Текст книги "Уродина (ЛП)"

Автор книги: Маргарет Макхейзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

– Уже прошло несколько месяцев, а мы только целовались и держались за руки.

– Меня это не волнует.

– Но? – добавляю я, ожидая условия. Например: «Тебе лучше быть готовой поскорее, иначе я найду это в другом месте».

– Но что?

– Твоя уловка с «меня это не волнует», что это? Ты дашь мне время до Рождества, а затем пойдешь искать это в другом месте?

– Я не Трент, Лили. Если тебе потребуется пять жизней на то, чтобы просто лежать со мной в одной постели, то я подожду эти пять жизней. Я не хочу никого другого. Я даже не заинтересован ни в ком другом. Я не бабник. И никогда им не был. Я хочу семью, хочу жену. И все это я хочу с тобой.

– Ты хочешь жениться на мне? – что, черт возьми, происходит?

– Не прямо сейчас, но, в конце концов, да. Тебе предстоит пройти долгий путь, но я буду рядом с тобой на каждом шагу, который ты сделаешь.

Он самый милый человек, которого я когда-либо знала, и, сидя здесь, ужиная, я продолжаю смотреть на него.

– Ты, и правда, совершенен, – говорю я.

– Как и ты, Снежинка.

Глава 35

Погода становится теплее, и я переезжаю. Не могу поверить, что уже середина марта, и сегодня – день моего переезда. Я купила диван, спальный гарнитур и договорилась, чтобы их доставили сразу в мою новую квартиру.

Шейн в моей комнате, помогает упаковывать мою одежду и обувь.

– Вы с нетерпением ждете следующих выходных? – спрашиваю я Шейн, когда она перекладывает мою одежду из комода в позаимствованный у нее чемодан.

– Боже, да! Отец Лиама сказал, что хочет купить еще один магазин автошин и отдать его нам с Лиамом.

– Но вы едва справляетесь с тем, что есть у вас сейчас.

– Да, но, видимо, это была проверка, чтобы посмотреть, как мы со всем справимся. Он сказал, – она понижает голос и выпячивает грудь, – «вы, детишки, доказали мне, что можете управлять магазином и получать прибыль. Я хочу купить вам свой собственный магазин, что скажете»? Боже, Лили! Это хорошо, ты знаешь? Но, в то же время, я не хочу проходить через все напряжение по восстановлению ветхого здания и начинать все с нуля. Мы с Лиамом можем сделать это, потому что мы хорошо работаем вместе, но знаешь… – она замолкает и смотрит на меня. Я киваю, поддерживая ее. – Мы пытались завести ребенка некоторое время назад, но не можем забеременеть. И если он покупает нам захудалую мастерскую и ожидает, что мы начнем все с нуля, я не уверена, что смогу справиться с таким напряжением, – она перестает складывать одежду и садится на кровать.

– Ты должна поговорить с ним, Шейн. Скажи ему, что ты чувствуешь, – я никогда не видела Шейн такой уязвимой. Она никогда не выставляла напоказ свои чувства.

– Не знаю, – задумчиво говорит она. – Я не хочу его разочаровывать, ведь он так много сделал для нас с Лиамом. Но в то же время, я на том этапе, когда хочется создать семью. Мне хочется, чтобы до тридцати пяти лет у меня появился ребенок, потому что время слишком быстротечно. Я имею в виду, что, казалось, только вчера я жила в переоборудованном гараже и подрабатывала няней. А сегодня я сижу в спальне со своей лучшей подругой и плачу, потому что не могу иметь детей.

– Шейн, – говорю я и подвигаюсь ближе, обнимая ее. Всего на мгновение, положив голову на мое плечо, она плачет. Нет ничего, что я действительно могу сказать, чтобы ее успокоить, а если и есть, то я не знаю нужных слов.

– Как глупо, а? Меня бросила мама, которая не хотела меня, потому что ее новому мужу не нравилось, что она пришла с прицепом. И сейчас все, что я хочу, – иметь ребенка, чтобы я могла показать ей, как много она для меня значит, как сильно я ее люблю.

– Твои чувства не глупые. Вы с Лиамом заслуживаете счастья.

Шейн обнимает меня в ответ, выпрямляется и вытирает слезы с глаз.

– Я такая эмоциональная. Моя лучшая подруга сегодня переезжает от меня, и мне кажется, будто я теряю часть себя. Я знаю, куда ты переезжаешь и что ты будешь счастлива, но ты прожила с нами пять месяцев, и мне нравилось, что ты была здесь каждый день, – она наклоняется и снова меня обнимает.

– Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня. Ты открыла мне свое сердце, свой дом, даже после всех этих лет, что мы не общались.

– Ты не должна благодарить меня, малышка. Это то, что мы делаем друг для друга.

Черт. Я обещала себе, что не заплачу. Но это обещание было забыто, и теперь мы с Шейн рыдаем, как дурочки.

– Боже мой, кого я должен избить? – говорит Лиам, стоя в моей комнате. – Мы с Максом можем преподать кому-то урок.

Мы с Шейн вытираем слезы и смеемся.

– Мы просто девочки, – говорит Шейн. – Ты не должен никого избивать.

– Хорошо, – Лиам бьет кулаком в ладонь. – Потому что я бы это сделал.

– Давай, нам нужно все упаковать. У меня есть квартира, в которую нужно переехать.

– Позовете, когда все будет готово, и я отнесу вещи в твою машину, – говорит Лиам, выходя из моей комнаты.

– Знаешь, – начинаю говорить я, пакуя вещи из шкафа. – Вы с Лиамом будете замечательными родителями, – я смотрю на Шейн, которая сияет улыбкой. Ее улыбка очень яркая, а глаза сверкают.

И прежде, чем мы понимаем, я упаковываю свою жизнь в два чемодана и три коробки. Это все, что у меня есть. Но у меня есть еще моя жизнь. Уверена, если бы я осталась с Трентом, то вряд ли была бы еще жива. Глядя на свою загруженную машину, я нормально отношусь к тому факту, что у меня практически ничего нет. Поскольку у меня есть моя свобода.

– Ах да, – начинает Лиам. – Не забывай писать и приходить домой на все праздники и выходные, – поддразнивая, говорит он, сгребая меня в свои объятия. – Ты была хорошим ребенком, куриная попка. Играй хорошо с другими детками и убедись, что приходишь на занятия вовремя, – он оставляет поцелуй на моем лбу. Но я знаю, что сарказм – его защитный механизм.

– Хорошо. И еще я не буду ходить ни на какие вечеринки в кампусе, – я отпускаю его и направляюсь прямо в объятия Шейн.

Она плачет, и я тоже начинаю плакать.

– Здесь твой дом в любое время, когда захочешь или когда тебе будет нужно.

У меня начинаются все эти ужасные вещи, сопровождающие рыдания. Из глаз постоянно льется, и, кажется, что я не в состоянии правильно дышать. Мы с Шейн обе громко плачем, держась друг за друга.

– Я так сильно тебя люблю.

– Я люблю тебя, малышка.

Наконец, я отпускаю Шейн и отхожу. Лиам подходит и обнимает ее, утешая, пока она прижимается к его груди. Я подхожу к своей машине и улыбаюсь.

– До конца своей жизни, – шепчу я. Как только сажусь в машину и уезжаю, то понимаю, что это правильный шаг для меня. Я оставалась в доме Шейн и Лиама так долго, как могла, а сейчас пришло время подтолкнуть себя и двигаться дальше.

Я направляюсь в свой новый дом и не смотрю в зеркало заднего вида. Не потому, что не хочу расстраиваться снова, но если оглянусь, то на этом все и закончится. А мне нужно продолжать смотреть вперед и жить.

***

Я раскладываю часть одежды в свой новый комод, и как только заканчиваю с этим, развешиваю в шкаф вещи, которые нужно держать на плечиках. Не могу поверить, что на распаковку у меня ушло меньше трех часов. У меня остается время посидеть, расслабиться и заняться книгой, над которой я продолжаю работать.

Макс сдержал свое слово и вообще не вмешивался. Он не пришел помогать мне с переездом и еще ни разу не приходил в мою квартиру. Я отправляю ему сообщение, давая знать, что въехала и, спрашиваю, не хочет ли он присоединиться ко мне за ужином. Он как будто ждал у телефона, потому что сразу же отвечает мне улыбающимся смайликом и говорит, что скоро придет.

На ужин пицца. Потому что мне все еще нужно закончить финальную часть книги и отправить ее клиенту. И, если смогу, то хочу начать работать над новой рукописью, которая у меня уже есть. Я беру ноутбук, открываю его и сажусь на диван, купленный на свои собственные деньги, и продолжаю с того момента, на котором остановилась. Прежде, чем я осознаю, мой телефон начинает звонить.

– Макс? – отвечаю, зная, что это он, потому что его имя высветилось на экране.

– Я должен ждать снаружи всю ночь?

– Черт, – я встаю и иду к двери, где Макс стоит, облокотившись на противоположную стену с бутылкой «Дом Периньон Роуз». – Прости, ты долго стучал?

– О, всего лишь полчаса, – дразнит он. – На самом деле всего лишь несколько минут, – он протягивает мне бутылку. – Добро пожаловать в наш комплекс, – говорит он, заходя в мою квартиру и направляясь прямиком на кухню.

– Шампанское и пицца хорошо подходят друг другу. Но я сомневаюсь, что ты приветствуешь каждого нового жильца бутылкой «Дом Периньон».

– Попался, – он поворачивается и оглядывается вокруг. – Но мне не нравится каждый арендатор так же сильно, как ты, – он подмигивает мне. – Мне нравится то, что ты сделала с этим местом, – он указывает на мой новый диван. – К сожалению, это одна из самых маленьких квартир, все большие арендуют уже несколько лет. Прости, она такая маленькая.

Я осматриваюсь вокруг и задаюсь вопросом, о чем, спрашивается, он говорит. Она такая же большая, как и квартира Лиама и Шейн.

– Хм? Что? Моя спальня больше, чем та, что была дома у Шейн и Лиама.

– Несмотря на это, жаль, что это не одна из самых больших квартир. Главное, чтобы ты распаковалась и устроилась.

– Что я и сделала. Но я не могу найти свой дневник.

– Он где-то должен быть. Возможно, он остался у Шейн и Лиама.

– Да, через неделю я схожу и поищу его. В любом случае, давай закажем пиццу.

– Я угощаю, – заявляет Макс, подскакивая. – Учитывая, что сегодня твоя первая ночь здесь, я не ожидаю, что мой арендатор будет покупать пиццу сам себе после всех трудов переезда.

Я закатываю глаза на слова Макса и встаю, уперев руки в бедра.

– Ты когда-нибудь позволишь мне заплатить?

– Нет, – он обнимает меня и дарит крепкое объятие. – Никогда, – он целует меня в нос, затем нежно в губы. – Я действительно очень рад, что ты здесь, – добавляет он.

– Я счастлива быть здесь.

– Пицца. Я закажу, – он отпускает меня, достает свой телефон из кармана джинсов и идет во вторую комнату, которую я, в конце концов, преобразую в кабинет, и заказывает пиццу.

Когда он возвращается, то спрашивает, может ли он посидеть на диване, а затем берет пульт от телевизора и начинает щелкать по каналам. Я сижу с ноутбуком на коленях и заканчиваю книгу, над которой работаю. Охранник снизу звонит в тот момент, когда я отсылаю автору свои финальные правки и открываю новую рукопись.

– Должно быть, это пицца. Я принесу ее, – Макс встает и идет к двери, ожидая доставщика. – Иди сюда, – кричит он из кухни. Он раскладывает обе пиццы, берет две тарелки и наливает два бокала шампанского. Мы сидим за барной стойкой, он держит свой бокал с шампанским, готовый произнести тост. – За новое начало и новые воспоминания. Чтобы лучшее из твоего прошлого стало худшим в нашем будущем, – он чокается своим бокалом с моим.

Я улыбаюсь, потому что от меня не ускользнуло, что он сказал «наше будущее», а не «твое будущее». И мне нравится то, что он сказал.

– За наше будущее, – говорю я и делаю еще один глоток. Мы начинаем есть, и я хочу поговорить с Максом о своем отце. – Я обдумала твое предложение и неоднократно обсудила его с Кэтрин. Я хочу принять его.

– Какое предложение? – он откусывает большой кусок пиццы и жует.

– О том, чтобы нанять частного детектива и найти моего отца, независимо от того, что им удастся узнать.

Макс кивает один раз и говорит:

– Считай, что уже сделано. Я передам тебе номер того, кого найму, и ты сможешь сама с ним все обсудить.

– Я предпочитаю, чтобы ты был рядом со мной, если им действительно удастся что-то найти.

– Твое желание должно быть удовлетворено. А теперь ешь, пока горячее.

Все верно. Моя жизнь на самом деле хороша.

– Спасибо, Макс, – он кивает, а потом засовывает больше пиццы в рот.

Глава 36

Сейчас середина апреля, и погода, конечно, сделала всем нам подарок. Ночи прохладные, но вот дни просто фантастические. Макс проводит большую часть своего свободного времени в моей квартире, возвращаясь к себе, только чтобы переночевать. А у меня в очереди несколько рукописей, ожидающих, когда я уделю им свое пристальное внимание.

Сегодня пятница, и это последний рабочий день недели. Он близится к концу, но прежде, чем уйти, я проверяю свою почту и вижу письмо от шестой по величине издательской компании в мире. Они находятся в Нью-Йорке, у них подписан контракт с очень многими популярными авторами. Письмо написано заманчиво. В нем говорится, что они хотели бы связаться со мной, и что я могу позвонить им в ближайшее удобное время. Мне нужно связаться с Джолин Грейс, она будет ждать моего звонка.

Да!

Я иду в кабинет Питера. Он стоит у большого окна, уставившись в пол.

– Питер, я помешала?

Он круто разворачивается на пятках и смотрит на меня:

– Вовсе нет. Входи, пожалуйста.

– Я не отниму много времени. Эмм… это прозвучит странно, но я получила письмо от издательства, в котором говорится, что они хотят, чтобы я связалась с ними. Ты не возражаешь, если я воспользуюсь кабинетом Дейла и позвоню оттуда? Я знаю, что Дейла сегодня нет, но хотела бы сначала узнать, не против ли ты.

– Конечно, вперед, – он машет мне рукой, как бы говоря «валяй».

Я иду в кабинет Дейла с номером и именем женщины, с которой собираюсь поговорить, закрываю дверь и сажусь за стол. Я не совсем уверена в том, что происходит, но так нервничаю: сердце бешено бьется, а руки трясутся. Такое ощущение, что у меня неприятности, хотя это не так.

Леди поднимает трубку и называет компанию.

– Здравствуйте, могу ли я поговорить с Джолин Грейс? – спрашиваю я.

– Я могу узнать, кто звонит? – она звучит так корректно и высокомерно.

– Меня зовут Лили Ричардс. Она ждет моего звонка, – мой голос звучит так тихо, как будто я жду, что меня сейчас отругают за что-то.

– Ах, да, мисс Ричардс, Джолин ждет. Я вас соединю.

Черт возьми, что делать? Если я брошу трубку сейчас, то она точно не сможет накричать на меня. Прекрати, Лили.

– Лили Ричардс, я так рада, что, наконец, смогу с вами поговорить.

– Правда? – вдруг бабочки в животе исчезают, и я оглядываю кабинет в поисках чего-то, сама не знаю чего.

– Вы, юная леди, были самой обсуждаемой темой в последнее время.

– Я?

Я нервно нажимаю пальцем на стол.

– О, Боже мой, да. Мы все очень заинтересованы во встрече с вами.

– Вы?

Почему я отвечаю на все вопросом?

– Мы. И я хотела бы лично пригласить вас в наш офис в Нью-Йорке. На выходных. Все расходы будут оплачены.

– Почему?

Джолин громко смеется в трубку, но сейчас я смущена больше, чем когда получила ее письмо.

– Мы наблюдали за несколькими новыми авторами и заметили, что у них всех есть кое-что общее – вы. Видите ли, мы подписали контракт с двумя из ваших клиентов и поговорили еще с тремя. Когда мы спросили, кто вычитывал их книги, они назвали одно и то же имя – ваше. Когда мы спросили, кто редактировал их книги, они все назвали только ваше имя. Вы делаете все, что между собой мы зовем «большой графический редактор». У нас есть корректоры, у нас есть редакторы, но нам нужно большее. И ваше имя все продолжает всплывать.

– Но у меня нет никакого официального образования. И на самом деле, автор делает всю основную работу.

– О да, я согласна. Но вот в чем дело, автор может написать самую потрясающую на свете историю, но если она не вычитана и не отредактирована правильно, то о ней вскоре забудут. Редактор шлифует и заставляет историю сиять, заставляет ее выделяться и делает ее легкой для запоминания людьми. Вы крайне важны для читателей, страдающих книжным похмельем.

– Я делаю это?

– Авторы, с которыми вы работали, невероятно талантливы, но вы, мой друг, также добавили много силы в их слова. И поэтому мы хотели бы, чтобы вы прилетели сюда, неважно, в какой точке страны или мира вы находитесь. Мы хотим поговорить с вами о том, чтобы вы работали на нас.

Это неправильно, что я хочу прыгать вверх-вниз и кричать от счастья? Возможно, я сделаю это, когда повешу трубку. Я слышала, что большие компании охотятся за теми, кто лучший в своей области, предлагая им абсурдную плату и побуждая их работать на них. Но я просто я.

– Ага, – говорю я, слишком счастливая, чтобы сформулировать нормальное предложение.

– Могу я договориться обо всем для вас? Скажем, на следующие выходные?

– Гм, я, гм. Гм… – черт, что я говорю? – Могу я подумать об этом и сообщить вам ответ завтра?

– Лили, я с нетерпением буду ждать вашего звонка.

– Спасибо, – мы обе кладем трубки, и я откидываюсь в кресле Дейла, оглядывая кабинет так, будто это самое нереальное, что со мной только что произошло. Думаю, что это самое невероятное, что случилось со мной.

Меня. Меня уже заманивают! Я не могу в это поверить. Наконец, когда до конца осознаю этот звонок, я возвращаюсь к своему столу в сказочном состоянии.

– Лили, – зовет меня Питер. Когда я подхожу к его двери, он оглядывает меня и хмурит свои брови. – Все в порядке? – спрашивает он.

– Я не уверена. Это было странно, нереально, но в то же время эйфорически.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает он.

– Думаю, что мне предложили работу в издательстве.

– Ты думаешь? Что они сказали?

– Они хотят, чтобы я прилетела в Нью-Йорк для переговоров. Все расходы будут оплачены.

– Вау, – Питер так протяжно говорит «вау», что по моей коже бегут мурашки, и я начинаю улыбаться. – Какая возможность. И заниматься тем, что ты любишь. Ты должна поехать.

– Что?

– Ты должна поехать. Возьми с собой того симпатичного молодого человека, того, который заикается, и езжай в Нью-Йорк. Если по-другому никак, то просто, чтобы выслушать их, – я смотрю на Питера. Я всегда говорила, что босс держит руку на пульсе, и упоминание о Максе доказывает, что он многое знает.

– Она предложила встретиться на следующих выходных.

– Правда? У тебя как раз выходной в следующую пятницу и понедельник, – с уверенностью говорит он.

– Нет, у меня их нет, – я качаю головой, мысленно воспроизводя свой график. Но мои рабочие дни с понедельника по пятницу.

– Я даю их тебе. У тебя выходные со следующей пятницы по понедельник. Ты не можешь упустить такой шанс. Это может быть тем, чего ты хочешь, а может и не быть, но ты должна поехать и выяснить это.

– Но как же моя работа здесь?

– Ты издеваешься надо мной, Лили? Ты, без преувеличений, самый лучший личный ассистент, что у меня когда-либо был, но это место не для тебя. И никогда не было. Ты должна делать то, что любишь.

– Но я должна Дейлу деньги.

– Да, и судя по тому, что он сказал мне, ты уже почти покрыла долг за машину. Ты все равно будешь оплачивать ее, тебя не освободят от твоих обязательств. И к тому же, Дейл вышвырнет твою задницу из офиса в следующую пятницу, как только узнает, что тебе предложили такую возможность.

– Что делать, если мне не понравится то, что они скажут?

Питер встает из-за стола и подходит ко мне. Он кладет свою большую руку в морщинах на мое плечо и улыбается:

– Тогда ты скажешь: «Спасибо, но нет», и вернешься обратно. Но не делай этого только из-за страха перед тем, что может случиться. Потому что ты всегда будешь оглядываться назад и спрашивать себя «что, если». Твоя работа здесь в безопасности, она никуда не денется. Но, честно говоря, Лили, тебе пора начать делать то, что ты любишь.

Я чувствую, как слезы бегут по моим щекам, и просто киваю головой.

– Спасибо, Питер.

– Не за что. А теперь отправляйся домой. Увидимся в понедельник, когда ты войдешь сюда с самой красивой улыбкой, какая у тебя когда-либо была, потому что твоя рабочая неделя будет короткой, и ты поедешь в Нью-Йорк.

Всю свою жизнь я была окружена мужчинами, которые никогда не заботились обо мне, лишь только в своих собственных интересах. Сейчас я окружена джентльменами. Они не только заботятся обо мне, но и заставляют меня стать лучше, не беспокоясь о собственной выгоде.

***

– Я так горжусь тобой, – говорит Макс, поднимая меня на руки и кружа после того, как я рассказала ему о телефонном звонке. – Ты же поедешь, так ведь? – он ставит меня на ноги и проводит вверх-вниз своими руками по моим.

– Питер говорит, что я должна, хотя бы просто для того, чтобы выслушать их.

– Умный человек твой босс. Подожди, я заказал тайскую еду.

– Спасибо. Я не знаю, как ты думаешь, мне нужно ехать? – я подхожу к дивану и сворачиваюсь калачиком на краю, поджимая под себя ноги.

– Конечно, я думаю, что ты должна поехать. Может быть, это возможность всей жизни. Возможно, это шаг к чему-то большему, или, в конце концов, это может оказаться просто поездкой в Нью-Йорк на выходные. Но, в любом случае, ты не должна упускать такой шанс.

Я глубоко вздыхаю и смотрю на город. Мы в квартире Макса, и вид просто захватывает дух. Я раздражена и все еще не уверена в том, как поступить.

– В чем проблема? Что тебе мешает?

Я пожимаю плечами.

– Думаю, что это неизвестность. Что, если все закончится тем, что я не смогу этого сделать?

– Вполне понятное чувство. Но посмотри на это с другой стороны. Как долго ты этим занимаешься? С декабря? Сейчас апрель, и четверо из твоих авторов попали в список бестселлеров. Четверо. И один из них попал туда со своим дебютным романом. И если бы издатели не обратили на них внимания, то они бы не увидели твоего имени со словами благодарности в их книгах. И это заставляет их принять к сведению и задуматься об этом, ведь они считают, что ты улучшишь рукописи, над которыми будешь работать, и принесешь им прибыль. Значит, ты уже явно делаешь что-то правильно.

Я открываю бутылку воды и делаю глоток.

– Логично, – я не могу не согласиться.

– Что самое худшее, что может произойти? Ты начнешь работать на них, из этого ничего не выйдет, и тебе придется вернуться в супермаркет. У тебя по-прежнему будут авторы, которые не сотрудничают с издательством, и ты по-прежнему будешь заниматься любимым делом. Так что, на самом деле, я не вижу риска.

– Ты поедешь со мной? – спрашиваю я.

Челюсть Макса дергается, и я могу сказать точно, что он пытается сдержать улыбку.

– Ох, да, я могу поехать, – небрежно говорит он. Я знаю, что он играет мной и хочет, чтобы я попросила его еще раз.

– Тебе не обязательно это делать. Я могу поехать одна, – дразню я его.

Он вскакивает с дивана, подхватывает меня на руки и крепко обнимает.

– Я хотел бы поехать, Снежинка. Спасибо, что спросила, – его телефон начинает звонить, и он отпускает меня, чтобы достать его. – О, – говорит он в трубку серьезнее, чем выглядит. – Я вернусь через минуту, – он исчезает в коридоре и закрывает дверь.

Я иду на кухню, беру пару тарелок, вилок, ложек и подготавливаю все к ужину. Когда я заканчиваю, Макс возвращается. Он выглядит довольно взволнованным.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, подходя к нему.

– Это был частный детектив. Она уже едет сюда. Она сказала, что у нее есть для тебя пакет, содержание которого ты должна прочесть.

– Пакет?

– Слышно было не очень хорошо, Лили. Как будто что-то случилось. Я позвонил в службу безопасности и сказал им, чтобы они пропустили ее наверх. Она скоро будет здесь.

Неожиданно мой аппетит исчезает, и кажется, будто невидимые пальцы сжимаются вокруг моего горла, не позволяя мне нормально дышать.

– Хорошо, – говорю я, хотя вопроса задано не было.

Я снова сажусь на диван и пялюсь в никуда. Ни слова, ни картинки. Абсолютно ничего не имеет смысла.

– Лили, ты в порядке? – я медленно пожимаю плечами. Я не уверена. – Она скоро будет здесь.

– Хорошо, – бессмысленно говорю я.

– Я могу остаться здесь, пока ты будешь открывать то, что она тебе даст, или могу уйти.

– Нет, – говорю я слишком энергично. – Ты нужен мне здесь. Пожалуйста, не уходи.

– Значит, я не уйду, – он утешает меня, садится рядом со мной и притягивает в защитном жесте к своему боку.

После недолгого ожидания двери лифта открываются, и женщина входит в фойе. Я разглядываю ее и удивляюсь ее внешнему виду: она носит готическую одежду, на лице много пирсинга, и вся она покрыта татуировками. Мы оба встаем и подходим к ней.

– Макс, вот, держи, – она протягивает ему толстый желтый конверт, затем смотрит на меня и улыбается. – Ты очень красивая, – говорит она. Я не уверена, говорит она это, чтобы ослабить эффект того, что лежит внутри желтого конверта, или действительно думает, что я красивая.

Я пристально смотрю на конверт, мои глаза сосредоточились на нем. Чувствую, как кровь превращается в лед, как она проносится по всему телу, а кожа покрывается мелкими мурашками. Каждый волосок на теле встает дыбом, и часть меня хочет разорвать конверт и заглянуть внутрь него.

– Спасибо, – наконец, я могу выдавить ответ на ее комплимент. Я слышу, как Макс ее благодарит, а затем раздается сигнал лифта, что означает ее уход. Не уверена в том, что будет дальше, знаю только, что Макс ведет меня за собой, и мы садимся на диван.

– Ты готова? – спрашивает он. Конверт, который он кладет на стол, на первый взгляд безобиден, но я уверена, что он изменит мою жизнь.

– Готова, – шепчу я, расправляю плечи и сажусь прямо. Макс передает мне конверт, и я его разрываю.

Вытаскиваю стопку бумаг и пролистываю их, пытаясь прочесть как можно больше. Но все, что вижу, это газетные заголовки: «несчастный случай» и «передозировка», «семья скорбит». Здесь так много бумаг, но ничего из этого не привносит ясности. Я смотрю на Макса, закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов. Если я хочу все узнать, то должна начать с самого начала и дойти до конца. Только так я смогу понять.

– Я готова, – говорю я вслух. Может быть, во благо Макса, а, возможно, и для моего собственного. Я открываю глаза и смотрю на первый лист бумаги.

Это копия свидетельства о смерти моего отца. Он умер от тяжелого заболевания печени, вызванного хроническим злоупотреблением алкоголя. Умер четыре года назад. Он не появлялся на работе пять дней, и они пришли к нему домой, чтобы узнать, что случилось. Они нашли отца, разлагающимся в его любимом кресле.

Дальше идут выписки из трудовой книжки отца, его полная медицинская история и все о нем. Я тут пролистываю большую кучу статей о папе, скрепленных скрепкой, и беру другую кипу бумаг. Здесь все о маме.

В заключение патологоанатома сказано, что она умерла от передозировки снотворным. В ее организме было найдено много лекарств, но, по сути, именно снотворное стало причиной ее смерти. И это признали «случайностью». Записи о моей маме уводят назад в прошлое и даже рассказывают о том, что мама с папой любили друг друга еще со школы.

Я продолжаю листать стопку и узнаю, что она любила английский язык так же, как и я. Она хотела стать учителем в начальной школе, но после двух с половиной лет учебы забеременела первым ребенком – Лили Андерсон – мной. Но мои глаза задерживаются на строчке с надписью «первый ребенок».

Если я была ее «первым ребенком», то должен был быть и второй. Но я не помню, чтобы был кто-то еще. В моих снах у меня был брат по имени Уэйд, но пока росла, я не слышала о нем ни единого упоминания и не видела ни одной его фотографии. Поэтому я всегда думала, что он был просто мечтой, фантазией, которую я создала, чтобы помочь себе справиться со всеми плохими временами.

Я проверяю остальные записи о маме, ищу что-нибудь, что рассказало бы мне о втором ее ребенке, но ничего не нахожу. Следующая пачка бумаг обо мне, но я не заинтересована в себе. Мне нужно узнать, что там есть еще.

На последней пачке газетных статей крепится заголовок: «Малыш погиб в результате несчастного случая». Я бросаю оставшиеся бумаги и сосредотачиваюсь только на этой статье.

«Душераздирающая авария оставила семью скорбеть, когда трехлетний Уэйд Андерсон был сбит автомобилем возле собственного дома. При катастрофическом стечении обстоятельств его отец, Стэнли Андерсон, был именно тем, кто убил своего сына. Он ехал домой с работы, а Уэйд выбежал прямо перед автомобилем. Мистер Андерсон, не сумев вовремя остановить транспортное средство, сбил и мгновенно убил собственного сына».

Я смотрю на газетную статью в поисках чего-нибудь еще.

– Ты в порядке? – спрашивает Макс, сидя рядом со мной. Я слышу его и знаю, что он задал мне вопрос, но мозг не может понять его вопроса, и я не могу ответить.

Я смотрю вниз, на газетную статью: «Лилиана Андерсон, мать Уэйда, забежала внутрь, чтобы проверить свою старшую дочь, Лили, которая упала и позвала свою маму».

– Боже мой, – я бросаю бумаги и подношу руки к своим губам. – Я помню. Я все помню.

Будто фильм проигрывается в моей голове, я вспоминаю каждый момент, каждый звук, каждый запах, как будто проживаю это прямо сейчас. Я встаю с дивана и машинально иду к окну с видом на город. Огни города внизу красиво мерцают, так же, как суровая реальность возвращает воспоминания, играя ими в моей голове.

– Мы с мамой и Уэйдом были на улице, но мне нужно было сходить в туалет. Мы играли на заднем дворе. Папа сделал нам песочницу, и Уэйд, мама и я были там и строили замки из песка, – я улыбаюсь, вспоминая, какой капризной я становилась, когда Уэйд рушил мои замки. Вспоминаю тепло солнца на моем лице, и как мама смеялась каждый раз, когда он проводил свою маленькую ручку и ножку через мой замок. – Я зашла внутрь и пошла в туалет, а мама осталась снаружи с Уэйдом. Когда я закончила мыть руки, то поскользнулась в ванной, потому что расплескала воду на пол. Стала звать маму, потому что ударилась локтем. Она быстро примчалась ко мне и когда промывала порез, мы услышали визг тормозов машины, – машинально я начинаю потирать локоть, вспоминая боль.

– Вот черт, – говорит Макс. Я удивленно смотрю на него, пораженная на мгновение, что он все еще здесь.

Затем я оборачиваюсь обратно к городским огням.

– Мама побежала во двор, я пошла следом за ней. Уэйд лежал под машиной, а папа стоял на коленях и плакал. Мама начала кричать и плакать, а я просто стояла и не понимала, что происходит. Соседи вышли из своих домов, чтобы посмотреть, из-за чего шумиха. Прежде чем я поняла, приехала полиция и скорая помощь.

– Как он выбежал с заднего двора на передний?

– Боковые ворота были на защелке, и если ее слегка подвинуть вправо, то они открывались. Папа всегда хотел отремонтировать их, но так и не сделал этого. Та ночь была самой худшей в моей жизни. Они сказали мне, что Уэйд умер. Несколько дней спустя мы похоронили Уэйда вместе с его любимым плюшевым мишкой, и я отдала ему свои любимые носочки. Он всегда хотел носить их. В эту ночь дома все изменилось.

– Сколько лет тебе было, Лили?

– Мне было шесть.

– Как все изменилось?

– Мы сидели за столом, ужинали, и мама была в ужасном состоянии. Я помню, что ее глаза были всегда красными от слез. Но в ту ночь мама сказала мне: «Если бы ты не позвала меня тогда, он был бы по-прежнему жив. Это ты должна была умереть. Отныне мы будем кормить тебя, но не думай, что когда-нибудь снова тебя полюбим». Когда она сказала мне все это, то перестала плакать и с этого дня больше со мной не разговаривала.