Текст книги "Рожденная заново"

Автор книги: Мари Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

36

В городке снега была немного, но в горах предостаточно. Озеро еще не замерзло, и это огорчило Юлию, так как она надеялась покататься еще и на коньках. Но какое это имело значение? Быть вместе с Пьером – было в сто раз важнее. К Рождеству Пьер подарил Юлии вечернее платье из своей коллекции – модель, которая ей нравилась больше всего. Он распорядился сшить это платье специально для нее из очень необычной ткани. А она связала для него пуловер в модной цветовой гамме. Пьер очень радовался подарку и часто надевал этот пуловер.

Дом, в котором они жили, обслуживала одна приветливая супружеская пара. Самого хозяина не было, он отправился поближе к морю и солнцу – на Мальдивы. Кроме Пьера и Юлии, в доме жила еще одна пара, бизнесмен из Цюриха и его подруга, лет на двадцать моложе его. Они тоже принадлежали к компании Пьера, которая каждый вечер собиралась в барах и диско. Это была постоянно меняющаяся группа довольно интересных людей. Некоторые всегда находились здесь, а некоторые появлялись лишь однажды и потом исчезали. Казалось, что все они знали друг друга, а если и нет, то быстро находили общий язык, общаясь в бодром, преувеличенно оживленном тоне.

Юлия смогла быстро войти в эту компанию. Ее красота дала ей право принадлежать к их кругу, а опыт помог представить себя в наилучшем свете. Те красивые небольшие украшения, которые ей когда-то дарил Роберт, она сознательно оставила дома. Вместо этого она носила здесь, когда это было нужно, роскошную декоративную бижутерию. Поскольку на лыжах она ходила очень плохо, она заранее отказалась от них. Но она была не единственная среди дам, кто поступил также. Многие использовали это время для того, чтобы пойти в косметический салон и к парикмахеру. Тех, кто ходил на лыжах, было не так уж много, так как многие пары танцевали до утра, развлекаясь, а потом отсыпались до полудня. Однажды Юлия и Пьер после веселой ночи и плотного завтрака доехали по горной железной дороге до Пиз Нейр, откуда им открылся прекрасный вид – день был удивительно ясный.

Это было счастливое, беззаботное время, и Юлия наслаждалась им. Пьер был нежен и влюблен, как тогда в Париже, и был откровенно горд тем, что другие мужчины, видя Юлию, завидовали ему. Иногда у нее возникало чувство, что это и есть та самая жизнь, о которой она всегда мечтала. Но затем ей снова начинало казаться, как будто она едет на карусели. Вокруг все крутится, вертится без остановок и без единой минуты на осознание происходящего. Даже когда они с Пьером были одни, они не могли спокойно поговорить друг с другом.

В предновогодний вечер Юлия в первый раз надела платье, которое подарил ей Пьер. Она стояла у большого зеркала в вестибюле дома, а за ней – Пьер, с восхищением выглядывая из-за ее плеча.

– Потрясающе! Ты станешь королевой этой ночи!

И правда, эта модель исключительно удачно подчеркивала ее округлые плечи, тонкую талию и длинные ноги.

– Это все благодаря тебе! – ответила она и в уме добавила: – И вам, профессор Келлерманн! – так как без косметической операции она определенно не была бы столь привлекательна.

Она провела руками по своим бедрам и с удовольствием осмотрела себя.

– Ты уже думал, какую цветовую гамму ты выберешь на следующую осень?

Выражение его лица изменилось, но она этого не заметила, так как он отступил на шаг назад.

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Потому что меня это интересует.

– А тебе не кажется, что такой разговор здесь неуместен?

– Нет, не кажется. Почему неуместен?

– Потому что работа и развлечения – это разные вещи.

Ей уже было ясно, что он рассердился, но она не хотела давать ему право поучать ее.

– Я смотрю на это по-другому, – ответила она спокойно. – Работа всегда приносила мне удовольствие, но то, как развлекаешься ты и твои друзья, отнимает столько сил, что может рассматриваться почти как работа.

– Это очень «petit bourgeois», как это говорят? Очень обывательская точка зрения.

Она испугалась, но не потому, что ее это обидело, а потому что он совершенно точно рассчитал то, чем он сможет ее задеть.

– Впрочем, – продолжал он все в том же агрессивном тоне, – я не буду представлять никакой коллекции на осень, только на зиму. Двух коллекций в год вполне достаточно.

Это было, безусловно, неверное решение. Ведь другие модельеры ежегодно представляли на рынок три-четыре коллекции, и к тому же такое решение Пьера означало для Юлии сокращение ее доходов, на которые она уже твердо рассчитывала. Но она не хотела дать себя спровоцировать.

Поэтому она совершенно спокойно и с улыбкой сказала:

– Замечательно, тогда мы сможем проводить больше времени вдвоем…

Ее ответ обрадовал и несколько смутил его.

– Браво, Юлия! – воскликнул он, обнял ее и хотел поцеловать.

Но она отвернула голову в сторону, так что его губы не коснулись ее.

– Нет, Пьер, пожалуйста! Я только что накрасилась!

– Пардон, – сказал он, смеясь, – я вовсе не хотел разрушать произведение искусства.

По лестнице кто-то спускался им навстречу, и ей не пришлось отвечать. Она даже была рада этому, так как не смогла бы объяснить, даже себе, почему постаралась избежать этого поцелуя.

Однако потом этот небольшой разлад, казалось бы, потонул в каскаде всеобщего ликования. Сначала был коктейль с шампанским в «Палас Отель». Платье Юлии привлекло всеобщее внимание своей изысканностью, что кое-что уже значило, поскольку в кругу ее новых знакомых было принято иметь очень высокое самомнение. Произвести впечатление на таких-то людей было нелегко.

Последовавший за этим ужин был превосходен. Правда, Юлия пробовала лишь по кусочку от каждого из блюд, так как ей совсем не хотелось есть. И хотя вина она выпила немного, вскоре она почувствовала себя опьяневшей и опьяненной своим собственным успехом. Все внутри у нее пылало так, что она даже не почувствовала холода зимней ночи, когда уже после полуночи вышла на балкон. Пьер обнял ее, чтобы согреть, хотя в этом и не было необходимости, но она обрадовалась его близости.

– Ты счастлива? – спросил он с улыбкой, глядя на ее сияющие глаза.

– Бесконечно счастлива!

У обоих было желание вырваться из компании и спрятаться от посторонних глаз. Но сделать это оказалось невозможным, не испортив при этом вечер всем остальным. Юлия понимала, что будет лучше для них плыть по течению и как и все другие провести оставшуюся ночь в танцах и развлечениях. Ведь это была главная ночь года.

Отблеск новогодней ночи не исчез и тогда, когда они рано утром сидели кто с крепким кофе, кто с апельсиновым соком. Все еще царило хорошее настроение. Дамы тщательно освежили макияж, а если прическа у некоторых и была нарушена, то сделано это было, судя по всему, сознательно.

Предстоял большой разъезд. Но здесь расставались без сожаления и слез. Все были уверены, что увидятся вновь. Вопрос был только в том, когда и где. В Ницце? В Монте-Карло? На Сейшелах? В Баден-Бадене на скачках? В Уимблдоне на теннисе? Или на карнавале в Рио?

Эти вопросы и ответы проносились в воздухе под сводами подвала, где все сидели за длинными столами на простых деревянных скамьях.

Еще за день до этого Юлия ответила бы напрямик:

– Мне очень жаль, но для меня праздник заканчивается, я снова должна работать.

Но за это время она прекрасно усвоила урок и уклончиво отвечала:

– Видно будет! – или: – Я пока не знаю точно, – или: – Я почти уверена, что буду там.

На самом деле ей очень быстро стало ясно, что сама она к этому кругу не принадлежит.

37

Возвращение к повседневной жизни после Швейцарии было подобно падению с высоты, понадобились силы, чтобы снова обрести себя. Чтобы доставить себе радость и занять себя делом, она переоборудовала жилую часть бюро. Она поставила там стереоустановку и диван-кровать, чтобы слушать музыку и не спать больше на неудобной раскладной кровати в кладовой. Ей было ясно, что пока что нечего и думать о переезде.

Кроме работы, у нее, конечно, оставалось свободное время. И она твердо решила начать заниматься английским и французским на специальных курсах. Особенно тяжело давался ей французский, и все же сейчас она усваивала язык лучше и быстрее, чем в школьные годы, когда у нее не было никакого интереса к языкам. Теперь ей хотелось свободно владеть английским, по крайней мере, понимать французский язык. Это стало важно для нее.

Пьер звонил ей время от времени, но не так часто, как ей этого хотелось. Она понимала, что изготовление запроданных коллекций занимало у него много времени. Роберт тоже звонил иногда, у него дела шли хорошо.

«Насель» должна была поставить свои изделия в конце марта, но модели не пришли в срок. Юлия позвонила в Париж, но не смогла застать Пьера. Заказчики начинали нервничать и обращаться к Юлии, которая всячески успокаивала их, что поставка якобы задерживается.

Она попросила Хайди сделать пару осторожных звонков клиентам в Южной Германии и узнать, может быть, в некоторые магазины заказанные изделия уже поступили. Но результат этих звонков был отрицательный, в Швейцарии – то же самое. Юлия начинала нервничать.

Наконец, в начале апреля Пьер позвонил. Юлия так обрадовалась, что почти потеряла дар речи.

– Алло, Юлия, – сказал он как ни в чем не бывало. – Я знаю, мне следовало уже давно отзвонить тебе.

– Но я ведь знаю, как много дел у тебя сейчас! – ответила Юлия, пытаясь говорить с ним в таком же тоне. Она была уверена, что он звонит, чтобы сообщить ей, что часть продукции уже находится в пути.

– Да, конечно, дела идут, – ответил Пьер уклончиво.

Юлии хотелось узнать все быстрее.

– Но теперь все уже в порядке?

– Нет, Юлия. К сожалению, нет.

Это было так неожиданно, что она потеряла дар речи. Ей хотелось накричать на него! Но она прекрасно понимала, что это не имело никакого смысла. Вероятно, он как раз ожидал от нее взрыва. Но она не хотела доставлять ему такое удовольствие. Она молчала и старалась сдержаться.

– Юлия, я… ты должна это понять… – бормотал он неуверенно. – Все пошло, как это говорят, вкривь и вкось. Мой закройщик вышел из строя, швеи требуют повышения заработной платы… Я пытался организовать пошив моделей в Португалии, но там все сорвалось. – Он тяжело вздохнул. – Естественно, это был вопрос денег, как это обычно бывает. – И с тревогой в голосе добавил:

– Юлия, ты меня слышишь? Ты еще здесь?

– Да.

– Пожалуйста, только не говори, что я должен был сказать тебе это раньше. Ты знаешь, как это бывает. Я надеялся на лучшее до последней минуты.

– Надеялся на чудо?

– Юлия! – воскликнул он обиженно.

– Если основная причина, как ты утверждаешь, заключалась в нехватке средств, то я вообще ничего не понимаю. Ведь твоя семья очень состоятельна, у вас есть собственный банк.

– Моя семья богата, но я – нет. Я, можно сказать, бедняк, который едва сводит концы с концами. Но я надеялся… я был полностью уверен, что при наличии такого количества заказов смогу получить кредит.

– Да, это я понимаю.

– Но куда бы я ни обращался, всюду захлопывали дверь перед моим носом. Мои друзья сказали мне: «Если тебе нужен кредит, то почему ты не обратишься в «Банк Шатонак», тот вправе финансировать тебя!»

– Так, и почему ты не сделал этой попытки?

– Бессмысленно. Они не захотят ни на сантим раскошелиться на меня.

– Фирма «Насель», – сказала Юлия, и у нее как будто пелена с глаз упала, – не первое предприятие, которое ты оставляешь без денег?

– Да, я признаю, у меня бывали неудачи. Ты хочешь мне теперь голову за это оторвать?

Естественно, он еще несколько недель, может быть, месяцев тому назад должен был понять, что не сможет осуществить поставки. Если бы он тогда сразу же дал знать об этом, то не поставил бы в такое неприятное положение ни ее, ни всех остальных. Но было бы абсолютно бессмысленно упрекать его во всем этом.

Поэтому Юлия сказала только:

– Нет, этого я не хочу.

– Юлия, но ведь в наших отношениях ничего не изменится?

– Нет, я не думаю. – Она понимала, что лжет, но хотела избежать мучительных дискуссий.

– Ты скоро приедешь ко мне, да?

Сначала я должна попытаться выправить дело, – подумала Юлия, но вслух сказала:

– Я постараюсь не откладывать, Пьер.

– Я тоже могу приехать к тебе в Мюнхен, Юлия, если ты хочешь.

– Тоже неплохая идея. Мы созвонимся, ладно? – Она положила трубку, потому что у нее больше не было сил продолжать этот разговор.

До глубокой ночи она, сидя в кровати, думала обо всем. У нее не было сочувствия к Пьеру. Для него это крушение не было такой катастрофой, как для нее. Все же он доказал миру, что он почти гениальный модельер. Он имел успех. А то, что ему не хватило денег и организаторского таланта, могло оказаться не столь важным для него. В финансовом отношении его это тоже мало касалось. Он, бедняга, на протяжении всей своей жизни имел достаточно денег.

А вот для нее это все выглядело совсем по-другому. Она была бизнесменом, и она позволила обмануть себя. Она была ослеплена его великолепной коллекцией. Она не удостоверилась, достаточно ли он платежеспособен, чтобы действительно финансировать производство, она не осмотрела его предприятие, если у него такое вообще было. Конечно, то же самое касалось и ее коллег, но это ничего не меняло в том, что она скомпрометировала себя с головы до ног.

Она должна была сообщить своим клиентам, что случилось, причем срочно. Нельзя было откладывать это до утра. Она решительно встала с кровати, надела халат и тапочки, прошла в бюро и включила свет. Взяв в руку список адресов, она отправила каждому из клиентов следующие факсы: «Форс-мажорные обстоятельства. Поставки «Насель» приостановлены. Очень сожалею. Подробное объяснение следует». Когда она закончила все, было уже далеко за полночь. Но она была слишком возбуждена, чтобы идти спать. Юлия лихорадочно искала выход из собственных несчастий. Она понимала, что выход есть, его только нужно найти.

Кто-то рассказывал о том, что фирма «Энклав» намерена, помимо спортивной одежды, которую она успешно поставляла многие годы, начать производство женской верхней одежды. В тот момент она, Юлия, мельком подумала, не взяться ли ей за продажу осенней коллекции, так как ведь «Насель» выпадала на это время года. Потом она быстро отказалась от этой идеи, поскольку считала, что не имеет смысла входить в это дело только на один сезон. Но вот теперь, когда Пьер полностью отказался, сложилась другая ситуация. Возможно, сейчас она уже опоздала, но все же можно было попытаться.

Как в лихорадке, она начала искать адрес «Энклава», и когда, наконец, нашла его, сразу же отправила в Бидефельд факс: «Срочно прошу встречи с господином доктором Лоймейером по возможности в «ближайшее время».

После всего этого не оставалось ничего, кроме как ждать – и надеяться. Она налила себе хорошую порцию коньяка, поставила пластинку с фортепьянным концертом «А-минор» Моцарта и легла. Благодаря музыке она смогла расслабиться и наконец провалилась в глубокий сон.

Когда на следующее утро Юлия проснулась, она сразу же, еще в ночной рубашке и тапочках, побежала в бюро, чтобы посмотреть факс. Сообщение, на которое она надеялась, гласило: «Доктор Лоймейер ждет вас сегодня в пятнадцать часов».

Времени было в обрез. Она должна была выезжать сразу же, если хотела вовремя попасть в Бидефельд. Ее это вполне устраивало, тем самым не надо было ничего объяснять сейчас своему секретарю, Хайди. Она взяла красный карандаш, открыла настольный календарь Хайди и написала: «Насель» не может поставлять. Еду к «Энклав». Пожелай мне удачи».

Затем она быстро, но с особой тщательностью оделась, собрала необходимые вещи для того, чтобы переночевать там, и отправилась в путь.

Юлия ехала по автомагистрали и довольно удачно продвигалась вперед. Это был обычный рабочий день, и на дороге было мало туристов и просто путешествующих. Была хорошая погода и сухая дорога. Она ехала в основном в левом ряду и обгоняла многочисленные грузовики.

Уже в полдень она въехала в Бидефельд, сняла номер с ванной в гостинице «У черной кошки», перекусила и привела себя в порядок.

Точно в указанное время Юлия вошла в приемную руководителя отдела сбыта. У фирмы «Энклав» была огромная производственная территория – современное и ухоженное административное здание и великолепные производственные цеха и помещения. Юлия была уверена, что если она получит заказ от этой фирмы, то здесь не будет никаких срывов.

Доктор Лоймейер не заставил себя ждать – Юлия сочла это хорошим предзнаменованием, – а сразу же принял ее в своем комфортабельном светлом кабинете. Юлия была сдержанна, спокойна и самоуверенна. Она была с ним знакома и раньше, хотя у них никогда не было оживленных бесед, но сейчас она понимала, что нравилась ему. Это был мускулистый мужчина со свежим цветом лица и ясным взглядом. Только его седые волосы указывали на то, что ему могло быть уже около пятидесяти.

Доктор Лоймейер предупредительно поднялся, когда она вошла, но провел ее не к дивану для посетителей, а посадил напротив своего письменного стола.

– Вы хотели поговорить со мной, госпожа Пальмер? – спросил он после короткого приветствия, и посмотрел на нее вопросительно.

Она свободно и уверенно встретила его взгляд.

– Да, господин доктор. И я думаю, вы знаете, почему.

Он ничего не ответил.

Юлия продолжала.

– Ходят слухи, что «Энклав» собирается расширить свое участие на рынке. Это могло бы меня интересовать. Как вы, конечно, знаете, я занимаюсь Южной Германией, Швейцарией и Австрией.

– Вопрос только в том, – сказал он и повертел своей позолоченной шариковой ручкой, – располагаете ли вы необходимыми мощностями для того, чтобы представлять нас.

Юлия положила ноги одна на другую.

– Да, господин доктор, располагаю.

– Но ведь вы работаете для «Насель».

– Больше не работаю, господин доктор.

– Вы поссорились? – спросил он с нескрываемым любопытством.

– «Насель» не может осуществить поставки.

– Вот он каков!

– Коллекция была великолепна…

– Я слышал об этом.

– … Но граф де Шатонак не справился с изготовлением.

– Но ведь, собственно, это не так уж удивительно. Приятный молодой человек, на самом деле, но всего лишь дилетант, не так ли?

Юлия с большим усилием подавила в себе желание защитить Пьера. Она сказала себе, что речь идет сейчас не о нем, а о ней и ее существовании. Значит, она будет молчать и даст возможность доктору Лоймейеру насладиться своим злорадством.

– Безусловно, вам пришлось понести определенные финансовые потери, – сказал он с притворным сочувствием.

– Нет, нет. При заключении договора я настояла на выплате аванса.

Он с удивлением поднял брови.

– А разве вы не считаетесь самостоятельным агентом по продажам?

– Это так и есть.

– В этом случае не принято выплачивать что-либо. В работе с «Энклав» вам не придется рассчитывать на подобное.

– Конечно, нет. Но ведь «Энклав» – это фирма, чья платежеспособность не вызывает сомнения.

Его брови поднялись еще на один миллиметр.

– Это означает, что вы с самого начала сомневались в «Насель»?

Она помедлила с ответом.

– Нет, собственно говоря, нет по крайней мере, сознательно – нет.

– Но какие-то тревожные сигналы все же были, да? – Его брови вернулись в прежнее положение. – Но тогда, дорогая госпожа Пальмер, вы должны были бы навести справки, потребовать банковские выписки и заставить показать места изготовления готовой продукции.

Юлия посмотрела на него своими красивыми глазами и одарила его скромной извиняющейся улыбкой.

– Вы совершенно правы, господин доктор. Я должна была все это сделать, но упустила это из виду. Пожалуй, можно сказать, я соблазнилась.

– А что теперь делает этот молодчик? Объявил себя банкротом?

– Я этого не знаю, доктор Лоймейер, и мне это не интересно. Гораздо важнее для меня найти понимание у моих заказчиков.

– Вы скорее добьетесь этого, если сможете доказать, что этот сомнительный граф будет соответственно наказан. Это звучит довольно жестоко, я признаю это, но соответствует фактическому положению дел. В нашем ремесле нет места для подобных ветреных голов.

– В этом вы абсолютно правы, – подтвердила Юлия кротко, как овечка, подумав при этом: ветреная голова – это, конечно, так, но графом он был и остается. И говорить о мошенничестве тоже нельзя. В конце концов, он ведь ничего не заработал на этом.

Доктор Лоймейер постучал кончиком своей позолоченной ручки по столу.

– Почему вы, собственно говоря, расстались в свое время с «Про Фобис»?

Юлия ожидала этого вопрос и сейчас ответила без обиняков:

– Просто так получилось. Так развивались события. Иногда находишься в такой ситуации и думаешь, так будет оставаться всегда. Но потом оказывается, что это не так. У меня было очень хорошее сотрудничество с фирмой, и я нехотя рассталась с «Про Фобис».

– Личные дела?

– Да, можно так сказать.

– Госпожа Пальмер, – сказал доктор Лоймейер, – вы производите впечатление очень знающего человека.

Юлия благодарно улыбнулась ему.

– Если с самой ранней юности работаешь по специальности, то волей-неволей становишься знатоком. У меня сложился очень хороший круг клиентов. Могу сказать без преувеличения, что я уже многие годы поставляю повсюду в лучшие магазины, можно сказать, в лучшие из лучших.

– Я полагаю, что у вас с собой есть список клиентов.

– Да, конечно. Но я не хотела бы показывать его до того, как мы заключим договор.

– Вы вдруг стали такой недоверчивой? Но с графом вы такой не были.

– Это был урок, который сделал меня более осторожной. Впрочем, «моим графом» он никогда не был. Что касается данных, он их также не требовал.

– И вместо этого сразу же заплатил?

– Да.

– Очень необычный поступок. Не следует ожидать такого от «Энклава».

На этом предварительная беседа была закончена, и начались деловые переговоры. Юлия чувствовала себя очень уверенно. Вскоре выяснилось, доктор Лоймейер и не хотел говорить, что фирма занималась еще только тем, чтобы организовать производство женской верхней одежды. Вначале на фирме предполагали, что те самые дамы и господа, которые занимались распродажами спортивной одежды «Энклава» смогут взять на себя и новую продукцию. Но большинству из них это показалось чрезмерным требованием. Доктор Лоймейер был на самом деле чрезвычайно рад предложению Юлии, хотя старался и не показывать этого явно.

Они подробно обсудили договор по Южной Германии, Швейцарии и Австрии сроком на пять лет. Пока Лоймейер вел переговоры с руководством фирмы, молодой сотрудник провел Юлию по территории фабрики, мастерским, закроечным и производственным цехам. Изделия спортивной моды фирмы «Энклав» всегда были исключительного качества, имели успех на рынке, и Юлия нисколько не сомневалась, что с женской верхней одеждой дела пойдут также успешно.

Еще до конца рабочего дня договор с Юлией был подписан. Доктор Лоймейер предложил ей коньяк, и Юлия не отказалась. Они чокнулись.

– Когда я смогу принять осеннюю коллекцию? – спросила Юлия.

– Точный срок еще не установлен, но примерно через три недели.

– Это меня очень устраивает, тогда я еще успею съездить ко всем моим клиентам. Я хочу лично извиниться перед каждым отдельно.

– Это было бы очень правильно.