Текст книги "Уродина (ЛП)"

Автор книги: Маргарет Макхейзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Глава 23

Я захожу в магазин, не имея ничего, кроме одежды, что на мне, и сандалий на ногах. Но, что самое важное, со своей свободой.

Дрожа, я направляюсь в заднюю часть магазина, где, знаю, будет Дейл. Я пытаюсь ввести свой код, чтобы открыть дверцу, но он не работает. Я иду в зал, чтобы найти Вивиан, начальника смены.

– Вивиан, Дейл здесь? – спрашиваю я, когда она находит замечает меня и осматривает.

– Боже мой, Лили, ты в порядке? – спрашивает она.

Я чувствую, как мои зубы стучат от мороза.

– Мне холодно, – отвечаю я и пытаюсь обернуть руки вокруг себя. На улице около тринадцати градусов, а все, что на мне – это джинсы, сандалии и легкий свитер.

– Дейл здесь?

– Вот, возьми, – Вивиан достает из-под прилавка свою куртку и накидывает мне на плечи. – Я попрошу Дейла спуститься, – она берет телефон, поворачивается спиной ко мне и спокойно говорит с Дейлом. Несколько секунд спустя она поворачивается ко мне и говорит, – он идет.

– Спасибо т-тебе, – я заикаюсь от холода. Сейчас, когда я перестала двигаться, холод ударил по мне, и ударил очень сильно.

– Лили, – говорит Дейл позади меня. – Иисус. Пойдем наверх, – он пропускает меня вперед, следуя за мной. Когда мы подходим к двери, он вводит свой код, и мы поднимаемся по лестнице в его кабинет. Он заходит внутрь, закрывает дверь, берет с вешалки свою куртку и накидывает ее на меня, поверх куртки Вивиан. Затем он возвращается к вешалке, берет свой шарф и оборачивает его вокруг моей шеи. – Что, черт возьми, происходит? – наконец спрашивает он, садясь за свой стол. – Присаживайся, – предлагает он, и указывает на стул.

Я вытаскиваю свой дневник из заднего кармана и кладу его на стол, когда сажусь. Я дышу глубоко и стараюсь успокоить свое тело, чтобы согреться.

– П-прости. М-мне очень х-холодно.

– Я приготовлю тебе чашку горячего кофе. Просто подожди, – вдруг он вскакивает, и бежит в комнату для персонала. Он так быстр, что я даже не успеваю сказать ему, что не люблю кофе. Но если он горячий и поможет мне согреться, то я приму его.

Через несколько минут Дейл приносит два кофе.

– Спасибо, – говорю я, когда он ставит одну чашку передо мной. Я оборачиваю ладони вокруг чашки с кофе, она такая теплая, что обжигает мои замерзшие пальцы. Но пальцы быстро согреваются, и я больше не считаю, что это неприятно. – Спасибо, что согласился встретиться со мной, – говорю я, отхлебнув кофе.

Взгляд Дейла останавливается на мне. Он пристально смотрит на меня и оценивает мой внешний вид.

– Что с тобой происходит, Лили? Я должен сказать, что когда мне позвонил Трент и сказал, что кто-то вломился в вашу квартиру, и что ты была ранена, я был в шоке. Но самый большой шок я испытал, когда он сказал, что ты воруешь здесь деньги. Я уволил тебя и думал, что ты никогда больше не покажешься здесь.

Я слегка улыбаюсь, больше ироничной, чем настоящей улыбкой. Трент хотел изолировать меня ото всех, и ему удалось убедить человека, с которым я работала в течение многих лет, что я воровка.

– Я никогда ни у кого ничего не крала, – начинаю говорить я.

– Я не понимаю. Лили, которую я знаю, никогда бы не сделала того, что он сказал, но он был очень убедителен. Я не мог рисковать, оставляя тебя здесь, и допустить, чтобы это сказывалось на работе магазина. Не именно из-за тебя, а больше из-за проблем, которые мог вызвать Трент. Я все еще на распутье и пытаюсь собрать свои мысли воедино, чтобы понять, что происходит. Но я готов выслушать тебя и твою историю о том, что произошло, – говорит он и делает глоток своего кофе. Кое-что о Дейле – он всегда был справедливым руководителем.

Дейл – пожилой джентльмен, возможно, больше пятидесяти лет, он самый невероятно терпеливый и справедливый человек, которого я знаю. Его волосы редеют, он довольно плотный, но привлекательный. Он всегда так хорошо говорит о своей жене и двух дочерях. Все, включая меня, относятся к нему с большим уважением.

– Трент сказал тебе, что я была в больнице?

Глаза Дейла округляются, и он сжимает свои губы.

– Нет, не говорил. Почему ты была в больнице? – спрашивает он.

– Меня избили, – говорю я самым тихим голосом. Я не говорю это с осуждением или злостью. Я говорю это без чувств. Потому что единственное чувство, которое я могу показать, но пытаюсь удержать, это смущение.

– Что? – шепчет он. – Избили? Что случилось? – он пытается оставаться невозмутимым, но по тому, как напряглась его челюсть, а глаза потемнели, могу сказать, что он, должно быть, думает, что я это заслужила.

– Меня избил… – Боже мой, это трудно сказать. – Меня избил… – начинаю я снова, пытаясь сказать имя Трента, но не могу. Унижение проходит через меня и мешает мне сказать его имя. – Меня избил… – я начинаю плакать. Не могу справиться с этим. Я недостаточно сильна, чтобы сказать ему, не могу быть… хоть кем-то.

Я так слаба, так глупа, чтобы даже попытаться изменить что-то в своей жизни. Я ничто и не имею значения ни для кого. Я – пустая трата воздуха, и я не должна жить.

– Мне очень жаль. Я должна идти, – говорю я сквозь рыдания. Я встаю на ноги так же, как и Дейл.

– Ты никуда не пойдешь, Лили. Ты сядешь здесь и расскажешь мне, что, черт возьми, происходит, – он обходит стол и притягивает меня в объятия. Впервые за столько лет, когда я нуждаюсь в человеческом контакте, я получаю его. Он не душит меня и не топит в своем теле, он просто обнимает меня и предлагает комфорт.

Я рыдаю в его грудь, мои руки напряжены вокруг него.

– Мне так жаль, – повторяю я в грудь Дейла. Мои всхлипы, в конце концов, превращаются в небольшое икание, и я успокаиваюсь.

– Расскажи мне, что происходит, – он аккуратно пробует меня успокоить. Все еще обнимает меня. Это не сексуально или похабно, это похоже на то, как отец обнимает свою дочь, пока она плачет, потому что ее первая любовь разбила ей сердце. Он джентльмен, с по-настоящему прекрасной душой. – Все хорошо, Лили. В моем кабинете, на работе, ты в безопасности. Никто не сможет обидеть тебя здесь, – его тон низкий и успокаивающий, и я знаю, что он имеет в виду то, что говорит.

Я отпускаю свой стыд и открываю рот. Нет, это не правильно, я не отпущу свой стыд, я до сих пор держусь за него, но рискую последствиями, рассказав Дейлу о том, что произошло. Я убираю свои руки от Дейла и отступаю, давая нам немного пространства и места. Я смотрю в его стареющие глаза и впервые замечаю морщинки и темные круги под ними.

– Все хорошо, – повторяет он и прислоняется к своему столу.

– Трент избил меня.

Глаза Дейла округляются, и он кривит рот так, что становится ясно, что он прикусывает щеку изнутри.

– Расскажи мне, что случилось, Лили.

Следующие полчаса я рассказываю ему о последнем случае, который отправил меня в больницу, включая то, что произошло, когда мы вернулись домой пару часов назад. Дейл сидит на краю стола, не двигаясь и ничего не говоря, но его лицо выдает все: то, как дергается его левый глаз, как напрягаются руки под рубашкой, всего этого достаточно, чтобы сказать мне, что у него внутри кипит гнев.

– Пожалуйста, не злись на меня, – говорю я, когда его челюсть напрягается, а лицо искажается от гнева.

– На тебя? Иисус, Лили, я совсем не злюсь на тебя. Я злюсь на себя за то, что был обманут таким варваром и манипулятором.

– Ты не злишься на меня? – спрашиваю я, удивляясь.

– Нет, – он делает глубокий вдох и говорит. – Где ты остановишься?

– Я собиралась спросить тебя, могу ли воспользоваться телефоном, чтобы позвонить своему другу Шейн?

– Конечно. И если он не сможет приютить тебя, в моей гостевой комнате ты будешь чувствовать себя комфортно.

Я улыбаюсь его гостеприимному предложению, и, честно говоря, немного потрясена, что он готов принять меня в своем доме.

– Шейн – девушка и моя лучшая подруга с давних времен. Ты не должен утруждать себя. Я уверена, что рядом есть приют, где я смогу остаться, если Шейн не сможет помочь мне.

– Ты не будешь жить в приюте. И точка. Теперь, когда ты ушла от него, ты ушла вот так? – спрашивает он, указывая на меня.

– Только я и мой дневник, больше ничего.

– Я найду для тебя другую униформу, и вот, возьми мою кредитку и купи какую-нибудь теплую одежду, – он берет свой бумажник и предлагает мне свою кредитную карточку. Но я не принимаю ее.

– Не нужно, мне просто нужно пойти в банк. Он управляет нашими финансами, и у нас есть более восьмидесяти тысяч долларов в банке. Мне просто нужно какое-нибудь удостоверение, чтобы пойти и снять немного денег. Но у меня ничего нет, я все оставила в квартире.

– У меня есть кое-что в твоем личном деле, еще с тех пор, когда ты впервые пришла на работу. Я могу дать тебе это и отвезти тебя в банк, если хочешь, – предлагает он.

– Да, пожалуйста. Мне нужна обувь и одежда.

Дейл встает.

– Я пойду в архив и посмотрю, что у меня есть для тебя. Но, пожалуйста, воспользуйся телефоном, чтобы позвонить своей подруге, – он оставляет меня в своем кабинете.

Черт, у меня нет номера Шейн, он в моей сумке в квартире. Я беру свой дневник, и начинаю листать, пытаясь придумать, как связаться с Шейн. Я помню, что записала ее номер в дневнике, когда она дала мне его. Я листаю его до тех пор, пока не нахожу.

Беру телефон Дейла, нервно набираю номер и жду, когда пойдут гудки. Мое сердце бьется в горле, и беспокойство заставляет меня дрожать от страха и неопределенности.

– Алло, – отвечает Лиам.

– Привет, хм, Лиам.

– Да, кто это?

– Это я, Лили.

– Святое дерьмо. Какого черта? О, Боже мой! ШЕЙН! – кричит он.

Я отодвигаю телефон от своего уха, когда он зовет Шейн. Прижимая телефон обратно, слышу, как Лиам говорит Шейн, что звоню я.

– Лили, как ты? Ты в порядке? – она говорит это, даже не сделав вдох. Я опять начинаю рыдать, мне так стыдно, что приходится звонить Шейн и просить о помощи. – Боже мой, где ты, Лили? Я еду за тобой.

Я не могу заставить слезы остановиться, но сквозь неконтролируемые всхлипы мне, наконец, удается сказать:

– Я на работе. В кабинете босса.

– Оставайся там, пока я не приду за тобой. Мы с Лиамом уже едем, – она бросает трубку раньше, чем я успеваю что-нибудь сказать.

Спустя несколько мгновений, Дейл возвращается в кабинет, держа папку.

– Вот, у меня есть некоторые твои личные данные, ты можешь использовать их в банке. Я пойду с тобой, если хочешь, – предлагает он.

– Шейн и ее муж Лиам едут сюда, чтобы забрать меня. Я поеду с ними.

– Все, что угодно, Лили. Теперь о работе.

– У меня все еще есть работа?

– Ну, на самом деле… нет.

Мои плечи опускаются.

– Ладно.

– Не внизу, но Кэндис, личный помощник генерального директора, увольняется в следующую пятницу, и я знаю, что Питер еще не нашел ей замену. Он велел мне присмотреться, и я думаю, что ты идеально подходишь на эту должность.

– Но я не знаю, что делать.

– Не беспокойся об этом сейчас, возьми выходные до конца этой недели. Позвони или приходи ко мне в пятницу, и мы поговорим об этом. Но сейчас, просто не беспокойся об этом. У тебя всегда будет работа здесь.

– Спасибо, Дейл.

Мы сидим и разговариваем. Я уверена, что Дейл пытается отвлечь меня от моей семейной ситуации. Он рассказывает мне о гостевой комнате и о том, как его дочери полюбят меня. Несмотря на то, как он старается меня отвлечь, Трент на первом месте в моих мыслях. Я боюсь его и его возможных действий. С большим опасением я попросила Шейн о помощи, не говоря уже о том, чтобы просить Дейла подвергнуть его жену и дочерей опасности.

Трент попытается убить меня. Я не сомневаюсь, что у него есть садистские наклонности и возможность, чтобы сделать это. Пока мой разум плавает в страхе перед Трентом, Дейлу звонят снизу и говорят, что два человека ожидают меня.

– Спасибо, – поднимаясь, говорю я.

Дейл встает из-за стола и одаривает меня еще одним объятием.

– Дай мне знать, если я могу тебе чем-либо помочь.

– Спасибо за все, – я выхожу из его кабинета и иду вниз к Шейн и Лиаму.

Шейн раскрывает свои руки сразу же, как только видит меня, и я лечу в них.

– Ты ушла от него, не так ли? – шепчет она. Я киваю головой, отвечая на ее вопрос. – Давай, пойдем домой.

– Сначала мне нужно в банк.

Она отпускает мои плечи и смотрит на меня.

– В банк?

– Я все объясню в машине, мне просто нужно в банк.

– Хорошо, мы пойдем с тобой.

Мы переплетаем наши руки вместе и идем в «Банк Америки». Лиам идет в четырех шагах позади нас, давая нам пространство. Когда мы заходим внутрь, Лиам садится на один из стульев у стены, а Шейн встает со мной в очередь.

Подходит моя очередь, я даю кассиру всю информацию о себе и говорю, что хочу снять некоторую сумму. Будет справедливо, если я возьму то, что, как думаю, принадлежит мне, поэтому сниму сорок тысяч долларов, а другую половину оставлю Тренту.

– Сколько бы вы хотели снять? – симпатичная молодая кассирша спрашивает меня.

– А какой баланс?

– Вот, – она поворачивает монитор и показывает мне баланс. Три тысячи пятьдесят восемь долларов и девяноста два цента.

– Что?! – почти кричу я, пораженная отсутствием денег.

– Какие-то проблемы? – спрашивает она, обеспокоенно глядя то на меня, то на экран.

– Там должно быть более восьмидесяти тысяч долларов.

– Я вижу недавнюю активность на счете. Позвольте мне посмотреть, – она стучит по клавиатуре, а затем говорит. – Вот, пожалуйста. Есть чек из автосалона на пятьдесят пять тысяч долларов, позвольте мне посмотреть, с какого именно автосалона, – она отворачивает экран. – Это дилерский центр «БМВ».

Я поворачиваюсь к Шейн, качая головой.

– Он купил машину.

– Есть еще одна операция из другого автосалона, вот, – она снова поворачивает экран, показывая подробности. – Чек на «Тойоту» за двадцать тысяч долларов.

– Он купил две машины, не одну, и все на мои проклятые деньги, – говорю я Шейн. Шейн ничего не отвечает, лишь качает головой. Я поворачиваюсь обратно к кассиру, и говорю: – Я снимаю все с этого счета и хочу вычеркнуть свое имя из него.

– Я должна позвать менеджера, чтобы сделать это, – говорит она. – Я вернусь через мгновение, – она закрывает окно и оставляет нас с Шейн стоять, остолбенев и потеряв дар речи.

– Это невероятно, – говорю я и осматриваю банк, чтобы снова не заплакать. Этот день может быть еще хуже?

Приходит пожилой мужчина с лысиной в центре головы и представляется нам. Он ведет меня в свой кабинет, и в течение пятнадцати минут мы удаляем мое имя из счета и открываем новый, только на мое имя. Когда мы заканчиваем, я выхожу из кабинета с суммой чуть более трех тысяч долларов на моем новом банковском счете и одеждой, что на мне. Я возвращаюсь на работу и даю Дейлу мои новые банковские реквизиты, а затем еду домой к Шейн и Лиаму.

Я начинаю свою жизнь с чистого листа.

Глава 24

– Эй, я сделала горячий шоколад, – говорит Шейн, входя в гостиную, и садится на кровать, которую я занимаю последние три дня. – Почему бы тебе не поужинать с нами?

Я смотрю на часы и понимаю, как поздно сейчас.

– Уже почти одиннадцать, и я просто хочу спать, – говорю я, поворачиваясь в кровати. Я ходила на работу и разговаривала с Дейлом и Питером, и они оба согласились, что я слишком ценный работник, чтобы работать в торговом зале.

Мне дали должность личного помощника Питера и прибавку в пять тысяч долларов в год. Питер сказал, что понаблюдает за моей работой в течение шести месяцев и назначит мне соответствующую зарплату.

– Очень плохо. Впервые я не знаю за сколько лет, моя лучшая подруга снова со мной, – говорит она, толкая меня, – и я не собираюсь упускать такую возможность.

Я улыбаюсь, потому что Шейн приставучая, иначе не бывает.

– Хорошо, подай мне мои… я имею в виду, твои тапочки, – я указываю на край кровати.

Она встает, усмехается и бросает их в мою голову.

– Вот твои тапочки, – она смеется, и я не могу не рассмеяться вместе с ней. – Теперь вытаскивай свою задницу из постели, или я сяду на твою голову и пукну, – я снова смеюсь, и она со смехом выходит из комнаты.

Я встаю и иду на их кухню. Лиам сидит на табуретке, попивая свой горячий шоколад, Шейн, садясь, тоже берет свою кружку.

– Почему это похоже на интервенцию? – спрашиваю я и смотрю в свою кружку. – Если это так, то думаю, мне нужно положить парочку зефирок.

– О, отличная идея, а завтра вечером мы пожарим зефир. Ты сможешь разжечь костер? – спрашивает она Лиама.

– Да, думаю, что смогу, если снег не пойдет.

– Снег еще не выпал, так что, наверно, его не будет и завтра вечером.

Лиам подходит к шкафу и, достав зефир, кладет его перед нами. Я беру две штучки и кладу их в свой горячий шоколад.

– Ты знаешь, что мы любим тебя, так ведь? – начинает говорить Шейн.

Это не к добру, когда кто-то начинает разговор с таких заявлений, а затем добавляет «так ведь?» в конце.

– Да, – говорю я, растягивая слова. – Но?.. —добавляю я, – всегда есть какое-то «но».

– Что ж, мы с Лиамом поговорили…

– Нет, милая, говорила ты, а я слушал, – вмешивается Лиам.

– Да, и это тоже, – Шейн игриво показывает Лиаму язык. – Мы с Лиамом поговорили, – она подчеркивает его имя. – Мы думаем, что ты должна вернуться в университет. Ты всегда хотела стать учителем английского языка. Теперь, я думаю, ты должна сделать это.

– Это все она, не я, я не имею к этому никакого отношения, – говорит Лиам, вскидывая руки вверх в притворной капитуляции.

– Все нормально. Это отличная идея. Но я не могу. Мне нужно работать, и моя стипендия стала недействительной после того, как я бросила учебу.

– Ты можешь работать неполный рабочий день в супермаркете и, возможно, редактировать книги, как прибавку к своей зарплате, и взять курс или два, – взволнованно говорит Шейн, подпрыгивая на месте.

– Ты много думала об этом, – говорю я, наблюдая за ее энтузиазмом и тем, как она сияет.

– Боже мой, и правда! Я думаю, ты сможешь сделать это, Лили. Я на самом деле думаю, что ты сможешь. Ты самый умный человек, которого я знаю. И хотя это значит, что ты будешь очень занята, есть только один человек, который сможет сделать это, и это – ты, – она делает глубокий вдох и улыбается мне. – Я знаю, что ты сможешь это сделать, – она указывает на себя. – Он знает, что ты сможешь это сделать, – она указывает на Лиама, и он кивает с тупой улыбкой на лице. – И ты знаешь, что ты сможешь это сделать, – она указывает на меня. – Ты всю свою жизнь прожила в аду, теперь пора переезжать в рай, – она улыбается мне.

Чувствую, как слезы собираются в уголках глаз.

– Я не знаю, с чего начать, – говорю я. – Я никогда ничего не редактировала в своей жизни. Как я могу сделать что-то подобное? Я даже не знаю, где найти хоть кого-нибудь, чтобы узнать, смогу ли я поработать над их книгой.

– Ну… – начинает говорить Шейн и снова подпрыгивает вверх и вниз на месте. – Одна девушка, которая работает на нас, написала роман. И она ищет вторую пару глаз. Я всегда могу спросить ее. Я уверена, что она согласится.

Это ошеломляет. У меня и в мыслях не было заниматься чем-то подобным.

– Хм, полагаю, что могу попробовать, – говорю я, пожимая плечами. – Но что, если я облажаюсь?

– Ты не облажаешься. Ты будешь великолепна.

– Что, если она возненавидит то, что я делаю?

– Тогда она сможет найти кого-нибудь другого, чтобы все перепроверить.

Лиам усмехается, и я смотрю на него.

– Тебе нужно поверить в себя, Лили. На самом деле нужно. Что самое худшее, что может случиться? Ты будешь работать над ее книгой, если ей не понравится то, что ты делаешь, вы разойдетесь. Без обид.

– Я думаю, что могу попытаться.

– Ура! – Шейн хлопает в ладоши. – Я скажу ей утром, она будет очень рада.

– Я тоже думала кое о чем, – я смотрю вниз на свой горячий шоколад и избегаю глаз обоих, Лиама и Шейн. – Я подумала, что, возможно, было бы неплохо начать встречаться с психологом, возможно, он сможет помочь мне разобраться со всеми моими чувствами.

– Это самая лучший вечер на свете! – кричит Шейн и выпрыгивает из своего кресла, чтобы обнять меня. – Ты такая сильная, Лили. Я знаю это, я чувствую это своими костями, ты будешь лучшим редактором в округе. Запомни мои слова, ты будешь великолепна. И когда ты найдешь психолога, ты станешь еще сильнее.

– Спасибо, – говорю я, хотя у меня есть сомнения. Пока мы пьем горячий шоколад, Шейн и Лиам строят друг другу глазки, и вдруг я чувствую, что вторгаюсь в их личное время. Я допиваю шоколад и споласкиваю в раковине свою кружку. – Могу я взять твой ноутбук, пожалуйста? Я хочу узнать немного о редактировании и том, что в это входит.

– Конечно, Лютик, – говорит Лиам и подмигивает Шейн. Молчаливый флирт происходит между ними двумя, и я знаю, что определенно злоупотребляю их гостеприимством здесь, на кухне. Лиам встает и идет за своим ноутбуком, а я обнимаю Шейн и целую ее в щеку. – Он в твоей комнате, Лили, – говорит Лиам, когда заходит обратно и встает рядом с женой.

– Спокойной ночи, ребята. И… – я опускаю глаза, уставившись на свои розовые тапочки на ногах. – Спасибо за все.

– Не за что, – радостно восклицает Шейн. Я слышу шлепок, а когда поворачиваюсь, вижу Шейн, прыгающую с самой большой красивой улыбкой на лице. – Я могла бы включить какую-нибудь музыку, – говорю я.

– Хорошая идея. Потому что у нас будет дикий обезьяний секс, – игриво говорит Лиам.

– Лиам! – ругает его Шейн.

– Что? Это правда, – я смеюсь и тут же слышу, как Лиам шепчет, хотя больше похоже на то, что он умоляет. – Пожалуйста?

Я захожу в гостиную, закрываю дверь и сажусь на кровать. Ноутбук уже открыт, а поисковая система отображается на экране. Во-первых, я ищу все о редактировании и о том, что делает редактор. Я просматриваю много сайтов и понимаю, что редактор проверяет грамматику, орфографию, пунктуацию и формулировку слов. Какие-то сайты содержат больше информации, но когда я захожу во вкладку «еще», то перехожу на сайты художественно-технического редактирования, редактирования содержания и построчного редактирования. Всем этим вещам мне нужно научиться, чтобы стать успешной.

Утомившись от поисков информации о работе редакторов, я ищу психологов, специализирующихся на домашнем насилии. Как только я печатаю слова «ближайший психолог, специализирующийся на домашнем насилии» все становится таким реальным. Чудовищность ситуации поражает меня, как тонна кирпичей. Огромный груз опускается на грудь, и я начинаю часто дышать, отчаянно пытаясь вдохнуть воздух в легкие. Руки трясутся и, похоже, что я не могу контролировать свое тело. Пот каплями стекает по шее, и, несмотря на холодную погоду за окном, я дрожу от волнения и нервозности. Мой взгляд затуманен, и я не в состоянии охладить кровь и успокоить свой пульс. Сделав несколько глубоких вдохов, я, наконец, достаточно успокаиваюсь, чтобы попытаться работать, несмотря на чертовщину, которая только что произошла. Я закрываю ноутбук на несколько минут, включаю радио, нахожу станцию, играющую успокаивающую музыку, и просто лежу на кровати, закрыв глаза. Когда мое тело полностью успокаивается, я чувствую, что напряжение полностью исчезло. Я сажусь в постели и снова включаю ноутбук. На странице поиска отображается список психологов, которые находятся недалеко от моей работы. Некоторые работают с детьми, другие с людьми с посттравматическим синдромом. Рыская по страницам и пытаясь найти хоть кого-то, я натыкаюсь на имя врача, в чьем объявлении говорится: «Специализируюсь на женщинах, пострадавших от домашнего насилия». Оно находится на третьей странице в поиске. Я нажимаю на ссылку и вижу ее фотографию. Ее зовут доктор Кэтрин Скотт, и она говорит, что единственная в своей практике. По неизвестной причине, ее фотография и сайт говорят мне, что она человек, который сможет мне помочь. Я открываю свою почту, копирую ее адрес и пишу ей сообщение.

Я сижу и смотрю на слова, которые набрала, затем удаляю их. Я пишу что-то другое, более детально рассказывая обо всем, и снова удаляю. Больше часа уходит у меня на то, чтобы написать письмо и снова удалить его, пока, наконец, не пишу: «Мне нужна помощь». Слова жестоки, но просты и сказаны по существу. Я встаю с кровати и прохаживаюсь взад и вперед по комнате, останавливаясь, чтобы посмотреть на три маленьких слова, которые могут изменить мою жизнь. Это глупо, Лили. Ты идиотка.

Я захожу в гостевую ванную, чищу зубы, и просто, чтобы быть уверенной, чищу их еще раз. Возвращаюсь в комнату, смотрю на слова и надеюсь, что я волшебным образом написала там что-то еще. Что-то более содержательное, может быть, то, что заставит Кэтрин захотеть помочь мне.

Я сижу на кровати, закрыв ноутбук, и продолжаю слушать музыку. Те слова не дают мне покоя, и я мысленно возвращаюсь к тому, что написала.

Сделай это, Лили. Обуздай это.

Открыв ноутбук, я вижу слова, которые набрала. Они издеваются надо мной, дразнят, молча говоря, что я не нуждаюсь в помощи, я достаточно сильна, чтобы пройти через это самостоятельно. Постоянные унижение отца и Трента остались позади. «Ты такая глупая», – говорили они. «Ты такая уродливая». Они всегда насмехались. «Ты никому не нужна».

Курсор мышки по-прежнему наведен на кнопку «Отправить». Я хочу послать письмо, но что, если она просто посмеется надо мной и скажет, что на самом деле у меня нет проблем? Что, если она отвергнет меня? Что, если она окажется права, и я могу справиться с этим самостоятельно? «Ты самый тупой человек, которого я знаю». Слова папы и Трента кружатся в моей голове. Я хочу кричать так сильно, как только могу, и рвать на себе волосы в отчаянии.

Поскольку волнение кружится в моей голове, момент абсолютной ясности приходит тогда, когда я чувствую себя наиболее потерянной и уязвимой. Всего несколько секунд, пока меняются песни на радио, нет никаких звуков. Мучительные звуки пытки, бушевавшие в моей голове, затихают. Не слышно ни единого звука. Ни радио, ни ноутбука, даже ни звука в моей голове.

И тогда я понимаю, что это один из самых важных моментов в моей жизни.

Я могу упасть, могу споткнуться и даже могу обратиться за помощью. Но я не слаба. Я сильнее, чем была когда-либо.