Текст книги "Я спереди! (ЛП)"

Автор книги: Мари Секстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Я удивленно моргнул.

– Ты хочешь сказать, что сделал бы это, если бы я согласился?

– Нет. Я просто спрашиваю, ты бы действительно хотел, чтобы я поступил так с Домиником, если бы мне не требовалось?

Я колебался, но это был сложный вопрос. С одной стороны, это могло бы упростить наши отношения. С другой стороны, я не хотел, чтобы Дому было больно.

– Нет. Я так не думаю.

– Вот именно. Забавно. Я заехал домой на несколько минут, прежде чем прийти сюда. Рассказал Джареду о том, что Доминик прячется в шкафу, когда он должен действовать... – Он замолчал, но я знал, что это еще не все, поэтому подождал. После нескольких секунд задумчивого молчания он продолжил. – Он напомнил мне, что когда-то давно я поступил точно так же.

Я не ответил. Я даже не пошевелился. Было так странно слышать, как этот огромный, сильный мужчина рассказывает мне что-то настолько личное. Сейчас он казался таким уверенным в себе. Абсолютно уверенным в себе, во всех отношениях. Трудно было представить, что он с чем-то борется.

– А тот, другой? – Наконец, спросил я. – Джуниор?

Он провел рукой по своему заросшему щетиной лицу, словно приходя в себя. Он снова выпрямился в кресле.

– Ну, трудно сказать. Я с ним примерно в одной лодке, как и с Дмитрием. Я пытался расспросить его, не раскрывая слишком многого. Он знал, кто ты такой. Не по имени, а по репутации. И, скажу тебем, он не питает любви ни к кому из нас.

– Нас? – Спросил я, на мгновение смутившись. – О. Ты имеешь в виду, что он гомофоб.

– Не настолько смелый, чтобы сказать мне это прямо в лицо, но я бы сказал. И он определенно кажется достаточно подлым, чтобы сделать что-то подобное.

– У него есть алиби? – Я почувствовал себя идиотом, употребляя слово «алиби», как ребенок, играющий во взрослого, но Мэтт не засмеялся.

– Дмитрий говорит, что Джуниор сегодня весь день был в гараже, но он не может поклясться, что его двоюродный брат вообще никуда не уходил. Он говорит, что иногда там царит настоящий хаос, и он понятия не имеет, брал ли Джуниор перерыв на обед. Никто из тех, кто был там сегодня, не смог дать мне четкого ответа относительно того, уходил ли Джуниор в какой-то момент. Один парень, Фрэнк, говорит, что однажды не смог найти Джуниора, когда тот ему понадобился, но он сказал, что не проверял туалет или курилку на заднем дворе.

– Ты думаешь, что это он, да?

– Я думаю, что он, безусловно, самый вероятный кандидат из всех, кого мы рассматривали.

Может ли это быть так? Можем ли мы, наконец, найти виновного?

– Что теперь делать?

– Я подал заявку на получение ордера на проверку ключей Дмитрия и Джуниора, но ответ я получу не раньше понедельника.

– Это занимает так много времени?

– Судья сейчас на охоте, и если я прерву его выходные не более чем парой разбитых тарелок, это не пойдет нам на пользу. Честно говоря, я не питаю больших надежд в любом случае, но решил, что попробовать стоит. Если он согласится, все, что нам нужно будет сделать, это сравнить их ключи с твоими и посмотреть, подходит ли какой-нибудь из них к замку, который я заменю на твоей входной двери завтра утром.

– Тебе не обязательно это делать. Я уверен, что смог бы…

– Чушь собачья. Если я это сделаю, я буду знать, что все сделано правильно.

– Так, значит, это все? Будем ждать ордера?

Он пожал плечами.

– Ага. – Он поднялся со стула. – Я поменялся местами с одним из парней с ночной смены, так что могу переночевать у тебя дома. Посмотрим, вернется ли этот ублюдок.

– Слежка, – сказал я, ухмыляясь. – Это действительно похоже на Полицию Майами.

Он рассмеялся.

– Да. Зато гораздо меньше красоток в бикини.

Зак появился всего через несколько минут после того, как Мэтт пожелал мне спокойной ночи. Он принес огромный пакет из китайского ресторана и две бутылки вина. Большую часть вечера мы вели светскую беседу. Мы прикончили половину первой бутылки, когда он задал вопрос, которого я ждал.

– Почему ты не пошел к Доминику?

Я покачал головой и осушил свой бокал.

– Для этого мне понадобится гораздо больше алкоголя.

– Как ты думаешь, зачем я купил две бутылки? – рассмеялся Зак.

Я сказал себе, что не собираюсь говорить об этом. В конце концов, мы были мужчинами, а мужчины не сидят сложа руки и не выражают сочувствия по поводу таких вещей, как их потенциальные любовники, которые скрываются от всех. Но мне больше не к кому было обратиться. Зак был тихим и непредвзятым, и не успел я опомниться, как рассказал ему все. Я рассказал ему о Джонасе. О переезде в Коду. О том, как я встретил Доминика пятнадцать лет назад, а потом снова нашел его, ожидающим меня возле школы, как какой-то рыцарь, пришедший мне на помощь. Я рассказал Заку о нашем с Домом безумном поцелуе несколько недель назад, о тыквенной грядке и о том, как он закончил все это чем-то таким безличным, как телефонный звонок. Я рассказал ему о своем преследователе, о телефонных звонках, разбитой машине и разграбленном доме, и о предупреждении Мэтта, что это может быть кто-то, кого я никогда не встречал, и о его подозрениях, что виновником может быть двоюродный брат Дома Джуниор, но нам пришлось скрестить пальцы и ждать ордера. И как только алкоголь развязал мне язык, я вернулся к Дому. Я говорил о том, как сильно по нему скучаю. Я говорил, пока у меня не заболело горло. Вторая бутылка вина еще не была допита, но я уже давно перешел на воду.

– Он передумает, – наконец, сказал Зак.

Я покачал головой, хотя комната немного закружилась, когда я это сделал.

– Я так не думаю.

– Он передумает. Ему просто не приходилось сталкиваться с этим до сих пор, вот и все. – Зак нахмурился. – Забавно, что мы все проходим через это, но в разное время и по-разному. Мои родители восприняли это хорошо, но все равно это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать.

– Наверное. – Я знал, что он прав, но меня так долго не было дома, что страх признаться маме с папой прошел. Я похоронил его под неприятием череды неудачных романов. – Для меня это было так давно.

– Для меня тоже. Но иногда я думаю, что чем старше мы становимся, когда это случается, тем тяжелее нам приходится. – Он пожал плечами. – Или это может быть из-за алкоголя и старости. Кто знает? В любом случае, я думаю, он вернется.

Я закрыл лицо руками и сильно потер его. От вина у меня онемели щеки.

– Я больше не играю в эту игру. Сначала Джонас, а теперь Дом. – Я покачал головой, пытаясь заставить свой одурманенный алкоголем мозг и язык работать вместе. – Он сделал свой выбор. – И этим выбором был не я.

Вскоре после этого я забрался под простыни на узкой двуспальной кровати в гостевой спальне Зака и Анджело, а Мисс Присс свернулась клубочком у моих ног. Я спал беспокойно, мне снился мой преследователь, я представлял его снаружи, наблюдающим за домом. Где-то ночью я услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Я проснулся с бешено колотящимся сердцем, прежде чем понял, что это Анджело возвращается с работы. Минуту спустя я услышал их приглушенные голоса в соседней спальне. Я лениво подумал, услышу ли я что-нибудь еще. Я надеялся, что нет. Я заснул, так и не успев ничего узнать.

Когда я снова проснулся, дом наполнился густым запахом свежесваренного кофе. Мисс Присс завыла у двери спальни, и мне показалось, что по голове кто-то треснул монтировкой. Из кухни до меня донеслись тихие голоса. Я последовал за ними, ожидая увидеть Анджело и Зака. Вместо этого я обнаружил Анджело и Джареда, сидящих за обеденным столом, у каждого в руках по дымящейся кружке.

– Привет, – сказал Джаред. – Как ты?

– Думаю, Зак отравил меня.

Джаред выглядел смущенным, но Анджело рассмеялся.

– Не понимаю, как вы, ребята, пьете это дерьмо. – Он махнул рукой в сторону кухни. – Налей себе кофе.

Я бы предпочел чай, но жаловаться не собирался.

– Спасибо. – Я налил себе кофе и присоединился к ним за столом. – Кстати, где Зак?

– Он всегда спит допоздна, – ответил Анджело.

Джаред протянул мне через стол связку ключей. На ней было два одинаковых ключа.

– Мэтт не спал всю ночь, поэтому я отправил его спать. Но он уже сменил у тебя замки. Он сказал, что ты можешь возвращаться домой, когда будешь готов, но звони ему...

– Если еще что-нибудь случится, – закончил я за него. – Я так и сделаю. – Я взял ключи и сжал их в руке. Мэтт, которого я едва знал, всю ночь наблюдал за моим домом. Он сменил мои замки ни свет ни заря, потому что не доверял это никому другому. Джаред первым делом заехал за мной, чтобы принести ключи. А Зак и Анджело приютили меня и относились как к друзьям на всю жизнь.

– Спасибо вам, – сказал я. – Вы, ребята, великолепны...

Но они уже начали успокаивать меня, говоря, что ничего страшного, и явно испытывая неловкость от моей благодарности.

– Но есть кое-что еще, – сказал Джаред. – Мэтт просил передать тебе, что Доминик, вероятно, зайдет. Он сказал, что ты заслуживаешь справедливого предупреждения.

У меня упало сердце. Или, может быть, оно распухло. Сквозь туман похмелья было трудно понять, испытываю ли я ужас или облегчение.

– О, – сказал я, потому что это было все, что я смог выдавить.

– Хочешь, чтобы я послал его на хуй? – Спросил Анджело. – Потому что я так и сделаю.

Я рассмеялся, представив себе эту сцену.

– Решу, когда приду в себя.

Я допил кофе и направился в душ. Я долго стоял под струями горячей воды, пытаясь решить, что делать, если Доминик появится. В конце концов, я понятия не имел. Во многом это зависело от того, что он скажет в свое оправдание.

Не прошло и десяти минут после того, как я оделся и причесал мокрые волосы, как в дверь позвонили. Анджело и Джаред перешли в гостиную, и Анджело посмотрел в мою сторону, ожидая услышать мой вердикт.

– Я открою, – сказал я ему.

Доминик выглядел потрясающе. Несмотря на стресс, похмелье и смесь злости и разочарования, это было первое, что я подумал, увидев его. Он был великолепен, даже с мешками под глазами и растрепанными волосами. Его плечи опустились с явным облегчением, когда я открыл дверь.

– Привет.

Это все? Привет?

– Чего ты хочешь, Дом?

Он поморщился.

– Могу я войти?

Я придержал дверь и отошел в сторону, но как только он вошел внутрь, в гостиной мы увидели Анджело и Джареда, которые наблюдали за нами с нескрываемым любопытством.

– Сюда, – тихо сказал я. Я отвел его в свободную спальню и закрыл за нами дверь. Там было тесно, почти на каждой горизонтальной поверхности были разложены коробки с паззлами. Я повернулся к нему лицом, и, когда я это сделал, он придвинулся ближе. Я увидел отчаянный вопрос в его глазах. Он потянулся ко мне, но я поднял руки.

– Остановись.

Он отступил на шаг, нервно теребя молнию своей распахнутой кожаной куртки.

– Сожалею.

– О чем именно? – спросил я.

Он сглотнул, оглядывая узкую комнату.

– Мэтт сказал, что кто-то вломился в твой дом.

Итак, он сожалел о моих обстоятельствах, а не о том, что он сделал со мной. Не о том, что наши отношения испортились.

– Я в порядке.

Он моргнул, глядя на меня. Возможно, он боролся со слезами.

– Я не спал полночи. Мэтт не сказал мне, где ты. Он просил не звонить, но этим утром... – Он запнулся. Прочистил горло. Провел рукой по растрепанным волосам. Наконец, снова встретился со мной взглядом, в котором читалось отчаяние. – Господи, Ламар. Просто позволь мне прикоснуться к тебе. Пожалуйста.

– Чтобы потом ты мог снова обвинить меня в этом? Нет, спасибо.

Он опустил голову и нервно потер затылок. Он выглядел разбитым и напуганным до смерти, но у меня не было настроения нянчиться с ним.

– Почему ты вообще здесь? – спросил я.

Он вздохнул, впервые проявив разочарование.

– Потому что я беспокоился о тебе. Мэтт сказал, что у этого человека, кем бы он ни был, есть ключ?

– Похоже на то. Они перевернули все вверх дном.

– Это был не я, Ламар. Клянусь.

– Я знаю.

– Я знаю, что ты оставил свои ключи у Дмитрия, но это не мог быть он.

– Мэтт думает, что это мог быть твой двоюродный брат.

– Джуниор?

– Он мог это сделать?

– Я не знаю. – Он обхватил голову руками, сердито дергая себя за волосы. – Боже, если это так, то это моя вина, да?

– В данный момент это даже не имеет значения.

– Имеет!

– Дом...

– Почему ты не позвонил мне?

– Потому что ты сказал, что больше не хочешь меня видеть. Совсем, помнишь?

– Да, но... Господи, Ламар, я так по тебе скучал. Я никогда не переставал заботиться о тебе. Я подумал, что если что-то пойдет не так...

– Боже мой, – сказал я, хлопнув себя по лбу, потому что это было проще, чем ударить его. – Ты вообще слышишь себя? Ты тот, кто порвал с нами. Ты тот, кто не смог с этим справиться. И теперь ты утверждаешь, что беспокоишься...

– Я беспокоюсь!

– Но как только я начину полагаться на тебя, ты снова отвернешься от меня!

Он с трудом сглотнул.

– Моя дочь для меня на первом месте. Если ты не можешь этого понять...

– Я никогда не просил, чтобы меня ставили выше нее. Я никогда не говорил, что она не должна быть твоим главным приоритетом, но, черт возьми, Дом, я бы хотел хотя бы попасть в этот список!

Он кивнул, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Я знаю. И мне жаль. Я думал, мы могли бы стать друзьями. Я подумал…

– Прекрати! – Я был не в настроении обсуждать это снова. Не после всего, что произошло. Было достаточно неприятно осознавать, что по возвращении домой мне придется убирать огромный беспорядок. У меня не было сил разбираться еще и с его сексуальным кризисом. – Я не могу этого сделать, Дом, – сказал я, сокрушенно разводя руками. – Я не могу продолжать в том же духе, когда ты ходишь туда-сюда. То ты не хочешь меня видеть, то притворяешься, что тебе не все равно.

– Мне не все равно! Мне всегда было не все равно.

– Этого недостаточно!

Он расправил плечи и отступил на шаг.

– Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.

– То, чего мы хотим! Не веди себя так, будто ты в этом не участвуешь.

Он сглотнул.

– Я никогда не отрицал, что хочу тебя.

– Но ты решил, что этого не случится.

– Этого не случится.

– Почему, блядь, нет?

Его взгляд метался по комнате. Он снова принялся возиться с застежкой-молнией.

– Это сложно.

Из всех слов, которые он мог бы сказать, ничто не вывело меня из себя больше, чем эти.

– Это сложно? – Я в ярости шагнул к нему. Это было все, что я мог сделать, чтобы не броситься на него. Не толкнуть его в грудь, пытаясь вытолкать за дверь. – Это сложно?

– Да…

– Только потому, что ты слишком труслив, чтобы все уладить!

Его темные глаза вспыхнули гневом, когда он, наконец, встретился со мной взглядом.

– У меня есть дочь.

– Отлично. Тогда давай об этом поговорим. Давай выясним, что она чувствует. Давай поговорим с ней и выясним, как именно нам нужно с этим справиться. Потому что, если дело в том, чтобы не торопиться и убедиться, что Наоми чувствует себя комфортно, я сделаю все, что для этого потребуется. Но если она – просто предлог для того, чтобы оттолкнуть меня, когда дела пойдут плохо, тогда можешь идти к черту.

– Это не только Наоми.

– Тогда кто? Твой брат? Твоя семья? Что?

– У меня есть жена.

Я отступил на шаг.

– Бывшая жена, ты имеешь в виду.

– Нет. – Он покачал головой. – Я никогда не говорил, что мы разведены.

Мой мир перевернулся. Я упал обратно на узкую двуспальную кровать.

– Но...

– Мы живем раздельно, но по закону мы все еще женаты.

Я вспомнил наши разговоры. Все его упоминания о Елене. Он сказал, что больше не женат, но ни разу не произнес этого слова на букву «Р».

Я рассмеялся. Я ничего не мог с собой поделать. Смех был злым и полным горечи, и выплескивался из меня, как яд из колодца.

– Конечно, у тебя, блядь, есть жена. И дочь. И чертов список причин, по которым ты можешь быть со мной, только когда тебе приспичит.

– Все совсем не так.

– Дерьмо собачье! – И внезапно я разозлился больше, чем когда-либо. Разозлился на него, и на Джонаса, и на череду мужчин, которые были до него, на то, что все они кормили меня своей ложью. Все они говорили мне, что, в конце концов, может быть, позже, может быть, когда-нибудь, они смогут поставить меня на первое место.

Больше всего я злился на себя за то, что всегда принимал их дурацкие оправдания.

– Убирайся, – сказал я ровным голосом. – Возвращайся к своей дочери. И своей жене. И твоей, такой сложной, жизни.

– Ламар...

– Последнее, чего я хочу, это еще больше все усложнить.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы ответить.

– Я не хочу вот так уходить.

– Может быть только один выход. И ты закрыл дверь для этого варианта.

– Я бы хотел, чтобы мне не приходилось этого делать, Ламар. Хотел бы я, чтобы у меня был выбор.

– Да, – сказал я, наклоняясь и обхватывая голову руками. – Ты его уже сделал.

Я не мог смотреть на него. Я не мог смириться с тем, во что я себя превратил. Потому что теперь мне стало все так ясно, как я годами занимался проституцией, надеясь, что когда-нибудь это приведет к любви. Я думал, что с ним все может быть по-другому. Я думал, что, может быть, любовь и дружба будут расти вместе с нашей страстью, но теперь я понял, как ужасно ошибался. Я понял, как манипулировал им. Как я давил на него, когда мне следовало подождать. Да, это было то, чего он хотел, но вместо того, чтобы решить проблему словами и помочь ему справиться с этим, я прибег к соблазнению.

– Уходи, – повторил я. И на этот раз он ушел.

Я свернулся калачиком на кровати, жалея, что не могу сдержать слезы, наполнявшие мои глаза. Я услышал громкие голоса в гостиной. Доминик, а затем безошибочно узнаваемый уличный говор Анджело и, наконец, грубоватый голос Джареда, который, несомненно, пытался успокоить их обоих.

Я подавился слезами, разрываясь между горем и смехом при мысли о том, что Анджело и Джаред вступились за меня, онемев от нового осознания:

Мне не нужен был Доминик. Да, я хотел его. Я был уверен , что мы могли быть счастливы вместе, если бы он только рискнул. Но мое счастье не началось и не заканчивалось с ним. Этого никогда не было. Оно началось и закончилось со мной, и только со мной. У меня были друзья. У меня была работа. У меня была Мисс Присс, и если Доминик думал, что заб е рет ее у меня, он может подумать еще раз. Я твердо намеревался оставить ее у себя, так же как я твердо намеревался остаться в Коде.

Где-то в доме хлопнула дверь, выразительный знак препинания в этом чертовски дерьмовом утре.

Нет, Дом мне был не нужен.

Мне все еще было чертовски больно расставаться с ним.

ДОМИНИК

Я был не в себе весь вечер после разговора с Мэттом, и еще хуже было все утро после того, как он позвонил и сказал, что я могу навестить Ламара. Я так отвлекся, пытаясь придумать, что сказать, что налил кофе в свои хлопья, а потом остановился у знака «стоп» по дороге к Анджело и сидел там, ожидая, пока загорится зеленый, пока человек позади меня не посигналил. Я не был уверена, чего надеялся добиться, встретившись с ним, но было очевидно, что я потерпел неудачу.

Вся эта встреча ошеломила меня и привела в еще большее замешательство, чем когда-либо. Что я должен был сказать? Как я мог заставить его понять, насколько я был потерян? Как я мог объяснить, что нуждался в нем, как в кислороде, но моим единственным выходом было отказать нам обоим в том, чего мы хотели больше всего?

Я был так погружен в свои мысли, когда выходил из спальни, что не заметил Анджело, пока не столкнулся с ним лицом к лицу.

– Извини, – пробормотал я. Я попытался обойти его, но он снова встал передо мной, заставив меня резко остановиться. Это заставило меня пробиться сквозь туман в голове. Я испуганно поднял глаза.

Я столкнулся с ним не потому, что был отвлечен. Анджело намеренно преградил мне путь.

Я заставил себя посмотреть на него и увидел гнев в его глазах. Я отступил на несколько шагов, увеличивая дистанцию между нами.

– Послушай, извини, что беспокою в такую рань.

– Че ты вообще приперся, если собираешься просто свалить?

– Мне пора на работу.

– Но ты ведь не поэтому валишь в такой спешке, да?

– Это действительно не твое дело.

Он обвел рукой вокруг себя, каким-то образом придав этому простому движению вызывающий вид.

– Мой дом. Мое дело.

– Послушай...

– Нет, это ты послушай. Ламар мало кого знает в городе, поэтому, когда кто-то разбивает его машину и обшаривает его дом, вроде, приятно знать, на кого он может положиться, а на кого нет. – Он скрестил руки на груди. – Как думаешь, на чьей стороне в этом уравнении ты?

– Он мой друг.

– Пока нет.

Я вздохнул.

– Это сложно.

– Нет, не сложно. Ты ебаный трус, использующий свою дочь вместо бороды. Мне кажется, это чертовски просто.

При упоминании о Наоми мой пульс участился. Кончики пальцев покалывало от прилива гнева и адреналина.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– О, правда? Просвети меня.

– У меня есть дочь. Я должен ставить ее нужды на первое место.

Он сердито посмотрел на меня.

– Никто не просит тебя отдавать ее в детдом.

– Я только имею в виду, что не могу выставлять мужчин напоказ перед ней! Я не могу оставлять парней у себя на ночь. Это было бы неправильно.

– Потому что ты гей.

– Нет. Потому что... – Как ему удалось так легко заставить меня защищаться? – Потому что...

– Потому что ты гей, – сказал он, делая ударение на каждом слоге. – Признай это.

– Нет. Потому что это было бы неуместно. Как родитель, я обязан вести себя определенным образом...

– А как насчет твоей жены?

Я остановился, сбитый с толку его внезапным поворотом.

– А что насчет нее?

– Думаешь, весь этот ебаный город не знает, что она последние три года шатается с этим парнем, Грегом? Думаешь, вся Кода не знает, что она регулярно с ним трахается? Это как-то более «уместно», чем то, что ты встречаешься с Ламаром?

– Это не одно и то же.

– Вот именно. Потому что они натуралы. Если бы ты привел к себе домой девчонку, чтобы познакомить ее со своей дорогой дочуркой, это было бы прекрасно, да? Но из-за того, что это Ламар, ты думаешь, что это неправильно. Думаешь, знание того, что ее папочка педик, каким-то образом, блядь, испортит ей настроение. Ты веришь в дерьмовые двойные стандарты, согласно которым то, что мужчине можно делать с женщиной, ему нельзя делать с мужчиной. Что общение с педиками каким-то образом сведет твоего ребенка с ума. Она развалится на части или еще что. Но это же чертова куча дерьма.

Я сделал шаг вперед, сжав руки в кулаки от гнева, но он не отступил. Напротив, он тоже придвинулся ближе, расправив плечи и выставив грудь. Каким бы маленьким он ни был, он явно был не из тех, кто отказывается от борьбы. Я не стал вторгаться в его личное пространство.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – сказал я, наконец.

– Продолжай твердить себе это, – сказал он, практически выплевывая эти слова в меня. – Трус.

Я сделал еще один шаг к нему, и он последовал за мной, двигаясь прямо на меня, пока Джаред не встал между нами.

– Хватит, – сказал он, положив руки нам на грудь и отодвигая нас на полшага назад. – Доминик, думаю, тебе пора уходить. И Анджело. – Он повернулся к Анджело, и когда их взгляды встретились, я понял, что, хотя они и были друзьями, они уже проходили этот путь раньше, сталкиваясь лицом к лицу. Я услышал это по тому, как Джаред понизил голос, не отдавая приказа, как он поступил со мной, но заставляя свои слова звучать как призыв. – Отвали, ладно? Просто отпусти.

Анджело переводил взгляд с меня на него, его шея напряглась от гнева.

– Какого хуя? – сказал он, наконец. Но в последний раз посмотрел на меня. – Ты все равно его не заслуживаешь.

Он прошествовал по коридору и захлопнул за собой дверь. Я стоял лицом к Джареду, который все еще держал руку поднятой, словно защищаясь от меня. Слова Анджело задели меня сильнее, чем мне хотелось бы признавать, и я почувствовал необходимость выпалить. Чтобы доказать, что они не понимают.

– Он не прав.

Джаред вздохнул и опустил руку.

– Да, – неохотно согласился он. – И в то же время прав.

– Ты даже не представляешь, на что это...

– На что это похоже? – продолжил Джаред, поворачиваясь ко мне. Раньше он не был зол, но сейчас разозлился. – Я понятия не имею, каково это – расти геем в Коде? Это то, что ты собирался сказать? Потому что это чушь собачья, и ты это знаешь. Я точно знаю, каково это, когда весь город судачит о том, кто делит со мной постель. Моя сексуальная жизнь была практически на первых полосах газет в те времена, когда ты прятался в своем маленьком теплом шкафу, так что не веди себя так, будто ты первый, кто прошел этот путь.

Я отступил на шаг, ошеломленный, и замолчал. Как я мог забыть? Из всех парней в «маленьком клубе молодых христиан» Коды Джаред был единственным, кто вырос здесь. Он был первым человеком после мистера Стивенса, кто по-настоящему засветился в Коде, но мистер Стивенс все еще оставался холостяком. Джаред и Мэтт были первой гей-парой, которая стала жить вместе и встречала осуждение города, куда бы они ни отправились. В основном, они были приняты, но я знал, что это было нелегко.

– Прости.

Он вздохнул, вспышка гнева прошла. Он бросил взгляд в сторону коридора, где исчез Анджело.

– Пошли, – сказал он, указывая на входную дверь. – Давай не будем искушать судьбу разговорами здесь.

Мы не ушли далеко. Я последовал за ним на улицу, где он присел на верхнюю ступеньку крыльца. Он посмотрел на меня, явно ожидая, что я присоединюсь к нему. Я посмотрел на другую сторону улицы, гадая, наблюдают ли за нами Джуниор или Трэвис, но мне было все равно. Во мне не осталось сил, чтобы сделать что-то, кроме того, чего ожидал Джаред. Я опустился рядом с ним, не в силах встретиться с ним взглядом. Я ждал, пока он решит, что именно хочет сказать.

– Ты прав, – сказал он, наконец. – Анджело понятия не имеет, через что ты проходишь. У него никогда не было семьи, которую он мог бы разочаровать. Он никогда не был в таком положении, когда ему было бы наплевать на мнение других. У него никогда не было причин прятаться в шкафу. Он, вероятно, был вне игры с того самого дня, как узнал, что значит «вне игры». Звучит просто, да? Он гей, и люди могут либо смириться с этим, либо отвалить, по его мнению.

– Вот именно, – начал я, чувствуя себя оправданным. – Это совсем другое.

Джаред поднял руку, останавливая меня.

– Я еще не закончил. Возможно, он не понимает, через что ты проходишь, но он прав в том, что ты приводишь довольно неубедительные аргументы в пользу предательства Ламара.

Предательство. Это слово эхом отозвалось в моем мозгу, звуча так правдиво, что я опустил голову, чувствуя себя самой большой задницей во всей Коде.

– Я понимаю, – продолжил Джаред. – Когда мы с Мэттом начали встречаться, у меня была та же проблема. Все эти годы я говорил себе, что у меня все в порядке, потому что никогда этого не отрицал. Но я был очень осторожен и никогда не подтверждал слухи. А потом появился Мэтт. Сначала мы были просто друзьями. Он проводил почти каждый день у меня дома, и это было прекрасно. Но когда он начал проводить там и ночи, я понял, что весь город только и говорит о нас.

Я кивнул.

– Я помню. – И впервые я посмотрел на него, изучая его профиль. Он сидел, откинув голову назад, позволяя солнцу освещать его веснушчатое лицо, его растрепанные темно-русые кудри, рассыпавшиеся по плечам. -Так что же произошло? – спросил я.

– Однажды вечером мы сильно поссорились на глазах у всей моей семьи. И после того, как он ушел, моя мама сказала мне: «Джаред, ты не можешь контролировать то, что думают другие. Некоторые люди будут смотреть на тебя свысока из-за твоего выбора, каким бы он ни был. Ты ничего не можешь с этим поделать. Единственное, что ты можешь сделать, это решить, как жить своей собственной жизнью». – Он засмеялся. – Я перефразировал, но общая идея такая.

Я тщательно обдумывал его слова, пока порывистый ветер Колорадо гнал золотые листья мимо наших ног.

– Другими словами, будь я проклят, если сделаю это, и будь проклят, если не сделаю, так что я могу делать то, что делает меня счастливым.

– Именно так.

Я покачал головой.

– Это не так-то просто.

– Я знаю, – сказал он. – И я понимаю. Правда. Но, ты не можешь продолжать использовать Наоми в качестве оправдания.

– А как насчет остальных членов моей семьи?

Он прищурился, глядя на меня.

– Это действительно из-за них? Или это потому, что ты слишком смущен, чтобы признаться, что тебя возбуждает другой парень?

– Я... – Я не смог ответить. Я чувствовал, что моя семья была частью этого, но, возможно, в меньшей степени, чем мне хотелось бы признать.

– Подумай о том, как сильно это ранит Ламара, – мягко сказал Джаред, – зная, что его чувства к тебе и твои к нему, это то, чего ты больше всего стыдишься в жизни.

Я снова опустил голову. Это была поза, которая становилась мне слишком знакомой. Стыдишься. Он выразил словом то чувство, которое я так упорно пытался отрицать. Я закрыл лицо рукой, заставляя себя не расплакаться перед Джаредом.

– Я не знаю, смогу ли я это сделать, – прошептал я.

Он хлопнул меня по спине и поднялся на ноги.

– Я тоже не знаю, сможешь ли ты.

Я едва мог дышать, когда выходил из дома Анджело. Я едва мог думать. От сдерживаемого горя, ненависти к себе и растерянности у меня так сдавило горло и грудь, что, казалось, я никогда больше не смогу вздохнуть полной грудью. Я хотел Ламара, но не мог заполучить его. Я хотел рассказать обо всем отцу и брату, но был слишком напуган. Я хотел быть тем человеком, к которому Ламар обратится, когда что-то пойдет не так, но мне нужно было поставить Наоми на первое место. Это было слишком тяжело, и я сделал единственное, что смог придумать. Я позвонил человеку, которому звонил с тринадцати лет.

– Ты дома? – Спросил я, когда Елена ответила.

– Да. Ты в порядке? Что случилось?

– Ничего. – Но я едва выдавил из себя это слово, и Елена, которая знала меня лучше, чем кто-либо другой в мире, несомненно, услышала напряжение в моем голосе, когда я пытался сдержать его.

– Это Наоми?

– С Наоми все в порядке. Грег дома? – Потому что я бы ни за что не смог поговорить с ней об этом, если бы он был там.

– Нет, он на работе. Дом…

– Буду через пять минут.

Она открыла дверь еще до того, как я постучал, ее глаза были широко раскрыты от тревоги. Один взгляд на мое лицо, и выражение ее лица сменилось со страха на озабоченность.

– Что происходит? – спросила она, когда я последовал за ней внутрь.

– Я просто… Мне нужно... О, Боже, Лейн, – я задыхался, обхватив голову руками. Зачем я пришел? Потому что теперь, столкнувшись с ее непоколебимой заботой и сочувствием, я не мог ничего скрыть. Я чувствовал, как оно нарастает, прокладывая себе путь к вершине, горячее, жалкое и унизительное, но в то же время совершенно неподвластное моему контролю.

– Ох, Дом, – сказала она. Она усадила меня на диван, обняла, зарылась губами в мои волосы. – О, милый, ты такая глупая, горячая штучка.