Текст книги "Стальной барон (СИ)"

Автор книги: Мари Ардмир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– А вино зачем несли? С них и так достаточно. – Я кивнула на тихо булькающих между собой пропойц.

– Я не им, а на кухню нес. Кухарка моя, Сара поросенка в вине вымачивает до утра, чтоб мясо было с запахом…

– Понятно, – осматривая поврежденную руку, нахмурилась.

Жилет на мужчине был вспорот, рубаха окровавлена. Это ж как он там падал? Кубарем? Никак перелом открытый, плохо дело…

Бросила взгляд на пирата, а он все там же на полу в обнимку с местным лекарем сидит и усмехается его пьяной болтовне. Глаза всего на миг поднял, а они… то ли показалось мне, то ли и впрямь трезвые. Зажмурилась и мысленно открестилась, ну его к бесам! Завтра вечером уже разойдемся, и я свободно вздохну и забуду об этом чело…, бесчеловечном бесеке. Пока давала распоряжения о воде, ткани для перевязок и паре мисок, вдруг слышу, как Ыго заявляет, что мне вроде как сумка понадобится, и он ее сейчас принесет.

Меня словно молнией тряхнуло, моя сумка ему не просто так нужна.

Сам в нее полезет или хочет посмотреть, как я ее открою? Удостовериться хочет, что опасного в ней нет. Вот уж дудки! Пусть обходит мои вещи стороной.

– Не надо ничего нести.

– Ну, как же…! – он поднялся еле-еле по стеночке и сделал пару неуверенных шагов к двери. – Я сейчас.

– Во-первых: ты не дойдешь… – сказала со вздохом, а хотелось зарычать.

– То-о-гда… пусть девочка, – на удивление быстро сообразил якобы пьяный мужчина и, лишь сделав это предложение, осекся.

Я смотрела на него прямо, без тени улыбки или издевки. Я видела суть его игры, и он это понял.

– А во-вторых: там нет ничего, чтобы мне сейчас понадобилось.

– А как же, – вот тут он идеально пошатнулся и опустился на пол с тяжелым вздохом. – Как же… р-ру-ука Аа-аф-ффо-ора?!

Если уж играть, то до конца и с апломбом, не успел договорить и опять с места подорвался. Резвенько.

– Не-не-е порядок!

Но я и тут остановила его:

– А с переломом я справлюсь при помощи лекарских принадлежностей твоего собутыльника, – и с улыбкой обратилась к мужчине, уже отрадно обнимающему мешок, сваленный у стены: – Вы позволите?

– Все в ваших руках, – риторически ответил тот и затих.

Остаток ночи, утро и большую часть дня я не отходила от раненного и была спокойна, потому что заблаговременно попросила малышку забрать мои вещи в комнату хозяина. Ыго все это время отсыпался и носа не показывал, а вот теперь явился, ясен свет.

Зовет в дорогу:

– Ари, нам пора.

– Еще минуту, – дернув плечом, сбросила его руку.

– Жду на улице, – нейтрально заметил он и вышел.

Этот ждать без действа не сможет, еще чего-нибудь людям сделает и почитай потом себя виновной, что других от каверзы такой не уберегла. Придется поспешить.

Отдав последние распоряжения по присмотру за выздоровлением хозяина таверны, я распрощалась с самим Афором и лекарем, который мои наущения внимательно слушал и женщинами, работающим на кухне. Выходила из дома с улыбкой на губах, довольная тем, что спасла человеку руку и обезопасила от болей, но чем ближе подходила к оседланным лошадям, тем мрачнее становилась.

День будет не легким.

4

– Дерек? – спешно собирающийся Стафорд, непривычно громко позвал друга. – Что слышно от Аришки?

– Все хорошо, – пожал плечами светлоголовый оборотень и ухмыльнулся. – А с чего вдруг ты, собираясь к Тери, вспомнил о нашей малышке?

– Просто.

Барон нахмурился, не говорить же что ее голос почудился… Слезливый и умоляющий отпустить. Кого отпустить? Куда отпустить? Зачем? Проклятье! Услышал его минут двадцать назад, а все никак не может забыть.

– Скажи, а Суро тебе писал?

После этого вопроса, Лис перестал облокачиваться о косяк, вошел в комнату и закрыл двери.

– Датог?

– Да.

– Младший или ста…? – под черным взглядом главы стаи, светлоголовый оборотень запнулся. Откашлялся и сообщил. – Суровый тебе писал, где-то… пять недель назад. – Лис залез на кровать и обнял подушку, словно бы в своей комнате находился. – Говорил, что она хочет посетить свою деревню в сентябре, спрашивал отпускать или нет.

– И что ты ответил?

– Твои слова передал, чтоб в Берите сидела. А если попробует сбежать, чтобы поставили ее перед сложным выбором. Либо дома сидит, либо едет, но с таким провожатым, на которого она никогда не согласится.

И барон вспомнил. Действительно его идея была. И тогда она показалась гениальной, а вот сейчас что-то таковой не кажется. Тревожит.

– И?

– Ну… – весело ухмыляясь, протянул довольный оборотень, – и был у них один… скиталец на примете. Редкостный прощелыга и бывший пират. Такой, к которому ни одна нормальная близко не подойдет. Вот они его и предложили, а потом дали время подумать. До свадьбы Патайи.

При упоминании девичьей нормальности, барон белой стаи скривился. Кто-кто, а кареглазка из этого перечня своей неординарностью выбивается, хоть ты тресни.

– К слову она неделю как прошла… – Лис хлопнул себя по лбу и резко сел, – вот же… и подарок молодым придет с опозданием.

– Прошла? – Стафорд прекратил надевать сюртук, так и застыл с поднятой рукой. – То есть свадьба была неделю назад, а Суро до сих пор не отписался о решении Ариши?

– Так получается, – с заминкой ответил друг, – зато она в последнем послании писала о Танти – деревенской запеканке из творога и изюма. Хвалила очень… потом написала, что нашла хороший подарок для Севуни. Перчатки для рукопашных мальчишеских боев…

Сюртук с барона полетел прочь, а в голове его застучало.

Звенят фразы, взрываются звуки, и домыслы реют где-то далеко. Парят в разброс, но все никак в стаю не соберутся. Запахи, звуки, лица… И кого выбрал ей Суро? И почему он молчит? Сокол из Берита в столицу долетел бы за три дня, голубь за четыре. Прошла неделя… Неделя. Кто был выбран для устрашения Ариши? Пират, скиталец… знаком с Суровым лично, возможно не первый год. Девушки к такому близко не подойдут… Город Сурового Берит, а в этом городе принимают…

А между тем Дерек продолжил:

– … еще ей крыжовник понравился. Судя по ее описаниям – это мелкая полосатая ягода. Ззнаешь, до сих пор диву даюсь, сколько всего привозят в город Сурового. После Аришкиных описаний чуть слюной не захлебнулся…

– Проклятье!

– Настолько не рад, что я остался жив? – тут же возмутился светлоголовый.

– Лис, ночь тебя прокляни!

– И сразу в проклятья, – патетично заявил друг, но глянув на Белого варвара, подушку в сторону отложил, поднялся. – Что, говори?

– Эти Суро, чтоб им в аду гореть, предложили ей ехать с бесеком!

И Дерек удивленно сел обратно.

– А знаком ли тебе пират с этой гнилой натурой? – распаляясь все больше, прошипел варвар. – Такой, чтоб скитался вечно и нигде не оставался!

– Ыг сын моря Отту, – прохрипел Лис в ответ и судорожно сглотнул. – В свое время Датог младший плескался с ним в этом море на одном суденышке…

– Правильно, – выдохнул барон и, обращаясь к своему отражению в зеркале, спросил: – А теперь скажи мне, почему письма от Датога еще не пришли, зато девчонка исправно рассказывает о блюдах, которых в Берите и в помине нет?

Он провел рукой по волосам и протяжно выдохнул:

– Неделя… крыжовник, запеканка, перчатки для драки… Неделя.

– Она еще о смородине упоминала, черной и шерсти ассирских коз, – подсказал друг.

Варвар дернулся, вскинул черный взгляд и как рявкнет:

– Вороватая мразь… Чтоб его! – стекла окон зазвенели, зеркало напротив барона треснуло. А он продолжил: – Этот Ыг ведет Аришку тайными тропами к первому перевалу горных наемников, а Суро ищет их в долине…

– Вот почему послания от него еще не долетели! – сообразил оборотень. Все же приятнее думать, что письма еще не долетели, а не вовсе не были посланы.

– Да. Жди их сегодня вечером.

Белый варвар вылетел из комнаты и направился к парадной лестнице королевского дворца, Лис поспешил за ним, рассуждая вслух:

– Да-а-а-а, если поддаться панике и не думать о том, что голубей периодически ветром, соколом, стрелой сносит, и они не всегда вовремя долетают, – с намеком произнес он, указывая на излишнюю взвинченность главы стаи, – то все выглядит правдоподобно но… – и так как он протестующего рыка Белого варвара не услышал, то спокойнее заметил:

– Она бы написала мне.

– Ариша…? – Стафорд оглянулся через плечо. – Девушка с ее гордыней и тайной жаждой свободы слова и передвижения? Ни за что. Готов поспорить, она раскусила наш ход, как только познакомилась с этим… – барон на мгновение остановился и, сжав кулаки, сам себе пообещал: – Убью!

– Его?

– Обоих! – он влетел по ступеням на этаж принца и, расправив плечи, шагнул к массивным деревянным дверям. – Хватило же ума следовать за…

– А если связал? – осторожно заметил Дерек.

– Что ж тогда дневник некроманта мы используем по полной, – барон толкнул двери и вошел в святая святых всех королей последней династии.

В кабинете собрания стало тихо. А он окинув взглядом новоиспеченных министров принца, его дипломатов, спросил:

– Кто отвечает за связь с бесеками и сборы налогов с горных территорий?

5

Вечером мы будем у знакомой мне деревушки. Вечером, вечером, вечером…

Так я удерживала злость в узде и проклинала свою недальновидность. Нужно было оторваться от него, как только мы выехали из той празднично украшенной деревушки, а еще лучше было бы останься я там… правда для этого пришлось бы опоить Ыго или временно обезвредить. Но как? После случая с сумкой он держался в стороне, а я не могла побороть отвращение и подойти к нему. Да и умный больно, догадался бы, что к нему, пошли я пирату гостинец через кухарку или ее ребенка. Но вот теперь, следуя за ним по скалистой круче я все больше убеждаюсь, что мое милосердие мне же, ребром вышло.

Бесек вел меня другой дорогой, да в сторону моей родной долины, но отнюдь не по пологим просторам. В первый день мы выехали к оврагу, слишком глубокому, с лошадьми такой не перейти, возвращаясь, чуть не попали под обвал и ночевали в пещере. Спутник мой костра не разводил, побоялся опять надышаться травок. Мне же там было холодно, замерзла до костей, не спасала ни настойка для бодрости ни порошки от простуды. Казалось, ждет Ыго, когда в сумку за спасением полезу, а потому я назло пиратским ожиданиям справлялась средствами, оставшимися среди моих вещей, в мешке.

Затем второй день прошел точно так же как и первый – в тревоге и ожидании треклятого перелома в его поведении.

А на третий было почти все равно, кто он и где, я уже засыпала в седле.

Мы ехали по очередной кручине, справа скалы, слева обрыв и горящий лес. Посмотрев через камни вниз, вздрогнула. Пламя уже уничтожило кусты и траву, оголило черную землю и теперь медленно поедало обугленные стволы, некогда зеленых деревьев. Жарко, душно, ветер хоть и не в нашу сторону дует, но запах гари стоит тошнотворный. Ужасающий. И неизвестно от чего пожарище. Сухостой полыхнул или же это дело рук незадачливых охотников? Но хорошо, что деревенских поселений рядом нет, не погибнут люди и не останутся без крова. Занятая этими мыслями, не заметила, как поравнялась с пиратом, ехавшим впереди. А потому из раздумий меня вырвал его неожиданно веселый голос:

– Так ты мне скажешь, – здесь выдержал паузу и сладко улыбнулся, – что в сумке спрятано?

– Нет…

– И даже не намекнешь?

Боже правый, сдалась ему моя сумка! Неужели во все нужно сунуть свой бесекский бессовестный нос? Злость, негодование и что таить, ненависть, всколыхнулись во мне вновь. Тут уж и о ноже-заклинателя вспомнила, и о золотой пыльце в мешочках.

– Живее будешь, – процедила сквозь зубы и пришпорила лошадь.

– А, может, стоит…? – поучительным тоном начал он.

Следовало промолчать, следовало. Он не просто так заговорил, но мне крайне уставшей за последние дни спокойствие вернуть не удалось:

– А, может, хватит!

– Что ж нет, так нет, – пожал он плечами и резким каким-то неуловимым движением, сорвал сумку с моего седла. Улыбнулся мерзавец и швырнул мое добро в пылающее пространство леса: – Сама напросилась.

Короткий полет, приземление, и моя сумка загорелась…

Горели мои инструменты лекаря и порошки, настойки и заготовки трав, горели подарки для Севуни, Захара, Олы и старосты деревушки, дяди Тарома и жены его Раты, горели мои записи и подарок от Дерека, а еще его письма. Не горел только дневник некроманта, ему было просто не суждено. И я, глядя вниз, плакала, вот только были это не слезы жалости, а слезы злости. Ыг меня к черте довел, еще немного и перейду, а тогда… не жить бесеку.

– Не реви. Я предлагал по-хорошему, – с этими словами, он выдрал у меня вожжи и попытался взять за руки. – Нож твой у меня, – предупредил сухо, – так что особо по сумке не кручинься…

Кивс заха – кровавая слеза захватчика? Я же перепрятала, я же его к седлу прикрепила, чтобы и рядом был, и выхватить в любой миг могла! С удивлением заметила, как проклятый потомок бесека лезет к моим нарукавникам, к тем самым, где спрятаны мешочки. Догадался, стервец! Дернулась от рук его и, пришпорив лошадь, разъехалась с пиратом на узкой дорожке:

– Связать решил? – бросила через плечо с ехидцей и отстегнула от рукава некромантскую отраву. – Или предложение сделать, не слезая с коня?

– Ари… ты не поняла, – начал увещевать он. И голос изменил, и выражение лица.

– Знаете, я не так себе представляла ни эту поездку, ни предложение сердца и руки.

Объехать на резко сузившейся тропке он меня уже не мог, разве что если слезет с лошади. А этого он не сделает, со скалы упасть побоится. Осталось ему только орать.

– Ари, вернись немедленно!

– Зачем? Чтобы я не знала, что ожидает меня за поворотом? Все и так ясно, – хмыкнула зло и отвернулась: – Там первая застава горных наемников…

– Нет!

На шипение его я внимания не обратила, пришпорила лошадь и понеслась.

– Стой!

Ни за что! И плевать на опасность, я либо сама свалюсь, либо он со злости вниз столкнет. Чтобы, я как и сумка, никому не досталась. Если въеду в поселение бесеков с ним, буду названа женой, уж таковы у них суровые законы. День или два пройдет, и он выбьет из меня не только дурь, что не по нраву, но и правду. Убьет сокола, как только тот от Дерека вернется, а меня бросит в подвал. Чтоб не могла и слова сказать об Увыре Хотском и группе его людей, что названы моими братьями. И все это на законном основании, никто не вступится, потому что муж вправе.

А въеду сама, сторожевые меня будут вынуждены выслушать, проверить истинность слов и вызвать будущего вожака бесекского племени. А с Увыром я найду, как сладить и договориться, уже ученая.

Через сотню метров тропа вильнула в сторону от обрыва и открылась широкой дорогой между скал, в дали сквозь ветки виднелась первая башня заставы. Захотелось горько рассмеяться, предчувствие меня не обмануло. Пират действительно вел меня в ловушку и дверца ее вот-вот захлопнется. А не бывать этому! Я заставу пересеку сама. И пришпорив лошадь, помчалась вперед.

Семьсот метров до башни, пятьсот, четыреста…

Как пират оказался в зоне видимости справа, я не заметила, потому что старалась не оглядываться и не реагировать на крики его, приправленные проклятьями. И вдруг удар по плечу и щеке, жесткий захват моего локтя и приказ остановиться. Это было последней каплей. Из-за слез я не видела, куда на Ыго попал мешочек с ядом, но руку он отдернул, взревел, как раненный зверь, и теперь поносил меня словами чернее грязи. А мне все равно… Главное добраться до башни, самостоятельно пересечь линию ворот и потребовать встречи с Хотским.

Триста метров, двести… Еще чуть-чуть!

Дозорный махнул рукой и что-то крикнул. Слов его не разобрала, но свист выпущенной сзади стрелы быстро разъяснил его предостережение. Все-таки пират решился на отчаянный шаг, остановить меня, во что бы то ни стало, убить, дабы не досталась никому. И я прижалась к шее лошади и вспомнила, возможно, одну из самых старых пословиц, когда-либо произнесенных вслух отцом:

«Не бойся, стать к врагам своим спиной и пристальнее посмотреть на друга».

Я не побоялась и вот последствия: бесеки прикрывают мое бегство от якобы друга – Ыго. Прикрыли хорошо, пират остановился, но мой конь у самой башни все-таки сбросил наездницу на землю, еле увернулась из-под копыт и кинулась в открывающиеся ворота. Кричать: «Помогите!» сил не было, зато их почти хватило на то, чтобы сбить с ног бесека, встретившего меня. А он устоял, удержал, попытался успокоить:

– Ариш, ты уже с нами, все хорошо. Слышишь, хорошо…– меня бережно погладили по плечу.

– Увыр! – в первые мгновенья я не поверила своим глазам и чуть ли не со слезами кинулась ему на шею: – Хотский, как же я тебе рада!

В повисшем безмолвии были слышны мои всхлипы, а затем и тихие слова наемника:

– Снимаю шляпу перед Белым варваром. Его проницательности можно позавидовать…

Судорожно выдохнула:

– Ба-барон здесь?

– Нет, он бы не успел вас перехватить, приказал мне. Мы и сами только что с лошадей слезли, не расседлали толком, – и отдал приказ своим, – угган оей нахро, равс лип…

«…ошметок коровьей лепешки добить, лошадей привести…» – перевела я.

Воины его группы обошли нас, уверенно вынимая ножи из ножен и расправляя плети. Большого ума не надо, чтобы понять, кого лепешкой назвал будущий вождь и с ним решено сделать.

– Не надо…

– Что не надо? – не понял Увыр.

–У… уби-у-би-вать не ну-у-жно… – всхлипнул протяжно и вновь залилась слезами. – Эт-то ваш… один из-из ва-а-ших.

– Одним больше одним меньше, – хмыкнул мужчина, припомнив слова варвара, – к тому же лучше мы, чем барон…

– Увы-ыр, – всхлип остальное договорить не смогла, горло сдавило.

– Понял, жалеешь, – и громко бросил своим, – агган оей нирхи ранн!

«Побейте хорошенько, но так чтоб не издох»

– Теперь довольна? – спросил он и повел меня в сторону дома с каменными столбами на крыльце.

– Да… – я слезы вытерла дрожащей рукой. – У меня про-росьба есть…

– Еды, воды, ванну и новую одежду? – прищурился горный.

Промолчала не зная с чего начать, а он дальше предлагает:

– И, наверное, еще кровать в прохладной комнате и пару человек на двери. Лекарь нужен? Ты скажи, я привезу.

– Можно и это, а лекаря не на-адо… я, – вдох и протяжный выдох, чтобы успокоиться, и отрешенное почти, – я су-умку потеряла… внизу.

– Найдем, скажи, где именно?

– В лесу пы-пылающем… там на повороте где-то она…уп-пала.

– Он выкинул? – проницательно заметил Увыр. Я не стала отнекиваться, подтвердила кивком. – Сестренка-сестренка, лес внизу горит вторые сутки. Вряд ли от твоих вещей хоть что-то осталось.

– Она уп-пала под большим деревом, крю-крючко-ватым. Висельником, в на-народе зовут. Мне нужна книга, и инструменты лек-а-арские, если уцелели.

– С ними понятно, – фыркнул горный, – а книга, что из стали?

– Из библиотеки Тар-де-мма… – прошептала я и ощутила, как дрогнул будущий вождь горного племени.

Он шумно выдохнул, помолчал немного и наконец-то произнес:

– Понял.

– И у про-пров-водника этого… мой нож остался. Кивс заха зовется.

Он неодобрительно покачал головой, по плечу похлопал, приободряя, и пообещал их найти.

Проснулась на следующий день ближе к обеду, поздоровалась с Хотским, поела и опять ушла в забытье, на этот раз до утра. Никто не тревожил, никто не будил и не разговаривал громко. Тишина и спокойствие наконец-то позволили полноценно набраться сил и перечеркнуть все произошедшее двойной сплошной чертой, черной и в какой-то мере траурной.

Проснувшись, я оделась и долго стояла у окна, смотрела на скалистые склоны и тонкую полоску долины, за которой находится Берит. Далеко, очень далеко. Не удержала печального вздоха и повторила про себя: «Не было, ничего не было». Не было ни Ыго, ни смертей, ни моей доверчивой глупости. Все пустое и все в прошлом, даже вспоминать не хочу и не буду. Не нужно это…

В дверь постучали и с моего разрешения вошли: Увыр со свертком и косынкой и седовласый мужчина с подносом заставленным едой.

– Выспалась?

– Да.

Будущий вождь бесеков указал, куда поставить поднос, и выпроводил помощника за дверь.

– А мы твои вещицы нашли.

– Как? Лес же, два дня горит или горел…– я села на кровать и подтянула ноги.

– Он уже догорает, – кивнул мужчина, – но внизу, там, где ты указала, бьет родник. Мы спустились по скале, облили водой достаточный участок и добрались до висельника. – И посмотрев на меня пристально, сообщил: – На книге ни пылинки.

– Открывал?

– Нет, но знаю, лучше бы она горела синим пламенем! – голос его дрогнул, но талмуд он вручил мне уверенно. Затем без слов отдал нож-заклинателя, а горку металлических предметов в сером платке он опустил на сундук возле кровати. – Инструменты твои жаль, не уцелели. И не понять, зачем они тебе такими?

– Чтобы по ним кузнец сделал новые. У меня и эскизов не осталось никаких, сгорели с тетрадью. А объяснять долго, к тому же я рисовать не мастерица.

– Теперь понятно, – он потер висок и чуть-чуть скривился.

– А я думала, что ты избавился от этой привычки, – улыбнулась, указав на его руку, – как твоя голова?

– Болит.

– Как так? Настой уже закончился?!

– Да, нет… это я не правильно выразился. Голова болит, но не по этой причине. К слову, за что спасибо тебе.

– Я пришлю потом еще. Сейчас бы сделала, но… – отмахнулась, решила же, не вспоминать. Вот и не буду. – Так от чего болит?

– Брат мой месяца так… полтора назад женился.

– Поздравляю!

– А нечего поздравлять, – посуровел он, – в нашем доме вместе с невесткой теща поселилась. Матушка ее наглая. Вот и голова болит от дум.

– Каких дум? – насторожилась я. Увыр хоть и добр ко мне, а все же бесек. Человек лютый, жесткий, такой сварливую тещу брата рассчитывает убить наверняка.

Глянул он на меня и по глазам понял, о чем думаю. Усмехнулся:

– Да не пугайся ты! Жива она, живой и будет. Думаем, кого на ней женить из ближних поселений.

– Почему из ближних? У вас что же, все женатые?

– Нет, все ученые и Агафью брать не хотят... Знают, что баба дрянь, да и ты ее знать должна. Она была торговкой у вас в деревне.

Я недоверчиво прищурилась:

– Агафья и дочь ее Ароки с вами? – он утвердительно махнул рукой. – Но… Откуда они? Как… почему они у вас?

– Барон выгнал, так они нигде прижиться не сумели, и к нам подались. – Ухмыльнулся горный, и продолжил серьезным тоном: – Дочь еще ничего, лепится как глина. А мать настоящее отребье. На правду не обижаются, – и ответил на мой взгляд укоряющий и без перехода сообщил: – Окно открой. К тебе сокол прилетел, он нам в руки не дается.

– Хорошо.

– И вот еще, тебя в родную деревеньку сопровождать буду я и двое моих людей. – Он к двери подошел, спросил: – Не струхнешь?

– Нет. А вам зачем спускаться? Я и сама могу…

– Это приказ барона.

Он ушел, а я поспешила открыть окно. Бросив клич птице, распаковала несгоревшие свои пожитки. Увыр оказался прав, талмуд был целехоньким и чистеньким не в пример инструментам, которыми меня снабдил кузнец Берита. Сгоревшее придется восстанавливать, но это меньшее из зол, главное я жива и не попала в рабство. Остальное сделаю. Нужно лишь составить список и план по работе с дневником некроманта, и, если получится, то найти подарки для родных, редкие, удобные и полезные. Интересно, а у бесеков, что можно приобрести, помимо охотничьего оружия для дяди? Думая об этом, я сокрушенно покачала головой и неосознанно погладила корешок книги. И вдруг под моими пальцами что-то щелкнуло и отстегнулось. От неожиданности вскрикнув, я уронила дневник и с ногами забралась на кровать.

Боже мой! Что еще таит в себе эта опасная книга? Ранее в его обложке ничего такого не было, а теперь… Что это? Присмотрелась и прикрыла рот ладонью. Даю руку на отсечение я где-то уже видела схожую по форме деталь.

– Не может быть, – простонала я испуганно.

– Ариш, у тебя все в порядке? – из коридора спросил Хотский.

– Да, все хорошо, – и чтобы он не спешил ломиться в двери, бодро сообщила, – собирайтесь, выезжаем через час.

– Понял, – отозвался он, но далеко не ушел. Усмехнулся, отвечая кому-то: – Испугалась.

И гулкий коридор дома донес ко мне слова другого:

– Видимо, письмо от барона весьма в почтительной манере написано.

– Возможно, – не менее простодушно откликнулся Увыр, приказав, – пошли. Сборы.

Любопытство сгубило не одну кошку, ну а меня оно привело в священный ужас. Тщательно ощупав тетрадь некроманта, я выудила на свет шестнадцать металлических деталей, а затем с замиранием сердца собрала их в черный клинок с красным камнем в эфесе. Руки дрогнули.

Боже правый! Еще одна реликвия… Еще один клинок… Оружие, призванное подчинять стаи оборотней, и на этот раз из клана черных. Зажмурилась, прикусив губу, как же мне опять повезло. Просто немыслимо! Разобрав реликвию, с улыбкой подумала, что после такого открытия, письмо от Дерека мне не покажется страшным.

И словно бы, в подтверждение моих слов пернатый посланник мягко спланировал на подоконник.

***

Тери…

Барон смотрел на своего нежного ангела и не мог сказать, зачем вот уже час сидит в ее доме на окраине города Сибо, пьет чай, слушает рассуждения о погоде и дорогах, не вникает в них и думает о другом. Стафорд помнил свое тайное и неуемное желание увидеть ее, обнять, что таить поцеловать, если позволит, поговорить, расставить точки над i… Но стоило ступить на порог ее дома, и он с удивлением отметил, что многолетняя жажда встречи поутихла.

Всему виной сообщение от Датога Суро, которое сокол принес перед отъездом Белого варвара в Сибо. И ситуация с путешествием Ариши получалась омерзительная, в которой ни кареглазку, ни семью градоправителя винить нельзя, разве что барона за его проклятую идею.

Суровый действительно познакомил девушку с пиратом и предложил его в виде провожатого, но сказал об этом только ей. О том, чтобы через месяц отправить кареглазую с Ыго и речи не было. Пирату так, вообще, две недели дали, чтоб из города убрался. Ведь за возвращение похищенного сына градоправитель многолетним укрывательством ему уж все долги отплатил, надумал избавиться от наглого прихлебателя. Решение верное, да не вовремя принятое.

Отказ в тайном гостеприимстве потомку горных пришлась не по вкусу, отыграться захотел. Подгадал момент, когда из дома на три дня хозяева уедут и от имени Суро направил записку кареглазой. Попал, падла. Не в бровь, а в глаз, написал что-то о путешествии и достойном провожатом. И Аришка, памятуя о прошлом разговоре, за считанные минуты собралась. Когда возница привез ее на место встречи, энтузиазм девушки поутих, а этот…, чтоб его, быстро понял свой промах. И посмел, заявить, что он явился, чтобы скрасить ожидание. Надо отдать, должное, козлу, «достойного провожатого» они не дождались и поехали сами, а Орбас в Берит не вернулся ни в тот же день, ни на следующий. Его нашли избитым через трое суток в придорожной канаве на другой стороне поселка, словом там, где искать и не додумались бы.

Сокол к оборотням был направлен в тот же день, но время уже было потрачено.

Еле живой возница с многочисленными переломами, с трудом рассказал, где и с кем встретилась Аришка и что произошло. К сожалению, сведения, которые поведал мужчина, были ложными бесекский ублюдок и это предусмотрел.

Итого, три дня потеряны, четвертый израсходован на попытку перехвата там, где проклятого пирата и в помине не было. Суро посчитал, что пират за выкупом в Берит явится. Но барон нутром чуял, что это самый неправдоподобный ход. Поступок идиота. Осталось дождаться сообщения от горных наемников. А Стафорд не сомневался, что девушку и эту, падаль, они найдут вблизи первого бесекского перевала. Почему там? Да потому что малышка слишком ценная добыча, чтобы отпустить ее. Во-первых: как лекарь – врачевать наемников в горных поселениях некому, во-вторых: как приемная дочь Датога Суро – деньгами будут снабжать исправно, лишь бы ее не убил, в-третьих: эта паскуда, быстро поймет, что нужна она барону. И не рискнет торговаться с регентом.

А впрочем, размышлять об этом не стоит, фыркнул барон и размял, зачесавшиеся руки. Увыр уже должен быть на границе своих владений, должен увидеть кареглазую и ее спасти.

– Ты напряжен, – заметила Тери, не без улыбки наблюдая за варваром, – королевские дела?

– Да, – ответил жестко и сухо.

Он смотрел на нежное создание из своего прошлого и удивлялся холодности собственных суждений. Изменилась. Повзрослела. Все еще нежная и до боли красивая она утратила свое сияние. Взгляд ее покрылся мученической поволокой, какой-то безвольной старостью, погасла улыбка и тепло, исходящее когда-то из глубины открытого миру сердца, будто бы развеялось.

Интересно. Согласись она остаться со мной, сейчас была бы так же несчастлива? Нет. А если, да? Ведь все это результат бездумной жертвенности, которую от нее ждали, но не ценили. Десять лет, прожитых в угоду близких, не прошли бесследно.

И он тихо хмыкнул про себя. Циник.

– Сложно с принцем?

Тихий голос, отстраненно заметил барон. Тихий и уже не мелодичный. А ведь раньше он был звенящим и радостным.

– Нет.

Улыбка все так же скупая и зажатая.

– Ты стал немногословен…

– Да, стал, – он обвел гостиную безразличным взглядом, встал. – Прости, мне пора.

– По-видимому, да, – согласилась она, не тая ненужной печали. – Спасибо за приглашение.

– Я был рад его передать.

– А я увидеть тебя, – легкое прикосновение пальцев к его скуле и тихое тепетное, – очень.

Оторвав ее ладошку от щеки, он коротко приник к тонкому запястью губами и ушел, не обернувшись. Незачем старое бередить и ворошить. И вообще, приезжать не стоило. Чего он хотел добиться своим появлением, барон отчасти понимал и принимал, и сам над собой смеялся.

Хотел узнать, почему освободившись от герцога Равии, она не обратилась за помощью к нему? потому что слишком гордая, независимая? Отчаявшаяся, погрязшая в своих проблемах? Или напрочь позабывшая о нем, Стафорде? Но все оказалось проще – он для нее чужой. Просто… оборотень, которому удалось занять место регента при Его Высочестве. Ни чувств, ни эмоций, легкое недоумение, приправленное досадой, и всего-то.

Барон расправил плечи, вскинул голову. Что ж, теперь он с чистой совестью использует сыворотку истины на ней и в кои-то веки услышит правду. Неприятную, это и так уже ясно, но полезную. Нынче он готов ее услышать.

А через два дня, как и ожидалось, от Хотского прибыло послание:

«Вор схвачен. Талисман барона хранится на первой заставе. Какие будут приказания?»

Талисман – Аришка?

Стафорд с заминкой вспомнил, почему бесек так ее назвал. Улыбнулся. Приятно знать, что Увыр не забыл первую встречу с бароном и урок даром не прошел, а значит, побережется горный от неправильных действий. Перечитав строчки еще раз, варвар досадливо хмыкнул, если вор не убит, выходит, кареглазка опять заступилась за сущее ничтожество. Нравится же ей всякое отребье жалеть и защищать. Уж лучше бы сердце барона поберегла и осталась в Берите. Из-за ее путешествий поседеть можно раньше срока, и в треклятом волнении понять – живешь.