Текст книги "Поцелуй победителя (ЛП)"
Автор книги: Мари Руткоски
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Глава 39
На следующее утро полил дождь, не проявляя никаких признаков скорого завершения. Сапоги Арина вязли в грязи, пока он помогал Кестрел готовить коня. Дождь только усилился, впечатывая капли в землю, подобно гравию.
Арин поднял взгляд к небу.
– Ужасный день для верховой езды.
Ему ненавистно было смотреть, как девушка собиралась в дорогу.
Кестрел вытерла воду с лица, взглянув на Ришу, которая запрокинула голову и, закрыв глаза, подставила лицо дождю.
– Кому как, – ответила Кестрел, – благодаря дождю, меньше вероятность того, что валорианский шпион заметит, как из нашего лагеря выехал небольшой отряд.
Это правда. Впереди простирался серый туман. Арин словно расческой убрал пятерней капающие волосы со лба. Он старался вести себя, как ни в чём не бывало. Но его нервы искрились, как лезвие о точильный камень.
Кестрел коснулась его щеки.
– Дождь нам на руку.
– Иди сюда.
Она была на вкус как дождь: прохладная, освежающая и приятная. Пока он целовал её, губы девушки потеплели. Арин чувствовал, как её одежда прилипла коже. И он забылся.
Кестрел пробормотала:
– У меня есть кое-что для тебя.
– Это совершенно необязательно.
– Это не подарок. Я даю тебе это на хранение, пока не вернусь. – Она вложила ему в ладонь жёлтое в крапинку перышко.
А потом, спустя несколько мгновений, Кестрел исчезла за дождевой завесой.
* * *
Земля сочилась влагой. Грязь забрызгала Арину штаны, когда он помогал грузить телегу припасами. Арин переживал, он всё думал о «Клыке и Жале», спрятанных в седельной сумке Кестрел, да и грязь кругом замедляла его работу. И он расстраивался всё сильнее и сильнее.
«Ох, ну не знаю, – откликнулась смерть, слегка ухмыляясь, – а мне нравится слякоть».
Арин остановился. «Серьёзно?»
В ответ он услышал лишь дождь.
Арин сосредоточился на другом. Он обдумывал возможности своей армии. Армии генерала. И медленно у него сформировалась стратегия; стратегия, которая высвободила эмоцию, близкую к удовольствию. Он осознал, что это было обещанием мести: прямо на кончиках пальцев.
* * *
Дождь громко барабанил по брезенту шатра принца, пока тот внутри изучал карту, исписанную пометками Арина.
– Твои люди будут лучше сражаться в дождь, – сказал Арин.
– К тому времени, как наша армия выстроится на позиции, он может уже и закончиться.
– Но грязь никуда не денется. Подумай о тяжёлой валорианской броне у высших чинов. Наша кожаная. Большинство из них увязнет в грязи.
– Но не на мощёной дороге. – Рошар не то чтобы хотел разрушить стратегию Арина, просто прощупывал ее, проверяя на прочность. – Они превосходят нас в кавалерии. Генерал учтёт плохие погодные условия. Вооружённая пехота тяжелее, а значит, хуже лошадей, вязнущих в грязи. Они попытаются обойти нас с конницей.
– Именно. – Арин легонько постучал по карте, где оставил пометки вдоль дороги, открытой и ровной, которую по обе стороны окаймлял лес. – На это и расчёт.
* * *
– На что это похоже, – спросила Кестрел Ришу, – иметь такой дар меткости?
На что принцесса холодно ответила:
– У тебя нет никаких доказательств относительно моих талантов.
Но Кестрел прекрасно помнила соревнование по стрельбе из лука на лужайке дворца, и как Риша демонстрировала бездарность в обучении, и как последняя выпущенная ею стрела поразила центр мишени с такой силой, что прошла насквозь, почти до половины собственного древка.
– Когда-то мне очень хотелось иметь такой талант, а потом перехотелось. И вот сейчас я вновь хочу.
Риша пожала плечами.
– Я это переросла.
– Рошар был моложе тебя нынешней, когда приехал с тобой на территорию Валории. Когда тебя схватили.
– Предали.
– Ты отказалась идти с ним?
Принцесса заёрзала в седле.
– Я была совсем ребёнком и хотела проявить себя. Дети стремятся угодить. Они так стараются. Мои брат с сестрой использовали это против меня.
– И Рошар был за это жестоко наказан.
– И что? – Риша развернулась в седле, чтобы встретиться взглядом с Кестрел. Глаза принцессы горели, её коричневая кожа блестела гладкостью под дождем, полные губы были сжаты.
– Ты могла бы поговорить с ним.
Риша фыркнула.
– Ты говоришь о прощении. Прощение оно такое... скользкое. Как вся эта грязь вокруг.
Кестрел вспомнилось лицо отца в огненном отблеске на пляже Лерален.
– Это разрушает, – сказала Риша. – Тебе это известно.
Кестрел охватила тревога. Она не знала, что дальше собиралась сказать Риша, но девушка уже не хотела это слушать.
– Тебе, жаждущей смерти собственного отца.
* * *
Трупы валялись в канаве, недалеко от виноградников Сифии.
Дождь смыл все следы. Однако для Кестрел не составило труда представить ход событий.
Она буквально вобрала их в себя: как сопровождение императора захватило усадьбу и вывело геранцев, живших там, на улицу. Как им велели бежать вперёд. Девочка, лежавшая в канаве, потеряла туфлю. Её маленькая ножка была вся черна от грязи. Туфля... Кестрел искала её под дождем, борясь с нарастающей паникой. Ей просто необходимо было найти обувь этой девочки, словно поиск потерянной туфли заставит исчезнуть дым, всё ещё курящийся от мёртвой женщины, державшей ребёнка за руку. Тучи никуда не спешащих насекомых. Туфля поможет абстрагироваться от трупного запаха разложений, который только усилился дождём. Она поможет сдержать желчь, подкатившую к горлу Кестрел.
Но когда девушка нашла туфлю, застрявшую в корнях дерева, стелька продолжала держать форму ноги девочки. Кестрел будто видела вживую отпечаток её ножки.
Найденная туфля не убавила ужаса. Он обосновался глубоко у неё в животе, тяжёлый, как удар взрослого.
* * *
Они с остальными пятью дакранскими солдатами притаились в куцых виноградниках. Риша вглядывалась во двор со стороны кухни усадьбы, самое слабое место в доме. В дождливой ночи светилось всего несколько окон.
Кестрел облизнула мрачные губы и вцепилась в ранец. Она представила, как колода карт подрагивает, лежа в бархатном мешочке.
Она вспомнила ужин с императором. Десерт подавался с хрупкой сахарной вилкой. Их встречи всегда вызывали у неё подобные чувства: что ни возьми – оно буквально крошилось у неё в руках. А ещё ей вспомнилось, как после охоты, будучи уже в императорском дворце, она поняла, что император выкрал или покалечил её собаку, только потому, что она её любила. «Моему отцу нужно, чтобы ты любила его больше всех», – сказал тогда Верекс.
«Приглядывай лучше за собой», – сказал он тогда.
«Если ты решишь сыграть против отца – проиграешь».
Прикосновение к руке. Риша.
– Я тебя плохо знаю, – тихо произнесла принцесса. – Но из того, что мне рассказывал Верекс и видела я сама, могу твердо сказать, что тебе не нужен дар в обращении с оружием. Ты сама по себе прекрасное оружие.
Кестрел внимательно посмотрела на Ришу, которую почти полностью укрывала тень, только глаза мерцали. Кестрел почувствовала медленно нарастающий лёгкий трепет, волнующий кровь. Она очень хорошо его знала.
Её худшая черта. Её лучшая черта.
Желание выйти на первое место, чтобы припечатать своего противника большим пальцем.
Вспышка гордости. Её разум в окружении голодного ряда, напоминающего лисьи зубы.
Позже, на рассвете, когда император вытащил кинжал Кестрел из ножен и приставил его кончик к горлу девушки, она вспомнила, что усадьбе изначально была уготована роль ловушки. Вопрос только в том, кто кому её приготовил: она императору или это ей выпала участь стать жертвой.
Кестрел коснулась руки Риши.
– Спасибо.
И все они двинулись сквозь тьму к дому.
* * *
Алая заря. Ясное небо. Вода блестит в щелях брусчатки по дороге в Лерален.
Арин и Рошар вели армию на запад быстро, насколько это было возможным. Они добрались до позиции, которую выбрал Арин.
Задание первое: выгрузить сотни заточенных кольев, которые Арин отдал приказ выстругать.
Второе: вогнать их в размокшую землю вдоль дороги.
Третье: расставить последние мешки с порохом вдоль дороги. Рассыпав их в небольшие, туго набитые узелки.
И четвертое: ждать, стараться не думать о Кестрел, о том, как она уже добралась до Сифии и, возможно, уже сыграла партию в «Клык и Жало» с императором, и выиграла или проиграла.
* * *
Вся семерка крадучись, прячась в углах особняка, пошла к своей цели. Риша не шла, а словно плыла, плавно, эфирно, а когда ей в коридоре повстречались солдаты-валорианцы, её нож вошёл в их тела, как в масло, не встретив никакого сопротивления. Валорианцы в ответ не издали ни звука. Было так тихо, что можно было услышать, как на пол закапала кровь.
Они получили доступ к верхним этажам и начали проверять спальни. Кестрел знала их расположение: в геранских домах спальни обычно выходили окнами на восток или на запад. Риша захотела проводить осмотр в одиночестве, к досаде дакранцев, которые было двинулись за ней, но получив в ответ решительный отпор в виде тихого шипения – отступили.
Она вернулась, на лезвии крови было больше, чем когда она уходила.
– И хватит, – прошептала она.
– Нужно вести себя тихо, – напомнила Кестрел. – Нам необходимо попасть в покои императора без лишнего шума. Мы не можем сражаться со всеми.
Риша фыркнула.
– Я могу.
Раздражение принцессы поблекло. В следующий раз, когда они столкнулись с валорианцами-стражниками (опять с парой), она милостиво позволила дакранскому солдату выстрелить в одного из них из арбалета, в то время как сама оттащила другого с линии огня, зажав рукой рот. Это была женщина.
Риша коснулась кончиком своего кинжала нежной кожи женщины под широко распахнутыми глазами.
– Веди себя тихо, – прошептала Риша, – сохранишь глаза. Веди нас в покои императора.
Стражница повела их к широкой двери в геранском стиле из тигрового клёна: гладкая древесины с небольшим количеством резьбы, немногим отличающаяся от подернутого рябью косяка. В коридоре мерцало бра. Свет от масляной лампы, благодаря витражам, украсил древесину причудливым цветным узором.
– Сюда? – спросила Кестрел. Через замочную скважину струился свет.
Женщина кивнула.
Риша убила её. Тело обмякло. Кровь ручьями хлынула на сапоги Кестрел. Она заставила себя вспомнить о девочке, потерявшей туфлю, колоде «Клыка и Жала», шраме Арина, о его разговорах с богом смерти, о его вере в то, что именно с ним он и беседует, о бараках в пшеничных полях, о своей обнаженной спине в тундре на морозе, и чаяниях, что доза наркотика, выделяемая ей на ночь, избавит от любых воспоминаний.
– Открой дверь, – прошептала она.
Один из дакранцев, отобранный лично Рошаром, благодаря мастерству в этой области, встал на колени и развернул кожаный чехол с набором инструментов, а затем вставил два из них (тонкие и длинные, напоминающие вязальные спицы) в замочную скважину. Он поворочал ими, и спустя несколько мгновений раздался приглушенный щелчок – замок открылся.
Мужчина надавил на открывшуюся дверь легонько, словно руки его были лишь дуновением ветерка.
Риша вошла первой, за ней Кестрел. Девушки попали в холл роскошных покоев.
И немедленно стали жертвами нападения личной охраны императора, которая поджидала их, как только услышала щелчок замка.
* * *
Арин выстроил армию на западной дороге. Он расставил авангард широкими рядами, пересекающими дорогу, граничащую с влажной землей, вплоть до деревьев. За авангардом средние ряды перекрывали центр дороги.
Лошадь Рошара хлестала себя своим же хвостом и переминалась с ноги на ногу.
– Деревья превратили это место в нечто, напоминающее овраг. У нас не так много места для маневра.
– И у них не будет.
Утренний свет был чистым и свежим, бледным, как мякоть лимона. Арину казалось, что он сжимает ему горло. И его вкус полностью соответствовал ощущениям Арина: он был обжигающе живым.
* * *
Кестрел не смогла их сосчитать, не увидела, как стражи убили дакранцев, не осознала скорость движения Риши, когда принцесса отпихнула девушку к стене, создавая ореол безопасности вокруг неё. Она только слышала скользящие удары клинка Риши. Её арабески и пируэты. Безошибочность попадания. Парирование ударов. Удары тел об пол.
– Остановитесь, – крикнул кто-то. – Я хочу взглянуть.
Валорианцы отступили. С клинка Риши во все стороны полетела кровь, когда она взмахнула им, разрезая воздух. Она не собиралась повиноваться голосу. Кестрел схватила принцессу за руку. Девушка резко развернулась, на её лице читалось разочарование, словно она слышала голос, который был оборван жестом Кестрел на полуслове.
Император стоял на пороге, где прихожая перетекала в остальную часть покоев. Его поза была простой, непринужденной. Мгновение не было слышно ни единого звука, кроме дождя, барабанящего по крыше.
– Ты, – произнес он удивленно, когда его взгляд выцепил Ришу.
А потом и Кестрел.
Его глаза округлились.
– И ты, – радостно воскликнул он.
Он рассмеялся.
* * *
День разгорался. Солнце, казалось, парило в небе, стремясь взобраться ещё выше.
Арин ждал.
Ничего.
Ждал.
Ничего.
Он коснулся жесткой кожаной брони. Под ней прятались грудь и лёгкие. Кожа. Крапчатое жёлтое перо надежно укрыто в кармане его туники, прямо над сердцем.
«Забудь перо, – велела смерть. – Ты – дорога».
«Солнце».
«Небо».
«Под тобой конь».
Арин был спокоен. Он произнёс: «Боги когда-то жили среди нас».
«Верно», – ответила смерть.
«А почему ушли?»
«Ах, милое дитя, это твой народ нас покинул».
* * *
– Леди Кестрел, вы похожи на грязную дикарку. Что вы здесь делаете?
Она попыталась ответить.
– Надеялись прикончить меня во сне?
Но у девушки во рту всё пересохло.
– Может, вы пришли за дворцовыми сплетнями. Не сомневаюсь, что принцесса варваров уже рассказала всё самое интересное. Разве нет?
Кестрел сглотнула. Она поняла, что её рука сжала кинжал до белизны костяшек.
– О, полагаю, вы хотите узнать последние новости об отце. Так позвольте рассказать: он вас не оплакивал.
Кестрел слушала императора, и ей казалось, что его голос доносится откуда-то издалека.
–… Не скучает по тебе.
–… И никогда не скучал. Вспомни, сколько времени он проводил дома. Совсем мало. Как неловко он себя чувствовал в людных компаниях. Как пришлось умолять его остаться в столице. О да, я это слышал. А вот то, чего ты не знала: он был рад твоей ссылке на север. Я видел, как эта ноша упала с его плеч.
–… Он выглядит счастливее.
–… Моложе.
–…Свободнее.
Император перевёл взгляд с неё на Ришу, а потом и на дакранских солдат, ставших мертвецами на окровавленном полу.
– А ты, Кестрел, изобретательна. Я дам тебе то, о чем ты просишь. Ты пережила рудники, выжила в тундре, в войне... и не опустила руки до сих пор. Завела... – его взгляд метнулся к Рише, – интересных союзников. Но мой страж превосходит вас обеих и у меня не займет много времени, чтобы поднять весь дом. Я мало о чём сожалею, но моё решение посадить тебя, вместо того, чтобы убить, попахивает брезгливостью... или, скажем, излишним беспокойством за благополучие твоего отца. Знаешь, а ведь он ни разу не упомянул о тебе с тех пор, как рассказал о твоей измене.
– Он бы и не упомянул, невзирая на любые чувства, которые испытывал.
– Как бы там ни было, – продолжил говорить император елейным голосом, – я мог бы убить тебя прямо сейчас, и он бы никогда об этом не узнал. А если бы и узнал, то какая разница? Что бы могла значить для него жизнь какого-то предполагаемого убийцы?
– Я пришла сюда не для того, чтобы убить вас.
И вновь его губы растянулись в тонкой улыбке.
– Я пришла сюда, чтобы вызвать вас на дуэль.
– Да неужели?
– Одна партия в «Клык и Жало». Если я выиграю – конец войне. Вы уходите. Пересекаете море. Все, до единого валорианца.
Император издал смешок, как будто был удивлен. Он провел пальцем по морщинке, давно поселившейся между бровей, а потом развел руками:
– Что я получу в случае победы?
– Всё, что захотите из того, что я могу дать.
Он постучал указательным пальцем по губам.
– Мда, не густо.
– Уверена, вы что-нибудь придумаете.
– А если я соглашаюсь и проигрываю? Ты положишься на то, что я сдержу слово?
– Валорианец чтит данное слово.
– Да, – протяжно произнес он. – Чтит.
– Рише даруется свобода, при любом исходе.
– Я подожду здесь, – сказала принцесса, – с вашей стражей, если желаете. – Она окинула их презрительным взглядом, давая понять, что считала их шансы на выживание призрачными, раз уж решила закончить то, что начала. – До завершения игры.
Кестрел сказала:
– Мы будем играть без свидетелей.
– Сколько условий, – сказал император, – но конкретно это я бы не променял ни на что другое.
– Так вы согласны?
– Признаюсь, мне любопытно.
– Согласны?
– Справедливости ради замечу, что я играю куда лучше тебя.
– Увидим.
* * *
Арин услышал треск деревьев.
Геранский шпион. Он бежал к Арину. Его лицо блестело от пота.
Валорианцы на подходе.
* * *
Император привел её в свою спальню. Летнее бельё на кровати было тонким, простыни лежали в беспорядке. Она увидела вмятину на подушке, след от головы. В комнате пахло его маслами: порошкообразным перцем, резким сладким бальзамом. В чёрные стекла бился дождь.
– Умойся, – сказал он.
В углу стояла туалетная раковина с зеркалом. Девушка сделала, что было велено, хотя её лицо не так уж и испачкалось. Что Кестрел поразило, так это незнакомка, отразившаяся в зеркале, и она постаралась как можно меньше смотреть на себя. Но невозможно было не обратить внимания, к немалому её удивлению, что глаза ее теперь, на фоне загорелой, покрытой веснушками кожи, казались светлее. А лицо выглядело волевым.
Она сложила полотенце и присоединилась к императору, который стоял у восьмигранного стола. Он достал бутылку вина и два бокала.
– Я обслужу, – сказала она, отчего во взгляде императора заиграло веселье. Император определенно наслаждался своим положением. Она разлила красное вино, но никто из них не прикоснулся к бокалам. Они оба знали, что каждый подозревает другого в некой ловкости рук, что позволила незаметно подсыпать яд в бокал.
– Разоружись, – приказал он.
– Непременно, если и вы поступите так же.
Он отстегнул свой кинжал и положил его аккуратно, но уверенно на стол. Пальцы Кестрел пошарили по поясу, пока не нашли крепление и не отстегнули оружие.
Кинжал Арина рядом с императорским клинком смотрелся простоватым, но в то же время сильным, как и её непривычное лицо в зеркале.
– Интересно. – Император погладил его. – Новое приобретение? Возможно, это будет моим призом, когда я выиграю.
– Если это то, чего вы хотите.
– Я ещё не решил, чего хочу.
Она открыла ранец, положила колоду карт в бархатном мешочке на стол и собралась было усесться за него.
– Не так скоро. – Он протянул руку. Девушка вручила ему ранец, который он пристально осмотрел. Удовлетворенный тем, что ничего эдакого в нём не обнаружил, мужчина бросил его на пол и сказал: – Ты же не станешь возражать, если я для пущей убедительности, обыщу тебя на предмет припрятанного оружия?
У неё по коже побежали мурашки.
– Я даю вам слово, что безоружна.
– На слово предателя едва ли можно полагаться.
Кестрел выпрямилась и ни разу не шелохнулась, пока его руки шарили по её разоблачённому от доспехов телу. Пальцы императора нигде не задерживались, пока не подобрались к девичьему горлу, а потом надавили посильнее, чтобы почувствовать пульс, подскочивший и помчавшийся вскачь без оглядки.
Он сказал:
– Можешь и меня обыскать.
– Нет.
– Уверена? – На долю секунды Кестрел показалось, что он хотел вынудить её признаться, что ей не хочется прикасаться к нему.
– Я вам доверяю.
– Ну что ж, маленькая лгунья, давай сыграем.
* * *
Приближающаяся армия валорианцев производила впечатление серебряной реки, искрящейся солнечными зайчиками на солнце.
Арин взглянул на этот поток через подзорную трубу. Генерала он не обнаружил.
Донёсся тоненький свистящий вой.
Арин опустил подзорную трубу.
Вой прекратился.
Крик боли.
Стрела застряла в горле геранца.
Воздух проткнул поток стрел. В них, из-за деревьев по обе стороны от дороги, стреляли валорианские Всадники.
* * *
Они расселись. Кестрел откинулась на спинку стула, развязала бархатный мешочек и высыпала колоду на стол.
Она потянулась, чтобы перетасовать её, но, как Кестрел и предполагала, император не дал ей этого сделать.
– Давай-ка, для начала убедимся, что эта колода не отличается от прочих, не возражаешь? – поинтересовался он.
Он оглядел рубашки и лицевые стороны. Когда убедился, что в колоде надлежащее количество Клыков и Жал, он перевернул их рубашками вверх и перемешал. Его лицо выражала спокойствие, но руки излучали нетерпение. Он коснулся каждой карты, но едва-едва. Ему не терпелось сыграть.
Кестрел внимательно всмотрелась в его лицо. Похоже, он не заметил, что четыре карты блестят больше прочих. Помог сумрак позднего часа. Он взял себе карты.
Желудок Кестрел стянуло в тугой узел, когда она заметила, что заветные четыре карты остались в колоде, из которой они с императором по очереди будут тянуть карты на протяжении всей игры.
Она взяла себе карты. Арин как-то предупредил её, что когда у неё шансы на победу очень велики, отсутствующий вид весьма определенно демонстрирует окружающим её уверенность. «Не думаю, что это кто-то замечает, – сказал он тогда. – Выражение твоего лица не меняется. У тебя нет какого-то особого жеста, и мышцы не начинают непроизвольно подёргиваться. Я просто интуитивно чувствую появление энергии внутри тебя, которую не могу постичь, а если бы мне все же это удалось, то меня бы ударило этим как молнией».
Она старалась не думать о своем плане, переживая, что даже сама мысль об этом отразится на её лице. Кестрел почувствовала, что нынешнее выражение лица застыло, как глина в печи.
«Играй, Кестрел».
Она открыла первую карту. Император сделал то же самое.
Она обнаружила, что молится богу Арина. «Прошу тебя, пусть это закончится побыстрее».
Но ответа она не услышала.
* * *
– Держать строй, – прокричал Рошар, когда стрелы полетели в них. Восточные арбалеты выстрелили в деревья.
Рошар приказал Хашу, своей правой руке, вести его часть войска в лес слева от дороги. На себя же Рошар взял правую сторону.
– Мы позаботимся о Всадниках, – сказал он Арину, – ты командуй наступлением на дороге.
Арин ухватил принца за плечо.
– Ты увязнешь в грязи. И вы будете как на ладони у Всадников, они вас перестреляют ещё до того, как вы доберетесь до деревьев.
– Выбора особого нет. Продолжай вести ответный огонь. Дакранские лучники – жители равнин. Они знают своё дело.
– Но они не боги.
– Станут ими, чтобы защитить своего принца.
А потом Рошар ушёл и Арин сосредоточил все свое внимание на дороге, потому что враг несся лавиной прямо на них. Осталось совсем чуть-чуть. Они почти здесь. Почти...
Здесь.
* * *
Пока они играли, дождь сошёл на нет. Бокалы вина так и стояли нетронутыми. В колоде всё ещё лежали, притаившись среди других, четыре крапленые карты.
Наступила очередь императора делать ход. Он потянулся к колоде, но остановился. В его жестах наблюдалось слишком много театральности. Он ни в чём не сомневался и даже не пытался притвориться нерешительным, открыто издевался над нерешительностью как таковой, потому что прекрасно знал, что именно это она сейчас испытывает.
– Ходите уже. – Голос Кестрел был твёрд.
– Я думаю.
Она ничего не сказала.
– Разве тебе не интересно, о чём я думаю? – Он откинулся на спинку стула, его посеребренная щетина замерцала в отсвете лампы. Император прижал пальцы к губам, не так уж сильно, но достаточно, чтобы кожа его щек немного обвисла. Его жест обнажил возрастные морщинки, обосновавшиеся возле рта. Что-то его очень обрадовало.
Затем она увидела, что его взгляд переместился на её руки.
Они дрожали. Кестрел прижала их к столу.
– Я думаю о том, что потребую от тебя, когда выиграю, – сказал он. – Самое привлекательное в этой сделке то, что твоё предложение поразительно открытое. «Что угодно».
Стоило выразиться иначе, хотя, что ещё она могла сказать, ведь именно эта фраза заставила его согласиться на игру в предвкушении удовольствия от того, что он делал сейчас.
– Я мог бы заставить тебя преподнести мне Арина из Герана на блюдечке, – сказал император. – Он же хотел сдаться ради тебя.
Её будто оглушило.
– Я не закончил с лицом этого мальчишки. – Император толкнул пальцем рукоять кинжала Кестрел.
Движение кинжала отозвалось негромким звуком, который будто оцарапал ей позвоночник.
– Не исключено, что теперь не его лицо меня так привлекает. С удовольствием посмотрел бы, что можно сотворить с тобой.
Тишина.
– Что скажешь, леди Кестрел?
Его взгляд опустился на её плечо. Он продолжал говорить ласково, множа пункты списка, а разум Кестрел раздирали противоречивые мысли: названия выбранных им орудий пыток, способные причинить ей как можно больше боли, подразумевались для конкретных действий или ему просто хотелось, чтобы она надеялась, что он на самом деле с ней так не поступит, и эта надежда была вершиной самой изысканной формы жестокости.
Стук сердца бешено отдавался в ушах. Ничего не выходит. Она совершила ужасную ошибку, придя сюда.
– Разумеется, – закончил свою мысль император, – с таким предложением, что ты сделала, у меня карт-бланш.
* * *
Арин приказал своему авангарду разделиться на две части и прижаться по бокам дороги.
Мешочки с чёрным порохом были подожжены.
Валорианская кавалерия встала на дыбы от того, что увидела. Но слишком поздно.
Мешочки разорвались под их копытами. В воздух взлетели куски брусчатки.
* * *
– Пропускаете ход? – спросила Кестрел.
– Отнюдь.
– Страшно играть.
– Мы оба знаем, – ответил он, – кому здесь из нас страшно.
Она взяла бокал с вином и отпила.
– Я восхищаюсь твоей любовью к азартным играм. – Император тоже взял свой бокал и отпил из него. – Это просто были мои мысли вслух. От размышлений никому нет вреда.
– Я вот тоже кое над чем думаю. Почему мой отец так сильно уважает вас?
Император опустил кубок на стол.
– Он мой друг.
– И всё же, вы говорите такие вещи о нём.
– Его здесь нет, но даже если бы и был, то ему было бы всё равно.
– Это не так.
Император внимательно оглядел девушку.
– А ты не похожа на него. Разве что глазами.
– Почему? – Вопрос сам собой сорвался с ее губ.
– Что «почему», Кестрел? – почти нежно спросил он.
У неё сдавило горло. Глаза жалили слёзы. Она осознала, что совсем позабыла об игре... и возможно, именно это было в намерениях императора. Она не хотела спрашивать и всё же не смогла удержаться, просто не смогла ничего с собой поделать, как и с болью в сдавленном голосе:
– Почему он выбрал вас, а не меня?
– Ах, это... – Император потер сухие ладони и, сложив их конусом, слегка погладил друг о друга. – До сих пор у меня был очень занимательный вечер. Что, надо признать, только твоя заслуга. И я чувствую, что должен отплатить тебе той же монетой. Итак: правда. Траян не был мне другом... поначалу. Он был мне необходим для достижения моих целей. Мне хотелось военной доблести. Имперской экспансии. Я же, в свою очередь, давал ему возможность получить то, что хочет он. А он хотел, ни больше ни меньше, увидеть однажды свою дочь во главе империи. Понятные амбиции. Хотя, возможно, наша дружба зародилась не тогда. Мы знали друг друга задолго до твоего рождения. Он редкого ума человек. Есть некое удовольствие в поисках равного себе. Возможно, всё началось именно с этого. А потом переросло в нечто большее... – Он пожал плечами. – Возможно, так случилось потому, что он знал, какой я с другими, и знает, что с ним я совсем не такой. Я ценю Траяна. В конечном итоге, когда он пришёл с письмом в руке, кричащем о твоем предательстве, и понял, что ты ему лгала, выбор между тобой и мной стал выбором между тем, кто его любит и кто не любит.
По щекам Кестрел потекли слёзы.
Император похлопал девушку по холодной руке.
– Полагаю, нам больше не стоит обсуждать твоего отца.
Он сделал ход.
* * *
В воздухе стоял запах серы и горелой конины. Криков было так много, и они были такими громкими, что Арин не мог их разобрать. Просто звуковой поток, от которого закладывало уши.
Валорианцы барахтались в собственной крови на взорванной дороге. Но стрелы Всадников продолжали пронзать воздух. Арин увидел, что один из булыжников разбил лицо геранскому солдату. Тело лежало наполовину в грязи, наполовину там, где ещё несколько мгновений назад была дорога.
Арину никак не удавалось найти взглядом генерала. Валорианская армия была огромной. В результате взрыва пострадало всего несколько рядов их кавалерии.
Ещё один конный отряд валорианцев передвинулся вперед на позицию.
* * *
Кестрел проигрывала. Ранее император мешкал, чтобы ей просто было неуютно, и он упивался этим, кусал и жалил её, будто змея, и наблюдал, как она корчится от боли. Тактика же медлительности Кестрел имела другую природу. Ей требовалось время, чтобы как можно на дольше растянуть игру. Если раньше она хотела, чтобы та закончилась быстрее, то теперь ей требовалось больше времени.
Четыре блестящие карты в колоде подмигнули ей. Она знала их значения. Волк – она сможет её использовать, окажись та у нее в руке. Или даже пчелу.
Её разочарование возросло.
Слёзы на щеках высохли, стянув кожу солью. Она не могла не думать о том, что император наговорил об отце. Не могла отделаться от воспоминания о том, как он сказал, что она разбила ему сердце.
Будь он здесь, она бы закричала на него. Он разбивал ей сердце снова и снова, много лет. Он пытался внушить ей собственное представление о чести. Какой он хочет, чтобы она была. А не такой, какой она должна была быть на самом деле.
Кестрел почувствовала, как её позвоночник вытянулся в струнку.
Его чёртова преданность долгу и чести.
Когда пришла её очередь вытащить карту, она не стала выбирать краплёную.
* * *
– Тише, – крикнул Арин.
Его конь тряхнул головой. Авангард Арина все еще держал строй: те несколько основных рядов, перебегавших дорогу к деревьям.
Валорианская кавалерия тоже времени даром не теряла. Она бросилась прямо к ним, готовая прорвать ряды Арина. Арин видел, как вражеские войска выстроились клином. Левая и правая стороны вынужденно сбавят скорость при столкновении и попытаются взять в окружение ядро армии Арина, проскакав вдоль дороги, где авангард примет бой.
«Да, – сказала смерть, – славно».
* * *
Император вытащил краплёную карту. Кестрел издала неопределенный звук и отвела взгляд с тем, чтобы он не смог прочесть выражение её лица.
Окна посветлели. И впервые она смогла разглядеть причудливые узоры витражей. Глухой ночью они казались чёрными. Теперь же в тусклом отблеске зари они покраснели. А в скором времени явят всю свою красоту. Цветы, богов, нос судна. Взмах птичьих крыльев.
Это была восточная комната. С зарей она явила всю свою роскошь.
* * *
Армии схлестнулись. Центр авангарда Арина объединился вокруг него. Но края – как и планировалось – распались, солдаты намеревались отступить в лес.
