Текст книги "Гнолья Шкура (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

По ходу вцокивания букв понял чочо нужно пояснение к нимъ. Поясняю: основные данные соответствуют миру Warcraft, в плане общей картографии регионов, сторон и тюпю. Однако! все эти данные взяты из личных впечатлений аффтора ( каковой вдобавок никогда не гамал за альянс ) и ни о какой "исторической достоверности" цоканья не идёт =) Кроме того, сам принцип истореобразования не соответствует оригинальному ни в пух. Против ивола, мэджика и дистракшена выступят разум, организация и интернационализмъ. Старался придать умеренной эпичности, но кажется это не получилось нипуха. И чего точно не получилось, так это настоящего "средневековья" с риверами блоода и тюпю = Да и пух с ним. И да, на самом деле жанр – политическая опера Х)

Квотчер Марамак

Квотчер Марамак

Гнолья Шкура

Прологъ.

–

Щин вылетел из сна, как пробка из бутылки – вылетишь, когда тебя поднимают за задние лапы в воздух! Щенок взвизгнул, завертелся не понимая в чём дело, в глаза ударил яркий солнечный свет; когда он более-менее успокоился, то и разглядел собственную мать, чему надо сказать порадовался.

– Ты становишься чайной соней, Щин-Ог, – с улыбкой сказала гноллиха, оскаливая клыки.

Щенок тоже улыбнулся, и она поставила его обратно на лапы. Яркое солнце било под навес, где у стены в наваленном сене обычно и дрыхли гноллы летом. Пахло не то чтобы сеном, а запахами окрестного леса, наполнявшими радостью любого у кого есть нос. Щин также уловил молоко и зашмыгал носом.

– Струхнул? – хихикнула гноллиха, гладя сына по ушам.

– Да, немножко, – фыркнул тот, – Это так внезапно.

– Внезапно... Уже третий петух с рассвета, а ты ни в глазу.

– Оу щи.

На перекусь как обычно была крынка свежего молока и кусок свинины, негустой зато вкусный. Щенок сметеливал корм с такой скоростью, что только щёлкали зубы. Он забеспокоился, что действительно проспал всё на свете, как чайная соня. Обняв мать, Щин сорвался в с места и вылетел из-под навеса. По пути, не снижая скорости, он успел подхватить сумку с сухарями и ведро козьего корма; последнее было сброшено возле коз, которые не успели особо разглядеть, что пробежало мимо. Гнолл был весьма аэродинамичен, и при беге почти на четырёх лапах развивал большую скорость. По дороге он приладил небольшую кожанную сумку на пояс, потому как тупь дело в лапе таскать.

Пробежав через пролесок, он выпрыгнул на дорогу – грунтовую колею, утоптанную ногами и колёсами телег. Друзья ждали его, скорчив при появлении соответствующие морды. Двое были также гноллами, так что вдобавок виляли хвостами – у остальных хвостов не имелось. Клюк был щенком гумана, Хари – орчонком самкой; последняя подбросила на руке камень, прикидывая траекторию до щиновской морды, но не бросила.

– И долго тебя ждать, жирный хвост?! – тявкнул Хогер, у которого как раз хвост был действительно жирный.

– А больше и не надо, я тута, – резонно ответил Щин.

Это возымело действие, и компания немедленно тронулась в путь.

– Чтобы с ним за это сделать, – оскалила зубы Марси.

– Почеши мне за ухом, – дал справку Щин, – Знаешь как я этого боюсь, просто ужас.

– Натурально жирный хвост, – засмеялась гноллиха.

Однако она всё-таки подошла к нему и почесала когтистой лапкой за пушным ухом, так что Щин аж заурчал, несмотря на то что гноллы не урчат.

– Эй, – усмехнулся Клюк, – Он так каждый день опаздывать будет.

– И чо? – аж подпрыгнула Хари, словно это было про неё, – Тебе какое дело?!

Все заржали. Они знали, что она по другому не может – орчиха заводилась не с пол-пинка, а вообще без оного, самопроизвольно. Если бы хоть кто-то воспринимал это всерьёз, её бы уже давно убили.

– Я риторически, – пояснил Клюк, на всякий случай спрятавшись за гноллов.

– Теперь так и будем тебя звать – "риторически". Эй Риторически, передай дерьмо, бугагга...

Ухахатываясь, щенки перешли по дороге лесной массив и свернули на поле, каковое нынче было почти всё в траве, только небольшая полоса плотных колосьев свидетельствовала, что это рожь или пшеница. Мелкие хорошо помнили про севооборот, потому что шиш забудешь, как об этом рассказывал наставник. Старый гнолл милостиво выслушивал тупые вопросы, а потом начинал орать и крыть трёхэтажными ругательствами: "...потому что это почва, корову вам в свинарник, щучьи куры!! Если ещё какой-нибудь с воробьиным сортиром вместо башки спросит, почему после потатов не растут кароты, я не знаю чо я сделаю с этим уродцем!! Какого крабьего ужа..."

Школа свиномагов, куда и собирались как обычно щенки, находилась на другом краю поля, и надо было ещё пройти перекрёсток с восточной дорогой. Выйдя к пересечению дорог, они услышали мерное звяканье и обеспокоенно уставились в направлении звука. Из тенистой аллеи, что окружала дорогу, показались три всадника, тащившиеся на ездовых волках размером с лошадь. Издали их было не различить, но при ближайшем рассмотрении оказывалось что это гнолл, орк и гуман. Все трое, как и их транспорт, были экипированы по боевому, что вызывало у щенков некоторый суеверный страх вперемешку с восхищением. Волчники проскакали мимо, а Щин только успел заметить притороченные к седлу одного ракетомёты.

Глядя на залитое солнцем поле, Щин подумал что их время – время довольно мягких боков. Во всей округе очень редко когда можно было встретить кого-то с оружием, а вот как говорят раньше было совсем по другому. Настолько по другому, что никто из этих щенков и представить себе не мог. И начиналось это примерно в таком акцепте...

–

Лоскут первый.

–

Свой среди чужих – за вой и побить могут.

– гноллская поговорка

Денёк начинался вполне себе ничего – ветра уже не наблюдалось, небо расчистилось от серых облаков и ещё до рассвета заметно потеплело. Солнце, с вечера закатившееся со смеху за горизонт, видимо отдохнуло и бодренько выбралось обратно ввысь. На листве, которая несмотря на осень всё ещё оставалась в основном зелёной, замелькали яркие световые пятна. По краю речной долины ярко полыхали красным светом гроздья рябины, особенно обильные в этом году. Короче сказать, в лесу было хорошо. Вообще-то в лесу конечно всегда хорошо, но всё-таки есть некоторая разница.

Щин, выбравшись из своего убежища, увидел эту разницу воочию – прямо у ближайших кустов стояло целое стадо из пяти лосей. "Кустам конец" – родилась логичная мысль. Смачный хруст и похрюкивание лосей подтвердили это. Вдобавок копытные обратили на Щина внимания чуть меньше чем нисколько, несмотря на то что он выглядел весьма пугающе – бесшёрстая плоская морда с маленьким носом, и только сверху головы хохолок чёрных волос. Гуман, короче говоря, и если бы лоси не знали его лично – тут же ломанулись бы врассыпную.

"Жирные рогачи, всё сожрали," – мысленно бухтел Щин, занимаясь своими делами, потому как знал что лишние слова в Лесу ни к чему. Вынув из-под лося мешок, он накидал туда кое-какие инструменты, взял несколько яблок из запасов и пошёл себе куда и намеревался. Как правило длинные вечера способствовали тому, чтобы к утру уже точно знать, что будешь делать следующий день. Всякой возни было передостаточно, но Щин этим не тяготился, а напротив, смаковал список того, что следует сделать. Это было совершенно неудивительно, если делать только то что считаешь нужным.

Именно сейчас он задумал пройтись на другую сторону холма, посмотреть не выстрелили ли грибы по пням, а заодно проведать зверьков. В ближайшей деревне этих зверьков боялись больше огня и называли волками, но Щин состоял с ними в исключительно дружеских отношениях. Опять же это немудрено, потому как съесть его – довольно глупо, ибо невкусно, сам он волков не ел, и добычу у них не отнимал, так что и.

По дороге Щин поглядывал во все стороны, включая вниз и вверх, и как всегда увидел много интересного, а кое-что и полезное. Поглощая по пути яблоки и закапывая огрызки, он обошёл большой холм, забравшийся под ковёр леса, по бревну перебрался через речку шириной шагов семь и стал идти осторожнее, чтобы не наступить кому-нибудь из зверьков на голову. Возле речки в воздухе несло сыростью и осокой, но Щин сразу же уловил чужеродные запахи – даже не понимая, что именно. Отвратительно, кто-то припёрся... какого рожна забыли опять? Из-за деревьев спереди послышались голоса, и Щин с испугом понял, что кто-то пришёл аккурат к волчьему логову. Вот же принесла нелёгкая!... Но расслышав глухое рычание и фразу "плотнее набивай, придурок", Щин уже никак не мог оставаться в стороне и пошёл через кусты.

Возле логова, вырытого под огромным комлем упавшего дерева, суетились двое, вероятнее всего из деревни. Поскольку Щин подходил не скрываясь, они развернулись к нему – в частности, в его направлении уставилось широченное дуло мушкета, который вероятно придурок и набивал недостаточно плотно. Плотно или не очень, а картечью пальнёт – мало не покажется. Судя по одежде, двое были из солдат – на одном даже имелась железная кираса, правда вдрызг ржавая и замусоленная. Они уставились на Щина, ожидая что тот скажет, а он как раз подумывал о том, что хорошо бы что-то сказать.

– Ээээ...

Нет, что-нибудь более годное. Глухое рычание из глубокого логова и повизгивание волчат бросались в уши и никак не давали сосредоточиться на задаче. Гуманы же огляделись, убедились что перед ними только один оборванного вида бородатый мужичок, и почувствовали себя гораздо лучше. Тощий с мушкетом невзначай перекинул оружие по рукам – точнее, хотел это сделать, но тяжеленный ствол выпал и осел в старые листья. Дурак смутился и бросился поднимать инвентарь.

– Слава королю? – как-то вопросительно сказал другой, обращаясь к Щину.

– Да хоть вальту, – вырвалось у того, – Не надо трогать этих волков.

Гуманы переглянулись, а жирный, чуть не уронив мушкет ещё раз, искренне усмехнулся:

– Почему?

Вот этот вопрос всегда ставит меня в некоторый тупик, подумал Щин. В мире есть колдуны, способные вызывать демонов и насылать огненные дожди. Кое-кто умеет превращаться в разную живность. Другие строят машины, бороздящие небо как птицы... Но никому ещё не удавалось объяснить слепому, что такое солнце, а глухому – как кричит петух. Следовательно...

– Потому что я те так сказал! – включил "братка" Щин, сложив на пальцах "козу", – Те чо, вокруг волков мало?!

– А ты сам-та, эта, чей будешь?

– Рурзика Большая Лапа, слыхал про такого? – на ходу придумал Щин.

– Не, не слыхал.

– Ну и будь счастлив, что не слыхал. Вообще, эта, – Щин озабоченно огляделся, – Шли бы вы отсюда побыстрее, пока остальные не нагрянули. А то у нас братва иногда это, того.

Однако это произвело не тот эффект, на который он рассчитывал. Гуман в кирасе скорчил страшную рожу... всмысле ещё более страшную, чем обычно, и выхватив короткий меч из ножен на поясе, бросился на Щина:

– А ну стой, зараза!

Тот был к этому подсознательно готов и отскочил за сухую корягу, после чего развернулся и побежал, стараясь держаться боком и не упускать гумана из виду.

– Стой, сволочь треклятая!

Нормально, подумал он, с десяток слов сказал – и уже готово... Под ноги невовремя подвернулась куча гнилого лапника, и Щин слетал вбок, подскользнувшись. Это здорово прибавило энтузиазма преследователям, так что ему ничего не оставалось кроме как покрепче взяться за дубину, которую он использовал в качестве оружия, и ею пытаться отмахиваться от дурака с мечом. Каждый кто когда-либо пробовал такое, знает что даётся это весьма посредственным образом – не ахти какая сталь всё же лучше, чем сухая деревяшка. Щин изо всех сил старался, чтобы его палку не перебило мечом, и это ему даже удавалось. Однако гуманов было двое, и второй по прежнему тащил мушкет. Щин пытался маневрировать между деревьев, но деваться особо было некуда.

Среди лесной тишины оглушительно бабахнул выстрел, стрелок весь окутался тучей дыма, а Щин почувствовал что ноги его не держат. Враг сбил его на землю и некоторое время методично пинал.

– Сука...

– Это вообще что за демон?! Может,закопать его тут, и все дела?

– Да не, – отдышался первый гуман, – Оттащим к старосте, явно не их гуман. Может что и перепадёт.

– А это? – показал второй за спину.

– Так заряд один был, болван. Зверьё никуда не денется, давай этого вязать.

Повязали. Само собой что на многочисленные рваные раны, оставшиеся после попадания по ногам картечи, они не обратили никакого внимания. Щин в общем тоже не обратил, потому как находился в лучшем случае в полу-сознательном состоянии. Настолько, что очнулся он только под вечер, и почувствовал что привязан на седло на спине лошади. Ноги и просто затекли, и к тому же были прострелены, так что оставалось только вытаращить глаза. Что кстати Щин и сделал, пялясь на качающуюся внизу траву и лошадиные ноги. Единственное что можно было уловить хорошего, так это то что он всё таки увёл убийц от волчьего логова... Единственное? Этого ему показалось вполне достаточно. Видимо, для того он коптил небо столько времени, чтобы спасти этих зверьков. От этой мысли Щину стало спокойно, и тяготился он уже только физической болью.

–

Вонь от гниющих куч ботвы и костей возвестила о том, что они прибыли в деревню. Ночью её практически не было видно, огня нигде не зажигали, так что только на нюх и определялось. Где не несло тухлятиной – там несло отхожим местом или на крайний случай конским навозом. Такое чувство, что это было поселение хронических засранцев, а навоз тут принципиально никогда не высыхал. Насколько помнил Щин, у гуманов это место называлось Идеальнино, а все остальные эту свалку само собой обходили подальше.

Его приволокли сначала к одному дому, долго колотили в дверь, ругались, потом попёрли куда-то ещё... От потери крови Щину было не до наблюдений, да и к счастью. Он был ни разу не любитель запоминать такое. После того как они кажется, протаскались по деревне вдоль и поперёк, его наконец забросили в какой-то сарай, где ему и предстояло проваляться всю ночь. Всё бы ничего, но гуманы не подумали развязать руки, а голая земля, составлявшая пол сарая, не отличалась теплотой. Щин кое-как нащупал в полной темноте какие-то доски и примостился на них, потому что иначе не дотянул бы до утра точно.

Утро в сарае без никаких окон отмечалось только по поднявшемуся снаружи невозможному гвалту – сначала Щин подумал что что-то случилось, но вспомнил и понял, что тут так просто всегда. Он напрочь забыл про раны и холод, потому как прямо за стеной встали местные и лаяли друг на друга в течении битого, очень сильно битого получаса – пытка была изрядная, особенно для того кто невольно понимает слова.

Наконец ввалились и в сарай, и связаный получил в головную часть ногой, не успев ничего увидеть. Кое-как он начал воспринимать окружающее, когда под присмотром местных держиморд самка гумана перевязывала его покоцанные ноги. Щин вцепился бы в горло этим перекормленным животным с сальными щами, но у него не было никаких сил. В очередной раз он вспомнил о Хитрости и пока сидел смирно.

Приведя его в более-менее годный вид, держиморды потащили тело к дому старосты. По пути Щин имел огромное неудовольствие наблюдать деревню днём и даже хотел зажмуриться, но передумал – так не увидишь того, что стоит увидеть. Вон например лошадь привязана – хорошо привязана, но к гнилой жерди. Запомнить. В остальном запоминать было нечего: по центральной дороге, заваленой кучами гниющих отбросов, гордо вышагивали крупные особи, а те кто поменьше – пробегали быстро, делая вид усердной работы. Это было известно давно и вызывало не иначе как тошноту.

Сдешний "староста" был едва не моложе Щина, зато морда у него была раз в пять шире. Паскудный гуман зиждел своё гузло за огромным столом, еды на котором вероятно было больше, чем в деревенском амбаре. На всё это уныло взирали со стены портрет короля и герб Стормвинда. По крайней мере Щина поставили на ноги, и он смог убедиться что прострелы болезнены, но не смертельны и даже наверняка позволят бегать. Впрочем он этого пока показывать не собирался.

Староста брезгливо оглядел притащенный держимордами предмет, видимо попытался подумать, но это у него получилось плоховато. Утомившись от этой попытки, жирдяй вернулся к еде. Через три минуты, заполненные только чавканьем, он вспомнил о происходящем и исполнил свой служебный долг. То есть кивнул стоявшему рядом усатому мужику в военном снаряжении.

– Кто такой? – вопросил тот с таким грозным и пафосным видом, что Щин не удержался заржать.

Держиморды выбили ему два зуба и порядочно расквасили нос, но утихомирить так и не смогли. Щин подвывал и охал от боли, но как только она проходила, продолжал хихикать.

– Сумасшедший чтоли? – брезгилво сморщился усатый.

– Не думаю, – серьёзно ответил Щин.

– Значит, разговаривать умеешь, – сделал гениальный вывод гуман, – Ещё раз спрашиваю тебя, нечисть, кто такой?

– Щин, – вполне правдиво ответил Щин.

Гуманы ждали продолжения, но его не было и быть не могло. Щин действительно было просто Щин.

– Где ты родился? Кто твой господин? – продолжал тупить усатый.

– Я родился на земле, – довольно зло рыкнул пленник, – И у меня нет господ!

– Так сумасшедший! – облегчённо выдохнул староста, – Значить эта, господин Мейерс, отправьте это тело в посёлок.

– Зачем? – скривился усатый.

– Нам он не нужен, – отмахнулся староста, – Но казнить нельзя. После той истории его святейшество лорд может осерчать.

Усатый злобно уставился на Щина, потом кивнул держимордам:

– Свяжите накрепко и отвезите в посёлок. Глаз с него не спускать, ясно?!

–

Само собой держиморды не собирались напрягаться, и бросив тело в телегу, более не обращали на него ни малейшего внимания. Это позволило Щину без особых проблем перетереть верёвку, которая стягивала руки, потом аккуратно соскользнуть с телеги и дать ходу в лес. Он здорово надеялся на то, чтобы просто улизнуть незамеченным, но этого не произошло. Предательски хрустнули сухие ветки, и гуманы сорвались в погоню. Когда это только кончится, со злостью подумал Щин, продираясь сквозь ветки. Позади снова слышалась ругань и шаги настигающих преследователей. Тут уже ему стало слегка не по себе – задыхаясь, он бежал из последних сил, но всё равно не мог оторваться от погони. Вообще он и просто бегал не ахти, а уж с подстреленными ногами, на которые и наступать больно – тем более.

Пожалуй именно растерянность привела к тому, что Щин не увидел впереди ничего подозрительного и собирался пробежать мимо толстенного дуба. Как только он поравнялся со стволом, из-за него появилась дубина, сделавшая точную дугу и состыковавшаяся аккурат с щиновским лбом. Больше ничего он соответсвенно пока не видел, потому как упал на землю и сильно заскучал.

А увидеть то что было дальше он бы никак не отказался. Бежавшие следом двое гуманов даже не заметили, что Щина сбило на землю, и продолжили бежать вперёд через низкую поросль кустарника. Раздалось резкое "ТРРРЬ!", и короткая тяжёлая стрела воткнулась в грудь одного из держиморд. Тот остановился, недоумённо пялясь на неё, а второй уже услышал треск взводимого механизма арбалета и прыгнул в сторону. Даже не подумав посмотреть что с напарником, гуман стреканул в строго обратном направлении, размахивая руками и вопя как пострадавший.

Ну чтоб не зря орал, подумал Дреш, и рассчётливо отправил стрелу в спину врагу. Арбалетный болт удачно попал тому прямо в незащищённую шею, так что он завалился в кусты. Да я просто лучший, хмыкнул гнолл, и ещё раз поднапрягшись, перезарядил оружие. Первый гуман, держась за стрелу, шатался и вращая глазами, пытался что-либо сообразить.

– Хар! – рыкнул Дреш, – Успокой покойника.

Хар выпрыгнул из-за дуба, и гуман таки увидел перед собой гнолла. Тот был ниже и вообще меньше, но воткнутая стрела не прибавляла гуману шансов. Ничего, думал Дреш, если что – дострелю, а молодняку полезно тренироваться. К тому же он продолжал обозревать подходы к дубу с прекрасной позиции, и подойди кто ещё – им пришлось бы испробовать на себе те же самые стрелы.

Подранок орал и бессвязно отмахивался мечом, но Хар был ловок и кружил возле добычи, пока ограничиваясь только защитой. Гумана хватило только на пару минут, после чего оружие в его руке явно стало двигаться с жутким запозданием. Гнолл этого и ждал, так что сделав только один выпад, перебил врагу ногу своим топором на длинной ручке. Второй удар пошёл по голове, и покойник таки успокоился. Хар издал торжествующий рык. Дурак эдакий, стиснул зубы Дреш, нашёл место порычать.

Видимо поняв это, Хар пригнулся, огляделся и быстро вернулся за дерево, где по прежнему валялся Щин. Оба гнолла подошли к валяющемуся гуману. Молодой гнолл вопросительно помахал окровавленным топором.

– Беглый, – подумал вслух Дреш.

– Ну и что? – пожал плечами Хар, скаля клыки.

– Нам нужно дотащить добычу, – пояснил старший, – Если действовать умно, этот зверь может нам помочь.

– Как знаешь, – кивнул Хар.

Через пять минут Дреш уже пригнал от дороги телегу, правда без лошади – её пришлось просто выпустить. Гноллы плохо дружили с лошадьми, и в основном кони просто в панике шарахались от них. Да и не зря, потому как немалую часть корма среднего гнолла составляла конина. В телеге не обнаружилось ничего ценного, кроме разве что кожаной упряжи, так что Хар собирался изрубить транспорт в щепки – утащить его через лес никак не светило. Более опытный Дреш отвесил ему подзатыльник и показал, что нельзя протащить телегу, но можно прокатить отдельно колёса от неё, а колёса это полезная штука. Кроме этого, лут составляли довольно дрянные мечи покойников и несколько тряпок с них же.

Означенный же зверь потихоньку приходил в себя после удара по балде. Его спасли инструкции Дреша, потому как тот выбрал именно такую дубину, которая пружинит и не пробьёт голову, а только вырубит. Сам Хар вне всякого сомнения взял бы любую суковатую дуру, и голове Щина пришлось бы плохо. Пока же в ней гудело, как в колоколе, и мир расплывался перед глазами. Лишь через какое-то время он смог сообразить, что перед ним гноллы.

Гнолл отдалённо напоминал гиену, в основном мордой и раскрасской шкуры, но в остальном это было своеобразное существо, большую часть коего составлял горб, нависавший над всем туловищем и основательно закрывавший голову. Гнолл не мог к примеру обернуться назад, зато его шея была куда более защищённой, чем у гуманов – добраться до неё настолько сложно, что никто и не пытается. Что ещё отличало этих существ, так это то что при оскаливании клыков их морда превращалась в подобие сплошной челюсти с огромными кривыми зубами; в спокойном состоянии брыли были опущены и зубов не было видно.

Щин раньше несколько раз встречался с гноллами, и само собой давал достаточно быстрого дёру, что его и спасало. Крикливых наглых гуманов, заваливавшихся в лес большими стадами, никто не уважал, так что было вполне понятно желание вогнать топор между глаз. Дело дрянь, подумал Щин, но тут же поправился что оно всё-таки лучше, чем могло быть. Гноллы пока не обращали на него особого внимания; судя по всему, это были опытные воины, а не абы кто – на поясах болтались кинжалы и метательные ножики, а возле дерева стоял громадный арбалет, похожий скорее на маленькую баллисту. Крупный гнолл с тёмной шкурой подошёл поближе и приоскалив пасть ради убедительности, с трудом выговорил на гуманской фене:

– Ты, идти нести. Ты не нести – ты труп.

– Оу, щи! – Щин торопливо соскрёбся с земли и закивал.

Ему совершенно не хотелось, чтобы его прибили гноллы. Дреш ухмыльнулся, потому как мог поздравить себя с успехом. Он указал на колёса, которые Хар уже связал в одно целое. Долго упрашивать не пришлось, и Щин занял почётное первое место в группе, катя колёса через лес – ширина связки была небольшая, и деревья ему не мешали. Сзади гноллы держали его в поле зрения и тащили прочую поклажу на горбах. Эта прогулка давалась ему весьма нелегко, потому как два дня он ничего не ел питательнее воздуха, а ноги по прежнему были не в лучшем состоянии. Тут ему ещё здорово повезло, что сами гноллы были нагружены, и кроме того не собирались особо спешить, иначе всё прошло бы не так гладко.

Когда Щин в десятый раз сказал себе, что дойдёт только воон до той сосны и всё, свалится, старший гнолл рыкнул и мотнул ухом, обозначая привал. Трое уселись кругом на небольшой травянистой прогалине. Вокруг шелестел листвой всё тот же лес, родной и знакомый, но по крайней мере один из троих уже чувствовал себя наполовину покойником. Дреш спокойно глазел на Щина, не проявляя никаких эмоций – собственно он просто держал его в поле зрения, а думал совершенно о другом. Натурально, узоров на нём нету, чтобы пыриться. В это время младший, более светлошкурый, прошёл по округе в десять шагов, наломав сухих сучьев и устраивая костёр. Щин слегка заволновался, не запалят ли их по этому дыму – подумав, он твёрдо решил что лучше сдохнуть от лап гноллов, чем угодить обратно к "своим".

Однако он основательно забыл про дым, когда Хар вытащил из сумки то, что он собирался пожарить – это были обрубленные руки гумана, судя по всему свежачок от тех самых держиморд. Гнолл естественно не понял причины замешательства и продолжил своё дело, срезая ножом куски мяса. Само собой, Щин знал о том что гноллы в еде мягко говоря не разборчивы, но увидеть воочию было довольно странно. Впрочем ему тут же пришла мысль о том, а много ли хорошего сделали в своей жизни эти руки, которые сейчас превращались в поджарку.

Щин быстро вернулся к той элементарной мысли, что ему нужно показаться гноллам более полезным, чем просто ходячий кусок мяса – если он хочет ещё пожить, конечно. А поскольку этого у него никому не удалось отнять, Щин стал соображать более-менее трезво. Этому способствовало то, что Хар проводил его к ближайшей луже, из которой хотя бы удалось напиться и умыть рожу от грязи и крови – всё же когда не чувствуешь себя коровьей лепёшкой, думается лучше. Окинув взглядом наличное, Щин сообразил что гноллы прут на себе весьма тяжёлые тюки – думается, он бы такой не утащил. А при этом он сам как идиот катил четыре годных колеса от телеги! Щин понял, что время действовать, и если не сейчас – то скорее всего уже никогда.

Он привлёк внимание Дреша и показал на поклажу и колёса:

– Моя показать профит, нэ?

На морде гнолла не отразилось никакой реакции, но через минуту он согласно кивнул. Хар вздохнул и оторвался от жарки, встав неподалёку с топором – так, на всякий случай.

Щин развязал пачку колёс, положил вещевой мешок между двумя штуками, и снова как следует стянул. Сделав это, он продемонстрировал получившуюся катушку, и для наглядности показал, что мешок зараза тяжёлый, а если катить – то нет. Гноллы переглянулись.

– Колодезно! – наконец произнёс Дреш, – Весьма колодезно.

Хар пренебрежительно фыркнул, потому как очень этого всего не любил. Для него "колодезный" гуман был только мёртвый гуман, и его вполне можно было понять. Впрочем он покосился на катушки и счёл, что тут нечего жаловаться – теперь не будет болеть спина от тяжёлой ноши. Вдобавок Щин привязал к оси колёс верёвочную петлю, чтобы было ещё проще тянуть.

– Вот тебе и "ну и что", – назидательно вымолвил Дреш, – Да, так эта ерунда готова, или что?

– Попробуй, вроде скраю уже прожарилось.

Гноллы с увлечением вытащили с огня мясо и принялись рвать зубами. Тут уж можно было убедиться, что зубы у них не белые, зато здоровые – толстенный кусок вместе с костью дробился, как стручок гороха. В воздухе настолько недвусмысленно понесло жареным, что Щин обнаружил у себя во рту полный рот слюней. Гноллы обернулись на громкое сглатывание и подумав, немало удивились. Затем Хар даже с некоторой опаской нацепил кусок на острый шип своего топора и протянул Щину.

Щин понял, что снова угодил в совершенно недвусмысленный тупик – или сожрать это, или сдохнуть с голоду. Он прекрасно знал, что становища гноллов не могут быть слишком близко к Идеальнино, а следовательно предстоят ещё несколько дней нелёгкого похода через лес. С третьей стороны, подумал Щин, ну что тут такого? Мясо как мясо, и уж ему-то точно всё равно, кто его будет жрать... и всё-таки это было боязно, ибо он никогда, ясное дело, этого не пробовал. Но боязно или нет, а голод – страшный дядька, с ним не поиграешься. Из-за этого Щин сначала обнюхал кусок, а затем и принялся кромсать зубами – он хотел только попробовать, но пока распробовал, обнаружил что куска уже нету. Действительно ничего особенного – мясо как мясо.

Гноллы снова переглянулись.

– Он жрёт гуманское мясо, – рыкнул очевидную вещь Хар.

– Н-да, – согласился Дреш, – Прекрасно жрёт.

– Думаю он это при нас делает, хочет втереться в доверие...

– Да нет, он просто голоден до смерти, – хмыкнул гнолл, – Вечно ты усложняешь. Но это интересно... Без повода не калечь и не убивай этого гумана.

– Ясно, – вздохнул Хар.

Дрешу действительно было просто интересно. Гуманы сами очень прилежно отучили его от жалости, и скорее он почувствовал бы её к камню, чем к одному из них. Однако этот не попадал не под один тип, замеченный Дрешем. Вполне вероятно в становище от него может быть польза. Надо показать Дрифе, она хорошо треплется по ихней фене – разузнать, какого рожна за ним гнались эти два покойника...

–

Гноллы, обитавшие в лесах Элвинской равнины, были единственными в мире лесными кочевниками. Иногда они подолгу жили на одном месте, но нигде не основывались слишком основательно – впрочем, при их примитивном хозяйстве это было несложно. Несколько шкурных палаток, оружие, инструменты – вот и всё. Если случалось что, стая снималась с места и исчезала в бескрайнем лесу в поисках нового места. Случалось же как правило одно и тоже – стычки с гуманами заканчивались рейдом на деревню или посёлок, после чего приходили армии из Стормвинда.

Становище, из которого вышли Дреш и Хар, принадлежало стае Ог. По сути там были только несколько палаток, навесы для сушки, костровые места и тому подобная ерунда, так что ночью можно пройти в двух шагах и ничего не увидеть. Переход на семь дней дался Щину очень тяжело, но по крайней мере он доковылял своим ходом, и получил возможность свалиться на сноп травы, наваленый возле одной из палаток. Воины собирались показать его вожаку, но тот был на охоте, так что в первую очередь неудовольствие мордозреть Щина получила знахарка Дрифа. Гноллиха на первый взгляд практически не отличалась от самцов, но скоро Щин понял, что это не так, и уже не спутал бы на морду самку с самцом.

– Уберите это животное в самую дальнюю палатку! – рыкнула Дрифа, – Оно может быть больное.

– Хорошо, уберём, – кивнул Дреш, – Мне нужно чтобы ты спросила у него, что случилось.