Текст книги "Поцелуй победителя (ЛП)"

Автор книги: Мари Руткоски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава 37

Рошар стоял в одиночестве возле своего шатра. И Кестрел поняла, что имел в виду солдат, когда описал лицо принца. Она давно привыкла к его увечьям и уже редко обращала на них внимание. Но сейчас эмоции так сильно исказили черты его лица, что оно превратилось в уродливое месиво: маску потери, перекошенную злобой и стыдом.

Арин подошел к нему. Широко распахнутые глаза преисполнены беспокойства.

– В чём дело? Что произошло? – скороговоркой проговорил он на дакранском.

– Моя сестра не хочет говорить со мной. – Рошар прочистил горло. – Без тебя. – Его взгляд соскользнул с Арина и переместился на Кестрел. – Вас обоих.

И тогда Кестрел вспомнила, что у Рошара была не одна сестра.

Все трое вошли в шатер, принц замыкал шествие – плечи поникшие, глаза смотрят куда угодно, только не на Ришу, стоявшую в центре. Её валорианские косы пропали. Девушка подстриглась очень коротко, на манер восточного народа, глаза были подведены королевскими цветами, руки грациозно сложены. Воздух в шатре стал раскалённым и густым.

– Сестра, – начал было говорить Рошар, и осекся.

Она проигнорировала его. Её взгляд остановился на Кестрел, которая не понимала причины нахождения здесь девушки, как и её враждебности по отношению к собственному брату, которого Риша не видела, скорее всего, с тех самых пор, как была взята в заложницы империей, еще будучи ребёнком.

– Я пришла торговаться, – сказала Риша.

– Мне нечего тебе предложить, – с осязаемой болью в голосе произнес её брат.

– Я торгуюсь не с тобой.

– Мне так жаль, Риша, сестрёнка...

– Я доверяю тебе, – сказала она, обращаясь к Арину. – В то время как эту, – она кивнула подбородком в сторону Кестрел, – Верекс высоко ценит.

Рошар сказал:

– Я сожалел об этом каждый день, с тех пор, как последний раз тебя видел.

– И о чём ты сожалеешь больше всего? Об этом? – Она указала на его увечья.

– Нет.

– О том, как тебя убедила старшая сестра?

– Да.

– Или о том, когда ты увидел, как валорианцы забирают меня?

– Да.

– Или ты пожалел о содеянном, когда объяснил девочке, что ей придётся ненадолго уехать, и что она должна притвориться, будто удивлена, что её взяли в заложницы. И все это ради того, чтобы убить кое-кого.

Кестрел почувствовала напряженность Арина в том, как он смотрел на принца. Он выглядел очень обеспокоенным – руки с чуть приоткрытыми ладонями по швам, словно его друг готов был вот-вот развалиться на части, и Арину нужно быть готовым в любое мгновение броситься вперед, чтобы собрать его.

– Разве так трудно убить человека? – продолжила говорить Риша. – Особенно, зная таланты девочки. Только взгляните на эту миловидную крошку. Как она ловко умеет обращаться с кинжалом. Ну просто гений. Ещё никто не видел столь юной мастерицы. О да, она с лёгкостью убьёт валорианского императора.

И Кестрел всё поняла.

Рошар сказал:

– Я сожалею обо всем.

– Знаешь, все эти годы я неустанно гадала, был ли ты слаб, чтобы позволить нашей сестре управлять тобой, или просто глуп.

– Я просто не подумал...

– О том, что случилось бы со мной после того, как я убила бы императора? Брат, а я думала об этом, когда бродила по залам императорского дворца. Когда я изучала их язык. Играла в игры с их принцем. Я думала о том, что сделают валорианцы с маленькой девочкой, убившей их императора.

У Кестрел сжались лёгкие, будто от давления. Когда её отец отказался от своей дочери, он превратился в нечто иное. Более напоминая глыбу матового стекла. Ей хотелось приподнять хотя бы часть его предательства и показать его Рише, чтобы спросить, так же он выглядит и весит, как тот груз, что она носит в сердце, и станет ли он со временем легче, а может, и вовсе растает, как лед.

Но еще Кестрел заметила в глазах Рошара, что того гложет вина. Может быть, она и не должна жалеть его, и все же жалела.

Арин сказал:

– Скажи, чего ты хочешь.

Риша устроилась в кресле из тикового дерева.

– Я ни за что не убью отца Верекса. Но... – Она махнула рукой в их сторону, – вы можете, с моей помощью. Избавившись от императора, вы сможете победить в этой войне без открытого боя.

– Подожди, – вмешалась Кестрел и осторожно добавила: – Тебя не должно быть здесь. Верекс сказал, что ты в безопасности, при дворе.

При упоминании имени Верекса, гнев Риши стал чуть слабее.

– Верекс уехал и меня ничто там больше не удерживало. И я сбежала.

– И нашла дорогу сюда? Вот так просто?

Принцесса пожала плечами.

– Нетрудно найти безопасный проход, если ты готов убить за это.

Арин спросил Кестрел на геранском:

– Что думаешь?

Она заметила, что Арин перешёл на родной язык, и поняла, что он считает, так будет безопаснее, но не рискнула ответить ему при Рише. Она не сказала, что генерал Траян мог подослать к ним озлобленную восточную принцессу в качестве соблазнительной приманки. Кестрел опасалась ловушки.

– Какую помощь ты нам предлагаешь?

– Я могу сказать, где будет император в сопровождении гвардии из нескольких человек, отдельно от армии.

– Откуда у тебя это информация?

– Двор.

Кестрел это не понравилось. Слишком просто.

– Ты пока так и не сказала, что хочешь в обмен на это.

Риша, не сводя взгляда с Арина, произнесла:

– Обещание, что Верекс не пострадает. Что его защитят.

Арин вздрогнул.

– У меня нет стремления как-то навредить принцу, – как бы обороняясь, ответил он.

Но Рошар переменился в лице... и Кестрел неожиданно поняла, в чём дело.

– Нет, – сказала она ему тоном выше. – И не должно быть впредь. Его смерть тебе ничем не поможет. Будет лучше, если он унаследует империю. Он станет другом востоку.

– Это не имеет никакого значения, – вмешался Рошар. – Наша королева разобьёт империю, если сможет. Убийство императора поможет выиграть войну. Верекс может стать политическим союзником. Но если он унаследует Валорию, то эта страна всегда будет угрозой для нас... и для тебя, Арин.

– Место Верекса может занять и другой, – уверенно заявила Кестрел. – Если принц умрёт, Сенат изберет нового императора.

Серые глаза Арина потемнели.

– Им станет валорианский генерал.

Рошар пожал плечами.

– Пока мы и его не устраним. Если мы ликвидируем все основные фигуры «Пограничных Земель», что тогда останется делать сопернику? Только сдаться.

– Ты забыл самую важную составляющую в этой игре, – сказала Риша. – Меня.

Плечи Рошара напряглись. Кестрел почувствовала нарастающее беспокойство.

– Мы с Верексом поженимся, – сказала принцесса.

– Союз между востоком и западом, – медленно проговорил Рошар.

Кестрел искала глазами глаза Арина, но когда их взгляды встретились, она не смогла прочесть его.

– Для тебя ничего хорошего, геранец, – сказал Рошар, обращаясь к Арину. – Твой полуостров застрянет аккурат посередине.

Риск оставался всегда, даже выиграй они войну: Геран всегда может быть захвачен западом или истощен востоком. Но сейчас Кестрел смотрела на это, как на возможное будущее: таким образом брак между императором и дакранкой может стать единой силой, правящей всем континентом. Геран исчезнет.

– Решайтесь, – сказала Риша, – или я уйду. Моя информация в обмен на безопасность Верекса. Да или нет.

Арин встретился взглядом с Кестрел. Суровый рот, мрачный взгляд, спрашивающий, стоит ли оно того.

Она подумала о руке императора на плече отца.

О ключе, который Верекс послал в северную тюрьму.

Друг. Доброе сердце.

Но Рошар был прав.

Кестрел знала, что бы выбрал отец, будь он на её месте. Она осознала, что начала полагаться на голос у себя в голове, который спас ей жизнь на поле боя. Даже сейчас сама мысль о его возможном совете успокаивала... даже при том, что ей претило быть успокоенной.

Неважно, что её отец выберет. Она не её отец.

– Хорошо, – сказала Кестрел. – Я согласна.

– Тогда и я тоже, – сказал Арин.

Рошар уставился на свои руки.

– Никто не может гарантировать безопасность кому бы то ни было. Никогда. Особенно во время войны.

– Мы можем пообещать попытаться, – сказал ему Арин. – А ты можешь защитить его от дакранской королевы.

Рошар кивнул, но рассеянно, недоверчиво, словно кто-то преподнес ему портрет, на котором он был изображен без увечий, и  принц не мог выразить словами, насколько нарисованный двойник отличается от него настоящего.

– Я подслушала, как глава Сената сказал, что если Валории удастся захватить пляж, то император в небольшом сопровождении двинется внутрь страны и обоснуется в усадьбе Сифия, – сказала Риша.

– Роскошное поместье, – сказал Арин, – но не представляет никакого стратегического интереса ни для императора, ни для его армии. Виноградники. Но в это время года виноград еще зелёный. Можно наладить небольшие поставки оттуда. Поместье находится к северу от дороги в город; неудобно в качестве базы для нападения.

Однако Кестрел неплохо знала императора.

– Но усадьба красивая?

Арин передёрнул плечами.

– До войны славилась своими витражами. Там есть комнаты, которые будто выстроены из цветного стекла. Или вроде того. Точно не знаю. Я это поместье никогда не видел.

– Император любит красоту.

Рука Арина непроизвольно дёрнулась, словно он хотел дотронуться до глубокого шрама, рассекавшего его левую щеку, но вовремя остановился. При виде этого жеста у Кестрел сердце облилось кровью, она вспомнила, как императорский прислужник напал на него и исполосовал ему лицо.

Её не было там, когда это случилось. И всё же она видела это сейчас, словно была сторонним наблюдателем: парализованная, словно у неё украли голос, а в горле застрял ком. Кости как свинец.

И она увидела себя в своих покоях императорского дворца, одетую в красное, плечи в золотом кружеве. Кестрел забыла об этом. И вот воспоминание накрыло её: плотный, великолепный лиф. Складки багряной парчи. Это император выбрал ей свадебное платье. Он выбрал её, тряпицу, которую отрезал от её дома, а потом пришил рядом с сыном во дворце. И он уже мысленно вышил узор: какой видит её в дальнейшем и кем она станет. «Я выбрал тебя, Кестрел, и взращу в тебе всё, что не смог воспитать в сыне. Я сделаю из тебя того, кто сможет занять мое место на троне».

Кестрел трудно было пошевелиться, словно она и в самом деле стала тряпичной куклой, швы которой натянулись. Она коснулась руки Арина, почувствовала, как его мышцы затвердели.

– По-твоему, он стремится только к разрушению.

– Да, – пробормотал он.

– Им движет красота. Он уничтожает её, только если не может овладеть.

«Я спросил себя, – прошептал император ей на ухо, – неужели это возможно, чтобы ты вот так просто предала свою страну, особенно после того, как эту самую страну безвозмездно вручили тебе».

– Он любит всему придавать форму. – Её окутало воспоминание беспомощности. Видение принца и его сестры постепенно растворялось перед её внутренним взором, их присутствие никуда не делось, но не имело значения. Она странно себя чувствовала; кровь покалывала, словно что-то росло внутри неё. – Расставлять всё по местам приносит ему удовлетворение. Вот почему он любит играть в игры. Тебе же известно это, не так ли, насколько прекрасна идеально выстроенная игра?

Да. Что-то росло. Колючка.

Выражение лица Арина изменилось. Она видела, как он истолковал её неподвижность. Неужели она побледнела, подумала девушка. Тревога омрачила его лицо.

– Кестрел, могу я переговорить с тобой?

Снаружи шатра наступила ночь.

Арин взял её лицо в свои ладони.

– Ты неважно выглядишь.

– Я в порядке.

– Это не так. Ты выглядишь так, словно часть тебя исчезла. Словно ты не здесь. Словно... – Он убрал руки, – ты что-то замышляешь.

И Кестрел поняла, что она и правда кое-что замышляет. Что внутри неё уже засела занозой-шипом одна идея.

– Кестрел.

Она моргнула, а потом увидела, как боль исказила его губы. Арин сказал:

– Скажи. – Она попыталась заговорить, но он тут же прервал её: – Только не юли и не обманывай.

– Не буду.

– Даже в мелочи. Не держи меня во тьме.

– Арин, для человека, который жаждет, чтобы я ему что-то сказала, ты отлично справляешься со своей работой, не позволяя вставить и слово.

– О. – Он потёр пальцами глаза и удрученно посмотрел на девушку: – Прости.

– Риша может оказаться ловушкой. У нас нет доказательств её истинной преданности, и, хотя я знаю, насколько ей небезразличен Верекс, она может пойти на это, твердо придерживаясь стороны Валории. И эта история про императора и особняк в Сифии может быть отвлекающим маневром. Хуже того, она может заманить нас в засаду. Но я также склонна считать, что император с удовольствием покинет поле боя, чтобы остановиться в роскошном поместье, славящимся своими витражами. Он разрешал моему отцу воевать вместо него в течение двух десятилетий. Как сказал Верекс, император здесь только дабы соблюсти формальности. Валория, скорее всего, выиграет эту войну... и, учитывая наши потери на пляже, захват геранской столицы не составит никакого труда. Уничтожение некоторых запасов чёрного пороха поможет нам, но у них его еще предостаточно, кроме того, они тактически сильны своей позицией. Почему бы императору не покинуть армейский лагерь и не променять его на перину с видом на виноградники? Это так похоже на него.

– Тогда я возглавлю небольшой отряд, чтобы убить его. Да поможет мне смерть.

– Нет. У меня есть план получше, как победить в этой войне.

Она рассказала ему то, что у неё было на уме, а потом вернулась в шатер к Рошару, чтобы попросить его о помощи.

Глава 38

В розовом свете утра Арин рвал сухую траву и рассыпал по земле тонкие жёлтые клинки. В очередной раз.

Кестрел, сидевшая рядом с ним, оторвалась от своих занятий и подняла взгляд наверх. Девушка приподняла бровь.

Арин остановился. Он знал, что делал это только из-за постоянного беспокойства, но ему необходимо было занять чем-нибудь руки, в противном случае, они немедленно начинали дрожать.

Её руки не дрожали. Кестрел обмакнула тонкую кисточку, которую сделала сама из конского волоса, прутика и шпагата, во флакончик, стоявший на широкой доске, служившей импровизированной столешницей. По поверхности рубашкой вниз была разбросана колода карт «Клыка и Жала». Девушка перевернула только четыре и провела кисточкой по их чёрной поверхности. Жидкость впиталась в карту.

– Кестрел.

– Почти готово.

– Меня беспокоит, что император может не согласиться.

– А мне кажется, он согласится.

– Но ставки...

– Позабавят его.

– И он рискнет поставить исход войны?

– Возможно, ради удовольствия выиграть у меня. – Она положила кисть на доску. – Но он не победит. – Кестрел перевернула змею лицом вниз и поднесла её поближе к той, что пометила. Девушка внимательно изучила две рубашки цвета слоновой кости. Они выглядели почти идентичными, за исключением того, что доработанная ею слегка поблескивала. Кестрел постучала деревянным кончиком по окрашенной поверхности. Никаких следов. Карта полностью высохла.

Живот Арина скрутило в тугой узел.

– Эта игра может пойти не так, как ты задумала.

– Вот почему я сжульничаю.

– Даже с краплеными картами.

– Это хороший план.

– Да, но он согласится играть, только если сочтет, что результат неважен, даже если он проиграет. Именно это ему и понравится: ожидание от противника, что он сдержит свое слово. А он этого делать не собирается.

– Всё это часть игры.

– Если что-то пойдет не так, он что-нибудь с тобой сделает.

Кестрел перевела взгляд с доски на Арина и увидела, что он набрал очередную пригоршню травы. Всякий раз это сопровождалось звуком, напоминающим треск рвущейся ткани.

– Не в этот раз, – ответила она.

Арин почувствовал запах дыма курительной трубки Рошара ещё до того, как услышал принца, подходящего сзади. Солнце садилось. Небо напоминало леденец.

– Симпатично, – прокомментировал он.

– Похоже, буря приближается. Судя по цвету неба.

– Я вот тут подумал...

Арин повернулся, чтобы взглянуть на принца, взволнованный спокойным голосом последнего. Рошар избегал его взгляда, но его чёрные глаза были широко распахнуты. Взгляд стеклянный. Арин готов был заговорить, когда Рошар прочистил горло и сказал:

– Сейчас самое время напомнить, насколько я щедр.

Арин решил не тратить попусту время на бессмысленный диалог, в котором Рошар одновременно превознесет себя и высмеет. Он прекрасно знал, что беспокоит принца.

– Дай Рише время. Она простит тебя.

Рошар же продолжил говорить, будто ничего не слышал.

– Да что там говорить, я само великодушие. Тебе нужен был союзник в войне, и вот я здесь. От меня одна польза. Даже для твоего привиденьица. Она просит – я даю. Более того, я выбрал пять элитных бойцов, чтобы сопровождать её и мою сестрёнку к усадьбе Сифия. По правде сказать, я уверен, что Рише было бы довольно, чтобы Кестрел оставалась в безопасности, но мне показалось, ты оценишь, что я привлёк дополнительную охрану.

Арин осознал, куда ведёт этот разговор, и, похоже, буря, которую он предсказал буквально несколько мгновений назад, уже подоспела.

– Нет. Постой...

– Небольшой отряд – лучшее решение для проникновения в поместье. Тихий. Эффективный. Не больше семи человек.

– Восемь.

– Прости, Арин, ты должен остаться с армией.

– Ты не можешь заставить меня остаться.

– Разве я не твой командир?

Цвета неба стали еще насыщеннее. Оранжевый и красные оттенки сгустились. Кровь Арина забурлила от гнева.

– Ты нужен мне, – и голос Рошара на этот раз прозвучал глуше.

– Что?! – Воздух будто покинул его лёгкие.

– Император может остановиться в Сифии, а может и нет. Но вот что мы знаем наверняка – вся армия Валории, значительно превосходящая нас в численности, пройдет по этой дороге во главе с генералом, который, скорее всего, продолжит воевать в независимости от того, что произойдет в том поместье. Мы поставим все на игру Кестрел? Я утверждаю, мы имеем дело с валорианцами. И говорю, не отступать.

– Я тебе не нужен, чтобы сражаться.

Рошар склонил голову набок, пожимая плечами, и развел руки, как бы рассеивая семена. Этот жест, который геранцы использовали для обозначения сомнений, разозлил Арина еще сильнее.

– Нет, не нужен, – настаивал Арин. – Ты и без меня отлично справишься. Ты прекрасно умеешь воевать.

Рошар встретился с ним взглядом. Зелёная подводка вокруг глаз принца была свежей, выражение лица хладнокровным.

– А ты ещё лучше.

* * *

Арину не хотелось пересказывать их разговор с Рошаром. И всё же он это сделал, сосредоточившись на регулировке света маленькой лампы, которую они поставили на брезент, что расстелили на земляном полу палатки. Лампа горела как попало. Чадила из-за плохого качества масла. Пока Арин говорил, он одновременно возился с горелкой и дымоотводом. А потом он умолк, понимая, что был близок к тому, чтобы сломать то, что у него находилось в руках.

Кестрел залезла в спальный мешок, распустила волосы, рассыпавшиеся по обнаженным плечам. Они были цвета пламени.

– Рошар прав, – сказала она.

Арин боролся со своей неловкостью, не зная, что сказать, боясь сболтнуть лишнее. Наконец он решил остановиться на правде, какая она есть.

– Ты очень рискуешь. Я не хочу, чтобы тебе пришлось делать это в одиночку.

Она сидела в профиль к нему. Её волосы занавесом скрывали большую часть лица, но Кестрел откинула их назад и встретилась взглядом с Арином. Она была очень решительно настроена.

– Всё получится.

Он подумал о колоде «Клыка и Жала», аккуратно сложенной в бархатный мешочек. Арин потер тыльной стороной руки щеку со шрамом, увидел, как она спокойна, как выражение лица любимой изменилось, подобно тому, как это происходит с историей: неявно, в едва уловимых деталях. Больше никаких секретов. Ему стало немного спокойнее, когда он понял её замысел: простой и ясный.

– Я верю тебе, – сказал Арин. – Я останусь с армией, но мне странно, что Рошар передумал. Он был готов отступить к городу.

– Появление Риши заставило его передумать.

– И, несмотря на это, трудно понять, чего же он на самом деле хочет. – Арин объяснил, каким образом Рошар сможет претендовать на Геран, и в глазах своего народа он возьмет только то, что его по праву. На законных основаниях.

Кестрел ответила не сразу.

– Это так не похоже на тебя, подвергать сомнению чью-то дружбу.

Вместе с воспоминанием о Плуте, первом его друге после вторжения, на Арина накатила волна отвращения.

– А может, уже пора.

– Может быть, от этого ты перестанешь быть собой, в каком-то смысле.

– А ты? Ты доверяешь Рошару?

Она обдумала ответ.

– Да.

Арин покорно вздохнул.

– И я... хотя и не должен бы.

– Утро вечера мудренее, – сказала Кестрел, как бы между прочим. А потом она моргнула. Челюсть девушки сжалась. Она задула лампу.

Арин притянул Кестрел к себе.

– В чём дело? – пробормотал он. Её сердце билось под его ладонью.

– Это просто означает, что не нужно бороться с проблемами завтрашнего дня. Нужно уладить сегодняшние.

– Но это почему-то тебя расстраивает?

– Это из-за того, что скажет отец. – Она словно стала меньше у него в руках. – Я не могу с ним встретиться.

– Тебе и не придется, – пообещал он. Это он мог устроить. Арин почувствовал, что его бог прислушивается. Он почувствовал, как согласие бога опустилось на него, лёгкое и тёплое, как пепел.

«Отдай его мне», – сказала смерть.

Когда Кестрел уже была на пороге сна, Арину пришло в голову, что нежные эмоции, сейчас наполнявшие его, которым он поначалу не мог дать названия, потому что они ещё не были ему знакомы, – и были тем самым умиротворением.

Он постарался проникнуться как можно сильнее этим ощущением, пока оно не растворилось, будто его и не было.