследовал меня, но я не доверял своим собственным инстинктам. После Джонаса. Услышать от Мэтта и Анджело уверения в характере Доминика было огромным облегчением.

Было ли неправильно доверять интуиции людей, которых я едва знал, больше, чем самому себе? Может быть. Но в данном случае они только подтвердили то, о чем я уже подозревал. Доминик действительно был моим другом. Эта мысль придала мне сил.

К пяти часам я начал нервничать. Я знал, что это глупо, но мне не терпелось увидеть Доминика, и я беспокоился о том, как события этого дня могли повлиять на нашу дружбу.

Анджело должен был быть на работе в 5:30. Зак заверил меня, что я могу остаться на весь вечер, если захочу. Это было щедрое предложение, но я знал, что мне пора уходить, даже если я не ждал Доминика. Я начал нервничать. К тому времени, как в начале шестого раздался звонок в дверь, у меня в животе запорхали бабочки.

Я хотел броситься к двери, но сдержался. Я не был подростком, и это было не свидание. Кроме того, это был дом Анджело. Но я последовал за ним и подождал в нескольких шагах, пока он откроет дверь.

На Доминике были рваные джинсы и черная кожаная куртка нараспашку поверх испачканной рабочей рубашки. Он выглядел потрясающе. Он с явным усилием оторвал от меня взгляд и протянул Анджело руку.

– Я знаю тебя по магазину, но, полагаю, официально мы никогда не встречались, – сказал он. – Ты Анджело?

– Да.

– Мэтт просил передать, что ты мудак.

Анджело рассмеялся.

– Передай Мэтту, что он легкая добыча.

Доминик повернулся ко мне, его темные глаза были полны беспокойства. Беспокойства и, возможно, чего-то большего.

– Ты готов идти?

– Готов.

Я повернулся, чтобы поблагодарить Анджело, но он уже отмахивался от меня, говоря, что для него не было проблемой, что совершенно незнакомый человек провел семь часов в их доме. Самое забавное, что я почувствовал его искренность.

– Это было весело, – сказал он мне. – Мы всегда рады тебя видеть.

Я вышел вслед за Анджело, так как ему нужно было быть на работе. Он пошел по тротуару к старому «Мустангу», припаркованному на подъездной дорожке, а мы с Домиником остались стоять друг против друга на крыльце, чувствуя себя неловко в отсутствие Анджело, а порывистый вечер играл вокруг нас.

– Прости, что не смог приехать раньше.

– Все в порядке.

Снаружи, на лужайке, ветер шелестел сухими листьями на деревьях, а опавшие разлетались по земле, но разросшиеся кусты и осиновая роща защищали крыльцо. Лишь легкий ветерок коснулся нас, донеся до меня его запах, химический запах бензина и резины из гаража, разбавленный слабым запахом лосьона после бритья. Было странно интимно стоять здесь, как будто я наслаждался его присутствием.

Он подошел чуть ближе.

– Уверен, что с тобой все в порядке?

– В порядке, – сказал я, мое сердце бешено колотилось. – Я просто испытываю такое облегчение...

Испытываю облегчение от того, что не он причинил мне столько горя, и ошеломлен благодарностью, и немного ошарашен желанием, которое возникло во мне, непрошеное и неожиданное.

– Облегчение?

– Да. – И прежде чем я успел передумать, я прижал его к стене и сделал то, о чем мечтал пятнадцать лет:

Я поцеловал его.

Это было удивительно знакомо, но мое сердце все равно бешено колотилось. Его губы на моих были мягкими и теплыми, и я почувствовал его силу, когда он притянул меня к себе. Это было прекрасно, и все же, как только это началось, я забеспокоился, что переступил черту. Я прервал наш поцелуй, но не отстранился. Я прильнул к нему, крепко обвив руками его шею. Мои губы коснулись его уха, когда я заговорил.

– Прости. Я никогда не верил, что это ты, но Мэтт был так уверен, и все сходилось, и...

– Тише, – сказал он, поглаживая меня по спине. – Тебе не нужно извиняться.

– Нет, ты не понимаешь, – поспешно продолжил я, отчаянно пытаясь объясниться. – Я так долго был потерянным. С тех пор, как переехал сюда. Иногда мне казалось, что я тону, и мне нужно было выплыть, но я так чертовски устал. Я был готов сдаться. А потом ты нашел меня, и ты был моим спасательным кругом. Благодаря тебе я остался жив и в здравом уме.

– Ламар...

– Ты – единственное, за что я могу держаться. Ты – единственное, что не дает мне погибнуть, и если бы я потерял тебя... – Я вздрогнул. – Господи, Дом. Думаю, это бы убило меня.

Он обнял меня крепче и поцеловал в висок.

– Держись, сколько тебе нужно. Я никуда не уйду.

От его слов у меня на глаза чуть не навернулись слезы.

– Спасибо.

Я мог бы простоять так всю ночь, прижимаясь к нему, но, в конце концов, он пошевелился.

– Пойдем, – сказал он, энергично поглаживая меня по спине, – давай отвезем тебя домой.

Я последовал за ним по дорожке, и он открыл передо мной пассажирскую дверцу своей машины, как будто это действительно было свидание. Я подождал, пока он сядет на водительское сиденье, чтобы спросить:

– Моя машина готова?

– Да. Мы заедем в гараж и заберем ее, а потом я провожу тебя до твоего дома.

– Тебе не обязательно это делать.

– Черт возьми, да, провожу. На самом деле, – он нахмурился, резко развернулся и направился в другую сторону, – Я тут подумал, может, тебе стоит переночевать у меня дома.

Я сглотнул, не понимая, к чему он клонит. Было ли это совершенно невинное предложение переночевать, или он просил меня провести ночь в его постели?

– Ох? – спросил я. – Почему?

– Потому что, если у этого психа есть ключ от твоей квартиры...

– У него его нет, – сказал я.

– Но Мэтт сказал...

– Знаю. Сегодня утром я был на взводе и, возможно, раздул все до предела. – Он искоса взглянул на меня, явно не убежденный, и тогда я пустился в объяснения своих рассуждений, своей паранойи и чрезмерного употребления бурбона, и по мере того, как я все это ему объяснял, мне становилось все яснее. – В моем доме никого не могло быть, – заключил я. – Это просто невозможно.

Мы подъехали к гаражу, он припарковался рядом с моей машиной и заглушил двигатель. Однако он не двинулся с места, чтобы выйти из машины. Он сидел, задумчиво глядя в небо.

– Дядя Елены и его сын – слесари. Я позвоню им завтра и попрошу заехать к тебе домой.

– Пожалуйста, не надо, – сказал я, чувствуя себя глупо. – Правда. В этом нет необходимости. Ни у кого нет ключа. Я был на взводе, вот и все.

– Но...

– Дом, – сказал я. – Перестань волноваться.

Он раздраженно вздохнул.

– Мне позволено волноваться. И я все равно собираюсь проводить тебя до дома.

Спорить с ним не было смысла, и его стремление защитить меня заставило меня улыбнуться.

Когда мы подъехали к моему дому, я заехал на подъездную дорожку. Он припарковался у обочины и проводил меня до двери. Очевидно, что одного того, что он проводил меня до дома, было недостаточно.

– Собираешься проверить под моей кроватью? – спросил я.

Он не засмеялся.

– Может быть, и так.

Я оценил его заботу, но она была неоправданной. Когда мы вошли, мне ничего не показалось неправильным. У меня не было ощущения, что все находится не на своих местах. Это был просто мой дом, такой же, как всегда. На дверной ручке гардероба висела пара пиджаков. Половина раковины была забита грязной посудой, накопившейся за день. На кофейном столике стояла полупустая бутылка бурбона, столь же красноречивая, как вышитая буква «А» Эстер Принн.

– Я не ждал гостей, – сказала я.

Он прошел впереди меня по коридору, заглянул в ванную, в свободную спальню, где было полно нераспакованных коробок, и, наконец, в мою спальню.

– Ты ведь здесь живешь, верно? – спросил он, осматривая пустое пространство.

– Да. А что?

– Это похоже на тюремную камеру.

Я не думал, что здесь так уж плохо. Конечно, она была маленькой. В комнате едва хватало места для моей незастеленной кровати, прикроватной тумбочки и комода с половиной выдвинутых ящиков. В одном углу лежала груда грязной одежды. Я начал застенчиво задвигать ящики.

– Ты даже не закончил распаковывать вещи.

– Знаю.

– У тебя нет ни фотографий, ни книг, ничего такого.

– Конечно, знаю, – сказал я, чувствуя, что защищаюсь. Но, разумеется, он не мог их видеть, потому что они были в запакованных коробках. Я говорил себе, что книги все еще упакованы, потому что я не купил ни одной книжной полки, но, по правде говоря, распаковывать их было слишком хлопотно. А фотографии? Ну, на каждой фотографии, которая у меня была, были я и Джонас. Или я и парень, с которым я встречался до Джонаса, который был заперт в шкафу. Или парень, с которым я встречался до него, который бросил меня ради другого мужчины.

Я не дорожил этими воспоминаниями.

– Ламар, – тихо сказал Доминик. – С тобой все в порядке?

Глубокий резонанс в его голосе подсказал мне, что это было нечто большее, чем излишняя любезность. Он искренне беспокоился обо мне. Я отвел глаза, потому что так было легче лгать.

– Я в порядке.

– Я беспокоюсь о тебе.

О чем, интересно, он беспокоится? О том, что у меня нет личных вещей? О бутылке бурбона, стоящей на столе в гостиной? Или о человеке, который, казалось, преследовал меня?

Может быть, обо всем этом, но я не просил его уточнять.

Я повернулся к нему лицом. Он стоял всего в нескольких футах от меня в своих рваных джинсах и рабочей рубашке с масляными пятнами. Ему все еще удавалось выглядеть достойно, уверенно и чертовски привлекательно. От него исходило такое ощущение присутствия, что он, казалось, заполнял собой тесную комнату.

Он и моя неубранная постель, показавшаяся мне вдруг слишком соблазнительной.

Я вспомнил наш поцелуй ранее вечером. Я все еще ощущал мягкость его губ на своих. Я ощутил его вкус на кончике языка.

Я был совершенно уверен, что он вспоминает то же самое.

– Мне нужно идти, – тихо сказал он, но не двинулся с места.

– Ты мог бы остаться.

Слова прозвучали многозначительно. Я практически затаил дыхание, ожидая его ответа. Я не был уверен, то ли я придвинулся к нему, то ли это он придвинулся ко мне.

Он покачал головой.

– Я не могу. – И все же он потянулся ко мне. Он положил руку мне на бедро, и мое сердце пропустило удар. Его прикосновение было горячим даже сквозь одежду.

– Ты мог бы. Только на эту ночь.

Он снова покачал головой, но притянул меня ближе, пока между нами не осталось всего несколько сантиметров. Он провел пальцами по моей щеке. Я видел, как бьется пульс у него на шее. Я положил руку ему на грудь и заметил, как от моего прикосновения у него перехватило дыхание.

Я отчаянно хотел его. Я жаждал даже не секса, а близости. Я хотел, чтобы он заставил меня забыть о моей унылой жизни и таинственном преследователе. Но я не стал умолять. Я отказывался говорить «пожалуйста». Я обнял его одной рукой за шею, запустив пальцы в его темные волосы. Но прежде чем я успел поцеловать его, он заговорил.

– Мне нужно идти, – сказал он хриплым голосом.

– Ты уверен? – Другой рукой я обнял его за талию. Я поцеловал его в подбородок. В щеку. Прикоснулся губами к его уху и почувствовал дрожь, пробежавшую по его телу.

– Ламар, – сказал он и отодвинулся от меня, но, как и прежде, казалось, не мог меня отпустить. Он изменил направление и вернулся ко мне так же быстро, как и пытался отстраниться. Мы стояли нос к носу, лоб в лоб, его рука крепко сжимала мой затылок. – О, Господи, – прошептал он.

Я услышал борьбу в этих словах. Я почувствовал напряжение в его руках и спине, когда он боролся с собой, зная, что хочет меня, но отказываясь позволить этому случиться.

– Дом?

– Прости, – прошептал он дрожащим голосом. – Наоми ждет меня. Я обещал ей, что принесу домой ужин.

Наоми. В спешке, пытаясь отвлечься, я как-то забыл о других его обязанностях. Я не держал зла ни на нее, ни на него, но и не мог скрыть своего разочарования. Я не был готов ко встрече со своим пустым домом.

– Может, ты мог бы остаться ненадолго? На час?

Но чары рассеялись. Я почувствовал, как он собрался с силами, отстраняясь.

– Это было бы нечестно по отношению к тебе, – тихо сказал он. – Это не то, что тебе сейчас нужно.

Я поморщился, но спорить не стал. Это правда, что если бы он уделил мне всего час или даже два, я бы почувствовал себя намного хуже, когда он ушел. Я хотел, чтобы он был со мной всю ночь. Я хотел лежать в его объятиях и чувствовать себя в безопасности.

– Ты придешь завтра? – спросил он, все еще держа меня так, словно не мог отпустить.

– Ты разве не работаешь?

– Это моя единственная свободная суббота в этом месяце.

– Тогда да, я зайду завтра.

– Мы должны закончить «Имперский шагоход», а затем нам нужно собрать «Звезду Смерти».

– Я знаю. Утром мне нужно проверить кое-какие бумаги, и мне нужно подстричь газон, но я зайду после обеда. – Рассмеялся я.

– Хорошо.

Он вздохнул. Его хватка на моей шее ослабла, но он не отпустил меня. Его хватка перешла в ласку. Он поцеловал меня в лоб, его губы задержались на секунду, прежде чем переместиться к моей брови, затем к носу, щеке, уголку рта, его дыхание нежно касалось моих губ, напоминая мне о нашей первой ночи вместе и остром привкусе дыма марихуаны между нами. Я закрыл глаза и стал ждать, думая, что, может быть, он передумает.

Но он остановился.

– Боже правый, – тихо выругался он.

И затем, прежде чем я успел перевести дыхание, он отпустил меня. Он быстро отошел, оставив меня одного и в таком состоянии, словно у меня отняли все силы.

– Спокойной ночи, Ламар. Не забудь запереть за мной дверь.

ДОМИНИК

Я вышел из дома Ламара, не оглядываясь, хотя это был один из самых трудных поступков, которые я когда-либо совершал. Мои руки дрожали, когда я садился в машину и возился с ремнем безопасности. Детали отказывались складываться воедино, я громко выругался и сдался. Я наклонился вперед и положил голову на руль, глубоко дыша, стараясь не думать о том, как сильно мне хотелось вернуться, постучать в его дверь, сказать ему, что я принял неправильное решение.

Но я этого не сделал. Как бы сильно я ни хотел его, сексуальные отношения с ним были роскошью, которую я не мог себе позволить.

Я зажмурил глаза и выругался, надеясь, что он не наблюдает за мной, не видит, насколько я расстроен.

Если бы только пятнадцать лет назад он вернулся. Если бы только я признался в этом, когда мне было девятнадцать, а не женился на Елене. Если бы только Елена не нуждалась во мне так сильно тогда. Если бы только....

Если бы только у меня была свобода выбирать свое счастье.

Но я этого не сделал. Не сейчас. Елена бы поняла, но не мои родители. А Наоми?

Нет. Я не мог так с ней поступить. Я должен был помнить о ней, что бы я ни делал. Если жизнь – это путешествие, то она была моим вторым пилотом, и я должен был ставить ее потребности выше своих собственных.

И я не солгал Ламару. Она действительно была дома и ждала, когда я принесу ей цыпленка в кисло-сладком соусе из «Чайна Палас» в центре города. Ждала, чтобы попросить меня помочь ей с домашним заданием, хотя я редко знал ответы. Ждала, что я стану лучшим отцом, каким только мог быть.

Я, наконец, завел машину. С приятным щелчком вставил чертов ремень безопасности в его маленькую прорезь. Развернул машину и направился домой. Я воспользовался знаком «стоп» и полным отсутствием машин позади меня, чтобы позвонить Наоми на мобильный.

– Папа! – нетерпеливо ответила она. – Почему так долго?

– Мне пришлось подвезти клиента, но сейчас я направляюсь в ресторан.

– Ладно. Мама тоже здесь. Она хочет говядину по-монгольски. И еще возьми жареный рис.

– Понял тебя.

Я отключился и бросил свой сотовый на пассажирское сиденье, жалея, что не могу забыть всю эту встречу с Ламаром. Я не хотел думать о поцелуе на крыльце дома Анджело, или о том, каким испуганным и отчаявшимся казался Ламар, или о том, как волнующе было снова прикоснуться к нему, или о том, с какой готовностью я вызвался стать его спасителем. Я также не хотел думать о его приглашении остаться на ночь, о том, как сильно я поддался искушению, или о разочаровании в его глазах, когда я отверг его. И поэтому я остановился на его доме.

Я испугался, увидев, как он живет. Казалось, что все пространство пропитано одиночеством и безнадежностью. Я знал, как работает депрессия, и не думал, что кто-то может долго жить в таком безжизненном, безрадостном пространстве, не сойдя при этом с ума. Неудивительно, что он пил.

Мне не следовало оставлять его там наедине с бурбоном, пустыми стенами и преследователем, у которого может быть ключ, а может и не быть. Мне следовало сказать ему, чтобы он собирал вещи. Мне следовало отвести его к себе домой. Я мог бы вытащить раскладушку, а потом....

И что потом? Уйти в свою спальню только для того, чтобы лежать там без сна, мечтая о том, как легко было бы прокрасться по коридору? Представляя, с каким трепетом я заберусь под простыни и прижмусь к нему? Смог бы я пережить эту ночь, не подойдя к нему? Не поцеловав его? Не ощутив его нежную обнаженную плоть под своими руками?

Стал бы я заниматься с ним любовью, когда моя дочь спала всего в нескольких ярдах от меня?

Нет.

Плохая идея. Очень, очень плохая идея.

Тем не менее, я не мог не задуматься о возможностях. Может быть, в следующий раз, когда он будет у меня дома, а Наоми – у Елены, я осмелюсь подойти к нему. Может быть, я позволил бы себе поцеловать его, почувствовать, как его тело прижимается к моему, просунуть руки ему под рубашку, чтобы исследовать шелковистую кожу на спине.

При этой мысли мои внутренности затрепетали. Но потом я представил, как к нам заходит Наоми, и эротизм быстро сменился ужасом.

Я не мог этого допустить, и размышления об этом сделали бы меня еще более несчастным. Мне нужно было сосредоточиться на насущной проблеме: как прокормить мою тринадцатилетнюю дочь.

– Что-то ты долго! – Воскликнула Наоми, когда я, наконец, вернулся домой с ужином.

– Я должен был кое-кого подвезти.

Я поставил еду на стол, пока Наоми ходила на кухню за тарелками.

– Это был Ламар? – Спросила Елена.

Я повесил куртку на спинку стула и опустился на свое место, изо всех сил стараясь попросить ее заткнуться, не произнося этого вслух.

– Давай поговорим об этом позже, – сказал я тихим голосом.

– Поговорим позже о чем? – Спросила Наоми, вернувшись с тарелками.

– О том, что твой отец идиот.

– Это не новость, мам.

Я не обращал внимания на их добродушные упреки. Я мог бы справиться с тем, что Елена отругает меня позже, если бы это означало, что Наоми останется в неведении о моей истории с Ламаром.

За ужином мы болтали о Хэллоуине. Меня позабавило, как Наоми могла заявить, что она слишком взрослая для Лего, но при этом утверждать, что она все еще достаточно молода, чтобы собирать сладости. Мы также обсудили наши планы на День благодарения. Поскольку моя семья и семья Елены были очень дружны, нам всегда было трудно сделать так, чтобы все были довольны.

– С чьей семьей ты предпочитаешь провести этот день в этом году? – Я спросил Наоми.

Она съела свой рис с мясом и оставила на тарелке горку полосок ананаса и перца. Она поковыряла их вилкой.

– Я хочу провести это время с вами, ребята.

Мы с Еленой переглянулись. Мы проходили через это каждый год.

– Я буду у своей мамы, а твой папа будет со своими родителями, – сказала Елена. – Ты это знаешь. Но семья папы обычно ужинает намного позже, чем моя, так что, может быть, ты сможешь быть и там и там.

– О Боже, – простонала Наоми, как будто мы предложили ей побриться налысо. – Зачем мне усиливать свою боль?

– Все не так уж плохо, – сказал я ей.

– Да, плохо, – ответила она. – Бабушка Мартинес готовит тамалес и курицу моле на День благодарения, что просто неправильно. А у бабушки Якобсен слишком много народу. Я застряну за столом с детьми. А потом бабушка и тети будут ждать, что я помогу им все убрать, потому что это то, что делают девочки, хотя я бы предпочла посмотреть футбол. Никто никогда не говорит мальчикам, что они должны помогать мыть посуду после ужина! Они все могут лечь и вздремнуть!

Я не мог спорить с ней по этому поводу.

– Кроме того, – продолжила она, – кто-нибудь всегда с кем-нибудь ссорится, и потом до Рождества приходится мириться.

Мы с Еленой снова обменялись взглядами, пытаясь решить, кто из нас заговорит. По ее озадаченному выражению лица я понял, что это должен быть я.

– Хорошо, – сказал я Наоми. – Тогда что ты предлагаешь?

Ее глаза заблестели, и она взволнованно заерзала на стуле. Она отложила вилку и наклонилась вперед, облокотившись на стол.

– Почему бы нам самим не отпраздновать День благодарения? – спросила она. – Мы втроем, плюс Грег. Что думаешь?

Это звучало просто, но семейная политика могла быть какой угодно, только не такой.

– Я не знаю, – сказал я, глядя на Елену.

– Может быть, – задумчиво произнесла Елена. – В этом году на День благодарения у Грега день рождения дочери, а ей никогда не нравилось бывать в гостях у моей мамы. Я уверена, ей было бы удобнее быть с нами.

– Это было бы здорово, – сказала Наоми. – И, папа, ты мог бы пригласить и мистера Франклина, ведь он больше никого в городе не знает.

В глазах Елены промелькнуло веселье, но она спрятала улыбку, вытерев рот салфеткой.

– Мы с твоим папой поговорим об этом.

– Но, мам…

– Разве тебе не нужно сделать домашнее задание?