Текст книги "Стальной барон (СИ)"

Автор книги: Мари Ардмир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

15

Выйдя из Аришиной комнаты, он мягко закрыл дверь и, обернувшись, столкнулся нос к носу с разъяренным Лерфом.

– Что случилось?

В ответ рык, уверенно утверждающий, что Ариша подвержена сейчас воле некроманта.

– Я его не чувствую.

Молчаливый гневно фыркнул, говоря о двух всплесках потусторонней силы, последний из которых произошел только что. Стафорд судорожно выдохнул и сжал кулаки. Не верить своему помощнику он не мог. Молчаливый и несколько обожженных, потерявших ипостась, примкнули к стае еще при Дагде, старом вожаке. И почитались они всегда за то, что выявляли меченных. Легко и просто и задолго до того, как оборотни или же люди начинали убивать по воле некроманта, вселившегося в их тела.

– Получается…, – прохрипел он и замолчал. Выходит, барон рассказывал сказку, когда рядом с ним была..., а точнее был… И ведь девушка вела себя совершенно естественно, лишь поначалу волновалась. Его внутренний волк неявственно чувствовал, что-то стороннее, но… Но ничего определенного.

– Не может быть!

Белый варвар развернулся, чтобы толкнуть дверь и потребовать ответа, как неожиданно получил удар под дых. В глазах потемнело, когда Лерф вопреки всем сопротивлениям оттащил его в сторону. Скрутил главу стаи, как щенка и с утробным рыком втолкнул в глухой коридор справа.

– Что значит «не трогать»? – рявкнул Стафрд на неприкрытую угрозу своего помощника. Бесов волк, после настойки Аришки стал в разы сильнее и жестче. – Некромант сейчас там или не там…!

Рычание Лерфа отразилось от стен эхом:

«Его уже с ней нет. Ушел»

– Она жива? – спросил хрипло, дивясь, как сдавило горло и в груди шевельнулось отчаяние.

От оборотня последовал кивок, подтверждающий, жива.

– Прекрасно. Тогда мы просто с ней поговорим. – Барон расправил напряженные плечи и сделал шаг к двери: – Дай, пройти.

Лерф не сдвинулся с места, он плавно опустился на одно колено, все так же перекрывая вход спиной, и почтительно склонил голову. Утробное рычание идущее из горла молчаливого премного позабавило барона.

«Позвольте забрать Аришу, обещаю хранить и беречь девушку. Только не убивайте ее»

– Что?

Убивать ее Стафорд был не намерен. Во всяком случае, пока не добьется правды и признания. А там, если подумать, то после искреннего раскаяния в обмане, можно для нее и другое наказание избрать. Лишь бы более с некромантом не играла.

Лерф же понял его превратно:

«Вы знаете методы борьбы с одержимыми, они известны и мне. И вопреки правилам, прошу… позвольте, пока не поздно, я заберу ее в горы. Построю для нее дом недалеко от поселения Увыра».

– Уже договорился? – улыбнулся варвар.

Могучий оборотень вскинул голову и недоверчиво уставился на главу белой стаи, выркнул:

«Это дело пары минут»

– Представляю, как ты поставишь в известность Хотского!

Усмешка барона, насторожила молчаливого больше, чем что-либо другое, он подался вперед и заверил рыком через крепко сжатые зубы:

«Клянусь, вы о ней не услышите!»

– А если я не соглашусь, что тогда? – забавляясь ситуацией, протянул Белый варвар.

«Вы отсюда не выйдите», – так же спокойно заверил его Лерф.

Стафорд тихо хохотнул, потер лицо и улыбнулся, глядя на порождение нежных рук Аришки. Надо же, а ведь раньше этот ошрамованный волк так же был предан барону Горы мог свернуть, лишь бы спасти его седую шкуру. А теперь готов свернуть ему, варвару, шею, лишь бы он не коснулся кареглазой малышки и ей не навредил. Прискорбно.

– Уж лучше бы и далее калекой был и сейчас не лез не в свое дело! – фыркнул глава белой стаи. – Встань.

Тот не сдвинулся с места и морду в полуобороте оскалил:

«Она спасла мне жизнь, я тоже самое сделаю для нее».

– Лерф, угомони свои инстинкты. Я обязан ей жизнью более двух раз и убивать, не намерен. – Произнес он жестко. – А теперь встань и объясни, что значат твои слова: «пока не поздно».

***

Благодать вокруг, но наслаждаться ею у меня сил нет. Иссякли. К дальним провинциям Адара наша процессия прибыли в обед, а потому в сказочном подлеске устроили привал, точно рассчитав, что ночью уже будем во дворце. Красота. Осеннее золото блещет на фоне свинцового неба и красные цветущие богуллии раскрывшимися маковками реют на ветру. Ветер холодный завывает в вершинах осин, птицы переговариваются тревожно, ожидают ночью грозу, а следом за ней коварный мороз. Знаменательная особенность здешней природы, напугать сухой грозой и морозом ударить поутру. И дня не пройдет деревья сбросят листву окончательно, оголив темные ветки и единственным украшением столицы останутся черепичные красные крыши и очаровательные резные башенки.

В первый раз, когда я приезжала сюда, мне было лет десять, а может быть и меньше, и башенки с вылепленными на них людьми запомнились ярко. Каждый раз, когда отец брал меня с собой в столицу, я с нетерпением ждала, когда же на горизонте появятся первые шпили. Радостным было это ожидание, восхитительным. Но вот сейчас, закутавшись в шкуру, я грелась у костра и с тоской смотрела на далекие стены Адара.

Не хочу туда ехать, не хочу…

– Тоскуешь по дому? – рядом присел Увыр, он подал мне чашу с яблочным соком и хитро прищурился: – Или боишься чего-то?

– Опасаюсь неизвестности, – поблагодарила за напиток. Пить, впрочем, как и есть мне совсем не хотелось, зато руки погрею. И я обняла ладонями чашку, стараясь унять внутреннюю дрожь и тревогу.

– И не дрожи. Твоя участь решена.

– С чего ты взял?

– Это видно в каждом взгляде барона, брошенном на тебя.

– В каждом… – повторила тихо и потупилась.

– Знаешь ли, Таис поначалу на меня смотрела так же, как варвар на тебя, вот только сейчас присмирела, успокоилась…

Да с Вильмой ему повезло. Нашли друг друга два воителя, и даже не скажешь, что поначалу бесека передергивало от одного лишь упоминания о совместных прогулках по осенним просторам. Вот только ошибается Хотский относительно Стафорда. Взгляды барон кидает хмурые, с еле сдерживаемым раздражением или же упреком. Словно бы знает, почему я к нему подходить не хочу и, глядя на шпили столицы, тоскую.

– А еще Лерф на тебя волком смотрит, и не от того, что сам он оборотень.

От упоминания молчаливого, вздрогнула и оглянулась, увидеть его не увидела, но насторожилась:

– А его интереса я и не заметила.

– Не мудрено, он все время позади тебя держится, – Увыр с улыбкой похлопал меня по плечу. – Барон тебя в обиду не даст, но я все же, спрошу: Ариш, ты им случаем волчьей ягоды никуда не подсыпала или как?

Все! Если он смотрит на меня исподтишка, так что бесеки замечают, надо рассказать. Надо подойти и рассказать все до последнего слова. Поведать о договоре с мертвецом и своем условии, а еще от нас обоих попросить помощи. Или для начала попросить прощения?

Веселый голос наемника вырвал меня из размышлений:

– Не хочешь сознаваться? Так и скажи, подсыпала, но не сознаюсь…

– Увыр, прости, я не в настроении шутить. Скажи прямо, что не так?

– Они от тебя не отходят далее чем на десять шагов. Как в танце. Если одному нужно уехать, к тебе приближается второй, и наоборот. – Горный наемник потер колючий подбородок, хмыкнул глумливо. – Танцоры…

– Сторожат, – поняла я.

– И еще оба напрягаются, если кто-то подходит. Вот и я чуть ногу не сломал от такого-то внимания. А сейчас спиной чувствую, как во мне дыру прожигают. Глазищи не прищуривай, правду говорю.

Улыбнулась:

– Держись, ты же наемник.

– И держусь, но пожаловаться сестренке можно, – подмигнул.

– Можно, – решительно вернула ему чашу и поднялась.

Если взглядами прожигают, несомненно, о чем-то догадываются. Чувствуют, они же оборотни. Боже, как страшно! Ведь с одержимыми у них разговор короткий, но честный. Смерть без мучений, и все на том. Так что ждать приезда в столицу смысла больше нет, или я от волнения умру, или они убьют учуяв отголоски Наз Завайя.

Он стоял в отдалении на скалистом обрыве, подставив лицо холодным ветрам, волевой и одинокий. Как шла к нему, плавно огибая камни и кусты, не помню, волновалась, а взяла Стафа за руку и успокоилась. Он не оборачиваясь, меня узнал, сжал ладошку, спросил глухо:

– Что случилось?

Возможно ли, чтобы с его голосом в мир окружающий меня ворвался запах осени, а в небе меж тяжелых облаков горящим росчерком мелькнул солнечный луч. Громче зашумела все еще золотая листва леса, что разросся под скалой, и дышать стало намного легче на ставшем сильнее ветру.

– Я должна с тобой поговорить.

– Слушаю.

Всего одно слово и дрожь, утихшая во мне, опять взбунтовалась, пропуская в сердце холод. Я выдернула руку из его пальцев и зажмурилась, прошептав:

– Только дай вначале слово, что не будешь рычать, распускать руки и…

– Глаза открой и посмотри на меня, – потребовал оборотень. Неохотно повиновалась. Он стал к обрыву спиной, защищая от ветра, и заложив руки за спину, буравил черным тяжелым взглядом: – А теперь повтори все то, что ты сказала.

Повторила, неловко уточнив в конце: – И не будешь перебивать, пока я не завершу...

– Сказку? – дернул уголком губ, прищурился.

– Пока я не перестану говорить, – пролепетала совсем тихо, но он услышал.

– Допустим, я дам тебе слово и соглашусь, – барон поджал губы и помедлил, прежде чем огорошить вопросом: – Но кого из вас услышу?

От неожиданности отпустила шкуру, в которую куталась до сих пор, но соскальзывая вниз, она не достигла земли. Горячие руки оборотня схватили накидку, а вместе с ней и мои плечи. Он наклонился вперед, чтобы почти прорычать в мое лицо:

– Но больше всего мне интересно знать, кто из вас вчера был в той проклятой кровати?

От страха опять съежилась:

– Я была! И чуточку… он.

В ответ отрешенное молчание, тяжелое и грозное.

Молчания я боюсь с детства. Отец молчал лишь, когда злился. В это время он метал ножи в стену до тех пор, пока лезвия не выстроятся в идеально ровную вертикальную линию, а жизнерадостность не вернется к нему. Поэтому звук ножа летящего в цель, мне нравится, а вот молчание ненавижу… до дрожи. Наверное, еще и потому, что погрузилась в него с головой после похорон, в прошлую осень.

– Стаф, не молчи, прошу.

– Я слов не нахожу, Ар-р-риша.

В голову ничего другого не пришло, как предложить срывающимся голосом:

– По-о-ойдем, по-о-о-ищем?

– Нет.

И как за плечи держал, так и поднял, понес в сторону от обрыва к ближайшему раскидистому дереву. К стволу припер, словно безвольную куклу и потребовал рыком:

– Рассказывай! Что значит: «И немного он»? Ты впустила некроманта в себя? Я не с тобой разговаривал? – и с каждым вопросом его голос становится все более резким, хлестким. Неожиданно вспомнились его пощечины. Да уж, лучше бы молчал.

– Стаф, не кричи… Со мной, он был всего лишь незримым наблюдателем. Я разрешила, потому что он требовал доказательств твоей, твоей… сдержанности.

– Как у тебя ума хватило соглашаться?!

– Не рычи!

А вслед за моим требованием раздался звук удара и сухой треск грозы. И то ли гром в небе разразился, то ли молния ударила в скалу рядом с нами, но она осыпается, и Стафорд скривившись, отряхивает каменную крошку с рукава.

– Не рычу, – сквозь сжатые зубы сообщил он и, дернув рубашку на шее, порвал ворот. Вдохнул свободнее: – И очень внимательно слушаю.

Он-то может и слушает, но я уже боюсь говорить. И пусть рядом с ним тревога прошла, но ощущение неизбежного остается. Боже, если останусь жива, после того, как обо всем поведаю Стафорду, дай ему сил не убивать меня, умоляю.

– Он появился, стоило тебе всего лишь выйти из комнаты…

Я смотрела в сторону, боясь столкнуться взглядом с тем Белым варваром, каким я узнала его год назад. Суровый холодный, жесткий, насмешливый и слишком зверь, чтобы с ним открыто говорить о проблемах.

– К себе в грот Наз Завай не призывал, окликнул из тумана по имени и поздравил с хорошим выбором волка. Назвал тебя проницательным зверюгой и хитрым ловкачом. Как оказалось в тот день мы, проскочили три ловушки и не столкнулись со стаей оборотней одиночек, которых Густав Огюро подрядил на наши поиски.

– Мне донесли об этом, – хмуро сообщил барон.

– Он так и предполагал, похвалил даже… – голос мой осип, и я с трудом прошептала: – Но сказал, что в следующую встречу с герцогом ты не выживешь. Что у него осколок вашей серой стаи.

– Осколок?

– Да, деталь, – я украдкой стерла слезу-предательницу, – как у Гессбойро, за каждой разъемной деталью закреплен альфа, а через него и все собратья... Но дело не в этом. Ты сильный, и пусть Лерф с моей настойкой почти вернул себя к жизни, ты под действием реликвии уничтожишь и его и меня и не только… – вздрогнула, вспомнив слова мертвеца в самых ужасных деталях, и прикусила губу. – Принесешь Гессбойро и черный клинок хо-хозя… ему, то есть…

Все-таки всхлипнула, и тут же прижала ладошку к губам, зажмурилась, чтоб не разреветься.

– Я понял. Он в деталях рассказал тебе о последствиях моего подчинения. – Теплые чуть шершавые пальцы скользнули по моей щеке, стирая еще одну предательницу. Голос Стафорда прозвучал надо мной тихо: – Что он предложил?

– По-помочь… я ему, он мне.

– Дай подумать, – горько произнес барон, словно по нотам раскладывая наш с некромантом диалог: – Он хочет расквитаться с герцогом Равии, а ты сохранить жизнь мне и не только мне… Враг у вас один. Некромант знает все ходы герцога, но в бестелесной форме мстить не может. Нужна оболочка, лучше всего меченная, потому что он привязан.

Кивнула, все так же, не открывая глаз.

– И лучше всего подходишь ты… – горячее дыхание оборотня коснулось моего лба. – И ты согласилась, потому что, с его слов, выхода у тебя не было.

– Да, почти так… – всхлипнула еще раз, и руки Стафорда обвили меня, отрывая от дерева.

– Тихо не плачь. Он хорошо разыграл карты, Ариша. Но плакать не стоит.

– Я … я понимаю, что он давил на жалость.

– На самоотверженность. Ты не из жалостливых, особенно если раненных нужно спасать. – Улыбнулся, и это отразилось в голосе. – Я знаю.

– Стаф, я не настолько глу…, то есть… – подняла лицо к нему, прошептала, глядя в черный прищур, – я согласилась предоставить оболочку, при условии, что ты все время будешь рядом.

– И он потребовал доказательств волчьей сдержанности, – припомнил барон мое объяснение. – И если ты сейчас все это рассказываешь, выходит, испытание я прошел.

Кивнула.

– Кто из вас предложил тему эксперимента, ты или он?

Смутилась. А оборотень, проницательно посмотрев на меня, улыбнулся:

– Десятилетия прошли, а интерес к мирским страстям из Наз Завайя все еще не выветрился. – И в том же тоне, как бы, между прочим, заметил: – А ты даже не понимаешь что натворила…

Попыталась ответить, но он приложил палец к моим губам, попросил:

– Помолчи. Самое страшное, что могло бы случиться при моей встрече с Огюро, так это моя потеря ипостаси или же смерть. Тш-ш-ш-ш… – он стер мои слезы, мягко касаясь скулы. – Смерть одного оборотня.

Замотала головой, отрицая такую возможность, но он лишь улыбнулся, глядя в мои глаза:

– Оставим его неопределенным, безымянным. Запомним количество: всего один оборотень. А теперь скажи, скольких может убить одержимый правителем Тардема. Тут главное не забывать, кем при жизни был этот мерзавец.

Я дрогнула, библиотеки в Оранте полны ужасами его развлечений, а личный дневник пестрит заметками об опытах и экспериментах. Боже правый, и я согласилась отдать тело ему, ничтожеству, которое мечтает о мести!

– Счет пойдет не на десятки сотен, а на десятки тысяч… – подтвердил мои мысли Стафорд. – Поэтому с момента крушения империи меченных убивают, до того как они станут одержимы, до того, как согласятся тело… одолжить. – Хмыкнул, произнеся последнее слово, и крепко прижал меня к себе, прошептал в макушку: – А теперь скажи мне, если он решится мстить не только Равийскому ублюдку, как я смогу уничтожить тебя, Ариша?

– Вариантов множество, – ответила, копируя его же тон.

– Да неужели? – неприкрытая ирония в голосе барона звучала до обидного грубо.

Вырвалась из его рук, фыркнула:

– Если не хочешь руки пачкать, сбрось со скалы, столкни в реку или ядом напои и… – посмотрела в черные глаза оборотня, заявляя: – Я даже склянку оставлю!

А вслед за моими словами прозвучал удар и сухой треск дерева стоящего за моей спиной дополняется шелестом листьев, что, как золотые монеты посыпались вниз.

– Глупышка, – Стафорд стряхивает с меня листву и наклоняется к самым губам: – Подумай на досуге о том, что ради тебя я пойду на все.

– Не правда!

– А Наз Завай убедился в этом прошлой ночью, – произнес с укором, – и теперь ему не нужен какой-то там осколок, чтобы с потрохами получить меня.

– Я… я…

– Не веришь, – он мягко улыбнулся, – я тоже не верил до последнего.

Поцелуй горячий и горький, как полынная настойка, был вознаграждением за храбрость и наказанием за глупость. И я ловила его дыхание, стискивая руки в кулаки, из последних сил сдерживая подступившие слезы. Поздно, слишком поздно, плакать нельзя, но невозможно сдержаться.

Белый варвар отступил, тяжело дыша, аккуратно заправил прядку за мое алеющее, ушко. Держит, чтобы не упала на ослабевших ногах, защищает от ветра, но в глаза уже не смотрит, куда угодно, только не в глаза.

– Прости меня, – вот и все, что удалось произнести срывающимся сиплым голосом, пока я стирала непрошенные слезы.

– Ты не виновата, – Стафорд зажмурился, вздохнул, чуть поморщившись, отошел и приказал: – Собирайся, мы выезжаем.

Больно, не то слово, а он пусть и не называет виноватой, но сейчас не смотрит на меня. Пытается сдержаться? Не хочет, чтобы я видела осуждение в его глазах? Или начинает искренне меня ненавидеть за опрометчивый шаг? Грудь обожгло огнем, а взгляд заволокло полупрозрачным туманом. Хотела уйти, ничего не говоря. Хотела, чтобы не понял, как сейчас ранил своей оскорбленной отстраненностью и непониманием слов между строк.

Но поравнявшись с ним, вот таким застывшим в молчании, все-таки сказала:

– Стаф, я поняла, что ты сделаешь все ради одной определенной лекарки, – последние слова прошептала почти и крепче сжала руки: – Но и ты осознай, ради одного определенного оборотня, эта лекарка уже пошла на все...

– Ариш…

Он резко обернулся, попытался заступить дорогу, но я не позволила. Юркнув в сторону от рук оборотня, ушла со словами:

– Да-да, помню, пора собираться.

И пока забирала сумку, позабыв про брошенную под деревом шкуру, туманная дымка перед моими глазами стала плотнее. Под кожей расползся холод, а вслед за ним появился сердитый голос мертвеца:

«Недоверчивый сучий потрох! Не слушай его, Ариша, я…»

«Помолчите. Я не в силах пререкаться с вами, а тем более слушать. – Он промолчал обиженно фыркнув, и я спросила: – Когда ждать прибытия герцога Равии ко двору короля?»

«Через четыре дня, утром».

«Что ж в таком случае, жду вас к этому времени. А до тех пор попрошу не появляться».

«Жаль» – протянул некромант, ведь тебе может потребоваться моя помощь.

На мгновение остановилась, как вкопанная, и, разозлившись, мысленно огрызнулась:

«Уверена, вы найдете способ, чтобы уберечь свою оболочку!»

«Неблагодарная» – пробурчал Наз Завай.

«Убирайтесь…»

16

Дерек ворвался в столовую для дворцовых слуг Его Высочества и замер, заметив, оборотня, распугавшего всю прислугу. Узнав в сгорбленной фигуре лучшего друга и барона по совместительству, он чертыхнулся. Плотно закрыл за собой двери и ринулся к варвару, перемежая рассерженное шипение черными проклятьями на его дурную голову.

– Стафорд, что между вами двумя происходит?

– А что не так? – он оторвался от бутыли увитой тонкой лозой, и скосил глаза на светлоголового оборотня. – Я завтракаю…

– Ты пьешь, застряв в полуобороте, а Ариша с ночи так и не отрывается от некромантского сундука!

– Ничего, ей полезно загрузить чем-то голову.

Дерек удивленно вскинул брови, а затем хитро прищурился:

– Хм, она тоже самое сказала, насчет твоего желудка.

– Поясни…

Лис одетый, как франт в бархат и шелк, медленно поправил манжеты и, отступив от главы белой стаи, ехидно поинтересовался:

– Тебе с подробностями или как?

Но тот ничего не прорычав, не запустив бутылью и даже не дернувшись в сторону друга, беззлобно поинтересовался:

– А есть различие?

– Ну…, – Лис с осуждением наблюдал за тем, как варвар приложился к бутыли и сделала несколько глотков, – если вдаваться в подробности, она разрешила тебе пить следующие три дня, чтобы так сказать освободить голову.

– Разрешила… – скривился, как от больного зуба: – И откуда у нее такие сроки?

– Приезд Огюро назначен на четвертый день, утром. И она исчезнет. – Дерек обиженно поджал губы, нахмурился: – Последнее, к слову, даже не пояснила. Просто отослала меня.

– Три дня… – барон сжал зубы и, откинув голову назад. – Всего три дня.

– Что значит всего? – насторожился Лис, еще немного отступив, чтобы не заляпать брюки, потому что бутыль в руке Белого варвара, с хрустом покрылась трещинами и дала течь. – Она куда-то опять уезжает? Ты отпускаешь ее? Стафорд?

– Да? – ответил невпопад, вновь думая о схожести поступков кареглазой и Тери. Все решили без него, да так, что не исправить. – Я здесь…

Светлоголовый оборотень раздраженно фыркнул:

– Ты может быть и здесь, а вот Ариша скоро преставится. Она отказывается от еды и воды, ей жарко, сидит с открытыми окнами и…

Не договорил, бутыль разбилась перед его туфлями, забрызгав костюм терпким вином, а барона и след исчез, лишь двери, сорванные им с петель, с грохотом рухнули на пол. Останься глава стаи хоть на мгновение он бы услышал довольный счастливый вздох хитрюги:

– Соврал всего ничего, но хоть один пошел на сближение…

***

– Ариша? – Саир позвал тихо, напоминая, что надо бы остановиться и пойти поспать.

– Еще немного…

– Не затягивай, – сказал со вздохом и опять ушел к себе.

Он прав, с момента нашего приезда глубокой ночью прошло семь долгих часов. Дворец давно проснулся и наполнился звуками, слуги забегали по этажам, разнося завтраки, сменяя постельное белье и помогая одеться привилегированным особам. Тем, кто не отходил ко сну по тем или иным причинам, я бы пожелала забыться хоть на час, но сама засыпать боюсь. Вдруг некромант не сдержит слово и тогда…

А ведь я до сих пор не нашла на него управы. Все время кто-нибудь от поисков да отрывает. Братья близнецы Ирт и Лер на поздний ужин спуститься вниз предлагали, молчаливый Лерф мне ужин в тайный кабинет принес, Тарон и Аго заходили дважды, просто узнать, как дела, но больше всех исхитрялся отрывать непоседа Лис. Из-за него я и десятой части книг не просмотрела, но, к сожалению, и в них ничего не нашла.

Страшно и горько.

Стафорд прав, нельзя Наз Завайю верить, но и не поверить я тогда не могла. И вот теперь сижу в библиотеке при настежь открытых окнах, на ковре в окружении книг, глаза пекут, руки не слушаются, и дрожь во всем теле говорит не столько о холоде, сколько об усталости. Уйти не решаюсь, вдруг сейчас в следующей книге... Тянусь к ближайшему тому в темной обложке из дерева, он тяжелый, пахнет плесенью, листы белые как снег, а строчки, словно бы кровью выведены, горят. Двух листов прочитать не успела, как меня опять потревожили, но не словом, прикосновением.

Теплые чуть шершавые пальцы коснулась шеи, соскользнули на плечо, погладили.

– Еще немного, пожалуйста…

Смешок, и пальцы исчезли, но появилось окружившее меня тепло. Стафорд. Кто еще посмел бы сесть так, чтобы бедра к бедрам, мощная грудь к моей спине, руки вокруг талии и нос, сопящий в шею. Уютно.

– Пусти.

Но меня прижали сильнее.

– Пусти, пожалуйста…

– Не пущу, – сухие губы прошлись от шеи к плечу.

– Хватку ослабь хотя бы.

– Зачем? – запах вина окутал виноградной терпкостью. – Я не хочу…, и ты… сиди смирно. Читай. Вон сколько книг…

– Но…

А он носом уткнулся в мой затылок, выдохнул медленно и, нехотя, ослабил объятия:

– Делай что хочешь, только не отстраняйся. Я устал… без тебя.

От дыхания его дрожь прошла по телу, а вслед за ней щеки опалило жаром. Боже правый, а сама сказать не смогу, как мне его не хватало. В руках его повернулась, на бедро села и прижалась к могучей груди оборотня крепко-крепко.

– Прости меня…

– Давно простил, – прошептал барон, сжимая сильнее.

И я шепчу в его шею, касаясь губами кожи, непрестанно поглаживая его по плечам, чтобы не злился и не шипел раздраженно.

– Стаф, я приготовлю все сведения об одержимости, добуду все нюансы об отпущении некроманта, постараюсь уменьшить все возможные последствия и раскрыть его ходы наперед. Чтобы… чтобы… если он все-таки…

– Не реви… – прохрипел оборотень.

– Не смей запрещать, – а он рукой предупреждающе, сжал меня пониже спины, – и руку убери!

– Хорошо, реветь разрешаю, – сжимать перестал, но руки своей от меня не отлепил. Замер, и сердце его застучало неровно, – …если пообещаешь мне ночь нежности, взамен всех твоих слез, – горячее дыхание опалило ушко.

– Что? – ослышалась, наверное.

– Одна ночь со мной после всего, и можешь сейчас реветь сколько душе угодно. Я стерплю.

И лизнул? Или мне показалось, что он языком коснулся и без того уже красного ушка. Шутит. Отстранилась, посмотрела в черные искрящиеся глаза оборотня, утонула в них, почти. Вином пусть от него и пахнет, но он не пьян совсем. Взгляд трезвый на губах кривая ухмылка; такая может за доли секунды перерасти в ехидный оскал или широкую улыбку, от которой сердце останавливается, а затем устремляется вскачь.

– Прошлая ставка была меньше, – заметила я, вытерев мокрые следы со щек. Слезы от удивления закончились, появилось смущенное недоверие. Как он может шутить на такую тему?

– Так и обстоятельства изменились, – Стафорд плавно поднялся вместе со мной на руках и вышел из кабинета, через тайный проход. В узком коридоре было холодно и темно, наверное, я поэтому вопросила с дрожью в голосе, а не с ехидными нотками:

– Те-те-б-бе только тело нужно, а душу получить не хочешь?

– Ну, – он свернул вправо и начал подъем по узкой лесенке, – если я душу из тела за ночь не выбью, возьму и ее.

– Вот тебе и ночь нежности… – возмущенно фыркнула: – Бить будешь?

– Хм, может быть, отшлепаю за своеволие.

Он прекратил подъем, толкнул маленькую дверцу и, пригнувшись немного, внес меня в светлую спаленку под крышей, какие во дворце выдают слугам. Оборотень оглянулся и увиденным остался доволен. То, что это не моя спальня я заметила, но не сказала, сейчас другой вопрос все мысли занимал:

– Так я же извинилась! А ты давно простил.

Борон меня на пол поставил, спиной повернул и взялся за пуговицы лекарского платья, с такой уверенной легкостью, словно бы тысячу раз раздевал. Хотела в сторону шагнуть, так он не позволил, на место вернул и продолжил разоблачать:

– Простил, но руки у меня все еще чешутся, и желание есть неуемное.

– Какое-какое? – платье соскользнуло с плеч, и я ошеломленная осталась в одной лишь нижней рубашке.

– Простое, чтоб ты дней десять сидеть не могла, – разул и, не вставая с колен, за руки взял, спросил серьезно: – Есть хочешь?

– Нет, – гляжу в его глаза, встревоженные, на отросшие локоны, что скрывают лоб, плотно сжатые губы и линию подбородка, и возмущение само собой как-то прошло. Растаяло.

– Пить?

– Тоже нет.

– Ну, тогда спать… – улыбнулся.

Пискнуть не успела, оказалась на одной кровати с Белым варваром, прижатая к могучей груди и укрытая одеялом, до самого подбородка. Возмутиться бы, напомнить, как обидел, а после приезда во дворец пить пошел, но сил на разговоры уже нет. Тепло под его боком, спокойно и усталость переживаний вцепилась в меня мертвой хваткой, нагоняя сонливость.

– А ты не уйдешь? – спросила с зевком, еле слышно.

– Не дождешься. Я здесь сейчас свой талисман от замерзания стерегу, – весело заявил Стафорд.

– Как это?

– Тут ни камина, ни печки, если я уйду, заболеешь.

– Все продумал, чтоб не прогнала? – догадливо спросила я, он лишь прижал к себе сильнее. А мне ответа не нужно, и так решилась пойти на уступку: – Тогда… до.

Насторожился.

– Что «до»?

– Ночь нежности, – прошептала с улыбкой.

– Ариша, повтори? – не попросил, в руках своих сжал и потребовал.

– Ночь устроить нужно до того, как Наз Завай получит мое тело, – и почти засыпая, произнесла: – Иначе, не представляю, как ты с него мой долг стребуешь…

Провалившись в сон, услышала грозное возмущение:

– Ну, Ариша… дождешься ты у меня!