Текст книги "Хозяин дома"
Автор книги: Маргарет Каллахэн (Каллагэн)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Несмотря на смущающую близость Джека, за обедом Элла искренне наслаждалась едой. Появление Айана Сэмпсона заметно разрядило обстановку. Управляющий, с точки зрения Эллы, чем-то походил на самого Джека – такого же роста, телосложения, только с более темными волосами и более смуглой кожей. А главное, в глазах Айана горел тот же голодный огонь, что в прежние времена горел в глазах Джека. Перед ней был честолюбивый амбициозный мужчина, к тому же бабник, как она уже имела возможность убедиться. Элле вспомнилось, как Айан частенько обедал наедине с Фелисити в уютной, почти интимной обстановке, когда Джек был за границей, и ей стало неловко.
– Вам подлить вина, Эйлин?
Элла встрепенулась, взгляд метнулся от вопрошающих глаз Айана к чуть насмешливым – Джека. Этим именем ее называл только Грэмпс, в устах Айана оно показалось Элле на удивление неуместным, как раньше – в устах Джека. К счастью, Джек пока ухитрился обращаться к ней, обходясь безо всякого имени. Пока.
– Спасибо, не нужно.
Элла взяла себя в руки. Она решила, что первый стакан вина за обедом должен остаться и единственным. Во-первых, ей нужно доказать Джеку, что она даже в сложной ситуации способна оставаться трезвой как стеклышко, а во-вторых, обед задуман как деловой, следовательно, ей нужно сохранять ясную голову.
Однако на практике оказалось, что деловая часть ограничивается отчетом Айана о положении дел в поместье. Озадаченная Элла обнаружила, что управление поместьем помимо выплаты зарплаты включает в себя еще массу всякой всячины. По обе стороны от нее Джек и Айан обменивались комментариями, и она оказалась чуть ли не в роли рефери.
– Довольно! – простонал Джек, когда Айан наконец умолк, чтобы перевести дух. – Этот дом прямо-таки бездонная бочка, если так пойдет и дальше, то, прежде чем он начнет окупаться, на моей могиле успеют вырасти маргаритки.
Айан пожал плечами и заметил:
– Потерпите лет пять, и вы не узнаете это место.
– Как, еще какие-то перестройки? При этом, насколько я могу догадаться, из моего кошелька исчезнет еще немалая доля заработанных потом и кровью монет?
– Возможно, – с усмешкой согласился Айан. – Но вы должны были сознавать, во что ввязываетесь. Имение много лет находилось в запустении, но при умелом инвестировании…
– За счет «Джек Кигэн холдингс», – сухо вставил Джек, – и при еще более умелом управлении Айана Сэмпсона. – Он кивнул. – Разумеется, ты прав, Айан. Со временем все станет на свои места. – Джек поднял стакан. – Выпьем за будущее… и за положительный банковский баланс. Пусть все заработает: фермы, конюшни, рыбное хозяйство…
– И дом тоже, – вставила Элла, думая о предстоящих съемках коллекции мод. Показ должен был происходить на территории усадьбы, но самому дому отводилась роль только роскошного фона, поэтому даже при наличии большого количества гостей и полудюжины автофургонов, припаркованных вне поля зрения камер, от Эллы мало что требовалось – лишь обеспечить всех напитками, бутербродами да туалетными принадлежностями. – Если вам хочется, чтобы усадьба приносила доход, используйте дом; его возможности безграничны. Можно предоставлять зал под конференции, съемки, пускать на пруд рыбаков…
– Можно, но маловероятно, – вежливо согласился Джек. – Бизнес бизнесом, а дом домом. Предстоящие съемки – исключение, одолжение хорошему другу. Поверьте, я не собираюсь создавать прецедент.
Ну конечно! Элле стал вполне понятен ход мыслей Джека. Неужели дорогая Фелисити может жить, образно выражаясь, в каморке над магазином, делить свой дом с толпой? Упаси Господи! Это же так вульгарно!
Зазвонил телефон, и Элла машинально вскочила.
– Кэти вполне может снять трубку, – напомнил Джек. – Если не ошибаюсь, у кого-то вечер отдыха?
– Я не отдыхаю, а принимаю участие в деловом обеде, – чопорно возразила Элла.
– Как вам угодно, мадам, – неохотно согласился Джек таким же натянутым тоном. – Но я уверен, что Айан со мной согласится: пока что наш обед был сплошным удовольствием.
Вопрос спорный, но вряд ли сейчас подходящее время и место затевать дискуссию, подумала Элла.
Кэти появилась в дверях и быстро присела в реверансе.
– Вас к телефону, мистер Кигэн, – сообщила она.
– Спасибо, Кэти, я возьму трубку другого аппарата. – Джек встал и сделал учтивый жест рукой. – Я не задержусь, а вы пока хозяйничайте сами.
Он действительно говорил недолго. Вскоре все трое переместились в гостиную, куда Кэти подала кофе.
– Я вам больше не понадоблюсь, сэр? – Девушка, снова присев в реверансе, бросила вопросительный взгляд сначала на Эллу, которая незаметно кивнула, потом на Джека.
– Нет, Кэти, спасибо. Если нам что-нибудь понадобится, справимся сами. Ты можешь уходить домой. Еще раз спасибо, – тепло добавил Джек. – Ты сегодня отлично поработала.
– Спасибо, сэр, – Кэти вспыхнула от удовольствия.
– Кажется, кто-то говорил, что рабство отменено? – поддел Джек, как только за девушкой закрылась дверь.
Ход мыслей Джека озадачил Эллу.
– Да, конечно.
– В таком случае не пора ли вылечить некую юную леди от слабости в коленях, пока привычка не закрепилась. Не представляю, зачем вы вообще это поощряете, – укорил он, но голос звучал добродушно.
– Я не виновата, Джек. Я всего лишь объяснила им, что следует проявлять больше почтения.
– Ладно, почтение я как-нибудь переживу, только постарайтесь, чтобы Кэти и все остальные знали меру.
– Слушаюсь, сэр. Ваше желание для меня закон. – В Элле словно проснулся какой-то бесенок. – Позвольте мне уточнить все еще раз. – Она подняла руку и принялась загибать пальцы. Никаких реверансов, никакого почетного караула и красных ковров… я ничего не упустила?
– Безусловно нет. Разве моя новая экономка, образец деловитости и эффективности, может что-то упустить? – насмешливо протянул Джек.
– Самое главное, внимание к деталям, – напомнила она елейным голоском. – Желание хозяина дома – закон для его служащих.
– А, это еще один…
Элла перебила его громким восклицанием.
– О! Я позволила себе недопустимое замечание? Или неподобающий тон? Может быть, чуточку слишком почтительный? – спросила Элла, понижая голос и хлопая ресницами. Она совсем забыла об Айане. – Это всего лишь вопрос равновесия. Так трудно придерживаться верного тона, не правда ли? Уважение, почтение, подобострастие – грань между ними так тонка, очень легко взять неверную ноту. Кого же мне это напоминает? Ах да, вспомнила! – Элла вошла во вкус, Джек попытался что-то возразить. Но она отмахнулась от него повелительным жестом. – Мы учили в школе такое стихотворение, называется «Немая невинность». Учитель может рвать и метать хоть до второго пришествия, но пока ученик не раскрывает рта, его нельзя наказать за дерзость. Разумеется, у него все написано на лице, но это же совсем другое дело. Ах, простите, сэр, я слишком заболталась. Кажется, я снова забыла свое место.
– Вы все сказали?
– Ну, если уж вы спросили, сэр…
– Довольно! – взревел Джек, хмурясь в притворном гневе.
Элла ответила со столь же наигранным ужасом:
– Да, конечно, сэр, как скажете. Я уже говорила, ради хозяина дома…
– Эл…
Тактичное покашливание Айана вовремя напомнило им, что они не одни и что Джек чуть не выдал ее настоящее имя. И не только имя, осознала Элла, быстро посерьезнев. Айан Сэмпсон далеко не дурак, он знаком с прошлым Джека. Если он обо всем догадается, много ли пройдет времени, прежде чем шокирующие подробности достигнут ушей Флисс? Элла снова испытала неловкость, вспомнив, как Айан и Флисс вдвоем сидели за столом, причем для партнеров по деловому обеду их головы и руки находились недопустимо близко. Удивительно, сколько дел им срочно потребовалось обсудить в отсутствие Джека! Задумавшись, Элла совершенно пропустила момент, когда Айан собрался уходить.
– Уже убегаешь, Айан? – спросил Джек. Лишь услышав это, Элла запоздало осознала опасность и торопливо поднялась. – Но еще совсем рано, – добавил он, насмешливо растягивая слова и выразительно покосившись на часы. – О, не объясняй, дай-ка я сам догадаюсь, куда ты торопишься. Может быть, в деревенский бар? Помнится, там еще работает некая пышногрудая блондинка? – Усмешка Джека стала еще шире. – Что ж, надеюсь, она того стоит.
– Стоит, стоит, – заверил Айан. Он покосился на Эллу, явно приготовившуюся к бегству, и сказал: – Но я не хотел портить вам вечер.
– Не беспокойся, не испортишь, – беспечно заверил его Джек.
В наступившей тишине старинные часы в углу пробили время, когда Кэти должна была уходить домой. Элла с тоской подумала, что укрыться за четырьмя стенами, в безопасности своего дома, было бы сейчас совсем неплохо, хотя в ее случае речь шла не о настоящем доме, а о квартире экономки. Конечно, квартиру под лестницей нельзя было считать надежным убежищем, но даже она вдруг стала казаться Элле недосягаемой.
Джек улыбнулся.
– Садись, Элла. Хочешь еще кофе?
Приняв молчание за согласие, он наполнил ее чашку и поставил перед ней на отполированный до блеска столик, стоявший рядом с ее креслом.
Чувствуя, что ее переиграли, Элла вернулась на место. Она так торопилась покончить с кофе, что обожгла язык. Несмотря на то что гостиная по размеру вполне могла соперничать с небольшим теннисным кортом, обстановка становилась пугающе интимной. Поздний вечер. Элла и Джек наедине. Светская беседа почти не о чем – не обсуждаются даже предстоящие съемки. Элла украдкой взглянула на часы: пора спать.
При воспоминании о кровати щеки ее вспыхнули. Она уже провела несколько беспокойных ночей под одной крышей с Джеком, ворочаясь в своей на удивление роскошной кровати и думая о нем, вспоминая, грезя… Нет, пожалуй, узкое жесткое ложе гораздо предпочтительнее для нее.
Элла покосилась на Джека из-под полуопущенных ресниц. Нет ничего страшного в том, чтобы не спеша подняться, пожелать Джеку доброй ночи и спокойно удалиться, мысленно уговаривала она себя. Чего ей бояться, в конце концов? Разве что вот этого голодного огня в его взгляде, откровенного неприкрытого желания…
– Элла…
– Спокойной ночи, Джек, – тихо пробормотала она, направляясь к двери. Ноги почему-то отяжелели, словно налились свинцом, а сердце колотилось как бешеное.
Джек стремительно и бесшумно шагнул наперерез, и его мощная фигура загородила дверной проем. Элла растерялась от неожиданности. Резко остановившись, она подняла на него глаза.
– Пропусти, Джек, – умоляюще проговорила она. – Дай мне уйти.
– Ты именно этого хочешь? – хрипло прошептал Джек. Но он не сдвинулся с места, просто стоял и неотрывно смотрел на нее своими голубыми глазами, взгляд которых, казалось, проникал в самую душу. Ни слова, ни звука, ни вздоха. А затем Джек медленно поднял руку и, едва касаясь, провел кончиком пальца по ее щеке.
Элла отпрянула как ужаленная.
– Нет, Джек! Нет!
Но Джек не слушал, его руки крепко сомкнулись вокруг Эллы, и ее тело тут же предательски отреагировало.
Глава 8
– Какая же ты удивительная женщина, – простонал Джек. В следующее мгновение его губы жадно приникли к впадинке у основания ее шеи, пальцы заскользили вверх и вниз по бугоркам позвоночника, обжигая Эллу даже через одежду.
– Ох, Элла, моя Элла, – бормотал Джек низким грудным голосом. – Удивительная моя!
Оказавшись вдруг в тисках чувства, которое она считала давным-давно умершим и забытым, Элла затрепетала, тело ее ожило, вспомнило прикосновения Джека так живо, словно и не было этих восьми лет. Она вспомнила все: желание, любовь, жажду.
Она любила Джека, никогда не переставала любить и желала его до слез, обжигающих веки. Испугавшись вдруг, что Джек почувствует на ее щеках соленую влагу и сделает неверные выводы, Элла закрыла глаза и, покачнувшись, уткнулась лицом в его грудь. Она задохнулась от его близости, внутренний жар, охвативший ее, заставил кровь закипеть в венах. Чувствуя ее реакцию, Джек прижал Эллу еще крепче. Руки его распластались по ее ягодицам, настойчиво прижимая к нему. Элла почувствовала, как в бедро ей упирается его твердая плоть.
Элла истосковалась по любви, как засохшее растение по влаге, она так давно в последний раз занималась любовью, что почти забыла, когда это было, а Джек знал все тайны ее тела даже лучше, чем она сама. Это было безумием, но таким сладким безумием, что Элла заглушила все возражения разума.
– Джек! О Господи! Джек! – простонала она.
Губы Джека завладели ее ртом, и его язык скользнул в теплые влажные глубины, встретился с ее языком и вступил с ним в дразнящую игру, то обвивая его, то отступая, то вновь устремляясь в глубину.
– Джек!..
– Тебе не нравится? – прохрипел он, а потом начал покусывать ее верхнюю губу, отчего все тело Эллы пронзали огненные стрелы.
Джек не стал дожидаться ответа, он рассмеялся низким грудным смехом, его ладони обхватили ее лицо, а большие пальцы легкими прикосновениями очертили контуры скул. Глаза их встретились, и время перестало существовать, казалось, даже сама Земля остановила вращение.
Но в нем чувствовалось какое-то сомнение, слабое, едва различимое, как крошечное прозрачное облачко в бездонно-синем небе. Да, Джек желает ее, но – о, чудо! – высокомерный и надменный Джек Кигэн испытывает неуверенность.
Элла улыбнулась, облачко растаяло, и Джек, склонив голову, со стоном вновь припал к ее губам.
– Элла, я хочу тебя, – выдохнул Джек прямо в ее ухо.
Безумие! – отчетливо промелькнуло в мозгу Эллы в краткий миг просветления. Но желание все нарастало, становилось все нестерпимее, горячие волны поглотили и заглушили слабый голос разума. То, что происходит между нею и Джеком, слишком хорошо, чтобы быть неправильным. Она любила его и будет любить до конца своих дней. Не может быть неправильным то, что так восхитительно.
Припав губами к нежной коже впадинки на шее, Джек одновременно принялся расстегивать пуговицы платья. Элла застонала. Руки его передвинулись к нижним пуговицам, а губы начали путешествие по открывшемуся телу, опустились в ложбинку между болезненно налившихся грудей, осыпали легкими, как крылья бабочки, поцелуями сперва одну грудь, потом другую.
Джек наклонился еще ниже, и его рот оказался на уровне пупка Эллы. Язык нырнул в ямку пупка, посылая по всему животу волны жара. Одновременно Джек освободил Эллу от платья, и оно упало на пол к ее ногам. Элла осталась в одном белье. Крошечные кружевные трусики и две кружевные полоски бюстгальтера не столько скрывали, сколько подчеркивали ее наготу.
Джек отстранился и окинул взглядом все изгибы ее тела.
– О Бог мой, Элла! – благоговейно выдохнул он. – Ты самая прекрасная женщина на свете!
Элла улыбнулась и покачала головой. Джек тоже улыбнулся и кивнул, молчаливо подтверждая свои слова. Взгляд снова заскользил по ее телу от макушки до самых кончиков туфель. Элла почти осязаемо ощущала его, как ласковое прикосновение. Она стояла, затаив дыхание, охваченная жаром предвкушения. Но Джек все не делал попытки прикоснуться к ней, он ласкал ее тело только восхищенным взглядом.
Эллу охватила дрожь.
– Я тебя хочу, – с трогательной серьезностью прошептал Джек, я хотел тебя весь день, все эти дни. Моя жизнь превратилась в ад, потому что мне до муки, до отчаяния хочется касаться тебя, целовать тебя, обладать тобой. Я больше не могу. Время пришло. Я хочу тебя, Элла, понимаешь? Я и так уже ждал слишком долго.
Элла улыбнулась, и Джек кивнул. Слишком долго, невообразимо долго. Восемь долгих лет жизни без Джека, без любви. Но он тебя не любит, ехидно подсказал внутренний голос. Любовь, что такое любовь? Всего лишь мимолетное, преходящее чувство. Позади у нее восемь долгих одиноких лет. Желание, потребности тела – вот что реально.
Внутренний спор с самой собой все еще продолжался, а Джек тем временем принялся расстегивать пуговицы рубашки. Улыбаясь, он расстегивал их по одной, нарочно медленно, и воспаленному взору Эллы постепенно открывалась мощная грудь, покрытая золотистыми волосами. Ей до зуда в пальцах захотелось дотронуться до них, но, решив сопротивляться до последнего, она сдержала порыв.
Джек вытянул рубашку из брюк и небрежным движением сбросил ее с плеч.
Теперь он был обнажен выше пояса. Рассматривая его рельефные мускулы, Элла с трудом подавила стон. Как же он красив! И он нужен ей, она хочет его, поэтому, когда Джек в немом приглашении просто развел руки, Элле показалось самым естественным на свете делом шагнуть в его объятия. Она шагнула вперед, Джек обхватил ее и прижал к себе, и Эллу окутало тепло его объятий.
Мгновение они стояли неподвижно, потом Джек стал целовать ее. Губы его были требовательными, поцелуи становились все настойчивей, а руки обхватили ягодицы, крепко прижимая ее, вжимая в свое твердое тело. Элла почувствовала, что Джек хочет ее так же сильно, как она его.
Повинуясь инстинкту, тело Эллы пришло в движение, бедра стали плавно покачиваться в извечном ритме старого как мир первобытного танца любви. Грудь ее, все еще сдерживаемая бюстгальтером, терлась о грудь Джека, и его охватил лихорадочный жар.
Щелчок застежки, и бюстгальтер полетел на пол. Джек обхватил ладонями зрелую тяжесть грудей, большие пальцы потерли напряженные, потемневшие соски, и Элла затаила дыхание, мышцы ее живота сжались в ответ на ласку Джека. С ее губ сорвался стон наслаждения, и ему вторил низкий рык Джека. Господи, как же она его хочет, как же она его любит!
– Да, Джек, да, – простонала она, когда его губы припали сначала к одной груди, потом к другой. Джек сдвинул ее груди вместе, уткнулся лицом в душистую ложбинку между ними, лаская горячим языком нежные холмики. Элле казалось, что она поднимается и летит, плывет по воздуху на волшебном ковре-самолете любви…
Джек подхватил ее на руки и перенес на толстый пушистый ковер перед камином. Опустив Эллу на ковер, он встал перед ней на колени. Лицо его вдруг приняло серьезное, почти торжественное выражение, глаза их встретились, и взгляд Джека проник, казалось, в самую душу Эллы.
– Элла, я тебя хочу, – хрипло пробормотал Джек.
– Прошу тебя, Джек, ну пожалуйста, – простонала она.
Джек смилостивился, склонил голову и взял в рот упругий бутон соска. Губы его жадно сосали, зубы покусывали, а рука тем временем медленно двигалась вниз и остановилась возле верхнего края ее трусиков.
Казалось, эта пауза длится целую вечность. Воздух вокруг Эллы вибрировал от напряжения, а она замерла, не дыша, не смея вздохнуть, когда рука Джека погладила кружевной треугольник и снова остановилась, только один палец скользнул под резинку.
Палец Джека раздвинул кудри и нашел горячую влажную расселину и принялся ласкать ее.
– О Господи, Джек…
Элла беспокойно заметалась. Она закрыла глаза, целиком отдаваясь волшебным ощущениям, по телу ее прошли первые волны дрожи. Доведя ее до грани экстаза – совсем близко и в то же время мучительно далеко, – Джек вдруг остановился, заставляя Эллу страдать от сладкой муки.
– Элла, посмотри на меня, – хрипло потребовал он.
Она подчинилась. Ее глаза сквозь пелену страсти посмотрели в глаза Джека и прочли в них удивление, страсть, любовь. Элла улыбнулась и выгнулась навстречу его руке, побуждая его продолжать. Джек понял намек и громко рассмеялся. Но когда он опустил глаза, взгляд Эллы вдруг упал на фотографию в серебряной рамке, стоящую на каминной полке позади Джека. С фотографии улыбалась Флисс.
Флисс. Элла застыла. Господи, какая же она дура! И когда Джек стал стаскивать с ее бедер полоску кружев, затуманенное сознание вдруг прояснилось, словно озаренное вспышкой.
– Нет, Джек! – Она резко отодвинулась от него.
– Какого черта?.. – На лице Джека промелькнула тень догадки, но он отказывался ей верить. – Да, Элла, да!
Он схватил Эллу за плечи, снова толкнул на ковер и накрыл ее сверху своим телом. Рот его набросился на ее рот с такой голодной, неистовой страстью, что Элле едва хватало сил сопротивляться. Она любит и желает этого мужчину, но именно поэтому она должна сопротивляться, иначе всю оставшуюся жизнь ей придется прожить с постыдным сознанием, что Джек ее использовал.
Ее любимый больше не принадлежит ей, он помолвлен с другой, а ее он просто использует.
Ненавидя себя, Элла чувствовала, что ее сопротивление ослабевает. Она все глубже погружалась в омут страсти, тонула в нем. То, что так хорошо, не может быть неправильным. Оно слишком прекрасно, чтобы быть неправильным. Голос разума умолк, сил сопротивляться больше не осталось, Элла обмякла и открылась перед Джеком.
Но в тот же миг, когда она сдалась, Джек с отвращением оттолкнул ее от себя.
– Черт подери, в чем дело? – требовательно спросил он. Встряхнув Эллу за плечи, он заставил ее сесть; голубые глаза пылали ненавистью.
Элла только покачала головой и, повернувшись, посмотрела в сторону; она была слишком сильно потрясена, чтобы отвечать. Озадаченный Джек проследил за направлением ее взгляда и заметил фотографию. Он тихо выругался, что, впрочем, послужило Элле слабым утешением, и бессильно уронил руки. Чувствует ли он себя виноватым, думала Элла, и если да, то перед кем? Перед ней или перед Флисс? Или он испытывает совсем другие чувства? Может быть, гнев из-за того, что такая малость, как фотография, лишила его удовольствия, которое он чуть было не получил?
Тело Эллы покрылось гусиной кожей. Она села, подтянула колени к груди и обхватила себя руками. Ей стало холодно, и холод шел откуда-то изнутри.
Что она себе навоображала? Любовь? Со стороны Джека была, скорее, похоть. А она… Элла сморгнула слезы. Она совсем стыд потеряла. Даже сейчас ее тело ныло от желания, и мысль, что из них двоих именно Джек не утратил контроля над собой и остановился первым, легла на ее сердце тяжелым камнем.
Она желала его, потом опомнилась и стала сопротивляться, но в конце концов сдалась. Однако, как выяснилось, она не нужна Джеку. Да, конечно, он мог бы довольно легко овладеть ею, но его это не интересовало, он хотел лишь потешить мужское самолюбие. Элла желала его даже тогда, когда, казалось бы, отталкивала, и Джек доказал это с жестокой ясностью.
Элла почувствовала, что позади нее происходит какое-то движение. Джек как истинный джентльмен собрал ее разбросанную одежду, бросил на ковер рядом с Эллой и скрылся из виду. Смущенно прикрываясь одной рукой – в ней вдруг вопреки всякой логике проснулась стыдливость, – она поспешно натянула помятое платье.
Послышался звон стекла, и ноги Джека снова попали в поле ее зрения.
– На, выпей, – настойчиво предложил он, буквально всовывая ей в руки низкий широкий стакан.
– Не буду…
– Нет, будешь!
Он снова отошел в сторону. В ноздри Элле ударил терпкий аромат бренди. Она закрыла глаза. Бренди. Неужели Джек мог забыть? Да нет, вероятнее всего ему просто безразлично. Элла шмыгнула носом и сглотнула слезы. Что ж, в этом они схожи, потому что ей тоже все равно. Может, она и бесстыдная, но по крайней мере честна в своих чувствах. Она его любит. Да, она повела себя как дурочка, но не совершила ничего дурного в отличие от Джека, который был опасно близок к тому, чтобы изменить невесте.
Флисс. Элла опять сморгнула слезы. Юная, красивая, здоровая, мечта каждого мужчины. Любимая женщина Джека… и, вероятно, столь же вероломная, как он сам. В конце концов, возможно, они друг друга стоят.
– В чем дело, Элла? Почему ты меня оттолкнула? – В холодном голосе Джека слышалось лишь вежливое любопытство.
– Ты сам знаешь почему.
– Дело во Флисс?
Элла кивнула. Она сделала небольшой глоток янтарной жидкости и чуть не подавилась. Какая гадость! Трудно поверить, что когда-то она жила чуть ли не на одном бренди!
– Но ты меня хотела?! – Вопрос прозвучал скорее как утверждение, беспощадная констатация факта. Резко, но правдиво.
– В какой-то момент да, – призналась Элла, которая начала понемногу приходить в себя, и холодное самообладание Джека спровоцировало ее на язвительный ответ, – но это было лишь минутное помешательство, а потом ко мне вернулся здравый смысл.
Джек усмехнулся.
– Неужели? Интересно, кого ты пытаешься одурачить? Ты меня желала, – бесстрастно повторил он, – может, ты меня и оттолкнула, но потребовалось совсем немного усилий, чтобы ты вновь передумала. Посмотри правде в глаза, Элла, ты меня все еще хочешь.
– В чем дело, Джек? – с вызовом спросила Элла. – Похоже, твое непомерно раздутое эго не знает, как пережить один-единственный отказ?
– Чтобы уязвить мое эго, потребуется женщина получше вас, мадам.
– Да ладно тебе, Джек, не скромничай, а признай правду: еще не родилась на свет та женщина, которая способна ранить твое самолюбие. Джек Кигэн непобедим. Независимый эгоцентричный Джек Кигэн. Твое эго столь велико, что приходится только удивляться, как в твоей жизни еще остается место для какой-то женщины. Но для Флисс место нашлось. Ты помнишь о Флисс?
– Вряд ли я могу о ней забыть, – холодно возразил Джек, – поскольку упомянутая женщина – моя невеста. А ты ревнуешь, Элла?
– О да, я позеленела от зависти! – насмешливо воскликнула она.
Прежде чем решиться на еще один маленький глоток бренди, Элла повертела в руках стакан; янтарная жидкость закружилась, образуя воронку. В каждой шутке есть доля правды, но вряд ли Джек догадается. Оказалось, что отшутиться довольно легко, значит, такой тактики она и будет придерживаться. Главное, не горячиться. Джек назначил ей срок три месяца – что ж, Элла переживет эти три месяца. Нужно доказать, что она не испытывает к нему никаких чувств. Элла сознавала, что намеренно или нет, но Джек ухитрился загнать ее в угол. Если собрать вещи и тихо ускользнуть из дома в его отсутствие, это будет все равно, что преподнести ему правду на золотом блюдечке, признаться, что она все еще его любит.
Всего три месяца, каких-то десять недель, и она будет свободна, мысленно утешала себя Элла. Только кого она пытается обмануть? Ей никогда не освободиться от Джека, от своей любви к нему.
Осторожно поставив на мраморный камин почти нетронутый стакан, Элла медленно поднялась на ноги. Она обостренно чувствовала всей кожей присутствие Джека. Он непринужденно развалился на небольшом диванчике с роскошной обивкой, закинув руки за голову, и вся его поза недвусмысленно выражала безразличие и даже скуку. Проглотив слезы и пытаясь сохранить остатки достоинства, Элла медленно направилась к двери.
– Элла!
Голос Джека раздался совсем близко. Как он ухитрился подойти так быстро и бесшумно? Элла застыла на месте.
– Что, Джек? – вежливо спросила она.
– Мы почти дошли до конца, правда?
Что бы это значило, скажите на милость? Внезапно Эллу охватил гнев, но она постаралась ответить как можно холоднее.
– Нет, Джек, мы даже к нему и не приблизились.
– Лгунишка.
– Можешь думать то, что тебе больше нравится.
Она так устала, что ей вдруг все стало безразлично. Но Джек протянул руку и едва ощутимо дотронулся до нее. Этого оказалось достаточно, чтобы тело ее отреагировало.
Он победно усмехнулся.
– Ну, что я говорил? В следующий раз…
– Следующего раза не будет, – отрезала Элла. – Ты понял, Джек? Никакого следующего раза. – В ее карих глазах горел гнев, но голос прозвучал бесстрастно. – Только попробуй подстроить еще один такой трюк, и я уеду отсюда так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь. Ты хорошо меня слышишь? Продолжения не будет.
И Элла удалилась, утешая себя тем, что хотя бы последнее слово осталось за ней. Но она и тут ошиблась. Голос Джека заставил ее остановиться.
– Ты снова убегаешь, Элла, – бесстрастно произнес он. – Ты убегаешь не столько от меня, сколько от самой себя. Поверь, настанет день, когда ты вдруг посмотришь в зеркало и поймешь, что состарилась и увяла в одиночестве, вот тогда ты задумаешься, когда же все пошло не так.
– Ошибаешься, Джек, – возразила Элла, даже не потрудившись оглянуться. – Хочешь верь, хочешь нет, но я точно знаю день и час, начиная с которого все в моей жизни пошло наперекосяк. Все началось тридцать первого декабря, когда я оказалась настолько глупа, что позволила почти незнакомому мужчине проводить меня домой с вечеринки, и празднование Нового года закончилось в моей постели. Что ж, по крайней мере, мне хватило ума извлечь урок из собственных ошибок. – Голос ее осип, в глазах стояли слезы и не пролились только потому, что она сдерживала их гигантским усилием воли. – Как я уже сказала, следующего раза не будет. Никогда.
– Никогда? – За ее спиной раздался злорадный смех Джека. – До следующего раза.
Глава 9
«До следующего раза»? Можно подумать, будто она нужна Джеку. Впрочем, пока кота нет дома, мышам раздолье, а Джек, неотразимый Джек, отлично умел играть в эту игру, он знал тело и душу Эллы почти так же хорошо, как свои собственные, и ей его не переиграть.
Он постоянно испытывал ее то словом, то взглядом, но тщательно избегал прикосновений. Возможно, Джек понял, что если станет чересчур искушать судьбу, то Элла просто уйдет. Хотя с какой стати это должно его волновать? Стоит Элле бросить работу, как он мог бы на следующий же день найти хоть дюжину новых экономок, готовых тут же занять ее место. Что Джек выигрывает, удерживая Эллу в Шербруке?
Поправив покрывало на кровати, Элла выпрямилась, рассеянно заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. Она искала и не находила ответа на этот вопрос. Вряд ли до возвращения Флисс Джек получит от нее что-то еще помимо хорошей работы, подумала Элла с долей злорадства. Она окинула спальню критическим взглядом и, не найдя ни пылинки, удовлетворенно кивнула. Неплохо. Милли кое-чему научилась. Поскольку эта комната была последней на этаже, осмотр крыла дома можно считать законченным.
Нельзя сказать, чтобы Джека это хоть сколько-нибудь интересовало, но, в конце концов, хозяину виднее. По мнению Эллы, этот дом, а точнее дворец, в котором девяносто процентов комнат стояли с зачехленной мебелью, был просто излишеством, но опять же не ей судить. Для Джека дом – любимая игрушка и одновременно предмет гордости, здесь все должно быть только высшего качества: лучшее вино, лучшая еда, целая армия вышколенных слуг, готовых броситься исполнять приказание по первому слову…
Но зачем ему именно она? Элла постепенно приходила к мысли, что с ее задачами вполне могла бы справиться и Кэти, а значит, перед ней снова встает все тот же вопрос: зачем она Джеку?
Может быть, все дело в его гордости? Как бы Джек ни пытался это отрицать, Элла все-таки задела его гордость: сначала – когда развелась с ним, а еще раз – совсем недавно, отвернувшись от него, когда они почти уже занялись любовью. Конечно, она все-таки сдалась и Джек одержал победу, но при космических масштабах его самолюбия Джек был совсем не склонен прощать и забывать.
Итак, по-видимому, удерживая ее в Шербруке, Джек осуществляет свою месть, решила Элла. Она мрачно улыбнулась. Что ж, теперь, когда она все поняла, ей хватит сил справиться, а как только придет время, она уедет.
