Текст книги "Гнолья Шкура (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Показалось, что мысль поймана. У гуманов же, что совсем не очевидно любому со стороны, самец и самка совсем разные вещи. И если в результате разрушения мозгов в течении многих поколений самцы гуманов стали наглыми ворами, не способными не брать когда есть возможность взять, то самки в немалой степени были послушны, трудолюбивы и умны. Гуманам конечно нельзя было доверить выслеживание нужных особей, так что отдуваться пришлось Щину и Марси. Они в прямом смысле сидели в засаде, и применяли оптику для того чтобы увидеть, кто чем занят. После того как жертву обнаруживали, её в принудительном порядке назначали руководить пезантами. Ну и само собой всем остальным показывали кинжалом по горлу.

В то время как по лесам происходили эти события, по горам происходили другие. В частности в один из осенних дней к Лейкширу подгрёб толстобокий корабль, вызвав большой вброс, потому как возникал вопрос о том как он попал в озеро. Всё оказалось просто, попал по воздуху, потому как это и был обещаный цепель. К тому же Брайлин приобрела его за пол-цены, ибо спёртый. Так как команда, имевшаяся там к моменту перелёта в Красногорье, излишним профессионализмом не страдала, корабль отнесло в сторону и пришлось вынужденно сажать его в воду. После чего соответственно был сложен воздушный мешок и разложено парусное вооружение, позволившее добраться до города.

Единственное что не понравилось в этом Щину – так это то что пыриться сбежались все гуманы и теперь наверняка и королики узнают, что у гноллов есть цепель. Предпочтительнее было бы держать это в полном секрете, хотя опасения невеликие. Шансов на то что безголовые поймут, чем действительно им грозит эта игрушка, практически не имелось. Щин рыкнул ответственным гноллам, чтобы сами расхлёбывали кашу, а сам отправился на взгорье устраивать то что следовало устроить.

Устроить следовало ничто иное как базу для отправки цепеля. Воздушный мешок, на котором всё это хозяйство поднималось в воздух, наполнялся газом, а его нужно было получать соответствующим образом. Помимо газа кораблю ещё весьма много чего требовалось, так что возни опять набиралось по уши. Благо, под лапой был как минимум один гоблин, знавший эту фигню, и теперь он стал тузом. По крайней мере в лагере, где возились с цепелем. После немалых усилий корабль удалось поднять в небо и переместить в горы, и не так-то просто с непривычки попасть на небольшую площадку, управляя воздушным пузырём в потоках. При посадке цепель повредил гондолу, обломал все рули и порвал обшивку, но это было лучше чем могло быть, как компетентно заверил Гризик. Гоблин показал на пальцах виданное им падение горящего цепеля – вот это плохо так плохо.

Щин поставил перед собой и другими задачу подготовить корабль к полёту на Стормвинд – при этом само собой он не распространялся о том, что именно туда. Дезинформация должна была убедить короликов, что цепелинов несколько и они нужны исключительно для перевозки товаров между Красногорией и Стонардом. В Лейкшир регулярно приходили небольшие обозы с севера, и гноллы гнали пургу что загрузили товар с цепельной площадки. На самом деле товар пёрли в телегах, как и всегда, просто другой дорогой. Щин опасался диверсий или того, что у короликов могут быть свои летающие машины, так что выделил группу для постройки ложного объекта. Это была башня с причальными мачтами, наскоро сооружённая из мусора, но выглядела она внушительно.

Установка для получения газа была жутким чудищем. В котёл над топкой закачивали воду, а затем путём наддува перегревали её до невозможности. Через фильтр из пористого материала требуемый газ, который гоблины называли худрогениум, стравливался из котла, проходил через змеевик огромной длины, остывал и закачивался компрессорами в баллоны. Батарея из шести здоровенных круглых железных цистерн должна была обеспечить наполнение корабля на один, но уверенный полёт. Причём вода распадалась на худрогениум и охугениум – последний стравливался через керамическую трубу, и гоблины пугали всех демонстрацией того, как в струе газа горит железо. Щина пугало не это, а то сколько надо сжечь дров для получения достаточного объёма газа.

Не меньше пугал и грибной порох, вырабатываемый щепотками и натурально ценный больше золота. Золотом не пальнёшь в короликов. Все меры, принятые ранее для увеличения производства, давали приплодья, но всё равно требовались месяцы, чтобы набрать должное количество. Кстати говоря о том какое именно количество должное, никто пока не знал. Хотя гоблины уверяли, что гондола сделана с использованием особой магии, её разломали и сделали другую, раз в десять легче. Такая уже не смогла бы превратиться в морской корабль, зато явно увеличивалась дальность полёта и грузоподъёмность.

Брайлин не сидела без дела и получила очередной, как она выражалась, квест. На этот раз он заключался в создании надёжной агентуры в столице короликов, разведке по поводу защиты города с воздуха, а также подготовке последнего предупреждения. Щин представил, что было бы если в Стормвинде жил он сам, или скажем Хелен; недвусмысленное сообщение о том что скоро эт-самое скорее всего не осталось бы ими незамеченным. Возможно, тысячи гуманов не пострадают зря. В этом ключе он вспомнил про Хелен и то, что она окажется под ударом. Само собой он не колебался бы даже если бы точно знал, что бомба упадёт точно на неё. На самом же деле скорее всего она пострадает в последнюю очередь, темницы у короликов качественные. Сложнее было убедить эльфиху, которая впадала в расистский экстаз и доказывала, что гуманам вообще не место в Азероте, а место им в могиле. Поскольку не считаться с ней было невозможно, Щин сказал что в случае чего это останется на её решении. В конце концов, подумал он, пошныряет по подворотням, поговорит с обычными жителями, а не упырями-баринами, да и переменит своё мнение.

–

Урожай по Красногории выдался наипаршивейший и дело неизбежно закончилось бы голодом, если бы не волшебные поросята. Фермы работали ещё не на полную мощность, но уже поставляли столько свинины, что это полностью перекрывало недостачу продовольствия. К середине осени мероприятия по укреплению западного рубежа оказались завершены – по реке двигались пароходы, а вдоль неё на некотором отдалении проложили дорогу для перемещения войск. Эта мобильность позволила без труда отразить приличное наступление короликов и гнать их чрезвычайно далеко. Отдельные отряды, преследовавшие отступавших, доходили чуть не до Голдшира, но потом вернулись просто потому что там нечего делать.

Гноллский флот как косой прошёлся по берегам Реки, спалив все лодочные сараи, наплавные мосты и прочие объекты транспортной инфраструктуры. У короликов назревал серьёзный кризис, потому как стали раздаваться настойчивые призывы прекратить идиотизм и начать с гноллами переговоры. Это вызывало вброс среди тех, кто пять лет назад весело смеялся над возможностью серьёзной войны. Начинался бардак, заканчивавшийся мордобоем и повешением проигравших. На этом фоне милитаристы снова бросили в бой едва собранное подкрепление, каковое угодило в полное окружение на болоте и было потеряно. Если бы королики одержали столько побед, они бы сначала лопнули от гордости, а потом спились, или и то и другое сразу. Гноллы же свои успехи просто констатировали и практически забывали, запоминая только то что стоило; они сразу обращали свои мысли на будущее, а не на прошлое.

Щин по прежнему был в курсе практически всех событий, что происходили вокруг Красногории, но теперь он уже не мотался по разным местам, а безвылазно готовил основную операцию. У него не было сомнений в том что королики рано или поздно соберут достаточно войск, чтобы прорвать даже хитро устроенную оборону, и никаких дамб не хватит их всех утопить. Но на это им потребуется время, много времени – и всё говорило о том, что это будет дольше, чем требуется для запуска бомбардировщика.

Как только запас газа и грибного пороха достиг приличного количества, гоблины немедленно предложили швырнуть. Щин сказал что швырнёт любого, кто будет столь нетерпелив. Нужно было полностью убедиться в том, что цепель способен долететь до нужного места, ориентируясь ночью, и сбросить бомбу точно в цель. Да и поскольку никто тут ещё ни разу не видел авиационных бомб, следовало испытать механику срабатывания. Как раз под лапу подвернулся орк-шаман из пустыни, который слёзно жаловался на надобность ударить по лагерю черноорков, из которого постоянно пруть орды несметныя. В описании последнего он настолько копировал слова гуманов, что хоть удивляйся.

Поскольку ресурсов в распоряжении имелось довольно, начали готовиться к операции. Расстояние от базы до цели было в два раза меньше чем до Стормвинда, зато воздушные потоки над Ступенями всегда отличались неспокойностью. Несмотря на все протесты, Щин потребовал сбрасывать бомбы ночью вне зависимости от погоды, то есть прямо через облака, а это требовало невозможно точной навигации. Гоблины сами пользовались какими-то маяками, суть действия коих не могли объяснить; если хотя бы три штуки располагались на местности, цепель мог найти посадочную площадку при нулевой видимости. Таким способом полётов зелёные коротышки вполне владели, но впринципе – а на практике предстояло испытывать.

В то время как в лагере цепеля продолжалась неспешная возня, королики напомнили о себе, учинив налёт грифонов на ложную причальную башню. Честно сказать, это было слабо – даже чучельная башня загорелась настолько вяло, что изображавшие охрану гноллы сумели потушить огонь. Впрочем Щин не расстроился бы, снеси её напрочь – снова поставить недолго, а учатся эти ребята очень туго. Сомнения возникали относительно пробной бомбёжки реального объекта – с одной стороны жалко тратить газ и порох впустую, а с другой очень не хочется чтобы королики узнали об угрозе. Тем не менее, план продолжали выполнять. В Ступени с ходоками были отправлены несколько навигационных маяков, каковые должны были обеспечить точное ориентирование. В этом смысле задача была даже сложнее: в лагерь черноорков подбросить маяк некому, а вот в Стормвинд – есть кому; идти же прямо на маяк проще, чем рассчитывать по треугольнику. Несмотря на то что лапы чесались очень сильно, Щин лично в гондолу цепеля не полез и Марси не пустил тем более. Команда из двух гоблинов и двух гноллов справлялась нормально, а уж откровенно говоря – было бы тупо разбиться. Несмотря на всю подготовку, любой понимал что такое предприятие это всё равно ничто иное как авантюра, и возможен плачевный исход. Об этом прямо и тявкали, но команду это не пугало. Гоблинов пугало, но они просто тут же забывали, впадая в механо-экстаз от работающих машин корабля, а гноллам это было глубоко до хвоста. У Барщека и Чымы королики убили многих родных – давно, ещё до того как Щин стал Щин-Огом, но вот этого как раз они не забыли. Можно было быть уверенным, что лапа не дрогнет ни разу.

Недрогнувшая лапа должна была отправить в центр чернооркской крепости две бомбы. Эти сделали относительно небольшими, по десять кило вещества – по прикидкам этого должно хватить, чтобы разрушить цель. Две же, чтобы иметь возможность исправить ошибку при промахе.

– Вы главное на Лейкшир не шмальните, – напутствовал Щин.

Гоблины возились со снастями, а гноллы кутались в куртки и пофыркивали. Они соображали, что на высоте будет холодно, и заранее готовились.

– Да-да, – отрыкнул Барщек, – Прикрой, я шмальну. Вот этот Шмаль Ну меня и сбил.

Послышалось сдержанное хихиканье над бородатой шуткой про гномского лётчика – всё-таки волнение охватило всех, кто присутствовал при взлёте цепеля, так как все понимали чем это чревато. По протянутым трубам от резервуаров в мешок пошёл газ, противно шипя; на некоторых трубках немедленно стала наростать ледяная шуба. Бесформенный мешок с треском и шумом раскладывался, превращаясь в этакое подобие грязно-серого облака, и вскоре цепель повис на привязях. Сооружение выглядело просто жутко, что впрочем и доказывать лишний раз не стоило.

– Аатдать швартовые!! – гаркнул сверху гоблин, – Йаакоря поднять!!

– Азааткнись! – хором отозвались гноллы, и так всё знавшие.

Цепель быстро пошёл вверх, и вскоре из громадного бесформенного облака превратился в маленькое пятно высоко в небе, которое пока двинулось на запад, а не куда надо. Цепель летал по воздушным потокам, и только для маневров использовал двигатель, сжигавший тот самый газ, поэтому воздухоплавателям предстояло проканителиться ровно столько, насколько будет благосклонен ветер. Оставшиеся на земле некоторое время потормозили, пялясь вверх. Марси перевела взгляд на Щина и лизнула его в морду, так что сердце его наполнилось радостью.

– Ну, будем надеяться что всё пройдёт гадко... эмм... гладко! – прихрюкнул гоблин.

– Надеяться будем, но толку от этого не будет, – сказал Щин, – Все вы должны понимать, что цепель может разбиться или не выполнить задачу. Все понимают?

– Но это будет... – скривился зелёный.

– Это будет просто один разбившийся цепель, – твёрдо вбивал слова Щин, – Не первый и не последний. Поэтому если это произойдёт, мы достанем второй, третий, сорок третий, и повторим всё сначала.

Присутствовавшие прикинули, как это будет.

– Да почему бы и нет.

На этом филосовствования закончились, и оставалось ждать. Это давалось тяжело, но справиться при желании можно. Кроме того, оборудование заправки при этой самой заправке начинало течь изо всех щелей и разваливаться, так что дел хватило на весь так сказать период. Щин отморозил лапу, пытаясь закрутить трубу с прорывающимся газом, и задал гноллихе работёнку по заживлению неслабой раны; вцелом же проходило по плану. Или в крайнем случае не против оного.

–

Спустя пятеро суток цепель благополучно вернулся на площадку и даже ничего не сломал при посадке. Чыма с ходу сообщила, что дело сделано, хоть и не идеально. Помогла погода, потому как облака разнесло и даже с большой высоты цель была видна. Ввиду этого по ранним договорённостям первую бомбу сбросили всё равно по показаниям приборов, подтвердив их наблюдениями. Однако оказалось что поправки на ветер и высоту слишком малы. Относительно лёгкую бомбу, пока она свистела вниз, отнесло на несколько килошагов в сторону! Команда однако не разочаровалась, а проведя необходимые измерения, сделала второй заход и теперь уже шмальнула по самой крепости. По последующим наблюдениям получалось, что даже малокалиберная бомба произвела огромные разрушения, превратив мощные каменные постройки в груды обломков. Не оставалось никакого сомнения, что большая бомба сделает больше.

Самая эмоциональная часть доклада воздухоплавателей относилась к моменту взрыва. Гоблины начинали истерически ржать, а гноллы выли. Кое-как из них удалось вытянуть, что опасения сбрасывать такие подарки с низкой высоты полностью оправданы. Находясь сильно выше облаков, цепель всё равно почувствовал ударную волну! Что же касается взрыва, то он имел вид очень быстро загорающегося огненного облака, которое при соприкосновении с землёй порождало дымопылевой гриб гигантских размеров. Суть была в том что на бомбе стояла крыльчатка, отсчитывавшая пройденное расстояние. Когда она совершала положеное количество оборотов, из бочонка вытягивался маленький парашют, тормозивший его падение, а из открывшихся отверстий начинал сыпаться грибопорох, распыляясь в огромную вертикальную тучу. Когда высыпался весь состав, происходило зажигание и туча вспыхивала, создавая ударную волну. Немудрено что выглядело это совершенно нереально, когда в воздухе ни с того ни с сего, ведь туча порошка очень разреженная, вспыхивал огненный столб. Наверняка черноорки были здорово впечатлены.

Не меньше были впечатлены и сами участники и выразили готовность немедленно сделать основное. Щин волевым рыком утвердил план основательной подготовки, состоявшей из нескольких пунктов. Надо собрать большую бомбу. Не менее надо разобраться в поправках, чтобы сбрасывать её точно. Наконец нужно провести дипломатическую работу и предложить короликам мир, на этот раз пригрозив страшной карой. Ну и последнее, после того как они проигнорируют это, начать агентурную операцию по спасению тех, кого не стоит убивать. По большому счёту всё именно так и вышло. Ну, почти всё.

Поскольку Ворг и Хар уже загрызли посылать письма о том, что хорошо бы сделать то-то и то-то, Щину пришлось тащить свою шкуру по многим местам. Наступала очередная весна, дороги были развожены в жижу и лошади быстро выходили из строя – пришлось одевать "бронированные" сапоги и топать лично. Постоянная сырость и всё ещё холодные ночи приводили к тому что шедшие гноллы чихали и кашляли, несмотря на количества потребляемого лука. И несмотря на простуду и чавкающую под лапами глубокую грязь, каждый первый из них был счастлив. Счастлив, что вокруг многие килошаги земли, на которой одни сплошные друзья; счастлив, что ярко светит весеннее солнце, и по низинам бегут мощные потоки воды, обещая щедрый урожайчик.

– Щин, ты курицын крот! – фыркала Марси, глядя на его лапы, – С такой ступнёй хоть по какой грязи топтаться можно.

– Зато с такой ступнёй не побегаешь как гнолл, – заметил тот, – Я пытался ходить на пальцах, как нормальные гноллы, но не получилось.

Марси провела своей лапкой по его лапе, взъерошивая шерсть, росшую не особенно ровно, словно она наростала кусками – как впрочем и было на самом деле. Щин ласково погладил её по ушам и притявкнул.

– А, вот ещё, я тебе про курицу рассказывал?

– Да, было, – засмеялась гноллиха и воспроизвела:

Курица кудахтала в ясный майский день.

Потом она кудахтала всегда когда не лень.

Курица кудахтала в июне и в июле.

Потом она кудахтала, кудахтала в кастрюле.

– Бхе. Я не про эту, – проржавшись, сказал Щин, – Про гуманку, с которой мы встречались ещё с Харом.

– Уу, этож когда было!

– Давнище. Так вот недавно Хар передал, что она сама заявилась к нашим, предлагала содействие. Ну само собой клялась в вечной верности и всё такое. Пока отправили её к Брай в Стормвинд, а там видно будет.

– Ты ей не веришь? – усмехнулась Марси.

– Как ей можно верить, если она сама не понимает что говорит и делает!

– Хех. А почему курица?

– Да так тявкал Дрекек, покойник. Откудахтался.

Щин сказал это как обычно, констатируя, а не со злорадством конечно.

– Да, но он откудахтался после колодезного зерна, или чё? – уточнила гноллиха.

– Мм... Пожалуй после весьма колодезного зерна.

– Тогда всё по шерсти, никто не будет жить вечно.

– Хотя я знаю, кому это поперёк горла, – добавил Щин, – Ну да в топку их.

Он выцепил из идущих гнолла и обрушился на его уши и мозг с речью насчёт металла. Как все узнали из этого разговора, количество сделанной стали за последний год выросло по сравнению с прошлым годом ни на сколько. Зато резко повысилась эффективность использования этой стали, и производство её самой – с мануфактур высвободилось несколько сотен рабочих лап, что было кстати. Попутно узнали, что на дороге от Лейкшира к Мерцающей до сих пор не закончили разбирать завалы, оставшиеся после водного удара, и собираются это сделать только к середине лета.

Отличным утром, когда восход окрашивал скалы в оранжевое, небольшой отряд проходил в районе границы Красногории и Летолесья. Хотя гноллы шли всю ночь, усталость их не угнетала и они предвкушали покормиться у костра и завалиться на день дрыхнуть. У Щина откровенно сказать глаза даже видели плоховато утром, так что по сторонам он особо не пырился. Поэтому для него было внезапно, когда один из гноллов остановился и низко зарычал, выражая опасность. Оглядевшись, все поняли что это не зря. С заснеженных склонов по все четыре стороны от их пути спускались большие группы гуманов, и ежу было ясно что это не свои. Выбраться из низины было невозможно, со всех сторон приближались отряды голов по тридцать в каждом.

– Стоять кучей, – прорычал гнолл, – Потом в одну сторону. Я гранату, вы дальше.

– Не прорвёмся, – фыркнул другой.

– А я и не говорил, что прорвёмся.

Все это вполне отчётливо поняли. Около десятка гноллов встали спина к спине, сбившись в круг, ощетиненый топориками и кинжалами. Вокруг слышалась ругань и бряцанье доспехов врагов, лезущих по размокшей снежной целине. Щин последний раз взглянул в глаза Марси и они крепко обняли друг друга.

– ИТЬ!! – рявкнул гранатомётчик, запульнув гранату прямо в смыкающийся ряд солдат.

Грохнул взрыв, оглушивший всех вокруг, но гноллы не ждали ни секунды, рванувшись вперёд. Воздух наполнился неимоверным грохотом пробиваемой жести, хрустом мяса и костей, воплями короликов – но Щин этого не слышал. У него перед глазами стояла Марси, так похожая на Дрифу, и он явственно чувствовал запах её шёрстки. Лапы ещё что-то делали сами по себе, пока всё не провалилось в темноту.

–

– Я собрал вас сдесь чтобы сообщить весьма неколодезное известие, – рыкнул Ворг, обводя взглядом собрание, – Сегодня пришло сообщение о том что Щин-Ог вместе с группой наших убит на границе Летолесья.

– Ёманарод, – только и вырвалось у Хара.

Такое известие было напрягающим даже для гуманов, каковых тут присутствовало два, что уж говорить про гноллов, давно считавших Щина самым главным гноллом, который говорит. У некоторых отвисли челюсти. подождав пока все переварят, Ворг продолжил:

– Не собираюсь ничего скрывать от своих, как это делал Щин. Дело порядочная дрянь. Королики прорвались через леса и надо думать скоро осадят Лейкшир. Долго держать его мы сможем, а выше по горам новая дамба ещё не готова.

– Мы!! – поднялся орк и бахнул кулаком в грудь, – Все!! За это самое!! В лепёшку!!

– Да сядь, – отмахнулся гнолл, – В лепёшку. Хоть в две лепёшки, я говорю что придётся сражаться насмерть и неизвестно, что получится. Кто не готов к этому – уводите свои и не свои семьи высоко в горы, в лагеря в пустыне, куда угодно. Кто готов того прошу остаться для обсуждения дальнейших действий. К вечеру опять соберёмся сдесь, кого не будет, его никто не обвинит.

Ворг устало сошёл по мощной деревянной лестнице и вышел из башни. Вокруг Мерцающей снова копошился небольшой посёлок, на краю долины с грохотом работал паровой трактор, фонтанируя дымом. Из-за воротной плиты неслышно выскользнула Брайлин, подперла стену рядом с гноллом и вытащив фляжку, отхлебнула.

– Ну что, ты домой? – вполне мирно спросил Ворг.

Эльфиха долго молчала, вглядываясь в туманную даль взгорья.

– Да, я домой.

– Ну тогда счастливо, – улыбнулся гнолл, оскаливая зубищи.

– Только кое-что доделаю, – уточнила Брайлин; несмотря на свет вокруг, ей лицо словно потемнело, и глаза зажглись ярко зелёным, – Ты знаешь что Щин спас меня, и неоднократно?

– Неоднократно? – озадачился Ворг, – Тут я что-то пропустил.

– Его бойцы освободили меня с конвоя, ну это ладно, бывает. Потом я что-то тупила, и Хар же собирался меня укоротить на голову, а Щин не дал этого сделать. И потом ещё... – эльфиха помрачнела, – А больше он никому ничего не сделает.

– Зато мы можем сделать, – невинно тявкнул под руку гнолл.

– Вот именно. Кто заведует бомбардировкой?

– Пока что я. Пшли?

– Пшли.

И они пшли. Брайлин прекрасно умела маскироваться под гуманов, так что разгуливала по Стормвинду, где хотела. А там где не хотела, но это было нужно – там у неё имелись стукачи. Так что город короликов эльфиха знала как гнолл слово "РрРъ". Ворг же был немного обеспокоен тем что теперь ему приходилось вникать в тонкости использования цепелей и самому, без советов Щина, предусмотреть всё что можно и нельзя.

Бомба, представлявшая из себя бочку весом в две тонны, была готова и её можно было подвесить под гондолу цепеля. Гоблины просчитали поправки на ветер для такого веса и скорости падения, учли и то что воздушный корабль после сброса такой массы рванёт вверх, как пробка в воде. Наведение на цель осуществлялось двумя дублирующими способами – по трём маякам вне города и одному, который предполагалось втащить в сам город. По поводу противовоздушной обороны были сведения, что днём могут взлететь грифоны, поэтому удар назначили на ночь. За день до атаки начиналась агитация через агентов, чтобы непричастные успели свалить.

Пока проходила эта подготовка, на обширных просторах восточного Летолесья и в части Красногории то и дело случались бои с короликами. Гноллы и их союзники были вынуждены постоянно отходить перед превосходящим по численности противником; причём превосходящим тут считалось на многие разы, а не пару. Отряд гноллов, вооружённый лапными ракетомётами, мог истребить втрое больше количество короликов, учитывая к том же что их войска состояли из гуманов, существ довольно слабосильных. Но этих слабосильных были невозможные толпы. Королики несли чудовищные потери, но продолжали продвигаться и разорять оставленные посёлки. Они не делали никаких различий, уничтожая и гуманские деревни вместе с жителями.

–

Холодным туманным утром в городские ворота Стормвинда прошла ничем не примечательная гуманка, кутавшаяся в серый плащ. Время было настолько сонное, что её никто и не думал досматривать. Да и вообще опасались, раз шлёндает с ранья пораньше совершенно одна, наверняка магичка или что-то в этом роде. Тут они были правы, что-то в роде. Только не в том в котором можно подумать.

Эллоиза, бывшая красномордая, несла в сумке жестяную фляжку, внутрь которой был встроен гоблинский маячок. Сама она не знала, что именно это такое, да и не хотела. События последних лет всё же привели её к выводу, что полагаться на свою голову нельзя. Сказали принести – значит надо принести. Гуманка неспеша, слегка сгорбившись проходила мимо возящихся в снежной грязи лавочкников, спешащих жителей города и стоявших дубами стражников. На перекрёстке пришлось затормозить, пропуская длиннную колонну мечников. Те пытались орать, поднимая себе настроение, но получалось у них крайне плохо.

Пропустив топавших сталью дуболомов, Эллоиза шнырнула узкими улочками и углубилась в центральную часть города. Она нарочно выбирала путь по подворотням, совершенно не опасаясь встречи с ворами – она-то уж твёрдо знала, что настоящие воры здесь ходят не по подворотням втихоря, а по самым оживлённым улицам и с гордо поднятой головой. Как бы там ни было, никто не обратил на неё внимания, и гуманка быстро оказалась на площади перед огромным зданием, уходившим шпилями в серую облачность.

Тут пришлось немало подождать, потому как на площадь не пускали, а потом стали пускать только после досмотра. Собиралась толпа, подъезжали похожие на торты кареты тузов; Эллоиза спокойно прошла контроль и всё также неспеша, не волнуясь и не думая ни о чём, приблизилась к самой цели. В общем площадь она и есть площадь, но ей почему-то показалось что центром её является эшафот, относительно недавно заботливо сработанный из свежих досок. Как она выяснила, вешать пока никого не собирались, просто главнюки королевства собирались на большое обсуждение, а толпа собиралась стоять возле здания и думать, что как-то причастна к происходящему внутри. Вокруг как всегда это бывает у гуманов лились потоки откровенной ахинеи; Эллоизу не задевали только потому, что её взгляд к этому крайне не располагал.

На самом деле акустика была такова, что из форточек высоченных окон здания были слышны наиболее громко произносимые в зале звуки; толпа притихла, ловя шум аплодисментов. Затем послышалась невнятная отрывистая речь, из которой удавалось разобрать только периодические выкрики "тоталитаристик кампф!". Эллоиза невнимательно внимала этому, точнее не внимала вообще. Она бочком продвинулась к эшафоту, нащупала рукой зазор между досками и пропихнула туда фляжку. Предмет свалился весьма глубоко, так что имелась уверенность что случайно он оттуда никак не выберется.

Сделав это, она сразу потеряла интерес торчать тут и не обращая внимание не возмущение гуманов, ушла с площади. Предстояло ещё обойти несколько адресов в городе и предупредить тамошних, чтобы сваливали. Зачем, гуманка себе не представляла – хотя ей и сказали кажется довольно доходчиво – но как и с предметом, она решила действовать по инструкции.

–

Оранжевое солнце медленно закатывалось за облака, освещая их сверху; слой был настолько плотным, что увидеть точно ничего не удастся. Внизу было темно и пасмурно, а наверху светло, но холодно. Барщек и Чыма подрёмывая дежурили у механизмов цепеля, то и дело грелись изнутри чаем и всё равно дрожали от пробиравшего до костей мороза. Сейчас они летели выше любых гор, так что удивления это не вызывало. Вызывало удивление, сколько же можно выдуть чая. В небольшой деревянной гондоле из тонких досок гноллы были на две морды – гоблины после заявления Ворга всем табором свалили из Красногории, так что рассчитывать придётся только на себя. Впрочем в отличие от некоторых для гноллов это было не в новинку. Сверху закрывал небо бесформенный мешок и мерно поскрипывали снасти.

Когда стемнело, гноллы начали непосредственно выводить корабль на цель. Детекторы уверенно ловили все четыре маяка – три вокруг цели и один прямо на ней, для уверенности. Барщек принял решение подойти на двадцать килошагов по ветру, а затем запустить двигатель и подгрести точно к цели, однако сам двигатель придерживался кардинально другого мнения и запускаться отказался. Пришлось переходить к полёту по спирали с постоянной сменой высоты. Чыма не отрываясь следила за приборами и определяла положение цепеля, а Барщек крутил ручки и рычаги, разворачивая корабль должным образом, сжимая или отпуская газовый мешок и производил прочие пассы. Неуклюжий аппарат медленно кружил в воздушных течениях, пытаясь выйти к нужной точке, так что гноллы просто задолбались.

Наконец цепель снизился так, что вошёл в облачность; летели исключительно по приборам, не видя вокруг вообще ничего – темнота и водяная взвесь, как и положено. Подловив момент, гнолл увеличил подъёмную силу мешка, выпустив в него порцию газа, и корабль резко пошёл вверх. Прошив облака, пузырь устремился к звёздной бесконечности, мерцавшей над ним, и здесь Чыма недвусмысленно попала циркулем по цели, точка в точку. О чём она и не умолчала, естественно. Гноллы разом перекинули рычаги, державшие бомбу, и массивная бочка оторвавшись от гондолы, полетела вниз. Само собой, в такой темнотище её не удалось увидеть, да и не особо хотелось.

Гноллы привалились к борту, отдуваясь после часов непрерывной борьбы с ветром. Теперь им было не особо интересно, куда их несёт, главное что подарок доставлен. Они так лежали, слушая завывание ветра в снастях цепеля, и вспоминали обо всём что было. А главное теперь можно было вспоминать не только то что было, но и то что будет. Задерживаемая парашютом, бомба летела вниз, оставляя за собой смачный шлейф порошка – ветер тут же перемешивал его, разнося тучу ещё дальше. Неожиданно гноллы почувствовали, что вокруг светло, и вскочили. Яркий синий свет бил по цепелю, исходя узким лучом через облака с земли. Про такую фенечку они тоже знали, но уж теперь точно не боялись и показали прожектору языки. Собственно не зря.