Текст книги "Гнолья Шкура (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– А если она что-то умысливает, и специально тут ходила? – сказал один.

– Вот-вот. Сам говорил, какие гуманы вруны, – добавил второй.

– Пофигу! – легко ответил Щин, – Если это так, лично укорочу её на голову без зазрения совести.

Ну не то чтобы он этого не опасался, но на самом деле примерно так и думал. К тому же не на тех напали, чтобы что-то "умысливать". Щин на самом деле считал себя гноллом, но это не мешало ему радоваться обществу Хелен. В конце концов он был не националист, чтобы считать всех гуманов или кого бы то ещё под одно число. Потом он ещё неоднократно встречался с ней, стараясь делать это втихоря, чтобы не раззадоривать гуманов. Хелен приходила с ним и в лагерь гноллов, устроенный на каменном утёсишке рядом с городом, и они ухахатывались вместе с горбатыми, сидя у костра. Это было не только весело, но и полезно: гуманка была умна, и Щин советовался с ней относительно политики в городе. Как показало время, это было совершенно по шерсти и принесло хорошие результаты.

–

В Красногории в целом было ещё что расхлёбывать. С запада постоянно появлялись мелкие группы гуманов и наёмников альянса из других этносов – дварфы, гномы, фиолетовые землеухие эльфы и прочие неведомые существа то и дело мозолили глаза наблюдателям. Пришлось создавать хитрую пограничную систему, которая подразумевала обнаружение нарушителей и их сопровождение к той зоне, где их несложно перехватить. А уж когда было известно, кого, когда и откуда ждать, устранение обычно проходило в штатном режиме. Гноллы тоже несли потери, но они были значительно меньше чем общие потери врага, что и требовалось. У стай было не так много воинов в запасе, но и у королевства дуболомы не бесконечные.

По крайней мере было понятно, что в ближайшие месяцы никого кроме разведгрупп с запада не припрётся. Но чтобы мёдом не показалось, переться начали с севера. Хар, который ухитрился не растерять своего энтузиазма до сих пор, с воодушевлением сообщил, что охраняющие перевалы отряды гуманов просят подкреплений, ибо, цитата, "пруть орды несметныя". Само собой в несметныя орды никто не поверил, и правильно – если бы это было так, они уже были бы в городе. Тем не менее надо было что-то делать: нашествие орков не улыбалось никому. Как обычно, для выработки ХП, или Хитрого Плана, Щин отправился на место для ведения подробной разведки обстановки.

Тут стоит упомянуть, что в Лейкшире имелось какое-никакое, а лошадное. Для гноллов это было чрезвычайно кстати, так как им не хватало быстрого транспорта для передачи сообщений и перемещения малых групп. Теперь же Щин получил возможность, после некоторой практики, сидеть в седле. Вообще сама идея ездить на спине животного ему не нравилась впринципе, но необходимость была наморду. Пешком расстояние до границы преодолевали за пять дней, а верхом за два. Правда, с непривычки седло натирало гузло...

Зимой граница Красногории с Горящими Ступенями выглядела получше, чем летом, так как местность была засыпана снегом. С востока на запад протягивалась огромная чреда небольших гор, перемежаемых равнинами, а дальше с обеих сторон начинались совершенно неприступные хребты. Равнины как раз и напрягали, потому как перекрыть их все не представлялось возможным, а по ним с севера приходили ненужные гости. Гости эти были мягко говоря неорганизованы и представляли из себя скорее забредавшие группы орков или неведомых тварей, чем намеренно идущие отряды, но и оборона оставляла желать лучшего.

Щин устроил гуманам разнос – на этот раз в качестве обучения их же, много орал и ругался по поводу тупости того, как всё тут устроено. Устроено было просто: имелись несколько так называемых фортов, а на практике слабых укреплений, в которых сидели бойцы, и заметив подозрительное, высыпали оттуда и били мечами. Любые проблемы здесь решались только одним способом: увеличением поголовья в фортах. Это неизбежно приводило к голодной толпе, вооружённой чем попало, а также немыслимым потерям, в том числе небоевым. Присутствовавшие в отрядах панцирники, не совсем трезвые, попробовали ерепениться, но их быстро заткнули ихние же солдаты. В отличие от господ, у них семьи жили в Лейкшире и ссориться с гноллами они категорически не желали.

Пришлось заниматься организацией, растолковывая самые элементарные вещи и переворачивая всё с головы на ноги. Даже гноллы, которых Щин взял с собой, сразу прикинули как получше перекрыть границу, затрачивая на это куда меньше усилий. Этим дело не ограничивалось: дураки регулярно ловили на этой границе беглых орков, и недолго думая убивали на месте. Щин доходчиво пояснил, что если кто-то ещё будет думать по прежнему, то убьют в первую очередь его самого. Орки конечно не отличаются глубиной мышления и тонкостью восприятия, но даже им неизбежно надоест жизнь в огненной пустыне, заражённой неведомыми хренотенями, а следовательно недолго получить прорву союзников.

На границе Щин провозился до самой лютой зимы, и лично видел нападение нескольких огромных скорпионов, словно состоящих из камня – впрочем они двигались вяленько и были забиты без труда. Несмотря на постоянный вал снега, не способствовавший прогулкам, Щин таскался по посёлкам гноллов, смотрел, думал, подсчитывал и давал ценные указания. Часто они заключались в том что следовало спросить того, кто знает, и сделать как он скажет. Из Летолесья начали переселяться некоторые гноллские семьи, те что имели там ненадёжные места обитания; под покровом длинных зимних ночей небольшие отряды уходили в Красногорию, и мало кого из них гуманам удалось перехватить, хотя они и пытались. С наступлением снегопадов активность противника сошла на нет – значит следовало ждать большой пакости.

К счастью ждать её можно одновременно с другими, более полезными занятиями. По всей Красногории с различным темпом продолжалась работа. В частности мануфактура в Дымном ущелье выпускала теперь хорошую обувь, что было очень колодезно для гноллов, ранее вынужденых морозить лапы. Само собой постоянно совершенствовались и защитные сооружения: на Мерцающую были поставлены две пушки и из них провели несколько выстрелов снарядами и картечью, убедившись что жвахает как следует. Ещё две пушки были отправлены на северную границу на случай действительного аврала, и фактически, безвозмездно переданы в пользование тамошним гуманам.

Тупак возникал постоянно, что среди гноллов, что среди гуманов, и его требовалось срезать. Подчас даже избив некоторых посредством других некоторых. Однако Щин овладел умением не зарываться в этом, а выполнять на автомате – более того, так же делали главногноллы всех причастных стай. А это освобождало их для работы в прогрессивном направлении, сухо говоря, и внушало. Следовало просто стараться, чтобы внушало это всем, а не отдельным носам – например сапоги были популярной мерой, которая уравновешивала непопулярную дамбу.

Щин ни разу не любил толкаться возле Лейкшира, но теперь ему приходилось там толкаться: как по делам, так и потому что там жила Хелен. Они весело проводили время вместе, и обычно ухахатывались на пол-города, когда гуляли по заснеженным улицам. Щину она очень нравилась, и он этого не скрывал; в том что она из гуманов, для него не было никакой несостыковки. Да в конце концов он сам был из гуманов, если уж припомнить сначала. К тому же симпатия явно была взаимной, иначе чтобы заставило гуманку встречаться с ним. Профита от этого никакого не было, а только кривотолки среди гуманов и даже угрозы – впрочем после того как Щин натравил на угрозчика взвод гноллов, это дело волшебным образом прекратилось. Обсуждать текущую стратегическую обстановку с Хелен Щин наотрез отказывался и так и не сказал ничего лишнего, поэтому вариант с подсадной уткой отпадал.

Когда накатывало, они и тискали друг друга, втихоря забираясь в какую-нибудь пустующую палатку в лагере. Собственно у Щина не было тут никакого своего угла, он так и кантовался, как хвост. Ходить домой к Хелен он отказывался, потому как предубеждение против гуманских домов у него было принципиальное.

– Предубеждение у него! – фыркала она, – Недолго и обидеться.

– Даа? А когда я тебе предлагаю сходить в Мерцающую, ты что-то не рвёшься? – резонно отвечал Щин.

– Я боюсь туда ходить, – улыбнулась Хелен, – Боюсь, что мне не захочется возвращаться. А здесь моя семья, род, ну как тебе ещё сказать? Стая, нафиг.

– А там моя стая, – пожал плечами Щин.

Так они и кантовались между стаями, как овечий курдюк. Жизнь всё более била ключом по голове: когда умные мысли исходят от тех, кто может побить, гуманы оказываются хорошими учениками. Работа в городе была перестроена и теперь приносила куда больше результатов, чем раньше. Поскольку эти результаты влияли на количество еды и товаров народного потребления, пезанты были довольны. Господа, которые просто стали никому не нужны и были вынуждены работать, само собой были недовольны, но держали язык за зубами, опасаясь за их сохранность.

Гноллы расширяли поле деятельности в Красногории, строили новые объекты, прокладывали тропы и дороги, так что теперь занимали практически всю территорию севернее центрального озера и значительную часть на южном берегу. По подсчётам выходило, что бойцов имелось около шестисот, и ещё столько же небойцов, частично способных работать. Щин всё ещё сомневался, но особо возражать было нечего – на взгорье были построены укреплённые районы, способные выдержать удар любой орды, даже если это не Орда. До весны из Летолесья переселелись несколько тысяч гноллов, что было дважды полезно. Во-первых в Красногории увеличивалось количество рабочих лап, а во-вторых оставшихся было в разы труднее найти гуманам.

Также хорошей новостью стало то, что Ворг отыскал где-то шаманов, умеющих переговариваться на большом расстоянии; он откровенно обозлился, что те умели, но не говорили потому что их не спрашивали. А это было дофига как нужно! Теперь такие "пункты связи" появились в нескольких местах Красногории, в Летолесье и один даже в Ветрохолмии. Шаманы ещё много чего умели, но их фокусы с молниями, духами и тотемами не шли ни в какое сравнение с дальней связью. Поскольку никто не мог толком объяснить природу этой связи, на всякий случай шаманограммы зашифровывали.

Щин тщательно собирал разведданные и на их основе выяснил, что ждать прихода гостей с запада стоит не раньше лета, а даст гнолл так и следующего лета, особенно если это вдруг выдастся дождливым. Переть по взгорью вверх с тяжёлым оружием трудно и в хорошую погоду, а уж так почти невозможно. Это обнадёживало и внушало. К тому же вернулась группа гноллов, посланная в топи на юго-восток к оркам. Ничего нового они не сообщили, а достучаться до тамошней власти им вообще не удалось. Ну и начхать, подумал Щин, не жили богато так и нефига начинать. Всё равно толку от них в предстоящей кампании будет нисколько, где кампания и где эти топи. Пожалуй более всего пригодились данные о количестве гуманов, прошёдших по дороге через топи и далее на юг к тёмному порталу, ибо чем больше уйдёт туда – тем меньше останется для Красногории. Королевство всерьёз верило, что сможет добыть там себе неведомое сокровище, разом решающее все проблемы, так что не скупилось на то чтобы гробить войска в бестолковой войне против тамошней среды.

Что порадовало сильнее, так это были доклады от грибной группы. Щин аж за голову схватился и стал бегать по большой палатке, гогоча в голос, но кое-как взял себя в лапы. Тамошние гноллы не без удивления сообщали, что всё-таки нашли способ сделать споры горючими. Пока они просто пыхали, но если пыхают – значит могут и бахать, как подсказывает происшествие с Дрифой. Вопрос времени в том, чтобы найти способ действительно увеличить их взрывную силу до того уровня, который был продемонстрирован при взрыве мельницы.

Может кто-нибудь и мог не понимать этого, но только не Щин: заряженная в арбалет граната такой мощности не то что уложит пехотинца, а панцирнику башню оторвёт. Вместе с хохолком и эполетами. Ввиду этого он дал твёрдые указания работу в этом направлении форсировать, выделить дополнительные русурсы, полученные результаты скопировать и выслать в другие места воизбежание. А уж представляя себе пушку, стреляющую такой ерундой, Щин просто радостно жмурился. Это настолько невозможно было скрывать, что он рассказал об этом Хелен – теперь он знал, что она и не сболтает случайно, и уж тем более не побежит стучать королевским олухам. Следует заметить что она это оценила и была довольна.

–

Под конец зимы главногноллы и представители посёлков съехались к Лейкширу на очередную планёрку. Действительно съехались, а не сошлись – некоторые обзавелись лошадьми, а другие скатывались со взгорья на санях. Гуманов пока сюда не приглашали, потому как было нельзя пока понять, кто из них первым напишет рапорт. В большой тент в лагере собрались старые знакомые, так что тявканье было исключительно доброжелательным и хвосты виляли. Щин прицепил себе на пояс конский хвост и вилял им, чтобы не отставать от товарищей – собственного у него так и не отрасло.

Собрание перетёрло дела с хозяйством и приняло решения по этому поводу; затем расслушали вопросы связанные с поддержанием порядка и опять-таки вынесли кое-что вроде постановлений. То что вызывало наибольший подъём хохолков, а именно противостояние с гуманами...

– Нет не с гуманами, – спокойно возразил Ворг, покачивая мощной башкой, – Все вы видели, что пезанты вполне мирный народ и с ними можно жить на одном клочке земли, не трогая друг друга.

– Ух щи, – чуть не прослезился Щин, – Не думал что доживу до такого.

– Поэтому не с гуманами, а с кролевством, – продолжил гнолл.

– Кролевством... а состоит оно из короликов?

Палатку сотряс дружный ржач. Теперь стормвиндских гуманов и их приспешников из альянса погоняли не иначе как "королики", чтоб не путать с гуманами.

...так вот, противостояние с короликами оставляли на потом, на десерт так сказать. Щин обрисовал перспективы, тыкая указкой в карту, как фигов ортодоксальный генерал:

– На западной границе у нас почти открытая местность. Остановить их там мы не сможем – они поняли, что нахрапом нас не взять и потому соберут серьёзную армию. Но это фигня. Хуже то, что мы не сможем удержать и Лейкшир. Гуманов против своих пускать рано, да и толку от них что с быка молока. Наш рубеж обороны расположен вот тут, по линии Мерцающая – Покатая – Вторая. При этом должны быть приложены все усилия, чтобы основная масса войск противника собралась к Мерцающей. Возможно даже придётся оставить другие укрепления, чтобы они купились на это.

– Эй, погодите, – вылез кто-то из гноллов, которые ещё были не в теме, – Чем так крута Мерцающая, чтобы собирать на неё всех вражин?

Щин и "старейшины" ухмыльнулись. Они заодно задумали произвести впечатление на неокрепшие умы, поэтому разглашать секреты не спешили.

– Там их ждёт особая водяная магия, – сказал Щин, – Очень особая. И это уже совершенно надёжно. Вопрос в том, чтобы организовать отвлекающий маневр возле Лейкшира. Королики должны думать, что сами выбили нас из города. Здесь может быть помогут гуманы, если удастся их подговорить подыграть, хотя надежды мало. Нужен план по обороне и затем планомерному отходу.

– А, план? РрРЪ!...

План был не особенно хитрым, зато думается что действенным. При приближении противника предполагалось построить баррикады, соединив крайние дома города в сплошное заграждение, снять крыши с каменных строений и на них поставить орудия. Можно было давать ухо на отрыв, что первый удар придётся именно в лоб, и только после его провала королики постараются обойти город и взять его в кольцо. Это у них было хроническое и называлось "рейдовым синдромом" – везде им мерещились маленькие победоносные войны. А раз так, то грех не воспользоваться – надо только обеспечить действительно крепкую оборону. Гноллы обещали к концу весны достаточно пушек, чтобы выстроить две линии обороны, одну за другой, так что уверенность подкреплялась фактами.

Хотя Щин не сбавлял темпа мозгового штурма по Красногории, он всё чаще обращался мыслями и к Летолесью, своему между прочим родному краю, где пока что хозяйничали королики, не давая житья никому, включая их самих. Он сколнялся к мысли, что если к концу весны враг не раскачается на наступление – стоит собрать группу и пройтись по лесам. Там накопилось немало дел – как с грибным порохом, так и с прилапнением мурлоков, например. Всё это требовало внимания и обдумывания, в лучшем случае. Кроме того, теперь благодаря горным мануфактурам у гноллов в наличии был какой-никакой, а порох. Бочка этой ерунды, заложенная под мост, могла сделать большое дело. Ну или как некоторые выражались, сделать дело по-большому...

–

Щин этого совершенно не замечал, но он всё более становился похож на гнолла – даже уши отросли, челюсть явно выдвинулась вперёд, и так далее. Теперь он вполне сошёл бы за безгорбого гнолла, каковым по сути и являлся. Сидючи вместе с Хелен на дальнем причале, где не было лишних ушей, он мог часами токовать насчёт того, что ещё можно отчебучить, и гуманка милостиво всё это выслушивала. Да что там, если она и сама могла предложить такое, что хоть глаза вытаращивай.

– Как это назвать, ммм... – Щин тёр шкуру на лбу, придумывая слова, – Разделение труда, вот.

– Почему именно труда? – подначила Хелен.

– Потому что всё что ни делается для эт-самого, тобишь добра, это труд, – пояснил Щин, – Это вроде как свойство всех живых существ – что-то делать, чтобы пищать. Поэтому разделение труда это так дофига важно. Так вот, соль в том что кпримеру в торфяных ямах гуманам работать трудно – там сыро, и они будут болеть и дохнуть. И не только гуманы, но и гноллы, и орки, и все другие. А вот мурлокам это до кучи. Они всю жизнь в болоте и хоть бы хны. Чуешь, чем пахнет?

– Приблизительно.

– Вот. Общее дело, корову ему в конюшню, объединяет. Я не буду сейчас распинаться и притягивать что-то за уши, потому что у нас сейчас очень простое и ясное дело: нажраться, построить тёплые норы и навалять люлей тем, кто хочет нашей смерти.

– Ну а потом-то что? – спросила Хелен.

– Хелен, даже в самом лучшем случае думаю что мы с тобой не увидим этого потома. Когда по всему континенту от юга до севера все будут сплошные друзья, тогда и можно подумать, что, – Щин снова потёр лапы, – Нет, ну смотри! У нас просто под боком есть: водяные, пещерные, лесные, базарные...

– Это ты про гуманов? – покатилась со смеху гуманка.

– Ну а про кого. Тоесть на все случаи жизни, нахрен, а мы не пользуемся.

– Теперь уже начинаем пользоваться, – улыбнулась Хелен.

Щин обнял её, а она потёрлась щекой об его морду, покрытую довольно пушистым ворсом.

– И да... – продолжил он через некоторое время, – Пока мне надо бы как-то сделать передвижными пушки.

– У гномов есть такие штуки, паровые, – напомнила гуманка, – Я давно правда видела, в Голдшире. Это как большая бронированная телега с пушкой.

– Да, знаю. К сожалению... или к счастью, эта телега еле ползает и жрёт непомерное количество топлива.

Довольно долго они сидели молча, глядя друг на друга и периодически забывая про пушки и всё остальное. Холодный ветер гнал позёмку по тонкому льду, которым покрылось озеро, а с чистого розово-голубого неба светило ясное зимнее солнце. Недалеко от берега возле полыньи истошно орал гусь.

– Да, колёса это сложно, – неожиданно произнесла Хелен, – Но есть ещё вода.

Щин повернул голову и уставился на озеро, дальний берег коего еле различался в дымке. Вода была, это факт. Он соображал быстро и чётко как никогда: озеро простирается вдоль всей Красногории, но главное – Лейкшир возле него. Совсем возле него. Ввиду этих совпадений к воплям гусака прибавился радостный рык Щина.

– Видимо я ляпнула в тему, – догадалась Хелен.

– Ты не ляпнула, – ласково сказал Щин, – Я тебя обожаю.

Оба они снова оказались довольны, только гуманка пожалуй не понимала до конца, что натворила.

–

Лоскут четвёртый.

Into the Motherland the german army marched

Comrades stand side by side to stop the nazi charge!

– из песни

–

Следующий Хитрый План, который запустил в производство Щин, был одним из наиболее затратных после строительства оборонительных дамб. С использованием более-менее сведущих в кузнечном и оружейном деле гноллов был для начала составлен проект. Как составлен, так и выброшен: получилось нечто непомерно громоздкое, пафосное и бесполезное. На следующий раз изобретатели учли кучу условий, поставленных перед ними, и нарисовали совсем другую картину.

Суть всей возни была достаточно простой и логичной: если установить пушки не на берег, а на корабль, то их можно будет передвигать по озеру несравнимо легче, чем таскать по берегу. Ввиду того что единственный город располагался вдоль берега, следовало предположить что и боевые действия будут разворачиваться в прибрежной полосе, а следовательно флот может быть решающе полезным. Само собой речь тут не шла о фрегатах с сотней пушек и огромным парусным вооружением – такое судно было сложно в постройке и не особо эффективно на озере. Щин и гноллы придумали кое-что радикально другое.

Во-первых они сразу отказались от принципа калоши, когда пробоина в борту ведёт к затоплению корабля: это показалось тупо. Тем более что на взгорье имелись приличные залежи пористого камня значительно легче воды – этой дрянью стали набивать поплавки, на которых всё держалось. Сам поплавок представлял из себя деревянный ящик, усиленный бронзовыми полосами, шириной в два и длиной в десять метров. Выгода также состояла в том, что такие поплавки можно было строить высоко в горах, а затем спускать по маленьким речкам, не особо боясь что разобьёт.

Поплавки скреплялись между собой отёсанными брусьями большой толщины, так чтобы составлять опору для прочих частей судна. Вытянутый массив поплавков с водоотражателями, которые способствовали его плаванию вперёд или назад, окружался стеной в четыре шага высотой. Стена собиралась из отдельных деревянных щитов и скреплялась опять-таки бронзовыми накладками. По углам сооружения, напоминавшего вытянутый форт, устанваливались шесть башен с бронированными площадками, с каковых можно было палить из малокалиберных пушек, арбалетов и тому подобного. В щитах-стенах имелись крышки для вёсел, потому как другого способа передвигать плавсредство не намечалось: в Красногории даже не было возможности сделать паруса, а если шить их из лоскутов – все останутся без порток в прямом смысле. Впрочем, кораблю и не предлагали устраивать гонки, а вёсельный ход помогал маневрировать, что кстати. Щин лично проводил испытания плавсредства с вёслами, соразмерно которым высчитали, какая будет скорость большой посуды.

Однако главным конечно были не вёсла и не стрелковые гнёзда. В центре сооружения два поплавка отсутствовали, а на их месте находилась поворотная установка мортиры. Это было то ещё чудовище, так что любой гоблин выдернул бы остатки волос, увидев такое. На бронзовом поворотном круге крепилась пушка на направляющих, которые позволяли ей двигаться по оси ствола. Ствол при этом упирался в удлинённый поплавок, напоминающий большую длинную бочку; этот поплавок держал ствол на весу и поворачивался вместе с ним. Такая ерунда была нужна для того, чтобы всё это хозяйство не разнесло при выстреле – ствол откатывался по направляющим, поплавок уходил в воду и тормозился, а затем возвращал ствол на место. Стрелять можно было только вверх под разными углами – на то она и мортира – зато в любую сторону независимо от положения корабля относительно цели.

Ну и вдобавок, предусматривались механизмы перезарядки мортиры, так чтобы это занимало не более двух минут – рядом с установкой на поплавках стояла массивная надстройка с бронированой крышей, из которой подавались заряды. Суть была простая: штурмовать плавучий форт на лодках крайне накладно, потому как стены высокие, а сверху по ним идут колья, вывешенные наружу. Для атаки же у корабля оставалсь мортира – одна, но кучная.

Следует заметить что всё это великолепие зимой, на 2й год возни в Красногории, пока ещё не вышло с рисунков на пергаменте и бересте. Дел и без того было по горло, так что Щину стоило немалых трудов убедить гноллов в том, что стоит отрядить силы на постройку флота. Нельзя сказать что это ему совсем удалось – всего на работы было отряжено два десятка гноллов, что явно недостаточно.

– Мы не можем разбрасываться на всё сразу, – рычал Ворг, – Ты знаешь, что на западной границе орудуют банды короликов? Они совершенно озверели, режут и наших, и гуманов! В народе это не особо популярно, Щин, и с этим надо что-то сделать.

– Так сделай, – резонно ответил тот, – Но пойми что и то что я предлагаю, оно не смеха ради.

– Дыы, курицыны уши... – помотал головой гнолл.

Это стоило понимать так, что он собирался громко произнести ругательства и послать Щина подальше, но ввиду всего предыдущего опыта не смог этого сделать.

– Ладно, ещё раз.

– Ещё раз, – терпеливо повторил Щин, – Если удастся сделать плавсредство до наступления короликов, есть все шансы удержать город. Ты понимаешь, что мы вовсю пользуемся его ресурсами и это огромная подмога для хозяйства. Кроме того, эту штуку можно будет разобрать и по частям перетащить в реку Летолесья, сам понимаешь зачем.

Ворг, здоровенный боевой гноллище, опёрся на топор и сумрачно водил глазами, раздумывая. Вокруг суетились гноллы поменьше, а ниже по склону копошились и гуманы. Наконец он глянул на Щина.

– Пушка будет? – вопросил он.

– Будет, – уверенно ответил Щин, – Возможно даже лучше чем мы думаем.

– Ладно, – ухмыльнулся гнолл, – Ты, щучий кот, нас ещё не подводил. Как будет возможность – пошлю своих, дюжину или два десятка.

– Вы тоже никогда меня не подводили, Ворг, – похлопал его по плечу Щин.

В таком же ключике предстояло перетирать со всеми остальными. Небольшая удача случилась в том, что как раз на северной границе задержали дюжину орков, сваливших от своих. Благодаря жёстким внушениям, их именно задержали, а не тупо убили, как всегда раньше. После короткого разговора выяснилось, что те особо воровать и убивать не рвутся, а хотели просто уйти из пустыни. Щин воспользовался случаем и приплёл их к заготовке камня и дерева, обещав замолвить за них слово перед властителем Красногории. Орки простодушно поверили и попёрли кромсать материал, что и требовалось.

–

Но на повестке года стояло не только это, а необходимость похода в Летолесье. Его ещё следовало подготовить, а для этого снова пришлось добазариваться. У Щина иногда голова кругом шла от этого, но только иногда. В целом же он был доволен, да и что жаловаться, когда всё в твоих лапах. Поход должен был иметь несколько целей сразу: дойти до Ветрохолмии и собрать там готовых к переселению гноллов, по возможности прищучить отряды, занимающиеся прочёсыванием лесов, и возможно – учинить несколько диверсий на мостах, для осложнения врагу подготовки к наступлению.

Щин взял на себя труд потренироваться в стрельбе из ружья, каковое ему прислали оружейники, чтобы в случае чего не тупить. Било оно недалеко, но уж вблизи вкатывало как следует, пробивая пулей щит и доспехи за ним, так что штука была серьёзная.

– Зачем тебе туда тащиться? – хмыкала Хелен, но Щин улавливал в её глазах печаль.

– Чтобы сделать то что нужно сделать, – пояснил он, – И почему всегда кто-то кроме меня?

– Мне будет плохо, если с тобой что-то случится, – сказала она.

– Мне тоже, – улыбнулся Щин, – Может и случиться, не отрицаю. Но ты и сама знаешь, я скользское животное и взять меня непросто. Займись чем-нибудь интересным и полезным, и не волнуйся.

– Я постараюсь, – честно ответила Хелен.

А Щин честно мог бы сказать, что второй такой гуманки наверняка не найти во всём мире. Для него это было незнакомое чувство, что кто-то будет действительно ждать его, так что он немало поломал голову над этим.

Весной, в самое распутье, отряд отправился в дорогу. Снова работала внезапность, а на залитых дорогах не оставалось никаких следов. Шлёндали два десятка гноллов, тащившие с собой три колеса-телеги с припасами и приличным количеством пороха. Если уж сказать прямо, это была едва не половина всего запаса, и тащить его обратно никто не собирался. Идея была в том чтобы взорвать всё, что удастся взорвать.

Поначалу пришлось преодолеть хороший марш по взгорью на границе Красногории и Летолесья, предпринятый чтобы точно не попасть в засаду к возможным следопытам. Это было тяжело, но куда легче чем среди ночи отбиваться от превосходящих сил врага. Впрочем, гноллы снова пользовались зрением и шли в основном по ночам, а днём отдыхали. Запалить их издали могли только землеухие эльфы, а их тут раз-два и обчёлся, пар десять ушей на всё Летолесье. Как бы там ни было, расплывчатая зона границы была пройдена хоть и не быстро, зато без приключений.

Уже через три дня отряд добрался до первого моста на тракте. Мосты тут были разные: небольшие каменные, пересекавшие речки, рушить смысла не имелось, так как можно тут же перебросить длинные брёвна и ехать по ним. Другое дело длинные настилы из брёвен на опорах, проложенные по заливным низинам. Чтобы построить такое сооружение, требовалось много сил. Немало сил требовалось и для того чтобы его развалить, но всё же поменьше. Гноллы немедленно распределили посты, и пока одни стояли на стрёме вдоль дороги, другие готовили хворост. На подготовку операции потратили две ночи, в то время как сама она прошла куда как быстрее: притащенные огромные вязанки сухого лапника и соломы вспыхнули, как бумага, и подожгли настил и деревянные опоры. К большому сожалению, полюбоваться на пожар не получилось, так как надо сматываться. Зато сомнений в том что мост сгорел дотла, не имелось.

Гноллы в отряде в основном подобрались из тех, чьи родичи или друзья пострадали от набегов короликов, поэтому они намеревались пройти ураганом, а не тихим ветерком. Первую деревню на пути обошли, потому как в ней было много вооружённых гуманов, зато следующую обходить не стали, ввалившись ночью в барский дом – Щину едва удалось предотвратить повальную расправу над населением. Предотвратив расправу, он тщательно обследовал кладовки и амбары, прикинул сколько нужно гуманам для пропитания, а остальное определил для разграбления. Поскольку утащить с собой сорок мешков муки и сарай зерна гноллы не могли, всё это стащили в одно место и спалили. Жечь корм было обидно, но это впрямую влияло на военные действия – если нечем кормить войска, войск не будет. Щин посоветовал гуманам спрятать остатки и сказать, что грабители сожгли всё – иначе королики отберут.