Текст книги "Всем глупышкам посвящается (СИ)"

Автор книги: Мари Бенашвили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

В тот день случилось и еще кое-что. Придя домой, я в паническом волнении от предстоящего разговора с мамой по поводу поездки, услышала в кармане щелчок – сообщение. Это Джек. Мои руки затряслись сильнее прежнего. Мама, встретила на пороге дочь в состоянии эпилептического приступа. Джек, мальчик мой, ты снова тут...

Он так много всего рассказал мне в тот день. Я мигом позабыла о разговоре с мамой, о мыслях о новом парне Кати, о подлеце Саше, словом, с его "hello" у меня напрочь выпали все мысли. Он писал много, обо всем, о каждом моменте за эти несколько дней, что мы не общались.

–Привет. Прости меня, за то, что я пропал из сети в эти несколько дней. Понимаешь, я переезжал. Теперь у нас появился дом в Чикаго. Ты можешь себе представить?! Я так взволнован. Мне бы хотелось, чтобы ты могла увидеть все сама, чтобы тоже была тут. Я так скучал по твоим сообщениям, по твоим новостям! Все, что мы делали за последние дни – это ездили с вещами туда и обратно. Гляди, я снял для тебя все от первого до последнего момента. Уверен, тебе понравится. Мне теперь будет куда сложнее добираться до колледжа, хотя этот чертов колледж меня вообще не волнует. По правде сказать, я мечтаю отделаться от него и удариться в работу. Мама, кстати, передавала тебе привет. А я сам соскучился по тебе, твоему отцу, твоим подружкам. Давай, расскажи мне обо всем, что случилось за последние дни.

Я пролистала быстро все его фото и чуть не расплакалась. Господи, фото! Я удалила все его фотографии. Мои любимые фотографии, их было так много! Какая же я дура, просто ненавижу себя! Я такая идиотка, что никого не послушала, что всегда совершаю поступки с горяча, необдуманно. Передо мной снова его лицо. Я бережно сохранила новые, на которых он так счастлив, и поклялась больше никогда их не трогать, ни одну.

–Джек, я так боялась, что ты больше не напишешь мне.

–Глупая, как ты могла такое подумать.

Ну вот, опять...

–Я не знаю, тебя долго не было тут. А знаешь, твой новый дом прекрасен. Я никогда не видела более уютного места, правда. Я просто очарована. Просто влюбилась в твою комнату, она так отличается от той, старой. Кровать – чудо, в три раза больше моей :) с моими друзьями и семьей все хорошо, у девочек, как обычно, хлопоты с парнями. Ты не поверишь, но новый парень Кейт сегодня пригласил нас в Испанию, и мы едем через три дня. Я настолько волнуюсь, что даже не могу тебе передать. Еле отыскала свой загран...

–О Боже мой! Ты едешь в Испанию! Вау, я надеюсь, вы хорошо проведете время! Ты обещаешь скидывать мне фото?

Я хочу скинуть тебе себя.

–Конечно, Джек. Я истрачу на тебя всю память, честное слово.

–Хотел бы и я с вами туда.

Так едь! Едь!

–Да, было бы чудно.

Он замолчал. Я впервые этого не заметила. Ибо сделал он это как раз в момент, когда в комнату зашла мама. Мари, соберись с духом. Сейчас ты скажешь маме, что тебе нужно разрешение на поезду в Испанию. С группой подростков. На несколько дней. Неизвестно зачем. Зимой. В конце концов, я уже взрослая, и хватит уже бояться маму. Я смогу. Я смелая. Я – мужик.

– Мамочка, не падай в обморок, – попыталась начать самым безобидным способом.

Ловлю на себе ее обеспокоенный взгляд.

– Мама, мы с девочками и одним мальчиком едем в Испанию. Через три дня. За счет Кости. Это новый парень Кати. И да, у Кати появился парень. Это он нас позвал.

Мама ошарашено смотрит на меня и садится на край кровати:

– Мне уже можно говорить?

– Да, мам, конечно.

– Что ты только что сказала?

И мне пришлось пересказать все вновь, а потом еще раз во всех подробностях. В итоге мама позвонила Катиной маме, и они еще долго о чем-то бурно беседовали. Я со страхом ждала ее решения.

– Понятия не имею, как Катя это сделала, но ее отпускают. Ты уверена, что все будет нормально?

– Да, мамулечка, естественно. С нами будет Костя, его родители, – пришлось приврать, – да и девочки все там.

–Влада едет?

– Вроде, нет. Я позвоню ей.

Мама нахмурилась и опустила глаза. Так безвольно, так безнадежно и грустно, будто всем своим видом давала понять, насколько не властна надо мной. И уж не знаю, что на нее так подействовало, но она лишь мирно сказала мне:

– Хорошо, милая, ты можешь ехать, только, пожалуйста, держитесь там вместе и очень осторожно. Без глупостей, – повторила она так, что у меня дрожь по телу побежала.

Я еще немного времени убеждала ее, что все будет хорошо, и что у нас не будет проблем. Хотя я так боялась, так переживала. А еще не понимала поведения окружающих. Почему вдруг Катя стала такой раскованной? И какой метеорит упал на Землю, что ее мама дала на это согласие? Возможно, ей импонирует Костя. Или же она пошла на поводу у дочки, что наши мамы делали крайне редко. Что происходит между Светой и Сашей? И почему вдруг сложилось так, что Катя любит Костю, а Света – Сашу? Что за дурацкое совпадение заглавных букв их имен? А моя мама? Что так повлияло на нее? Она стала мягче, сразу отпустила меня и даже не кричала. В ее глазах теперь все время виднеется печаль, обрамленная в тонкую слезливую оболочку. И мой Джек... Он такой странный, он предан мне. Но его действия иногда обескураживают меня. Словно я лишь игрушка в его руках. Наверное, не стоит думать об этом сейчас. Меня ждет Испания, друзья, первое за долгое время настоящее путешествие. И тогда я подумала: "Хорошо, что Катя с Костей. Может, хоть он усмирит ее нрав и наконец сделает ее счастливой. Тем более, что меня уже подкупила его бездумная щедрость. По сути, женщину может очаровать простое внимание. И тогда, быть может, он станет тем самым счастливчиком, единственным, которому она признается в любви. Хотя нет, что это я..." Меня прервал зазвонивший в руках телефон.

– Влада? Привет, я как раз собиралась звонить тебе.

– Да? Что-то случилось? – в моей голове приятным облачком воспаряло изображение Влады, которая, наверное, как раз пришла с тренировки, и, собрав в пучок свои пшеничного отлива мягкие пряди, устало уселась на диван.

– Особо ничего, просто мы с девочками, по приглашению Кости, едем в Испанию.

– Что? Это с новым парнем Кати? Я слышала он богат.

– Ну отлично, видимо, все знали, кроме меня.

– Нет, я только сегодня и узнала. Но неважно, подожди, это же здорово!

– Не то слово! Я просто в восторге.

– У меня тут тоже поездка намечается.

– Правда?

– Да. Папа берет меня в Дубаи. И, если повезет, там будет Сережа.

– Да ладно? Он же ничего не знает о нем!

– Говорит, что хочет познакомиться с мистическим парнем, с которым я вечно переписываюсь. Но я не думаю, что он все же поедет.

– Почему?

– У него работа. Может, он вырвется, но вряд ли.

– В любом случае, обязательно мне потом все расскажешь.

Она одобрительно угукает:

– И ты мне.

Мы счастливы. Обе с волнением обсуждаем предстоящие поездки, планы. Кто бы мог подумать, что наконец в моей жизни случится нечто настолько прекрасное. Путешествие. Друзья рядом, у всех любовь, проблемы от любви, все забыли о школе. Да, словом, все мы счастливы. Мы были счастливы именно в этот один миг. Только один. Одна незабываемая секунда, которая сумела поймать в блаженное состояние радостного ожидания абсолютно всех. Такие не повторяются. И даже не в самой поездке мы были так радостны, но в ожидании. Я ждала поездки, Катя с Костей ждали поездки, Влада ждала поездку, свою, Света одна ей не особо заинтересовалась. Однако тут уже начинались более волнующие ожидания – ожидания отношений. Мы ждали отношений Влады и Сережи, развития отношений Кати и Кости, разрешения отношений Светы и Саши. А что же я? Я ждала Джека. Не отношений с ним, не разрыва, я просто ждала его, любого, нашего обособленного интернет мирка. Это и были наши отношения. Переживать приходилось за каждые. Тот период, когда главными проблемами в жизни являются отношения подруг и твои собственные, наверное, не закончится никогда. И все же, в школьное время это ощущение самое острое. Потом появляется слишком много мелочей, которые каждому, в конце концов, портят всю любовь. Но неужели все это важно, когда в один единственный момент вселенная становится такой, какой ей следовало бы быть?

В ночь перед поездкой меня разбудила жара. Впервые за всю зиму, мне стало жарко под двумя толстыми одеялами. В эту же секунду засветился телефон – еще одно уведомление. Джек. Его сообщение ночью, и прощай сон. Мой кроха понемногу обживался в своем большом уютном доме. Занимался приятными мелочами и, с короткими перерывами писал мне.

– Прости, что оторвал тебя от сна. Я тут один дома, а убираться в одиночестве совсем не круто.

– Теперь ты уже не так одинок, правда?

– С тобой я никогда не чувствую себя одиноким.

– Честно?

– Да. Ты ведь всегда тут, всегда со мной, и я обожаю эту черту в тебе.

– А у тебя порой бывает иначе, – написала и тут же пожалела.

– Извини.

– Да, ничего. Ты же вернулся.

– Глупышка моя. Я и не уходил.

Колкая боль сковала мою грудь.

– А ведь завтра утром я уже еду в аэропорт.

– Волнуешься?

– Да, немного.

– Ты же ненадолго. Приедешь обратно – сразу пиши мне.

– Конечно, малыш. Знаешь, я больше всего на свете боюсь потерять тебя.

– Принцесса, ты меня никогда не потеряешь. Даже если мой телефон съест крокодил, у меня выписаны все твои контакты. Я найду, как с тобой связаться.

Приятное тепло разлилось по моему телу. Во тьме ночи он вновь заставлял биться мое сердце чаще. Не успела набрать и двух слов, как пришло новое сообщение:

– То, что ты так не похожа на типичную американку, и делает меня настолько привязанным к тебе. Я постоянно думаю о тебе, вся моя семья знает о тебе. Мама и вовсе обожает мою украинскую подружку. Каждый день, просыпаясь, я думаю о том, что ты сейчас могла бы быть рядом. Часами разглядываю твои фото, которых у меня уйма, и тогда вижу, как мы с тобой делаем что-то вместе, самые простые повседневные вещи, но вместе. Однажды это станет явью. Поэтому ты никогда не потеряешь меня. Потому что я тебя люблю.

Я уронила телефон на кровать и закрыла лицо руками. Никогда прежде ни одно признание в любви, даже сказанное прямо в глаза, не заставляло меня так учащенно дышать, так краснеть и так страдать. Лежа ночью в свой маленькой комнатке, я трепетала в поисках успокоения.

– Я люблю тебя, Джек.

Мне так плохо, от того, что я не могу сейчас обнять его всем телом, его, настоящего. И, в то же время, мне так хорошо, от того, что я знаю, что такое любовь, что он хочет быть со мной и, что там, в далеком уголке Земли, я нашла своего человека, которого ни за что не готова отпускать.

В голове лишь безумно крутились мысли о нас и о его словах. Я вспоминала каждое из них. До самого утра я ясно слышала его голос "ты меня никогда не потеряешь, потому что я люблю тебя ".

IV

Мы проговорили всю ночь. Утром, выйдя из своей комнаты, я увидела бодрую маму, хлопочущую на кухне. По дому разносились мягкие ароматы лакомств. Сегодня она меня балует. Лицо у нее свежее и по-особенному красивое. Она так рада моему отъезду? Я с улыбкой напоминаю ей, что мы едем на каких-то пару дней. Мама мило погладила меня по голове и отметила, с досадой, мой помятый вид. "Этот Джек никогда не даст тебе покоя". Ах, мама, ты так права.

Несмотря на усталость, я быстро вернулась к приятным мыслям. Вылет через четыре часа, а мы уже опаздываем. Звонок в дверь. На пороге стоят девочки. Через пол часа и я была готова. Мы, вместе с моей мамой, вышли из квартиры. В руках маленькие чемоданы, на ногах теплая обувь. На улице приятная прохлада, ветра совсем нет. Утреннее солнце светлыми лучиками провожает нас в путь. В такси мама с девочками щебечут о планах, вспоминают, все ли мы взяли с собой. Я плохо плмню тот момент: всю дорогу до аэропорта я провела в телефоне. Переписка с Джеком перед расставанием на несколько дней запомнилась мне. Я сидела у окна, пролетающие мимо зимние пейзажи города нагоняли тоску. От стужи наш город делался еще серее, еще тусклее. Редкие улыбки прохожих оживляли улицы. В машине было тепло, а скоро стало совсем жарко. Изредка чья-нибудь рука касалась моей, и это на миг отдергивало меня от экрана, на котором без конца высвечивались новые строчки. Совсем скоро мой телефон сядет. Все равно что Джек сидел бы с нами в машине и вдруг исчез на моих глазах, но никто бы не заметил этого. На фоне убаюкивающего ожидания мы с ним прощались. Напоследок он прислал мне свое чарующее рыжее личико, совсем уже сонное и вялое.

– Я усну, – написал он, – а как проснусь, тебя уже не будет со мной.

– Спи крепко, пока, Джек.

– Не говори мне "прощай" , скажи "до встречи".

– До очень скорой встречи. Люблю.

С ним было тяжело прощаться. Но не в этот раз. Когда знаешь, что твоего возвращения ждут, уезжать даже приятно. По той же причине мы легко простились с мамами, и, задержкой в два часа сели на самолет. Уже в аэропорту к нам присоединился Костя. Высокий, с черными, как смоль, волосами, он с задором приветствовал нас и прильнул к Кате. Мигом их лица просияли, и вся наша компания невольно поддалась их боевому настрою на отдых. В самолете мы со Светой сидели за К и К. Понемногу салон заполнился самыми разными людьми. Какой-то престарелый иностранец явно облюбовал нашу стюардессу. Она же тем временем ходила на каждый его зов с обворожительной улыбкой. Я окинула внимательным взглядом Свету и первое, что бросилось мне в глаза – ее макияж. Небрежно набросанные пурпурные тени с тонкими черными стрелками, венчающими обильно накрашенные ресницы. Светлое лицо покрывает отблеск бледной пудры, в бесподобном сочетании с бронзовыми румянами. Картину дополняют мягко очерченные губы с розовым блеском, длинная тонкая шея, покрытая нежным веянием сладких духов и высоко поднятая прическа с тонкими светлыми прядями, спадающими на ее оголенные ключицы. Ее безукоризненно отточенный внешний вид вызвал у меня глубокое уважение по двум причинам. Во-первых, из-за красоты и легкости ее одежды в зимнюю пору, а, во-вторых, из-за героической способности наведения марафета в раннее утреннее время. И это при том, что рядом сидела я, кое как собранная, сонная и совершенно отстраненная от реального мира. Обычно у нас все наоборот.

– Ты веришь, что мы уже почти там? Всего одна пересадка в Италии , а потом здравствуй, Испания!

Она одарила меня снисходительной улыбкой:

– Это не так невероятно, как кажется. Мы же не в Америку летим.

Ох, ну почему она вечно напоминает мне об этом?!

– Ничего, надо же с чего-то начинать.

– И то верно.

– Лично я так взволнована, так рада! Да я уже готова женить Катю на Косте за такое!

– Жаль, что они не возьмут нас в свадебное путешествие.

На этой ноте Кате поворачивается к нам с хитрой ухмылкой:

– Я бы поспорила, – говорит она и тут же поворачивается обратно.

– Думаешь, там будут симпатичные мальчики? – меняю тему.

– В Испании? Думаешь, я зря красилась? – она игриво дергает лямки лифа вверх, и я понимаю, что с настроением Светы все хорошо. Или плохо, но она намерена это исправить.

Обсуждение Саши я решила оставить на потом. Тогда просто расслабилась и настроилась на поездку. Из головы все не шел Джек. Я поймала себя на мысли, что больше всего рада тому, что стану на пару тысяч миль ближе к нему. На обратном пути я, наверное, буду чуть не плакать, что снова увеличиваю и без того немалое расстояние между нами. Однажды утром, когда мы непринужденно болтали, Джек сказал мне, как скучает. Я навсегда запомнила фразы "Они просто обязаны построить мост между твоим и моим домом. Я бы пробежал его весь". И в тот же день из ниоткуда и ни к чему пришло сообщение: "Я тут подсчитал, между нами почти девять миль. Целых девять миль до счастья. Ты так далеко, а сумела стать мне ближе всех". Насколько трогательным ты бываешь, Джек. Я представила, что сейчас еду к нему, и что так же, как К и К сейчас прижимаюсь к любимому. Света сидела рядом с наушниками, оттуда громко играла медленная музыка, и, по меньшей мере, четыре сидения слышали весь ее плей лист. Меня убаюкало гудение самолета и тихое бурчание пассажиров. Перед тем, как закрыть глаза, я увидела, как Костя берет Катю за руку, и она, будто бы устало, кладет ему голову на плечо. В моих мечтах все было так же. Я нежно держала любимую рыжую голову, на английском с милым и очаровательным, как он говорит, акцентом, признаюсь ему в чем-то сокровенном, как мы делаем это всегда, и абсолютное счастье наполнило меня. Я заставила себя от корней волос до кончиков ногтей на ногах поверить в это. Все растеклось в белом свете, исчезли посторонние звуки, я видела только лишь его лицо, изученное в подробностях, только его улыбка и только сейчас. Словно я умерла и попала в рай. Нет! Нет! Не смейте будить меня, я хочу провести так вечность! Пересадка...

Вот так Италия украла мое утопическое забытые. Во второй раз так уже не получалось: теперь все мысли занимало предстоящее приземление и новые впечатления. Испания встретила нас тепло, даже жарко. Жарко, потому как уже в Барселоне с нас градом стекал пот. Будучи одетыми в пуховые пальто, свитера и прочие атрибуты зимушки-зимы, мы как-то забыли о климатической разнице и, почему-то, не подумали о возможной температуре.

Сразу у аэропорта нас встретила Костина машина, и мы отправились к нему домой. Из новенького Audio показался смуглый мужчина в очках и костюме. Волосы, без намека на седину, ровной волной прикрывают чуть выступающую лысину. Одна рука неизменно в кармане, а на лице готовая, как яичница с утра, улыбка, обнажающая не естественно сверкающие белые зубы. У него короткий, чуть курчавый нос, в добавок стройное, не слишком мускулистое тело делают его уж больно похожим на...

– Папа! – Костя с ребяческим восторгом подбегает к нему.

Они с минуты две здороваются, когда его отец замечает нас:

– Привет, молодежь, – спокойно обращается он к нам. – Вы бы сняли лишнее, а то пока доедем станете, как вареные раки.

Вот, собственно, и все, что мы услышали от отца Кости. Ничем более он не обмолвился с нами за все время, что мы были там. Я заметила косой взгляд Кати на Костю. С появлением папы он весь погрузился в него. Мы смирно сидели на странно широком заднем сидении авто, попутно раздеваясь. Я сидела по середине, что заставляло мой взор устремляться вперед, к лобовому стеклу, но дух мой отчаянно метался по сторонам в поисках интересных видов. Мы ехали в город Матаро, что севернее Барселоны. Путь туда занял у нас около четырех часов по местами оживленным трассам. За все это время мы едва ли сказали друг другу пару слов. Слева от меня сидит Света, и, как всегда в ее ушах наушники, немного глушащие музыку, играющую в салоне. Справа от меня Катя, на лице которой выразилось легкое недомогание. Будь ее мама тут, она бы точно заставила ее пить какие-нибудь лекарства. Обе они молча смотрят в окна, выражая в лице разве что равнодушие. Все мы втроем чувствовали себя неловко и сдержанно в этом авто, где говорили только двое. Костя ни словом не обмолвился ни о нас, ни о Кате. Они обсуждали развод, план пребывания тут, еще всякие мелочи о новых покупках, новых машинах, новой одежде и новой пассии папы. Их, куда более дружеское, даже фамильярное общение вызывало у меня умиление. Хотя и было что-то в их речах, пускай даже одинаковых во всем от манеры жестикулировать, до коверкания одних и тех же букв в словах, холодным и безжизненным.

Во всем этом балагане басов, меня полностью устраивала лишь сама Испания. Она чарующим образом поглотила все мое внимание, уже через полчаса я не могла смотреть, слушать и обращать внимание ни на что другое, как на ее красоты за окнами. Досадно, что мы так и не остались в Барселоне. Извитые башни в серых тонах, готические соборы, ежеминутно украшающие широкие улицы, оригинальные кафе и фрики, переодетые в блестящие костюмы и развлекающие туристов, чарующая набережная, облюбованная парочками днем и самоубийцами ночью – сколько всего мы увидели лишь краем глаза, сидя в черной машине, что спешила укатить нас дальше от неописуемой красоты. Уже за городом нам предстояло увидеть еще более захватывающие дух виды. Маршрут лежал через пестрые равнины, над которыми сумрачной шапкой стелились облака. Вдалеке поставал синий мост, массивные поручни которого были превращены в высокие своды на подобии башен католических соборов. Мост возвышался над узкой рекой. Под нечастыми лучами солнца она приобретала темно-серый окрас. Кажется, один мост нарушал великолепие и девственно чистое лоно природы. Ничто тут не напоминало о губительном присутствии человека, забота, с которой жители относились к своей стране, виделась здесь на каждом шагу. Вскоре солнце засияло с новой силой, отпугнув облака на весь день, отчего мои глаза резала голубизна неба. На минуту все в машине замолчали и замерли. Каждая пара глаз отдалась смутному порыву человека к красоте. Забыв о своих делах, мы почтительно обратились к небу. Оно знает нас куда больше, чем мы сами знаем себя. В такие моменты осознаешь, что уходит не время от нас, но мы от времени, а оно останется вечным.

И так же быстро очарование отпустило нас, совсем скоро машина стояла на брущатой дорожке у двухэтажного кремового дома, окруженного цветочными кустами. Розы, огромным рассадником увивались на парадной лестнице, плющ с маленькими желтыми цветочками опоясывал первый этаж, окна которого были открыты на распашку; из них лоскутами развивались на ветру подобные шелку занавески. Крыша сползала вниз по диагонали, и с противоположной спуску стороны отходила мансарда с обставленными на ней старинными стульями и столиками. Уже позже мы узнали о наличии на заднем дворе бассейна в форме звезды и огромного бильярдного столика рядом с ним.

В вычурной роскоши дома мы остались одни, только мы и незаметная маленькая испанка – домработница. Костин отец покинул нас в ту же минуту, как высадил. Не сказать, чтоб мы особо огорчились, ведь с нами был Костя, а значит, и все можно, и хозяин с нами.

Изнутри дом был еще круче, чем снаружи. Костя довольно расправил плечами, скидывая с себя при этом пиджак на бардовый диван. Вся наша компания поспешила отправиться на второй этаж, так как именно там, по словам Кости, и были наши комнаты. Весь второй этаж состоял из череды комнат, когда как первый составляла огромная гостиная с выходом на передний и задний двор, столовая, кухня и остальные тех помещения. Мы принялись выбирать себе комнаты. Их было столько, что легко хватило бы на каждую по две. Но мы со Светой решили, что отделяемся от нашей сладкой парочки, и предоставляем им полную свободу выбора. Свой выбор относительно кротковременного жилья мы сделали, открыв третью по счету дверь. За ней нас встретила маленькая коричневая комната, вся обставленная красным деревом, огромными пестрыми креслами и мягкими коврами. Кроме того, тут были шкафы со старинными, бережно хранимыми от пыли книгами и большое окно с видом на бассейн, широким подоконником и толстыми занавесками. Катя выбрала для себя зеленую комнату, потом мы узнали, что это Костина комната. Вся увешана плакатами, дисками с музыкой. На круглом столе в углу антикварный проигрыватель, кажется, с позолотой (не может же он быть золотым! ). Еще там была большая кровать. Пожалуй, единственная комната в доме, в которой была одна большая кровать, а не по несколько одноместных. Костя сказал, что ему все равно, где жить, но он предпочтет жить с Катей. Катя ответила, что "не знаю, с кем ты там намерен жить, а чтоб к моей кровати за эти дни не приближался". Костя беспомощно поднял руки вверх, а потом они снова долго целовались на наших глазах.

– Ой, Свет, – говорю я с оскалом, – пойдем в нашу комнату.

Она берет меня за руку. Через минуту мы пытаемся объяснить домработнице, что не нужно опять пылесосить ковер, она делала это в момент нашего приезда. Но эта милая леди не бум бум ни по-русски, ни по-английски. Наконец мы переодеваемся. Света меняет брюки на короткие шорты, плюс достает тонкие балетки. Я надеваю фиолетовый топ с черной джинсовой юбкой, полчаса искала в чемодане шлепанцы (они были взяты на крайний случай, на второй крайний случай у меня были ботинки с овечьим мехом).

– Уютненько, – Катя зашла к нам.

Она неторопливой походкой подходит к одному из кресел, вовсю виляя высоко поднятым бронзового отлива хвостом. На ней только белая туника и тапочки.

– А ты тут уже как дома, – покосилась на нее Света.

– Все правильно, – говорю я, – пора уже привыкать к новому дому.

– Свет, – она не обращает внимание на наши шуточки, – где Саша? Тася писала мне вчера весь вечер.

– Не знаю, – сухо обрывает она, – и знать не хочу.

– Но ведь это же неправда, а, Свет?

Она что-то перебирает в чемодане, и все так же молчит.

– Но мы же твои подруги! Скажи нам, а то пущу в ход страшное оружие, – Катя поджимает под себя ноги, Света ни проронила ни слова в ответ. – Ах так! Ну, лампочка, я долго терпела...

– Как ты меня назвала?! – она медленно подымает голову от чемодана.

Катя вскрикивает, хватает меня и прикрывается мной от надвигающегося на нас цунами по имени Света. Она начинает щекотать нас во всех мыслимых и немыслимых местах:

– У тебя есть последний шанс, чтобы взять свои слова назад!

– Ни за что! – говорит в ответ Катя, и наша легкая патасовка разгорается с новой силой.

В это же время мы истерически смеемся, визжим, сбиваем какие-то вещи на пол, в общем, ведем себя не самым скромным образом. Нашу шаловливую атмосферу прерывает громкий возглас Кости:

– Женщины, общий сбор на первом этаже!

Мы, приведя себя в порядок, арабским гаремом спускаемся на зов повелителя. "Повелитель" ожидал нас в столовой, большой светлой комнате с белым квадратным столом по центру, мягкими пуфиками и безмерным количеством еды. А рядом с ним – все та же хрупкая женщина, которая, очевидно, либо запугала повара, чтобы тот ни разу не показался нам на глаза, либо обладает сверхспособностями по обслуживанию дома.

– Отужинайте, дамы, – говорит он уже менее властным тоном и двигая назад Катин стул, чтобы ей было удобнее сесть. Естественно, рядом с ним.

Мы со Светой все больше чувствуем себя лишними, как вдруг Костя рассеивает наши подозрения:

– Завтра целый день меня не будет, да и потом тоже. Поэтому развлекаться вам придется самостоятельно. Тут недалеко разыгрывается футбольный матч, билеты я уже купил. Надеюсь, вы не имеете ничего против футбола. Мой отец просто-таки помешан на нем. Жаль, что я не могу пойти.

– Почему? – спрашивает Света, которая умудряется задавать все вопросы в мире первой.

– Нужно встретиться с папой и поехать по делам. Раздел имущества, все такое, в общем, это не так интересно.

Нам, конечно, было неловко и досадно за родителей Кости, и все же его легкое отношение к этому делу заставляло нас верить, что не стоит за него переживать.

– Но зато сегодня мы можем немного развлечься все вместе. Кто за?

– Все! – хором кричим мы.

– В общем, есть у меня на примете одно местечко...

Тем вечером мы оказались в самом большом и элитном клубе Матаро, где, наверное, вход стоит больше, чем стоит билет в страну. Нет, возможно, я и утрирую, но кто поспорил бы со мной, когда под разноцветными сводами огромных потолков, в изумрудном свете электрических огней, тебе поют самые лучшие исполнители Испании.

Наша эксцентричная компания появилась там в восемь часов вечера. За нами ходило ало-красное заходящее солнце, и сами мы ласкали взоры всех проходящих мимо молодых людей, и девушек, и юношей. Пускай Костя и выделялся среди нас стоимостью и статусностью брендов своей одежды, мы были на голову выше его в умении подать себя, прилежности одеяний и бешеном стремлением показаться всем лучшими. Решив пройтись пешком, мы с удовольствием ловили вздохи, задержанные взоры и громкие восторженные выкрики на испанском в наш адрес. Иностранки, очевидно, в любом новом месте пользуются популярностью у местных, что сравни полной мистике. И особенно по вкусу это приходилось Свете. Ее природное кокетство, облаченное тогда в яркое платьице и непомерно высокий каблук, испытало себя с полна. Катя чувствовала себя еще комфортнее. Она шла с Костей, медленно, с шиком, будучи полной его копией. Она в облегающем черном платье и атласных балетках, ее макияж броскими тенями кокетливо зазывает проводить даму взглядом. Он уверенно и надменно шагает по узким, пропитанным пряностями улицам, держа в своей сильной руке талию избранницы, давая резкий отпор всем наглецам, кто смеет засматриваться на нее. Мы идем, выстроившись в одну линию. Я, восторженная, улыбчивая рассматривала просыпающиеся ночные виды. Мои волосы длинными черными прядями спускались по обнаженным плечам и глубокому декольте. Свежесть и прохлада напоследок наполнили наши легкие, прежде чем нас полностью поглотила жаркая атмосфера клуба. Ночь обещала быть захватывающей.

Спустя несколько часов, когда пробило половину двенадцатого, я обнаружила себя, сидящей одной за нашим столиком. В темной и задымленной площадке я не сразу отыскала девочек. Они стояли перед сценой, а еще через минуту заигрывали с незнакомыми мне парнями, среди которых был и бас-гитарист группы, бывшей с нами в тот вечер. В глаза бросилось только его нахальное поведение и отсутствие верха а одежде. Кости с ними не было, что обеспокоило меня еще больше. Вдруг музыка заиграла громче, что мигом сподвигло людей к танцу. Я еще никогда не видела, чтобы незнакомцы тащили друг друга танцевать, все, без разбора. Среди нескольких рук, меня схватила и рука Кости. Наконец я его нашла. И прежде чем он ударил парня, от которого я не могла отделаться весь вечер, он спросил, где Катя и Света. Я жестом указала ему на сцену, хотела было потащить его туда, но вдруг что-то в голове Кости помутилось, и он развязал нешуточную драку. Его едва не выдворили оттуда, хотя и это оказалось лишним. Всю оставшуюся ночь, которая была несомненно, испорчена, мы провели уже без Кости. Я старалась держаться девочек, но Света пропала куда-то с тем самым басистом, резко отшив нас, а Катя была так зла, что о танцах речи не шло. Нам оставалось только отбиваться от приставал и искать дорогу домой. Нам удалось собраться вместе к четырем часам утра, когда мы молча и без настроения шагали по расцветающим переулкам. Это был мой первый и последний поход в ночной клуб. Их, кстати, сильно переоценивают...

В доме мы разошлись каждая по своим комнатам, я уснула едва моя голова коснулась подушки. Утро. На часах двадцать минут первого. Ничего себе! Как приятно снова просыпаться под теплое солнце, чувствуя давно разыгравшийся день. Прямо перед собой я увидела поднос с едой, а еще чуть дальше мирно сопящую Свету. Я на цыпочках вышла из комнаты, а, проходя мимо комнаты Кати, увидела ее, уже одетую, сидящую на кровати и погруженную в свои мысли.